Текст книги "Продажная девка Генетика"
Автор книги: Юрий Мухин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)
Это подлый идиотизм перестроечной антисоветской пропаганды – все вывернуть наизнанку! Ведь в наличии паспортов у населения заинтересовано не население, а милиция! Вы что, без паспорта не знаете, что Вы Г.П. Калмыков? Не знаете, что Вы живете в Мариуполе? Так при Сталине таким дуракам в карман вкладывали записочку с именем и адресом, чтобы они не потерялись. Зачем в деревне паспорт? Своей корове предъявлять перед дойкой? Вы, мой дорогой оппонент, пример рабского идиотизма: Вам на шею надевают ошейник раба и убеждают, что Вы должны радоваться. И Вы радуетесь – паспорт имеете, какое счастье!
При Сталине половина деревенских жителей, которые сами избирали себе сельсовет и председателей колхозов, переехала в города, об этом написаны миллиарды страниц воспоминаний. Кто-либо из мемуаристов вспоминает, что без паспорта он не мог: купить билет, получить деньги в сберкассе по аккредитиву, устроиться на работу, поступить в институт, поселиться в гостиницу? Кто-нибудь вспоминает, что его без паспорта арестовала милиция или он без справки не мог выехать из села? Никто! Паспортов в сталинском СССР не было, поскольку на людей не смотрели как на рабов, поэтому не было и тех проблем, что мы сегодня имеем, обладая великим счастьем идиота – паспортом.
И даже к концу СССР паспорт нужен был лишь в нескольких случаях: при переезде, при поселении в гостиницу или дом отдыха, при покупке билета только на самолет, в момент устройства на работу – все! Ты мог из Бреста на поезде доехать до Владивостока, и ни один мент, ни один кассир не имел права потребовать у тебя паспорт. А уж при Сталине в большинстве даже этих случаев паспорт не требовался.
Теперь по поводу того, от чего возник голод и чем пахали землю. Поскольку Ваши предки, как и Вы, – люди рабского труда, то знаний о своем труде и у них, видимо, было столько же, сколько у Вас. И столько же, как у Вас, нахальства, за что они, надо думать, и сидели. Вы меня посылаете к «Поднятой целине» Шолохова, а Вы сами эту книгу когда-нибудь читали? Или, по обычаю, запомнили, что о «Поднятой целине» умная толпа говорит в телевизоре?
Ведь в этом романе пашут под хлеб только быками, и даже бабы знают, сколько их нужно, чтобы поднять залежь или целину – «крепкую землю»:
«– Я не знаю, сколько у вас на Дону вспахивают одним плугом за осень под зябь...
– С ночи до ночи держись за чапиги – и десятин двенадцать до зимы подымешь.
– Хо! Двенадцать? А ежели крепкая земля?
– Чего вы там толкуете? – пронзительный бабий голос. – В плуг надо три, а то и четыре пары добрых быков, а откель они у нас? Есть, да и то не у каждого, какая-то пара зас... а то все больше на быках, у каких сиськи. Это у богатых, им и ветер в спину...
– Не об этом речь! Взяла бы подол в зубы да помолчала, – чей-то хриповатый басок.
– Ты с понятием! Жену учи, а меня нечего!
– А трактором?..
Давыдов выждал тишины, ответил:
– А трактором, хотя бы нашим путиловцем, при хороших, знающих трактористах можно за сутки в две смены вспахать тоже двенадцать десятин.
Собрание ахнуло. Кто-то потерянно проронил:
–Эх... мать!»
А теперь о том, куда делись эти быки, которых надо было по шесть—восемь на плуг.
. «С легкой руки Якова Лукича каждую ночь стали резать в Гремячем скот. Чуть стемнеет, и уже слышно, как где-нибудь приглушенно и коротко заблеет овца, предсмертным визгом просверлит тишину свинья или мыкнет телка. Резали и вступившие в колхоз, и единоличники. Резали быков, овец, свиней, даже коров; резали то, что оставлялось на завод... В две ночи было ополовинено поголовье рогатого скота в Гремячем. По хутору собаки начали таскать кишки и требушки, мясом наполнились погреба и амбары. За два дня еповский ларек распродал около двухсот пудов соли, полтора года лежавшей на складе. «Режь, теперь оно не наше!», «Режьте, все одно заберут на мясозаготовку!», «Режь, а то в колхозе мясца не придется куса-нуть!» – полез черный слушок. И резали. Ели невпроворот. Животами болели все, от мала до велика. В обеденное время столы в куренях ломились от вареного и жареного мяса. В обеденное время у каждого – масленый рот, всяк отрыгивает, как на поминках; и от пьяной сытости у всех по-совелые глаза...
... – Ты меня-mo будешь слухать? – ожесточаясь, спросил Разметнов.
– А то как же! Конечно, буду. Сейчас.
Давыдов принес из кухни глиняную чашку с холодными щами, сел. Он сразу откусил огромный кус хлеба, прожевывая, гонял по-над розоватыми скулами желваки, молча уставился на Разметнова устало прижмуренными серыми глазами. На щах сверху застыли оранжевые блестки-кру-говины говяжьего жира, красным пламенем посвечивал плавающий стручок горчицы.
– С мясом щи? – ехидно вопросил Андрей, указывая на чашку обкуренным пальцем.
Давыдов, давясь и напряженно улыбаясь, довольно качнул головой.
– А откуда мясцо ?
– Не знаю. А что?
– А то, что половину скотины перерезали в хуторе.
– Кто? – Давыдов повертел ломоть хлеба и отодвинул его.
– Черти! – Шрам на лбу Разметнова побагровел. – Председатель колхоза! Гиганту строишь! Твои же колхозники режут, вот кто! И единоличники. Перебесились! Режут наповал все, и даже, сказать, быков режут!»
Я понимаю, что Вы – человек, умученный рабским трудом, прочесть роман не смогли, но зачем же так нахально на него ссылаться? И при чем тут Ваше рабство и Сталин? Сталин ведь хотел сделать из Вас господина, но Вы оказались сильнее...
Вот так я тогда ответил читателю Калмыкову, а спустя некоторое время получил объемную статью от другого читателя, который ни в меньшей мере не согласился со мною. Должен пояснить, что накануне помимо меня по теме голодомора схлестнулись в дискуссии на страницах «Дуэли» (я ее не даю) читатели В. Пригодич и С. Бури-вой, а так как я не сокращаю тексты тех, с кем спорю, то в данной статье вы найдете и отголоски спора Пригоди-ча и Буривого, но, полагаю, вам будет понятна его суть. Итак, мне предъявили следующие доводы.
Ну и брехать горазд!
Давно собирался написать о восстановлении народного хозяйства после Великой Отечественной, о той части, которую хорошо знаю по рассказам моих родителей – о жизни послевоенной деревни. Публикации на эту тему в «Дуэли» односторонние: в основном пишут люди, далекие от конкретного труда на земле в тот период. Слагают небылицы, суть которых укладывается в типовую схему: победа – быстрое восстановление народного хозяйства – отмена карточек – снижение цен – слава партии родной и лично тов. Сталину.
Но последняя публикация – статья С. Буривого в «Дуэли», № 42 – стала той каплей, которая переполнила чашу терпения. Напомню суть: С. Буривой полемизирует с В. Пригодичем («Дуэль», № 39), который в своей рецензии на книгу Ю. Мухина упоминает о том, что дала советская власть крестьянам-колхозникам. Что касается основной части статьи В. Пригодича, то пусть эти два «литератора» разбираются сами, но С. Буривой всуе глумливо упомянул поколение, которое в неимоверно тяжких условиях выкормило его, Буривого, и дало ему возможность получить образование. И здесь я на стороне В. Пригодича, какие бы ярлыки ни навешивал на него С. Буривой.
Та частушка, а вернее, поговорка о Берии и Маленкове в нашей местности имела другой вариант: «Товарищ Берия не оправдал доверия. А товарищ Маленков кормит хлебом и блинком». Нашим колхозникам некогда было разбираться, кто из кремлевских барбосов в схватке под ковром кому «пинков надавал», речь шла о выживании, а Г. М. Маленков снизил налоги и, списав долги колхозам, фактически спас не одну колхозную семью от полуголодного существования.
Но обо всем по порядку... С. Буривой: «Каторжный труд... Нищая пенсия?.. А по Сеньке и шапка. Как трудились, такая и пенсия!»
Так вот, как трудились...
Места, где я родился, были освобождены в августе 1943 г. после разгрома немцев на Курской дуге. Моим родителям, которые родились в самом начале 30-х гг., было по 12—13 лет. Отступая, немцы сожгли все жилье, хозпостройки и хлеб, собранный в снопы и составленный в крестцы. Население пряталось в оврагах, пережидая бомбежку и артподготовку, и вернулось на пепелище в том, в чем были одеты летом. Из съестных припасов – только картошка, уцелевшая небольшими островками после артналета, бомбежки и езды на танках.
Стали рыть землянки. А перекрывать-то чем ? Кругом лесостепь, причем первая часть слова – «лесо» представлена в виде лозы по берегам речки да редкого орешника по склонам оврагов. По весне крыши таких землянок стали течь, дети болели.
Кое-как перезимовали, а к началу посевной возродился колхоз – надо было кормить армию, и Буривого в том числе. А как сеяться, если ни одной лошадки? Которых не угнали немцы (удалось спрятать), мобилизовали наступающие наши войска. Пришлось поля копать лопатами. Норма– 5 соток в день на человека, включая детей.
Специально для Буривого повторяю – 5 (пять) соток в день! Меньше нельзя: посевная растянется неимоверно, больше – хотелось бы начальству, но тоже невозможно: голодные дети и женщины просто остановятся на следующий день, как загнанные лошади. А подкрепиться – на выбор: водички из родника под горой, щавельку по склонам да дома – тошнотиков. Вы пробовали тошнотики, тов. Буривой? Это перемерзшая в земле за зиму картошка. Надо бы Вам было попробовать – хорошо восстанавливает силы и совесть, которой, судя по Вашей статье, у Вас нет. Но в первую после освобождения весну и тошнотиков не было – свою картошку выкопали всю до одной, а при немцах картошку на колхозных полях не сажали.
Поля лопатами копали года 2—3. Соответственно и убирали все вручную: рожь косили и жали серпами, как минимум, по гектару в день на человека. Потом и кровью, в прямом смысле, давался этот хлебушек – при вязке жгутов на снопы солома в кровь искалывала руки. Весь урожай шел в счет хлебопоставок – на трудодни не давали ничего. Пока на поле – можешь зернышек поесть, а вечером по дороге домой встречает «блокпост» в составе уполномоченного по заготовке, председателя или бригадира.
Колхозное стадо восстанавливали за счет отела личных коров колхозников, которых удалось сохранить во время оккупации. Пункт приема молока был в 15 км от колхоза. Возить было не на чем, поэтому носили на коромыслах каждый день по 15 км. Для Буривого и горожан, вернувшихся из «эвакуации», хотя сами опухали от голода.
После войны для 20 областей, разоренных войной, правительством был выделен кредит для восстановления разрушенного хозяйства. Под него выдавались семена и сельхоз-инвентарь, приобретались лошади. Как обстояли дела с поголовьем лошадей, можно судить хотя бы по тому, что в наш колхоз выделили двух, да и то монгольской породы, слабосильных и малопригодных для перевозки грузов. Можно было и отдельным колхозникам брать кредит, но делали это в крайних случаях. Так, мой дед по материнской линии решился на это, только когда от голода стали опухать дети. Взял в кредит 3500рублей, чтобы купить ржи, но не в колхозе, а у частника на базаре. А пуд ржи на базаре тогда стоил 750рублей, а семья – 7 человек.
И этот кредит, наполовину погашенный, висел на нем до отмены долгов колхозников Г. М. Маленковым.
Кстати, дед после освобождения от немцев был председателем колхоза, но его дети голодали так же, как и все остальные. Как погашался кредит – это тема для отдельного разговора, потому что денег колхозникам не платили, а наоборот – брали с них.
Брали за землю личного подворья, за колодец (налог с дивным названием – самообложение), штрафовали за невыработку годовой нормы выходов на работу, независимо от причин: даже если человек болел. Каково, тов. Буривой? С колхозников брали за болезнь, а городским платили за болезнь! «Очень правильная эта наша советская власть»?!. Врать за колодец, когда под горой во множестве бьют родники и воду набирают из них.
А где брать деньги мужику, если их не платят ? «Ун мужик, ун найдет...» Приходилось тереть картофель на крахмал и носить в райцентр на базар. И носить не один день, потому что таких горемык-продавцов набиралось больше покупателей.
А еще заставляли приобретать облигации Госзайма по восстановлению народного хозяйства, вернее, предлагали методом известной итальянской организации: предложение, от которого нельзя отказаться.
Таким образом, голодные колхозники не только обеспечивали сельхозпродукцией страну, но и финансировали восстановление промышленности. Особенно хочется остановиться на факте, который вызывает бурю восторгов у части авторов «Дуэли» – на отмене карточек в конце 1947 года. В «Дуэли», №16 (2001 г.) приводится рассказ о том, как тов. Сталин после встречи с мальчиком отменил карточную систему. Но куда спешил этот мальчик? А мальчик бежал в коммерческий магазин покупать хлеб не по карточкам, а дополнительно за деньги. Была у мальчика такая возможность, а вот у его деревенских сверстников – не было. Даже по карточкам.
Так как расценивать отмену карточек в 1947 г., который был засушливым и неурожайным? Может, тов. Сталину нужно было поехать в деревню и спросить деревенских ребят, сколько они хлеба съедают в месяц ? И почему не хватало хлеба в стране, которая потеряла 20 с лишним миллионов в войне (количество едоков сократилось), а люди героически работали?
В журнале «Москва» (№ 4, 1989 г.) приводится отрывок из письма ветерана войны и труда севастопольца И. Зайцева: «...хрущевские жертвы 1946—1947 гг., когда
зерно отправляли с Украины в Германию, а пережившие войну советские люди умирали с голоду (с 1944 по 1947 год
Н.С. Хрущев – первый секретарь ЦК КП(б) Украины и Председатель Сов. Мин. УССР). Защитить и спасти умирающих было некому – главы семей в большинстве пали за Родину. Это в памяти многих, и от этого нам никуда не деться...»
Я думаю, мало кто сомневается, что решение о зернопоставках в Германию было принято не Хрущевым.
Только не надо сучить ножками и биться в истерике, клеймя позором и всякими нехорошими словами критиков тов. Сталина. Соцлагерь состоял не только из Восточной Германии В. Пика, а в конце 40-х еще и «братский» Китай образовался с не менее братской КНДР, а там и до освобождения Африки от колониализма было рукой подать... И что, советский колхозник должен был всех обеспечивать, питаясь травой?!
Газета «для тех, кто любит думать» печатает воспоминания о том, что при тов. Сталине хлеб в городских столовых был бесплатным, а Черчилль отменил карточки позже, чем в СССР. Товарищи дорогие, вы хоть соображаете, как эти факты характеризуют советское правительство и тов. Сталина? Даже не комментируя их (факты), остается догадываться, какие мысли приходили на ум русскому крестьянину, когда в период немецкой оккупации, рискуя жизнью, он прятал хлеб и кормился хлебом, хотя немцы выгребали все до зернышка, а после освобождения от советской власти и прятать нечего было...
А еще был чудесный обычай – сбор яиц совпартактивом и примкнувшим к ним завмагом. Объясняю Буривому и прочим: кроме хлеба еще требовались яйца, птицефабрик не было, и сельсоветчики пересчитывали кур у колхозников и определяли, кому сколько нужно сдать. Ходили по домам, а собранные яйца сдавали в сельмаг, а оттуда – в города. За это получали премии. Свидетельствую лично, это время застал, хотя это было в конце 60-х.
Одна отрада: хоть изъяснялись чисто по-русски, потому что немцы, проводя такую же операцию, говорили на ломаном русском: «Матка – млеко; матка – яйки!»
Вернемся опять к частушке о Берии и Маленкове. Бури-вой кивает на хрущевских пропагандистов: мол, это они придумали. Какие пропагандисты, если она появилась сразу после известных событий 1953 года?!
Маленков, став Председателем Совета Министров СССР, списал долги с колхозников, уменьшил размер налогов. При нем стали хоть что-то выдавать на трудодни. Отсюда и строчка: «А товарищ Маленков кормит хлебом и блинком». Маленков в начале 50-х гг. отвечал за сельское хозяйство и прекрасно знал, в каком положении находятся колхозники. В «Дуэли» как-то приводились слова, якобы сказанные тогда Г. М. Маленковым: «Ну, теперь и русскому человеку надо дать дыхнуть!» Этим самым он косвенно признал, что русские крестьяне до этого находились в придушенном состоянии.
До сих пор старики в русских деревнях с благодарностью вспоминают Г. М. Маленкова. А граненый стакан с пояском по верху, который появился в те времена, до сих пор называют «маленковским».
А сколько радости было при списании долгов, которые колхозники давным-давно отдали и продукцией, и деньгами.
С. Буривой упомянул насчет дров из леса. Эх, если бы был лес... А то ведь торфом топились. На его рытье колхоз давал 2—3 дня: вырыть, разрезать на брикеты, перевезти домой. А искать пригодный, без примеси глины, на лугу, где его рыли, ходили ночью – днем некогда было: работа в колхозе, да и дома нужно скотину напоить, накормить. Заставить бы Буривого и его единомышленников порыть торф, стоя по колено в воде, может, что-нибудь и понял бы. Или из года в год в летний сезон поспать по 3—4 часа, потому что работа в колхозе, потом работа дома вечером, а рано поутру – покос.
С. Буривой вспоминает про колхоз своего деда. Хотелось бы узнать побольше. Где, в каких краях этот колхоз располагался ? В черноземной ли зоне или «у Печоры, у реки, где живут оленеводы...» – это большая разница!
Какие нормы выработки? Что сеяли, сажали? Только обстоятельно, по-мухински, по-паршевски...
А то ведь может статься, что был этот колхоз из страны Муравии А. Твардовского.
Вот что прадеды и деды торговали и были богатыми – охотно верю. При такой «заковыристой» фамилии, да не торговать! Буривой, Боровой, Бредовой... Мостовые там всякие...
Может, в том колхозе, как в колхозе моих родителей, на каждого члена полеводческой бригады приходилось по 1 га сахарной свеклы, 2 га конопли, 5 га картофеля, которые нужно вырастить, убрать и подготовить для дальнейшей переработки? Например, обрезать 25—30 тонн сахарной свеклы так, чтобы лаборантка на сахарозаводе приняла по высшей категории? Может, там стригли овец и отправляли в год по 6машин шерсти? Или отгружали гречиху, рожь, тот же картофель машинами, которые присылали из города, иначе своим транспортом все не вывезешь? Или сдавали молоко на молокозавод, где делали сыр, который никто из колхозников так и не пробовал ?
Образно говоря, все отправляли в Москву.
Выкормили змейку на свою шейку...
Соглашусь с Буривым лишь в том, что не было нытья. Сильные были люди. Золотой фонд нации, таких людей беречь нужно было, облегчать их труд, заботиться, чтобы их потомство осталось на земле. Жить годами в напряженнейшем ритме без нормального отдыха – и с песней на работу, с песней на работе и с работы тоже с песней... Правда, с песнями русскими народными и украинскими (все-таки юг России), а не с песнями членов Союза еврейских композиторов (а то ведь наврать могут потом). С песнями этих деятелей они бы быстро выдохлись...
Глумится Буривой над размерами пенсий колхозников, которым за ударный труд государство, когда ввело пенсии, отвалило аж по 7—12 рублей: плохо, мол, трудились, про-
тирали бы штаны в городских конторах, так по 100—120 рублей получали бы.
Советские экономисты из породы буничей были самыми экономными в мире: сэкономили на пенсиях колхозников. Ведь если по справедливости начислять пенсии колхозникам, то что осталось бы липовым академикам, липовым полководцам и уполномоченным надсмотрщикам, которые «поднимали» сельское хозяйство?
Они (наши колхозники) не выучились, как выучился Буривой, – не в чем было ходить зимой в школу: разутые да раздетые были. Да и если бы выучились, кто бы кормил Буривого и иже с ним?
Поэтому ответить борзописцам они не могут. А рассказать про свою жизнь могут. И эта правда, которую они расскажут, будет хуже всякой демократической лжи черниченок и советско-патриотической С. Буривого.
А если кто сомневается, то пусть редакция попросит прислать воспоминания о колхозной жизни по аналогии с рубрикой «Только один бой».
Тогда и выясним, кто прав, а кто нет.
И эта «штука» будет посильнее той штуки, которая в свою очередь сильнее известного произведения Гете. Но для этого нужно мужество, чтобы отойти от догм и не относиться к этой важной теме по названию статьи – это их проблемы: не выучились – это их проблемы. Маленькая пенсия – это их проблемы. Голодали? Это их проблемы. Принцип жизни С. Буривого: «Кусай руку, тебя кормящую» ?
О пуле (Ю.И Мухину в связи с выходом книги «Убийст во Сталина и Берия» и поединком Г. П. Калмыков – Ю.И. Мухин в «Дуэли», № 48)
Тов. Мухин, Вы – большой ученый, и в ферросплавах знаете Вы толк... А также во многом другом, но в своей книге на стр. 47—49 допустили откровенный ляп, уж извините за такую оценку. Я имею в виду Ваши объяснения причин голода на Украине.
Поединок с Г.П. Калмыковым «Сталин ли причина рабства?» – только усугубил дело, так как Калмыков пишет
«про Фому» – о голоде на Украине в 30-х гг., – а Вы отвечаете «про Ерему» – эмоционально и пафосно о рабстве и паспорте, то есть уходите от сути вопроса.
Не спешите выбрасывать мое послание в мусорную корзину, т.к. ниже я приведу интересную информацию.
Вам как делократу она будет интересна. Если уж Вы упомянули Сталина, то тема должна звучать так: «Сталин ли причина голода на Украине в 30-х гг. ?» Хотя, по-моему, точнее будет: «Причина голода на Украине – отсутствие тягловой силы?» Да – Ю.И. Мухин. Нет – говорит Г. П. Калмыков.
А теперь по порядку.
О лошадях, быках и черноземе. Почему на Украине пахали на быках, а в России – на лошадях? Так сложилось исторически, и этому есть причины. В степях Украины хороший конь был залогом жизни – можно уйти и от татарина, и от ляха. Казацкие обычаи запорожцев и донцов, где конь – боевой товарищ, которого изнурять на пахоте себе дороже, заставили найти замену в виде быка. Тем более что коня нужно вырастить до 3 лет, прежде чем начинать объезжать под седло или в упряжку, а бык к двум годам набирает мощь, необходимую для работы. Да и трудности с объездкой коня больше. Воно хохлу трэба? Сломавшего ногу коня остается лишь добить, а бык – это говядина, которую можно пустить в пищу. Конину славяне не едят: чай, не татары!
Что касается чернозема и лошадей, то на юге России, где такой же чернозем, всегда пахали на лошадях и сохами, и плугами. Пахать чернозем плугами как раз легче, чем суглинок или подзол северных областей России.
Вспомните старую кинохронику до 1917 г. и первых лет советской власти – плуг поставлен на колеса для облегчения работы. К тому же плуг имеет регулировку по глубине вспашки.
Дадим слово известному советскому публицисту той поры – М. Кольцову (Фридлянду). Цитата из его очерка «Черная земля» (1931 г.) – о колхозной пахоте в черноземной Воронежской области: «В кабинете обкома атакуют сплошную черную пашню величиной с государство Великобритания. Заново одолевают изумленную, покорившуюся землю громадными отрядами людей, машин, животных, 558 тысяч сивок собраны в дружное колхозное полчище. В центре и на флангах им сопутствуют, их ведут вперед 100 тысяч чудесных механических лошадиных сил».
Как видите, чернозем пахали преимущественно лошадьми. М. Кольцов пишет бойко и борзо. Оно и понятно:
1931 г. – это ему не 1938 год...
Это про пахоту. А вот про уборочную того же года у него есть фельетон «Как пускать хлеб по ветру» – о «специфике» уборки хлеба на Украине.
Действие разворачивается в некоем Ореховском совхозе Харьковской области. Все делают по-новому: тут тебе и трактора американские, и лозунги передовые, и руководители – элита украинского зернотреста, а в результате – 20% хлеба – 2 тысячи тонн – 140 вагонов пустили по ветру. Цитата: «С техникой вышло пока убого. На 50 тысяч гектаров нашлось 50 тракторов. По трактору на
1 тысячу га. Вернее, по полтрактора – работала только половина машин, остальная с энтузиазмом чинилась. Встревоженный райком, видя отсутствие тягловой силы, обратился в Харьков с советом завести волов. Харьковские американцы облили презрением отсталых провинциалов, осмеливающихся предлагать немеханизированные двигатели коровьего происхождения. В результате ни тракторов, ни волов».
Это к тому, какие кадры руководили сельским хозяйством на Украине. Фельетон большой, переписывать долго, да Вы, т. Мухин, можете и сами его найти, если интересуетесь. Правда, я цитирую по довольно редкому сейчас изданию: М. Кольцов, «Фельетоны и очерки», «Правда», Москва, 1956, но думаю, в нынешних изданиях он тоже есть. Как-никак автор пострадал при т. Сталине... А если не найдете, шумните мне через газету, я постараюсь переслать: материал того стоит и многое объясняет в методах колхозно-совхозного строительства в те годы.
О Шолохове и «Поднятой целине». «Поднятая целина» – художественное произведение, а не документ. Если уж по литературе изучать тогдашние события, то советую роман-хронику Б. Можаева «Мужики и бабы» – там достаточно выдержек из партийных постановлений, речей деятелей партии и цитат из газет по теме коллективизации.
В реальной жизни Шолохов написал не одно письмо Сталину по поводу бесхлебья на Дону и произвола местных властей и местного НКВД.
Резать скот начали по причине массового падежа в зиму 1929—1930 гг. колхозного скота, который, выполняя план по коллективизации, согнали на неподготовленные скотные дворы. Вторая причина – каждая голова рабочего скота облагалась налогом, и этот налог рос как на дрожжах.
У нас сложились стереотипы в изучении истории колхо-зизации. К примеру, 25-тысячники, посланные в деревню для проведения коллективизации. Возникает вопрос: если это передовые, квалифицированные рабочие, то зачем их отправлять в деревню, когда началась индустриализация и каждая пара умелых рук была нужна в промышленности? Это же типичное головотяпство. Значит, в деревню сбросили балласт, способный только языком трепать да «ликвидировать кулака как класс»?А там уже ждали активисты из бедноты, которым хотелось поквитаться с соседями. Другой вопрос: а что это за «беднота», которой советская власть дала землю, ссуды, семена, конфискованный у помещиков и кулаков после Гражданской войны сель-хозинвентарь, холила и лелеяла, и за 10—12 лет этот слой как был беднотой, так и остался ? Значит, это что: слой деградировавших людей, сельский люмпен-пролетариат, паразитирующий на льготах, которые давались советской властью?
И вот таким образом людям поручили переустройство сельского уклада. Да еще дали стимул – до 25% конфискованного имущества передавалось в их распоряжение. Тут доля «кулаков» начала увеличиваться прямо на глазах...
Безумствовали, заметьте, даже без Примерного устава сельскохозяйственной артели, который был принят только в марте 1930 г.
Вернемся к вопросу об Украине.
На этот счет (голод на Украине) написано немало. Кто хочет разобраться – тот разберется. Я же отмечу лишь несколько особенностей, которые отличают ситуацию на Украине от ситуации тех лет в других районах.
1. Украина, как и Поволжье, Северный Кавказ (зерновые районы), была объявлена зоной сплошной коллективизации, то есть темпы создания колхозов увеличивались вдвое-втрое.
2. Украина – родина подавляющего большинства местечковых «пламенных» революционеров, где их процент в период коллективизации был намного больше, чем в целом по стране, а значит, и последствия их деятельности неизмеримо тяжелее. Где приложили усилия «специалисты» из черты оседлости – там и разруха, и голод. И неважно, коммунисты это или демократы, коллективизация это или приватизация – результат один и тот же. Тем более если стимул в коллективизацию был – 25% конфискованного.
3. Украина и область Войска Донского – места проживания бывших махновцев и казаков, а что с ними было церемониться (по мнению совпарторганов)?
4. Украина в годы первой пятилетки стала большой стройкой (Днепрогэс, Харьковский тракторный, Запорожский металлургический и т.д.).
Кстати, Юрий Игнатьевич, Вы бы могли написать, что всю тягловую силу, вплоть до ездовых собак, мобилизовали на эти стройки. Хоть и не полностью верно, зато более правдоподобно, чем о черноземе, быках и лошадях.
5. Когда люди голодают, то они и лопатами землю копают, чтобы засеять. Я уже писал в «Дуэль» об этом на основе опыта старшего поколения моей семьи (после 1945 г.).
На Украине, значит, и этой возможности не было. Когда отбирают семена, волов, лошадей и выгоняют из дома (по директиве правительства 20% жилых построек обобществлялись), то возможности для нормальной жизни нет. И уехать нельзя – в феврале 1930 г. правительство приняло постановление «О воспрещении самовольного переселения кулацких хозяйств и распродажи ими имущества». Сиди и жди, когда придут и отберут. Если не будешь сопротивляться, просто пустят по миру (в колхоз «кулаков» не брали), а будешь – поедешь учиться в северные районы лес валить, но то, что ты умеешь делать хорошо (выращивать хлеб, нужный стране), мы тебе делать не позволим, т.к. записан в «кулаки», согласно мнению тт. Давыдовых и Нагульновых.
Сталин о коллективизации. Когда т. Сталин увидел, каких дел наворочали активисты и «ударники» коллективизации, то мудро рассудил: «Если так пойдет и дальше, то не то что Украина, а весь СССР без хлеба останется».
2 марта 1930 г. он публикует статью «Головокружение от успехов», после которой из колхозов вышло около 9 млн. крестьянских хозяйств. А когда собрали урожай осенью, т. Сталин рассылает директивное письмо «О кооперации», в котором предписывалось завершить сплошную коллективизацию до весны 1932 г. Я точно не помню, но, кажется, после 1932 г. и случился голод на Украине? Тов. Мухин, опубликовали бы эти два вышеуказанных документа, дали бы читателям «Дуэли» возможность припасть, так сказать, к первоисточнику. Во время одной из протокольных встреч, как указано в мемуарах Черчилля, тот спросил Сталина: «Когда было труднее – в 1941 г. или в 30-е?» Сталин задумался и ответил, что труднее все-таки было в коллективизацию. А у Вас, т. Мухин, про 1941 г. написано очень много, а про период, который Сталин оценивал как более трудный, почти ничего.
Я понимаю, что тема очень «склизкая, не марксистская, ох, не марксистская», и даже не ленинская (тот все больше на строй цивилизованных кооператоров напирал и призывал не трогать середняка), но Вы сами ее так неосторожно подняли.
На Украине еще живы очевидцы тех событий, тем более – их дети и внуки, которые помнят рассказы своих отцов и дедов. Прочитают они про причины голода на Украине и подумают: «Ну и брехать горазд ЮРКО ГНАТО-ВИЧ...» А некоторые и кое-что покрепче добавят, учитывая, что это написал их земляк, который мог бы с точностью до мелочей разобраться в этом вопросе. А нынешние бандеровцы порадуются: голод на Украине – главный их козырь, а тут еще и Ю.И. Мухин им подыгрывает.
