Текст книги "Преследование (сборник)"

Автор книги: Юрий Константинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Глава пятнадцатая
Нашествие

В просторном помещении личной охраны ожил аппарат объемной видеосвязи. Из тусклого свечения в углу зала возникло встревоженное лицо человека, глаза которого, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Бодрствующие, несмотря на глубокую ночь, телохранители воззрились на дерзкого нарушителя сонной тишины, царящей в потайных покоях.

– Немедленно сообщите патрону, – нервной скороговоркой выдохнул взъерошенный человек. – Только что прервалась связь с основной базой.

Доверенный телохранитель посмотрел на него с откровенным презрением вышколенного служаки, не способного понять, как можно потерять голову настолько, чтобы забыть о соблюдении элементарной субординации.

– Патрон отдыхает, – буркнул он. И скосив глаза на массивные круглые сферы, тяжело нависающие над входом, тихо добавил: – У нас сегодня трудная ночь, парень. Не слишком ли много шума из-за технических неполадок?

– Какие к черту неполадки! – воскликнул взъерошенный мужчина. – На базе что-то произошло. Вначале мы услыхали подозрительный шум, словно где-то в плотине воду прорвало, а потом экраны сразу погасли. Но до того, как они погасли, оператор успел крикнуть… – оборвав фразу, он нерешительно взглянул на собеседника.

– Что именно? – уже без презрительной снисходительности спросил телохранитель.

– Не уверен, правильно ли я понял…

– Скажешь ты, наконец!.. – повысил, голос охранник. – Или тебе приснилась вся эта чушь?..

– Если бы, – поднял голову взъерошенный мужчина. – Оператор выкрикнул: – Крысы!

– Что?!

– Крысы! – повторило объемное изображение. – Я не видел его лица, но голос у оператора был такой, будто его вот-вот растерзают на части.

И словно желая убедить самого себя в возможности невероятного, взъерошенный мужчина проговорил:

– Да, я почти уверен, он закричал именно это – «Крысы!»

– Крысы!!!

До того, как этот крик смятения и ужаса повис над приземистыми, утонувшими в глубине ночного леса строениями из монолитона, заметался протяжным эхом между стволами сосен, мало кто обратил внимание на первые признаки угрозы, надвигавшейся с неумолимой, слепой мощью стихии.

Выступление Глауха по одному из видеоканалов было замечено не всеми. Но даже многие из видевших передачу не вняли предостережениям ученого об ожидаемой массовой миграции животных, сочтя его слова не более, чем очередной занимательной информацией.

Между тем энергили, водители которых в тот вечер покинули мегалополис, вынуждены были повернуть обратно: путь им преграждали мечущиеся звериные стаи, которые гнал страх перед неведомым дотоле врагом. Подвижные кровожадные существа сотнями, тысячами вырывались из своих нор и рыскали вокруг. Крысы были агрессивны, бесстрашны и вездесущи.

Спасаясь от них, лесные животные вторгались на окраинные улицы мегалополиса, а чаще всего находили безопасное пристанище на островах, сооруженных людьми Глауха посреди небольших, мелких озер.

Серые полчища обтекали стороной водную гладь и каменные нагромождения домов, двигаясь неудержимым, издающим глухой ровный шум потоком. С каждым часом крыс становилось все больше.

В передвижении этих огромных масс вначале не ощущалось никакой логики. Да и разумно ли ожидать ее от созданий, чей крохотный мозг, казалось, насквозь пропитан злобой.

Первые некрупные стаи метались хаотично и разрозненно: от лесных массивов в центре Территории к ее границам в долинах рек, поворачивали обратно, растекаясь широкой, дробившейся затем на множество ответвлений полосой, чтобы через сутки соединиться вновь, наполнив гулом огромное пространство.

Своими цепкими когтями они перепахивали сотни квадратных миль почвы, пожирая почти все, на что наталкивался дикий взгляд их острых глаз, что могли перемолоть ненасытные жернова их желудков.

Живые волны катились нескончаемой цепью, оставляя в стороне поселения людей. Порою серая река будто выплескивалась из невидимого русла, задевая подворье одиноко стоящего коттеджа или загон для лошадей. И тогда сумерки оглашались дикими криками. Выли, катаясь по земле, с пеною на оскаленных мордах псы, хрипели, пускаясь вскачь, сатанеющие от боли кони. Копыта скользили по упругому живому ковру из шерстистых подвижных тел и давили крыс десятками, но сотни других, беспощадных в инстинктивной жажде крови, повисали на крупах, вонзали желтые клыки в в шеи, страшными ожерельями болтались на гривах. Люди, спасавшиеся на крышах, с ужасом глядели на пир звериных полчищ, не оставляющих после себя даже костей.

Крысиная рать поглощала все, что не могло защитить себя огнем или водой, высотой или бегством – и неслась дальше, к своей неведомой цели.

Постепенно крысы смыкались в единую неисчислимую стаю. Словно чья-то всесильная рука сводила их воедино и направляла бег, указывая верную дорогу в путаных лабиринтах лесных троп. В хаотичном поначалу движении стала все явственней проступать необъяснимая, разумная, строгая предопределенность.

Позднее станет ясно: нашествие не успело вызвать паники и стать сенсационной добычей репортеров только потому, что возникло с ошеломляющей быстротой и таким же образом угасло.

Журналисты проворонили события решающей ночи, а спустя сутки им не оставалось ничего другого, как констатировать разрушения, пересчитывать неподвижные тушки погибших животных, от которых не скоро удалось очистить лес, да выслушивать невероятные и противоречивые свидетельства редких очевидцев.

Одна из видеокомпаний окажется бойчее других и, тщательно изучив события, составив схему передвижения грызунов, выдвинет захватывающую воображение версию о существовании некоего крысиного короля – животного, наделенного сознанием. Компании удастся поинтриговать зрителей немного дольше остальных, только и всего. Фактами, способными стать ключом к разгадке, она не располагала.

Крысиное войско исчезло, унеся в непроницаемую тьму недр свою тайну. Но до того, как исчезнуть, серая стая сомкнулась у высокой ограды, за которой вздымались тяжелые квадраты похожих на крепости зданий.

Те, кто населял их, были солдатами. Вместе они составляли настоящую, пусть и не слишком многочисленную армию – вышколенную постоянными жесткими тренировками, способную в любой момент собраться в железное могучее ядро. Отборных, обученных разнообразным и давно запрещенным на планете приемам убивать, воинов соединяло нечто большее, нежели стандартная выучка. Накрепко вколоченное в умы сознание великого исторического предначертания, надежда на небывалое, сказочно щедрое будущее, общее таинство заговора делали их едва ли не кровными братьями, превращали в особую касту.

Но еще более жестокая и беспощадная армия противостояла им. Грозное волнующееся море животных окружало базу «Новых самаритян». Неровными пластами крысы громоздились друг на друга; самые быстрые уже карабкались по отвесной ограде, словно именно за ней скрывался тот сокровенный магнит, который властно притягивал их все это время.

Надрывный вой сигнального устройства оборвался на высокой ноте – миллионы челюстей в считанные секунды перегрызли кабельные жилы. Лучи света заскользили по лесу, упали вниз, выхватывая повсюду из темноты упругие тела и ненасытно оскаленные пасти.

Смятение и страх перед нежданным бедствием, постигшим базовый лагерь «самаритян», овладели не всеми. Резкие звуки приказов отрезвили паникеров, рассредоточили людей по укрытиям, заставили занять привычные места у пультов лучевых орудий. Еще не различая как следует напавшего во тьме врага, солдаты тайной армии готовились отразить его удар, действуя по всем правилам образцово отлаженного военного механизма.

Однако этот механизм, представлявший смертельную угрозу для человека, оказался ничтожной преградой для миллионов мечущихся в безумном угаре зубастых созданий.

Всего несколько мгновений понадобилось крысам, чтобы добраться до укрытий и зданий.

Натужно загудев, начали бить лучеметы, перемешивая дерн с огнем и дико визжащими комками. Но звери уже метались под ногами сидящих у пультов. Крысы были везде, выползали из каждой щели, неуклюже и мягко шлепались откуда-то сверху.

Выстрелы крушили ограду вокруг базы, и сквозь образовавшиеся проломы хлестал густой неуемный поток серых теней.

Самый хладнокровный из операторов связи успел выкрикнуть в гаснущий экран короткое ненавистное слово, пока зубастые твари обгладывали подметки его массивных башмаков. И кинулся наверх, к просторной террасе крыши – вслед за десятками бегущих, обезумевших от ужаса людей. Наверху места для всех не хватало, те, кто еще недавно готов был считать друг друга братьями, яростно дрались за право выжить. Отрывистые слова команд тонули в диком вое и ругани. Теснившиеся по краям неудачники отбивались от напирающей на них толпы и, не в силах совладать с ней, срывались вниз, где жадно поблескивали миллионы ненасытных глаз.

Проворные существа проникали в приборы, замыкая своими телами контакты. Мириады огненных искр подбрасывало к сводам, языки желтого огня ползли по изоляции, наполняя помещения едким дымом.

В отсветах пламени, охватившего стены, всюду, куда ни падал взгляд, виднелась колышущаяся сплошная масса упругих тел. Целые горы животных громоздились там, где размещались склады продовольствия и медикаментов.

Два взрыва ухнули друг за другом, обдав теснившихся на террасе нестерпимо жарким светом. Тут же вспыхнуло еще несколько зданий, мгновенно, от фундамента до крыши, охваченные огнем.

– Если эти твари доберутся до арсенал-бункера, всем нам каюк!.. – отчаянно крикнул кто-то.

– Пробить лучеметами коридор, – отозвалось сразу несколько голосов, перекрывая общий шум. – Может, но нему выберемся. Все, у кого оружие, сюда!

Мощный залп разметал животных.

– Ага! – послышалось удовлетворенное. – Еще, еще, плотней огонь. Бежим строем по три, в затылок друг другу, не размыкаясь, иначе эти гадины сожрут нас поодиночке…

Люди прыгали с террас и неслись со всех ног, расчищая путь огнем, скользя по серому податливому ковру, – туда, где поблескивала между стволов в предутреннем свете далекая цепь спасительных озер. Миллионы злобных глаз следили за каждым движением, миллионы клыков были готовы впиться в плоть оступившихся и обессиленных. То было страшное бегство, и спастись удалось не всем…

Несколько десятков потрясенных пережитым, вконец измученных людей добрались до озер. Беглецы падали прямо в воду у берега, смеялись и плакали, не в силах поверить тому, что уцелели.

Багровое зарево поднималось над лесом с той стороны, где размещался базовый лагерь «Новых самаритян».

– Смотрите, они уходят!.. – вдруг прошептал кто-то. Это было правдой. В скупых рассветных лучах можно было разглядеть, как совсем близко мечутся продолговатые тени. Стая редела, рассыпалась на глазах. Животные уходили под землю, словно и впрямь таинственный и всесильный король подал сигнал к отступлению.

Сгрудившись на берегу, люди пораженно наблюдали, как исчезает непостижимый, причинивший столько бед враг. Горстка беглецов, в глазах которых еще не погасли смятение и страх, – вот и все, что осталось от вышколенной и грозной тайной армии «Новых самаритян».

Глава шестнадцатая
Сергей Градов: лицом к лицу

Короткий и довольно бесцеремонный разговор с ошеломленной неожиданным вторжением, мало что соображающей со сна манекенщицей, естественно, не остался тайной для тех, кто пристально следил за событиями этой ночи.

Потому не слишком удивляюсь, когда замечаю, что, обгоняя мою машину, следуют параллельным курсом к скалистой гряде, простирающейся далеко в океан, мощные десантные гравилеты. Они идут широким развернутым строем, опознавательные знаки СБЦ сверкают на обтекаемых фюзеляжах в первых рассветных лучах.

Впрочем, не исключено, что я переоцениваю информацию, полученную от застигнутой врасплох Ингрид. Возможно, сообщенные ею координаты лишь подтвердили уже ставшие достоянием СБЦ данные – слишком быстро появились здесь эти машины. Так или иначе, операция по захвату Изгоя началась, игра пошла в открытую и я наконец могу позабыть о своем инкогнито.

Добравшись к цели, гравилеты плавно замедляют ход. Десантники выпрыгивают на скалы, начиная методично, пядь за пядью обследовать каменистое пространство. Над ними носятся белые крикливые стаи всполошенных чаек.

Где-то здесь, в глубине скалистого лабиринта, вход в потайной замок старика. Не сомневаюсь, что отлично подготовленные, обладающие сноровкой опытных альпинистов парни вскоре его обнаружат. Но до чего же мучительно тянутся минуты. Подвожу машину ближе к скалам, прозрачный колпак гравилета раскрывается, как лепестки цветка, давая возможность вдохнуть свежий соленоватый воздух океана.

От протяжного, плачущего крика птиц становится больно ушам. Зажимаю их ладонями и тут же отдергиваю руки, пораженный нехитрой догадкой. Как завороженный, не могу отвести взгляда от ничем не примечательного участка обдуваемой ветром, почти отвесной скалы. Ничем, если не считать единственной, довольно странной детали. Осмотрительные птицы не устроили на ее удобных выступах ни одного гнездовья.

Прямоугольный участок безупречно чист, словно кто-то ежедневно полирует до блеска его бугристую поверхность, сметая с нее лишнюю пылинку.

Отлично сознавая, чем может завершиться подобная авантюра, я разгоняю машину и вонзаю ее в бок каменного исполина. Корпус гравилета корежится, на лицо сыплется мелкое крошево из осколков прибора и пластика, но… машина со скрежетом врезается в подсвеченную изнутри пустоту.

Несколько «горилл» явно не ожидали, что незваные гости могут появиться тут. Их секундное замешательство спасает мне жизнь – одержимый желанием проверить свою догадку, я совсем забыл о мерах предосторожности. Затем «гориллы» отступают на нижнюю галерею, преследуя их, по широким коридорам бегут десантники.

У многих в руках незнакомое мне довольно странное оружие. Чем-то оно напоминает старинные ружья, только с невероятно утолщенным стволом. Однако это не ствол – в металле нет зазора.

Бросаюсь следом за десантниками. Бежим, перепрыгивая через распластанные неподвижные тела охранников, минуя просторные залы, заглядывая в каждый подозрительный переход.

Неожиданно парни впереди кидаются на пол, выставив перед собой металлические цилиндры. Другие десантники следуют их примеру. Я предусмотрительно отступаю в нишу, поскольку в конце длинной, украшенной гобеленами галереи замечаю несколько огромных, медленно покачивающихся серебристых металлических сфер.

Десантники без раздумий пускают в действие свое замысловатое оружие. Утолщенный ствол оказывается чем-то вроде стержня, на который нанизаны круглые, плотно прилегающие друг к другу диски. Они наливаются малиновым светом и, молниеносно срываясь с основания, с резким визгом, вращаясь, устремляются к серебристым шарам. Словно намагниченные, впиваются в их поверхность, теряют форму, растекаясь по гладким бокам роботов плотной, похожей на тесто огненной массой. В ноздри бьет характерный, резкий запах плавящегося металла. Сферы падают вниз, откатываются к стенам. Я делаю вывод, что технические подразделения СБЦ не теряли времени зря. Путь свободен. Десантники вскакивают, бросаются вперед, но не преодолев и нескольких десятков метров, вновь застывают на пороге огромного зала.

На этот раз их останавливает отрешенный, неподвижный взгляд седовласого человека. Немного подавшись вперед, он стоит у стола, опираясь о него побелевшими костяшками сжатых в кулаки пальцев.

Осторожно подбираюсь ближе и отдаю должное профессиональной реакции ребят в десантной форме. Плотно стиснутые кулаки Изгоя находятся в непосредственной близости от некой алой полоски на зеркально отсвечивающей поверхности стола.

Полоска защищена тонким слоем специального прозрачного пластика. Достаточно легкого движения руки, прозрачная скорлупа хрустнет, – и алое вещество вступит во взаимодействие с биополем находящегося рядом человека. Элементарное устройство с точки зрения современной техники. Однако это нехитрое приспособление может привести в действие скрытый механизм разрушения, о масштабах которого можно только догадываться. Не исключено, что этот потайной замок попросту взлетит на воздух со всей своей начинкой и людьми. Судя по зловещему спокойствию седовласого, возможны варианты и помасштабней.

Десантники медлят, и я их понимаю. Меткого выстрела, даже броска натренированного тела достаточно, чтобы вывести из строя пожилого человека. Но никто не даст гарантии, что при этом удастся сохранить неприкосновенной заветную скорлупу.

Однако ждать больше нельзя – безумная белесая искра вспыхивает в глубине маленьких, упрятанных под надбровные дуги глаз. Глаз убийцы, решившегося на последний шаг.

«Ни в коем случае не показывайся на глаза Изгою! – всплывает в памяти предостережение отца. – Мы слишком похожи». Как давно это было. И то, что казалось когда-то недопустимым, сейчас может воплотиться в единственный спасительный шаг. Изгой должен увидеть мое лицо.

Медленно, стараясь не делать резких движений, я выступаю из-за широких спин десантников и негромко, но отчетливо произношу имя седовласого. Всего несколько человек на Земле помнят его.

Изгой вздрагивает, впивается в меня взглядом и пятится, словно увидел привидение. Из его горла вырываются хриплые, прерывистые звуки:

– Снова ты… Будь ты проклят!..

Его замешательство длится всего несколько мгновений, но этого достаточно, чтобы между нами выросли внушительные фигуры десантников. Снова отдаю должное подготовке этих парней: узкую полоску на столе защищает не хрупкий пластик, а нечто более основательное.

Старик отыскивает меня глазами, в них усталое, злое любопытство.

– Нет, – откликаюсь на немой вопрос, – я не адмирал Градов. Я всего лишь его сын.

Старик кивает едва заметно:

– Это ты меня нашел?

И отвечает сам себе:

– Ты. Узнаю фамильную мертвую хватку. Чертово семя ищеек. Ты мог бы не появиться на свет, если бы я выстрелил поточнее – тогда, на спутнике Эррея. И все сейчас было бы иначе.

Я пожимаю плечами. Нет ни сил, ни желания убеждать его в обратном. Да это и невозможно. Смысл моих аргументов никогда не дойдет до сознания Изгоя. То, что разделяет нас, – поглубже самой глубокой бездны.

Я гляжу на человека, способного весь мир утопить и крови, испытывая странное, похожее на разочарование чувство. В жизни не все получается так, как предполагается. И в этот, так дорого давшийся нам миг, нет в душе моей ни радости, ни торжества. А может быть, я просто устал, смертельно устал и потому внутри – непонятная щемящая пустота и, как ни удивительно, что-то напоминающее жалость. Рассудком понимаю, что нельзя жалеть убийц, тем более таких убийц, но сейчас это всего лишь загнанный в угол старик с тяжело набрякшими веками, заострившимся серым лицом и дрожащим подбородком.

Глаза его невидяще сверлят точку у меня на переносице, а запекшиеся губы по-прежнему шевелятся, будто творя молитву. Я не сразу улавливаю смысл едва слышных слов:

– …все равно кто-то будет. Не я, так другой. Не сейчас, так через сотню лет. Человек – всего лишь человек. Он вышел на свет из крови и грязи, и канет в грязь и кровь. Вы никогда не превратите его в ангела, как ни старайтесь. Своя шкура для кого-то всегда будет дороже целого мироздания. Бы поймете это когда-нибудь. Вынуждены будете понять…

Так шептал старик с серыми щеками мертвеца и застывшими глазами фанатика, создавшего свою веру. Изгой не казался побежденным – он слишком ненавидел всех нас, чтобы позволить себе выглядеть побежденным.

Кто-то из десантников сделал неосторожное движение, старик рассмеялся, коротко и зло. Стена за его спиной бесшумно разошлась, и он, глотнув воздух судорожно раскрытым ртом, откинулся в пустоту.

…Тело несколько раз неловко перевернулось, падая с огромной высоты в белую накипь прибоя.

Я повернулся и побрел прочь через бесконечную цепь коридоров и галерей.

Невыносимо болела голова. Будто все звуки этой непостижимой ночи и утра слились в мощный протяжный гул, и он тупыми, болезненными толчками взрывался в висках.

Изборожденное старческими морщинами лицо с глазами фанатика неотступно стояло передо мной. Я знал, что не забуду последних слов Изгоя. Зачеркнет или подтвердит их время, слова эти останутся зарубкой на памяти. Кровоточащей зарубкой, не дающей воспринимать жизнь такой, какой была она для меня до сих пор.

Как непросто устроен этот мир. Ты избавил его от негодяя, желавшего сделать несчастными миллионы, но это совсем не значит, что ты сделал их счастливыми. В том числе и самого себя. Слишком сложная штука счастье, чтобы добыть его вот так – сразу, одним ударом.

Только теперь я начинаю понимать, какую адски трудную ношу взвалил на себя – вытравливать все мерзкое из человеческих душ. Шаг за шагом, из поколения в поколение. И сколько еще невыносимо горьких и жестоких уроков преподнесет нам торжествующее зло, и сколько жизней придется положить, чтобы отмыть от грязи чьи-то души. Но только это надо делать, какой бы страшной ни была цена. Иначе мир не выстоит, не выживет, не простит.

Кажется, так я думал перед тем, как упасть в кресло своего покореженного гравилета и провалиться в глухой непроницаемый сон под пронзительные всхлипывания чаек.