Текст книги "Города Беларуси в некоторых интересных исторических сведениях. Минщина"

Автор книги: Юрий Татаринов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

СМОЛЕВИЧИ
(апрель, 2007)

ВЛАДЕЛЬЦЫ

В.Л. Носевич в районной книге «Памяць», изданной в 2000 г., сообщает, что впервые Смолевичи упоминаются в 1448 г. В то время поселище входило в состав владений Олехны Судзимонтовича, одного из родственников Радзивиллов. Известно, что Олехна умер в 1491 г., не оставив сыновей. Его владения были поделены между тремя дочками: Александрой, Софьей и Ядвигой. Правда, кому из этих троих достались Смолевичи – неизвестно. Во второй половине XVI в. Смолевичи перешли в собственность рода Радзивиллов и оставались в их руках на протяжении почти трех столетий.

АЗБУКА ИСТОРИИ ГОРОДА

Юрий Якимович в своей книге «Зодчество Белоруссии ХVІ–середины XVII вв.» (1991) сообщает, что в 1586 г. в грамоте князя Миколая Христофора Радзивилла отражен факт перенесения старого поселения Смолевичи на новое, более бойкое торговое место – гостинец, соединявший Минск и Борисов. Местечко тогда вошло в состав Койдановского графства в качестве волостного центра. Старое поселение превратилось в село.

Новый волостной центр в 1588 г. составляли торговая площадь и 15 улиц: Борисовская, Минская (ныне это единая дорожная трасса – улица Советская), Дворная (вела к усадьбе), Кладбищенская (вела от рынка к кладбищу), Церковная (ныне Социалистическая) и Прудовая.

Торговая площадь (рынок) имела квадратный план. Застроена была только с двух сторон – по 8 дворов с каждой стороны. От нее отходили 4 переулка. Всего в местечке в 1588 г. было 83 двора. В конце улицы Дворной размещалась усадьба, включавшая господский двор, двор управителя и хозяйственный комплекс над ставом.

Господский двор был огражден острогом, имевшим 2 брамы. Главная брама (со стороны улицы) представляла собой монументальное двухъярусное сооружение. В первом ярусе проезд фланкировали два подклета (спижарни), во втором ярусе размещался жилой блок с сенями в центре, избой с кафельной печью и камином, избой с каморой и туалетом. Весь второй этаж по периметру опоясывала открытая галерея, на которую с подворья можно было взобраться по лестнице. Вторая брама соединяла господский двор и двор управителя. Она тоже была двухъярусной, хотя и уступала в размерах первой. В нижнем ярусе этой брамы размещалась тюрьма.

На господском подворье располагалось 3 жилых дома. Главный из них представлял собой вытянутую одноэтажную деревянную постройку с каменным погребом и ганком. Сени делили дом на две части. Меньшая из них являлась столовой. Ее стены были обтянуты зеленым сукном, а дубовые двери оформлены наличниками и кованными антабами. Во второй части располагались княжеские апартаменты с несколькими избами и комнатой. В большей из изб были устроены резные дубовые полки, висели 4 иконы в рамах, стены были тоже обиты зеленым сукном. К тому же, в каждой избе стояли кафельные печи и камины, чего не было в комнате.

Хозяйственный комплекс состоял из 2 конюшен, дома для возниц и каретных мастеров, псарни, двух светлиц для егерей, дома с белой и черной избами, 2-х камор для хранения охотничьего имущества, бровара.

ЦЕРКОВЬ ВО ИМЯ СВЯТОГО НИКОЛАЯ ЧУДОТВОРЦА

Феодор Кривонос в районной книге «Памяць» сообщает, что православная церковь в Смолевичах упоминается в начале XVI в. На нее пожертвовал, будто бы, сам Константин Иванович Острожский. Эта церковь была деревянной и называлась Свято-Николаевской. До 1745 г. она была православной. Но позже устремление властей Речи Посполитой переподчинить православное население государства папе Римскому привела к тому, что церковь эта сделалась униатским храмом.

Уцелели описания Свято-Николаевской церкви конца ХVІІІ-начала XIX вв. Храм был деревянным, крыт гонтом; его украшали три купола; над бабинцем размещался орган; главный алтарь украшала икона Божьей Матери с двумя серебряными коронами; боковые алтари были освящены в честь св.

Николая Чудотворца и св. Изофата. Количество причастников на тот период превышало тысячу человек.

В лоно православия Свято-Николаевская церковь возвратилась в 1839 г. Этому посодействовал тогдашний ее настоятель отец Изофат Зубович, который начал служить в этом храме еще в 1817 г.

В конце XIX в. храм сделался таким ветхим, что решено было начать сбор средств для строительства нового. К 1896 г. прихожане собрали 6000 рублей и приступили к строительству. Новый деревянный храм возвели лишь в 1910 г. стараниями тогдашнего священника Владимира Зенюка. По традиции его освятили в честь святого Николая Чудотворца. Это было монументальное строение с трехъярусной колокольней. Над медной крышей возвышались два купола и маковка над апсидой. Храм имел 34 больших и 12 малых окон. Кроме него, на кладбище Смолевич действовала деревянная Свято-Александро-Невская церковь, построенная в 1868 г. Прямоугольный сруб на каменном фундаменте имел двухскатную гонтовую крышу, две башенки и семь больших окон.

ЖОДИНО
(апрель, 2007)

О НАЗВАНИИ

Главным условием, даже рычагом развития любого государства является преемственность, уважительное отношение к наработкам предшественников. Соблюдение этого условия – и есть культура народа. Задача этой серии моих книг поднять материалы местных краеведов, напомнить о самих краеведах, имена которых или забыты, или принижены необоснованной критикой. Краеведение – это не наука, это литературный жанр. А краевед – это тот, кто умеет толково и интересно рассказать о прошлом. Познания того или иного человека еще не дают ему права называться краеведом. Помимо знаний, он должен любить родину и получать удовольствие от разгадок тайн ее истории. Моя задача найти таких людей и рассказать о них. Ибо слишком быстро, сразу после их смерти, о них забыли.

Город Жодино, его история, неразрывно связаны с именем А. Королева. Учитель истории, этот человек много лет прививал своим ученикам любовь к родине. У него это получалось. Тот, кто учился у А. Королева, останется патриотом города до конца. Краевед оставил после себя прекрасный материал, который, к счастью, опубликовали. Он есть в книге «Памяць» Смолевичского района. Жаль, только, что в книге нет биографии этого человека.

Ссылаясь на материалы исследователей («даследчыкі сцвярджаюць»)

А. Королев сообщает, что название местной реки Жодинки происходит от балтского «жодис», что означает «слово». Видимо, заглянув в словарь русского языка и найдя там объяснение этому известному термину, автор материала дает свою, литературную интерпретацию названия местной реки – «говорящая». Каким голосом «говорила» река – было ли это следствием быстрого течения на камнях или следствием деятельности ключей в ее пойме – это уже не столь важно, важно, что местная река говорила, имела голос.

Далее А. Королев сообщает, что Жодинка впадала в более крупную речку – Плису, а поселище местное возникло на месте слияния этих речек. Он даже указывает берег – правый берег Жодинки. Так что настоящий центр нынешнего Жодино следует искать именно на том месте.

ПЕРВЫЕ УПОМИНАНИЯ

(По материалам А. Королева, опубликованным в районной книге «Памяць»)

В январе 1688 г. могилевский лавник Трофим Девульский, следуя на сейм в Гродно, остановился и купил в «Жодинской слободе обед, пиво и сена».

Той же зимой, только уже в феврале 1688 г., служитель Могилевского магистрата тоже проезжал через Жодинскую слободу и тоже останавливался здесь.

В 1698 г. в Москву через Жодино проезжал секретарь австрийского посольства Иоганн Георг Корб. Его известный дневник высветил многие белорусские местечки и поселища. Повезло и Жодино. Вот маленькая картинка из этого дневника, картинка трехсотлетней давности: «Мы прибыли в Смолевичи. Постоялый двор содержит тут еврей и в корчме было так грязно, что мы решили отложить празднование до места нашего обеда – городка, который называется одними Жодин, а другими – Богуслав. Но и тут корчма принадлежит еврею, поэтому богослужения не было совсем».

ВЛАДЕЛЬЦЫ

(По материалам А. Королева)

В обозначенный дневником Корба период Смолевиччина принадлежала Радзивиллам. Князь Богуслав Радзивилл жил в 1620-1669 гг. Этому человеку принадлежит основание на здешней бойкой дороге (торговый путь из Бреста в Дубровно) нового поселища, которое было названо в его честь. Чтобы привлечь людей, закон позволял на длительный срок (иногда 20 лет) освобождать поселенцев от различных повинностей (конечно, не всех), то есть давал им, так называемые, «слабоды» (освобождения, свободы), отсюда и возникали соответствующие названия. Когда время льгот заканчивалось, население этих новозаселенных поселищ начинало платить повинности по обычным для всех тарифам. В те послевоенные, исключительно трудные для народа времена князь Богуслав Радзивилл основал на Смолевиччине не только Жодинскую, но и несколько других слобод. Что касается самого князя Богуслава, то известно, что это был завзятый дуэлянт и, по этой причине, однажды даже был заключен, по приказу кардинала Мазарини, в Бастилию.

Через тридцать лет Жодино уже стали называть городком, местечком, что говорит о том, что поселище разрослось, причем за ним закрепилось уже другое двойное название Жодино-Богуслав. Городок и окрестные земли в это время (1698) принадлежали дочери князя-дуэлянта – Людвике Каролине Радзивилл. Однако новое название не прижилось. Традиции и людская память оказались сильней.

В 1828 г. Людвиг Леан (Лев Петрович) Витгенштейн, сын генерала Петра Витгенштейна, женился на Стефании Радзивилл, дочке покойного Доминика Радзивилла. С этого времени имение Смолевичи, в том числе и маленькое на тот период село Жодино перешло к Витгенштейнам.

В середине XIX в. имение находилось в аренде пана Карказовича. Последний, кажется не мог найти общего языка с местными крестьянами. Те написали на него жалобу и отослали в Париж самому князю. Карказович выявил зачинщиков «бунта» и подверг их наказанию розгами. Узнав о случившемся, князь вынужден был разорвать контракт с ретивым паном.

АЗБУКА ИСТОРИИ ГОРОДА

(По материалам А. Королева)

Как истинный краевед, А. Королев встречался со старожилами города и по крошкам записывал их воспоминания. Вот сведения Николая Викентьевича Зинкевича, 1914 г. рождения. Село начиналось от старого кладбища и тянулось до реки Жодинки вдоль реки Плисы по старому большаку (Подосовская улица). Старый большак пересекала Рыночная улица (Калинина), которая начиналась от мельницы на реке Плиса и шла до железнодорожного переезда. В селе действовали две кузницы, два магазина, пожарка, клуб, церковь, начальная школа, аптека, Сбербанк, фельдшерский пункт (фельдшер Дигель), ветеринарный пункт (ветфельдшер П. Булавский). Вокруг были разбросаны деревни, которые в настоящее время входят в состав города: Сухая Грядь, Крушинник, Касьё, Углы, Заречье, Судабовка.

Из других сведений, собранных А. Королевым, известно, что в 30-е годы в Жодино действовало депо узкоколейной железной дороги. По этой дороге из Плещениц в Жодино возили лес и камни. Камни потом дробили и продавали как строительный материал.

В 1931 г. на базе начальной школы открывается семилетка, которая впоследствии, в 1953 г., получила статус первой средней школы Жодино.

29 июня 1941 г. Жодино было оккупировано немцами. Освобождение в Великой Отечественной войне городу принесли 2 июля 1944 г. части 3-го и 29-го танковых корпусов вместе с частями 220-й стрелковой дивизии Советской Армии. При этом отличился младший лейтенант Федор Бажора. Одна из улиц носит его имя.

Статус городского поселка Жодино официально получило 12 января 1958 г.

БЕЛАЗ

Г.В. Разумов в районной книге «Памяць» (2000) сообщает, что Белорусский автомобильный завод был создан в 1958 г. Его история берет начало еще в первой послевоенной пятилетке.

В июне 1948 г. около железнодорожной станции Жодино началось строительство завода торфяного машиностроения. В мае 1950 г. предприятие начало выпуск контейнеров для перевозки торфа.

В ноябре 1951 г. предприятие переименовано в завод дорожных и мелиорационных машин. Оно начало выпускать дорожные катки, кусторезы, снегоочистительные агрегаты, тракторные лебедки. Чуть позже сотрудники завода спроектировали и освоили выпуск большегрузных самосвалов грузоподъемностью 25 тонн.

В 1958 г. было принято Постановление, которое позволило специализировать предприятие по выпуску самосвалов и тягачей. Это дало толчок быстрому росту предприятия и города. В Жодино переехали, чтобы поднять предприятие, многие опытные рабочие и инженеры с Минского автозавода (МАЗа). Первой машиной, которая была разработана и создана новым предприятием, являлся 27-тонный самосвал. Первая из этих машин была собрана в экспериментальном цеху в 1961 г.

В 1961-64 гг. были разработаны автосамосвалы грузоподъёмностью 40 и 65 тонн.

По технико-экономическим показателям эти первые модели самосвалов вышли на уровень лучших зарубежных аналогов.

В 1986 г. завод достиг мощности по производству 6000 автомобилей в год. К этому времени были поставлены на производство 75-тонные самосвалы и 120-тонные автопоезда-углевозы и освоен выпуск карьерных самосвалов грузоподъемностью 110 тонн и 180 тонн.

В создании продукции Белорусского автозавода принимали участие научно-исследовательские организации и предприятия Москвы, Днепропетровска, Ярославля, Саратова, Чебоксар, Харькова, Киева, Екатеринбурга.

В 1991 г. на заводе был собран 280-тонный карьерный самосвал. Он был отправлен в Якутию для прохождения испытаний. Теперь планируется осуществить выпуск 450-тонного автогиганта.

Основная задача коллектива автозаводчан добиться такой работы карьерной техники, чтобы выйти на мировой уровень по себестоимости добычи 1 тонны перевозимого материала.

Кроме автосамосвалов, завод выпускает другую технику: аэродромные тягачи, фронтальные погрузчики. Для поддержки своего экономического тонуса предприятие выпускает ходовые товары: автоприцепы, автобагажники, мебельную фурнитуру.

Кроме того, предприятие осваивает новые структурные подразделения. Одно из них – Швейная фабрика. Она обеспечивает автозаводчан специальной одеждой – халатами, комбинезонами.

Из социально значимых учреждений, которые принадлежат предприятию и служат всему городу, следует отметить бассейн, хоккейный дворец, базу отдыха «Дудинка», стадион, спортивную школу.

В марте 1995 г. Мексиканским национальным институтом по маркетингу проводилась конференция для присуждения Международной бриллиантовой звезды качества. Эта премия была присуждена БелАЗу. Завод смог поднять конкурентоспособность своей продукции, несмотря на давление инфляции, налогов и общемировую конкуренцию в своей сфере. Он вопреки всему укрепил свою репутацию, как в сервисе, так и качестве продукции.

УЗДА
(июнь, 2007)

О НАЗВАНИИ

Александр Федорович Рогалев в газете «Культура» за 2 августа 2003 г. сообщает, что здешнее местечко возникло на берегу речки Узда.

Гидроним Узда пришел из древности. Первоначальная звуковая форма его – Усда. Это речка – приток реки Уса (бассейн Немана). Каждая из двух частей ее названия (Ус – да) в далеком прошлом имела свое конкретнее значение.

Частица -да, скорее всего, означала «рукав», «приток реки». Усда – это «приток Усы». Сформированные таким образом названия рек – это «следы» бывших, исчезнувших языков. Водные имена на -да встречаются в бассейнах Оки и Верхней Волги, местах, куда отошли, с потеплением на Земле, финно-угры. Например, название притока Ветлуги – Уста переоформилось с первоначального Усда.

Что касается другой части названия (Ус), то ее имеют многие реки и даже озера на территории республики Коми, в бассейнах рек Оки, Дисны, Енисея, Ангары: Уса, Ус, озеро Уснюр... В Беларуси название Уса встречается еще в бассейнах Березины и Сожа. Одним из вариантов его в этих местностях можно считать наименование Уша, а также Уза (правый приток Сожа). В понимании древних да и нынешних славян Уза – это «связь, соединение, слияние».

ВЛАДЕЛЬЦЫ

В.В. Чапко в районной книге «Памяць» за 2003 г., в свою очередь ссылаясь на Литовскую метрику – сборник законодательных актов Великого княжества, сообщает, что поселение Узда упоминается в письменных источниках в середине XV в., причем как частное владение. Вот что говорится в документе этой метрики, датированном 19 июля 1465 г.: «Корсаковичам Михаилу, Васку, Ивашку король обратился потому, что Корсак, отец их, держал прежде того Узду. Приказал пан Михайла, канцлер, а писал Якуб...» В документе упоминаются три сына Корсака. Но еще прежде, до них, первым из упоминаемых владельцев Узды был их отец, назовем его Корсак-старший.

Позже владельцем Узды был Василь Корсак. Это имя тоже упоминает Литовская метрика. А за ним – его сын Андрей.

Анастасия Андреевна, внучка Василя Корсака, вышла замуж за представителя своей фамилии – Глеба Астафьевича Корсака и получила в приданое Узду.

Документ той же метрики от 9 мая 1491 г. доказывает, что «дворец во Взде в Минском повете» находился во владении Федьки Глебовича, по всей видимости, сына Анастасии.

В 1570 г. Узда вместе с селом Кухтичи была уже наследным владением панов Ковячинских. Изначально представители этой фамилии, вероятно, были католиками. Но в 1570-е гг. владельцы Узды и Кухтич Гектор и Альбрехт Ковячинские сделались приверженцами модного в то время кальвинизма. На их средства в Кухтичах был даже построен сбор.

В конце XVI в. наследники Ковячинских отошли от протестантской религии, вернулись в лоно прежней семейной веры. Криштоф Ковячинский, ликвидировав кальвинскую церковь в Узде, в том же здании открыл католический костел. Так, в 1584 г. в Узде была официально основана католическая парафия. Хозяин местечка подарил ей фольварк Тычинки и землю около деревень Заболотье и Симончицы. В это время в Узде уже существовала православная церковь, которую основали еще представители семьи Корсаков.

В 1620-30 гг. местечко Узда уже не значится владением Ковячинских. Кажется, его владельцами становятся Завиши. По крайней мере, в Тарифе подымного сбора за 1667 г. сообщается, что имение Кухтичи в указанный период принадлежало пану Криштофу Завише, маршалку Великого княжества.

Тариф подымного сбора за 1790 г. сообщает, что Узда в тот год считалась «местом земским», то есть частновладельческим городом, и принадлежала Завишам. В местечке насчитывалось 124 «дыма городских». Жители платили владельцам местечка арендную плату за землю и право торговли.

В конце XVIII в. Завиши упоминаются уже как графы. Они приняли русское подданство, присягу на верность России и, тем самым, сохранили за собой все свои земельные владения. На них стали распространяться права, которые имело все русское дворянство. Владелец Узды и имения Кухтичи Казимир Завиша – до этого камергер его королевского величества, генерал королевского войска – становится генералом русской армии. Его главной заслугой является создание фамильной резиденции в Кухтичах.

По сведениям А.М. Кулагина из книги «Памяць», единственный сын генерала от первого брака Тадеуш умер в молодые годы.

Наследницей покойного стала дочь Валерия, которая вышла замуж за своего двоюродного брата маршалка минского Тадеуша Завишу.

После смерти Тадеуша в 1838 г. наследие Завишей перешло к сыну Валерии – Яну Казимиру Завише.

После смерти последнего в 1877 г. имения Завишей были поделены между двумя его дочками.

Возвращаясь к сведениям В. Чапко, находим, что местечко Узда в 1884 г. входило в состав имения Халуи. Об этом сообщает инвентарь, составленный 30 сентября 1884 г. Это имение принадлежало графу Фаддею Завише и его сыну Ивану и, кроме местечка, включало в себя фольварки Вязы, Вязовницы, Новоселки, Жорновки, Янов, Кухтичи, Падуза, Заболотье, Заямное, Слободка, Даниловичи, Валерьяны, Каменка, Уса, Барбаров, Сергеевичи, Кобыличи. Кроме того, имению принадлежали 33 деревни. При этом оно насчитывало крестьян 3224 человека мужского пола и 3264 – женского.

АЗБУКА ИСТОРИИ ГОРОДА

Левон Колядинский, сотрудник Института истории АН Беларуси, в районной газете «Чырвоная зорка» 1 февраля 1992 г. сообщает об интересных сведениях, касающихся Узденской старины.

Оказывается, нынешняя Ленинская улица раньше называлась Великой. По своей продолжительности, по своему предназначению она действительно являлась большой, главней улицей в Узде. В самом центре местечка по разным сторонам её стояли костел Святого Креста и церковь Святых Петра и Павла. Располагалась на ней и Торговая площадь. Когда-то эта улица была застелена бревнами. Подобное покрытие улиц существовало в городах Беларуси еще в ХІ-ХІІІ вв. В местечке же Узда оно могло применяться вплоть до XVIII в.

Пролетарская улица когда-то называлась Малой. Она была уже и короче, чем Великая. Еще ее называли Татарской. В районе ее расположения концентрировалась основная часть татарского населения Узды. В конце этой улицы, ближе к речке, стояла деревянная мечеть. Что касается татар, то они занимались огородничеством и выделкой шкур, а за городом на выкупленной земле имели мизар (кладбище).

Улица Первомайская в прошлом называлась Юридзика. Происхождение названия ее исходит со времен ХVІв., когда в каждом местечке стала появляться административно-обособленная часть города, где расселяли подвластных владельцу его. В начале этой улицы до революции стоял памятник Казимиру Завише, поставленный, по-видимому, в 20-30-е гг. XIX в. А в послевоенные годы на этой улице начал действовать магазин с поэтическим названием «Голубой Дунай».

Серафима Глебка, старожил Узды, в «Чырвонай Зорке» за 5 сентября 2001 г. добавляет, что в 1951 г. в Узде было всего 6 улиц. Имелась даже своя Красная площадь. Такое название она получила, потому что была вымощена из камня. Тротуары были деревянными. В городе работали две школы: белорусская и русская. Первая и сейчас стоит на улице Первомайской – деревянное двухэтажное здание. Около русской школы (стояла в начале улицы Школьной) находились горка и болотце. На месте нынешнего парка размещалось Старое кладбище. Неподалеку от нынешней школы им. Пушкина располагалась конюшня. На конях по городу и за городом ездили финансовые инспекторы, работники райисполкома. Машина была одна на весь город – принадлежала военкомату. В то время в местечке функционировали небольшой маслозавод и хлебопекарня.

КОСТЕЛ

Я уже сообщал, что Криштоф Ковячинский, ликвидировав в конце XVI в. кальвинскую церковь, открыл в том же здании католический костел.

Более основательное здание костела в Узде построил Казимир Завиша. Об этом сообщает газета «Экспресс Новости» за 6 ноября 2003 г. Этот костел освятили в 1794 г. под титулом Святого Креста. Он был из дерева. Самым впечатляющим его элементом была высокая башня. Костел хотя и сильно искажен, но сохранился. Его главный фасад до сих пор украшают четыре массивные колонны. Прямоугольные окна размещены в два ряда.

В XIX в. к храму пристроили из кирпича трехгранную апсиду со стрельчатыми окнами. Вместе с ней в той же технике и из того же материала возвели новую ограду. При этом местный кузнец выковал ворота и небольшую калитку. Главный алтарь костела украшал образ Святой Анны, а на хорах располагался большой орган. В каменной усыпальнице, под зданием костела, хоронили Завишей. За 200 лет там собралось немало гробов. На сегодняшний день это старейший памятник зодчества в городе. Следует помочь ему. Для этого не так уж и много требуется: лишь решение вернуть его настоящим хозяевам. На сегодняшний день это единственный памятник-храм на Минщине, который продолжают эксплуатировать не по назначению.

Рисуя историю наших городов, я выделяю факты, которые были направлены на созидание, расцвет данного города и всей державы. В Узде стрелка часов истории словно остановилась... Вернув католикам костел, восстановив этот храм в его первоначальном обличии, город получит туристов – тех, кто захочет приехать сюда и оставить здесь свои деньги.

ЦЕРКОВЬ

Православная деревянная церковь в Узде действовала еще в начале XVI в. Представители семьи Корсаков фундовали здесь церковь Петра и Павла. Марина Корсак в 1590 г. даже подарила этой церкви 2,5 волок земли.

Об этом находим в районной книге «Памяць». Нынешняя каменная Петро-Павловская церковь размещается в центре города на Красной площади. Она построена в 1905 г. по проекту епархиального архитектора В.И. Струева и на средства помещика Завиши. Этот храм – памятник архитектуры ретроспективно-русского стиля.

Левон Колядинский в книге «Памяць» сообщает, что в Национальном историческом архиве Беларуси хранится дело под названием «Описание церквей и приходов Минской епархии...» за 1879 г. Так вот в нем сообщается, что помимо существовавшей тогда каменной церкви Святых Петра и Павла, построенной на средства пана Завиши в 1840 г., в Узденском приходе существовало еще 4 церкви: Георгиевская, Покровская, Александро-Невская, Свято-Духовская. При этом в состав прихода, помимо Узды, входили Заболотье, Борки, Бервищи, Кухтичи, Низок, Каменка, Великая и Малая Уса, Сокольщина, Присынок. Кроме того, на территории прихода действовали одна мечеть, два католических костела и пять еврейских школ.

ПЛОТОГОНЫ

Неман для Беларуси – все равно, что Волга для центральной части России. Это по-настоящему великая река, с великой историей, кормилица и помощница.

Начну с того, что Неман начинается всего в 10-ти км от Узды. И в своем изначальном русле называется Неманец. Александр Федорович Рогалев утверждает, что слово Неман складывается из двух частей: отрицания не– и корневой части -ман. Старославянское, старобелорусское слово «ман» расшифровывается как «маленький, тонкий». Отсюда противоположное понятие Неман – «не маленький».

Неман отличается быстротой, силой своего течения, прохладностью и прозрачностью своей воды.

По сведениям В.М. Киселева, приведенным в книге «Памяць», исток Немана начинался в 4 км на северо-восток от деревни Заболотье и размещался на возвышении 194,4 м над уровнем моря. Через 21 версту своей протяженности Неман принимает с левой стороны при деревне Кривичи реку Лошу, а еще через одну версту дальше под местечком Песочное – с правой стороны реку Усу.

По Неману – этой «божьей дороге», как называли раньше все реки, плотогоны переправляли в дальние края связанные в плоты бревна. Плоты эти обгоняли суда разного рода: барки, боты, байдаки, струги, витины. А выше, уже около Гродно, Друскининкая и Ковно, им встречались паровые суда...

Сергей Головка в газете «Мінская праўда» за 14 августа 2003 г. сообщает, что плотогонство известно на Немане с глубокой древности. Первые румы – пристани, где складировали и готовили к сплаву бревна – появились здесь еще в конце XVI в. Такие лесозаготовительные пункты существовали в Песочном, Могильном, Николаевщине, Новом Свержене, Столбцах.

Первоначально торговлей древесины занималась исключительно администрация феодала – владельца леса и окрестных земель. Ею выбирались делянки для вырубки, обустраивались на берегу румы, с которых затем, с весны, отправлялись по неманской воде плоты. Сначала лесосплавом занимались исключительно иностранцы, приглашенные из-за рубежа мастера этого дела. Но позже появились свои, доморощенные.

Курировали эту работу в основном евреи. Они получали разрешение на заготовку древесины и приобретали лицензию на ее транспортировку водным путем с целью продажи. То есть брали на себя ответственность за риск. Евреи нанимали лесорубов и перевозчиков-тралерщиков. Бревна нарезали длиной 3-5 метров и доставляли на румы. Там древесину очищали от коры и укладывали в штабеля для просушки. Работа эта проводилась поздней осенью и зимой. А перед началом сплава наступала очередь вязальщиков плотов.

Процесс связки бревен довольно трудоемкий, требовал специальных знаний и просто навыка. Обычно работа начиналась на берегу поблизости от воды, реже – на самой воде или льду. Немного подсохшую древесину связывали в звенья – так называемые клеймы (гонки, лавки), которые соединялись из нескольких десятков бревен. Каждое из последних основательно укреплялось с помощью веревок из скрученных лозовых прутьев (витей, горделей) к жерастям – положенным поперек крупным брёвнам. Между собой клейны соединялись жердками, которые назывались поклёсами. Неманские плоты обычно состояли из 2-3 гонок. На первом и последнем звеньях для управления плотом устанавливали апачины или присы – рулевые весла, – там же находились шириги – заостренные колья, которые применяли при торможении. Управлял плотом головник (он стоял впереди), а задник обязан был управляться с «хвостом». Устраиваясь на ночлег, плотогоны причаливали к берегу, укрепляли плот с помощью каната (конопляного или из витей) к оралу – вбитому в землю толстому колу.

Сплавной сезон в верхнем течении Немана начинался с половодьем. Тогда по большой воде вниз по реке отправлялись целые караваны плотов.

Летом, когда вода в река падала, лесосплав прекращался. Иногда он возобновлялся осенью, если последняя отличалась обилием дождей.

На труд плотогона отваживались от безысходности, а не из-за заработка. Заработок был мизерным. В дождь и холод, ежедневно, с утра до вечера, плотогон вынужден был находиться под открытым небом, стоя в воде, рискуя заработать ревматизм. Ему негде было ни просушиться, ни обогреться. Согреваться приходилось работой, теплом своего тела. Кроме шалаша из соломы, похожего на собачью будку, другого пристанища у него не было.

Он не имел возможности сходить в ближайшее поселение, чтобы обогреться и просушиться, ибо боялся пропажи дерева из плота. В газете «Минское русское слово» за 1912 г. сообщается, что потеря только одного бревна угрожала плотогону вычетом месячного заработка. И дело обстояло даже не столько в воровстве. Плотогоны не были застрахованы от возможности потерять несколько бревен, столкнувшись плотом с подводными камнями, а то и вовсе поломать плот. А такое случалось после 4-6, а иногда и 9-ти недель перехода, когда перегонщики входили в предгорье Прибалтийской гряды. В этом случае бедолагам оставалось одно: отправляться пешком домой за 300 с гаком верст, прося по дороге милостыню.

В народе заработки перегонщиков плотов называли «собачьим хлебом». Мало того, что этот труд был тяжелым и рискованным, еще и оплата за него была предельно низкой. По сути, она являлась своеобразной подачкой со стороны его устроителей. Поэтому занимались этой работой или те, кто был не связан с землей, или те, кому просто необходимо было заработать «живую копейку».