Текст книги "Города Беларуси в некоторых интересных исторических сведениях. Брестчина"

Автор книги: Юрий Татаринов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Главный фасад костела был оформлен барочным декором – пилястрами, фронтонами, нишами. Со стороны двора к апсиде примыкала высокая восьмигранная колокольня с многосложным фигурным, тоже высоким куполом. Внутри здание костела было разделено на две части – для рядовых монахов, прихожан (в том числе владельца резиденции) и для монахов-отшельников. Что касается украшений этого костела, то известно, что местный художник Винцент Харлинский, который обучался искусству рисования в Италии, написал для него несколько десятков картин.

Талантливый местный краевед Сергей Кныревич в серии своих материалов в районной газете "Маяк", в частности – за 9 и 12 декабря 2007 г., сообщает, что с начала основания монастыря и вплоть до середины XVIII в. Монахи прибывали в Березу из чешских, моравских, польских и австрийских монастырей. Согласно завещанию Казимира Льва Сапеги, количество монахов в березовской картузии должно было быть не менее 14-ти. В 1743 г. их было 19 (из Моравии, Чехии, Силезии – 11, из немецких земель – 3, остальные – из Речи Посполитой), в 1807 г. – 17, в 1831 г. – 18.

До 1795 г. монастырь входил в состав Восточной провинции картезианского ордена. Контакты с другими монастырями были достаточно интенсивные. Два раза, в 1670 г. и в 1741 г. березовские приоры участвовали в заседании генеральной капитулы (высшего органа управления). Эти собрания происходили в главном монастыре ордена недалеко от Гренобля (Франция).

После вхождения Березы в состав Российской империи всякая связь с заграницей была запрещена. В 1803 г. березовские монахи вынуждены были заключить соглашение с монастырями других католических орденов, которые располагались на территории западной Беларуси.

Внутри данного католического монастыря существовала четкая иерархия. Руководил монастырем приор. Монахи, как и в других обителях, делились на две группы – претенденты на то, чтобы быть принятыми в монахи (лайки) и монахи-отшельники. Кроме того существовала группа кандидатов в претенденты (аблаты). Из числа отшельников выбиралась администрация: заместитель приора по внутренним вопросам (викарий), заместитель приора по связям с внешним миром (прокуратор).

Основные хозяйственные работы ложились на плечи аблатов. Эти носили одежду из серого полотна и только в праздники облачались в белое. Через год они могли перейти в лайки.

Лайки занимались больше изучением Библии и могли перейти в категорию отшельников не раньше, чем через 7 лет.

Монахи-отшельники всю неделю жили отдельно в своих кельях без связи с внешним миром. Изучали Библию, молились, обрабатывали свой огородик, который располагался рядом с их кельей, сами готовили себе еду. Они занимались также перепиской книг. Среди них были мастера по дереву, художники. Здесь следует заметить, что поступить в высшую категорию монахов-картезианцев мог тот, кто обладал в совершенстве каким-то умением. Если этого не отмечалось, период кандидатства в отшельники удлинялся. Воскресение, как и полагалось по Уставу, отшельники проводили вместе. Одежду они носили исключительно из белого полотна.

Особое внимание картезианский орден уделял религиозным песнопениям. Монахи картезианской обители, как отмечали их современники, обладали высоким уровнем певческого мастерства. Сергей Кныревич отмечает, что в костеле березовского монастыря был орган.

По существу, в социальном отношении монастырь являлся поместьем, основанным на крепостном труде. Я.Н. Мараш в районной книге "Памяць" указывает, что кроме местечка Береза с окружающими его деревнями Сапеги пожаловали ему дополнительно купленные у Умястовских земли. Кроме того, картезианцы получили 2 деревни в Слонимском повете – Милейки и Замостянки, а также местечко Бусяж. Эти владения были утверждены на генеральном сейме в Варшаве в 1653 г.

С течением лет земельная собственность монастыря увеличивалась за счет пожалований, купли, завещаний, ростовщических операций, просто даров богатых людей за предоставление места на захоронение в склепе костела. Так, в 1665 г. картезианцы получили фольварк Левошки. В результате ростовщических сделок (выдачи денег под проценты) к березовскому монастырю перешли имения Лейпуны и Понемунье в Гродненском повете, Бабабский ключ и Мешковицы в Брестском воеводстве, фольварк Углы в Слонимском повете. В 1672 г. Кристина Высокинская завещала на вечные времена 3 волоки земли в Здитове. В 1678 г. витебский стольник Андрей Урсин Немцевич завещал купленный им незадолго до этого фольварк Шиленок с деревней Ястрем при условии, что гроб с его телом будет установлен в монастырской часовне. В 1687 г. виленский епископ Бжостовский сделал запись в пользу картезианцев на амбар с плацем в Бресте. В 1774 г. ротмистр Петр Сербеевский завещал свое имение Сейловщина в Брестском воеводстве. Он же предоставил монастырю право получать платежи по его ссудам другим помещикам.

Березовскому монастырю принадлежали 2 кирпичных завода с производственной мощностью 12 и 10 тысяч штук кирпича, 2 лесопилки, небольшие предприятия по изготовлению черепицы, добыче извести, выделке кож, 5 своих мельниц и 8 винокуренных заводов картезианцы сдавали в аренду.

В самой Березе монастырь владел заезжим домом (аустерией) и 7 корчмами (питейными заведениями).

Теперь уже очевидно, что обвинение монахов картезианского монастыря Березы в участии в восстании 1880-31 гг. было со стороны царского правительства лишь предлогом к тому, чтобы закрыть монастырь. На самом деле монахи не принимали участия в этом восстании. Уже 28 августа 1831 г было официально объявлено, что монастырь закрыт, а его собственность переходит в руки государства. Конфискованная правительством недвижимость картезианцев вместе с денежными суммами, отданными в долг, была оценена в астрономическую сумму 8 миллионов 847 тысяч 777 рублей 23 копейки – сумму, сравнимую со стоимостью всей недвижимости губернского города[5]5
  Для сравнения: в 1834 г. Витгенштейн согласился продать принадлежавший ему Слуцк и окрестные земли этого города за 417 тысяч 738 рублей.


[Закрыть]. Эта цифра указывает на то, как велик и как знаменит был этот монастырь.

В 1832 г. монастырские строения были переданы в распоряжение военных властей. А в 1866 г. их разобрали и продали как строительный материал.

В 1934 г. польские власти устроили на территории монастыря концентрационный лагерь для политзаключенных (в основном там содержали тех, кто сочувствовал коммунистам).

В 1941 г. гитлеровцы создали на этом месте свой концентрационный лагерь.

КАЗИМИР ЛЕВ САПЕГА

(По материалам Николая Синкевича, опубликованным в районной газете «Маяк» 9 июня 2007 г. и 29 ноября 2008 г.)

Безусловно, теперь, говоря о монастыре картезианцев в Березе, следует думать о развитии туризма в данном регионе. Есть объект истории, существуют его описания, сохранились отзывы – наша задача восстановить памятник, сделать его музейным брендом, таким же, как музеи в Несвиже, Мире, Гомеле, Кричеве. Как пропагандист белорусской старины, я хочу убедить общественность в необходимости и важности этого восстановления. Воссоздание обители в новом качестве добавит славы Беларуси. Когда подканцлер Казимир Лев Сапега в середине XVII в. пригласил в Березу картезианцев, ничем непримечательное местечко в одночасье сделалось знаменитым на всю Европу.

Казимир Лев Сапега родился 15 июля 1609 г. в Вильне во дворце своего отца канцлера Великого княжества Льва Сапега. Матерью его была вторая жена канцлера Елизавета (из рода Радзивиллов).

Ему было два года когда умерла его мать. Отец воспитывал детей один.

Закончив Виленскую иезуитскую академию, Казимир Лев Сапега поехал учиться в Мюнхен. В 1621 г. он учился в Ингольштадском университете. После чего перебрался на обучение в Нидерланды в знаменитый Левенский университет. Там он изучал политику, историю, философию, риторику, экономику.

После окончания университета в Левене К.Л. Сапега перебрался в Брюссель, где осваивал несколько иные навыки – верховой езды, фехтования, инженерного дела.

В 1629 г. он обучался в Падуанском университете. Современники отмечали, что он знал 7 языков.

В 1630 г. он вернулся на родину. И в скором времени стал доверенной особой короля и великого князя Владислава IV.

После окончания войны с Россией в 1634 г. Казимир Лев Сапега ездил в посольство в Москву.

В 1637 г. он получил свой первый титул – маршалка надворного. Это позволило ему править великокняжеским двором в Вильне и принимать участие в заседаниях сената.

В 1645 г. он получил должность подканцлера.

И все же, главным направлением его деятельности стало меценатство. Он построил каменный костел Святой Троицы в Друе, монастырь бернардинцев в Гродно, фундовал грандиозный монастырь в Белыничах с костелом, где впоследствии объявилась знаменитая чудотворная икона, монастырь иезуитов в Бресте, бернардинцев и каноников регулярных лютеранских в Слониме, бонифратров и иезуитов в Новогрудке, доминиканцев в Чернобыле, построил костелы в Березино, Бешенковичах, Семятичах, Дятлове, госпитали в Ружанах и Толочине.

Но главной его заслугой и удачей, в плане меценатства, стало основание им монастыря в Березе. Этот монастырь он любил особенно. Поэтому совсем неслучайно, что через десять лет после его смерти в 1666 г. его тело было перевезено из иезуитского костела в городе Бресте в костел картезианского монастыря местечка Береза. Его жена умерла в 27-летнем возрасте еще в 1652 г. Детей у него не было. Поэтому настоящей причиной этого перезахоронения могла быть только воля усопшего.

Через двести лет после этого перезахоронения, а именно в 1868 г., при разломе костела, когда постройки картезианской обители разбирали на кирпич, был обнаружен гроб князя Казимира Льва Сапеги. На крышках наружного и внутреннего гробов были длинные надписи на латыни с пафосным содержанием – перечисление регалий усопшего и основных достижений его жизни. Рядом с гробом находился сосуд с сердцем Казимира Льва Сапеги.

Обнаруженный в склепе костела гроб достали и перезахоронили на католическом кладбище. Там же установили могильный памятник. Однако в 1869 г. вандалы-кладоискатели вскрыли могилу князя.

В центре старого кладбища города Березы, соседствующего с руинами монастыря картезианцев, до сих пор сохраняется старинная треугольная в сечении стела. Надписи на ней давно стерло человеческое равнодушие. Но кирпич, из которого она сделана, явно монастырского происхождения. Надо думать, что установлена она на могиле Казимира Льва Сапеги, той самой могиле, которую соорудили после разрушения монастырского костела.

АЗБУКА ИСТОРИИ ГОРОДА

(По материалам Сергея Михайловича Кныревича, опубликованным в районной газете «Маяк» 26 января 1993 г., и книге Ванды Ревинской «Береза Картузская – избранные разделы антропогеографии местечка», изданной в 1931 г.)

От монастыря картезианцев пройдем вдоль реки Кречет на восток в старую часть города Березы, туда, где когда-то располагалось имение Гамшеев (усадьба), упоминаемое еще в XV в.

Усадебный дом стоял на сухом возвышенном месте, недалеко от реки, которая в XV–XVI вв. была, конечно, гораздо полноводней. В описании костела и монастыря за 1830 г. про эту усадьбу сказано: "Между монастырем и местечком Береза лежит фольварк, к которому выводит каменная брама". Осколки брамы (которую следовало бы восстановить, чтобы придать городу пикантную архаичность) до настоящего времени можно обнаружить в конце улицы Глинки.

На территории этой усадьбы, просуществовавшей, по сути, четыре столетия, теперь располагается здание польской школы. В царское время в нем размещалась управа березовской волости. Рядом со школой до сих пор сохраняется несколько величественных тополей – остатков аллеи старой усадьбы.

От усадьбы к костелу можно было добраться по улицам Глинки и Селецкой. На улице Глинки стояла церковь.

В старой гамшеевской части города в районе улицы Пружанской располагался Блуденский гостинец. Он проходил рядом с усадьбой Гамшеев и выводил к переправе на Ясельде.

Там же, в районе Пружанской улицы проходила Здитовская дорога. Она уводила в сторону Здитова, Хомска и шла параллельно Ясельде. Это был путь на юг через болота.

В реестре отцов картезианцев за 1672 г. отмечено, что по улице Блуденской в Березе жил в своем доме Симеон Ланда, а по улице Здитовской имел свой дом Стефан Хутко.

Где-то в центре стародавнего Гамшеевского местечка располагался рынок. От него начиналась целая сеть извилистых узких улочек.

Строительство новых дорог в Березе в XIX в. изменило сеть местечковых улиц. Удлинились улицы Здитовская и Татарская. Появились новые улицы, такие, как Широкая (при Польше – Пилсудского), Бискупская, Мещанская (при Польше – Домбровского). Новые улицы отличались от прежних извилистых своей прямолинейностью. Самой заметной коммуникационной артерией стал Брестский тракт, построенный при царе в том же XIX в. Эта дорога имела ширину 25 метров, а за пределами Березы достигала ширины 40 метров (к примеру, обычная ширина дорог в Речи Посполитой составляла всего 7–9 локтей).

Помимо улиц, в XIX в. случилось перемещение и городского центра. Рынок стал располагаться между Брестским трактом и старой частью местечка. Он имел прямоугольную форму с размерами 115x140 метров. От него в разных направлениях расходилась сеть улиц: Задняя, Татарская, Здитовская, Углянская и Блуденская, Церковная, Третьего Мая.

На перекрестке улиц Церковной и Пружанской стояла синагога.

За пределами рынка находилась еще Кутняя улочка, которая упоминается в описании местечка с 1767 г.

Самой старой улицей Березы является Кляштарная улица (Монастырская). Первоначально она связывала березовскую усадьбу и Здитовскую дорогу. Ее продолжение до монастыря произошло в XIX в. Улица проходила возле самых стен монастыря, рядом с каплицей Святого Бруны (ныне разрушенной).

Самой главной улицей Березы в XIX в. считалась Пружанская улица. На ней располагалось самое большое число зданий. Продолжением этой улицы являлась улица Третьего Мая. По этим двум улицам через местечко проходил так называемый Кобринский гостинец, который, по сути, был главной осью Березы XIX в. На линии этого гостинца располагалась переправа через реку Яседьду, которая называлась «Великая плотина».

В XX в. кроме названных выше улиц на плане города Березы отмечены еще такие улицы: Новосельская, Казарменная, Костюшки, Гминная, Углянская, Кутницкая.

ИЗОЛЯЦИОННЫЙ ЛАГЕРЬ

Директор местного краеведческого музея Любовь Киватыцкая в газете «Маяк» 27 июня 2007 г. рассказывает историю Березы периода 30-х гг. XX в. Это описание составлено со слов старожилов.

17 июня 1934 г. президент Польши И. Мостицкий издал декрет об открытии в Березе-Картузской изоляционного лагеря. Административные органы имели полномочия без суда и следствия свозить в этот лагерь всех, кто был против политики существовавшего режима.

Помещениями для этой тюрьмы служили так называемые Царские красные казармы. Территория была обнесена дощатым забором, верхнюю часть которого дополняла обтяжка из колючей проволоки. На каждом углу были устроены вышки, где дежурили полицейские. С наружной части лагерь охранял конный патруль.

Первым комендантом лагеря был Болеслав Греффнет. Поляк по национальности, этот человек ездил в Германию – изучал опыт гитлеровских лагерей. Это ему принадлежит циничное заявление, ставшее у местных пугающей присказкой: "Из Березы можно выйти либо на собственные похороны, либо в дом умалишенных". Позже комендантом был назначен белопольский офицер Камале-Курганский. Штат лагерной полиции порой доходил до 126 человек. С 1934 по 1939 гг. через лагерь прошло 10 тысяч узников.

Подъем в лагере проводили в три часа ночи и в четыре часа – зимой. Температура в камере соответствовала уличной. Люди мылись протухшей водой. Кормили их так, чтобы они не умерли, передачи не допускались. Главной "исправительской" мерой был принудительный труд. Все команды выполнялись бегом, независимо от того, что тащили заключенные – носилки, тачку, мешки. Переговариваться, жаловаться запрещалось. В основном людей использовали на земляных работах. Сама работа часто не имела смысла, одни копали землю, другие переносили ее. Цель стояла одна – унизить белоруса, раздавить в нем чувство собственного достоинства. Осужденных избивали, заключали в карцер. Били шомполами, натравливали собак. В лагере была создана так называемая "красная дорога" – дорожка до 40 метров в длину, вымощенная битым кирпичом. Провинившихся заставляли ползти по ней, опираясь на локти. Полицейские с издевкой называли эту голгофу «путешествием к Сталину». Если окровавленный узник терял сознание, его бросали в ров, где он мог либо умереть, либо выползти и вернуться на нары. Многие заключенные не выдерживали издевательств и умирали.

В июне 1936 г. узники лагеря объявили голодовку. Об этом сообщала Варшавская газета "Рабочая трибуна". Голодовка продолжалась 6 дней. По сути, лагерь в Березе был позором Польши XX в. Русофобы здесь перестарались.

Освобождение пришло 17 сентября 1939 г. В тот день в Березу вошли части Красной Армии.

В 1962 г. в Березе возле Царских красных казарм был установлен обелиск.

ЖАБИНКА
(май, 2009)

О НАЗВАНИИ

Название здешнего города происходит от названия местной речки Жабинка, притока более крупной реки Муховец. Названия большинства белорусских рек были сформированы тысячу и более лет тому назад. Поселения же, которые образовывались на берегах, часто заимствовали их наименования. Я начинаю с этой банальности, потому что первое упоминание о Жабинке как поселении относится к XVIII в., а река была здесь со времен таяния последнего Ледника. Мы даже представить себе не можем, как выглядела она до последнего похолодания (XIII в.), когда началось интенсивное обмеление. В той местности, а точнее низине, где она теперь протекает, пополняясь водами продолжающих бить из-под земли ключей, до XIII в. располагалось проточное озеро, которое впоследствии превратилось в заболоченную местность.

В 2007 г. вышла в свет замечательная географическая книга "Блакiтны скарб Беларусi". Одних только озер с названием Жабина в ней упомянуто с десяток. В Городокском районе Витебской области их аж три. Есть озера с таким названием в Ушачском районе, в Россонском.

Слово "жабина" древнейшего происхождения, оно из словаря аборигенов Беларуси. Это слово имеет отношение к рельефу и связано с водой. Владимир Иванович Даль расшифровывает его как яма, вымоина, лунка, дыра. В старину так называли затопленную водой местность, болото или озеро. Русло реки Жабинки нынче тянется по центру низинной местности, пойма. Когда уровень воды в белорусских реках был высоким (до XIII в.), залитая пойма здешней реки вполне могла выглядеть озером.

Это что касается основы данного слова – того, что обозначало оно в древности. Все остальное, что схоже с этим словом, является его производным – жабник, жаба и т. д. Жабник – это общее название разных трав, в частности: лютика, куриной слепоты, козельца, чистотела, луговой зари, а также растения пятипалочник. Жаба – это земноводное. Словом, жабник, жаба – это то, что растет и размножается на берегу затопленной низины. Это я к тому, что от слова "жаба" речка и уж тем более поселение получить свое название никак не могли. Наши предки были искренними в проявлении своих чувств, в своих мыслях и поступках. Жаба, как живое существо, вызывала в них брезгливость, неосознанную тревогу. Поэтому они не могли назвать речку или местность, где они остановились, ее именем. Следует уважать своих предков. И не надо ставить все с ног на голову. Нельзя подходить к расшифровке названий наших рек, городов примитивно, забивая сознание людей, тем более молодых, сказками и легендами о том, чего просто не было. Примитивизм обязательно вызовет насмешку. А насмешка – ступень к недоверию. И очень жаль, когда это недоверие возникает к раскрученному автору.

ВЛАДЕЛЬЦЫ

Местный краевед Анатолий Ростиславович Бензерук в районной книге «Памяць» (1999) сообщает, что современный город Жабинка соткан из целой сети поселений XVI-ХХ вв., каждое из которых имело своего владельца.

Сама Жабинка была основана в конце XVIII в. и являлась хутором фольварка Площадь. В 1816 г. этот хутор принадлежал Галецким. Он состоял из 3 дворов, где жило 10 человек. Впоследствии, с 1830 по 1939 гг. им владели Трембицкие. В 1871 г. через Жабинку должна была пройти Московско-Брестская железная дорога, но владелец хутора А. Трембицкий не дал разрешения на строительство. Поэтому станция Жабинка была основана чуть южнее – на землях Абрамовичского сельского товарищества. Станция и поселок железнодорожников, которым было присвоено общее название Жабинка, оказались в Сбирожской волости Кобринского повета. С этого времени поселение Трембицких стало называться Малой Жабинкой. В 30-е гг. XX в. в Малой Жабинке было 22 двора и 108 жителей, в поселке железнодорожников соответственно – 75 и 368.

Другой составляющей нынешнего города стала деревня Абрамовичи. Это поселение образовалось во второй половине XVI в. на землях Абрама Непокойчицкого. Позже владельцами этой земли были Совицкие и Чернецкие. В 1816 г. население деревни составляло 53 человека, по переписи 1897 г. – 207 жителей. В 70-е гг. XIX в. земли этой деревни делились между Мышицким сельским товариществом, имением Иосифа Яхимовича и поселком Осипа Новицкого. В 1870-71 гг. на земле последнего построена железнодорожная станция.

Фольварк Гелянова в конце XIX в. был в собственности К. Непокойчицкого и Р. Мухи. В это время здесь проживало 20 человек. В 1935 г. здесь насчитывалось 13 дворов и проживало 47 человек.

Урочище с названием Купино носит скорее обобщенный характер. В документах за 1567 г. это имение берестейского подсудка Якова Гречины. В XVI в. им владели Р.И. Островский, И.М. Здитовецкая, а позже паны Непокойчицкие. Именно на землях этого урочища и возникла впоследствии железнодорожная станция.

Поселище Мышчицы известно с конца XVI в. В некоторых хрониках оно еще носит название с приставкой фамилии их владельца – Непокойчицы-Мышчицы. С XVII в. здесь упоминается Покровская церковь. Поэтому деревня еще называлась Мышчицы-Покровские. В 1813 г. Мышчицы принадлежали Непокойчицким, Мержевским, Стреминским, Пржиборам. Тут существовало 11 дворов. По переписи 1897 г. в селе упоминается уже 37 дворов и 164 жителя. Паны Непокойчицкие властвовали в Мышчицах до 1939 г.

Объединение всех частей Жабинки случилось в 1970 и 1974 гг. Был образован город, а в Мышчицах вдобавок был построен поселок сахарного завода. Собственно, эго объединение отражено на гербе Жабинки.

ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЙ ПОСЕЛОК

(По материалам А.Р. Бензерука и А.Л. Киштымова, опубликованным в районной книге «Памяць»)

Станция Жабинка появилась в конце 1870 г., когда на земле Осипа Новицкого был построен небольшой станционный барак.

С этого времени О. Новицкий начинает продавать земли, прилегающие к железнодорожной линии. Так на купленной у него земле появились усадьбы П. Филипука (из Хведкович), Ф.С. Кирилюка (из Кордов), М.С. Грицука (из Стеброва), Л.С. Савченки (из Бобров), М.И. Максимука (из Харитонов). В 1876 г. на земли Новицкого стали селиться предприимчивые евреи. Первым появился И.М. Дворецкий, потом – В.Ш. Малинин и М.А. Гендлер.

Жабинка значительно поднялась, когда должность кобринского поветового исправника занял Ф.Ф. Рыневский. Наделенный большими гражданскими и полицейскими полномочиями, этот человек, герой русско-турецкой войны 1877-78 гг., опытный чиновник, за короткое время сделал Жабинку главным пунктом сбыта сельхозпродукции. Здесь продавали главным образом зерно. 6 октября 1892 г. новый исправник даже обращался с просьбой к гродненскому губернатору о необходимости переименовать поселок Жабинку в местечко и даже представлял план оного «на предмет правильного возведения построек в строительном и пожарном отношении». Правда, просьба эта не была удовлетворена. Думаю, формируя названия улиц, жабинковцам следует учесть усилия этого энергичного человека, который, сам того не сознавая, творил историю города.

С 1871 по 1892 гг. около станции выросло 30 зданий. Из них 9 принадлежали евреям. Причем, только еврей М.И. Дуксс имел документы, которые подтверждали его право на землю и дом. Остальные 8 официально значились прописанными в другом городе. Всего в это время в поселке жило 282 человека: 120 иудеев, 150 православных и 11 католиков. Элиту, тем не менее, составляли католики, ибо им принадлежала основная часть здешней земли.

В 1892 г. при усадьбе еврея Л.Я. Мутерперна начала действовать кузня. Здесь работал еврей С.Ш. Пермут. Швейным делом занимался еврей Я.Л. Рымберг, который переселился в Жабинку из Новосад. При станции существовала гостиница и три питейных заведения. Вот газетные сведения за окгябрь 1896 г. одного лица, пожелавшего остаться неизвестным: "Около же станции есть поселок называемый Жабинка. Я остановился в том поселке ночевать накануне Воскресения, ночевать же было невозможно, вследствие того, что всю ночь местные крестьяне продолжали пьянствовать и производить разбои. В таком малом поселке находится пять кабаков. Хотя евреям запрещено законом поселяться на крестьянских землях, но евреи на это не обращают внимания, патенты берут на имя крестьян, а сами торгуют водкой".

Почтовое отделение размещалось на земле Я.И. Глебика и находилось в непосредственной близости от станции. Обычно почта прибывала на станцию в 7 утра по вторникам и субботам. С 1891 г. начальником почтового отделения служил К.В. Шубский.

В 90-е гг. XIX в. в поселке появилась сельская аптека. Ее основал Константин Тушинский, который сам жил в Бресте.

Поселок быстро рос. В 1897 г. рядом с железнодорожной станцией проживало уже 150 семей.

Жабинка являлась не просто железнодорожной станцией, а важным железнодорожным узлом. Дело в том, что 3 апреля 1882 г. император Александр III поддержал предложение военного министра П.С. Вонновского о строительстве железной дороги Жабинка-Пинск. Министерство внутренних дел командировало для проведения проектных работ на местности инженеров путей сообщения Черниховского, Стульгинского, Боссе, коллежского секретаря Лапа-Старженецкого и пятерых техников. Новую железную дорогу строили быстро. Занимались этим, в основном, только что созданные военно-железнодорожные батальоны. Руководил строительством генерал-лейтенант М.М. Анненков. Здание станции оставили прежним, а вот инфраструктуру станции пришлось расширить. Уже 1 сентября 1883 г. линия железной дороги Жабинка-Пинск была передана в юрисдикцию Министерства дорожных отношений. С этого момента началось бурное экономическое развитие Жабинки.

В 1903 г. крестьянин Севастьян Лукич Овсянник получил разрешение на строительство каменной паровой мельницы, сукновальни и деревянного жилого дома вблизи станции. Помещик имения Мышчицы Ф.К. Непокойчицкий построил склад для хранения и продажи керосина. Для этого установил две цистерны по 600 пудов вместимостью каждая.

"Города возникают по-разному, – пишет в районной книге "Памяць" А.М. Киштымов. – Иные – как поселище вокруг княжеской резиденции или замка феодала, а иные – на месте соединения торговых путей, там, куда стекались люди и товары…" О Жабинке в европейской части Российской империи узнали с появлением в ней железнодорожной станции.

СВЯТО-ПОКРОВСКАЯ ЦЕРКОВЬ

Анатолий Ростиславович Бензерук в газете «Сельская прауда» 3 ноября 2007 г. сообщает, что церковь в Мышчицах была освящена в честь Покрова Пресвятой Богородицы еще в далеком 1667 г.

Зимой 1874 г. Мышчицы посетил благочинный Феофан Павлович. Вместе с местным священником Андреем Мижевским он осмотрел церковь, которая размещалась в полуверсте от станции Жабинка. Общее число прихожан церкви составляло тогда 2100 человек. Сюда приходили молиться жители Мышчиц, Абрамовичей, Салеек, Стеброва, Саков, Сеньковичей, Курпичей, Новоселов, Пшенаев. После осмотра было принято решение старую церковь разобрать, а на ее месте построить каменную.

На общем собрании прихожан пришли к единодушному мнению: собрать с каждого, кто молится в этой церкви, в течение 4-х лет по 5 рублей. Время шло, но задуманное не осуществлялось.

В 1882 г. прихожане вынуждены были отказаться от идеи строительства каменного храма. Архитектор Херсонский сделал проект деревянной церкви, строительство которой оценили в 7120 рублей. 8 апреля того же года этот проект и денежные расчеты к нему утвердил виленский архиепископ Александр.

Подрядчиками стали евреи Янкель Бернатский и Мейер Гольдберг. Работы по возведению церкви начались 20 апреля 1884 г. Непосредственным смотрителем их был сам автор проекта.

1 ноября (по старому стилю) 1885 г. благочинный чернавчицкой церкви Павел Михайловский совместно с 24 священниками провел обряд освящения нововыстроенного храма. Озвучивали это освящение два хора – псаломщиков и учащихся местного народного училища. Строительство обошлось в 8700 рублей. Из этих денег большая часть была собрана самими прихожанами.

В день освящения прихожане принесли пожертвования. Наибольший вклад сделали вдова начальника Жабинковской железнодорожной станции М. Алендер и житель Абрамович Павел Муха. Последний, кроме 170 рублей, подарил церкви образ святых апостолов Петра и Павла. Среди других дарителей были зажиточные жители Жабинки Евстафий Глебик, Степан Дмитрук и крестьянки – Ермошук, Сованюк, Мороз и Данилюк.

НЕСКОЛЬКО ШТРИХОВ ИЗ ЖИЗНИ ГОРОДА В 30-Е ГГ. XX В.

Одна из ценнейших вех краеведения – воспоминания старожилов. Здесь, на западе Беларуси история совершала не поступательное движение, а прыжковое – царь, буржуазная Польша, коммунисты. А что мы знаем о тех временах в конкретике?.. Уходит очередное поколение, а воспоминаний, реальных картин той жизни мало или нет совсем. Поэтому так ценен материал жителя Жабинки Ростислава Матвеевича Бензерука, опубликованный в районной газете «Сельская прауда» 16 сентября 1992 г. Его автору удалось разыскать не просто старожила Жабинки, а великолепного рассказчика, как говорил Антон Павлович – «сирену». Такой «сиреной» оказался коренной житель здешнего города Николай Михайлович Кохан. По его вдохновенному рассказу попытаюсь набросать несколько штрихов из жизни Жабинки далеких уже 30-х гг.

Центральной улицей была улица Костюшки (сегодня – Ленина). Тут располагалось множество магазинов. Чуть в стороне стоял костел, а возле железнодорожной станции возвышалась водонапорная башня. В стороне, где сегодня здание райпо, располагалась синагога, которую в самом начале войны разрушил механическим способом ворвавшийся в город немецкий танк.

Приблизительно там, где сегодня проводятся ярмарки, еврей Хрума построил ресторан. Построил на земле, которую арендовал, выплачивая ежемесячно хозяевам земли два пуда ячменя и какую-то сумму деньгами. В ресторане действовал бильярд.