Текст книги "Тринадцать черных кошек"

Автор книги: Юрий Дмитриев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Птицей бога-громовержца Тора считался петух у древних германцев. И он, конечно, тоже был окружен почетом.

Однако все-таки не куры были самыми священными птицами, а голуби. Правда, поначалу священными считались только белые голуби. В странах Междуречья они символизировали любовь и верность, их почитали как земное воплощение богини любви Астарты. Почитали голубей в Египте и Персии, Иудее и Греции, почитали их и в Риме, хотя римляне, как писал Плиний, были прямо-таки "помешаны на жарком из голубей".

Некоторые ученые считают, что голубям стали поклоняться потому, что они часто селились в гротах и пещерах, откуда вытекают ручьи родниковой воды. Когда-то люди верили, будто источники находятся под покровительством богов. А если так, то и птица, живущая у этих источников, тоже пользуется покровительством богов или священна. Во всяком случае, голуби заняли прочное место в легендах и поверьях многих народов. Например, у вавилонян родилась легенда о том, что голуби выкормили царицу Семирамиду. Римляне сделали голубей символом мира, сочинив о них такой миф: однажды бог войны Марс собрался в поход, но когда взял свой шлем, то увидел, что в нем свила себе гнездо голубка. Уступая настойчивым просьбам Венеры, Марс не стал разорять гнездо и губить птенцов. А поскольку без своего шлема он не мог воевать, то сражение пришлось отложить. Так голубка, по преданию, предотвратила кровопролитие.

В христианской религии голубь символизировал "святой дух".

Однако вернемся все-таки к прорицателям. Оказывается, предсказывать будущее животные могли не только своим поведением. Они оставались предсказателями и после смерти.

Жертвоприношение животных было издавна распространено у многих народов. Животных приносили в жертву добрым и злым духам, предкам и умершим сородичам, хоронили их вместе с человеком, считая, что в загробном мире они тоже пригодятся.

Приносились жертвы по любому случаю: чтобы задобрить и умилостивить разных духов и богов, чтобы отблагодарить их и заручиться поддержкой в каком-нибудь деле, чтоб искупить свою вину за что-нибудь или перед кем-нибудь, после удачной охоты и в день окончания полевых работ и так далее. Существовали различные ритуалы (иногда очень сложные) в каждой стране. У каждого народа были свои правила жертвоприношения. Но наиболее сложными эти действия были, пожалуй, в Древней Греции и Риме.

Жертвоприношение строго разделялось. Иногда приносились жертвы богам с "утилитарной" целью. Например, у храма Аполлона в Левкаде мухам (поскольку Аполлон, кроме всего прочего, был еще и покровителем или повелителем мух) приносили в жертву быка. Объясняли жрецы это действие так: жертвенный бык якобы соединяет всех мух вместе и тем самым очищает другие местности от этих насекомых.

Но большинство жертв приносилось либо как благодарность богам, либо для искупления грехов. Техника жертвоприношения была четко разработана. Например, в первом случае сжигались лишь внутренности животного, приносимого в жертву, часть мяса отдавалась жрецам, часть тому, кто приносил жертву. Во втором же случае искупающий свои проступки ничего не получал – все мясо доставалось жрецам.

Выбор животного тоже был вопросом очень серьезным. Во-первых, приносились в жертву лишь домашние животные – дикие, видимо, не нравились богам (у других народов годились и дикие). Во-вторых, животные должны были быть молодыми, здоровыми, хорошо упитанными. В-третьих, строго соблюдался порядок, какому богу какую жертву принести. Вообще-то основными жертвенными животными были коровы или телята, быки, бараны или овцы, козы и голуби. Но все-таки у каждого бога были свои любимые животные, которых, как считали тогда люди, он принимал особенно охотно.

Очень тщательно соблюдали греки и римляне ритуалы жертвоприношения. Животному перед закланием сыпали на голову особую смесь из поджаренных зерен и соли, потом надевали специальный венок, а быкам, баранам и козлам золотили рога. Если жертву приносили богам неба, то перед умерщвлением поднимали ее голову вверх, если богам ада – опускали вниз.

Постепенно процесс жертвоприношения совершенствовался все больше и больше – ведь все больше и больше появлялось жрецов, а им нужна была работа, нужны были доходы. Если сначала обряд совершал жрец, то впоследствии этим стала заниматься целая "бригада": одни жрецы давали указания, другие украшали жертву или осыпали ее всем, чем требуется, третьи оглушали быка или корову дубинкой, четвертые умерщвляли, пятые зажигали огонь костра, шестые разделывали тушу и так далее.

Сжигая внутренности или шерсть животного, жрецы видели, что в одних случаях сгорание происходит быстро, в других – медленно, в одних случаях дым поднимается прямо, в других отклоняется то вправо, то влево. И огонь не всегда одинаковый. А жертва-то приносится богу. Значит, бог, принимая ее, хочет что-то сказать. Но что? Тут-то и появились жрецы-толкователи. Только они могли понять и объяснить, что означает все это. Вот жрецы утверждают, что бог не очень доволен жертвой (давай, значит, новую). А вот говорят, что он не хочет простить провинившегося: об этом якобы свидетельствует дым костра или огонь, на котором жарится жертвенное животное. Опять-таки надо принимать какие-то меры, скорее всего, приносить новую жертву.

В общем, жрецы использовали и живых и мертвых животных.

«Побить вола камнями»

Реки и римляне, как видим, относились к животным по-разному: их почитали, обожествляли поначалу и уважали, как приближенных к богу, они были оракулами, их приносили в жертву богам. И поскольку люди античного мира были убеждены, что животные не только наделены душой, но и являются существами вполне разумными, то за некоторые преступления их иногда даже судили или, по крайней мере, наказывали. Как правило, виновных приговаривали к выдворению из страны, в редких случаях – казнили. Но суды над животными в античном мире были пустяками по сравнению с тем, что происходило в средние века, уже не два тысячелетия, а всего несколько веков назад!

Христианская церковь низвела животных со священного пьедестала, животным перестали поклоняться, их перестали даже уважать. Но во многих случаях к ним стали предъявлять требования как к сознательно действующим и отвечающим за свои поступки существам. Утверждение, что животные способны на сознательные поступки, порождало бесчисленные предрассудки. Однако церковники и не думали бороться с ними. Зачем? Это вполне укладывалось в рамки религиозных догм. Ведь сказано же в Библии: "Если вол забодает мужчину или женщину до смерти, то вола побить камнями и мясо его не есть, а хозяин вола не виноват".

Но в средние века пошли еще дальше. Побить вола камнями? Это не серьезно, не поучительно, не интересно. Вообще это какой-то самосуд. Нет, в те времена животных судили по всем правилам.

Впрочем, иногда дело до суда и не доходило – животных отдавали на "суд божий", как тогда это называлось, или попросту отлучали от церкви или проклинали, как поступил, например в 1120 году епископ Лозаннский, отлучив от церкви гусениц и полевых мышей, или Великий викарий Валенсийский, проклявший в 1584 и 1585 годах гусениц, поселившихся в его епархии. Отлучение от церкви, конечно, считалось страшным наказанием, а главное – действенным! О некоторых таких случаях нам известно.

В одной из областей Италии, в Аосте, сильно размножившиеся кроты начали вредить земледелию. Крестьяне обратились к епископу Грату, уже прославившемуся своими чудодейственными поступками. Тот помолился и велел кротам уйти. Но кроты не подчинились. Тогда Грат, получив "свыше" силу уничтожить кротов, проклял этих непослушных животных. И они погибли!

Так же поступил и гренобльский епископ Гюго, когда к нему явились крестьяне с жалобой на змей, наводнивших край. Епископ немедленно проклял этих тварей. Змеи, правда, не погибли, но с тех пор перестали быть, как утверждает летопись, ядовитыми.

Имелось немало и других свидетельств могущества святых отцов, с одной стороны, и послушания животных – с другой. Ну а непослушные погибали. И ведь факт: святые отцы творили чудеса на глазах у всех!

Вот еще одно великое "чудо", совершенное епископом Лозаннским.

В XVI веке в Женевском озере появилось несметное количество угрей. Угрей было столько и они так загрязняли озеро, что жители прибрежных городов и сел могли в скором времени остаться без питьевой воды. Тогда люди обратились к лозаннскому епископу. Епископ долго колебался, но в конце концов согласился помочь людям. Однако он не торопился приступать к делу, а подолгу прогуливался по берегу озера, будто присматривался к чему-то. Народ не смел торопить епископа, а сам епископ будто все еще чего-то ждал. Прошло немало времени, прежде чем епископ появился на берегу во всем своем облачении и с пышной свитой. Он прочитал соответствующие молитвы и проклял угрей.

А через некоторое время люди заметили: на поверхности озера начали появляться мертвые рыбы. Проклятие подействовало – угри гибнут!

Надо ли говорить, что весть о чуде немедленно облетела всю страну и вышла за ее пределы? Ведь это было действительно чудо, причем совершенное публично.

Сейчас мы знаем, как оно произошло. Видимо, епископ был умным и образованным человеком. Недаром же, прежде чем проклясть угрей, он долго присматривался к ним. Очевидно, он знал, что в жизни быстро размножающихся животных должен наступить момент, когда им станет нечего есть и среди них начнутся какие-нибудь болезни. Так и произошло. Заметив слабые признаки наступающего мора, епископ поспешил проклясть угрей. А через несколько дней, когда мор начался по-настоящему, люди увидели "действие" проклятия.

Очевидно, так же поступил и святой отец, проклявший кротов. Он долго присматривался, пока не понял, что кроты начали гибнуть то ли от голода – их стало слишком много, и пищи всем не хватало, – то ли от какой-то болезни. И тогда он произнес свое проклятие, которое "подействовало" на кротов.

А святому отцу, избавившему крестьян от ядовитых змей, совершить "чудо" было еще проще – он прекрасно знал, что змеи, наводившие ужас на крестьян, были самыми обыкновенными безобидными ужами. Но крестьяне не знали этого и боялись их, как вообще боялись тогда люди всяких "ползучих гадов". После проклятия люди убедились, что змеи действительно не опасные – они потеряли свои ядовитые зубы.

Для большинства населения – темного, неграмотного – не было сомнения: святое слово имеет власть над животными. И вера укреплялась, появлялись новые предрассудки, оживали старые. Правда, иногда приходилось воздействовать на животных и более сложным путем – их судили.

Процессы над животными в средние века были не такой уж редкостью. Вплоть до XVIII века во многих странах Европы судили животных, совершивших преступления. Судили по всей форме и очень тщательно, с обвинителями и защитниками.

Пожалуй, процессы над животными того времени можно разделить на две категории – гражданские и уголовные. Первые поражали необыкновенной кротостью, глубокой справедливостью по отношению к тварям божьим. Прежде чем подавать жалобу, потерпевшие обращались к животному со следующими словами: "Ты – тварь божья, тебя я уважаю. Тебе принадлежит земля точно так же, как и мне, я не должен желать твоей смерти. Но ты вредишь, ты посягаешь на мое наследие, разоряешь мои виноградники, пожираешь мою жатву. Одним словом, лишаешь меня плодов моего труда. Быть может, я всего этого заслуживаю, так как я не более, не менее как несчастный грешник. Во всяком случае, право сильного есть гнусное право. Я объясню тебе твою вину, буду молить о милосердии божьем, укажу тебе место, где ты сможешь существовать, и затем ты должен удалиться, если же ты будешь упорствовать, то я прокляну тебя".

Однако, если эти трогательные увещевания не действовали, приходилось обращаться в суд. Но и в суде относились очень сочувственно к вредящим насекомым или грызунам и не торопились выносить приговор. В XIV веке жители швейцарского города Кура подали жалобу на "белых червей" (очевидно, личинок майского жука). Однако черви на суд не явились. Тогда суд назначил прокурора и адвоката червей и со всеми формальностями приступил к делу. По окончании разбирательства судья, учитывая, что "вышеупомянутые черви суть создания божьи, что они имеют право на жизнь, что, следовательно, было бы несправедливо лишать их средств к существованию", решил перевести насекомых в дикую лесную местность, где они могли бы спокойно проживать, не принося никому вреда.

Через несколько лет жители этого же города возбудили дело против шпанской мушки. Судья назначил обвиняемым не только адвоката, но и опекуна.

В 1479 году в одном из районов Швейцарии жители обратились в суд с жалобой на личинок майского жука. Защитник жуков затеял спор с судьями о том, были ли жуки на Ноевом ковчеге. Спор этот длился два года и кончился ничем.

Еще более знаменит процесс над насекомыми, проходивший в 1545 году тоже в Швейцарии. Благодаря изворотливости и красноречию защитника вредители-жуки были приговорены лишь к переселению в другое место, причем специальная комиссия долго выбирала участок, куда можно было бы их переселить. Найдя, наконец, достаточно плодородный участок, комиссия составила специальный документ о праве жуков пользоваться этим участком, причем местные жители с большим трудом добились разрешения ходить через него. Однако жуки так и не переселились. Часть Европы тогда была разделена на крошечные княжества, которые постоянно воевали друг с другом. В это время как раз началась война двух феодалов, войска прошли по участку, отведенному для жуков, и адвокат срочно опротестовал решение суда: участок стал непригоден для жизни насекомых.

Не менее гуманны были и процессы над крысами. Французский адвокат Бартелеми де Шассанэ сделал себе карьеру на защите крыс и мышей. В 1480 году он выиграл процесс, заявив на суде, что его подзащитные не могли явиться, потому что мышей не оповестили должным образом, а они живут во многих деревнях, в глубоких норках, и, естественно, не узнали о вызове в суд.

Доводы защитника суд счел убедительными и постановил объявить во всех деревнях, что мыши вызываются в суд. Однако мыши снова не явились. Адвокат опять выгородил их, заявив, что мышам трудно прийти: им нужно пробираться через леса и овраги, ручьи и болота, к тому же на каждом шагу их подстерегают враги – кошки, лисы, совы. Наконец, он произнес пламенную речь, доказывая, что нельзя обвинять всех огулом, а необходимо установить индивидуальную вину каждой мыши. А так как это было невозможно, то суд прекратил дело.

Правда, не всегда адвокату удавалось отстоять своих подзащитных грызунов. Иногда крыс и мышей, как и насекомых, приговаривали к выселению. Но суд выдавал им охранные грамоты, дабы не съели их по дороге кошки, а "кормящим матерям" предоставлял отсрочку.

Даже в XVIII веке еще продолжались гражданские процессы над животными. Так, в 1713 году в Бразилии судили термитов, которые растащили муку и подточили деревянные столбы в погребах монастыря. Организованный по всем правилам – с обвинением и защитой, – суд вынес постановление о том, что термиты должны покинуть монастырь и переселиться на специально отведенное поле. Однако термиты не послушались, и монахи отступили: ведь термиты, как и люди, созданы богом и служат ему. Значит, их трогать нельзя.

Но все сказанное относится к процессам гражданским. В уголовных процессах судьи были не так гуманны – большинство обвиняемых казнили. Иногда, правда, находились какие-то смягчающие вину обстоятельства, и животных приговаривали к тюремному заключению. Так, в 1408 году во Франции к тюремному заключению приговорили свинью. Животное посадили в камеру вместе с людьми (для свиней особых тюрем не было) и на содержание отпускали столько же денег, сколько на человека.

В XVII веке в одном из немецких городов была приговорена к пожизненному заключению в одиночной камере собака.

Однако большинство животных все-таки казнили. Но прежде допрашивали. Поскольку животные не разговаривали, то признанием считали звуки, издаваемые обвиняемыми под пытками. А пытки были жестокими и изощренными. После этого животных, как правило, отправляли на виселицу или на костер. Историки подсчитали, что с начала XII по XVII век только во Франции было вынесено около ста смертных приговоров животным за их преступления. А судили ведь животных и в Италии, и в Голландии, и в Англии, и в Швеции, и в Швейцарии. Вот лишь несколько примеров.

В XIII веке во Франции свинья приговорена к повешению за то, что съела свой приплод.

В 1268 году в Париже был осужден поросенок, нанесший увечье ребенку.

В 1314 году во Франции за нападение на человека повесили быка. После тщательного разбирательства суд выехал на место преступления быка, где и была совершена казнь.

В 1386 году в Париже свинью обвинили в особо тяжком преступлении – убийстве ребенка – и казнили на городской площади. Сначала ей отрубили голову, потом повесили. При этом животное было одето в человеческую одежду.

В 1389 году в Париже казнили лошадь, убившую человека.

В 1394 году в Мортене (Франция) за то же была казнена свинья.

В 1442 году в Цюрихе судили волка, обвиняемого в убийстве двух девочек. Его привезли в клетке и установили на центральной площади, где и состоялся суд, а затем – казнь.

В XV веке в Германии судили жеребца, обвиненного в лености и вспыльчивости. По решению суда он был убит дубиною.

В 1796 году в Германии заживо закопали в землю быка, повинного в том, что якобы из-за него начался падеж скота. Список этот можно было бы во много раз увеличить. Животные выступали в судах не только как ответчики. Ведь они же считались разумными, мыслящими существами. А значит, могли вполне быть и свидетелями.

Например, когда человек подвергался нападению грабителей в своем доме и никто из людей, кроме него самого, не мог подтвердить этого, потерпевший в качестве свидетеля мог привести в суд кошку, собаку или петуха.

Правда, свидетели-животные тут же могли превратиться в обвиняемых. Если суд устанавливал, что они, будучи очевидцами преступления, не позвали на помощь криками, – их жестоко наказывали, чаще всего казнили.

Впрочем, наказывали не всех животных.

В некоторых странах быки, жеребцы и овцы пользовались особым покровительством. Им, конечно, не разрешалось официально топтать посевы, но и к ответственности их за это не привлекали. Хозяин погубленных посевов даже не мог предъявить иск хозяину животных. Единственное, что разрешалось пострадавшему, – это взять хворостину и прогнать потравщиков с поля или огорода.

А вот гуси, куры или утки за подобные деяния немедленно представали перед судом, и их, как правило, казнили.

В других странах судили за потраву и лошадей и коров. Обычно их казнили, а мясо шло в пользу суда.

Церковь в средние века уделяла много внимания животным, о них велись долгие "ученые" споры. Одни священники считали, что животные – божьи создания, что у них "бессмертная душа", другие, подобно итальянскому кардиналу Роберто Франческо Беллармино, не верили в их загробную жизнь и поэтому очень жалели животных, которым суждено жить лишь на земле, третьи придерживались мнения французского иезуита П. Бонжо о том, что животные – это черти.

Люди-звери, царевны-лягушки и просто дьяволы

Вот такой путь – от творцов Вселенной, предков и создателей людей, от самых высоких богов и священных существ до чертей – прошли животные. А ведь в предыдущих главах мы рассказали далеко не обо всем многообразии отношений человека со своими соседями по планете. На некоторых моментах, связанных с предрассудками, мы еще остановимся. А сейчас поговорим об оборотнях. Оборотнями считались люди, которые якобы могли время от времени принимать облик животных, или животные, время от времени превращающиеся в людей. Одни народы считали так, другие эдак. А было и «особое мнение», такое, например, как у эскимосов. Они просто не делали различия между животными и людьми. По их мнению, любой зверь или любая птица могли, когда хотели, сдвинуть на затылок свой клюв или свою морду и превратиться в человека. Или наоборот, любой человек мог надвинуть на лицо тот же клюв или ту же морду и стать птицей или зверем. И в этом не было ничего невероятного. Ведь если люди ведут свой род от животных и кровная связь сохранилась, то почему бы время от времени людям снова не превращаться в тех, от кого они произошли? Эскимосы считали, что все так и происходит, не видели ничего дурного в превращении людей в животных и наоборот.

Но эскимосы в какой-то степени исключение в данном вопросе. Чаще бытовало другое: люди превращались не в своих предков или не в тех животных, с кем их "связывает кровная родня", а в тех, которых в данной местности почитали или боялись.

Так, у народов Европы чаще всего человек-оборотень превращался в волка, а в Африке таким зверем был леопард, в Южной Америке – ягуар, в Северной Америке и Северной Азии – медведь, в Южной и Восточной Азии – тигр. Были, конечно, и другие животные, в которых превращались люди. Иногда это могли делать самые обыкновенные люди, если им очень надо было стать зверем, птицей или рыбой (правда, для этого должны существовать веские основания), иногда лишь избранные – большей частью колдуны, шаманы, знахари. В этих случаях с оборотнями связывали все самое скверное – болезнь и смерть людей, падеж скота, неурожай, стихийные бедствия. Но встречались и добрые оборотни. Принимая облик животного, они начинали понимать язык зверей и птиц, получали возможность заглядывать в будущее и все это обращали на пользу людям.

Были и такие оборотни: за какую-нибудь провинность, а чаще даже безо всякой провинности злые колдуны превращали людей в животных – юношей в волков, девушек – в лягушек или птиц. И жили они в таком обличье до какого-нибудь определенного заранее случая. Такие сюжеты, кстати, были излюбленными в народных сказках. Людям нравились эти сказки: и сюжет напряженный (вроде бы даже приключенческий), и конец всегда хороший: рано или поздно волк превращался в прекрасного юношу, лягушка – в красавицу царевну, лебедь – в красну девицу.

В общем, оборотни существовали с незапамятных времен и у очень многих народов. Впрочем, перевоплощение богов в животных – это ведь тоже в какой-то степени оборотничество. Но то боги. С людьми было сложнее: богам-то можно было поступать, как им заблагорассудится, а людям не полагалось. Поэтому оборотничество пугало. С ним, как мы уже говорили, в большинстве случаев связывались самые неприятные моменты в жизни людей (исключение – поэтические фольклорные произведения с добрыми концовками). Естественно, что тех, кто имел славу оборотней, боялись. Шаманы же, колдуны, знахари спекулировали на этом.

Но все-таки до определенного времени вера в перевоплощение животных в людей и наоборот была не так уж распространена. Однако в средние века положение изменилось. Французский монах Пьер Ле Луайе, крупный знаток всякой чертовщины, четко сформулировал мнение церковников: "Нет такого четвероногого зверя, вида которого не принимал бы дьявол".

Здесь, как видим, дело поставлено уже на "научную" основу. Во-первых, речь идет лишь о четвероногих зверях – отменены птицы, пресмыкающиеся, земноводные, насекомые. Правда, это не мешало верить в петухов, несущих "порченые" яйца, в жаб, высиживающих из этих яиц василисков, да и в самих василисков, о которых мы уже говорили. Но все-таки в основном оборотнями были звери.

Во-вторых, уточнен и другой момент: только дьяволы. И ни о каких добрых деяниях животных не могло быть и речи. (Вспомним, в предыдущей главе мы упомянули французского иезуита П. Бонжо, который утверждал, что все животные – черти.)

Но все-таки и П. Бонжо, и Ле Луайе, и другие, разделявшие их мнение, несколько переборщили: нельзя же всех без исключения четвероногих зачислять в дьяволов или чертей. Ведь животных на земле больше, чем людей. Что же получается тогда? Все вокруг – дьяволы? Как жить?

Тем не менее люди верили в то, что дьявол может принять и принимает облик почти любого четвероногого, чтобы напугать, а главным образом для того, чтобы напакостить человеку. Кроме того, дьяволы в образе животных являются транспортными средствами – перевозят на себе колдунов или им подобных, когда те отправляются на шабаш. В таких случаях дьяволы превращаются обычно в козлов и баранов. Даже сам сатана любил время от времени превращаться в козла. Черти же и в своем обычном виде сохраняют копыта и рога.

Ведьмы чаще всего превращаются в кошек. О кошках у нас будет разговор особый, а тут мы упомянем лишь о том, что превращение в кошек было настолько распространено, что получило даже специальное название – элюрантропия. Конечно, превратиться в кошку очень удобно: можно всегда, не вызывая подозрений, проникнуть в любой дом, подсмотреть, подслушать, сделать какую-нибудь мелкую пакость. А если захочется сделать пакость покрупнее, можно собраться на чердаке, договориться с себе подобными, обсудить и разработать операцию.

Правда, кошкой быть удобно не всегда – например, кошка не может есть и портить капусту, припасенную в погребах. Ну что ж, можно превратиться в зайца, что ведьмы зимой очень часто и проделывали. Причем настолько часто, что это явление тоже получило специальное название – лепантропия.

В некоторых других животных колдуны, ведьмы, дьяволы тоже превращались часто, и для таких превращений тоже пришлось придумывать специальные термины. Так, превращение человека в собак стало называться куантропией, в коров – боантропией, в волков – ликантропией. Кстати, в волков колдуны и ведьмы превращались особенно охотно, по крайней мере в Европе.

"В Англии мы часто видим, как люди превращаются в волков", – писал в XII веке английский ученый и путешественник Джервэйс.

В людей-оборотней, превращавшихся в волков, верили, конечно, не только в Англии. В XVI веке во французском городе Доль приговорили к смертной казни некого Жиле Гарнье за то, что он "в форме волка-оборотня пожирал детей".

В XVII веке сенат Савойского герцогства (это государство было тогда на территории теперешней Италии и Франции) приговорил к казни нескольких колдунов, среди которых имелся и волк-оборотень в облике человека по имени Клод Гаро.

Ликантропия была распространена в Германии и России. Правда, как утверждали некоторые специалисты по оборотням, не все они считались опасными. Потому что не все они сознательно и добровольно превращались в волков. Тут, конечно, эти специалисты противоречили другим специалистам, типа Ле Луайе, тем не менее они совершенно "доподлинно" знали, что иногда люди принимают звериный облик не по своей воле, а по воле колдунов. Тот же Джервэйс, утверждавший, что в Англии часты случаи превращения людей в волков, рассказывал, между прочим, что один человек встретил в лесу волка, который поведал ему следующую историю. Некогда аббат, обладавший магической силой, проклял одну деревню. С тех пор каждые семь лет два человека из этой деревни превращаются в волков, живут в лесу. Если в течение семи лет их не убьют, возвращаются в деревню и снова становятся людьми, а на смену им в лес уходят два других человека, становящихся волками.

В России тоже верили в оборотней, верили, что люди способны превращаться в волков. Но одни люди якобы превращаются в волков не по своей воле (они и назывались "волки поневоле") – их заколдовывают. Эти волки тоскливо воют по ночам, печалясь о своей горькой доле. Другие же – всякие колдуны и им подобные – становились волками добровольно и свои черные дела творили молча и с удовольствием. Они делали все, что полагалось делать злым силам испокон веков, нападали на людей и на скот, напускали порчу на целые деревни. А так как оборотни могли принять облик любого существа, жить людям было довольно страшно. Впрочем, жилось хорошо церковникам – недаром же они всячески поддерживали и пропагандировали эти предрассудки: ведь только молитвы, покаяния могли спасти людей от сатаны и его прислужников. Но народ и сам пытался как-то бороться с дьяволами и чертями, нечистой силой.

И возникали новые приметы, появлялись новые предрассудки.

Послесловие к первой части. О суевериях в частности

Мы совершили путешествие в прошлое. Путешествие короткое, ведь связь людей и животных была гораздо разнообразнее. Но и сейчас у тебя, вероятно, возникает вопрос: какое все это отношение имеет к сегодняшнему дню? Ведь речь шла о людях далекого прошлого или о людях, стоящих по своему социальному и культурному развитию на очень низком уровне.

Верно. Но мы уже говорили, что суеверия очень живучи. Мало того, новое время с его достижениями в самых разных областях человеческой деятельности нередко порождает новые или совершенствует старые приметы и суеверия.

Вот лишь один пример. В конце прошлого века в Тверской губернии (сейчас это Калининская область) существовал такой ритуал: весной, перед тем как выгнать из зимних конюшен на летние пастбища лошадей, хозяин обходил табун с замком и ключом, на ходу то запирая его, то отпирая. Таким образом он принимал меры по спасению лошадей от волков: человек был уверен, что запирал не только замок, но и челюсти волков. И лошади были в безопасности. Теперь давай подумаем: ведь это та же магия, в которую когда-то очень давно верили люди, – "подобное – подобным", только перенесенная в новое время. (Ведь замков вообще, а тем более с ключами, в те времена, когда появилась вера в "подобное – подобным", конечно, не было.) Надо ли говорить, какой урон приносило такое "усовершенствованное" суеверие людям – ведь челюсти волков не запирались на ключ, – хищники продолжали нападать на домашних животных.

Конечно, это, может быть, не такой уж типичный случай – с волками боролись и другими, действенными способами. Но этот пример любопытен тем, что замок – относительно новое изобретение – был использован, по сути дела, для магического обряда.

Но опять-таки ты можешь возразить: это тоже относится к прошлому, когда еще была сильна вера в чудеса, да и народ был в основном необразованный. Сейчас мы не верим в чудеса, в магию, в приметы. Ну, разве что в такие, как пустые ведра...

Действительно, парадокс: человек не верит ни в бога, ни в черта. А вот пустые ведра ему почему-то портят настроение. Но если бы человек задумался о том, что значит эта примета, он, современный, грамотный, может быть, даже всесторонне образованный, вдруг почувствовал бы себя первобытным. Да, именно так – примета эта имеет очень древнее происхождение: она ведь и родилась тогда, когда человек был убежден, что "подобное порождает подобное". А пустые ведра как бы сигнализируют, предупреждают, что человек идет по делу, которое ему не удастся (то есть идет зря, попусту). Кое-кто верит даже, что пустые ведра могут не только предсказать, но и организовать неудачу, могут провалить какое-то дело, сделать его пустым. Или еще пример: до сих пор некоторые люди обижаются, если им случайно нальют неполный стакан чая – значит, у того, кто выпьет этот стакан, жизнь будет неполной. Подобное может вызвать подобное!