Текст книги "Кузнечик сын кузнеца (рассказы) (СИ)"

Автор книги: Юрий Хвалев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Под улюлюканье толпы притащили Кирилла.

– Главная Виолетта! – кричал он. – Я только исполнитель. Это она всё замутила. Я не хотел. Меня заставили…

– Свободные граждане! – голос читателя гремел, как рупор. – Что будем делать с этим негодяем?!

– Повесить!

– Сварить в котле!

– Закопать подлюгу живьём!

– Скормить крысам!

– Сделать из него гея.

– Пусть сначала позвонит Виолетте, – предложил Русских. – И вернёт доверенность на продажу квартиры.

– Это правильно, – согласился читатель. – Дайте ему телефон.

– Этот Кирилл, того… – сказал кто-то. – Обасался…

ДОБРОЖЕЛАТЕЛЬНЫЕ ФЕМИНИСТКИ

Просите у женщины лишь то, что они способны дать.

Барбе д’Оревильи

Не успел маленький человечек вылупиться на белый свет и прореветь о своём девятимесячном заключении, как его тут же заносят в различные списки: мальчиков, естественно, отделяют от девочек. Различие по половому признаку в дальнейшем становится определяющим на долгие времена. Заявления, сделанные сверху, что это делается исключительно для статистики, и что девочки такие же перспективные, как и мальчики, воспринимаются не иначе как глупейшая насмешка, потому что девочек в слабый пол записывают по определению. Впрочем, когда речь заходит о чернорабочих специальностях, где не нужно иметь семь пядей во лбу, весь слабый пол голосует «за» своё исключительное место. Что же касается штучных специальностей, которые шагают по карьерной лестнице, то здесь весь слабый пол восстаёт единогласно и голосует категорически «против» дискриминации своего исключительного положения, так как, согласитесь, только недотёпа может добровольно отречься от кресла директора, министра, режиссёра или на худой конец крупного бизнесмена. Поэтому, когда на горизонте встаёт животрепещущий вопрос о кресле руководителя, то весь слабый пол более чем категоричен. Возвращаются обратно ароматные букеты, многозначительные комплименты, сладкие поцелуи и прочие пустяковые знаки внимания. Такие, например, как подача пальто или открывание двери, освобождение место в трамвае или плата за кофе в ресторане.

Чтобы раз и навсегда отвоевать руководящее кресло для своих прекрасных ягодиц, женщина, естественно, перешагнув через голову мужчины, готова пойти на крайнюю меру.

Например, вступить в движение.

Доброжелательных феминисток.

«Женщиной не рождаются, ею становятся».

Бред (говорят они).

«Женщины могут реализовать себя только в сфере домашнего хозяйства и воспитания детей».

Полный бред.

«Мужская власть постоянно заботится о женщине, как о слабом поле». «Чтобы мужчине оставаться мужчиной, им нужна любовь женщины».

Бесповоротный бред.

На этих витиеватых измышлениях, которые изобрели понятно кто, феминистки всего мира давно поставили жирный крест.

В уютном кафе за столиками отдыхали дамы. Свет, падая крест-накрест, словно подчёркивал их значимость, потому что мужчинам сюда дорога была заказана.

– Женщиной не рождаются, ею становятся… Стела, ты глянь, уже женский журнал печатает эту гадость. – Для убедительности миловидная блондинка, тщательно скрывающая свой возраст, демонстративно развернула журнал и ткнула пальцем. – Посмотри, как же это всё ужасно. Ты не находишь?

– Ева, ну ты же знаешь, чтобы быть в форме доброжелательной феминистки я читаю только мужские журналы, и то по утрам. – Несмотря на разницу в восемь лет, подруга Евы, Стела, поправив вьющиеся волосы, всегда говорила то, что хотела. Упругий бюст, выделяющийся на общем фоне, подчеркивал её хрупкую фигуру. – Как же я их всех не люблю… этих мужчин. Даже нож мужского рода вызывает у меня отвращение. Савва, перестань сосать палец!

– Па-па! – сын Евы, мальчик лет пяти, съев мороженое, продолжал сосать палец. – Па-па. Ещё. Дай.

– Почему он всё время вспоминает папу? – спросила Стела.

– Он думает, что папа это я. – Ева ласково посмотрела на сына. – После того как я катапультировала мужа из руководящего кресла и уселась туда сама. Он, не придумав ничего умного, просто бросил меня.

– А ты сказала, что сын не от него? – продолжая играть волосами, спросила Стела.

– Ещё не успела. – Ева притянула к губам фужер с белым вином. – Он так быстро смотался.

– Дашь его телефон? – Стела многозначительно улыбнулась, потягивая через трубочку коктейль.

– Нет, нет. Никаких смс. – В ответ Ева подняла вверх указательный пальчик. – Я его ошеломлю при личной встрече. Буду наслаждаться, как он взбеленится.

– Взбеленится? Ну, нет. Твой бывший такой толстокожий. Легче раскочегарить каменного истукана, чем его. – Стела сморщила лобик. – Фу. Как вспомню его волосатую спину становиться не по себе.

– Да, волосы у него всегда росли ни там где нужно. – Допив вино, Ева похотливо стрельнула глазками. – Ну что повторим?

– Ой-ой-ой, Ева, я, кажется, запьянела. Этот подносящий мужлан, по-моему, принёс мне алкогольный коктейль. Чёрт, как я поведу машину?

– Он наверняка связан с дорожной полицией. Ха-ха-ха. – Ева усмехнулась и кивнула в сторону официанта. – Мужлан втихаря подливает алкоголь, а его друзья в фуражках штрафуют. Подожди, кажется, он направляется к нам.

– Ну, я сейчас… держись гад. – Для устрашения Стела постучала маленьким кулачком. – Вздрючу по полной программе!

– Желаю вам замечательного дня. – Подойдя к столику, официант принял позу дамского угодника. – Желаете повторить?

– Ты что ж сукин сын делаешь?! – Стела поставила локти в угрожающую позицию. – Я за рулём, а ты решил меня споить! Я просила какой коктейль? Безалкогольный! А ты что принёс?

– Вам. Вам. Вам….

– У него, что там заело? – от неудовольствия Стела сморщилась. – Какие же мужчины все тупые.

– Вам. Я принёс «Пина Колада». – Официант горьковато улыбнулся и сжал губы, словно боялся выпустить наружу бранные слова.

– Ну, наконец-то опорос ился. – Чтобы привлечь внимание окружающих Стела специально говорила громко. – Правильно, ты принёс «Пина Колада» только с ромом. Я это сразу почувствовала.

– Я принёс «Пина Колада». – Официант стоял как вкопанный. – Лёгкий…

– Па-па! – зная, что этот дядя с подносом приносит вкусности, Савва решил напомнить о себе. – Па-па. Хочу. М-м-м…

– Стела, разве ты не видишь, – сказала Ева, пропуская мимо ушей реплики сына. – Этот мужчина над нами издевается, как хочет. Нужно позвать администратора.

Не успели подруги переглянуться, а мальчик показать официанту язык здорового ребёнка, как у столика раздора появилась высокая дама, возможно, бывшая спортсменка, потому что облегающее платье и её тренированное тело хорошо сочетались.

– Не волнуйтесь, я администратор, – сказала она. – Проблема есть, но она решаема.

– Мы хотим, чтобы этот мужчина был не просто наказан… – ища поддержку, Стела взглянула на Еву. – А-а-а…

– Я поняла. Дело в том, что он…. – администратор кивнула в сторону официанта. – Так часто попадает впросак, что мы уже полгода не платим ему заработную плату. Его дом находится под арестом. Машина конфискована. Жена убежала с любовником. Друзья от него отвернулись. Даже его собака не признаёт.

– Да. Но… – Стела в знак одобрения качнула головой. – Нам от этого не легче.

– Я понимаю. У нас при кафе есть водитель. Он вас доставит куда угодно за наш счёт. Если не хотите его, я вызову такси. Какую машину предпочитаете?

– Хм, любую… хоть троллейбус. Но если за рулём будет такой же лузер как этот. – Ева махнула рукой в сторону официанта. – У вас будут большие неприятности.

– Не переживайте: всё будет хорошо. Следующая выпивка за счёт заведения. – Перед тем как уйти администратор вежливо откланялась. – Приятно провести время.

– Вот так всегда, выведут человека из равновесия, а потом сюсюкают. – Стела смотрела на официанта с чувством выполненного долга. – Ну что хлопаешь глазами? Довёл девушку до белого каления, неси теперь виски, приму как успокоительное. Ева, ты будешь вино или что-то покрепче?

– Меня что-то на сладенькое потянуло. – Ева сладко улыбнулась. – Пожалуй, выпью «Белиз». Да, и ещё одну порцию мороженого для этого мальчика.

– Я мигом… – официант так рьяно принялся услуживать, что выронил на ходу поднос. – Извините. Падают, падают, падают листья…

– Ты смотри, он ещё и поёт. – Стелла взглянула на часы. – Скоро одиннадцать. Нинель звонила?

– Нет. Как всегда бросила смс. Ждите, говорит меня с минуты на минуту. – В Евиной речи зазвучали волнительные нотки. – Без году неделя в команде, а строит из себя самую доброжелательную феминистку.

– Кто Нинель?! – Стела притворно удивилась. – Ты к ней явно не равнодушна…

– Я! Да ты что?! Просто хотелось, чтобы она, несмотря на юный возраст, была последовательна в своих действиях и не лезла со своим примитивным уставом в чужой монастырь. – Ева зарделась, возможно, испугавшись, что в сказанных словах Стела почувствует фальшь. – В отношениях с мужчинами доброжелательные феминистки должны вести себя гибко и не лезть напролом. Только так можно добиться поставленной цели.

– В восемнадцать лет… – Стела романтично закатила глаза. – Я была очень похожа на Нинель. Меня так же волновал вопрос массового переселения мужчин в труднодоступные районы.

– Тихо. – Предупредила Ева. – Нинель идёт.

В кафе вошла девушка с надменным взглядом, которая сразу обратила на себя внимание тем, что держала в руке непотушенную сигарету. Наверно, так же, проверяя быстроту реакции обслуживающего персонала, поступает пожарный инспектор, хранящий в кармане ценную бумагу о запрете любой деятельности, где цена вопроса двух заинтересованных сторон решается путём приватной беседы. Официант, случайно оказавшись рядом, проявив завидную быстроту, погасил назревавший инцидент, так как курение в кафе запрещалось.

– Вы позволите сигарету? – попросил он.

– Скажите, в вашем кафе есть мужчины руководители? – отдавая официанту сигарету, спросила Нинель.

– Нет, я здесь один, – грубовато ответил официант, пытаясь разумно ретироваться.

– Жаль.

– Нинель! – Стела помахала подруге рукой. – Мы здесь.

Игнорируя к своей персоне интерес окружающих, Нинель шла пружинящий походкой, словно по подиуму. Цветомузыка смахивала на вспышки фотокорреспондентов. За Нинель неотступно увязался нескладный мужчина, возможно, страдающий плоскостопием.

– А вот и я, – подойдя к столику, сказала Нинель. – Привет.

– Ты как всегда неотразима, – похвалила Стела.

– А мы уже не надеялись… – съязвила Ева.

– Кх-кх. – Мужчина, который преследовал Нинель, кашлянул. – Я извиняюсь, троллейбус вы заказывали?

– Что? – удивилась Нинель.

– Мы заказывали. Мы. – Подхватили подруги. – Ждите нас там.

– Даже не подумаю. – Восстал троллейбусник. – У меня движение расписано по минутам. Или вы едите, или я...

– Вы цыган, – бросила Нинель. – Вас нужно отправить в труднодоступные районы. Нахал!

– Во-первых, я потомственный еврей. Во-вторых, у меня два высших образования. И, в-третьих… – покосившись на Нинель, троллейбусник взял паузу.

– Ну, что же вы, договаривайте! – приказала Нинель.

– Потом скажу…

– Нет, сейчас! – вскрикнула Ева. – Он нам на все вопросы ответит сейчас. Иначе…

– Когда родилась королева Великобритании Елизавета Вторая? – огорошив троллейбусника, спросила Стела.

– Королева Великобритании родилась…

– Когда же? – поддакнула Ева. – Что и требовалось доказать. Нам прислали очередного лузера.

– 21 апреля 1926 года, – ответил троллейбусник.

– А-а-а?

– А коронация состоялась в 2 июня 1953 года.

– Пусть назовёт вторую жену Наполеона Бонапарта, – предложила Нинель.

– Мария-Луиза… М-м-м… Габсбург-Лотарингская, – как ни в чём не бывало, ответил троллейбусник.

– Чёрт, ходячая энциклопедия. О чём ёще его спросить? Я всё равно с ним не поеду. Какое-то «Что, где, когда». Подожди. Валентина Терешкова, когда полетела в космос? Нет, пусть скажет, где родилась?

– Родилась в деревне Большое Масленниково Ярославской области. А в космос полетела на «Востоке-6» 16 июня 1963 года.

– Я его сейчас чем-нибудь огрею! – от досады Ева взвизгнула.

– Мне ваши угрозы по барабану, – предупредил троллейбусник, – Во-первых, я застрахован от любых побоев и если что, получу денежную компенсацию, а во-вторых, дискриминировать меня по половому признаку у вас, к сожалению, не получиться.

– Бабушка надвое сказала, – предсказала Ева.

– Что ж девочки, – подытожила Стела. – Придётся согласиться с этим… м-м-м… индивидуумом. Едем.

В троллейбус подруги садились по очереди, как и положено, проходя через переднюю дверь, где троллейбусник помимо посадочного билета предлагал руку помощи, впрочем, сердце его было как всегда равнодушно.

«Я однолюб, – повторял про себя троллейбусник, протягивая руку Нинель. – Люблю только Веронику».

– Руки по швам, смирно стоять! – подбадривала троллейбусника Нинель. – Даже не думайте ко мне прикасаться.

Войдя в троллейбус, подруги увидели в глубине салона торчащий бюст одинокого пассажира, непонятно как сюда просочившегося. Оказывается, всё это время пока шла посадка, мужчина терпеливо выжидал, когда троллейбусник займёт место у руля и будет при исполнении, чтобы выказать ему накопившиеся обиды.

– Я уже битый час жду, – пожаловался пассажир. – Это безобразие.

– И чего вы ждёте? – спросил троллейбусник, усиливая голос микрофоном.

– Когда троллейбус поедет по пятнадцатому маршруту.

– У меня спецрейс. – Предупредил троллейбусник. – Поэтому придётся по пятнадцатому маршруту идти пешком.

– Сделайте мне исключение у меня проездной билет на все троллейбусы округа, – попросил пассажир. – К тому же я директор женского общежития фабрики по пошиву мужских носок.

– Никаких поблажек! – восстала Стела. – Троллейбус арендован нами… до конца недели.

– Подумаешь директор, – добавила Ева. – Пусть добирается на своих двоих.

– Мужчина, не заставляйте нас применить силу. – Предупредила Нинель. – Идите, идите. Вы на правильном пути. Осторожно не упадите. Выход там.

От полученных обид пассажира штормило. Под хихиканье подруг он кое-как добрался до выхода, всё ещё надеясь сохранить хорошую мину в плохой игре. Но взглянув на лукавую физиономию троллейбусника, пассажир понял, что окончательно проиграл. Возможно, чтобы как-то сохранить свой пошатнувшийся имидж, пассажир, перед тем как выйти, нагнулся к уху троллейбусника.

От услышанных слов троллейбусника передёрнуло. Он недовольно сплюнул, словно слова, которые ему напоследок сказал пассажир, были насквозь пропитаны ядом гремучей змеи.

– Меня зовут Виктор Иванович, – спрыгивая с подножки, сказал пассажир. – Запомните на всякий случай.

Переходя с резкого рывка на плавный троллейбус начал разгоняться.

– Стойте! – закричала Ева. – Савва в кафе остался.

– Какой Савва? – спросил троллейбусник.

– Сын.

– Да куда он денется. – Успокоила Нинель. – Позвони своему бывшему, пусть заберёт. Тем белее сегодня суббота день любящих отцов.

– Точно, точно… – добавила Нинель. – Он так редко его видит.

Ева, позвонив, услышала в трубке радость бывшего мужа, так как он находился в двух шагах от кафе. Стела, копаясь в косметичке, искала губную помаду, чтобы восстановить привлекательность губ. Нинель, о чём-то мечтая, смотрела в окно.

Троллейбусник, проезжая мимо остановок, лишь монотонно объявлял их названия, которые не отличались оригинальностью, некоторым улицам вернули прежние названия. Так «Мирная» недавно снова стала «Военкоматская». Её-то троллейбусник произнёс с усилением, повернув ручку громкоговорителя до упора. Затем он плавно остановил машину.

– Почему остановились? – крикнула Нинель. – Поехали!

– А вы не догадываетесь? – спросил троллейбусник.

– Я приказываю вам ехать. – На щёках Нинель выступил румянец. – Ну, пожалуйста.

– Действительно объяснитесь. – Потребовала Ева. – Почему остановились?

– Среди вас есть мужчина, который всяческими способами отказывается выполнять священный долг. – Троллейбусник говорил с высоко поднятой головой. – То есть не хочет служить в нашей доблестной армии. Это очень плохо.

– Что он такое говорит?! – вскрикнула Стела.

– Этого не может быть?! – воскликнула Ева.

– Девочки, он спятил!! – кричала Нинель.

Остановка троллейбуса и специальное здание с табличкой «Военкомат» находились в шаговой доступности. Когда из этого здания вышли два крепких мужчины в форме, троллейбусник, предвкушая красивую концовку, с трением потёр ладони. Чтобы впустить конвой ему осталось всего лишь открыть переднюю дверь.

– Девочки, не отдавайте меня!! – ревела Нинель.

– Так ты мужчина?!! – возопила Стела.

– Я…

– Говори! – приказала Ева.

– Я ещё мальчик, – сказал Нинель. – Ева, я люблю тебя! Я переоделся, чтобы быть всегда с тобой рядом.

– Трансвестит несчастный. – Ева достала мобильный телефон и позвонила.

Офицеры проникли в троллейбус. У них как у ищеек горели глаза.

Ева протянула им мобильный телефон и как самая доброжелательная феминистка сказала:

– Мужчины, не торопитесь, с вами очень хочет поговорить генерал лейтенант…

ЕВСТАФИЙ РЕВОЛЮЦИОНЕР

Революции не совершают; они приходят сами.

У. Филлипс

-1-

Невысокий юноша, пожалуй, учащийся школы, (взрослые таких обзывают «мелкими») одетый в красную куртку-толстовку «burn», которая скрывала тонкое тело, ни с того ни с сего пнул левую дверь двухподъездного жилья. Надо сказать, что правую дверь в целях безопасности крест-накрест давно забили досками.

Весной деревянный дом всегда походил на мёртвую рыбу, так как стоял без движения по щиколотку в воде. Стоял и достоялся. Рыба всегда гниёт с головы, поэтому, когда разложилась лестница, никто особо не возмущался.

Ударившись обо что-то мягкое, дверь без звука отскочила в размер узкого проёма. В этом действие не было какой-то особой злобы, тем более показного хулиганства, скорее этот поступок можно объяснить переходным возрастом, когда в хрупком мальчике вовсю бушует мужской гормон. Есть повод влюбиться. Впрочем, о влюблённости он в данную минуту, естественно, не думал.

Евстафий (так звали юношу) протиснулся в щель и краем глаза увидел в углу распластанного соседа, который от удара по мягкому месту не мычал и не телился, а только сонно высвистывал характ ерные запахи дешёвого алкоголя.

– На тебе, сука!

Евстафий, опять же без явной злобы (поверьте на слово), пнул пьяного соседа. В юноше, безусловно, глубоко засела скрытая неприязнь к этому «дядя Васе» (так называла его мама), который частенько к ним захаживал попить чайку. Евстафий чай не любил, возможно, поэтому дядя Вася всегда нагружал его мелочью и просьбой купить всем мороженного.

После возвращения Евстафий долго смотрел на мать, пытаясь понять причину видимых изменений, потому что женщина вся светилась изнутри, будто переносная мини-электростанция. Но запал быстро исчезал, и мама становилась прежней: задумчивой и грустной, как осенний дождь.

Евстафий догадывался, что виновником маминых превращений: как хороших, так и плохих, – этот грубоватый, приходящий шофёр дядя Вася. Но почему он не может по-хорошему зарядить её надолго Евстафий до определённого времени понять не мог.

Всё произошло случайно. Дядя Вася в очередной раз нагрянул в гости, а Евстафия, естественно, в очередной раз сопроводили за мороженым, но он, забыв губную гармошку, которую понемногу осваивал, вернулся.

Войдя в комнату, Евстафий увидел трясущуюся маму, которая упёршись руками в гардероб, силилась его передвинуть. Причём она так разгорячилась, что была вся в мылеи без одежды. А дядя Вася толкался сзади, так, что при каждом толчке мама скулила, как голодная бродячая дворняжка.

Евстафий с жалостью смотрел на маму. Увидев сына, мать вымаливала прощение.

– Блядь! – крикнул Евстафий и побежал на улицу.

–2-

Солнце, зацепившись за верхушки мохнатых ёлок, словно специально замедлило падение, чтобы горизонт, до конца пропитавшись этим малиновым джемом, растянулся как можно дальше и захватил убегающие облака, которые походили на сливочное мороженое.

Евстафий поражённый этой малиновой красотой ходил вокруг дома и думал о красном цвете, который его ко многому обязывал, потому что это цвет борьбы за справедливость и равенство. Стоит его разрезать на мелкие части и привязать к флагштоку, как тысячи обездоленных, таких же, как и он, встанут во весь рост и пойдут грозными рядами делать добро.

Стоя на лестничной площадке, Евстафий размышлял, куда идти. Прямо домой или войти в прихожую и ждать, пока мама его простит. Он стоял перед дверью, которую облепили, словно стая навозных жуков кнопки звонков. У каждого звонка был свой неповторимый голос. И если нажать, то придёт тот сосед, который этот голос знал наизусть. Верхний звонок, голосистый, принадлежал шофёру дяде Васе. Евстафий обернулся и посмотрел вниз, в надежде, что сосед по-прежнему там, но его там давно не было. Следующий звонок, колокольчик, принадлежал соседке Вере, некрасивой и полной студентке-заочнице, которая подрабатывала официанткой в ресторане, по утверждению соседей: работала «по вызову». Чуть ниже ещё один звонок, тихоня, который тянулся к бабушке Любе. Она так увлеклась спиритизмом, добиваясь присутствия в своих хоромахНаполеона, что все давно считали её ненормальной. Нижний звонок для Евстафия был как старый знакомый, которого он называл «соловей-разбойник». Звенел трелью вызывающе громко; пока долетал до их маленькой комнаты, быстро стихал, как длиннохвостая птичка колибри.

Евстафий решил скоротать время у Веры.

– Ты чего звонишь? – открывая дверь, спросила она.

– К тебе можно? – спросил Евстафий.

– М-м-м, давай… – разрешила она. – А-а-а, значит решился?

– Ну, да… – согласился Евстафий. – Почти… что… решился…

Верина комната такая же крохотная, как и другое жильё этого коммунального барака, отличалась лишь аппетитным запахом еды, потому что Вера любила разную вкуснятину, например, красную икру, которую тибрила из ресторана. Что касается обстановки, то ни каких излишеств, всё то же самое, как и у других: стол, стулья, гардероб, железная кровать, старенький холодильник, правда, в убранстве комнаты преобладал вызывающий алый цвет.

– По-быстрому проходи. – Вера чуть подтолкнула Евстафия. – Тебе бутерброд с сыром или колбасой?

Евстафий промолчал и пожал плечами, что могло означать: зачем же спрашивать? давай и того и другого.

Пока Евстафий уминал за милую душу бутерброд с колбасой, Вера налила пива.

– Вот запей, – велела она.

– У-у-у, – Евстафий замотал головой.

– Да ладно ты… – Вера явно хотела угодить Евстафию. – Подумаешь… детский напиток. Пей.

Выпив залпом, как пьют взрослые, Евстафий потёр рукавом нос. Вера же пила небольшими глотками, внимательно следя за напросившимся гостем.

– Теперь по-быстрому говори. – Приказала она. – Зачем пришёл?

– Я решил вступить в вашу организацию. – Евстафий дрессированной собачонкой смотрел на Веру, словно ожидал после сказанных слов, пряник она достанет или кнут. – Я это давно решил. Сознательно… – пивной хмель вовсю кружил Евстафию голову. – Окончательно… и это… бесповоротно.

– Молодец! – похвалила Вера. – Наш революционный кружок могучая сила, став его членом ты сможешь открыто бороться за справедливость и светлое будущее. Любое поручение ты обязан выполнять, не раздумывая, в этом и есть залог будущих побед. Только насилие… м-м-м… – Вера остановилась, возможно, осознала: сказано более чем достаточно, а то этот мальчик испугается или ещё чего. – В общем, ты всё уразумел?

– Да, понял я, понял… – твёрдо сказал Евстафий. – Можно я пойду.

– Иди. – Разрешила Вера. – Учти. Собрание завтра… у меня… в двенадцать.

–3-

После одиннадцати невзрачная хибара погружалась в сонное царство, превращаясь в сказочный корабль под командованием непоколебимого рулевого, у которого в загашнике всегда имелся маршрут на любой вкус. Несколько часов тихого плаванья в райской тишине, где каждому пассажиру гарантировался любимый сон на выбор. Правда, было одно условие, чтобы отправиться туда, куда нужно, необходимо вовремя уснуть. А если не успел, и сон, словно бабочка упорхнул сквозь дырявый сачок, жди в гости бессонную стражу, которая разведёт в разные стороны, чёрт знает куда: голову, руки, ноги, туловище.

Евстафий лежал и смотрел на занавеску, за которой спала мама. Сон не приходил, потому что Евстафий всеми мыслями представлял себя в будущей борьбе. Вот он в гуще событий стоит на баррикадах с красным знаменем в руках и призывает: грабить магазины, жечь машины и так далее, так далее, так далее...

«Так можно зайти очень далеко, – размышлял он. – Ну и пусть… подумаешь… я же не один. Таких как я – много. Они меня не дадут в обиду».

Тихий коридор вдруг наполнился грохотом копыт, и где-то в глубине заржала лошадь.

Евстафий вскочил и побежал в коридор, не раздумывая, как по команде, словно услышал победный клич, призывающий всех новоявленных революционеров, разом построиться.

Прислушавшись, Евстафий двинулся в стороны уборной, оттуда доносился редкий металлический стук копыт, будто забивали стомиллиметровый гвоздь.

Скрипнула дверь; из уборной в ночной сорочке-балахоне, с взлохмаченной копной седых волос выползла бабушка Люба.

– Ты Маренго видел? – хитро спросила она.

– Нет. – Евстафий покачал головой. – Не видел. А кто это там ржёт?

– Кто, кто? Конь в пальто… – бабушка Люба протянула руку. – На, держи, купишь ему завтра сена. А если не купишь, тебе Наполеон все уши оборвёт. Ха-ха-ха. Понял?

– Да. – Евстафий кивнул.

– Теперь убирайся отсюда! – Бабушка Люба усмехнулась кривым ртом. – Охламон.

–4-

Евстафий крутился в дремоте, словно в веретене. Волочившиеся к нему сверкающие нити ровно накручивались на хрупкое тело. Но не жгли, потому что в них тянулся обычный утренний свет, весеннего месяца апреля.

– Евстафий, вставай, – сказала мама. – Сегодня воскресенье. Выходной.

– Сейчас. – Приоткрыв глаза в свете восходящего солнца, Евстафий зажмурился. Его лицо выглядело смешным.

– Вставай лежебока. – Мама наклонилась к сыну. – Кашу проспишь.

– Не просплю…

Евстафий повернулся и открыл глаза. На прикроватной тумбочке под губной гармошкой лежали деньги.

– Послушай, мам, ты ночью ничего не слышала?

– Нет, а что?

– Так… – Евстафий теребил в руках две купюры. – Наверное, мне приснилось. Послушай, а сено где продаётся?

– Сено? Я думаю в зоомагазине. – Мама с любопытством смотрела на сына. – Ладно, иди, умывайся.

В уборную, которая была совмещена с ванной, выстроилась очередь. За разноцветной бабушкой Любой, любящей одеваться по утрам в пёстрые одежды, стоял опухший, после вчерашнего, потерянный дядя Вася. Евстафий для приличия остановился, поджидая момент, чтобы проскочить в кухню, где он обычно умывался и чистил зубы.

– Здрасти, – сказал Евстафий.

– Вера, ну, сколько можно? – не унималась бабушка Люба. – Это же коммунальная квартира.

– Я могу не стерпеть. – Дядя Вася прихватил живот. – М-м-м…

– Вера, открой. Василь Василичу плохо! – бабушка Люба повысила голос. – Ты что там повесилась?!

– Не дождётесь! – вытирая на ходу волосу, из уборной выскочила сияющая Вера. – Две минуты подождать не могут.

– А двадцать не хочешь! – выдавил из себя дядя Вася и сыграл на опережение.

– Даже здесь, у сортира, не желают уважать пожилого человека. И лезет… и лезут… Что, тоже полезешь через меня, а-а-а?

– Нет, – Евстафий прошмыгнул боком. – Мне туда…

О ночном разговоре не было сказано ни слова.

Позавтракав на скорую руку, Евстафий торопился к автобусной остановке (автобус ходил строго по расписанию), размышляя на ходу о предстоящем собрании революционеров, с которыми он связывал своё будущее.

«Только собрание в двенадцать дня или ночи? – думал он. – Конечно же, ночью. Тайна, покрытая мраком».

–5-

Пятнадцать минут езды на автобусе, и ты попадаешь, словно на другую планету: в красивую, размеренную жизнь, где высокие дома, красивые витрины, быстрые машины, – где другой мир, смотрящий в будущее. А далеко позади, на островке неудачи, по-прежнему стоит гнилой барак, в котором продолжается (или заканчивается?) жизнь.

Евстафий зашёл в зоомагазин, о котором знал заранее, и, чувствуя себя не в своей тарелке, так как разволновался, продолжал ходить из угла в угол в надежде наткнуться на сено.

– Молодой человек вам чего? – спросила продавщица.

– Мне… это… сено… – тихо ответил Евстафий.

– Это вам нужно в «Zoobig (Зубик)» идти.

– Куда?

– Открылся новый суперзоомагазин. Здесь недалеко. Вот там есть всё.

Уже на подходе к суперзоомагазину Евстафий заметил ходячуюрекламу, которая зазывала не проходить мимо. У зеркального входа ряженыев костюмах кенгуру распространяли красочные буклеты. Если сказать просто, что «Зубик» – впечатлял, значит не сказать ничего, этот зоопарк, который оккупировал многоэтажный дворец, – убивал наповал своею экзотикой. Сюда шли просто поглазеть.

Евстафий чуть не потерял голову, потому что вначале попал в мир рыб, где огромные аквариумы пугали глубиной, затем очутившись в стране ползучих гадов, раболепно почувствовал себя наживкой. Вокруг бурлила планета животных. Собаки большие и маленькие, кошки лохматые и лысые, птицы певчие и не певчие кружились, словно в карусели. Оскал сменялся добрым «мяу».

– Эй, что с тобой? У тебя такой потерянный вид.

– Я… это… ищу сено.

– А… сено… тогда пошли.

Евстафия вели за руку, как водят ребёнка-несмышлёныша, например, в детский сад, потому что он такой маленький: не знает куда идёт и зачем. Евстафий пришёл в себя и посмотрел на спутницу. Он знал, что рядом с ним девушка. Во-первых, в её голосе такая нежность, во-вторых, от неё исходил пьянящий запах косметики, и, в-третьих, рука – такая невесомая и ласковая. Да, рядом с ним она. Но какой пробы? Как же хорошо по крупицам собирая образ, за тем взглянуть на оригинал, поражающий тебя в правах, восхититься красотой и тут же огорчиться, потому что эта прелесть не для тебя.

– Тебя как зовут? – спросила девушка.

– Евстафий.

– А я – Даша. – Она приветливо улыбнулась. – Вот и наше сено. Идём выбирать.

Даша со знанием дела погрузила несколько тюков сена на металлическую тележку, передав бразды управления удивлённому Евстафию.

– Кстати, тебе сколько тюков? – спросила она.

– Один, – ответил мальчик. – Только я плачу сам.

– Конечно сам…

На кассу Евстафий прошёл первым.

– Одну упаковку пробейте отдельно, – попросил Евстафий.

– Юноша, – обращаясь к Евстафию, кассирша предложила: – У нас проводится беспроигрышная лотерея. Чтобы участвовать в ней, доплатите двести рублей.

– А… что… можно… купить?

– Вот… хотя бы черепашку. Она быстро вырастит. Станет черепахой Тартилой, которая подарит тебе золотой ключик. – Кассирша улыбнулась. – Желаю удачи…

Евстафий вынул деньги.

–6-

«Пятёрка и шесть нулей – это сколько? Отдельно или вместе? Конечно вместе. 500000. А это много или мало? Смотря в каких единицах? Ну, например, в рублях. Приличная сумма…»

– О чём ты думаешь? – спросила Даша.

– Я не знаю, как теперь с этим буду жить. – Евстафий посмотрел на Дашу. – Почему выиграл именно я?

– Вот глупенький…