Текст книги "Мед и яд любви"

Автор книги: Юрий Рюриков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

Такие несхождения обязательно будут рождать разлады, недовольство друг другом. Но любишь смородину – терпи и оскомину, – это, наверно, закон законов всякой любви, всякой семейной жизни, да и всех человеческих отношений вообще.

К тому же (вспомним еще раз), интроверсия или экстраверсия – это не основа, не сердцевина человеческой личности, и какие мы в семье, куда больше зависит от нашей доброты или недоброты, заботливости или незаботливости, теплоты или холодности. Именно от состояния души зависит, создадут ли себе муж и жена – через поиски, уступки, самоограничение – такую жизнь, которая будет больше сближать их, чем разделять…

«Дробные» и «волнистые» души.

«Психолог Владимир Леви говорит в книге «Я и мы», что среди людей много шизоидов и циклоидов. Правда ли, что это люди немного сдвинутые и с ними очень трудно в семье?» (Киев, городской молодежный клуб «Эврика», апрель, 1988.)

Шизоиды и циклоиды, с точки зрения психиатров, люди не «сдвинутые», они стоят у границ нормы – так, кстати, и пишет о них В. Леви. Это акцентуированные личности: у них чересчур заострена, акцентирована какая-то черта характера, а это очень затрудняет жизнь с ними. К сожалению, мы не знаем, сколько всего шизоидов и циклоидов среди людей: может быть, их процентов по 10–15, может быть, больше или меньше, – исследований на этот счет не велось.

Термины «циклоид» и «шизоид» ввел в обиход немецкий психиатр Эрнест Кречмер. В 20-е годы нашего века он поделил людей на циклотимиков, шизотимиков и иксотимиков, выяснил, что у каждого из них разный склад душевной жизни. Циклоиды и шизоиды – это как бы усиленные, заостренные циклотимики и шизотимики, и их гораздо меньше, чем самих циклотимиков и шизотимиков.

Циклотимик (от греч. «киклос» – круг и «тимос» – душа, дух) – это «волнистая душа», и настроения у него меняются волнообразно, от взлета к упадку. Шизотимик (от греч. «шизо» – дроблю, раскалываю) – «дробная душа», и он больше тяготеет к внутреннему противоречию, расщеплению, чем к единству. Циклотимики чаще бывают несложными натурами, шизотимики – сложными.

И сексуальность у них разная – это установил Т. Ван де Вельде. У циклотимиков, «волнистых», она живет как бы приливами и отливами, но меняется медленно, размеренно. У шизотимиков резкость колебаний больше, их качели сильнее – и в душевной и в телесной жизни. Самые крайние из них могут, как челнок, переходить от чрезмерности в наслаждениях до полного равнодушия.

Иксотимик (от греческого «иксос» – тягучий, вязкий) – это обычно спокойный, сдержанный, маловпечатлительный человек. У него как бы «вязкая душа», он негибок, с трудом приспосабливается к обстановке, к людям и поэтому часто педантичен, повышенно пристрастен к порядку, к мелочам быта и отношений. Почему-то этому человеческому типу не повезло, хотя он тоже встречается часто: о циклотимиках и шизотимиках психологи и психиатры писали довольно много, а об иксотимиках – почти ничего[73].

Характер циклотимика («волнистого») совпадает с характером экстраверта, а шизотимика («дробного») – с характером интроверта[74]. Циклотимик, как и экстраверт, во время подъемов общителен до распахнутости, весел и оживлен, полон жизнелюбия, простодушия, безмятежности. В это время он легко применяется к обстановке, приспосабливается к людям.

Он отзывчив, душевен, у него теплый и добросердечный характер, мягкое чувство юмора. У него детски наивный эгоизм, простодушный, тянущийся к радостям секунды, и он искренне не понимает, какой вред он несет себе и другим. В его внутреннем мире всю авансцену захватывает живая жизнь, ее манящая плоть, а убеждения, принципы, совесть часто подневольны ей.

Это совсем не человек системы, плана, последовательности. Он деятелен, а то и суетлив, скор на поступки и медлен на мысль о них. Одна из его главных черт – импульсивность – мгновенный переход от желания к действию, без промежуточной ступени обдумывания.

Во время спада у него спадают жизненные силы, снижается нервная энергия, его оживление слабнет, он тускнеет, делается серьезнее, сдержаннее. Приливы и отливы у него разные по длине – от нескольких дней до двух недель.

В общем, у циклотимика, «волнистого», дух бодрый, деятельный, и он тесно связан со средой, обстановкой. Он как бы сливается с жизнью, тянется к гармонии с ней; немецкий психиатр Блерер даже назвал его синтонный – созвучный, однотонный со средой.

Он мало погружен в себя, и это не дает ему углублять свои ощущения, настроения, мысли: они катятся легко, без остановки, как волны, и часто исчезают так же бесследно. И взгляды у него более текучие и менее стойкие, они легче меняются и развиваются.

Шизотимик («дробный») меньше направлен на мир вокруг, его ощущения бывают нередко «дистонными» с ним – разнотонными, диссонансными. С виду он холоден, но на деле холоден бывает только один из двух. У него есть поверхность и глубина, и чаще всего они не совпадают. Как говорил Кречмер, «дробная душа» часто похожа на римские виллы, у которых фасад прост, окна закрыты от солнца ставнями, а в полусумраке комнат развертывается драматическая жизнь.

«Дробный» тонко чувствует, у его нервов врожденно сильная чувствительность. Он может быть энергичен, может тяготеть к чудачествам, к жизненному идеализму, к повышенной эстетичности вкусов и настроений. Он более я-центричен, чем циклотимик, больше погружен в себя, чаще всего он интроверт, хотя бывает и биверт. У этого вида людей на одном полюсе стоит спартанская строгость, стоическая выносливость, неподкупная справедливость. На другом – фанатизм и доктринерство, холодная расчетливость и жесткость.

Шизотимик-интроверт не очень общителен, и бывает даже очень необщителен; он неровен в настроениях – склонен к постоянному двоению, маятнику эмоций. Он раздражительнее циклотимика, труднее приспосабливается к обстановке, к людям. Он нередко упрям, склонен и к стойкости, и к окаменелости взглядов, с трудом меняет их.

Шизотимики, «дробные души», бывают возбудимые и невозбудимые. Невозбудимые чаще холодны по самой ткани своих ощущений, они держат мир в отдалении, иногда враждебны к нему, отстраненно относятся к людям вокруг. Возбудимые могут скрывать за сдержанностью напряженную внутреннюю жизнь, полную бурных переживаний. Оба этих человеческих вида нормальны, и у обоих бывают метания, спазмы настроений, духа. Они тянутся к хорошим отношениям всей своей ранимой душой, но не зная себя, часто налетают на свои шипы сами и колют ими близких…

«Дробные души» тяготеют к дружбе один на один. Внутри этого двойственного союза царит горячий культ личности, ко всем за его пределами – отчужденная сдержанность. В любви они, особенно мужчины, часто ищут абсолют – Девушку, Женщину, а ту, кого любят, резко возвеличивают в своем сознании. В чувствах они тяготеют к верности и последовательности, в мыслях и поступках – к системе, продуманности, следованию принципам.

Как видим, все эти свойства «волнистых» и «дробных» душ – свойства и темперамента и характера сразу: темперамент как бы помогает им вживляться в характер, создает благодатную почву для их прорастания. Но с темпераментом люди рождаются, а характер рождает им жизнь. Именно от их жизни, от их воспитания и самовоспитания зависит, какие черты темперамента будут больше врастать в характер – светлые или темные, добрые или злые.

И в их личных отношениях, в семье, очень многое зависит от того, как «волнистые», «дробные» и «вязкие» управляют своим характером, каким его сторонам – добрым или недобрым – больше помогают проявляться.

У Кречмера есть еще одна человеческая типология. Немцы вообще очень склонны к классификациям, и, пожалуй, больше всего классификаций родилось именно на немецкой земле. В книге «Строение тела и характер» (1921) Кречмер доказывал, что у людей разного телесного строения разные и характеры[75].

Он делил людей на 4 телесных типа: пикники, астеники, атлеты, диспластики.

Пикник (от греч. – «плотный») – человек небольшого или среднего роста, коренастый, с широким лицом, короткой шеей, круглой грудной клеткой. Часто уже в 30–35 лет у него есть брюшко.

У астеника (от греч. «ослабленный») длинная фигура, высокий рост, узкая грудная клетка, небольшой живот. Нос у него острый, углы подбородка неотчетливые.

Атлет (греч. «борец») росл, силен, у него крепко развитые кости, пропорциональное тело, сильные мускулы.

К диспластикам (от греч. «невылепленный», «несформованный») относятся люди с ненормальным ростом и фигурой: карлики, великаны, сверхтучные, сверхтощие…

У каждого вида тела, утверждал Кречмер, есть свой вид нервного склада, своя душевная жизнь и свои болезни.

Нервная жизнь пикников циклична, состоит из подъемов и спадов, и настроения у них меняются, хотя и плавно, от бурного веселья до мрачности, от непоседливости до тягучей лени; это, видимо, явные циклотимики, «волнистые души».

Астеники и атлеты сдержанны, тяготеют к душевным противоречиям, лишены цельности. Чаще всего они принадлежат к «дробным душам», шизотимикам. У диспластиков и нервная система «плохо сформована», и у них чаще и острее, чем у других, бывают нервные и эмоциональные отклонения.

По строению человеческого тела можно видеть основы нервного и душевного строения – к такому заманчивому выводу пришла немецкая психиатрия первой трети нашего века. Но вывод этот, как считают современные психологи, подтвердился лишь отчасти. Есть люди, у которых строение нервов совпадает со строением тела, но у большинства, видимо, таких совпадений нет.

Темперамент – вспомним – это прежде всего дитя двух родителей, двух систем человека – нервной и гормональной. Он прямо зависит от них, служит как бы надстройкой над ними. Возможно, и строение тела тоже как-то связано с гормональным и нервным складом человека, возможно, строение тела – это как бы их внешнее, телесное дитя, в то время как темперамент – дитя внутреннее, душевное.

Но это лишь предположение, и если даже оно подтвердится, то и тогда строение тела будет говорить о человеческом темпераменте лишь косвенно, приблизительно. Пока же, как считают специалисты, общие знаменатели у темперамента и тела невелики, и, если прямо выводить нервный склад из телесного, гораздо легче промахнуться, чем попасть в цель[76].

Нервные типы Павлова.

«А почему у нас не пишут о теории типов нервной системы, выдвинутой Павловым? Во всяком случае, я ничего о ней не встречал, хотя уже несколько лет интересуюсь этой проблемой, слежу за газетами и журналами. По-моему, она исключительно важна для семейной жизни. Жениху и невесте, а тем более мужу и жене обязательно надо знать, к какому типу они принадлежат.

Может быть, классификация Павлова устарела? Но тогда надо разрабатывать новую, а современные психологи, судя по молчанию в печати, этим не занимаются. И выходит, что старой классификации узнать нельзя, потому что доступных работ о ней нет, а новая неизвестно, существует ли. Где же узнавать о себе?» (Политехнический музей, октябрь, 1979.)

Верно, психологи уже давно молчат о павловской классификации. В начале 60-х годов они поняли, что она бедна, но новую не создали. Известный психолог В. Д. Небылицын писал в 1962 году, что опорных свойств темперамента, а значит, и самих темпераментов гораздо больше, чем это казалось И. П. Павлову. Поэтому, говорил он, надо искать эти свойства, а не строить классификацию темпераментов, так как для нее еще не хватает строительных материалов. С тех пор прошло больше четверти века, но академическая психология все еще собирает строительные материалы и никак не начнет строить из них здание.

И. П. Павлов – один из самых крупных физиологов нового времени, великий ученый XX века, и он сделал большой шаг в познании нервных типов человека. Разница темпераментов, говорил он, зависит от того, как протекают главные нервные процессы – возбуждение и торможение.

Каждый из них может быть сильным или слабым, уравновешенным или неуравновешенным, подвижным или малоподвижным, инертным – от слова «инерция». Это и есть, по Павлову, три измерения нервной системы, три кита, на которых стоит темперамент.

Сила возбуждения зависит от выносливости, работоспособности нервной клетки. У одних людей клетки способны на долгое и ровное возбуждение, у других – на сильные, но короткие вспышки, у третьих – на частые, но более слабые возбуждения, то короткие, то долгие…

Судя по данным биоэнергетики, это зависит, во-первых, от того, как велики запасы нервной энергии в клетке (то есть от «энергоемкости клетки»), и, во-вторых, от того, как клетка разряжает и восстанавливает свою энергию – быстро или медленно, часто или редко, с напором или без напора.

Разная по характеру энергетика, видимо, и рождает разные виды нервной системы; выносливую, медленно разряжающуюся; быстро разряжающуюся, менее выносливую; малочувствительную, редко включающуюся – только в ответ на сильные сигналы; чувствительную, включающуюся часто и т. п.

У торможения тоже есть своя сила и своя долгота действия. Оно может действовать и штурмом, и осадой, нарастать быстро или постепенно, иметь силу бульдожьей хватки или детских пальчиков…

Что такое уравновешенность нервных процессов, наверно, понятно: это их сравнительная сила, одинаковая или разная, их сравнительная скорость и чувствительность. (Возбуждение может быть сильнее, или слабее торможения, или одинаково с ним по силе; одно может быть быстрее другого, или чувствительнее, или оба они одинаковы по быстроте и чувствительности.)

А подвижность возбуждения и торможения – это скорость, с которой одно из них переходит в другое, быстрота, с которой они сменяют друг друга. Если эта скорость мала, тогда возбуждение или торможение малоподвижно, инертно, то есть обладает повышенной инерцией.

Значит, у возбуждения и у торможения есть по нескольку разновидностей, и у их уравновешенности и подвижности тоже. Их разные сочетания и создают самые разные темпераменты – выносливые, полувыносливые и невыносливые, чувствительные, малочувствительные и нечувствительные, уравновешенные, малоуравновешенные и неравновесные, подвижные и малоподвижные, быстрые и медленные…

Павлов говорил, что разные сочетания всех этих свойств могут дать 24 темперамента, но сам различал только 4: сангвиника, флегматика, холерика, меланхолика.

Сангвиник – это выносливый[77], уравновешенный и подвижный тип нервной системы. Возбуждение и торможение у него быстры, подвижны, хорошо уравновешены. Сангвиник поэтому энергичен, бодр, легко приспосабливается к обстановке, к людям, не боится жизненных трудностей[78].

Флегматик – человек с выносливой и уравновешенной нервной системой, но возбуждение и торможение у него замедленны. Он спокоен, основателен, нетороплив; он приспосабливается к обстановке и к людям медленнее, труднее сангвиника; поэтому он не очень любит менять условия жизни, склонен к повышенному постоянству привычек, интересов. Из-за стойкости нервов он хорошо сопротивляется кризисам, трудным условиям[79].

У холерика нервная система не уравновешена: возбуждение у него бурное и подвижное, торможение ослабленное. Нервный склад у холерика как бы двоякий: сильный в возбуждении, маловыносливый в торможении.

Он энергичен, деятелен, энергия у него бьет ключом; он быстр на решения, действия, ориентировку, он может быть очень находчивым и изобретательным. В то же время он вспыльчив, несдержан, ему часто не хватает самообладания. Приспосабливаться к обстановке, к людям – вернее, к их минусам – холерику труднее, так как эти минусы рождают в нем неудержимые вспышки раздражения. А эти вспышки отравляют жизнь и самому холерику, и его окружению[80].

У меланхолика очень чувствительная и поэтому маловыносливая нервная система. Сила его возбуждения и торможения ослаблена, подвижность тоже понижена. Поэтому меланхолик труднее приспосабливается к трудным условиям, труднее переносит и минусы близких людей. Но зато, как уже говорилось, его повышенная чувствительность делает его добрее, мягче, и он может быть самым мирным, самым преданным спутником жизни[81].

Кого больше среди людей, как они делятся по темпераментам? Точных сведений здесь нет, да, наверно, и не может быть, потому что само деление на четыре темперамента неточно. Все-таки приведу кое-какие цифры – для примерной ориентировки[82]. Судя по ним, больше всего людей принадлежит к холерикам – 35 процентов. На втором месте идут сангвиники – 30 процентов, на третьем меланхолики – 21 процент и меньше всего флегматиков – 14 процентов. Насколько верны эти цифры, неизвестно – психология почти не ведет здесь исследований.

К тому же, как выяснили психологи, людей чистых темпераментов мало, чаще бывает, что в человеке слиты черты двух, трех, а то и четырех темпераментов. Поэтому нынешнее деление людей на группы приблизительно и условно. Вероятнее, что в каждой из таких групп больше всего людей смешанного темперамента, но в этой их смеси правит какой-то один темперамент.

От четырех типов к множеству.

В наше время психологи (прежде всего Б. М. Теплов, В. Д. Небылицын, В. С. Мерлин) углубили павловский подход к основам темперамента – опорным свойствам нервной системы.

Они выяснили, что сила возбуждения и торможения – свойство двухполюсное, она состоит из чувствительности и из выносливости, работоспособности. Причем чем чувствительнее нервы, тем меньше их выносливость, а чем они выносливее, тем меньше у них чувствительность.

Они установили, что подвижность возбуждения и торможения тоже двояка. Во-первых, это быстрота перехода от возбуждения к торможению и обратно, во-вторых, это скорость вспыхивания и потухания каждого из этих процессов.

Они пришли к выводу, что у возбуждения и торможения есть еще одно основное свойство – динамичность, то есть скорость, с какой рождаются условные рефлексы, возбудительные и тормозные.

И, наконец, они выяснили, что уравновешенность касается не только силы возбуждения и торможения; она точно так же относится и к их подвижности и динамичности (то есть, скорости рождения рефлексов). То есть у возбуждения и торможения может быть одинаковая или разная подвижность, одинаковая или разная динамичность[83].

Таким образом, современные психологи нашли новые краеугольные свойства высшей нервной деятельности, о которых не знал Павлов. А это значит, что простейших строительных кирпичиков темперамента уже не 6, как думал Павлов (сила – слабость, подвижность – неподвижность, уравновешенность – неуравновешенность), а минимум 16[84].

Значит, и комбинаций этих свойств может быть очень много, и число основных нервных типов вырастает во много раз… Современные психологи отказались от ветхозаветного деления людей на 4 типа, но новую систему темпераментов не создали. Они отвергли старые основы деления людей на типы, а новые основы не выковали.

Психология занимается сегодня в основном свойствами нервного склада, а не типами людей – разными сочетаниями таких свойств. Психологи говорят, что сначала надо найти до конца все эти свойства, а потом уже искать их сочетания – типы людей. Они поглощены теоретическими вопросами и не создают то, чего ждет от них, жаждет живая жизнь – гибкую, полезную, доступную в обиходе систематику человеческих типов.

А ведь чтобы создать такую систематику – Менделееву таблицу темпераментов – материала уже достаточно, пусть даже в этой таблице, как и у Менделеева, остаются белые пятна. Нужен только свой Менделеев – человек панорамного мышления, который сложит в цельную картину мозаику разбросанных частностей. Но такого человека в академической психологии, увы, нет.

Впрочем, еще в 60-е годы такую систематику попытались создать психологи из Ворошиловградского мединститута, работники кафедры медицинской психологии и психиатрии (ими руководил доктор медицины Б. Я. Первомайский)[85].

Есть люди возбудимые, говорят они, у них сильнее возбуждение; есть тормозимые – у них сильнее торможение; а есть уравновешенные – то и другое у них одинаковой силы.

Возбуждение и торможение могут быть сильными и слабыми.

У них может быть и разная подвижность, то есть скорость рождения условных рефлексов, навыков. У подвижных рефлексы быстро создаются и быстро разрушаются. У малоподвижных (инертных) рефлексы создаются долго и долго сохраняются.

У одних людей подвижно и возбуждение, и торможение. У других возбуждение подвижно, а торможение малоподвижно (инертно). У третьих малоподвижно возбуждение, зато подвижно торможение. У четвертых и возбуждение, и торможение малоподвижны.

Все эти четыре комбинации нервных свойств могут быть и у возбудимого, и у тормозного, и у уравновешенного. Значит, есть уже 12 типов людей, которые отличаются типом нервного склада.

А у каждого из них может быть сильное, выносливое или слабое, маловыносливое возбуждение и торможение. Значит, образуется уже 24 типа нервной системы.

Но и это еще не все. Есть люди, у которых преобладает образное мышление. У них сильнее работает правое полушарие – оно ведает образным мышлением, внешними чувствами – зрением, слухом, обонянием, вкусом, осязанием. Этих людей Павлов называл художниками.

У других людей сильнее работает левое полушарие – оно ведает словесно-логическим мышлением, отвлеченным анализом. У них аналитическое мышление развито больше, чем образное и чем внешние чувства, чувства-радары. Это «мыслители», и у них не такое, как у «художников», восприятие жизни, другой стиль чувствований, другая нервная автоматика.

Есть и люди смешанного типа, «равновесы»: у них оба полушария работают одинаково, и от этого образное и логическое мышление живут в союзе. Такие люди составляют в человечестве самую большую группу, и у них тоже особый характер чувствований – своя нервная автоматика, свой стиль психологии.

И в каждом из этих трех типов (художник, мыслитель, «равновес») есть все 24 комбинации нервных свойств, о которых говорилось раньше. Значит, говорит Первомайский, существует 72 типа нервного склада.

Как видим, все в этой классификации очень логично, и даже, пожалуй, чересчур логично. Она идет в общем-то от «теории», от формальной логики: не от того, какие типы людей есть в самой жизни, а от того, какие разновидности людей могут получиться от разных комбинаций разных нервных свойств.

В ней, пожалуй, слишком много чисто арифметического перебора разных качеств, чисто механического их сложения. Отсюда и чрезмерная дробность в «менделеевой таблице» типов, и чересчур мелкие, мозаичные отличия типов друг от друга, иногда малозначащие. Наверно, создавая такую таблицу, стоило бы, во-первых, исходить и из жизни, и из теории, а во-вторых (хотя бы для личного употребления) избегать лишней дробности.

Впрочем, для научных целей – психологических и медицинских – и такое дробное деление может быть, наверно, полезным. Но для обихода нужна более простая шкала темпераментов, более доступная для понимания и «психологического самообслуживания».

Как нервный склад влияет на характер.

«Одни говорят, что характер человека больше зависит от наследственности, другие – от воспитания. Лично я думаю, что от наследственности идет больше, и поэтому многие смелые – холерики, упорные – флегматики, а среди осторожных много меланхоликов». (Из спора участников всесоюзной конференции «Личность – методы и результаты изучения». (Аксаково, Московская область, апрель, 1987.)

Пожалуй, ворошиловградские исследования помогут разобраться в этом споре. Из них можно, видимо, взять для сегодняшнего обихода два практических вывода: во-первых, каких людей больше, а каких меньше; во-вторых, – как раз к спору – как личные свойства людей, их моральные и психологические черты зависят от их нервного склада.

Сначала о том, кого сколько. Из тысячи школьников, которых обследовали психологи, 45 процентов оказались «двуполушарными», «равновесами» – сплавом художника и мыслителя[86]. На втором месте стоят художники – 32,5 процента, на третьем мыслители – 14,4 процента. То есть выходит, что мыслителей среди нас 1/7 часть, художников – почти треть, а художников-мыслителей – почти половина, примерно столько же, сколько первых двух вместе взятых.

Нет ли тут какого-то равновесия «односторонних» и «разносторонних» типов, равновесия, которое зачем-то понадобилось природе? Наверно, когда-нибудь это выяснится. Предстоит выяснить и еще одну очень важную вещь: везде ли художники, мыслители и равновесные так соотносятся между собой? Очень важно узнать, к каким видам любовного чувства больше тяготеет художник, к каким «равновес», к каким мыслитель и что лучше для их отношений – похожая или непохожая манера чувствований…

А как делятся обследованные на возбудимых, тормозимых, уравновешенных?

Больше всего, как выяснилось, уравновешенных, то есть тех, у кого возбуждение и торможение примерно одинаковы по силе. Их около половины (47 процентов). На втором месте идут возбудимые – их чуть больше трети (34,4 процента). И 11,4 процента, то есть один человек из девяти, составляют тормозимые, люди, у которых выносливость нервной системы понижена[87].

У девяти десятых людей – сильная, выносливая нервная система, у одного из десяти – ослабленная, невыносливая; причем у женщин выносливых чуть больше, чем у мужчин.

А есть ли прямая связь между нервным складом и чертами нашей психологии, характера? Ворошиловградцы установили, что жесткой связи тут нет, но есть предрасположенность: у одного нервного склада чаще встречаются одни черты, у другого – другие.

Давно замечено, например, что у холериков чаще бывает повышенная смелость – ей помогают их взрывные эмоции. Энергия гнева и возмущения мгновенно вспыхивает в них, сразу же захватывает – по закону доминанты – всю душу и не оставляет щелочки для страха и опасения.

При этом многие, наверно, понимают, что смелость – черта не врожденная, и среди холериков часто встречаются и осторожные, и трусливые. Но темперамент может помогать человеку быть более смелым, а может не помогать и даже мешать. Меланхолики, например, меньше предрасположены к безоглядной смелости поступка, и поэтому с первых шагов жизни в них надо бы усиленно растить эту смелость, усиленно опасаться, как бы не заложить в них семена робости и осторожности.

У нашей психологии несколько родителей. Кроме врожденного нервного склада – и, пожалуй, сильнее, чем он, – ее лепят наши занятия, взгляды, личный стиль жизни, наша самооценка, отношение к себе… Но нервный темперамент создает тон, манеру всего нашего мироощущения, он больше благоприятствует тем или другим эмоциям; поэтому одни черты характера легче вырастают у одного человеческого типа, другие – у другого.

Ворошиловградцы исследовали 1500 десятиклассников, причем их личные качества оценивали педагоги, а нервный тип – психологи. Педагогов просили оценить, как развита у ребят доброта, понимание, дружелюбие, вежливость, рассудительность, исполнительность, трудолюбие, чувство долга, коллективизм, такт, сдержанность, стыд, самокритичность, честность, справедливость, инициативность, энергичность…

Оказалось, что у мыслителей (их, как мы помним, седьмая часть, 14,4 процента) ярче, чем у других, развиты черты, которые растут из понимания и доброты. Чем сильнее в человеке аналитическое мышление, тем больше он склонен к рассудительности, сдержанности, самодисциплине, тем больше тянется к справедливости и к скромности, тем он энергичнее и трудолюбивее[88].

Чем слабее у людей левое полушарие, тем слабее у них и рассудительность, но тем сильнее другие черты. У художников (их, как мы помним, 32,5 процента) ярче видны достоинства, которые растут из энергичности, активности. Они инициативнее, общительнее других, они вкладывают в свое дело больше страсти, у них гораздо сильнее работает интуиция.

«Равновесы», двуполушарные (их 45 процентов) – это деятели-думатели, мыслители-художники, и они несут в себе плюсы и минусы художников и мыслителей, но, видимо, умеренные. Их нервные силы как бы устремляются не в одно русло, а в оба сразу – образное и логическое. Поэтому у них и нет того напора нервных сил, который идет у художников в образное восприятие и в энергию, а у мыслителей – в логическое мышление и в рассудительность.

От этого их взлеты могут быть не такими высокими, но зато и провалы их не так глубоки; впрочем, союз двух полушарий может давать и такие творческие взлеты, на которые ни художник, ни мыслитель не способны. Что касается слабых сторон мыслителя и художника, то они противоположны (нехватка эмоциональности и нехватка мыслительности), и, соединяясь, они как бы ослабляют друг друга.

Человек-равновес – это как бы сдвоенный, цельный человек, а мыслитель и художник – как бы его половинки. Сдвоенным людям часто нравится упорядочивать жизнь, организовывать других людей, им легче других удается руководство, управление. Но им часто не хватает деликатности, сдержанности, интуиции, и они могут ранить людей грубостью своего поведения. Все это, конечно же, проявляется и в личной жизни, в семье, и, может быть, в семье даже острее и обнаженнее, чем за ее пределами.

У наших нервов есть еще одна важная черта, которая влияет на характер и поведение. Как выяснилось, у большинства людей и возбуждение, и торможение подвижны, то есть легко образуют свои привычки, навыки.

Но примерно у трети людей торможение подвижно, а возбуждение малоподвижно; его автоматические привычки растут замедленно, но зато они более стойки и проявляются гораздо резче, рельефнее. К таким людям относятся флегматики и сангвофлегматики, люди смешанного склада. И очень интересно – у них острее, чем у других, проявляется склонность к лидерству, тяга быть ведущим, и опять-таки это очень заметно в личной жизни.

Все эти фундаменты человеческой психики – одни из главных фундаментов и человеческой судьбы. От них во многом зависит и рост человеческих способностей, и многие стержни характера, и зигзаги домашней и рабочей судьбы – наши взлеты, провалы, потолки…

Чем пассивнее и несамостоятельнее человек, тем больше правят им эти врожденные фундаменты, особенно их слабые стороны. Но чем он самостоятельнее и активнее, тем больше он властвует над устоями своей психики, тем лучше ослабляет их минусы и усиливает плюсы.

Учитывает ли все это нынешняя воспитательная система? Увы, она как бы и не знает об этих судьбоносных фундаментах. В семье и в школе, в детсаду и в вузе царит психологическая докультура: всех стригут под одну гребенку – «художников», «мыслителей», «равновесов…»

А ведь каждому из них нужны свои системы развития, которые как можно лучше растили бы лучшие стороны каждого и сдерживали худшие. Но таких систем нет, и потому большинство людей развивается искривленно. В них – по законам стихийного роста – усиленно растут именно слабые стороны психики и ослабленно – сильные.