Текст книги "Мир, который рядом"

Автор книги: Юрий Карлаш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

XXVIII

  Перебравшись в клуб основательно, я понял, что независимостью тут и не пахнет. Конечно, это было лучше, чем раньше, но все же. Теперь помимо подготовки выпусков новостей мне надо было прописывать ритмовые партии в синтезатор. Сначала мне это очень даже нравилось, но потом, когда стали напрягать и требовать чуть ли не каждый день новые фонограммы, голова пошла кругом.

  Коллектив художественной самодеятельности колонии был создан здесь для показухи, как, в принципе, и все остальное. Этот коллектив был нужен зоне для участия в смотрах-конкурсах между лагерями и для приезжающих в колонию комиссий. Вообще, если отталкиваться от «Положения о художественной самодеятельности в исправительных учреждениях», то конкурсы эти должны были проходить несколько отборочных этапов (внутреотрядных, внутреколлонических и управленческих), но в нашей зоне руководство пошло другим путем. Вместо того, чтобы устраивать смотрины бездарных зеков, да еще и отбирать среди них лучших, они создали коллектив художественной самодеятельности учреждения. Начиная с карантина, талантливых зеков забирали в клуб и делали из них артистов. Этих ребят освобождали от всех видов работ и дрочили репетициями, в то время, как в других зонах, самодеятельностью занимались после работы, в свое личное время. В нашем клубе было четыре коллектива:

–  Духовой оркестр;

  -ВИА «Отдыхай»;

–  Ансамбль русских народных инструментов «Ивушка»;

  -Цирковая студия «Арена»

  За каждым из этих коллективом был свой руководитель, также в клубе был главный худрук. Вот этот самый главный худрук и составлял сценарии концертных программ совместно с председателем секции досуга колонии. Позже этот сценарий согласовывался с начальником колонии. После этого шла жесткая отработка программы, на репетиции которой частенько захаживал сам хозяин и давал советы. Постанова была такова, что мы обязательно должны были брать первые места в соревнованиях между другими колониями, в противном случае нас отправляли на исправительные работы на месяц, а клуб закрывали на «профилактику». По всем таким смотрам велась фиктивная документация на Управу об отборе участников в сборную колонии из рабочих отрядов. То есть, получалось так, что против сборных команд других колоний мы выставляли профессиональный, специально обученный коллектив, который практически всегда побеждал.

  В связи с этим мне и приходилось работать дни напролет, так как фонограммы надо было писать для всех коллективов, включая команду КВН колонии и художественную самодеятельность мусоров. Да, да.. – у мМентов тоже была своя самодеятельность, и они соревновались в творчестве с соседними ИУ[28]28
  ИУ – исправительное учреждение


[Закрыть].

  Радовало то, что записывать мне надо было только барабаны, а все остальное доставалось Андрею. С другой стороны, была в клубе и хорошая сторона: мы могли позволить себе чифирнуть разок-другой, да покурить вне расписания, что строго пресекалось на промзоне, например. Постепенно я влился в коллектив и даже заинтересовался его творчеством. Мне, как и многим другим, конечно, не нравился весь этот клубный репертуар, и я потихонечку начал навязывать свои предложения по этому поводу. Конечно, играть Punk-Rock в этих стенах нам никто бы никогда не позволил, но просунуть в сценарии к концертным программам произведения таких групп как: «Моральный Кодекс», «Чиж&С°», «Воскресение» и даже «Ария» нам все-таки удалось.

  Помнится, один раз нам сказали сделать программу, посвященную празднованию Рождества Христова. Мы думали, гадали, подбирая репертуар, а в голову ничего не приходило. Ну не станешь ведь молитвы на всю зону голосить под гитару! И тут Леха Иванов двинул идею:

  – А что, парни, давай «Владимирскую Русь» сделаем? Помните у «Черного Кофе»? Там и начало такое в тему: «Деревянные церкви Руси», а?

  – А ты не боишься, что нас прямо со сцены в каменную церковь колонии угреют, – съязвил Андрюха.

  – Не гоните, братва, «Иванов сказал – Иванов сделал» – я гружусь, если что, все валите на меня, мне один хер ничего не сделают. Вы только посмотрите: 7 января все крупные мусора своих сучек дома драть будут, оставив на дежурство один молодняк. А на них-то похуй! Зато народ хоть не зря в клуб сходит, а то гоняют по три раза на дню какие-то пидорские «Аварии» слушать! Как вам предложение?

  – Звучит заманчиво, – выдавил Андрей, – но одной песни то мало, все-равно надо искать что-нибудь про Христа, про Русь там…

  – А давайте «Небо Славян» Кинчева замутим? Я сам спою. И «Родину», тоже Кинчевскую, – завелся я.

  – О, смотри, Андрюха, как скинхеда нашего проперло сразу! Молодец, Юрок, клеевые песни.

  – Ну тогда и «Арию» до кучи сыграть надо, один хер в ШИЗО[29]29
  ШИЗО – штрафной изолятор


[Закрыть] укатят! – закончил Андрей.

  – Если что – закроют меня, – успокоил Леха, – так как за праздники в клубе я ответственный, а мне, я уже сказал, что похую!!!

  На том и порешили. Взяли у начальника по воспитательной работе диски «Арии» и «Алисы» (он сам фанател от этих групп), и я стал усердно наполнять синтезатор барабанными партиями. Позже Андрей положил сверху бас и подобрал все гитарные партии. По вечерам, когда в клубе уже никого не было, мы выносили всю аппаратуру на сцену и втроем: я – вокал, клавиши, Леха – гитара и Андрюха – гитара, вокал, – оттачивали наш сюрприз для зоны.

  И вот настал день Рождества Христова. Все отряды после обеда традиционно загнали в клуб, и было видно, что зеки этим очень недовольны. Все-таки выходной, чифирку бы им попить, а тут опять шляпа какая-то. За пульт мы посадили Мишаню, который был в теме нашего заговора.

  – Мишань, – подошел к нему я, – короче смотри, как зал соберется – гасишь весь свет, а на сцену подаешь тускловато-красный. Как станешь открывать занавес, сразу включай сидюк, я туда “Children of Bodom” зарядил, и нагнетай  звуком на большую мощь с добавлением софитов. Потом, когда мы появимся на сцене, звук убавляй потихоньку на нет и гаси весь свет, до полумрака. Ну а с первым шквалом аккордов орудуй светом, как самому заблагорассудится.

  По правилам, все зеки, которые выходили выступать на сцену, одевали голубые рубашки и галстуки. Мы же, вопреки всем правилам, напялили на себя черные футболки. И вот в зале гаснет свет, тишина, я выхожу в центр к синтезатору, Леха с Андреем по бокам с гитарами. Гомон зеков накрывает мрачно надвигающаяся волна жуткого blacka от “Children of Bodom”, и открываются кулисы!

  – Добрый день! – начинаю я. – Мы собрались сегодня здесь по случаю празднования Рождества Христова. Многие из вас уже успели сходить сегодня в Церковь, кто-то поздравил друг друга в своем кругу, поэтому и мы, коллектив художественной самодеятельности учреждения, решили не обойти этот праздник стороной и приготовили для вас небольшую программу. С этой сцены для вас звучало достаточно много композиций в разных стилях и направлениях. Это были и русский шансон, и поп-музыка, а иногда даже песни молодежно-пепсикольного течения рэп. Но все это не то, по сравнению с нашей программой сегодняшней. Этот вечер мы решили посвятить нашей Родине, нашей Великой Руси с ее величием и ее красотой. Что из этого получится, судить вам, а мы не будем больше терзать вас ожиданием и поэтому начнем!

  Я завожу синтезатор, гитары подхватывают мощные драйвовые рифы Кинчевской композиции, и мой голос разрезает зал с тихо сидящими, настороженными зеками:

«Нас точит семя орды!

Нас гнет ярмо басурман,

Но в наших венах кипит

Небо Славян!

И от Чудских берегов

До Ледяной Колымы,

Все – Это Наша Земля!

Все это – Мы!!!»

  Под конец песни многие из зеков встали и аплодировали в ритм уходящему вдаль мотиву. Такой реакции мы не ждали. Леха, встретившись со мной взглядом, показал жест из скрещенных пальцев, типа: «готовься в карцер». А на меня в этот момент накатила такая волна радости и гордости за нашу Русь, наших воинов, за зеков этих, от которых отвернулся народ, но которых стоит позвать, и они любому басурману глотку перегрызут! Я был счастлив в эти минуты. Следующей была «Владимирская Русь» Черного Кофе. По движению в зале было видно, что и старичков наших уголовных мы за живое тоже зацепили. Потом мы исполнили

«Жанну», «Свободу», «Штиль», «Герой Асфальта» из репертуара «Арии», и напоследок, «Родину» из репертуара группы «Алиса». По окончании выступления свет плавно погас, дав волю еще раз вылететь в лагерный воздух звукам “Children of Bodom”.

  Сразу после выступления к нам в гримерку прибежали молодые мусора, которые жали нам руки и поздравляли с «культурной революцией». Мусора, которые были постарше, пообещали нам хороших, послепраздничных пиздюлин. А Леха твердил свое: «Пошли все нахуй! Я гружусь!»

XXIX

Конечно, не все концертные программы проходили так, как организованное нами Рождество. Кстати, Леха отмазался выговором, а мне запретили впредь исполнять «Небо Славян», так как мусора считали, что она несет в себе национальную неприязнь.

  – Вот видишь, Соломин, говорил ведь я что ты свои скинхедовские замашки куда-нибудь да засунешь? Так ты не в радиогазету, зато на всю зону со сцены: басурмане-враги! Это национальная неприязнь, Соломин.

  – А что, у нас в колонии много басурман, Борис Алексеевич?

  – Ты мне посмейся еще! В ШИЗО мигом уедешь! Я и так обязан посадить тебя за такую выходку, да работать некому. Поэтому наказанием тебе будет запрет на прослушивание тяжелой музыки, понял?

  – Ну, Борис Алексеевич, этим ведь наказывать нельзя, это ведь духовная пища!

  – Это не духовная пища – это зло, которое портит тебя. Все, без разговоров: тебе запрещается слушать тяжелую музыку в течение месяца, потом посмотрим. Понял?

  – Да, хорошо…

  Я просто был в шоке, надо же додуматься запретить слушать музыку. И это подполковник с педагогическим образованием! Одним словом – мусор.

  – Хорошо, Борис Алексеевич, я впредь буду про лютики-цветочки петь.

  – Во-во, про цветочки, оно то и полезнее будет.

  Вообще наши концертные программы выглядели отвратительно. Правилом каждого такого концерта было то, что выступать на нем должны были сразу все коллективы художественной самодеятельности. Для этого прописывался сценарий, и каждый коллектив готовил свои номера. Потом делали общий прогон программы для мусоров, после – для Хозяина. Ну и напоследок, программа показывалась приезжающим в зону гостям.

  Приведу примерный сценарий такой программы.

  «Кулисы открываются, на сцене стоит духовой оркестр и играет композицию «Не кочегары мы, не плотники!», после чего выходит конферансье:

  – Здрасьте!!! Мы рады видеть вас!!! О, вы только посмотрите, какой сегодня чудесный день! И поэтому мы приготовили концерт! Сейчас для вас наш зек Валера споет хорошую песню про лебедей!

  Выходит Валера, и завывает картавым голосом: «А белый лебедь на пгуду-у-у-у, тгуду-ду-ду, ду-ду, ду-ду!».

  Конферансье:

  – Ох, какая песня, вот так песня! Но это не все, у нас еще есть жонглеры!!!

  В зале играет музыка из сборника «Романтик коллекшион», на сцену выходят два бугая и начинают швырять друг в друга пудовыми гирями. Зал в восторге.

  Конферансье:

  – А теперь АРНИ[30]30
  АРНИ – ансамбль русских народных инструментов


[Закрыть] «Ивушка» споет вам про валенки!

  Появляется толпа бомжей в русских народных костюмах, с балалайками и баяном. И под их аккомпанемент Дениска, их лидер, начинает зажигать: «Ой, валенки, да валенки, да не подшиты – стареньки!».

Конферансье:

   – А теперь акробаты!

  Включается “Enigma”, с крыши падают два каната, и по ним под музыку начинают ползать наши клоуны, делая всякие трюки. У всех замирает дыхание: «А вдруг упадут, а вдруг….». Но тут опять появляется развеселый конферансье:

  – А теперь ВИА «Отдыхай» сыграет для вас песню «Дискотеки Аварии»!

  Музыка заливает зал, и на сцену выбегаем мы с Дениской, все нарядные до охуения, и я завожу: «Свет далеких планет нас не манит по ночам…» Затем опять конферансье, дудки, акробаты и последняя песня хором, все коллективы вместе:

  – Саратов!

  – Волга плещет волной!

  – Саратов!

  – Расцветает весной!

  Занавес закрывается. The END».

  Вот практически всегда нам приходилось готовить такие тупо-программы и еще умудряться брать за них призовые места.

  Помимо этих концертов в зоне была развита игра КВН. Я уже писал о том, как в этом виде творчества соревновались отрядные команды, но помимо этого, существовала еще и сборная команда КВН колонии «Люди в черном».

  Был у нас такой председатель секции досуга колонии Петя Говендяев. Этот Петя был помешан на всякого рода мероприятиях. И вот однажды пришла ему в голову мысль собрать команду КВН и посоревноваться с командами Саратовских училищ и институтов, короче, с вольными противниками. Поначалу все приняли это за очередной Петькин заеб, но, глядя на его усердие, мусора тоже заразились этой темой, и стали создавать в зоне команду. Где взять людей? Музыканты, акробаты – это одно, но для КВНа клоуны нужны. Пришлось икать таковых.

  Три барака нашего лагеря занимали вич-инфицированные осужденные. У них была своя территория, собственная баня, столовая. Этих зеков не выгоняли на промзону и, в принципе, они толком ничего не делали. Вот и поставили им условие: или они набирают хорошую команду КВН, или все три барака будут привлечены к хозяйственным работам по благоустройству колонии, что не особо-то их устраивало. Следует оговориться, что это только на воле слово ВИЧ сразу внушает страх, в зоне же к разряду вичевых относились те, кто переболел гепатитом, а в основном это были любители «дури». Конечно, попадались в этих отрядах люди, которые и правда были заражены вирусом, за ними осуществлялся особый контроль. Основная же масса были нарколыги, а они, как известно, в большинстве своем, народ веселый. Так и собрали команду из наркоманов. Парни собрались веселые и коры мочить стали прямо с порога. Тому, что творилось в головах этих планокурщиков, позавидовал бы сам дядя Масляков.  С ними невозможно было разговаривать без смеха, а если они входили в свою роль на сцене, то все мы катались кувырком. Конечно, самих приколов я уже не помню, их было так много, они были всегда, но из головы моей со временем все повылетало.

  К первой игре мы готовились месяца три. Нашей с Андреем задачей было записать все фонограммы и полностью обеспечить свето-звуко-сопровождение во время представления. Темы самих игр я уже тоже не припомню, но то, как пацаны обыгрывали Шекспира, Титаник, Красную шапочку и многое другое, никого не оставляло равнодушным. Первая встреча была с вольной командой «Покровский КВН» из города Энгельса. Атмосфера на игре сложилась такая, что к нам в гости приехали глупые дети с их глупыми приколами. Обыграли мы их, конечно, влегкую. Женская часть их команды расплакалась, когда узнала о поражении, что пришлось компенсировать сувенирами, изготовленными руками зеков. Телевидения и журналюг на игре было море. И все ржали, как лошади. И мы, наконец-то, поняли, что, не зря, оказывается, старались дни и ночи напролет, гоняя эту программу. Особенно после того, как нам дали три ведра чифира, пять блоков сигарет с фильтром и пару килограмм конфет! А самое главное – нам разрешили отдохнуть, то есть, спать в ближайшие выходные. За это я и полюбил КВН.

***

  Игры КВН были главным козырем нашего коллектива до тех пор, пока Пете Говендяеву не попала в руки видеокассета с мюзиклом «Нотрдам де Пари». Наверное, читатель догадывается, что за этим последовало? Да… Петра обуяла идея поставить мюзикл в колонии. И он это сделал!

Первый мюзикл (а их в итоге было три) назывался «Грезы Дианы» по мотивам пьесы некого Корнеля (возможно, я ошибаюсь с именем). Сюжет был выбран шекспировских времен, а посему, Петя озадачил всех швейных мастеров, отрядных активистов и даже мусоров для подготовки костюмов. Начальнику идея мюзикла нравилась, поэтому вся зона носилась, как угорелая: художники рисовали декорации, портные шили костюмы, сапожники пришивали к туфлям бабочки, а в бараках распускали пропиленовые мешки, и плели из них парики. Нам с Андреем опять досталась участь свето-звукорежиссеров, и мы просиживали в клубе с утра до вечера, обеспечивая наш «драмкружок» необходимым светом и звуком. Петя метался, кричал, махал руками – ну просто настоящий режиссер-постановщик. Он нашел даже зеков на женские роли. И не «опущенных», а нормальных, объяснив им, что это всего-навсего искусство. Я не собираюсь подробно описывать все репетиции и премьеры, проходившие в нашем клубе. Я лишь хочу рассказать читателю, насколько профессионально и серьезно работали зеки в этой сфере. И если быть откровенным, инициативы в этом деле кроме Пети никто не проявлял, все делали это, что называется «из-под палки». Отказываться было нельзя. Всех, кому не нравился такой расклад, отправляли на свинарник, и поэтому приходилось ставить КВНы и мюзиклы, улыбаться и делать вид, что ты счастлив.

  Опять же, читатель скажет: «Ну и на что ты жалуешься? Разве так тяжело?» Я не жалуюсь, я рассказываю, как оно на самом деле обстоит. Ведь многие имеют совершенно другое представление о зонах. Конечно, все они разные, но вот в нашей было так. И если честно признаться, счастья тут было мало. Только представьте себе, что каждый день ты делаешь только то, что тебе говорят. Выполнять все распоряжения ты обязан на сто процентов, будь то пилорама на промзоне, художественная мастерская или клуб. В противном случае все, кто несправлялись с поставленной задачей, подвергались жестокому избиению в «Режимном отделе». Каждый вечер около дверей этого отдела ожидали своей участи десятки зеков, заходя в кабинет и вываливаясь оттуда еле сдерживая слезы на глазах. За «мелкие проказы» били деревянной киянкой по жопе, ставя провинившегося «раком». За более серьезные нарушения, одевали на голову противогаз, у которого перекрывали клапан подачи кислорода, и били по почкам валенками с засыпанным внутрь песком. Нарваться на такую пиздюлину в зоне было проще простого. Поэтому, все ходили по струнке, всегда всего боялись, не доверяли друг другу и безоговорочно выполняли свою работу.

XXX

  Как-то, после очередного смотра-конкурса художественной самодеятельности нам сказали, что несколько номеров из нашей программы мы должны будем показать Губернатору Саратовской области Д. Аяцкову, и что для этого нас повезут в город, где на сцене какого-то ДК будет проходить концерт. Придумана вся эта ерунда была Министерством культуры Саратовской области. По сценарию, это должна была быть программа из лучших номеров творчества зеков, отбывающих наказание на территории Губернии. Помимо нашей, в этой программе должны были выступать и все другие зоны. Началась подготовка. К нам каждый день стали приезжать всякие культурные деятели, для отбора номеров и дачи советов. Когда список номеров был утвержден, был составлен еще один документ, а именно список всех зеков, которые будут этапированы за пределы колонии на концерт. Моя фамилия тоже затесалась в эту бумажку, так как песню «Свобода» из репертуара группы «Ария», которую я имел глупость исполнить, отобрали для программы. Вот тут-то и начался ад. Нас всех, кто был в этом «черном списке», стали дергать в оперчасть по три-четыре раза на дню. И каждый день, каждому из нас задавали одни и те же вопросы:

  – Адрес?

  – Где жил до заключения?

  – В каких городах живут родственники?

  – Где есть знакомые? Города? Страны?

  – Как зовут друзей? Где живут? Адреса?

  – С кем поддерживаешь отношения в зоне? Его адрес? – и далее в том же духе. Потом у всех нас обыскали личные вещи, тумбочки, сидора. Забрали фотографии, письма и записные книжки. Мусора боялись побега. Таким образом нас обрабатывали около месяца. Но самым обидным для меня стало то, что песню, которую я должен был петь на этом злоебучем концерте, забраковали. Хрен бы с ним, если разобраться. Но смысл в том, что список на этап был утвержден, и ехать надо было все равно.

  – Олег Иванович, – обратился я к мусору с воспитательного отдела, – зачем мне ехать? Я ведь все равно не задействован, зачем мне эти напряги да шмоны?

  – А ты задействуй себя. Список уже утвержден, значит, поедешь и будешь петь заключительную песню, вместе со всеми.

  Концерт этот был так называемой гуманной акцией, показухой, одним словом. По сценарию .это должно было выглядеть так: самых лучших и артистичных зеков вывозят в вольный Дом Культуры, где они выступают для Губернатора. А в конце программы нескольких из этих зеков освобождают условно-досрочно и отпускают домой прямо со сцены. Но так как наш закон не предусматривает освобождение в домах культуры, в нашей колонии отобрали пять счастливчиков, которым оставалось до конца срока несколько месяцев, и отправили их дела на рассмотрение в суд. Единственным человеком, который оставлял на этом концерте больше года от своего срока, был Леха Иванов. Леха – парень не промах, о чем я уже упоминал. Он пошел ва-банк. Мы замутили так, что он был задействован во всех номерах в качестве клавишника. И в тот момент, когда до концерта оставалось несколько дней, Леха пошел к Хозяину и выдвинул ультиматум: или его освобождают с концерта, или он на него не поедет.

  – Закрывайте меня хоть в ШИЗО до конца срока, все равно не поеду. А силой отвезете – играть не буду.

  В любой другой ситуации такая выходка ему бы очень дорого обошлась, но не в этот раз… Все-таки губернатор. Скандала и провала Хозяину не хотелось, а учить и репетировать Лехины партии кому-то другому было уже поздно. Вот и пошел наш начальник на это условие и дал согласие на освобождение. Ровно за день до концерта в зону приехал суд и постановил освободить пятерых счастливчиков условно-досрочно с вручением справок об освобождении в концертном зале.

  30 января 2004 года – день концерта. В клубе ажиотаж: грузят аппаратуру в машину, гладят вещи, наряжаются. Каждый десять минут мусора пересчитывают участников по списку. Скоро этап. Из клуба нас никуда не выпускают. И тут прибегает козел:

  – Соломин есть?

  – Да, тут я, – отвечаю.

  – Тебя на свиданку.

  – Никаких свиданок, – перебивает мусор, – он заказан на этап.

  «Интересно, кто ко мне приехал? Мать не могла. А больше и некому. Да и вообще, кто попрется в такой мороз? Ошиблись фамилией, наверное, » – успокоил себя я.

  А мороз, и правда, был жесткий – градусов тридцать пять ниже нуля. И вот подгоняют несколько автозаков, и мы загружаемся.

  –  Ебаный в рот!

  – Они че, охуели?

  – Сука, как же холодно-то!

  – Пацаны, да у нас тут жопы к лавочкам попримерзают, – вопили зеки, испытав гостеприимство автозака.

  Нас загнали в такие автозаки, в которых было холоднее, чем на улице. А одеты мы были очень легко. У каждого под фуфайкой была шелковая белая рубашечка, одетая на голое тело. Ехали мы около часа. Разговаривать уже никто не мог, так как губы слиплись от мороза. Наши задницы, и вправду, примерзли к лавкам, и всем жутко хотелось ссать. После того, как приехали, желаемое облегчение накрылось, потому что мусора долго не могли решить, как нас выводить и сопровождать в клуб. Прошел еще один час. Когда я услышал команду «Пошел!», ноги мои еле двигались, меня заластали под руки два омоновца и потащили в клуб через черный ход. Всех нас собрали в какой-то большой комнате и велели ждать. Позже в эту же комнату привели всех зеков из других зон. Мусора сделали нам объявление следующего характера: «Внимание, осужденные! Объект находится под усиленной охраной. Никаких действий не принимать, все передвижения строго по нашей команде. Для выступления вас будет сопровождать на сцену Дома Культуры специальный конвой. Находясь на сцене, помните, что передвигаться вы можете только в ее пределах. Любая попытка покинуть сцену или шагнуть в зал на расстояние, превышающее метр,  – стрельба без предупреждения. На каждого из вас приходится по пять бойцов ОМОНа. Так что делайте выводы. Всем понятно?»

  – Гражданин начальник! А поссать? А покурить? – посыпалось с разных сторон.

  – Все будет: и поссать, и покурить, и даже пожрать вам привезут. Сидите, главное, смирно и не дергайтесь.

  Когда до меня дошла очередь поссать, я был обрадован особым вниманием, проявленным к моей персоне. На выходе из этой комнаты меня взяли под руки двое омоновцев и сказали мусору, который сидел за тут же сооруженным постом, что Соломин идет ссать. Тот записал время и передал куда-то по рации:

  – Соломин идет ссать, – на что из рации донеслось: «Принимаем!»

  Возле туалета был еще один пост. Там, встретив меня, мусор передал по рации: «Принял Соломина». А когда я сделал свое дело: «Соломин поссал, идет назад – принимай!»

  «Вот цирк, – угорал я. – Соломин соизволил поссать, отведите-с. Ха!»

  Когда начался концерт, участников каждого номера выдергивали по тому же сценарию. Только зазывали по рации: «Номер «Валенки». Через три минуты выводи Пупкина, Шмупкина и Федькина, и так же после номера. Концерт шел, а я сидел в комнате и жрал пирожки, которые привезли нам вместо обеда. Когда объявили общий выход, нам всем в руки дали воздушные шарики и выперли на сцену. Мы встали огромным полукругом и запели песню про Саратов: «Саратов, Волга плещет волной…» И тут я увидел во втором ряду зала моих лучших друзей Димку и Тоньку. Диман махал мне рукой, а Тонька плакала. И это был не глюк, это в натуре были мои близкие, которые приехали из Печоры – из такой перди, чтобы увидеться со мной! А я стою тут, как мудак, в белой рубашке, с шариками и пою песню про Саратов. Димка, мой лучший друг, с которым мы прошли огонь и воду, с которым играли панк-рок, который знал меня как оголтелого распиздяя, сидел и охуевал над тем, что происходило. На моих глазах выступили слезы. Я не видел этих людей четыре года. Ебаный в рот! Ну как же так? Песня закончилась,  нас увели со сцены. Обратную дорогу в зону я не помню – у меня был шок.

  – Да ладно, Юрок, не загоняйся ты так, – успокаивал меня Мишаня, – ну приехал друган твой, обломался со свиданкой, так на концерт зато приехал. Что ты переживаешь, завтра, значит, жди, на свиданку закажут.

  – Бля, Мишань, ты только прикинь, он с севера первый раз за срок ко мне выбрался, а тут этот мудацкий концерт! Что он там хорошего увидел? Что из Юры сделали мудака? Пиздец просто какой-то!

  – Ладно, остынь, завтра все образумится.

  На следующий день я с самого утра одел самые свои козырные шмотки и стал ждать. Диман, друг, приехал все-таки! Неужели я сегодня смогу с ним поговорить? А Тонька. Она ведь мне как сестренка! Ну когда же уже дернут на свиданку?

  Только после команды «Отбой» я перестал ждать, что меня вызовут, и я увижу друзей. «Ну почему?! Почему мне так не везет? – терзал себя я. – На хера они замутили этот концерт именно в этот день?».

  Через несколько дней я случайно наткнулся в зоне на Неведова, который рассказал мне о том, что в день концерта ко мне ломился какой-то парень и называл себя моим братом. Но так как я уже был заказан на этап, этому парню дали пригласительные билеты на концерт.

  – Борис Алексеевич, а почему Вы не сказали ему, что он может придти ко мне на следующий день?

  – Он был проездом, он показывал билеты, когда просился на свидание. Они у него были на вечер того же дня.

  – Почему же Вы мне тогда в клубе ничего не сказали?

  – Не хотел потревожить твою психику перед таким важным выступлением. Сам понимаешь, Губернатор.