Текст книги "Продажная девка Генетика"
Автор книги: Юрий Мухин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)
Иосиф Абрамович Рапопорт не знал, что завершить опыты, успешно начатые до войны, ему нужно ровно в три года. После лысенковской «исторической сессии ВАСХНИЛ» в августе 1948 г. начнется планомерное истребление советской генетики. Десять лет назад Юзик впервые переступил порог Института экспериментальной биологии. Еще студентом Ленинградского университета, услышав выступление его директора Николая Константиновича Кольцова, он решил работать именно у него и в любой должности.
Кольцов был великим ученым. Он первым в мире осознал и высказал главную биологическую идею XX века: непрерывность нити жизни обеспечивается самокопированием гигантских наследственных молекул. Другое важное направление работ было связано с подтверждением его гипотезы
о радиации и активных химических соединениях как факторах, вызывающих наследственные изменения – мутации организмов.
Его блистательный, по определению знаменитого Рихарда Гольдшмита, маленький московский институт обитал, как в прекрасной раковине, в уютном купеческом особняке. Интеллигенты трудились творчески и самозабвенно на благо Отчизны. Чувство товарищества объединяло и профессоров, и вахтеров. Тон задавала личность основателя, его творческая сила и нравственный пример.
Молодые сотрудники кольцовского института работали много и весело. Обычны были шутки и розыгрыши. При строгой дисциплине тут царил непоказной демократизм. Дух научной свободы и высокой требовательности, насаждаемый директором, создал союз ярких творческих личностей. Кольцовское детище было связано с медициной и сельским хозяйством, но не умещалось в их рамках. Институт стал для Рапопорта домом, где он сложился как ученый и который строил сам.
В предвоенные годы массовых сталинских арестов началось наступление «народного академика» Трофима Денисовича Лысенко на научную биологию. Лысенковщина стала частью большевистской утопии. Одержав победу в огромной стране, большевики замахнулись на власть над законами природы. Лысенковщина стала «наукой» для невежд, переводящих оппонентов в «политическую плоскость».
Одной из главных крепостей, которую лысенковцам предстояло взять, был кольцовский институт. Лысенко и его сподвижники уже захватили Сельхозакадемию, успешно осваивали Академию наук, но в Наркомздраве поддержки не имели. В 1938 г. институт перевели из Наркомздрава в Академию наук и приступили к его ломке. На общем собрании в присутствии комиссии кольцовцы держались стойко, защищая директора и институт. Среди выступавших был и Рапопорт. Кольцов не согласился ни с одним из обвинений, ошибок не признал, но, вызвав огонь на себя и потеряв директорский пост, спас институт. Работа кольцов-цев не прервалась. В 1940 г. в экспедиции был арестован великий ученый Николай Иванович Вавилов. В декабре в командировке не выдержало и сердце Кольцова. Упал занавес после первого акта трагедии советской генетики. В следующих на авансцену выйдет Иосиф Рапопорт.
Перед войной молодой генетик, работая с плодовой мушкой, выявил первые химические мутагены, не уступающие по силе действия радиации. К 1941 г. он обобщил свои данные. По определению Нобелевского комитета, научное открытие изменения генов под действием химических веществ по праву принадлежит ему и не знавшей о работе Рапопорта и начавшей работать в военные годы в Англии Шарлотте Ауэрбах. Идущего первым Рапопорта задержала война. Он ушел на фронт добровольцем, хотя, будучи кандидатом наук, имел бронь.
Юзика считали не знающим страха. Кольцовцы не сомневались в героизме любимца, знали о множестве его боевых наград и ранении в голову, чудом не ставшем смертельным, после которого он вновь (!) ушел на фронт. Но о неоднократных представлениях его к званию Героя Советского Союза, не полученному из-за прямоты характера, услышали лишь на панихиде от однополчан. Не знали и как в конце войны он со смертельным риском для жизни спас колонну плененных его частью немцев от случайного уничтожения с воздуха.
Сняв погоны, Рапопорт радостно окунулся в работу. Его ставшая приоритетной статья «Карбонильные соединения и химический механизм мутаций» появилась в журнале «Доклады Академии наук» уже в 1946 г. Он успел.
В августе 1948 г. в разгар каникул, экспедиций и отпусков внезапно начался очередной политический процесс – лысенковцы «судили» генетику и генетиков на своей сессии ВАСХНИЛ. Подготовка прошла в лучших традициях большевизма – втайне от генетиков, все роли были заранее расписаны. Чудом попав в зал заседаний, Иосиф Абрамович оказался самым смелым и последовательным защитником науки от клеветы шарлатанов. Узнав, что Лысенко поддержан Сталиным, немногие оппоненты покаялись. Идти против «воли партии» на политическом процессе было пострашней, чем при артобстреле. Рапопорт, достойный ученик Кольцова, не отрекся от истины. Напротив, как отмечено в стенограмме, «отпускал оскорбительные реплики, допускал выкрики», до последнего защищая генетику: «Она является лучшей теорией, чем ваша. Обскуранты!»
Началась очередная охота «на волков». Повсюду – в вузах, в академиях и на опытных станциях – выявляли и истребляли генетику. Зная, что Рапопорта не запугаешь, его уговаривали (!) покаяться, давили на партийный долг. Он потерял партбилет, получив взамен «волчий». Но «смелого пуля боится» – Иосиф Абрамович спас честь и выжил.
Изгнанный без права поступления на работу, доктор наук Рапопорт пытался устроиться в метро, зачислялся на временную работу в геологические партии, под чужой фамилией делал переводы для Института научной информации.
После смерти Сталина в 1953 г. пали многие кумиры. Лысенко – остался. В 1956 г. Нобелевская премия впервые была присуждена советскому гражданину. Им стал академик Николай Семенов. При вручении премии в Стокгольме разделивший с ним награду Хиншелвуд (нет пророка в своем отечестве!) рассказал Семенову о классических работах Рапопорта, известных загранице. Вернувшись домой, Николай Николаевич отыскал его. Начался долгий путь возвращения Иосифа Абрамовича к любимой работе в стенах Института химфизики АН СССР. Путь нелегкий, осложняемый на каждой ступени «компетентными органами». И вот после 12-летнего перерыва увидела свет новая работа Рапопорта – «Мутационное действие 1,4-бисдиазо-ацетилбутана».
В начале 60-х Нобелевский комитет выдвинул Рапопорта на получение премии. Помня скандал с лауреатством Бориса Пастернака, шведы осторожно запросили мнение советских властей о кандидатуре Рапопорта. Мудрые мужи в ЦК поставили условием поддержки заявление от Рапопорта о повторном вступлении в партию. А члены КПСС были обязаны поддерживать «мичуринскую биологию». Конечно, Рапопорт отказался. Отказался от всемирного признания, от почти автоматического избрания академиком, от денег, наконец. Для него существовали иные ценности. В итоге ни Рапопорт, ни Ауэрбах не стали нобелевскими лауреатами (таковы правила – оба или никто). Одно из блистательных достижений генетики XX века – химический мутагенез – так и не было отмечено высшей международной научной наградой, хотя награда за радиационный мутагенез была вручена Г. Дж. Меггеру еще в 1946 году.
Возглавляя отдел химического мутагенеза Института химфизики, Иосиф Абрамович стал основателем нового научно-практического направления. Вот он, яркий пример практичности хорошей теории. В содружестве с агрономами и селекционерами было создано почти 400 новых сортов, устойчивых и урожайных. К ним надо добавить множество штаммов-продуцентов промышленных микроорганизмов. Оказывалась помощь лесоводам и животноводам. Откликаясь на нужды времени, он наметил программу работ по рекультивации почв после промышленных загрязнений... А чиновник из Госкомитета по науке и технике никак не мог взять в толк, почему этот Рапопорт не ставит своей фамилии в десятках статей, использующих его наработки? Бедняга мерил своим аршином.
В декабре 1990 г. член-корреспондент Академии наук СССР, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии Иосиф Абрамович Рапопорт трагически погиб: на пешеходном переходе его сбила машина.
В святоотеческой литературе принято разделять праведников на строителей-просветителей, мучеников за веру и защитников отечества. Жестокие испытания времени проявили все три ипостаси личности Иосифа Абрамовича».
Е. РАМЕНСКИЙ
Как Т.Д. Лысенко несколько Нобелевских
премий не получил и как на его идеях генетики сытно кормятся
Мой оппонент кандидат химических наук Е. Раменский торопится занести И.А. Рапопорта во все разделы святоотеческой литературы (если мы с ним имеем в виду одно и то же Отечество). Безусловно, И.А. Рапопорт достоин быть занесенным в списки защитников Отечества. Он, как и Марина Владимировна Алексеева, чью статью я публиковал, добровольцем пошел на фронт и, надо думать, честно там сражался за СССР. Более того, Рапопорт вызывает уважение и потому, что он, как говорится, не пальцем сделан, – когда в 1948 г. стадо генетиков на сессии ВАСХНИЛ (Всесоюзная академия сельхозна-ук им. Ленина) начало каяться в генетической глупости, Рапопорт твердо отстаивал эту глупость до конца. Для него эта глупость была чем-то важным, суррогатом Великой идеи, и он за эту Идею дрался, невзирая на личные потери.
Однако в святоотеческой литературе любого Отечества в просветителях Рапопорту делать нечего. Как можно просветить глупостью?
Ведь даже не сегодня, а уже тогда, в далеком 1948 г., глупость генетических идей была очевидна, и за эти идеи среди ученых держались только идиоты, которые сами по себе биологии (науки о жизни) не понимали, а повторяли слова, которые им казались умными. Умными же считались те слова, которые говорят лауреаты Нобелевских премий, а один из отцов генетики Т. Морган (американец в придачу) был как раз лауреатом этой премии. Представляете – американец, да еще и лауреат Нобелевской премии?
А между прочим эти идеи не грех и вспомнить, то есть вспомнить те статьи, которые Морган и Касл дали в «Американскую энциклопедию» и что было последним писком достижений генетики. Выше эти статьи уже ци~ тировались, и именно в этот бред свято верил бедный Рапопорт.
И вот представьте, что на сессии ВАСХНИЛ в 1948 г. на трибуну полезли «ученые» с моргановскими идеями и стали их внушать советским биологам. Что они могли услышать в ответ? Наверное, вот такое заключение Т.Д. Лысенко или его учеников:
«Менделизм-морганизм, претендуя на раскрытие законов развития живых тел (законов наследственности), нацело отрицает самое развитие. Согласно этой «науке», каждая курица получается (развивается) из яйца. Но ни одно яйцо не развивается из курицы. Яйца непосредственно происходят только из яиц. Тело курицы образуется путем развития, но это развитие никакого влияния на потомство не может оказать, т.к. никакого потомства организм якобы вообще не может дать. Потомство возникает непосредственно из того же яйца, из которого возник и данный организм. Другими словами, то, что развивается, не входит в потомство, выдуманная же неизменяющаяся «непрерывная зародышевая плазма» дает потомство. На этой схоластичной основе и построена хромосомная теория наследственности. Вместо непрерывной жизни, которая осуществляется через развитие живого (яйцо – организм – яйцо), менделисты-морганисты представляют непрерывность «зародышевой плазмы» (яйцо – яйцо).
Согласно данным этой «науки», «наследственным веществом» являются только хромосомы клеток. Отсюда получилось и название «хромосомная теория наследственности». В основу этой теории было взято надуманное положение о том, что часть вещества хромосомы к обычному телу отнесена быть не может и только этому особому веществу присуща наследственность. Все же остальное тело организма якобы не обладает наследственностью. Отсюда и сделан был вывод, что организм и каждая клетка организма состоят из обычного тела (сомы) и из наследственного вещества, находящегося в хромосомах. Согласно же мичуринскому учению, организм состоит только из обычного тела. Никакого отдельного от обычного тела наследственного вещества в организме и в клетках не имеется.
Наследственностью обладают не только хромосомы, но живое тело вообще, любая его частичка» (БСЭ, 1952 г.).
А теперь для того, кто это забыл, напомню, что клетка состоит из ядра, в котором расположены хромосомы, и цитоплазмы – остальной своей части. Так вот, принадлежащее Т.Д. Лысенко утверждение, что «наследственностью обладают не только хромосомы, но живое тело вообще, любая его частичка», то есть наследственностью обладает и цитоплазма, высмеивалось всеми идиота-ми-генетиками до самого 1983 г., когда американке Барбаре Макклинток была присуждена Нобелевская премия за открытие наследственных свойств цитоплазмы. Но ведь Лысенко открыл это за полвека до Макклинток и подтвердил это открытие своими опытами. Это ведь его премия!
И когда вам, читатели, будут впаривать, что генетика великая наука, вы спрашивайте умника: а нашли ли уже генетики те гены, которые составляют зародышевую плазму, расположенную в яичниках, как учат их Морган с Вейсманом? И на лепет, что, дескать, участки хромосом это и есть гены, отвечайте – не надо! Не надо ля-ля!! Это Лысенко говорил, что за наследственность отвечают и хромосомы как частицы тела! А генетики болтали об отдельном от тела и хромосом наследственном веществе – зародышевой плазме как смеси генов. Где она, эта смесь?
Теперь о дебилизме (умственной неполноценности) генетиков.
Что такое окружающая среда? Это, прежде всего, окружающие и поступающие во внутрь организма химические соединения, это свет, температура, радиация. Лысенко утверждал, что наследственность есть результат воздействий внешней среды, усвоенных организмами в ряде предшествующих поколений, а генетики утверждали, что внешняя среда на наследственность не влияет.
Но что такое химический мутагенез (изменение наследственности от действия химических соединений), которым занимался Рапопорт? Это изменение наследственности под действием всего лишь одного элемента внешней среды – химического соединения – это то, что утверждал Лысенко. Рапопорт, возможно, из-за глупости, сам того не понимая, своими опытами подтверждал идеи Лысенко, при этом втаптывая самого Лысенко в грязь. Святоотеческий поступок, сказать нечего. Работы Рапопорта к моргано-вейсмановской генетике не имеют ни малейшего отношения – они опровергают ее. Мало этого, генетика занимается половым размножением, а Рапопорт изменял наследственность микроорганизмов. Но они-то размножаются не половым путем, а делением! Это-то каким боком к генетике? То есть все эти генети-ки-рапопорты прежде всего не понимают основ самой генетики.
Так что Лысенко принадлежат Нобелевские премии и за радиационный, и за химический мутагенезы. Ему же принадлежит Нобелевская премия за температурный мутагенез – за яровизацию, подтвержденную опытами по превращению озимой пшеницы в яровую воздействием низких температур.
Но премию за химический мутагенез он должен был бы поделить с Мариной Владимировной Алексеевой. В 1933 г. она привила на пасленовые (табак, дурман) черенки помидора (тело помидора). От корневой системы табака и дурмана тело помидора стало питаться новыми химическими соединениями, вырабатываемыми корнями подвоев. Напомню, что, к сожалению, их лабораторию передали во Всесоюзный институт растениеводства, которым руководил пресловутый Н.И. Вавилов. Тупость всегда злобна, и Вавилов душил советскую биологию как мог. В «Дуэли» № 32 за 1998 г. М.В. Алексеева писала так: «...из ВИРа приехал замдиректора академик П.М. Жуковский и пригласил двух заведующих кафедрами генетики Тимирязевской сельскохозяйственной академии и МГУ.
Они осмотрели участок (около 400 растений). Было обнаружено, что листья томата, привитого на табак, содержат никотин, сказалось также влияние и других подвоев. Тем не менее комиссия вынесла решение: «работа не имеет ни теоретического, ни практического значения, тему закрыть, растения уничтожить». Однако я сохранила все записи, фотографии и семена, собранные с привитых растений».
И только в 1939 г. Марина Владимировна смогла высеять сохраненные семена помидоров, полученные под воздействием химических соединений, и получила результат химического мутагенеза – новые сорта помидоров. Результаты этих опытов были рассмотрены вместе с Т.Д. Лысенко, и открытие химического мутагенеза было обнародовано на дискуссии при журнале «Под знаменем коммунизма» еще до войны.
Так что и Рапопорт, и Ауэрбах не открытие химического мутагенеза делали, они воспроизводили открытие Алексеевой и Лысенко, применяя другие химические соединения. И только.
Вы спросите: а почему же М.В. Алексеева не получила Нобелевскую премию за открытие химического мутагенеза, как Г. Меллер, который получил ее за открытие радиационного? Наверное, потому, что не умела премии получать.
Вот физик Лев Давидович Ландау, к примеру, не сделал в своей жизни ни одного открытия, но Нобелевскую премию сумел получить за описание открытия, сделанного Петром Леонидовичем Капицей, да еще и на 12 лет раньше, чем ее получил сам Капица. Ландау премии умел получать, а Алексеева не умела.
И еще обращаю ваше внимание на то, как генетики на сессии ВАСХНИЛ, узнав, что Сталин генетической дуростью не страдает, побежали к Лысенко в страхе, что их лишат кормушки. Разве это ученые? (Кроме глуповатого Рапопорта, разумеется.) Это хищное и алчное быдло, и все, кто гордится генетикой, это знают и понимают.
И тем не менее гордятся. Ну не идиоты ли? Ну ладно, давайте подытожим, разбавив итоги новыми фактами.
Получил такое письмецо: «Решил тут залезть в один молодежный Интернет-чат на сайте писателя-фанта-ста Юрия Никитина (nikitin.wm.ru), вызвать народ на дискуссию по публикациям «Дуэли»: читают или нет, если читают, что думают. Чтобы завлечь, привел ряд наиболее популярных тем, разобранных на страницах «Дуэли».
Молодежь проигнорировала почти все, кроме Лысенко. Как они все ополчились, злобная слюна аж с экрана капала.
Павел»
В плане исполнения просьбы Павла соединю несколько отрывков из своей книги «Убийство И.В. Сталина и Л.П. Берия» по вопросу жидов, в частности, в науке, и в частности в биологии. Напомню, что термин «жиды» – это обозначение не евреев, а человекообразных животных, чьей целью в жизни является только удовлетворение своих животных инстинктов.
Дворянские паразиты
Дворянские паразиты еще долго после революции пытались составить конкуренцию входящим в силу еврейским расистам, долго пытались «устроиться» и при советской власти так, чтобы как можно больше брать, но как можно меньше отдать.
Возьмем в качестве примера то, как устроилась на шее СССР очень известная «жертва сталинизма», пресловутый «генетик» академик Н.И. Вавилов. Надо вспомнить, что пришедшие к власти большевики практически не имели в своем распоряжении преданных идеям коммунизма специалистов – управленцев, инженеров, агрономов, ученых и т.д. И они этих специалистов вынуждены были нанимать из числа старых царских «спецов» за очень большие зарплаты. Одни работали честно, другие нагло «устраивались».
«Устроился» и ботаник Н.И. Вавилов. Раздув в глазах неопытных большевиков свое значение как ученого, Вавилов получил от них в свое распоряжение деньги для организации Института прикладной ботаники, регулярно получал золото для заграничных экспедиций, в которых он якобы собирал для сельского хозяйства СССР перспективные виды семян сельхозкультур. Причем, напомню, на самом деле был настолько некомпетентен, что порою закупал за границей зерно, которое было туда экспортировано из СССР. В свой Институт собрал ошметки паразитического дворянства с родней, где его «ученые» забавлялись писанием никому не нужных отчетов и диссертаций.
Через 6 лет после сладкой жизни дворянских паразитов в Институте прикладной ботаники, в 1929 г., в газете «Правда» появилась статья В. Балашова с критикой Вавилова, тогда уже и президента Академии сельхознаук. Вавилов на эту статью ответил 26 февраля 1930 г. Надо сказать, что впоследствии он будет стараться по любому поводу поиздеваться над «бескультурьем» сменившего его Лысенко, но его собственный ответ выглядит писаниями человека, которому русский язык дается с трудом. К примеру, открещиваясь от обвинения в семейственности, он пишет: «Больше того, Штатная комиссия уже фактически в 1929 г. часть родственников ликвидировала». То есть Вавилов не знает, в каких случаях уместны слова «фактически», «ликвидировала».
Он в своем ответе подтверждает, что его институт набит дворянством: «Возражать по этому параграфу весьма трудно», – и находит стандартное тогда оправдание: «...надо иметь в виду, что как раз особенно много дворян, потомственных почетных граждан и прочее оказалось среди высококвалифицированных научных работников, устранение которых было бы равносильно временному закрытию лабораторий»]. Чтобы показать, какой толк СССР от этих «высококвалифицированных» кадров, Вавилов вынужден сообщить и итоги их работы. Я их приведу полностью:
«За шесть лет существования Институт прикладной ботаники развернул большую работу по всем культурам, имеющим значение для Союза; создал заново большое число новых отделов, заново создал технические лаборатории, – как лабораторию прядильных растений, мукомольно-хлебопекарную лабораторию, – и широко поставил сеть практического сортоиспытания по всей территории Союза с полевыми и огородными культурами.
Надо быть слепым, чтобы отрицать ту огромную работу, которую в кратчайшее время в трудных условиях произвел коллектив Института, и приходится удивляться тому легкомыслию, с которым относится к этой работе
В. Балашов.
На работах Института строится практическая организация семеноводства. Нежелание и неумение связать свою работу с общими заданиями социалистического строительства и отсутствие подготовки научной «смены» – обвинение, которое выдвигается В. Балашовым, – есть кривое зеркало действительности».
Результат шести лет работы – общие слова, нет ни единого конкретного факта пользы от этих дворян: ни названия нового сорта, ни новой конструкции мельницы, ни конкретной агротехнической рекомендации, давшей результат. Нет даже попытки оценить экономический эффект.
Спустя полгода Вавилова как президента Академии заставили подготовить для правительства программу подъема сельского хозяйства, чтобы рассмотреть ее на XVI съезде ВКП(б).
Сравните с сегодняшним днем. Задайте наивный вопрос: «А почему это у нас на Российском телевидении вещают чуть ли не одни евреи?» – и вы услышите стандартный ответ, что евреи – это очень умные люди.
Ведь ситуация с сельским хозяйством была тяжелейшей. Царская Россия, надо сказать, в этой области никогда и не блистала. Если на 1912 г. в Бельгии с десятины получали 176 пудов пшеницы, в Великобритании – 158, в Германии – 137, во Франции – 99, то в России – всего 54.
А к концу 30-х положение еще более ухудшилось: несмотря на в целом урожайные годы, урожайность с гектара упала до 45 пудов. Не надо быть даже крестьянином, чтобы понимать, что в таких условиях от агронауки срочно требуются конкретные рекомендации: 1) по сортам; 2) по удобрениям; 3) по агротехническим приемам.
«Соображения», которые представил Правительству СССР президент Академии сельхознаук Н.И. Вавилов 24 июня 1930 г., многословны и пусты, но разбиты на 12 параграфов. Я передам их суть: §1 – сплошная коллективизация и механизация; §2 – развитие заводов сельхозмашин; §3 – распахать земли в Сибири и Казахстане; §4 – распахать земли на Севере; §5 – оросить Среднюю Азию; §6 – рассчитывать на творчество объединенных в колхозы крестьян; §7 – делать все планово; §8 – вырастить кадры в науке и сельском хозяйстве; §9 – учитывать географию сельхозкультур; §10 – уделить внимание особо ценным культурам («кендырь, рами, бадан, дубильные акации, арахис»)', §11 – пастбища развивать по плану; §12 – «повышение общей культурности дорожного строительства».
И это программа ученого?! Да спросите любого крестьянина, и он вам скажет и без Вавилова, что для того, чтобы больше получать зерна, нужно большие площади пахать. Но крестьянин даст более грамотные и, главное, честные рекомендации: он скажет то, о чем Вавилов умолчал, – что экстренно нужны новые сорта злаков, чтобы поднять их урожайность здесь, в России, а не в Сибири, и, что еще более важно, – жизненно нужны удобрения, о которых в «Соображениях» Вавилова ни полслова.
Паразиты и ученые
Но если бы паразиты в науке ограничивались только тем, что обжирали общество! Однако они, кроме этого, душат, губят настоящих ученых и настоящую науку. Их надо понять: рядом с настоящими учеными они немедленно становятся карликами, несмотря на свои степени, звания, премии и членство в академиях. Только этим можно объяснить, к примеру, истоки ненависти Ландау к Черенкову: что толку, что все орут о гениальном Ландау, если открытия в физике делает Черенков? Что толку, что все орут о гениальных академиках Академии медицинских наук, если даже с Запада больные едут лечиться не к ним, а в Курган к Илизарову? Пигмеи, чтобы пускать пыль в глаза, вынуждены давить настоящую науку.
Образцом подобной борьбы явилась длившаяся два десятка лет борьба паразитов от биологии с академиком Лысенко. Думаю, что многие из читателей этой книги если и читали что-либо о Лысенко, то это была грязь клакеров типа сентенций Ландау, высказанных им на родине биолога Менделя:
«Нет, Мариечка, не все, нужно еще добавить, говоря о великом ученом Грегоре Менделе: преступно упоминать рядом фамилию неграмотного фанатика, авантюриста Лысенко. В Советском Союзе был выдающийся ученый генетик Николай Вавилов, он своими выдающимися трудами в генетике действительно развил и углубил учение гения Чехии Грегора Менделя. Николай Вавилов был признан одним из лучших генетиков мира. Но грязные, подлые интриги неуча Лысенко, к сожалению, вышли за пределы науки и были причиной безвременной гибели гениального ученого Николая Вавилова. Я знаю, я читал все его работы, я всегда преклонялся перед гениальностью его работ. Они вошли в сокровищницу науки мира по генетике».
Это можно считать общепризнанным мнением, и давайте начнем свое исследование с разбора приведенного высказывания Ландау, в частности, с того, какие работы Вавилова по генетике Ландау мог читать.
Прежде всего, генетика – это наука о наследственности, то есть об изменении или сохранении признаков от поколения к поколению. .
Вавилов спутался с антисоветской организацией, которая готовила интервенцию Малой Антанты (Польши, прибалтов, Румынии, Венгрии) в СССР. В 1940 г. он был за это арестован, осужден и умер в тюрьме в 1943 г. Поэтому давайте рассмотрим, что это были за ученые (Вавилов и Лысенко) не со слов нынешних болтунов, а по официальным довоенным источникам, когда никто и никаких политических претензий к Вавилову не предъявлял.
Возьмем Малую Советскую Энциклопедию тех лет. Статья о Вавилове дана во 2-м томе, сданном в производство в 1938 г., когда Вавилов был не только академиком АН СССР, не только академиком ВАСХНИЛ, но и вице-президентом ВАСХНИЛ. То есть если его восхваляли, то восхваляли по максимуму. А статья о Лысенко помещена в 6-м томе, подписанном в печать в 1936 г. (так выходили тома), то есть сама статья могла быть написана и в 1935 г., когда Вавилов был еще президентом ВАСХНИЛ. Лысенко в это время даже не был академиком АН СССР, и, по сравнению с Вавиловым, его если и восхваляли, то поменьше. Далее, статьи в энциклопедии были написаны при жизни обоих ученых, любые искажения в них, приписка несуществующих заслуг вызвала бы в то время острую критику соперничающих школ. Следовательно, то, что сказано об этих ученых в МСЭ, скорее всего истина. Привожу эти статьи.
«ВАВИЛОВ, Николай Иванович (р. 1887) – агроном-ботаник, директор Всесоюзного ин-та растениеводства (в Ленинграде), член Академии наук СССР, вице-президент Всесоюзной академии с.-х. наук им. Ленина. Работает пре-имущ. по изучению и улучшению (селекции) сортов полезных растений, гл. обр. хлебных злаков Союза ССР, и по выяснению центров происхождения культурных растений.
Организовал в широком масштабе опыты по культурам их в разных районах Советского Союза. Предпринимал ряд экспедиций в центры происхождения культурных растений (Палестину, Абиссинию, Афганистан, Америку и др.). Получил премию им. Ленина».
«ЛЫСЕНКО, Трофим Денисович (р. 1898) – ученый-селекционер. Род. в семье крестьянина. В 1925 окончил Киевский сельскохозяйственный институт. Разработал теорию стадийного развития растений. На основе этой теории разработан агротехнический прием яровизации озимых и яровых зерновых, картофеля и др. культур, к-рый получил широкое применение в практике колхозов и совхозов как повышающий урожай. На основе теории стадийного развития растений (физиология развития растений) возможен сознательный выбор родительских пар для скрещивания при выведении нового сорта. Работы Л. имеют мировое значение. За свои работы Л. награжден ВУЦИК орденом Трудового Знамени и ЦИК Союза орденом Ленина. Является действительным членом Украинской академии наук и академиком Всесоюзной академии с.-х. наук им. В.И. Ленина. Состоит научным директором Селекционно-генетического института в Одессе».
Обратите внимание, что Вавилов как ученый, а не как президент и вице-президент ВАСХНИЛ, никогда не занимался генетикой. Отсюда вопрос: какие его труды по генетике мог читать Ландау? Более того, и ботаником он был очень плохим – у него не указано ни одного чисто научного достижения. Практике от него тоже не было толку – у него нет и наград, кроме хилой по тем временам премии им. Ленина, которую дал Вавилову Рыков в 1926 г. То есть если бы не его звание академика АН СССР и вице-президента ВАСХНИЛ, то он по своим заслугам вообще не попал бы в энциклопедию – о нем нечего было бы писать. (Итак, чтобы как-то увеличить размер статьи о Вавилове, пришлось перечислять те страны, в которые он катался за государственный счет. Это что – заслуга перед наукой, достойная упоминания в энциклопедии?) Вавилов попал в энциклопедию не как ученый, а как начальник.
Еще один «выдающийся генетик», вавиловец, академик П. Жуковский, который был заместителем Вавилова во Всесоюзном институте растениеводства, даже в 1935 г., когда Вавилов был президентом ВАСХНИЛ, в энциклопедию не попал вовсе. Никаких научных заслуг П. Жуковского, упоминание о которых в энциклопедии не вызвало бы смех иностранцев, не нашли.
А вот Лысенко попал в энциклопедию, и именно за научные заслуги, которые не стыдно было и миру показать, хотя и не был он тогда ни академиком АН СССР, ни президентом ВАСХНИЛ. Попал потому, что у него уже тогда была теория стадийного развития растений, которая имела широчайший выход на практику – два ордена тому примером. Заметьте, что именно Лысенко был генетиком уже в силу хотя бы своей должности научного директора Института генетики.
