Текст книги "Обладатель. Пенталогия (СИ)"

Автор книги: Юрий Иванович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 91 страниц) [доступный отрывок для чтения: 33 страниц]

– Но я ничего не умею, – призналась Лена. – Илья меня ничему не учит, да и сам толком готовить не умеет. – Завороженно глядя, как Иван ловко очищает картофелину, она высказала и опасения: – К тому же я порежусь обязательно, ногти поломаю, или ещё какое членовредительство сотворю. Меня мама никогда к кухне не подпускает.

– Ну и зря. Любой человек должен уметь приготовить вкусную еду, а женщине это самой природой определено.

– Нет на тебя феминисток! – заявила девушка. – Мы не рабыни на кухне!

Иван в недоумении пожал плечами:

– Как можно кормление отменными блюдами своих близких и любимых называть рабством? Феминистки, твердящие подобное – это обречённые на вымирание личности. Им нет места в эволюции вида, а создание и укрепление подобных движений за отчуждение женщин от кухни – прямая и целенаправленная деятельность тех уродов, которые хотят оставить на Земле не более одного миллиарда населения.

– А может, и правильно хотят? Еды-то на всех не хватает.

– Наглое вранье и оголтелая пропаганда! Уж поверь мне, я специально этими вопросами как-то интересовался. Наша планета легко может прокормить и сорок миллиардов. А если бы не тратить средства на производство оружия, то мы бы ещё в двадцатом веке стали заселять Луну и Марс.

– Фи! Пошла политика! – возмутилась будущая кинозвезда. – Ненавижу и не верю. Особенно когда речь идёт о таких огромных толпах народа. Они же пожрут друг друга без соли и без перца!

Иван понял, что продолжать диспут бесполезно, и, вручив красавице ножик, показал на три морковки:

– Чисти!

Елена посмотрела на него с сомнением.

– Мы с тобой готовим особенное блюдо: картофель с рыбой под красным соусом, – пояснил Иван. – Вкуснотища! И, между прочим, секрет приготовления известен в Москве единицам. Так что присоединяйся к священнодействию и хорошенько всё запоминай.

– А говорил, что можешь только яичницу и макароны…

– Ну, не хотел сразу все секреты раскрывать.

Потом он научил её резать морковку тонкой соломкой так, чтобы не мешали ноготки. Той же процедуре подверглись и три луковицы. Все это было обжарено до золотистой корочки, заправлено пассированной мукой, подверглось кипячению в томат-пасте и обильно присыпано специями и травками. Благо приправ в арсенале кухни имелось с переизбытком. Много времени ушло, чтобы обжарить картофель тонкими пластинками, а потом и рыбу до золотистой корочки на большом жару. В финальной фазе рыба, картофель и соус были уложены слоями в два этажа на глубокую прозрачную жаровню и поставлены в духовку на самый малый прогрев.

– Как только Илья придет, – сказал Иван, – включим духовку на максимум. Пока помоет руки и усядется на стол, блюдо получит должную красоту и законченность, и мы его подадим, полив каждую порцию сметаной. Сбоку наложим порцию салата из огурцов, помидор и лука, но на оливковом масле. Ни в коем случае не на сметане или майонезе. Запомнила?

– Запомнила…

Салат сделали быстро и даже успели довольно празднично оформить стол.

Пришел Базальт, заглянул на кухню и уставился на наряд Елены:

– Ты в таком виде и к подруге идти собираешься? Тогда тебя точно на какую-нибудь роль возьмут. Особенно если сериал порнографический.

– Много ты понимаешь! – огрызнулась Елена и удалилась.

– Ванюша, хоть бы ты ей намёк сделал. Сам небось себя неловко чувствуешь.

– Нисколечко! Отморозился полностью, что физически, что морально. Так что любые женщины передо мной могут хоть голышом расхаживать, мне теперь все равно.

Базальт закивал с сочувствующим видом:

– Эк тебя придавило… Но раньше времени себя не хорони, молодое тело само оправится от любых болезней. – Он присмотрелся к поставленной на центр стола жаровне, принюхался. – Очередное чудо? И без водочки? – Достал бутылку и рюмки. – И кто готовил?

– Сам знаешь, что мы с Леной. В следующий раз она сможет сделать то же самое уже самостоятельно.

Базальт уставился на вернувшуюся подругу с недоверием. А когда она наполнила его тарелку, произнес в явном озарении:

– Так это получается, что к моей красотке уже завтра целая очередь из кандидатов в мужья выстроится? Хм! Может, стоит встать в эту очередь первым?

Он тут же был удостоен восторженного взгляда и многообещающей улыбки подружки. Скорей всего это был первый, пусть и шуточный намёк на какие-то иные отношения между ними. И если подобные слова вылетали из уст такого основательного человека, как Базальт, то они многое значили и на многое позволяли рассчитывать. И видно было по задумчивому лицу Елены, что она уже строит некие планы, в том числе и по овладению искусством приготовления пищи. Да и у Ивана попыталась с ходу выведать ещё несколько рецептов.

В итоге несколько ранний ужин прошёл замечательно, чуть ли не в семейном уютном кругу. Мужчины уже допивали бутылку, когда женщина встала из-за стола, но тут же спохватилась:

– Помочь помыть посуду?

Загралов протестующе замахал руками:

– Да что тут мыть, три тарелки? – (Сковородки и прочую посуду, которая была использована при готовке, он помыл сразу.) – Не волнуйся, мы сами с руками.

– Ну, тогда я пошла красоту наводить. – И уже в двери кухни остановилась: – Илюша, может, всё-таки пройдёшься со мной? А то мало ли какие там мужики окажутся?

– Ха! Ты ведь утверждала, что все режиссеры и спонсоры – это бесполые существа или «голубые»!

– Говорила о тех, кого знаю, а этих нет. Да и подруга не внушает особого доверия. Уж так она себя ведёт развязно, что даже я за неё краснею.

– О-о! Это показатель! – воскликнул Базальт. – Если уж ты покраснела… то так и быть, пройдёмся… Ванюша, компанию нам составишь?

– Легко! – согласился тот, улыбаясь.

– Вот и отлично. На саму встречу не пойдём, а рядом с подъездом прогуляемся. А ты, малышка, если только что не так, сигнал с телефона дай. – И когда она вышла, уже совсем иным тоном обратился к приятелю: – Про развязность подруги она явно выдумала. Просто любит, когда я её сопровождаю. Ни один жлоб не пристаёт, и никто похабные комплименты вслед не бросает.

Видя, что товарищ улыбается как-то мечтательно после такого ужина под водочку, Иван и сам впал в благостное состояние. И ему показалось, что счастье иным людям всё-таки доступно, и даже семейное в том числе. Если ему самому так не повезло в жизни, то это не значит, что все остальные мужчины тоже должны смотреть на женщин волками. Движение к гармонии и любви нельзя остановить никакими катастрофами.

– Когда поженитесь? – спросил он.

Базальт поскреб подбородок:

– О женитьбе речи нет, Ванюша. Разница в возрасте мешает, я же тебе говорил. Это я сейчас ещё «о-го-го!», а через десять лет? Стану старым и немощным, и начнет она метаться в поисках резвого любовника. Нужно мне такое? И это ещё хорошо, если только изменять будет. После того, как с тобой жена поступила, вообще страшно становится семью заводить.

– Ну, ты ведь не настолько глуп, чтобы дать жене доверенности на всё?!

– А зачем тогда жить вместе? Если нет доверия, то и в брак вступать не стоит. Правильно я говорю?

Иван развёл руками:

– Какой из меня советчик? Неудачник я и лох…

Базальт добродушно рассмеялся:

– Ага! И северный олень! Не переживай, прорвёмся. С начальником я переговорил, он отнёсся к твоим бедам с пониманием. В лаборатории побывать разрешил, и мало того, хочет с тобой побеседовать и уровень твоих знаний проверить. Говорит, если ты и в самом деле к развалу фирмы «Контакт» непричастен да хорошо в программировании сечёшь, то постарается что-то придумать. Он мужик толковый, и связи у него в таких местах и на таком уровне, что нам с тобой и не снилось. Ведь его папаша – замминистра. Ну, что скажешь?

– Да не знаю, как тебя и благодарить…

Так они и беседовали, пока Елена одевалась и наводила боевую раскраску. Когда она появилась во всём великолепии, мужчины дружно зацокали языками, и Базальт с уверенностью заявил, что хорошая роль у нее уже в кармане. Игнорировать такую красоту не смогут ни «голубые», ни бесполые, ни даже люди с очень плохим зрением.

Вышли на вечернюю улицу в приподнятом настроении. Чтобы пройтись пешком, Елена обула удобные полусапожки, а туфли Илья нёс в пакете. У нужного подъезда она сменила обувь, став сразу выше чуть ли не на десяток сантиметров. И скрылась за дверью воплощением красоты и грации.

Мужчины же облюбовали чистый, отлично освещённый фонарями отрезок тротуара перед домом, да так и курсировали по нему, беседуя на разные темы. С одной стороны – дома в четырнадцать этажей, с другой – тёмный, сырой от недавней непогоды сквер с соснами, елями и густым колючим кустарником, ограждающим дорожки. Иван спросил, можно ли будет его товарищу перевести на счет Ильи небольшую сумму в рублях, так сказать, на мелкие расходы Загралова. Тот не возражал и поинтересовался, что это за товарищ. Иван с некоторым стыдом поведал о друге детства, и о том, с каким запозданием о нём вспомнил. Рассказал и о детских прозвищах, которыми они до сих пор пользовались, о нынешней работе Евгения и возникших у того сложностях.

Базальт выслушал и заявил:

– Чтобы отвадить подобную шушеру, не стоит даже в полицию обращаться. В том районе у меня один знакомец имеется, из военных. Прошёл огонь и воду. Вокруг него ещё пара десятков таких же бойцов крутится. Так их как уголовная шваль увидит, сразу по подвалам прячется. Если надо будет, я позвоню, да и сами там нарисуемся, и всё будет улажено в два момента.

– А если случится драка? Да ещё с ранениями?

– Медведей бояться, за малиной не ходить. Да и вообще, порой в этой жизни надо себя позиционировать жестко и давать такой отпор, чтобы у недоброжелателей отпала охота с тобой связываться. Как думаешь, знала бы твоя жена, что ты её обязательно выследишь и удавишь за такое или основательно покалечишь, она бы осмелилась на подобное?

– Ну, нет, я на такое не пойду, – покачал головой Иван и тут же скривился, словно у него заболел зуб. – И она в этом не сомневается…

– О чём и речь! Нельзя быть мягким, когда следует защитить себя от посягательств всяких сволочей. Думаешь, для этого есть полиция, и ты за защиту платишь налоги государству? Полная ерунда! Наше скотское государство построено на костях народа бандитами и ворами, и ими же управляется. Так что полиция, ещё не так давно именуемая милицией, в первую очередь защищает только их интересы. И тот факт, что ты стал бомжом, только подтверждает: твоя вера в справедливость и нежелание противопоставить злу силу неуместны в современных условиях. Это закон нашей российской жизни: ударили тебя, умей ударить в ответ. Пусть даже весишь вдвое меньше противника. А уже потом, если в дело вмешалась полиция, пробуй доказать свою правоту в судах и следственных изоляторах.

– Слишком жестоко, – заметил Загралов. – Я ведь толком никогда в жизни и не дрался. Как-то удавалось решать все без кулаков.

Базальт презрительно фыркнул и с жаром принялся доказывать, что мужчина должен быть с железным стержнем внутри, уметь в решительный момент вспыхнуть, как искра, и навешать зуботычин в ответ на хамство и оскорбление. Пусть тебя потом и сомнут силой или большинством, но отступать нельзя. Важен сам факт готовности к сопротивлению. Иначе и к себе уважение потеряешь окончательно, и остальные отвернутся, посчитав беспозвоночной глупой улиткой.

Более получаса старший опытный товарищ вдалбливал несмышлёнышу, как надо действовать в той или иной ситуации. Разными словами вдалбливал, в том числе и нецензурными. Жёстко учил, доказывая, что лучше сесть в тюрьму, чем допустить послабление, отступить в критической ситуации. И детально объяснял, как и почему от человека могут отступиться даже его родители, если он проявит мягкотелость. Сунул пакет с полусапожками Ивану и помогал себе жестами, корпусом, показывая, как надо бить и куда.

Можно было бы сказать, что Илья учил Ивана жизни, словно старший брат. А то и как отец родной. Словно предчувствовал, что когда-нибудь настанет время для проявления этой самой твёрдости.

Это время наступило очень быстро и неожиданно.

В кармане Базальта пискнуло. Тот достал телефон и посмотрел на засветившийся экран:

– Это Ленка сигналит. Пошли…

Они направились к подъезду, но не успели дойти, когда дверь открылась и на улицу вывалилась компания из трёх мужиков и двух женщин. Причём если одна из них сама висела на локте своего хохочущего ухажёра, то вторую практически несли под локотки. И этой второй была Елена, видимо, сумевшая воспользоваться своим мобильным телефоном.

Как выяснилось позже, в квартире осталась изрядно напившаяся хозяйка сразу с двумя кавалерами, а остальные мужчины решили им не мешать и отправиться в сауну, где продолжить обсуждение снимаемых сериалов и провести репетицию некоторых пикантных сцен. На нежелание начинающей артистки режиссёры, или кто они там были на самом деле, не обращали ни малейшего внимания. Ещё и на улице продолжая уговаривать строптивицу совсем не по-джентльменски.

– Чё ты ерепенишься, крошка? Поверь, тебе в сауне понравится, – гоготал первый.

– А ещё хоть раз пикнешь, под дых получишь уже со всей силы, – угрожал второй.

Этих слов Базальту хватило, чтобы окончательно определиться. Хотя стоило отдать ему должное, всё-таки он не стал сразу доводить дело до рукоприкладства.

– Дорогая, куда это тебя волокут без моего разрешения?

Подошедшая к машине передняя парочка рассмеялась, а двое мужчин, ведущих Елену, отреагировали по-иному:

– Уйди с дороги, козлина!

– Она вольная пташка и уходит с нами!

И тут Базальт начал работать кулаками. Удар правой в челюсть, и один «режиссёр» грохнулся прямо в лужу от тающего снега. Движение левой, и пытавшийся что-то вопить и даже контратаковать второй получил тот самый удар под дых, которым он недавно угрожал начинающей актрисе. Любитель сауны согнулся, попятился, зацепился за оградку палисадника и рухнул на спину.

Понятное дело, что Елена получила свободу и вместе со своими защитниками двинулась в сторону сквера. Почему именно туда? Да потому что хохотун скомандовал своему и водителю другой машины:

– Поломайте этого урода!

А водители оказались с виду теми ещё бугаями. Да и в руках у них были какие-то слишком уж длинные бейсбольные биты. Главный шутник компании достал из машины травматический (а может, и не травматический) пистолет и с матерными ругательствами направился вслед за водителями. Отступающая троица оказалась в сыром полумраке сквера. Хорошо ещё, что дорожка была усыпана гравием, утонуть в грязи им не грозило, но бегущая на высоких каблуках Елена оставалась самым слабым звеном. Однако услышав за спиной топот водителей, она сбросила туфли, подхватила их в руки и припустила что есть силы босиком.

Во всей этой ситуации Иван Фёдорович Загралов был статистом, да ещё исполнял обязанности носильщика пакета с дамскими полусапожками. Возможно, они бы благополучно убежали, но, как говорится, и на старуху бывает проруха.

Базальт оглянулся на бегу, чтобы оценить, далеко ли преследователи, и обо что-то споткнулся. Да не просто упал, а ещё, как выяснилось впоследствии, повредил левое предплечье. Пока поднимался на ноги с ругательствами, с не меньшей бранью налетели качки с битами. Они, наверное, забили бы Илью с двух сторон, да тут совершенно неожиданно, в первую очередь для самого себя, в драку поспешил Иван. При этом он несколько несуразно размахивал пакетом и рычал нечто невразумительное. Похоже, на его действия оказало влияние подсознание, которое последние полчаса упорно бомбардировалось непрерывным внушением Базальта: «Мужчина не должен размышлять о себе, а сразу бросаться в бой при любой опасности!» Ну и, наверное, некие иные импульсы заставили его броситься на спасение приятеля. Хотя бы то же элементарное чувство благодарности к своему благодетелю, пустившему переночевать, накормившему и обогревшему. А может, ещё до сих пор довлело в мозгу убеждение, что жить давно не стоит, и такому недоумку, лоху и оленю на земле нет места. А значит, и терять больше нечего.

Как бы там ни было, но один из нападавших отвлёкся на хлипкого с виду мужчину. Ещё и несколько перестраховался, решив, что у того в пакете некий тяжёлый предмет. По этой причине не сразу долбанул битой промеж глаз, а несколько раз попытался ею отмахнуться от подозрительного пакета. И самое главное – на это ушло время! И этого времени хватило Базальту для того, чтобы справиться со своим противником, завалить его на землю и теперь, лежа, награждать непрекращающимися ударами. Получалось, что и оторваться он от него не мог, и успокоить на некоторое время не удавалось.

А тут и главный шутник компании примчался со своим пистолетом:

– Да я тебя сейчас!..

С этими словами он попытался выстрелить Илье в голову. Но тот не стал ждать такого печального для себя конца, откатился в сторону, и, не обращая внимания на два раздавшихся выстрела, подхватил оброненную водителем биту. А потом отличным броском направил её прямо в руку противника, державшую пистолет. Третий выстрел сменился воем от боли, и шутник, доставая левой рукой телефон из кармана, бросился в сторону домов.

Бугай начал медленно подниматься на ноги. Базальт тут же подскочил к нему и нанёс сокрушительный удар в висок. Соперник Ивана, выбив у него из руки пакет, по сторонам смотрел и прекрасно осознал, кто тут самый опасный. Поэтому моментально позабыл о бегающем от него вокруг скамейки Загралове и бросился на Базальта. Илья чудом увернулся от удара по голове, зато получил по плечу. Пошатнулся, отступил, и второй удар схлопотал по правому бицепсу. Потом в живот досталось и ещё раз по плечу. Он уже не мог поднять руки, чтобы прикрыть голову. И тут бита ударила его у виска, и он, словно могучий дуб, рухнул в кусты.

Иван, поражаясь собственной злости, подхватил биту, которой Базальт вышиб пистолет из руки главного шутника, подскочил к бандиту, вырубившему Илью, и ударом по затылку свалил наземь. И остался стоять среди лежащих тел. Со стороны одинокого фонаря, пожалуй, единственного на весь сквер, нерешительно приближалась фигурка Елены. Она не видела, кто кого и как успокоил. Но, сжимая туфли, повизгивая от страха, шла к месту драки, намереваясь использовать острые каблуки как единственное своё оружие.

А со стороны домов слышались крики сбежавшего туда главного шутника:

– Сюда, сюда, братва! Там наших фраера мочат!

И он явно не пытался ввести в заблуждение, какая-то кучка теней к нему спешила со всех ног. И судя по звучавшему жаргону, режиссёров среди данной группы деятелей не было.

Глава шестая

Нонсенс

Обстановка оставалась – опасней некуда. Кажется, в данном сквере и вокруг него такого понятия, как патрули полиции, вообще не существовало. Так что даже если кто из жителей дома и обратил внимание на драку да на выстрелы и позвонил куда надо, вряд ли силы охраны правопорядка среагируют быстро. Так всегда в жизни происходит: когда ты без паспорта, то сразу попадаешь под проверку документов, а когда тебя убивают, ни одной фуражки с кокардой, на которой герб России, не отыщешь в пределах прямой видимости.

Подошедшая Елена дрожащим голосом спросила:

– Что с Ильей?

Загралов всё ещё стоял в позе бейсболиста, сжимая биту. Но тут же отбросил ее и склонился над Базальтом, пытаясь привести того в сознание и в душе опасаясь самого худшего.

Но бита, кажется, ударила по виску вскользь, рассекла кожу, но не нанесла смертельную рану. Да и падал мощный мужчина совсем не как умирающий, а как «поплывший» после нокаута боксёр.

– Живой, только без сознания, – сказал он и показал рукой в сторону скамейки: – Вон твой пакет с сапожками.

Нужно было немедленно уносить товарища отсюда. Преодолеть сквер, а там уже будет проспект, где полно машин, да и прохожие должны быть. Попытался поднять Базальта, но только крякнул от натуги.

– Лена, подсоби! Надо отсюда уходить!

Девушка уже успела надеть полусапожки, а туфли засунула в пакет с оторванными ручками. Подбежала, помогла взвалить Базальта на плечи Загралову. Как ни странно, но и с такой ношей он умудрился двинуться если и не бегом, то довольно резвым шагом. Еще пару минут – и они доберутся до освещённого проспекта по другую сторону сквера.

Да только сзади послышались злобные окрики и угрозы. Преследователи плотной кучей бросились в погоню, хорошо рассмотрев троицу беглецов в свете фонаря. И видя, что один несёт другого, прекрасно понимали: от них не уйдут!

Лена попыталась сбоку поддержать тело любимого мужчины, но стало только хуже: Ивана повело в другую сторону, и он чуть не зарылся носом в гравий дорожки.

– Не трогай! – выдохнул он. – Беги лучше на проспект и зови кого-нибудь на помощь!

Девушка тут же устремилась вперёд. А Загралов, поскрипывая зубами от натуги, попытался хоть как-то ускориться. Такого перенапряжения он еще никогда не испытывал. В ушах словно бухали барабаны, сердце неистово колотилось, лёгкие ходили ходуном, а глаза заливал пот.

«Ну! Хоть кто-нибудь! – мысленно завопил изнемогавший Иван. – Хоть кто-нибудь! Спугнуть этих недоносков…»

И кажется, его призывы были услышаны то ли небесами, то ли ангелом-хранителем. Уже миновав фонарь, он краем глаза увидел, как из кустов на свет шагнул дюжий полицейский. Достав пистолет из кобуры, он двинулся в сторону погони. Ещё и гаркнул при этом угрожающим, странно знакомым басистым голосом:

– Стоять, сучки́! – именно так, с ударением на последнем слоге.

Иван машинально начал поворачиваться, чтобы посмотреть, что сейчас будет происходить. Совершать подобный манёвр с такой тяжестью на спине смог бы цирковой силач, переворачивающий машины и рвущий цепи «движением плеча», но и Загралов сумел это сделать. Уже двигаясь боком и поворачивая голову, он успел увидеть, как преследователи, развернувшись, начинают набирать скорость в обратном направлении, а стоящий в свете фонаря полицейский, видимый со спины, вроде как собирается стрелять из своего пистолета.

В следующий момент произошло что-то непонятное: Загралов не споткнулся, не получил какой-то оглушающий удар, не упал. Но свет у него в глазах мгновенно погас, и он провалился в беспамятство.

Первое, что он подумал, когда очнулся:

«Перенапрягся!..»

Потом попытался увернуться от лёгких, но раздражающих пощёчин. Открыл глаза и пробормотал:

– Хватит меня избивать…

– Уф! Ожил, болезный! – с облегчением выдохнул заглядывающий ему в глаза Базальт.

Рядом, в свете все того же одинокого фонаря, стояла Лена, прижимая пакет к груди. Именно к ней и обратился Иван:

– А где эти урки?

– Убежали почему-то… Я оглянулась, увидела… ну, и вернулась.

– Может, хватит на земле валяться? – спросил Базальт.

Сам он выглядел с окровавленной головой неважно, как говорится, «краше в гроб кладут», но пытался улыбнуться, и голос звучал бодро. Он помог Ивану подняться и стал объяснять:

– Я ведь ещё у тебя на закорках очнулся, но пока сообразил, на ком я катаюсь, и раздумывал, не покататься ли ещё, сзади кто-то рявкнул, ты стал разворачиваться и неожиданно рухнул, словно тебя вырубили. Я встал, огляделся – никого поблизости. Только малышка возвращается… Ну и вот минуты две тебя в чувство приводили… Пошли! А то не ровён час эти недоноски вернутся…

Загралов продолжал стоять на месте и озираться.

– А полицейский? Куда он делся?

Базальт с недоумением переглянулся со своей подругой, потом они вдвоём тоже осмотрелись по сторонам и чуть ли не хором, с неподдельным удивлением спросили:

– Какой полицейский?

Только сейчас Иван окончательно сообразил, что его трясет. Вдруг подкатила тошнота, и он, еле успев отвернуться, согнулся в жутком приступе рвоты.

Выворачивало его минут пять, и всё это время он чувствовал, как Илья его поддерживает за плечи. Наконец выпрямился и прохрипел:

– Пошли…

Они выбрались на проспект и там уже вздохнули с облегчением. Базальт повозился в сугробе, счищая снегом кровь с лица. Одежда у мужчин была грязной и местами даже порванной. Удары биты и гравий на дорожке не слишком-то способствовали сохранению пристойного внешнего вида. Елена смотрелась лучше, с пакетом под мышкой, пусть и прихрамывающая, но всё такая же красивая. Она и стала ловить такси, тогда как мужчины сделали вид, что увлечены разговором, повернувшись к дороге так, чтобы не видно было изъянов в одежде. Сработало. Остановившийся частник, услышав адрес, назвал цену, и трио поспешно загрузилось в машину.

При посадке водила рассмотрел пассажиров, и несколько озадачился. Но те уже сели, алкоголем от них не несло, и частный извозчик тронулся в путь.

Когда добрались до квартиры Базальта, тот первым делом усадил Елену на полку для обуви в прихожей, стянул с нее полусапожки и стал осматривать ступни. К счастью, ничего опасного не было, только несколько мелких порезов, и девушка была отправлена в ванную, отмывать ноги и вообще приводить себя в порядок. А мужчины протопали на кухню, и Базальт, достав из нижнего шкафчика початую бутылку коньяка, со смешком обратился к хмурому приятелю:

– Ну и как тебе, Ванюша, боевое крещение?

Тот потёр виски и признался:

– Честно говоря, не отказался бы вернуться в прошлое, жить как раньше и никогда не знать и не ведать о подобных крещениях.

– Да уж! Что-то ты слишком бледный какой-то! – Хозяин разлил коньяк по стаканам, нарезал лимон и приказал: – Пей!

– А не свалит, после такого стресса?..

– Пей, что доктор прописал! – хохотнул Илья и лихо опрокинул свою порцию в глотку. – Эх! Хорошо! При сотрясении мозга лучше всего расслабиться спиртным… И коньяк – отличное лекарство!

Иван чуть не поперхнулся своей порцией и, кое-как проглотив, заметил:

– Но у меня-то не было сотрясения!

И вновь услышал смех.

– Ванюша, я ведь на раз просекаю все события и факты. И умею делать правильные выводы. И коль тебе примерещился полицейский, значит, и тебе по голове досталось. И рвало поэтому.

Причём всё это было сказано с таким убеждением и настолько авторитетно, что Загралов непроизвольно стал ощупывать свою голову в поисках шишки. Но нигде ничего не болело, разве что он все еще ощущал лёгкое головокружение.

– Нет, мне повезло выкрутиться, увернуться, меня даже ни разу ничем не приложили, – возразил он. – И уж тем более по голове. Мало того, – припомнил Иван, – ты ведь сам говорил, что услышал окрик у нас за спиной. Верно?

– Ха! Так меня-то точно битой по голове саданули, так что всякое могло послышаться! – Базальт вновь разлил коньяк по стаканам: – Ну, ещё по одной? Так сказать, за наше крепкое здоровье!

Но Иван не стал пить, хотя стакан так и оставил в руке:

– Ага! Значит, подтверждаешь, что крик услышал? А что именно услышал, помнишь?

Базальт выпил, прожевал лимон и кивнул:

– Помню… Хотя за точность не ручаюсь. Мне тогда показалось, что это нас кто-то из тех отморозков догнал. Вроде как: «Стоять, сучки́!»

– Вот! Именно так! – обрадовался Загралов. – И слова, и ударение сходится. Я сам только так и позволял себе ругаться: сучки́, дрова гнилые да огрызки сушёные.

– Так, может, это ты и крикнул?

– Я? Басом? Когда уже и пискнуть не мог от сорванного дыхания? Ты же тяжеленный, а я в своей жизни больше одного чемодана в двадцать килограмм не поднимал! Ну и последнее: с чего бы это наша погоня от нас вдруг убегать начала? А я чётко успел рассмотреть: полицай вынул пистолет и собрался стрелять по тем ублюдкам.

Илья развёл руками, пожал плечами и налил себе третью порцию спиртного. Но сразу пить не стал, а пустился в рассуждения:

– Хорошо, допустим… Но куда тогда полицейский успел деться? Я-то ведь после твоего падения, ещё только начав подниматься на колени, первым делом тоже назад посмотрел и увидел, как те убегают. И больше никого. Значит, одно из двух: либо наш неизвестный спаситель опять запрыгнул в кусты и спрятался от наших благодарностей, либо те отморозки испугались чего-то другого. Хотя… – он на пару секунд задумался. – С полицейским этим мы можем разобраться завтра с утра. Пойдём на то место и хорошенько всё рассмотрим. Если кто-то выходил из кустов, а потом там же спрятался, должны следы остаться. Там ведь снег с грязью…

Загралов кивнул. Полицейский мог сидеть в засаде. А тут какие-то хулиганские разборки, мешающие каким-то высшим целям. Естественно, что доблестный служака нашёл лучший выход из положения: появился, погрозил пистолетом и тут же спрятался обратно.

Вот только одна деталь смущала. И кое-как протолкнув в себя вторую порцию коньяка, Иван о ней поведал:

– Ты понимаешь, холодно ведь на улице… А тот полицейский без куртки был… В рубашке и мундире… И не смотри на меня так, я чётко его запомнил. Здоровенный такой громила, и этот мундир на нём расстегнут был до половины, словно он только из-за стола вышел или из собственной спальни…

Базальт не удержался от ехидной улыбки, хотя тон держал уважительный:

– Может, он в тапочках был? Ну, раз из спальни вышел…

– Да нет… – Иван даже глаза закрыл, вызывая в памяти картинку увиденного. – Не в тапочках… В туфлях! Форменных, поблескивающих после чистки туфлях.

– На каблуках? – голос стал уже явно ехидным, и Загралов, поняв, что над ним издеваются, резко открыл глаза:

– Ты что, мне не веришь?

– Всё! Разговор замяли, утром всё осмотрим на месте! – Тем более что Елена покинула ванную, и следовало определиться. – Иди мыться, а я пока Ленкины порезы йодом помажу…

Иван прислушался к своему состоянию, и, опасаясь непонятного головокружения, решил остаться последним в очереди на помывку:

– Иди ты, я сам помажу…

– Ха-ха! Ладно, тебе можно и такое доверить!

Илья достал из шкафчика пузырек, сунул его Ивану и поспешил в ванную, крикнув на ходу в спальню:

– Малышка, высовывай ножки из-под одеяла! Сейчас к тебе ввалится доктор Загралов с йодом! Будешь громко кричать, подумаю невесть что. Поэтому – терпи!

Иван ещё посидел на кухне, задумчиво барабаня пальцами по столу, и направился в спальню.

Пострадавшая процедуру выдерживала вполне сносно. Хоть и шипела, покусывая губы, но не кричала и не стонала.

– Слушай, а ты когда обернулась и пошла назад, точно никого не видела? – спросил Иван. – В смысле, того полицейского?

– Я оглянулась, ты лежишь. Илья только на коленки встал… вас хорошо на свету было видно. Ну и вдалеке те типы убегали. И никого больше… Но ведь если возле вас кто и был, он мог просто шагнуть в кусты. Направо или налево. Или замер на месте, слился с деревьями. Я когда возвращалась, больше под ноги смотрела, а он за это время мог и скрыться.

– О! Точно, слился! Поэтому его Илья и не заметил, – расслабился Загралов. – Потом стал меня в чувство приводить, а тот служака и спрятался… где-то. Скорей всего ушлый партизан, такие на ровном месте могут стать незаметными. Только почему он без куртки был?..

– Ну, ты, художник! – раздался возглас вошедшего в спальню Базальта. – Зачем ты ей чулки йодом рисуешь? Если бы я задержался, ты бы и выше сеточку наложил?