Текст книги "Повесть о любви и счастье, или Откровенно о сокровенном"

Автор книги: Юрий Яблочков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 38 страниц)

ГЛАВА 15

Горче смерти женщина, потому что она – сеть, и сердце ее – силки, руки её – оковы.

Ветхий Завет. Екклесиаст (гл. 7,ст.26).

По медицине с восемнадцати до двадцати лет у мужчин пик половой активности, и мне пришлось испытать на себе это сексуальное счастье. Мы занимались с Зиной сексом целыми ночами напролёт, только немного вздремнув. «Он» вставал сразу, стоило мне дотронуться до Зины, и мог не падать, кончая по два раза, не «вылезая» «оттуда». А эти «акты» были очень даже продолжительные.

«Она» у Зины было очень плотная, так что я неоднократно набивал на «нём» мозоли. При ходьбе, задевая трусами мозоль, было так больно, хоть прыгай. А «там» «он» чувствовал себя прекрасно и с мозолями, поэтому я старался, как можно чаще, держать его «там».

Зина в сексе была не горяча, она не испытывала оргазма, но сам процесс ей тоже очень нравился. Она хорошо помогала мне своим гибким телом. Занимались мы «любовью» везде и всегда, при любой возможности, лишь бы нас не видели люди.

Ростом мы с Зиной были практически одинаковы. Это позволяло нам заниматься сексом стоя, то есть постель для «этого» нам была совсем не обязательна. Да и заниматься сексом стоя, когда это удобно, по-моему, очень даже приятно.

Мы испробовали с Зиной все возможные и невозможные позы, занимаясь сексом везде, где только оставались вдвоём: в бане; в ванной у брата, куда мы ездили на новоселье; даже в туалете поезда, когда туда ехали. В лесу, собирая грибы; на пустынной дороге, когда шли к сестре на новую квартиру в лесничестве; и даже в реке, купаясь.

Тесть по «блату» устроил меня в тепловозное депо УЖД (узкоколейная железная дорога) токарем, работа у меня была не тяжелая, а зарплата была даже больше, чем в тарном цехе. Вот и пригодилась мне учеба на токаря на «зоне», нет худа без добра. Зина работала в столовой поваром, и я каждый вечер бегал встречать её с работы.

К сожалению, это сексуальное счастье продолжалось только одиннадцать месяцев, а в начале июня меня призвали на службу в армию, а Зина осталась на седьмом месяце беременности. Серёга, так мы назвали сына ещё в утробе, во всю уже «пинался» в животе, хотя тогда УЗИ у нас в районе ещё не было, но мы были уверены, что у нас будет сын.

В болезни будешь рожать детей; и к мужу твоему влечение твоё, и он будет господствовать над тобой.

Ветхий Завет. Бытие, (гл.3, ст. 16).

В конце августа, в день Успения Пресвятой Богородицы, родился, как мы и ожидали, сын. Меня в отпуск, конечно же, не отпустили, слишком мало отслужил. Вот ведь какие раньше были законы, я уж не говорю про какие-то отсрочки, и ничего, все служили и гордились этим. Служба в Армии была, действительно, почетной обязанностью каждого мужчины. А какая у нас была «дедовщина» тогда в армии, страшно вспомнить, но мы служили, и никто не убегал домой. По крайней мере, там, где я служил, случаев дезертирства с нашего призыва не было.

В конце октября Зина сама приехала ко мне показать сына. Как она не побоялась с двухмесячным ребёнком пуститься в такую дорогу? Ведь тогда мы даже не слышали, что такое памперс. Меня отпустили в увольнение на трое суток, и мы сняли номер в гостинице. В плане секса у нас было уже далеко не так, как было раньше. Может из-за большого перерыва, а может из-за того, что я был уставший, даже замученный. Я был тогда, по армейским законам, ещё «салага». «Кончал» я на Зине быстро, и неземного блаженства от секса почему-то уже не испытывал.

Весной, в мае, Зина с Серёжей опять приехала ко мне, она ещё кормила его грудью и была очень худая. Мы жили вместе с неделю в комнате прапорщика, на территории нашей части. Зина сама готовила нам и Сережке пищу на газу. Секс у нас опять был не на высоте, хотя по службе я чувствовал себя уже вполне нормально.

В сентябре меня за хорошую службу отпустили в отпуск, а это время уборки картофеля в средней полосе России. Я был дома пятнадцать дней, но это был какой-то кошмар. Год выдался сильно урожайный на картошку, а мне нужно было выкопать картофель дома, у тёщи, помочь выкопать нашим и новым родственникам. А это работа до полного упадка сил.

Мужики лопатой должны накапывать картошку, а потом, выбранную из земли женщинами, перетаскивать в мешках в подпол. В основном это делал я один: тесть тогда уже окончательно ослеп, а другие мужики, как и тесть, были постоянно пьяные. И везде самогон, все «потчуют» меня за оказанную им от всей души помощь. В общем, в отпуске я устал, как «борзая собака в погоне за зайцем». Какой там был секс, я даже и не помню, но, что ничего хорошего, – это точно.

Вернувшись из отпуска, я долго восстанавливал силы, но продолжил службу честно, не «забив чего-то на её», как обычно это делается в армии после отпуска. У меня семья, сын растёт, так что мне деньги были очень нужны, а служил я в стройбате, хотя с детства мечтал о службе в морской пехоте или десанте.

С детства мечтал увидеть на службе мир своими глазами, а не только по телевизору в программе «Вокруг света». По здоровью я мог служить, где угодно, но с судимостью в другие войска раньше не брали. Первые четыре месяца я был строителем на турбазе министерство обороны в Подмосковье, где мы строили очистные сооружения, затем написал рапорт и перевёлся в г. Богородск.

Там солдаты нашей части работали на заводе ЖБИ (железо-бетонных изделий) и получали зарплату, откладываемую до демобилизации на книжку, гораздо большую, чем на стройке. Зина приезжала с Сережей ко мне уже в Богородск, куда я только перевелся. В формовочном цехе, куда я был направлен по прибытии на завод, меня почти сразу поставили бригадиром, а в роте – командиром отделения, присвоив воинское звание «младший сержант».

После отпуска я перешёл на другую, более высоко оплачиваемую работу в бригаду на выпуск плит перекрытия пустотного настила, где стал работать помощником оператора. В бригаде на «пустотке» работали только гражданские. Солдаты на заводе в основном работали там, где гражданские работать не хотели из-за тяжёлой и низкооплачиваемой работы.

На «пустотку» меня «двинул» начальник цеха. Он заметил меня, когда я руководил бригадой, выпускающей ребристые плиты покрытия. Моя бригада постоянно занимала первое место в соцсоревновании, за что я неоднократно награждался почётными грамотами на заводе. Хотя мастеру смены было жалко отпускать меня, но начальник цеха, пожилой человек, настоял, зная, что я женатый и у меня есть ребенок.

По службе я тоже рос. Был награжден знаком «Отличник военного строительства» и знаком «Ударник коммунистического труда». Я получил также несколько почётных грамот и от командования части, и воинское звание «сержант».

ГЛАВА 16

Спутником красоты всегда было легкомыслие.

Древний Рим. Проперций (ок. 50-ок.15 гг. до н. э.). Поэт.

На Новый год «ротный» отпустил меня съездить домой на три дня в «гражданке», на заводе все равно были выходные. Автобус до нашего областного города из Москвы ходил через город Богородск, и я быстро туда добрался, а из областного города на электричке до дома.

Мы с Зиной пошли встречать Новый год в клуб, обычно так мы и раньше встречали его на новогоднем балу. В клубе всегда сначала был небольшой концерт, а потом танцы под ВИА до утра. Выпить мы брали с собой в клуб или бегали к нам домой, когда ансамбль отдыхал и тоже принимал «допинг», благо наш дом с клубом был рядом.

Мне очень не понравилось, как Зина себя там вела. Она пошла танцевать с другим парнем и, танцуя, крепко к нему прижималась. Мы с ней поругались после этого, и я злой уехал дослуживать. Мне, конечно, было очень тяжело это «переваривать». И это Зина вела себя так при мне, а что она будет делать без меня? Я понимал, что она меня не сильно любит, и это был уже третий случай, когда она вела себя вызывающе.

Первый был, когда мы только поженились. Мы как-то летом ехали с ней на автобусе, а в нём было много народу. Зина стояла, повернувшись к открытому окну, было очень душно. Я заметил, что она прижималась к впереди стоящему парню своими грудями, и это было не один раз, а почти всю дорогу, пока мы ехали. Какое моё было удивление, когда я увидел, что это был Саня Маслов, её бывший жених.

Потом зимой, ещё до армии, мы встречали Новый год у моей сестры, справляя вместе и их второе новоселье. Зину «застукали» на крыльце, целующуюся с симпатичным парнем. Он работал техником у зятя в лесничестве и был у них тоже гостем. В том и другом случае я устраивал дома скандал, но потом «отходил» и прощал, характер-то у меня, к сожалению, мягкий, смирновский.

Когда я уехал на службу после краткосрочного отпуска, Зина «гасилась» от того парня, с которым танцевала на балу. Он стал её преследовать, и при встречах она спасалась от него бегством. А это был старший брат Кольки Тищенко, моего так называемого «подельника», только вернувшийся из тюрьмы. Но спровоцировала-то его, конечно же, она сама на балу.

У Зины был по жизни кумир – Михаил Боярский. Все мною перечисленные парни были на его несколько похожи. У всех такой же длинный тонкий нос и усы. Грузин, по всей вероятности, тоже был похож на Боярского. В общем, «кошка» дорогу в нашей любви перебежала. Я имею в виду, моей, а её любви ко мне, по всей вероятности, большой-то и не было никогда совсем.

В мае, демобилизовавшись, по пути домой я заехал к брату. Он жил с женой и двумя сыновьями в семейном общежитии, в небольшом районном городке соседней области, на родине его жены Веры. Валера хотел взять отпуск и вместе со мной съездить к матери в гости и к отцу на свиданку, и он уговорил меня подождать его. Но с отпуском у Валеры получилась задержка на несколько дней, не отпускали по работе. Мне, конечно, очень хотелось скорее попасть домой к жене и сыну, но пришлось ждать брата.

Валера сводил меня к начальнику ПМК (передвижная механизированная колонна), который предложил мне работу монтажником железобетонных конструкций. Начальник пообещал мне хорошую зарплату и комнату в семейном общежитии. Я прикинул к носу:

Во-первых, здесь совсем рядом областной центр, полчаса езды на электричке. Да и до Москвы на электричке быстрее доедешь, чем от нашего дома до областного города, а я после армии обязательно собирался поступать учиться. Во-вторых, таких денег я дома тоже не заработаю, да и квартиру со всеми удобствами здесь можно было получить в течение пяти лет, а у нас их тогда ещё и не было совсем. Я решил по приезде домой обсудить это с Зиной, а сам уже настроился на переезд.

Зина, конечно же, на меня сильно «наехала», что я не сразу приехал домой, долго «дулась», но, узнав всё, «отошла» и согласилась ехать жить со мной в Камешки. Недели две побыв дома, съездив с братом к отцу на свиданку, мы с Зиной собрались переезжать. С помощью брата добрались мы до нашего нового места жительства с Серёжкой и большими сумками и чемоданами.

Пришёл из армии я по тем временам с большими деньгами, привез домой более дух тысяч рублей. На них мы купили в Камешках большую двухспальную кровать с двумя прикроватными тумбочками, трёхстворчатый шифоньер с антресолью, кухонный стол со шкафом и транзистор «Океан-205». Остальные деньги у меня «спустил» братик со своею женой, каждый вечер они «раскручивали» меня на застолье с водкой и колбасой на закуску.

Жили мы в большой, двадцатиметровой комнате, одноэтажного щиткового общежития коридорного типа с центральным отоплением через стенку с братом, а наглости у него да и у снохи было на десятерых. Мы с Зиной в некоторой степени стеснялись их, да и я считал себя несколько обязанным за его ходатайство перед начальником насчёт комнаты и помощь при переезде.

Я работал в небольшой бригаде монтажников с разъездным характером работ. На объекты, которые были по всему району, а иногда и за его пределами, нас возили на «летучке». Мы монтировали «нулевой цикл», т. е. фундаменты домов для всех бригад каменщиков в ПМК. Также мы монтировали сельскохозяйственные здания и сооружения из сборных железобетонных конструкций на крупных сельскохозяйственных комплексах по колхозам района. Работа была интересная, мне она очень нравилась. Получал я, работая по третьему разряду, более двести рублей в месяц, что было очень даже неплохо по тем временам.

Зина со снохой Верой работали на ткацкой фабрике по сменам, чтобы одна была дома и водилась с детьми. Садика, да и всего остального, у нашего общежития не было. Общежитие находилось на территории базы ПМК и на «отшибе» от города. Через несколько месяцев Зина перешла работать в столовую на нашей базе, а Серёжка был при ней. Работа у неё была не очень напряжённая, нужно было сготовить человек на пятнадцать-двадцать, работающих на базе.

К Зине стали «бить клинья» мужики и начальники, говорить комплименты: какая она молодая и очень красивая женщина, а мужик «сынок» и работает по разъездам. Начальник ПМК даже предложил Зине работу секретарём, чему она была безумно рада. Но я был категорически против этого, прекрасно понимая, для чего она нужна начальнику. Зина очень обиделась на запрет, и со мной не стала разговаривать, а меня это очень бесило.

На работе я не пил и работал от всей души, поэтому меня стали «двигать». Посылали на областную комсомольскую конференцию, где мне «доверили» подписать рапорт Ленинского комсомола ЦК КПСС в честь 60-летия Октябрьской революции. Ещё я давал интервью корреспонденту на районную радиостанцию как победитель социалистического соревнования, также был награждён почётной грамотой с вручением денежной премии.

В начале зимы из нашего общежития погибла молодая женщина, Аля, нам ровесница, она попала под поезд. Аля с подругой ездили на «барахолку» или «толкучку». Так во времена «развитого социализма» называли вещевые рынки. Эти рынки обычно находились в городах-спутниках областных центров, чтобы высокое областное начальство не видело, как торгуют спекулянты импортным товаром.

Выйдя из электрички и перебегая железнодорожные пути, Аля не заметила (запотели очки на морозе) близко идущий поезд. А когда увидела поезд, не могла сдвинуться с места. Шок, как у меня был когда-то в детстве в идентичной ситуации. Я сумел все-таки тогда с ним справится, а она, к сожалению, нет. У Али осталась дочь, моложе нашего Серёжки.

Зина стала всеми вечерами «торчать» в той комнате, помогать вдовцу водиться с девочкой. Мне всё это очень не нравилось, тем более что со мной она не разговаривала. Да и на Витьку, вдовца, она «глаз положила», по-моему. Он был постарше меня, симпатичный, с длинным тонким носом и усами, работал водителем в РАЙПО на фургоне.

Встречая Новый год в общежитии все вместе у Валеры, я приревновал Зину к Витьке. Их уж слишком долго не было за столом. Они вдвоем ходили к Витьке в комнату проверять спящую девочку, что все это заметили. Когда мы пришли с Зиной в свою комнату, я устроил ей скандал, высказал Зине всё, и прошлое и настоящее.

Поступил, конечно же, я неправильно, но тогда, к сожаленью, уже не смог себя сдержать, – «накипело». Зина обиделась на меня ещё сильнее, и теперь всё время, когда я был дома, пропадала у Витьки.

Потом она решила уехать от меня к своей подруге Маше Колесовой на Белогорщину. Они вместе учились в училище, и обе были там изнасилованы с Зининых слов. Они очень сдружились на учёбе, постоянно переписывались и после окончания училища. Я был не против того, чтобы Зина уехала туда, понимая, что нам здесь «ловить» нечего.

Во-первых, она не будет видеть Витьку; может, у нас всё наладится. Во-вторых, братик со снохой тут «достанут», а, более правильно, уже «достали» нас своей «простотой». А в-третьих, в таких маленьких ткацких городках мужиков был всегда большой недостаток. И они, избалованные чрезмерным женским вниманием, подавляющее большинство были алкашами. А жёны их естественно «гулящие», то есть пьянство и блядство было там в порядке вещей, и в нашем общежитии тоже. А вот чтобы Серёжка видел всё это с раннего детства, мне бы очень не хотелось.

На работе с мужиками я пил крайне редко и мало. А у них каждое утро начиналось с аптеки (боярышник, пустырник, муравьиный спирт и т. д.), или парфюмерии (огуречный лосьон, одеколон и т. д.), или хозяйственного (клей БФ, политура). Это они пили, пока мы ехали на объект, «похмелялись», так сказать, а каждый вечер заканчивался бормотухой или водкой, и уже «до упаду».

Качество алкоголя и его количество зависели от того, что сумели они сегодня с объекта продать. А это могло быть всё, что привозили нам на объект: кирпич, бетон, краска, олифа, пиломатериал, сантехника и т. д. Участия в их махинациях я не принимал, а если и выпивал иногда с ними, то только на свои: с получки, премии или в складчину. И то, в основном, я это делал с женщинами, с которыми мы вместе работали на объектах.

Проводил я Зину с Серёжкой до Москвы, посадил в поезд. Мы договорились, что Зина, устроившись там, сразу напишет мне. А я отправлю туда контейнером мебель и тотчас к ним приеду. Но Зина долго не писала мне, а потом прислала письмо, чтобы я вообще не приезжал к ним.

Я сразу «рванул» к ней узнать, что случилось? Зина, оказывается, сняла у Маши в посёлке комнату в частном доме с отдельным входом, устроилась на работу на стройку, а Сережку устроила в садик. Она завела себе любовника и со мной жить больше не хочет. Для меня это был удар ниже пояса. Уж никак я не ожидал такого от Зины.

Наверное, я сильно, лишку сильно любил её и сына, просто не представлял себе жизни без них. Живя один в Камешках несколько месяцев, я только и думал о встрече, мечтал о нашей счастливой семейной жизни. На работе ко мне сильно «клеилась» одна бабёнка, все в организации считали, что я её «трахаю». Однако я на неё так и не «клюнул», мне тогда никто был не нужен.

Узнав всё это, я очень сильно расстроился, для меня был потерян смысл жизни. Ночевал я у Зины, но не с ней, и по её просьбе сразу уехал опять в Камешки. Кто бы только знал, как мне было больно расставаться с ней и Серёжкой. Конечно же, и я был в чём-то виноват перед ней, чем-то обижал её, но так поступить, как сделала Зина, никогда бы не смог.

ГЛАВА 17

Не думай, что, сделавши что-либо нехорошее, ты можешь скрыться, так как, скрывшись от других, ты не скроешься от своей совести.

Древняя Греция. Исократ (436–338 гг. до н. э.). Публицист.

Сразу по приезде от Зины я завел себе любовницу в нашем общежитии. Нинка Патанькина, женщина лет тридцати с двумя детьми, только развелась со своим мужем. Нинка – чувашка, невысокая, довольно симпатичная с очень смуглым лицом, работала в нашей ПМК каменщиком и была членом КПСС. (Вступила в партию, чтобы вне очереди получить квартиру).

Нинка попросила меня заменить ей в комнате розетку: старая сгорела. С газом в нашем общежитии на общей кухне были частые перебои, поэтому часто готовили все в своих комнатах на самодельных плитках большой мощности.

Я выкрутил пробки в щитке у Нинки и, сняв крышку розетки, стал откручивать шурупы. Задев рукой провод в открытой розетке я получил сильнейший электрический удар. Оказывается, у Нинки пробки были вкручены для вида, а всё проведено напрямую. Ни какие пробки, конечно же, не выдержат потребляемую мощность её плитки. В общем, оправившись от удара, я всё-таки поставил ей новую розетку. Вечером Нинка, уложив детей спать, пришла ко мне «рассчитываться».

Нинка была у меня первая женщина, с кем я изменил Зине, если это можно назвать изменой. Мы с ней всю ночь занимались сексом, я наконец-то «дорвался до бабы». Как давно я не занимался «этим», да и Нинка оказалась очень сексуальной, ей тоже всё хочется и хочется. У неё мужик был алкоголик, и они, живя вместе, постоянно ругалась, то есть сексом, по всей вероятности, занимались нечасто.

В общем, после такой «жаркой» ночи Нинка стала приходить ко мне каждый вечер и даже стала «подкармливать» меня чем-нибудь вкусненьким. Да и уж очень Нинка была сексуальная: нельзя её было взять за грудь, на которой были большие, как фаланги пальцев, всегда торчащие соски, – она сразу падала в объятия и начинала тяжело дышать. Нинка стала на меня «раскатывать губищу», типа бы жениться нам, но мне, кроме секса, от неё ничего было не нужно. Мне скоро стала надоедать и её забота, которую она тем более проявляла на людях.

Мне никто, кроме Зины, для жизни был не нужен, только вот я ей почему-то был не нужен. Вот ведь как устроена жизнь, почему такая несправедливость? А, по всей вероятности, Зина никогда и не любила меня, а жить по-хорошему без любви тяжело, да, пожалуй, и совсем невозможно. Это я понял гораздо позднее и тоже без любви жить ни с кем не хотел бы. Ничего хорошего из такой жизни не будет и быть не может.

В общежитии через стенку с Нинкой жила молодая пара, Серега с Катей Смиренины. У них была маленькая дочка, которую Катя ещё кормила грудью. Катя очень симпатичная, плотненькая мордовка с голубыми глазами, длинными русыми волосами и пышной грудью. Я решил на ней поэкспериментировать, сумею ли «добиться» её? Мне хотелось узнать на её примере, изменила ли мне Зина с Витькой. При встречах на общей кухне или в коридоре, когда никого рядом не было, я стал говорить Кате комплименты: какая она красивая, какие у неё красивые волосы, глаза и тому подобное.

Потом как-то у нас «пошёл» автобус в Москву за продуктами. Тогда наша организация два раза в месяц после аванса и получки арендовала в автохозяйстве автобус для поездки своих рабочих в Москву за продуктами. У нас в магазинах ничего не было, кроме морской капусты и кильки. Меня Нинка попросила съездить купить ей продуктов, Катерина тоже поехала, оставив Серегу водиться с дочкой. Автобус отправлялся в субботу от нашей «общаги» ранним утром, а возвращался поздно вечером, то есть затемно. Арендованный автобус был большой «ЛИАЗ».

Мы с Катей, так как были соседями по общаге, сели рядом. Было ещё темно, и я, шепча ей ласковые слова, гладил ей руки, волосы и колени. В Москве мы целый день были с Катей вместе, я ей во всём помогал. А вечером мы забрались в автобусе с ней на заднее сиденье, и в темноте всю дорогу обнимались и целовались. Я «проверил», что у нее находится под бюстгальтером и трусиками. Через несколько дней после этой поездки Серега поехал на свою родину провожать младшего брата в армию.

Катя с ним не поехала. Вечером я пришел к ней, и мы занялись с ней сексом на их супружеской кровати. Оказывается, она влюбилась в меня безумно и жить без меня не может. Однако, секс с ней мне не понравился: кожа на теле у Кати была не гладкой, а как бы в «мурашках», и, так как она была кормящей матерью, мы стали оба мокрые от её молока. Мне было неуютно, у меня, почему-то, начался приступ кашля, и я вскоре ушёл домой.

Услышав, что у меня скрипнула дверь, ко мне пришла Нинка. А жили мы с ней дверь в дверь, через коридор, и мне ещё пришлось заняться сексом и с ней. Больше желания заниматься сексом с Катериной у меня не было, а она стала на меня везде «вешаться», при каждом удобном случае. Приехал Серега с проводов, а Катя его уже терпеть не могла, в голове у неё был только я.

Мы с ней ещё один раз «трахнулись» у меня в комнате, когда Серега был на работе. Но Серега почему-то неожиданно приехал домой (работал он на самосвале «ЗИЛ» в нашей организации) и стал искать её по всем комнатам, стучался он и ко мне. В общем, Катя вышла в коридор, когда Серега не видел, и чего-то наврала ему, где была.

«Секс со страхом» мне ещё более не понравился, да и перед Серёгой мне было сильно неудобно. Мужик он был очень даже хороший, и, видит Бог, я и не хотел большего, только проверить своё предположение насчёт Зины. Я стал сторониться Кати. Она это поняла и, не желая больше жить с Серегой, видя меня, уехала с дочкой на свою родину.

Катя оставила мне свой адрес и просила приехать к ней. А мне только Зина с Сережкой были нужны и дороги. Любил ли я их сильно или ещё чего, а Катя и чужой ребенок мне были совсем не нужны. Я с радостью «улетел» бы к Зине с Сережкой, только позови, но этого пока не было, хотя я ей и писал.

Мне и сейчас стыдно перед Серёгой с Катей за то, что я влез в их жизнь. Не знаю, помирились они или нет, вместе ли живут, но так, как поступил я тогда, сейчас никогда бы не сделал.