Текст книги "Морские люди. В двух частях (СИ)"
Автор книги: Юрий Григорьев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)
–Может, в этом ПМТО есть свой док. Здесь знаешь, какая очередь.
В штабе бригады решили вопрос проще, обошлись силами своего водолазного поста. Два его матроса облачились в легководолазное снаряжение, полезли в ледяную полынью. Помогали им старшина водолазной станции и корабельный водолаз. Позже он удивлялся:
–Мужики, почему вы на корабли не попроситесь? Я бы ни в жизнь не согласился служить на вашей станции. Там от поста одно название, что он береговой.
Тщательное обследование убедило командира корабля и механика, что можно спокойно заниматься решением других значимых проблем.
Например, укомплектованием корабля личным составом из людей достойных. Далеко не секрет, прошли те благодатные для Военно-Морского Флота времена, когда в его ряды набирали лучших из лучших призывников. Резкое сокращение состава семей привело к тому, что радовались, если удавалось заполнить все корабельные штаты. А кто там прибыл – потенциальный завсегдатай госпиталя или мечтающий стать забугорным бизнесменом колхозник Вася, возомнивший себя крутым пэтэушник Витька Зверев или вполне нормальный молодой человек – могло волновать кого угодно, только не военкоматчиков. "Бачилы очи, шо купувалы", – этим сказано все.
Капитан третьего ранга Терешков подал рапорт командованию бригады с просьбой заменить часть личного состава, а также дополнить команду недостающими специалистами. Капитан первого ранга Земсков понимал, что на боевую службу должны пойти такие кадры, на которых можно надеяться. Он лояльно отнесся к рапорту, наложил соответствующую резолюцию, приказал командиру готовящегося к выходу БПК составить соответствующие списки на замену и доукомплектование.
Среди тех, кто должен был сойти с корабля, оказался, как следовало ожидать по многочисленным проступкам, матрос боцманской команды Зверев. Витька не поверил своим ушам. Как? За что? Слабак Коняшка, этот маменькин сынок идет в море. Среди надежных оказался даже матрос Поспелов, тот, который во время шторма покорно лег помирать. А вот он, выходит, недостойный.
Матрос помчался к главному боцману. Иваныч похлопал его по плечу и обыденным тоном произнес:
–Не кипятись. Зачем тебе этот Вьетнам, думаешь, там медом намазано? Оставайся и радуйся, еловая твоя голова. Здесь никаких забот. Свободны, товарищ матрос.
–Да нет, товарищ старший мичман, вы не поняли. Никакого меда и беззаботной жизни, я хочу быть со всеми.
–Откуда вдруг такой патриотизм? Ну-ка, ну-ка с этого места подробней.
–Не подведу. Чо там говорить-то, все понимаете сами. Прошу добро обратиться по инстанции.
Из десятка кандидатов на замену только Витька подал рапорт с просьбой оставить его в команде. Замполит поддержал, командир и старпом ограничились беседой, которую провел с матросом включенный в состав команды на время боевой службы представитель особого отдела. О чем был разговор, Зверев не рассказывал никому, а особисты вообще народ из глухонемых, когда дело касается тонкостей их работы.
Приступили к закрытию задач. Стрельбы – понятно, надо выходить в море. По покрытой пусть тонким, но крепким льдом узкой продолговатой бухте ходил буксир, выступавший поводырем до самого выхода подопечного на чистую воду. БПК аккуратно шуршал по пробитому каналу, свободные от вахт матросы свешивали за борт головы, подбадривая его криками: "О! Авианосец! Давай, родимый!" При благоприятной погоде оставались в районе учений на несколько суток и старались сполна использовать свои возможности.
При отработке стрельб по надводной цели сбрасывали за борт накачанные воздухом уголковые отражатели, выжидали, когда ветром относило их на предельную дальность, радиометристы выдавали координаты цели, в работу вступали спаренные, а также еще и шестиствольные артустановки.
Точно в назначенное и согласованное с морской авиацией время над районом даже пролетел реактивный бомбардировщик с буксируемым полосатым конусом, по которому также продемонстрировали свое мастерство специалисты БЧ-2.
На очередном выходе как это делается всегда при прохождении узкости между морем и заливом, сыграли боевую тревогу. Петька доложил мичману Борисову о том, что все на месте. Когда наверх ушел соответствующий доклад, Иванов продолжил развивать очень важную на взгляд молодого матроса Новикова тему.
–Итак, ты говоришь, тебя на свежем воздухе не укачивает. – Он поднял указательный палец. – Значит, вестибулярный аппарат у тебя дорогой наш Юрик, вполне нормальный. Напрашивается вопрос, почему при качке ты не в состоянии пробыть хотя бы полчаса в закрытом помещении. Может быть внушил себе, так бывает.
–Ну да, оказывается, я правда не могу. В кубрике голова начинает кружиться и тошнит. Я, когда штормовали, был наверху и даже не думал, что такое может быть. Какая там качка, мне весело было, честное слово.
В это время вышли на простор, ударила первая крупная волна. Корабль застыл на мгновение-другое, плавно покатился вниз, замер, решил неспешно вернуться в исходное положение, начал и медленно продолжил движение, попытался удержаться, застыть в верхней точке, сорвался. Снова неумолимо потянуло его на дно некоего колодца, откуда обязательно надо выбираться. Стальная громада начала мучительно однообразную борьбу с пучиной. Медленно вверх, стоп, медленно вниз, стоп, медленно... Новичок побледнел, судорожно сделал глоток. Милованов на всякий случай отодвинулся. Иванов, наоборот, придвинулся к матросу и строго посмотрел на него:
–Только попробуй, я тебе так блевану, понял? Терпи, сказал! Открой рот и дыши всей грудью, откусывай воздух.
Тот кивнул, сделал глубокий вдох. Конев повернулся к мичману:
– Товарищ мичман, ему бы сейчас пожевать что-нибудь. Я всегда горбушку на этот случай ношу, вот, держи Юра. А еще хорошо бы тараньку. Дайте я схожу к Рустаму.
Клим согласился. Новиков отломил от аппетитно пахнущей корочки, остальное протянул Милованову. Коля оставил дольку, кусок передал старшине команды. Тот подмигнул Новикову, разделил средство Конева на три части – самому Коневу, себе, командиру отделения и свою долю протянул молодому матросу.
Каждый счел нужным поделиться с ним самым верным на его взгляд способом борьбы с морской болезнью. Они единодушно убеждали, что краюшку надо как можно дольше катать во рту и стараться не глотать ни крошки. Новиков попробовал. Помогло! Понятно, принесенную от Рустама парочку таранек очистили и дружно съели все, в том числе товарищ мичман.
Внимательно наблюдавший за Новиковым Петя Иванов приуныл, но счел нужным доложить Борисову:
–Товарищ мичман, командир отделения гидроакустиков матрос Иванов профилактическую работу с подчиненным закончил. Результат... Эй, эй полегче!
Подшефный выскочил из заведования, рванул по трапу наверх, бросился к борту. Море приняло дань, обдуло страдальца так, что прошли головокружение, слабость. Через десять минут он замерз, хотел было спуститься вниз, да подошел неугомонный Иванов:
–Дал взятку, вижу. Ты запомни, полностью верить этим друзьям Коневу с Миловановым опасно. Они насоветуют. И нисколько не закончилась наша с тобой профилактическая работа. Стой, мерзни дальше. Назад пойдем тогда, когда станет невмоготу, когда мечтать будешь о тепле.
Новиков не выдержал, засмеялся:
–Я уже того, не против погреться.
–Дорогой мой, я твой командир и от научной теории не отступлю. Потому что верю ей. Тебе стало легко на свежем воздухе, так? Следовательно, теперь нужно, чтобы было комфортно в закрытом пространстве. Для этого надо очень захотеть тепла, несмотря на то, что там пахнет всякой дрянью. Ты вникай в то, что говорят умные люди, поможет.
Удивительно, но через две-три тренировки по способу командира отделения Иванова, морская болезнь отступила. Матрос Новиков блаженствовал. Петька вырос в глазах старшины команды и даже в собственных.
Провели противодиверсионные сборы. Ночью изображавшая террористов группа, в состав которой вошли моторист и главный боцман с пятеркой матросов вооруженных автоматами, ротным пулеметом Калашникова отошла под командованием офицера БЧ-2 от борта на моторной шлюпке и ушла в открытое море. После полуночи они скинули за борт пустую металлическую бочку на водяном якоре, а сами ринулись к кораблю, изображать кровожадных пиратов. Первыми цели обнаружили радиометристы и повели их, непрерывно докладывая на главный командный пункт о переменах курса. Представляющая шхуну неизвестного государства радиолокационно контрастная бочка медленно дрейфовала по лишь ей да ветру известному маршруту, диверсанты упорно мчались к намеченной точке встречи.
Прозвучали трели колоколов громкого боя, на корабле сыграли учебно-боевую тревогу. Противодиверсионный патруль усилил бдительность. Носовая и кормовая мухобойки с любопытством выставили свои спаренные орудия вслед за ярко высвечивающейся на экранах операторов артиллерийских комплексов удаленной точкой. Сигнальщики припали к визирным установкам, тщательно обшаривая линию горизонта. На рассвете в утренней морозной дымке появилось неизвестное для обороняющейся стороны высокоскоростное суденышко. Вооруженный личный состав преимущественно из электромеханической боевой части залег вдоль бортов. Среди них оказались матросы Поспелов и Петров.
Немедленно приступили к спуску катера плавучего поста наблюдения. До конца учений с него отслеживали действия обеих сторон. Руководитель обороны корабля капитан-лейтенант Черкашин принял решение обстрелять дальнюю цель из 76 миллиметровых орудий фактически, а по приближающейся открыть огонь учебными патронами из автоматов. "Добро" поступило. Поднялась стрельба.
Недолго наслаждалась свободным плаванием бочка из-под горючего. После короткого, но дружного перестука орудий с максимальной дальностью до тринадцати километров она получила пробоины и ушла на дно. Приблизившиеся к БПК диверсанты ударили из ручного пулемета Калашникова, полетели вдоль борта, щедро расстреливая из автоматов выданный учебный боезапас.
–Смотри-смотри, да это тот боцман, ну тот самый, – закричал Поспелов, вдруг увидев среди налетчиков матроса Зверева в каске. – А-а, с-сука, получай!
Петров тоже открыл безостановочную, чуть не на пол-магазина пальбу, старательно удерживая обидчика в прыгающем прицеле. Лишь властный окрик старпома: "Короткими! Только короткими!" немного умерил их пыл. Далее, согласно замыслу организаторов учений, террористы покинули плавсредство и устремились к цели в подводном положении. Пришло время, обороняющиеся условно применили гранаты, стараясь уничтожить противника еще находящимся на глубине.
После боевых действий чистили оружие, обменивались впечатлениями. Итоги подвел флагманский артиллерист. Мнение было однозначным – главное врага обнаружить, справиться с ним при отработанной организации особого труда не составит. Куда денутся! Даже простенькая ручная противопехотная граната при взрыве под водой создает восьмиметровую зону гарантированного вывода противника из строя.
Другое дело, продолжил флагман, если прозевают радиометристы, сигнальщики. Или комендоры и патрулирующие члены противодиверсионного дозора с командой стрелков окажутся ротозеями... Уцелевшим двум-трем террористам достаточно установить магнитные мины в уязвимых местах подводной части корпуса, корабль неминуемо будет выведен из строя.
А минеры, чтобы кораблю не водить за собой торпедолов и не утруждаться иной раз многодневными или даже безуспешными поисками выпущенного из пятитрубного торпедного аппарата учебного изделия, убедили командование использовать опыт собратьев из военно-морской базы Советская Гавань. Служивший там в молодости командир боевой части "рогатых", как называют минеров и торпедистов, говорил, что зимой 1979 года вмерзшие сторожевые корабли выстреливали торпеду прямо на лед. Вышибной пороховой заряд делал это так, что болванка скользила по снежному насту десятки метров, красноречиво свидетельствуя о состоянии торпедного аппарата.
Специалисты радиоэлектронной службы в целях проверки боеготовности РЭС к боевой службе тоже держали свои экзамены, когда корабль по-домашнему стоял в бухте.
Таблицы сдачи курсовых задач в штабе бригады заполнялись. Капитан третьего ранга Терешков собирал командиров боевых частей, приглашал флагманских специалистов и сурово обсуждал ход боевой учебы подчиненных.
Настало время, когда пластинку об упущениях подчиненных с бросающейся в глаза даже далекому от флота гражданскому человеку их хронической леностью и лишь мнящими себя бывалыми карягами-мореманами он сменил на новую. В первую очередь поставил задачу командиру электромеханической боевой части Доброву обследовать рефрижераторную магистраль, тщательно проверить холодильные машины, изучить и проанализировать каждый отказ техники за последние год-два. И подумать над тем, как предупредить мало-мальски серьезную неисправность.
–Нашим первым врагом, товарищ капитан-лейтенант, будет жара.
–Да я, товарищ командир, могу сейчас, навскидку, перечислить все необходимое для того, чтобы выполнить ваш приказ. Достаточно поднять накладные, которыми мы систематически бомбардируем техническое управление. У меня все.
–Успокойтесь Алексей Иваныч. Хотя бы для того, чтобы твердой рукой составить еще одну накладную. Которая, я надеюсь, товарищи флагманы, будет обязательно удовлетворена по всем пунктам. Обращаюсь к вам, как представителям штаба, помогите. Делайте выводы все присутствующие и пользуйтесь моментом. Повторения подобному, увы, нам не видеть.
Проверка показала, что и в других боевых частях не все ладно. Анатолий Васильевич посоветовался с флагманами. Решили дать офицерам корабля двое суток, этого вполне достаточно для того, чтобы разобраться в фактическом состоянии дел и предоставить командованию необходимые для дальнейших действий документы.
Капитан-лейтенант Добров, старший лейтенант Ефграфов, другие "бычки" уже с повышенным интересом взяли рабочие тетради, двинулись к своим командирам дивизионов, старшинам команд. О скупости поставляющих организаций со дня их основания анекдоты ходят. Возможность раскулачивания равна крупному выигрышу в лотерею и, коли она появляется, надо незамедлительно пользоваться. Требовать, давить. Иначе они же по истечении горячей поры поднимут вас на смех.
В назначенное время на стол командира легли длинные списки. Он широким жестом пригласил флагманов принять участие в дискуссии, дабы исключить предвзятость в отношении обеспечивающих организаций.
Так получилось, что первым оказался лист помощника. Владимир Георгиевич занял место справа от Терешкова и приготовился к длительным дебатам. Ему казалось, что Анатолий Васильевич обязательно придерется к чему-нибудь и урежет потребительские аппетиты. Тот взял красный карандаш. Так, для корабельных нужд требуется тросов, канатов такого-то сечения столько-то метров. Расходного материала, в том числе красок для внутренних и внешних работ столько-то. Посудомой жидкий, число бутылок такое-то. Фарфоровая посуда в очень большом количестве, понятно, это бьющееся, бывает, в одночасье буфетчики лишаются всех выставленных на столы тарелок, разных там сервировочных изделий. Зима в тропиках богата на штормы.
Анатолий Васильевич с уважением посмотрел на старшего лейтенанта Шапурина. Голова, не помощник! Все предусмотрел! А это что? Та-ак, фалы для сигнальных флагов. Но у старшего мичмана Петрусенко уже имеются в наличии новенькие, сам видел, когда проводил ревизию. Эх, Владимир Георгиевич, Владимир Георгиевич, выходит, плохо ты знаешь подчиненных, не лазал по шхерам, сочинял петицию в, так сказать, тиши кабинета. Лучше бы, пользуясь случаем, ветоши что ли побольше выписал, пакли там, ну, может, графит для воронения палубы потребовал.
Шапурин обостренным внутренним чутьем догадался о недовольстве командира, шепотом, чтобы никто не слышал, предупредил движение карандаша:
–Неучтенка, товарищ командир.
Хорошее, любимое всеми командирами слово. Указанное наименование по документам может не числиться, а на деле лежит себе вещь в укромном месте, спокойно дожидается своего времени. Ребенок знает, везде и всюду пока еще свято верят бумажке. Помечено коротким "нет", значит, так оно и есть. То есть, нет. В смысле, не имеется в наличии. И попробуй хозяйственники зажаться. Проситель, чуть не единственный раз в жизни вправе добиваться перед уходом на боевую службу полного выполнения заказов согласно поданной заявке. Пусть бюрократы-тыловики запрашивают вышестоящие инстанции, доставляют необходимое самолетом, пароходом. Хоть в пешем порядке или на собаках. Обязаны вынуть и положить требуемое в срок. Точка.
Терешков подумал, внес некоторые несущественные коррективы и сказал:
–Следующий. Давайте вы, Николай Анатольевич.
Командир БЧ-1 старший лейтенант Ефграфов предоставил аккуратно расчерченные листы бумаги, где каллиграфическим почерком штурмана были отдельно указаны отсутствующие и крайне необходимые для нормального функционирования техники запасные части, требующие обязательной замены компоненты, расходные материалы. Особняком выписаны также названия электронно-вакуумных приборов, радиодеталей. Стеклянные, штурман называл их "бойкие", в смысле легко бьющиеся и другие вещи деликатного характера, по замыслу педантичного Николая Анатольевича будет принимать специально назначенный матрос. Его должность и фамилию Ефграфов указал ниже.
Подошла очередь капитан-лейтенанта Алексея Доброва. Капитан третьего ранга оторопел. Неужели механик сумел за сутки составить отчеты по каждой из групп. Но вот лежат данные турбомоторной, скреплены материалы трюмно-котельной группы. Наверное, к составлению бумаг приложил руку весь личный состав боевой части. Алексей Иванович уловил колебания командира, мрачно проговорил:
– Все эти заявки мы подавали в течение года. Вот отдельно результат нынешней оценки с участием флагманского специалиста. Если что пропущено, запрошу в Камрани. Говорят, туда чего только не отправили из владивостокских складов.
–Корабль пойдет ко дну, если получим все, на что наш Добров глаз положил. Ты полегче, Анатолий Иваныч. Из-за тебя снабженцы могут массово покончить жизнь самоубийством. Оставь мне свое письмо турецкому султану, изучу дополнительно.
Командир выслушал всех. Даже его заместитель по политической части предоставил свои соображения сугубо политико-массового характера. В первую очередь это касалось списка кинофильмов для ежевечернего показа личному составу. Он отказался от тысячу раз пересмотренных личным составом популярных лент, сделав упор на заход в главную базу флота. Фонд местной кинобазы скуп, во Владивостоке, где корабль в обязательном порядке проведет несколько суток, капитан-лейтенант Москаль намеревался поживиться через управление политико-воспитательной работы. Там у него в одном из отделов был хороший знакомый еще с училища. Вчера они переговорили по служебному телефону. Друг обещал помочь и в обновлении библиотеки художественной литературы.
У Ивана Константиновича под общий шумок ажиотажа вокруг создаваемого ПМТО появилась мысль попытаться получить на корабль недавно появившиеся в Вооруженных силах видеомагнитофоны "Электроника ВМ-12". Закинул однокашнику удочку, так, на всякий случай, а что, наглость второе счастье. Знающие люди говорили, что с их помощью легко ознакомиться с шедеврами мирового киноискусства. В одну небольшую кассету якобы входят сразу несколько фильмов, протяженностью более двух часов каждый. Бобины с кинопленкой для стандартных корабельных проекторов типа "Украина" громоздки, о какой фонотеке речь.
Имея такой видеомагнитофон, наверное, можно открыть свою записывающую студию. Допустим, уезжает достойный моряк на родину, а в чемодане везет врученную перед строем кассету с заснятым эпизодом из его службы на корабле. Такой стимул для любого матроса и старшины еще выше, чем краткосрочный отпуск.
–Романтик вы Иван Константинович. Вдруг ваш знакомый окажется в командировке. Ну, да ладно, вполне жизненный план, добро.
А еще Москаль упаковал скрипку. Жена возмутилась было: "Куда собрался тащить инструмент, поломать только, другое дело, играл бы, музыкант Медвежье Ухо", Иван Константинович промолчал, он шарился в поисках нот. Что непонятного, вот выпадет свободное время, возьмет и передаст в минуту отдыха скрипку матросу Коневу, пусть радует людей.
Под занавес командир поднял лейтенанта Коломийцева. На флоте существует и свято поддерживается традиция выбирать из числа столующихся ну не начпрода, а ответственного за снабжение офицеров дополнительным питанием, хозяина кают-компании. На все время боевой службы быть ему как бы отцом-кормильцем, что ли. На худой конец сыночком из тех деток, от каприза которого зависел стол. Как правило, им становился кандидат из молодых лейтенантов, любящих поесть и знающих толк в различного рода вкусностях. Перед походом единогласно проголосовали за Сашу Коломийцева. Собрали деньги, после опроса толпы решили сделать под его руководством соответствующие закупки на продовольственной базе по оптовым ценам.
Там он повел себя как кот Васька в подвале любимой хозяйки. На мягких лапках обошел прохладные, пахнущие яствами помещения, ласковым голосом поинтересовался ассортиментом и очаровал директрису с пухленькою заведующей складом двусмысленными комплиментами.
–Прекрасный выбор, вы просто бесценны, – говорил он, по очереди заглядывая им в глаза. – На что ни глянешь, продукт такой, прямо слюнки текут. Так бы и прожил здесь всю оставшуюся жизнь. Может, приютите, найдете место корабельному человеку?
Из любезно предложенных запасов лейтенант предпочел консервы пресноводных рыб, копченую колбаску из разряда тех, которые чем долее хранятся, тем более вкуснеют, в том числе конскую, поставляемую в деревянных бочках с опилками лиственных деревьев и пахнущие ольховым дымком свиные окорока. От конфет галантно отказался – это баловство предназначено только для прекрасной половины человечества. Пусть поступают в магазины ближних гарнизонов. Оно хорошо, когда отдыхаешь в ресторанах, на пикниках и на прогулках при луне, наконец.
Возвращался на корабль тихо мурлыкающим себе под нос песню из репертуара популярного трио Маренич. Приобретенное поставили на учет и тут же поместили в кладовую. Когда корабль войдет в тропики, начнет действовать специально введенный рацион питания с дополнительными фруктами. А к вечернему чаю вестовые предложат то, что было одобрено и куплено "по заявкам воинского люда" лично им, Коломийцевым.
Терешков улыбнулся:
–Делись, кормилец, секретами.
С сомнением покрутил головой, узнав, что из сладостей не приобретено ни конфет, ни печенья. Коломийцев возразил в присущей ему манере:
–Зубы беречь дело трудное, но нужное.
Потом успокоил:
–Семейные натащили варенья, компотов. Даже мед есть.
Старался родной женсовет из супруг офицеров и мичманов корабля. Как только начинался заготовительный сезон, каждая активистка считала должным сделать запас помимо дома вдобавок еще для корабля. Во время сходов мужья всегда попробуют домашненького, а каково срочной службе да неженатикам, ворчливо пеняла капитану третьего ранга Терешкову жена Людмила, который уже год возглавлявшая корабельную весьма распространенную, полезную и имевшуюся при всех воинских коллективах добровольческую эту организацию. С их легкой руки все вкушали до самой весны, а то и дольше кустарные деликатесы в виде консервированных салатов к обеду, мед и варенья к вечернему чаю. Командир корабля больше для проформы бурчал:
–Вот узнают береговые медики, заставят все покидать за борт.
Он сам приносил закатанные банки с маринованными огурчиками, помидорами, грибками заготовленные по осени супругой и делал это ежегодно. А что? Сидишь с несходной сменой на корабле, видишь огонек в окне родной кухни... Открой холодильник в кают-компании, там баночки с домашней консервацией. Бери любую, прикажи вестовому принести хлебушка, блюдце, вилку, нож. Что может быть лучше именно такого привета, когда вдруг прижмет тоска-кручина. Сидишь, ешь и чувствуешь себя будто дома. Вот, кажется, откроется дверь, зайдут друзья-товарищи...
Необходимое для обеспечения нормальных условий при несении боевой службы доставляется на корабль двумя путями. Стационарно и силами личного состава. В один из дней на причал прибыла небольшая автомашина радиотехнических складов, из-за конструкции кабины известная, как "головастик". Его прибытия ждали специалисты всех боевых частей.
Первым делом товарища мичмана, которого вся база знала и звала Савельичем, знатно угостили в кают-компании салатом и мясокопченостями из числа приобретенных в поход деликатесов, борщом со сметаной, отбивной с гречкой и кружкой прекрасно охлажденного компота. В свое время Савельич служил на кораблях, лет пять назад его перевели на береговую должность, по морям он тосковал. Сейчас мичман сидел, кушал и улыбался. Впереди Савельича ожидали встречи с командирами ракетных и артиллерийских комплексов БЧ-2, старшинами команд, обслуживающих радиотехническую аппаратуру, всеми теми, кто подавали заявки. Помимо привезенных богатств у Савельича для каждого имелись дельный совет или просто доброе слово. Поэтому ему было дважды, многажды хорошо.
Электронно-вакуумные приборы отживали свой век, даже не столь давно появившиеся транзисторы уступали место печатным платам. Старый хранитель вчерашнего дня и жалел об этом и радовался. Жалко, потому что вся его долгая служба была связана с миром диодов, триодов, пентодов. Он мог прочитать лекции о клистроне, более мощном излучателе сверхвысокой частоты под названием магнетрон. Эти названия ласкали его слух. Он имел раритетный, еще в деревянном корпусе испытатель ламп с коротким названием "ИЛ" для проверки их работоспособности и перед каждой поездкой на корабли включал его в сеть:
–Ну, старина, не подкачай...
Потребители из числа уже послуживших мичманов и офицеров знали об этом и обязательно заводили разговор на любимую Савельичем тему.
–Скажи, Савельич, хоть и громоздко все это, но если вдруг атомная война, новшества на печатных платах тут же выйдут из строя, это правда?
–А комплексы на электронных лампах будут действовать. Это так, все верно... Когда старший лейтенант Беленко в семидесятых годах угнал в Японию новый истребитель, американцы увидели нашу радиоаппаратуру и подумали, что русские нарочно насовали в современную технику кучу, по их понятиям, дерьма.
Старый мичман гордился тем, что старался жить в ногу со временем, выписывал специальную литературу, следил за бурным развитием науки, поэтому мог на равных рассуждать о многих вещах даже с молодежью. Клим, да и не только он в этот раз нуждались в консультации на предмет самых продвинутых и востребованных на мировом рынке образцов бытовой техники.
– Ребятки, вы идете не на неделю, даже не на месяц. Не спешите, приглядывайтесь. Вьетнам это такая страна, в которой официально приветствуется свободная торговля со всеми государствами. Каждый их гражданин, выехавший за пределы должен возвращаться с приобретением, которое легко выставить на внутренний прилавок. Например, сегодня можно купить у них японский телевизор с дистанционным управлением. Лежишь на диване, управляешь специальным пультиком с кнопками, вставать нужды нет. Там предусмотрено многое. Есть часы, календарь, еще такая система, называется "Пал секам". Вставишь в приемное гнездо телевизора шнур видеомагнитофона японской или западных фирм с кучей записанных фильмов на кассете и все, смотри, наслаждайся. Да, чуть не упустил, телеканалы можно переключать, ну, у нас действуют пока только два, за рубежом много больше, скоро у них везде будут сотни. Подумать только, фантастика!
Хороши минимокики. Их еще скутерами называют. Крошечные, а берут больше ста килограмм груза и двигаются со скоростью до пятидесяти километров. Очень экономичны, практически не выходят из строя. Естественно, выпускают их тоже за пределами СРВ.
Клим слушал, видя на этом самом минимокике-скутере себя или Ольгу. Понятно, такому не бывать, слишком неосуществимо, как детская мечта о велосипеде. А вот еще, перед службой читал в "Комсомольской правде" о разрабатываемых снегоходах "Буран". Даже представить было невозможно, чтобы иметь подобного рода вещь. Он сидел, как все слушал Савельича, явно толковавшего со знанием дела.
Тот рассказывал уже о холодильниках "Ноу фрост", совершенно не требующих разморозки. Во Вьетнаме свободно продаются германские, финские. Жаль, они огромные, кто разрешит тащить этакое чудовище на корабль. Есть микроволновки, ну электропечи такие специальные. Жарят, варят, пекут, все делают за короткое время, только задавай программу. Да, вьетнамцы войну пережили страшную, но поднимаются быстро, потому что с умом используют достижения мировой экономики.
Говорят, в свое время Япония развивалась по этому пути. Но у них другое, вместо вещей они скупали заграничные патенты на изобретения, в том числе в Советском Союзе и, набрав силу, пошли своим курсом.
Эрудированного, разговорчивого представителя радиотехнических складов сменили молчаливые спецы. Появились ночью, с притушенными фарами, подняли через вахтенного офицера командира, тот вызвал секретчика, кое-кого из офицеров. Эти доставили добротно сработанные чемоданчики с содержимым из разряда "секретно", "совершенно секретно". Проверили документы у встречающих, каждому ткнули пальцем в соответствующие графы. Когда получили подписи, выгрузились и, проверив качество свежих сургучных печатей, столь же тихо, аккуратно уехали.
Комендоры, минеры принимали свои грузы. Никто им не помогал, справлялись своими силами. Однажды ночью Уразниязов не мог уснуть. Он поднялся на палубу, увидел старшего матроса Воробьева:
–Что Коля, тоже звезды смотришь?
–Ага. Слышишь, кран гудит, люди торпеды грузят. Нам достается, но ночью мы все-таки чаще спим. Вчера ночью глубинные бомбы принимали, снаряды к пушкам. Скажи, они все же маленькие, правда? А их Шухрат в одном ящике не очень много, знаешь сколько брутто, лишнего веса надо перетаскать, да по местам рассовать.
–Не, босманом хорошо быть. Я знаю, Коля.
Уразниязов вздохнул, еще немного послушал как гудят механизмы, перекликаются минеры и отправился спать.
Авралы объявляли, когда прибывали продовольственники с тоннами грузов. Хребты трещали у всех, начиная с вечных ломовых лошадей морского племени – боцманов и заканчивая акустиками. Даже матрос Конев, кряхтя, таскал посильную ношу и обливался трудовым потом. Одна радость, что у складских кормильцев имелся распорядок дня и они очень любили соблюдать его, по ночам, как правило, никто не шастал.
У новичков глаза лезли на лоб, когда одно заполненное съестным помещение сменялось другим, еще более просторным и пустынным. Особенно тяжелы были мешки с мукой. Замороженные свиные и говяжьи туши таскать неудобно. Деревянные ящики с тушенкой резали руки. Эх! Иной салажонок скорбно окидывал взглядом с причала родной свой корабль и, дуя на свежие волдыри мозолей, жалел, что не попал на базовый тральщик, или, еще лучше, на торпедолов.
