Текст книги "Время разбрасывать камни, и время собирать их (СИ)"

Автор книги: Юрий Артемьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Глава 9

Глава девятая.

Что такое дежавю, и как с ним бороться.

Не знаю в чем тут дело, но что-то тут нечисто.

Опять всё те же люди. Опять всё те же числа.

И словно бы, как снова события и даты.

Мы больше не герои, но всё-таки – солдаты.

Где-то, когда-то…

Кажется, что это уже было…

Вот так бывает иногда. Если тебе чего-то очень не хватало, то потом этого будет так много, что ты будешь пытаться крикнуть «Хватит! Довольно!»

Да… Вот только крикнуть даже не удастся. Потому что кричать под водой себе дороже. Захлебнёшься и утонешь, пытаясь издать хоть какие-то звуки. Буль-буль… И ты на дне.

Дежавю… Опять это уже однажды видимое… Всё это уже было со мной. Когда-то очень давно. В прошлой, или уже в позапрошлой жизни…

Я иду ко дну. Меня тащит за собой мальчишка, вцепившись в мою руку. И я отлично знаю этого мальчишку. Он – вылитый я. Потому что мы с ним – близнецы. Это мой брат – Лёшка.

Только вот это уже было. Что это? Сон из моего прошлого? Что-то не похоже. Вода мокрая, воздуха не хватает. И если я сейчас же не оттолкну этого испуганного парня, что вцепился в меня, то он обязательно меня утопит. Потому что ему тоже страшно, и он держится за меня в попытке спастись.

Это что, всё реально? Но это же уже было…

* * *

Внезапно что-то изменилось. Лёшка отпустил мою руку. В его глазах исчез страх. Он показал мне жестом, типа «Двигай наверх!», а сам стал спокойно натягивать на себя штаны. Под водой… Без всякой паники…

Ну, правильно. Помнится, это Рыжий олух столкнул его пинком в воду, когда брат решил помочиться, стоя на шатком плоту. А оказавшись под водой, да ещё и в спущенных до колен штанах, Лёшка испугался и стал тонуть. Ну а я. Бросившись ему на помощь, тоже должен был утонуть, потому что брат вцепился в меня, как клещ…

Но это были не мы, а те… другие Лёшка и Сашка. Братья Тихие. Близнецы из школы-интерната.

Но, погибнув в двадцать первом веке, мы с моим другом заняли тела этих мальчишек, попав в семьдесят четвёртый год двадцатого века. Это, конечно, фантастика. В это можно верить или не верить. Но факт есть факт.

И вот мы снова здесь. Пройдя через разные испытания, и снова погибнув… Мы снова здесь.

* * *

Я не стал тратить зазря время. Загребая руками, на последних граммах воздуха в лёгких, я вынырнул из воды и огляделся. Ну, да. Те же и там же. Новоспасский пруд. Светит июньское солнышко. Ведь, если мне не изменяет память, то сегодня второе июня тысяча девятьсот семьдесят четвёртого года. Советский Союз жив и здоров. Только вот правит здесь не бровеносный орденоносец Леонид Ильич Брежнев, а «Железный Шурик»… Александр Николаевич Шелепин собственной персоной, чтоб ему на том свете ни дна ни покрышки.

Рядом со мной, отфыркиваясь от воды, выныривает Лёшка.

– Ты как? – спрашиваю я его, уже держась рукой за плот.

– Нормально, братишка. Давай выбираться. И пойдём наконец-то грохнем этого Рыжего.

– А может не стоит этого делать. Помнишь ведь, чем это закончилось в прошлый раз.

– Ага… Значит ты тоже здесь, Санёк?

– А куда ж я денусь с подводной лодки? Куда ты, туда и я.

Не обращая внимание на испуганных подростков, стоящих на плоту, Леха продолжил разговаривать со мной, как ни в чём ни бывало.

– Думаешь, наши там спаслись?

– Хрен его знает. Авдеев – мужик толковый. А вот мы с тобой лохи. Попались каким-то дикарям на закуску.

– Мне что, горло перерезали, да?

– А ты что, не помнишь?

– Смутно, Саш.

– Ну, да… Моим перочинным ножичком и того… Прямо у меня на глазах. А потом и мне тоже… Наверное… Но я тоже не помню подробностей.

– Страшно было смотреть? – глядя мне прямо в глаза, спросил Лёшка.

– Как тебе горло режут? – переспросил я. – Конечно страшно.

– Понимаю. Я в Чечне видел такое. И даже видео однажды попалось в руки. Там чехи семерых наших положили рядком, и стали методично одному за другим горло перерезать. Мерзкое зрелище.

– Мне больше было обидно лежать беспомощным бараном без возможности что-либо сделать.

– Ладно. Поплыли к берегу. Обсохнуть надо. Надеюсь в этот раз не будет такого прихода болезненных воспоминаний про детство Лешки Тихого.

– Но ты же и так всё помнишь?

– Угу…

– Тогда, наверное, такой реакции больше не будет.

* * *

Оставив в недоумении троих подростков на плоту, мы с Лёшкой поплыли к берегу. Отдышавшись и развесив свою одежду сушиться на кустах, мы грелись на солнышке, подставляя ему свои худые бока.

Тем временем плот уже пристал к берегу, и Рыжий осторожно приблизился к нам.

– Парни, вы это… Я же пошутил. – виновато начал он.

Лёха его перебил, и вполне себе спокойным голосом высказал:

– Не делай так больше! Я же ведь мог утонуть со спущенными штанами. Да и братишку мог за собой на дно утащить…

Рыжий стоял молча. Похоже, что он начал что-то понимать.

– Прости! – буркнул он.

– Да, ладно. Проехали.

Рыжий отошёл к своим «подельничкам». А я полушёпотом спросил у брата.

– Я думал ты ему опять в рожу дашь, как в прошлый раз.

– Чтобы он потом ночью с дружками пришёл нам «тёмную» делать, а ты его дужкой от кровати замочил…

– Он тогда тебе ещё нож в пузо воткнул. – добавил я.

– Вот-вот. А оно нам надо?– ответил Лёшка.

– Что? Будем работать над ошибками?

– А почему бы и нет. Давай взвесим все минусы и плюсы.

– Плюсы – в первую очередь, это то, что мы знаем о том, что будет. – начал я накидывать на невидимые весы свои аргументы.

– А минусы… – добавил брат. – Это то, что мы не знаем, как мы в прошлый раз повлияли на изменение истории. Не уверен, что переворот в стране это наша вина, но то, что ты учудил там, в Америке…

– Это да. Но надеюсь, что в этот раз до этого не дойдёт.

– Конечно… – шутливо ответил мне брат. – Надейся…

Тем временем к нам снова приблизился Рыжий.

– Парни… Мы это. Пошли. – он кивнул в сторону интерната.

– Ага. – ответил ему Лёшка. Мы вот обсохнем, и тоже пойдём.

Пацаны свалили. Ну а мы продолжили загорать под лучами такого тёплого и ласкового июньского солнышка.

– Куда пойдём? – спросил меня брат, щурясь на солнце.

– В смысле?

– В коромысле… Можно опять гопникам рожу набить. Сколько мы с них тогда сняли? Рублей тридцать?

– Кажется, меньше. – ответил я, напрягая память. – Двадцать семь, вроде бы. Только, ну их на фиг, этих гопников. Мараться ещё об них.

– Тогда, что будем делать?

– Хрен его знает, брат. Есть одна идейка, как поднять наше материальное состояние.

– Говори!

– Помнишь, Лёш, про тот швейный цех?

– А то… Ты про баксы что ли? Конечно, помню.

– Хрен с ними, с баксами. Там и в рублях было до хрена. Только вот надо поймать тот день, когда их уже накрыли и опечатали, но ещё ничего не вывезли оттуда.

– А ты место-то запомнил, где этот цех находился? Я тогда и не смотрел даже толком. Какая-то промзона…

– Я помню то место. И думаю, что проникнуть внутрь у нас труда не составит. А вот в какой день…

Я задумался. Какого числа мы ездили с Васиным «грабить» швейный цех? Это было…

Мне снова пришлось напрягать память. И хотя, если разобраться, это и было-то не так давно… Полгода не прошло. Всего-то… Но за это время произошло столько всего, что вспоминать числа как-то не получается.

– Наверное, дней через десять-одиннадцать. Помнишь, Лёш, сначала мы в больнице повалялись, потом… Потом в Новогиреево переехали. Да. Думаю, что числа двенадцатого-тринадцатого июня это всё и было.

– Ну, да… – пробормотал брат. – А ещё через неделю тётю Наташу убили. Девятнадцатого это было. Я почему-то хорошо запомнил тот день.

– На этот раз её не убьют. Ведь нас там не будет.

– А свою Анечку будешь искать?

– Не знаю даже. А ты Маринку?

– Я бы не отказался снова её найти. Она лучшее, что у меня было за всю мою жизнь.

А немного помолчав, Лёшка добавил:

– Лучшее, что было во всех моих жизнях.

– И тебя не удивляет, что мы вот уже в третий раз погибаем, и снова выживаем?

– Устал я уже удивляться, Сашка. Делай, что должно! И будь, что будет…

– Главное понять, что нам с тобой теперь делать.

– Что делать, что делать? Жить! – сказал, как отрезал Лёшка.

– И где будем жить? В интернате? Или смотаемся из этой страны?

– Куда? В Америку что ли? Были мы с тобой, Саня, в той Америке… И что? Лучше там?

– Нет. Ни лучше и не хуже. Там тоже люди живут…

– Ага. Пидорасы, байкеры, мафия и прочая гниль.

– А здесь что, нет всего этого? Подожди! Скоро будет. Сперва перестройка, потом перестрелка…

– А потом уже и гей-парады. Нет уж. Хватит. Мне это всё и в той жизни осточертело.

– И что ты можешь сделать? Опять начнёшь отстреливать всякую погань?

– А почему бы и нет, Саня? Я это хорошо умею делать.

– Я это помню. А ты помнишь, чем всё это закончилось?

– Второй раз я на эти грабли не наступлю.

– На эти не наступишь, найдутся другие. У нас граблей на всех хватит.

– А сам-то… – начал было Лёшка, но вдруг остановился и спросил меня: – А как ты думаешь… Девчонки наши там выжили?

* * *

Высохнув и одевшись, мы пошли в сторону школы-интерната, куда и добрались безо всяких приключений. Решили, что не стоит испытывать судьбу, бродя по старым адресам.

В интернате всё было тихо и мирно. Никакая завуч нас не встречала на пороге. Похоже, что всё-таки что-то изменилось из-за того, что Лёха не стал сразу бить морду Рыжему ублюдку. Нас не заложили и на нас не настучали. Поэтому мы спокойно вернулись в свою комнату, не привлекая особого внимания.

– На всякий случай, сегодня стоит лечь спать одетыми. – проговорил Лёшка.

– Думаешь, что Рыжий всё же придёт сегодня ночью на разборки? Мы же вроде бы краями разошлись? И никаких рамсов между нами не произошло.

– Завязывай по фене ботать! – посоветовал мне брат. – Противно тебя слушать. Цельный полковник милиции, а болтаешь, как босяк привокзальный.

– Подполковник. – поправил его я.

– Да какая разница…

– Я думаю, Лёш, что инцидент исчерпан. Но если ты настаиваешь, то лягу одетыми и спать не буду.

– Можем дежурить по очереди. Полночи ты, полночи я.

– Я не против. Только зря всё это. В прошлый раз ты его унизил. Практически опустил на глазах его прихлебателей. А сегодня он сам почувствовал себя виноватым, и даже, вроде бы как, извинился…

– Это и напрягает. Для таких как он. Извиняться, это всё равно что унизиться.

– Я так не думаю. Несмотря на то, что он подонок. Он всё ещё пацан малолетний. И когда ты, а после и я стали как бы тонуть, он испугался. Ну а когда всё закончилось благополучно, он извинился…

– Ладно. Забей! Не стоит понимать этого козла. Пойдём что ли пожрём чего…

– Ну, вот. Меня упрекал, а сам как выражаешься?

– А что я такого сказал?

– Проехали. Ты прав. Война войной – обед по распорядку!

* * *

Кормили так себе, конечно. Но вполне себе сытно. А что ещё надо молодому растущему организму? Ну разве что-нибудь ещё вкусненького и сладенького. И побольше, побольше…

После обеда у нас опять появилась куча свободного времени. Школьные занятия уже давно в прошлом, а экзамены нам сдавать и не надо пока.

– Прогуляемся? – предложил я Лёшке.

– Ты всё-таки решил с гопниками схлестнуться?

– Да ну тебя! Просто в этих стенах мне душно. Не могу смотреть на все эти рожи. Я ведь хорошо помню всех тех, кто пришёл нас бить ночью. А при виде Рыжего, аж кулаки сами собой сжимаются.

– Ты всё-таки думаешь, что ночью опять что-то будет? – с тревогой спросил брат.

– Да пофиг. Мы же будем готовы к отпору.

– Забей, братишка! Всё будет ровно. Вряд ли они в этот раз полезут.

– Ну, ну… Посмотрим.

– Ладно. – отмахнулся Лёшка. – Куда пойдём? Денег нет. У меня копеек тридцать в кармане.

– Да ты у нас просто Рокфеллер. – усмехнулся я.

* * *

Прогулялись безо всяких приключений. На последнюю мелочь купили мороженое, и с удовольствием его схомячили. Через тот двор, где в прошлый раз состоялась эпическая битва с гопниками, мы не пошли. Зато наш маршрут каким-то образом умудрился пройти мимо того самого отделения милиции, где меня завтрашним утром били менты. Я даже увидел одну знакомую рожу. Сержант курил прямо у входа, болтая с водителем патрульной машины. Естественно, он не обратил на нас никакого внимания. Зато напомнил мне о том, что возможно там у них уже сидит в камере, ожидая своей участи Тихон, авторитетный человечек из криминального мира. Интересно, как он выкрутится на этот раз? Ведь того, именно я рассказал ему про фиксатого и финку со следами крови. Ну да бог ему в помощь! Ничего плохого в прошлый раз он мне не сделал.

Вечер в интернате прошёл тихо-мирно. Всё было спокойно. Но с наступлением ночи, мы, всё-таки остерегаясь подлянки от Рыжего, договорились с Лёшкой о ночном дежурстве. Жребий кидать не стали. Договорились, что брат будет дежурить первую половину ночи, а я – вторую. Лёг спать я не раздеваясь. Только ботинки снял. Спать в обуви – это уже перебор. Лёшка нашёл какую-то книжку и пристроился у окна. Луна сегодня светила в окошко достаточно ярко. Помнится и в прошлый раз именно лунный свет помог мне разглядеть захватчиков до того, как они на меня напали.

Я заснул практически сразу. Как будто выключился… Может из-за того, что день выдался длинный и суматошный. А может быть просто по старой армейской привычке: «Есть время для сна – спи!»

* * *

Меня кто-то тронул за плечо, но среагировать на это резко я не успел, так как услышал шёпот Лёшки прямо в ухо: «Подъём!»

Открыв глаза, я тут же проснулся. В комнате было тихо. Остальные воспитанники интерната спали без задних ног. Луна по-прежнему светила в окно лимонно-жёлтым прожектором. Я сел на кровати, спустил ноги на дощатый пол и тут же обулся.

– Сколько времени? – тут же спросил я.

– Хрен его знает. Часов же нет. Но где-то полтретьего.

– А чего так поздно разбудил?

– Я вообще не хотел тебя будить. Сна ни в одном глазу. Книжка попалась уж больно интересная.

– «Три мушкетёра», небось, или что-то из Жюля Верна?

– За кого ты меня принимаешь? Это всё я и раньше читал…

– Так что за книжка-то?

– «Посол Урус-шайтана».

– Хм. Не читал. А кто автор?

– Владимир Малик.

– Не слышал про такого. А про что хоть?

– Сам почитай! Чего я буду тебе пересказывать. Тебе понравится. Книжка – супер. Я так увлёкся, что проглотил её за раз.

– Ну, Лёха, не томи! Давай её сюда!

– Потом Толстому вернёшь! Книга библиотечная. Я у него под подушкой заметил. Так он отдавать не хотел. Чуть не расплакался.

– Ну да… Он тот ещё ботаник.

– Да ладно тебе. Просто умный парень. Учиться хочет, читать любит. Может из него-то как раз толк и выйдет в будущем.

– Ладно, брат. Я сейчас до ветру сгоняю, а ты ложись спать…

– Блин! Не поверишь… Я так увлёкся книгой, что и не засну теперь…

* * *

Когда я вернулся из туалета, Лёшка уже спал. Я взял книгу и пристроился у окна. Небо уже светлело, так что читать было можно. Я открыл книгу и почти с первых страниц улетел куда-то далеко. Автор просто мастер. Приключения главного героя так увлекали, что я и не заметил, как книга закончилась…

За дверями уже слышен был шум чьих-то шагов, а за окном властвовало солнышко… Утро в разгаре.

Я вернул библиотечную книжку под подушку румяного толстяка и выглянул в коридор. Тихо, спокойно… Обычная суета утреннего дня. Выходит, что зря мы опасались ночного визита местных хулиганов. Ну и чёрт с ними. Зато с пользой провели время, приобщившись к искусству.

Странно, что такая интересная книга не попалась мне в том моём детстве. Хотя я перечитал почти все книги у нас дома, да и в библиотеку районную частенько захаживал. Наверное, просто не попалась мне она. Я бы точно нашёл бы и перечитал другие книги этого автора.

* * *

Утро шло по распорядку… Подъём, умывание… Лёха носом не клевал, как будто бы спал всю ночь. А вот я чего-то совсем поплыл. Так что на завтрак я шлёпал, еле-еле передвигая ноги.

Дорогу нам с братом перегородила завуч Нелли Леонидовна.

– Что вы опять натворили? – наехала она сходу.

– А что мы сделали-то? – недоуменно переспросил её Лёшка.

Я же был такой «плюшевый» и невыспанный, что мне даже было лень с ней разговаривать. Поэтому просто промолчал, в ожидании того, что она нам скажет дальше.

– Это ты мне расскажи, что вы натворили! Ну!

Она упёрла руки в боки и в данный момент больше всего была похожа на античную амфору с двумя ручками. Только на очень уж толстую амфору. Это меня даже развеселило, и я улыбнулся.

– Он ещё и улыбается. – тут же переключила внимание на меня завуч.

– Да в чём мы провинились-то, Нелли Леонидовна? – не сдавался Лёшка, пытаясь выяснить причину её недовольства.

– А вот сейчас пойдём в учительскую, там вы всё и расскажете, как миленькие.

– Нелли Леонидовна! – заканючил брат. – А как же завтрак? Мы же голодными останемся…

– А пусть это будет для вас наказанием.

– Я с этим категорически не согласен. Детей нельзя морить голодом. Даже если они что-то натворили. А мы с братом ничего плохого не делали. Поэтому мы сейчас пойдём на завтрак, а после зайдём в учительскую. – спокойным и даже скучным голосом заявил я вредной тётке.

Я даже двинулся в сторону, чтобы обойти эту грандиозную тушу, но завуч схватила меня за воротник и попыталась остановить.

Рубашка на мне была не новая. Откуда у сироты из интерната новая рубашка. Стиранная-перестиранная ткань с треском разорвалась. Воротник, вырвав заодно и перу пуговиц, остался в руках у этой злобной фурии, а обрывки рубашки сползали с моих плеч.

– Ты не охренела?

От злости я перестал соблюдать всяческие приличия. Меня всего затрясло от прилива адреналина.

– Как ты со взрослыми разговариваешь? – замахнулась на меня завуч.

Чисто машинально, на рефлексах, я перехватил руку Нелли. Рывок, подножка… И вот уже она валяется на полу хлопая своими поросячьими глазками. Её рука перехвачена мною на болевой приём… Ну а я, глядя завучу прямо в глаза, громким шёпотом произношу:

– Ещё раз ты попытаешься меня ударить, тварь, и я за себя не отвечаю… Поняла?

– Ми… Ми-ли-ция… – каким-то писклявым и несвойственным ей в обычной жизни голосом заверещала тётка.

Вокруг нас уже стали собираться любопытные воспитанники интерната. Но вот, возвышаясь среди них, как военный корабль, среди рыбацких шхун, появился мужчина средних лет, крепкого спортивного телосложения.

– И что тут происходит? – громко спросил он.

Глава 10

Глава десятая.

Разбор полётов и работа над ошибками.

Стараясь косячить не шибко, я исправлял ошибки.

Но, чтобы их все исправить, нужно себя заставить.

Это порою так сложно, что описать невозможно,

Грамотным языком. Лучше уж я матерком…

03 июня. 1974 год

СССР. Москва. Школа-интернат.

«Да твою же мать!» – громко подумал я, стараясь не произнести все эти добрые слова вслух.

– Милиция! – продолжала верещать завуч, дёргаясь в моих руках.

– Саша! Отпусти эту даму! – вежливо, хорошо поставленным командным голосом произнёс мужчина.

– Пусть она сперва пообещает, что больше не будет поднимать руку на меня и других воспитанников. – упрямо ответил я, глядя прямо ему в глаза, продолжая удерживать в захвате руку Нелли Леонидовны.

– Хулиган! – орала завуч. – Вот видите! Я же говорила… В колонии им место.

– Она больше не будет! – с лёгкой усмешкой произнёс мужчина. – Правда ведь, товарищ педагог?

– Что? – недоумённо спросила Неля.

– Вы ведь больше никогда не будете бить своих воспитанников? Это же незаконно…

– Но он….

Попыталась что-то сказать завуч, но в её голосе уже не было былой уверенности.

– А что он? Я же всё видел. Вы на него накричали ни с того, ни с сего. После чего порвали на нём одежду и хотели ударить… А ведь я всего лишь попросил пригласить этих мальчиков для беседы. Мы хотели с ними просто поговорить.

– Просто поговорить? – повторила вслед за ним Нелли Леонидовна, съёживаясь под взглядом мужчины, как кролик перед удавом.

– Ну… – усмехнулся мужчина. – Вообще-то, не совсем просто поговорить…

– Не совсем? – снова переспросила уже ничего не понимающая завуч.

– Да. Мы хотели уточнить у Саши и Лёши, какую награду им вручить?

– Награду?

Нелли Леонидовна сидела на полу, сдувшись, как воздушный шарик. Я уже отпустил её руку, но она уже и не думала подниматься на ноги.

– Братья Тихие, как настоящие пионеры, помогли нам раскрыть преступление и арестовать особо опасных преступников.

После этих слов завуч громко икнула, а все остальные зрители замерли с открытыми ртами. Такого оборота никто из них не ожидал.

А мужчина в строгом костюме продолжал.

– Ну и порядочки у вас тут. Вы что же, всех воспитанников считаете никчёмными людьми и потенциальными преступниками. Они же дети. И Ваша обязанность воспитывать их настоящими советскими людьми. А Вы тут что, концлагерь устроили? Или это зона усиленного режима. В общем так… Я забираю этих мальчиков с собой. А с Вами, товарищ завуч, мы ещё позже поговорим.

Я думал, что после этих слов, под Неллей образуется большая жёлтая лужа. Но похоже, что эта тётка то ещё крепкий орешек.

– Саша! У тебя есть во что переодеться? – это он уже в мою сторону бросил.

– Я сейчас. – ответил я и пошёл в сторону нашей спальной комнаты.

Народ передо мной расступался, как льдины перед ледоколом. Я нашёл в комнате чистую майку и избавился от обрывков рубашки на теле. И так сойдёт. Думаю, что там, куда нас отвезут, найдётся во что переодеться.

– Я готов. – сообщил я, вернувшись.

Нелли уже стояла на ногах в окружении детей. Выглядела она, как каменная и безмолвная статуя командора из произведений Пушкина.

Мы шли по коридору, удаляясь от суеты школы-интерната. Позади нас стоял гул нескольких десятков детских голосов, которые уже начали обсуждать увиденное.

На улице нас ждала чёрная «Волга». За рулём никого не было. Двери были не заперты, и мы с Лёшкой быстро заняли заднее сиденье. Наш провожатый сел за руль и завёл машину.

Повернувшись к нам, он подмигнул и спросил:

– Давно вы тут оказались?

– Как и в прошлый раз, товарищ генерал. – ответил я. – Вынырнули из Новоспасского пруда.

– Пока ещё только полковник.

– А ты как сюда попал-то, Владимир Николаевич?

– Да вот, зашёл в отделение, а тебя там нет. Решил, здесь в интернате посмотреть. Всё ещё сомневался, вы это или ещё не вы. Но, когда ты эту тётку на пол пристроил, да руку её на залом взял, сразу понял, что это снова вы.

– А ты сам-то как тут оказался? – спросил я.

Мой собеседник слегка поморщился, но Лёшка влез в разговор и задал свой вопрос:

– Как там Маринка? – спросил он.

– Да… Как там наши девчонки? – смутился я, от того, что сам сразу не поинтересовался про Аню и её маму.

– Поехали. Надо перекусить. А то я ещё не завтракал, да и вы, судя по всему, тоже голодные… Всё расскажу. Всё… Но это будет до-олгая история. – ответил нам с братом начальник Особого отдела при ЦК КПСС полковник Авдеев и нажал на педаль газа.

03 июня. 1974 год.

СССР. Москва. Новогиреево.

Знакомый район, знакомая улица и знакомый дом… Да и хозяйка квартиры, что с улыбкой встречала нас на пороге, тоже была нам с Лёшкой хорошо знакома. Правда в последний раз, когда мы виделись… Ладно. Это было в прошлой… Даже уже в позапрошлой нашей жизни. А сейчас она жива-здорова, и, надеюсь, что на этот раз с ней ничего такого не случится.

Я задумался буквально на мгновенье… А сколько жизней я смогу спасти, если исправлю все свои ошибки, что допустил в прошлый раз? Сколько людей погибло рядом со мной, пока я куролесил, пытаясь воплотить в жизнь свои дурацкие идеи?

Наш инструктор по стрельбе с позывным «Бес» сгорел заживо в машине в Крыму… Или он уже был мёртв, когда та сука за руль схватилась… Кстати, ту шмару, то есть Хмару надо будет снова грохнуть, а в придачу и её коррумпированного папашу…

Да, чуть не забыл… Мы же тогда и в Москве немного набедокурили. Кто там у меня в списке на ликвидацию? Мент татарин из Высотки на Котельнической? Лучше уж сразу устроить ему несчастный случай, чтобы… А что он сделал-то тогда? Чуть не посадил невиновного? Так он и ещё раз такое может сделать. И сколько жизней искалечит эта тварь, пока его самого за жопу не прихватят. Вот не помню, сейчас уже есть служба собственной безопасности, или только прокуратура за ментами бдит? Ну, ещё комитет, конечно. Но те ловят в основном птиц более высокого полёта, а на такие мелочи не размениваются…

– Мойте руки ми садитесь за стол! – гостеприимная хозяйка суетилась на кухне.

А я был просто откровенно рад её видеть. В прошлый-то раз, про то, что Наташа родная племянница полковника Авдеева, я узнал только после её гибели. Серёга Карпин тогда сказал…

Да… Карпин. Стралей. Хороший парень. Спокойный, надёжный. А вот его коллега Васин… Капитан, а потом уже даже и майор… С тем сложнее. Поскольку двоякое впечатление осталось от общения с ним. Вроде бы на первых порах он нам во всём помогал. Но с самого первого раза мне не по душе пришлась его постоянно улыбающаяся рожа. Вот в Америке, там все лыбятся, как дебилы. Но это у них выглядит так фальшиво, что от их скалящихся морд блевать тянет, аж выворачивает. Но этот-то улыбался по-другому. И вроде бы даже искренно, но почему-то постоянно… Или это у него маска была такая? Только вот потом, в той самой грёбанной Америке, майор Васин сдался ЦРУшникам или ФБРовцам, когда тут на Родине стало припекать. Типа спасал свою задницу… И вот как к нему после этого относиться?

Да. Он потом нам снова помог. И даже, кажется, погиб, отстреливаясь, прикрывая наш отход. Но, как говорится: Ложки-то мы потом нашли. А вот осадочек-то остался…

* * *

Омлет с варёной колбасой улетучился в один миг. Мы пили сладкий чай с бутербродами. А я всё перекручивал в памяти события давно минувших, но ещё не наступивших дней…

Жадные до чужих квадратных метров Самсоновы… На них просто надо дать наводку Авдееву, и с ними разберутся, как и в прошлый раз, пока они всех своих соседей не потравили. И ментёнка, который их крышевал, тоже надо бы поприжать…

Так… Что там дальше? Таганские гопники. Думаю, что Тихон и без моего участия найдёт их. А вот сам Тихон… Авторитетный вор, и вроде бы по понятиям всё разруливает. Но ведь вор же? А как там говорил Жеглов? «Вор должен сидеть в тюрьме!»

Всё верно. Но вот, почему-то у меня нет явного негатива к этому человеку с непростой судьбой. Ладно. Бог ему судья, а не я.

А вот с теми отморозками, что убили тётю Наташу надо бы разобраться. Там целая группа подонков, не гнушающаяся разбоями и убийствами. Плюс таксисты, работающие на них, и мент, что их всех крышевал. Или он из комитета был? Да, какая разница. Всех в топку истории! И Кешу с ними заодно. Того самого, что братишка тогда под шумок замочил.

Голос Авдеева прервал мои размышления.

– Наташенька! Ты нас не оставишь ненадолго? Мне с ребятами надо кое о чём переговорить.

– Да я как раз в магазин собиралась. А вы тут… разговаривайте.

Буквально минут через пять мы уже остались одни.

– Как хорошо, что она жива. – высказал Лёшка вслух мысль, которая и у меня проскальзывала. Да и сам Авдеев, наверняка, был искренне рад, что всё так повернулось, и теперь можно исправить даже непоправимое.

– У меня поначалу даже в голове не укладывалось всё происходящее. – начал полковник. – Но там, куда я попал, думать было некогда.

– Володь! Ты бы рассказал нам всё поподробнее. Что было там, после того как нас взяли в плен те дикари?

– Так, братья! Мы теперь в одной лодке, и я прекрасно понимаю, что вы оба вполне себе взрослые опытные люди. Но вот ведь парадокс. Закрываю глаза, и как с ровесниками общаюсь, а гляжу на вас…

– И что ты этим хочешь сказать? – прервал я поток его словоизлияния.

– Давайте сразу, так сказать, на берегу, договоримся… Чтобы не проколоться, лучше сразу начать общаться, более официально.

– В смысле? – похоже, что не понял его Лёшка. – Ты нас в контору сдашь, а мы должны тебе чистуху написать про то, кто мы и откуда?

– Ты меня не понял, Лёша. У меня такого и в мыслях не было. Просто, чтобы при посторонних ничего лишнего не прозвучало, давайте общаться так, как и в прошлый раз. Вы молодые, я – старый. Поэтому лучше только по имени отчеству или по званию. Ясно?

– Так точно гражданин начальник! – глумливо отрапортовал ему брат, даже приложив руку к пустой голове.

– Он прав, Лёш. – оборвал его я. – Вот привыкнем общаться как ровня, а кто-то услышит… Не поймут. Возникнут вопросы… А оно нам надо?

– Ладно. Я всё понял, товарищ полковник. – стушевался Лёха.

А я продолжил, уже обращаясь к Авдееву:

– Но ты, Владимир Николаевич, так и не рассказал нам, когда и как ты тут оказался…

* * *

Ну, что сказать? Я тогда оказался во всё прав. И чуйка моя меня не подвела. Жаль только, что всё это мы узнаём только после того, как уже всё произошло. После рассказа Авдеева всё стало на свои места.

Зажали нас тогда в горах крепко. Маринка, занявшая после ухода Лёшки, наблюдательный пост на крыше УАЗа, даже успела подстрелить кого-то из напавших на нас дикарей.

Но так, как я тогда, так и не услышал выстрела, значит нас уже оглушили к тому времени.

Авдеев попытался развернуть машину, но в горах это довольно проблематично было сделать. Вот и получилось так, что пришлось и ему выскакивать с автоматом и отбиваться от нападавших дикарей. По его словам, он их там много положил, но потом…

– Вот, честное слово, совсем не помню, как меня там убили. То ли камнем бросили, толи ещё чем. Только вот… Бам. И темнота. А потом открываю глаза… Лежу в потолок гляжу. Я в своей квартире. Утро… На часах шесть утра и дата – второе июня. На стене календарь висит на семьдесят четвёртый год. Я охренел сперва… Ну, а потом…

– На работу поехал? – с усмешкой спросил Лёшка.

– В воскресенье-то? Нет, конечно. – ответил полковник. – Открыл холодильник достал бутылку водки…

– И напился? – иронично поинтересовался я.

– Да, нет. Какое там, напился… Так, стаканчик накатил. Чтобы хоть как-то мозги на место встали. Вроде бы отпустило. Ну а потом я уже стал думать, как и что. Не поверите… Вышел на улицу и просто гулял по своему району. Дышал воздухом. Смотрел на людей…

– Понимаю. – согласился с ним я. – Мы тоже вчера с Лёхой просто гуляли и наслаждались тихой спокойной жизнью. Мороженое сожрали. А потом ночью дежурили по очереди, в ожидании нападения местный интернатских хулиганов. Но вроде бы обошлось… Тихая, мирная и спокойная жизнь…

– Да… – задумчиво проговорил полковник. – «Что имеем не храним, потерявши плачем…»

– А что там Маринка?

Авдеев внимательно посмотрел на Лёху.

– Когда я там ещё был жив, то видел, что в неё попали… То ли копьём, то ли дротиком каким-то. Но она ещё стреляла в ответ… А потом уже я и сам ничего не видел и не слышал.

Лёшка помрачнел лицом.

– Но ты не переживай, особо. Я уже отправил запрос. Не поленился поехать на службу в выходной…

– Бухой поехал? – поинтересовался я.

– Да ладно тебе, Сань. Я даже не почувствовал ничего, когда выпил. Так… Для профилактики. Ведь сразу столько всего навалилось…

– Понимаю. Я бы тоже не отказался. Но сейчас нам с Лёшкой нельзя.

– Почему это? – тут же набычился брат.

– По закону, Лёш… По закону. – одёрнул я его. – А ещё потому, что наш молодой и растущий организм ещё не готов к этому. Мне ли тебе рассказывать к каким последствиям это может привести. Забыл что ли?