Текст книги "Города Беларуси в некоторых интересных исторических сведениях. Витебщина"

Автор книги: Юрий Татаринов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

МИОРЫ
(март, 2005)

О НАЗВАНИИ

XX в. отмечен не только политическими революциями и глобальными социальными переменами. Произошли перемены административно-территориального характера, когда на смену одним административным центрам приходили другие. После революции и после войны многие деревни одним росчерком пера превращались в города, а иные города принуждены были мало-помалу скатываться до уровня ветхой деревни. Это особенно отражается на примере с Миорами.

Доктор филологических наук А. Рогалев утверждает, что в конце XVIII в. в новых западных районах Российской империи началось так называемое Генеральное межевание. Землемеры готовили геометрические планы уездов и вместе с тем записывали по-русски названия населенных пунктов и иных географических объектов. Не обошли эти мероприятия и Миоры.

Местное произношение названия было – Мёры. Но буква «ё» в русской орфографии до середины XIX в. почти не употреблялась, вместо нее использовали сочетание двух букв – «io». Не исключено, что на примере с Миорами по этой причине возобладал иной орфографический вариант подачи географического названия. По крайней мере землемеры записали его именно так: «Мiоры». В дальнейшем написание постоянно влияло на произношение.

Доктор полагает, что произношение этого слова через «ио» сразу «выдает» его нерусский характер, и называет исконным наименованием этого районного центра Витебской области – Мёры.

Свое название поселение получило от названия озера, на берегу которого расположено. На этот счет доктор А. Рогалев уверенно замечает, что древним значением слова «море», в котором имеется тот же корень, было значение «болото». По крайней мере в финно-угорских языках слова «море», «зыбкое болото», «трясина» имеют одинаковое значение. Так что в обобщенном значении название Мёры с древних времен звучало как «водный объект».

ПЕРВЫЕ УПОМИНАНИЯ

Витольд Антонович Ермаленок, местный учитель, краевед, основатель школьного музея, любезно представил мне собранный им материал, касающийся истории Миор.

Одно из первых, хотя и косвенных упоминаний о Миорах зафиксировано в документе за 1548 г., точнее – в названии его. Мой перевод части этого названия с белорусского звучит так: «Земли Селицкие и Мёрские с ограничение пожалованы Елизавете Остенивичовой». В самом документе речь идет о возвращении людей, забранных на какие-то нужды в Браславский замок (возможно, на его укрепление).

В другом документе, за 1561 г., упоминается конюшня в имении Мёры по дороге Друя-Иказнь-Браслав.

Что касается владельцев, то в 1567 г. Мёры находились в собственности некоего Г. Мёрского, а также П. Б. Нарбута. Во время войны оба эти, кажется небогатые, господина обязаны были представить по одному коню.

В конце XVI в. в Мерах проживало около 100 человек, действовали костел и церковь.

В завещании 1612 г. маршалка Браславского повета Януша Дмитриевича Путяты упоминается «имение Миры». В документе просьба покойного о том, чтобы его похоронили «тут на поле, окло его детей и на этом месте построить часовню».

В завещании Настасьи Мирской в 1621 г. записано, что она должна быть похоронена в имении Мёры над озером в новой церкви.

В 1633 г. Мёры уже принадлежат Алене Рылле. В 1640 г. последняя вместе с мужем Криштофом продает их Себастьяну Мирскому – браславскому земскому судье.

В XVIII в. имение принадлежало Святополк-Мирским, Пересвет-Солтанам, Зеновичам, Клоттам, Беликовичам.

О Клоттах В. Ермаленок сообщает, что эта панская семья принимала активное участие в шляхетском восстании 1830–1831 гг. – из шести братьев-панов дома остался лишь один, да и то потому, что был болен.

МОНАСТЫРЬ

В этой главе опять использую сведения В. Ермаленка, в свою очередь, кажется, заимствованные у А.С. Дембовицкого.

25 мая 1644 г. Севастьян Мирский вносит крупное пожертвование на строительство церкви и монастыря. Запись об этом сделана на старорусском и в переводе звучит так: «Раньше я построил и основал несколько церквей и монастырей в честь и во славу Господа, а теперь делаю пожертвование на монастырь в имении моем Мире в Браславском повете». Этот меценат подарил монахам волоку земли в своем имении и свое имение Лещиловичи в Полоцком воеводстве. Хотел фундатор, чтобы при монастыре действовала школа, где учились бы местные дети. В документах о пожертвовании записано, что монастырь и церковь на вечные времена должны оставаться в православной вере и что фундатор проклинает того, кто нарушит его волю.

Мёрский монастырь благополучно начал свою деятельность. Он упоминается в завещании известного Симеона Полоцкого, который пожертвовал ему 600 руб. золотом и 700 руб. серебром.

Однако воля Севастьяна Мирского была нарушена. И сделал это ни кто иной, как его родной сын. Вот что отмечено в жалобе игумена Иовы Молочки от 2 января 1691 г.: «Протестовали против действий пана Михаила Мирского, мечника браславского, ксендза Стефана Дамковского, плебана Друйского, бывших в одном сговоре, что оба они с большой толпой людей, вооруженных до зубов, в том числе заряженными ружьями и пистолетами 20 декабря 1690 года напали сначала на монастырь в Мерах, в котором осуществили разные бесчинства и шум, а именно всех монахов и прислугу связали, били и ругали, а затем почти раздетых выгнали с монастыря. Сломали двери в церкви и, ворвавшись туда, разграбили ее дочиста, захватив золото, серебро и все дары, в том числе и богатые пожертвования основателя монастыря С. Мирского».

После этого разграбления, которое конечно же было неслучайным и проведено явно с позволения властей, Мёрский монастырь и церковь стали униацкими. Об этом варварском захвате упоминается и в письме русского царя Петра I королю Речи Посполитой: «25 лет тому назад Мёрский монастырь вероломно отнят в унию и на нужды католиков отдан, а монахи все выгнаны прочь».

В. Ермаленок дополняет, что в конце XVIII в. монастырь являлся уже католическим. После событий 1830–1831 гг. по указанию властей церковь и монастырь должны были вернуться под юрисдикцию православного синода. Но благодаря усилиям ксендза Чапулевича костел удалось отвоевать. За эти старания мёрский священник в 1842 г. был даже выслан.

КОСТЕЛ

Из документа «Инвентарное описание Мёрского костела и его собственности от 14 мая 1825 года» известно, что в это время сохранялось еще строение первой половины XVII в. из дерева на фундаменте с камня и кирпича. Костел был покрыт гонтом, башни его – медью. Рядом действовала колокольня из бруса. Кроме костела в это время в Мёрах сохранялись две каплицы, приписанные к местной парафии.

В 1862 г. костел закрыли. Это произошло по той причине, что местная шляхта, собираясь в костеле, устраивала антиправительственные выступления, которые конкретно выражались в пении запрещенного польского гимна.

В 1905 г. началось строительство нового Успенского костела в формах неоготики. Организатор строительства, ее инициатор – ксендз Иосиф Бородич. Строительство завершилось в 1909 г. От старого костела сохранили только башню над центральным нефом.

ЯРМАРКА

В книге «Памяць» находим о ярмарке в Миорах запись со слов местного.

Известно, что ярмарки устраивались там, где имелись костелы. В Миорах это праздничное ежегодное мероприятие проходило 8 сентября.

«На лугу, перед селом, расставлялись повозки и лошади. Ржание и топот лошадей, пение нищих, говор шум – все это сливается в один базарный гул».

Стояли приезжие старообрядцы с яблоками, пряниками, булками. Можно было купить крестики, иконы. А в прежние времена, еще до польских восстаний, продавались разнообразные польские книжки, в том числе и с диковинным названием «шкоплеры».

В этот день сюда прибывало немало нищих, переходивших с одной ярмарки на другую. Они сидели где-нибудь и пели, большей частью религиозные песни, «литании».

На паперти костела толпились богомольцы: одни из них, особенно женщины-шляхтянки, которым позволялось это, кровавили колени, проползая вокруг костела, другие стояли и слушали орган. Здесь можно было купить части человеческого тела, сделанные в миниатюре из воска: кто страдал головной болью, покупал голову, больной глазами покупал глаза, девушки покупали пластинки с изображением человека, чтобы быть стройными и красивыми. Подобные вещицы были обязательно освящены перед иконой Божьей Матери в костеле, по крайней мере первоначально должны были немного полежать перед ней.

Те, кто побывал в костеле, закупали все необходимое и возвращались домой. Детям своим обязательно привозили яблок и бубликов.

Статус города Миоры получили только в 1972 г. Так что, подобное мероприятие – ярмарку – возрожденную, но уже в новых формах, можно было бы приурочить ко Дню города. Благо, что жителей в нем на момент моего посещения было уже 10 тысяч.

ДОКШИЦЫ
(июнь, 2005)

О НАЗВАНИИ

Преподаватель из Гомеля доктор филологии А. Рогалев своим предположением о том, что название Докшицы в основе своей носит имя, фактически возвысил возрастную планку этого поселения еще на пятьсот лет.

В одной из своих статей ученый сообщает, что по своему происхождению это название славянское. Оно – одно из наиболее древних на территории Беларуси и образовалось в так называемый древневосточнославянский период. В основе названия – имя Докша, возможно древнейший вождь здешнего региона.

Что касается имени, то оно, по убеждению А. Рогалева, балтского происхождения и является укороченной формой личного имени Давгвид, Давгвил. Таким образом, в основе названия города лежит чье-то имя. А это означает, что название Докшицы возникло в период освоения славянами земель, которые до них занимали балты. Само название иллюстрирует факт мирного соседства, сосуществования и несомненного, с течением лет, смешения балтского и славянского населения данной местности.

Первые славянские поселенцы в Придвинье появились в конце V в. нашей эры. Местного предводителя территориальной общины (вождя) звали Докша, а его подданных, а позже и потомков называли докшицами. Отсюда и название центра той древнейшей общины. Поселение размещалось у истока Березины, на древнейшей дороге. Это содействовало тому, что местечко с течением лет разрослось.

ВЛАДЕЛЬЦЫ

За сведениями о средневековом этапе истории Докшиц обратимся к уважаемому и известному в своей сфере историку Вячеславу Насевичу.

Поселение возникло, как считает он, не позднее XIV в. как село в составе Харецкой волости, часть которой была подарена великим князем Витовтом виленскому наместнику Войцеху Манивиду.

Впервые Докшицы упоминаются в 1407 г., когда Манивид получил подтверждение на селение и селян-данников в Харецкой волости. Среди последних названы и «доксичане».

После смерти Манивида в 1423 г. Докшицы перешли к его сыну Яну Манивидовичу (Ивашке). А в 1458 г. к сыну последнего – Войцеху.

После смерти Войцеха в 1475 г. преемницами манивидового наследства стали его сестры Ядвига и Софья. Старшая сестра Ядвига была женой Алехны Судзимонтовича. А младшая – Софья – женой Миколая Радзивилловича. Часть дворов в Докшицах досталась Ядвиге, а часть – Софье.

В дальнейшем местечко претерпело еще большее дробление. Доля Ядвиги, по завещанию, отошла к ее дочке Софье. Последняя в самом конце XV в. вышла замуж за князя Александра Юрьевича Гольшанского.

В 1517 г. доля покойной была поделена между ее детьми от брака с Александром Юрьевичем. Одна из этих долей досталась Ганне Гольшанской, жене Миколая Юрьевича Паца, а потом ее сыновьям.

Доля же другой Софьи – Радзивилловой – перешла к ее старшему сыну Миколаю Миколаевичу Радзивиллу, позже ставшему виленским воеводой. Этот умер в 1521 г.

Из трех сыновей М. М. Радзивилла последний, Ян, умер в 1542 г.

Его наследство перешло к его дочкам. Одна из них – Ганна – была женой Станислава Петровича Кишки. Переживши всех своих сестер, эта женщина собрала все отцовское наследство. В 1560 г. ей принадлежало 48 дворов в Докшицах. В 1561 г. Ганна откупила у Станислава Миколаевича Паца с согласия его братьев Миколая, Доминика и Павла их долю в этом местечке, которая насчитывала 5 дворов. Оставалась еще одна часть Докшиц, которая принадлежала сестре Ганны Гольшанской Ядвиге, жене Яна Литавора Хрептовича, а потом дочке последней – Ганне и ее мужу Юрию Остику.

В 1569 г. сын последней четы Миколай Юрьевич Остик подарил эту часть Докшиц в числе других своих имений зятю князю Льву Сангушке-Каширскому.

После смерти в 1600 г. Ганны Кишчиной Докшицы принадлежали ее сыну Станиславу Кишке. А еще позже – сыновьям последнего.

Станислав Станиславович Кишка (в последствии жамойтский епископ) в 1608 г. основал в Докшицах деревянный костел и подарил ему фольварок Турки. В 1621 г. Докшицы получили статус местечка, а в 1632 г. С.С. Кишка подарил основную его часть (на правом берегу реки Березина) капитулу жамойтского епископства, которое в то время сам и возглавлял.

Левобережную часть Докшиц в середине XVIII в. приобрел у наследников Кишков минский каштелян Юдзицкий, который потом продал ее Антонию Гутаровичу.

В конце XVIII в. все владения жамойтского епископства были конфискованы российскими властями. После чего были переданы генерал-майору В. Милашевичу. В 1800 г. со 152 дворов в городе Милашевичу принадлежало 106 (35 христианских и 71 еврейский). 42 двора составляли часть вдовы Людвиги Гутаровичевой и назывались Докшицкой Слободой.

Позже имение Милашевича было возвращено в казну. В 1812 г. казенная часть Докшиц насчитывала уже 99 дворов. Докшицкая Слобода находилась тогда во владении Игнатия и Бенедикта Петкевичей.

ИЗ ИСТОРИИ МЕСТНЫХ ЦЕРКВЕЙ

В редакции докшицкой районной газеты «Родные вытокi» мне любезно представили материалы студента Минского педагогического университета Александра Бобрика, которые он опубликовал в августе 1995 г. Материалы касались истории городских церквей.

Оказывается, первая деревянная церковь в Докшицах была освящена в честь двух святых – Кузьмы и Демьяна. Из книги Евстафия Тышкевича «Описание Борисовского повета» за 1847 г. известно, что Докшицкая церковь была одной из тех, которой князь Константин Острожский в 1514 г. передал земли.

Архивные документы за 1840 г. сообщают о церкви с тем же названием, но, по-видимому, построенной гораздо позже: «Которого года и чем тщением была построена неизвестно. Зданием деревянная, с одной колокольнею, крепка, ограды нет. Престол один. Утварью скудна. От Консистории церковь находится в 150 верстах. Домовой и приписной церкви нет. Здесь имеется опись церковного имущества, сделанная 22 января 1840 г., а также хранятся копии метрических книг».

В 1863 г. на месте былой старой церкви построена каменная церковь во имя святых Безсребренников Кузьмы и Демьяна. Начата она была при содействии генерал-майора Мейера и за счет выделенной властью суммы. Имела вид прямоугольного креста с одним глухим куполом посередине и колокольнею во фронтонной части. Церковь крыта железом, а колокольня без кровли. Входных дверей трое, окна размещены в один ряд.

А вот сообщение ревизора, его преосвященства, преосвященнейшего Варлаама Епископа Минского и Туровского, сделанное в 1886 г.: «Церковь во имя Кузьмы и Демьяна построена в 1863 году, но и до настоящего времени еще не закончена. Строением каменная, худо смотрится со стороны и изнутри; вообще складывается впечатление запущенности, что очень нежелательно, если принять во внимание то, что в районах прихода живет много католиков. Необходимые утварьные вещи имеются, но недорогие; ризой бедная и непредставительная».

Церковь Кузьмы и Демьяна просуществовала до 1899 г. По распоряжению Священного Синода она была разрушена. И уже в следующем году, на новом месте, был заложен фундамент новой каменной церкви – теплой, за счет отпущенных казной средств.

Свято-Покровская церковь, которая и сейчас стоит в центре города, была освящена 27 сентября 1903 г. Она сработана из бутового камня и кирпича и представляет собой канонический тип православного храма.

Историю Свято-Покровской церкви города Докшиц уместно сравнить с судьбой человека. В 20-е – 30-е годы ей приходилось сдерживать натиск польских властей, которые не признавали права на выбор вероисповедания. В годы Великой Отечественной войны немцы устроили в этой церкви лагерь дня военнопленных, а на колокольне установили пулемет. После войны власти пытались ее снести.

В 1986 г. царские ворота Свято-Покровской церкви покрыли позолотой, перестроили купол, который тоже позолотили.

В конце XIX в. в Докшицах действовала еще одна церковь – приписная во имя Иоанна Богослова. Она называлась «могильной». Ее построили одновременно с каменной церковью Кузьмы и Демьяна из материала старой приходской деревянной церкви в 1863 г. В 1899 г. богослужение в ней, за неимением других церквей, проводилось по воскресеньям, праздничным и высокоторжественным дням.

ИЗ ИСТОРИИ МЕСТНЫХ КОСТЕЛОВ

Вероника Пашевич в ноябре 1999 г. опубликовала в газете «Родные вытокi» ценный материал, касающийся сооружений докшицких католиков.

Исполняющий обязанности секретаря Великого княжества, а в последствии епископ жамойтский местный магнат Станислав Кишка в 1608 г.

выделил средства для строительства в Докшицах костела. А чуть позже, 19 января 1609 г., король Сигизмунт III утвердил образование этой парафии. Станиславом Кишкой костелу был подарен фольварок Турки. На доходы от последнего ксендзы обязаны были держать учителя, чтобы тот обучал местную молодежь.

Известно, что первый костел в Докшицах просуществовал сто лет. В июле 1708 г. шведские войска, возглавляемые на этом направлении генералом Лювенгауплом, следуя из Риги на Украину, сожгли все строения в местечке, в том числе и костел.

Храм был восстановлен только в 1745 г. На это сподвигнулся князь Михаил Федорович. Деревья на его строительство привозили из Витуницких и Станкарольских лесов.

В 1781 г. при этом костеле с позволения папы Пия VI было организовано монашеское братство Святой Троицы. По-видимому, и костел носил тоже название «Святой Троицы». Епископ Масальский закрепил статус официального за этим монастырем в 1785 г.

Магнат Трацевский в 1791 г. строит новый дом для школы и основывает три стипендии для бесплатной учебы талантливых деток из сельских семей. По сведениям Евстафия Тышкевича, местный священник закупил 50 книг для этой школы.

Сразу после возведения здания костела многие магнаты стали вносить свою посильную лепту в его оснащение. Именно так появились на колокольне этого храма три колокола. Большой, вероятно, оплатил магнат Кишка. На втором, меньшем по размеру, стояла надпись: «Ян Сгальковский, мешчанин докшицкий, звон этот купил на хвалу Пана Бога в 1755 году». На третьем значилась лаконичная надпись фундатора: «Михаил Федорович 1743».

Волею судьбы этот костел просуществовал без малого двести лет. Летом 1943 г. на немецкие посты в городе напали партизаны. В ходе завязавшегося боя костел сгорел.

4 октября 1995 г. арцибискупом Агосгином Миркеттом была освящена новая католическая святыня города. Ею стал каменный костел Святой Троицы.

ДОКШИЦЫ В 1812 ГОД

В книге «Памяць» в статье С.В. Таляронка есть материал о Докшицах в 1812 г.

Французские и итальянские солдаты из корпуса Э. Богарнэ проходили через город 7 и 9 июля. Этих дней им хватило, чтобы разграбить и сжечь здесь 45 домов и мельницу.

21 июля докшицкий подкомиссар Стефан Ванькович доносил борисовскому подпрефекту Михаилу Зеновичу, что 19–21 июля в городе вспыхнули пожары из-за того, что французские солдаты разжигают костры близко около хат. Тогда сгорело еще 13 домов. Кроме того, солдаты, которые по приказу плац-коменданта были расквартированы в городской ратуше, взломали двери в помещение архива и «разорили его, актовые книги частью разорвали и в грязь покидали, частью с собой забрали». Плац-комендант Докшиц поручик Фантана «забрал самовольно с провиантского магазина что хотел и пригрозил, что когда ему чего-нибудь не хватит, то он прикажет солдатам забирать все».

И конце июля мародер Фантана во главе 60 солдат отправился в имение Лапуты, принадлежавшее пану Винценту Блажевичу. Последний надеялся, что Наполеон возродит Речь Посполитую, и потому добровольно поставлял провиант французским отрядам. Несмотря на это, французы в тот раз забрали в Лапутах 40 коров, коней, пшеницу, крупу, яйца, масло, сыр и весь выпеченный хлеб. Пану Блажевичу ничего не оставалось, как пожаловаться подкомиссару С. Ваньковичу: «Фантана вывез в Докшицы по надобности французских войск…»

Военные власти закрыли в городе все пекарни и запретили местным самим печь хлеб. Этим начали заниматься французские солдаты-пекари. 3 августа докшицкий подкомиссар писал в Борисов, что поручик Фантана потребовал, чтобы «докшицкие мещане платили его хлебопекарям каждому по 9 злотых в день». Ванькович предлагал, чтобы местные мещане сами пекли хлеб. В ответ на это Фантана разместил в хатах тех жителей, которые не заплатили подать, по 4 солдата, а также арестовал несколько человек из городской власти. Кроме того, он забрал «в заклад собственность многих горожан и грозил в случае неуплаты подати ее сжечь».

Дальше – больше. По распоряжению Наполеона руководство минского департамента 25 июля и 1 августа издало указ о наборе рекрутов из местных селян. Рекруты были набраны. Но служить оккупантам, в отличие от своих панов-властителей, не захотели. В результате, во время отправки под конвоем все они сбежали в лес.

В конце июля французы организовали в Докшицах лазарет на 300 коек и потребовали от местного гражданского руководства обеспечить раненых питанием. Однако кормить было уже нечем. Муку и другие продукты вывез проходивший через город обоз с французским войском. Раненые солдаты голодали.

Между тем, весь урожай хлеба осени 1812 г. в Докшицком кантоне остался несобранным, поскольку все лошади были реквизированы французским войском.

Непристойную роль в это трудное время разыгрывали докшицкие евреи. Настоятель докшицкого монастыря Симон Трацевский писал 13 сентября на имя С. Ваньковича: «Евреи местечка Докшицы одни в погоне за прибылью и вознаграждением, другие по озлобленности и какой-то мести умышленно наводят проходящих солдат на окрестные имения и села…»

В сентябре-октябре жители Докшиц начали оказывать сопротивление властям в сборе продуктов питания для французских солдат. Особенно это сопротивление обострилось после отступления Наполеона из Москвы. 25 октября докшицкий комиссар полиции жаловался борисовскому подпрефекту, что жители не хотят слушать приказаний, платить подати, исполнять повинности, что местную власть шляхта ругает, до себя не допускает, а жители прячутся… Это был социальный протест – тем не менее, шляхта и жители не выступили тут против французских войск с оружием в руках. 1, 2 и 3 октября через Докшицы прошло 1500 солдат под командованием капитана де Дувила. Из донесения С. Ваньковича явствует, что эти тоже грабили, растягивали, жгли. В конце концов несчастный С. Ванькович, испугавшись, сбежал с отступающими французами. Его заменил другой подкомиссар пан Доминик Клячковский, которому тоже ничего не оставалось, как только жаловаться на мародеров.

Русские войска вступили в Докшицы в ноябре 1812 г.

НЕКОТОРЫЕ СВЕДЕНИЯ ВРЕМЕН ПОЛЬШИ

Т. Чувахова собрала и опубликовала в местной районной газете материалы, касающиеся истории города, начиная с 20-х годов XX в.

Самым крупным предприятием того времени, оказывается, был местный пивоваренный завод Гордона. Его цеха размещались чуть ниже того места, где теперь располагается здание народного суда. В 1943 г. завод сгорел. И теперь рецепт изготовления того докшицкого чудо-пива, которое знали во всей Польше, утрачен.

Улица Полоцкая начиналась фольварком местного богатея пана Пружинского. Этот фольварок носил название «Блонь», что со старорусского переводится как «мокрый луг». Пружинский имел мельницу и две лесопилки. В 1928 г. он поставил два локомобиля, генератор и начал подавать электричество в город. Светом от электрических лампочек пользовались как государственные учреждения, так и некоторые горожане. Улицы освещались с наступления темноты до 12-ти часов ночи. А утром – с 6-ти часов. Теперь на месте фольварка размещается больничный городок.

Пани Микульская, двор которой находился на месте сегодняшней райсельхозтехники, тоже имела мельницу. Кроме того, ей принадлежали маслобойня и два деревообрабатывающих станка. Пани жила в деревянном доме с мезонином, окруженном липовыми аллеями, клумбами с цветами. Рядом с домом произрастала лиственница – единственный экземпляр в местных окрестностях, а также располагался и поддерживался в ухоженном состоянии небольшой прудик. Интересно, что пани Микульская в годы войны входила в состав подпольной антифашистской организации и даже была арестована немцами и увезена в Березвечье, откуда, вероятно, была переправлена в Освенцим.

Еврей Шейман на улице Полоцкой в здании из красного кирпича занимался выпуском муки высшего качества. Тут работала его круподерка.

В 1939 г. в городе насчитывалось 106 частных магазинов.

В двухэтажном каменном здании, где теперь располагается ЦСУ, находился полицейский участок и пекарня Цейтлина. Штат полиции был небольшой – 5–6 служащих. Полицейские имели довольно значительные полномочия. Например, за нарушение закона могли наложить взыскание прямо на месте происшествия.

Городской магистрат располагался на том самом месте, где теперь магазин хлебозавода. Первым мэром города при панской Польше был пан Жегота, имение которого находилось в Заручье. Потом его сменил Ян Дура. Последний запомнился горожанам тем, что был чрезвычайно требовательным в отношении того, что касалось чистоты и культуры. Заметив грязь около какого-нибудь дома, он стучал палкой в оконное стекло и тут же, не слушая оправданий, выписывал владельцу дома штраф. Городские улицы в Докшицах всегда сияли предельной чистотой.

Между закоулком Уланским и улицей Полоцкой размещался Народный дом. Тут ставили театральные постановки, устраивали концерты. По субботам и воскресеньям горожан развлекал военный оркестр из Будслава, а из Глубокого приезжал еврейский духовой оркестр.

На месте старого РДК стояла школа-семилетка. Учащиеся ходили в одинаковой форме темно-синего цвета. На голове каждого красовался берет с малиновым треугольником и белым орлом. Предметы преподавались на польском и даже во время перемены ученики обязаны были разговаривать по-польски. Горожане же общались между собой исключительно по-белорусски, хотя в городе было много евреев и татар.

На центральной площади по сей день сохраняется самое старое из всех зданий города. Когда-то в нем размещались два магазина, торговавших текстильными изделиями. А на самой площади каждый вторник шумел большой городской базар.

Нынешний новый костел размещен на месте бывшего еврейского кладбища и что самое интересное – на том месте, где находилось древнее поселище.

БЕЛОРУССКИЙ КОЛУМБ, ИЛИ МЕККА ПРОФЕССИОНАЛОВ ФЛОТА (о Борисе Андреевиче Вилькицком)

В районной библиотеке города Докшиц мне посчастливилось встретить затрепанный, явно претендовавший на утилизацию лист бумаги – ксерокопию небольшой статьи москвича Николая Черкашина. Эта статья была опубликована в 1997 г. в каком-то российском журнале.

Оказывается, первооткрывателем огромного архипелага Земли Императора Николая II, переименованного большевиками в Северную Землю, был человек, корни славного рода которого берут начало в самом центре Беларуси, там, где истоки двух рек – Березины и Сервеча. Имя этого человека Борис Андреевич Вилькицкий.

В 1913 г. экспедиция капитана 2 ранга Бориса Вилькицкого сделала последнее великое географическое открытие на нашей планете, тем самым прирастила государственную территорию России сразу на 38 тысяч квадратных километров.

Борис Андреевич приезжал в Докшицы в годы своей юности к деду на каникулы. Жил же он с отцом, царским генералом Андреем Вилькицким, в Санкт-Петербурге, в доме на Екатерининском канале. Примечательно, что в далекой России капитана Вилькицкого помнят. По крайней мере, на средства, выделенные «Ленэнерго», на стене того самого дома на Екатерининском канале в честь полярных первопроходцев установлена мемориальная доска. К тому же, на Смоленском кладбище приведена в порядок могила отца белорусского Колумба – Андрея Вилькицкого. В недавнее время – трудное на соблюдение настоящей преемственности и проявление искренней благодарности предкам – пусть и не прямо в честь Бориса Андреевича было дано название «Пролив Вилькицкого» громадному и многофункциональному рыболовецкому траулеру.

С течением лет меняются и идеологии, и общественные строи, и кумиры. Незыблемой остается только накопленная в непомерных трудностях гордость народа. Докшицам есть кем и чем гордиться. Даже в таких, казалось бы, чуждых для Беларуси сферах, как флот, мореходство, выходцы этого государства, судя по тому, что является фактом, не уступят даже землякам Магеллана. Так что, если когда-нибудь в Беларуси будет образована Ассоциация профессионалов флота, то сухопутные Докшицы, где реки хотя и с ладонь в ширину, тем не менее имеют все основания стать для ее членов своеобразной Меккой.