Текст книги "Сто лет криминалистики"

Автор книги: Юрген Торвальд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 41 страниц)

9 сентября оба врача осмотрели кожу со шрамом. После поверхностного обследования они заявили Ньютону, что это кусок кожи не с живота, а с бедра и что никакой это не шрам, а складка на коже. Ньютон уговорил их изложить письменно свое мнение, которое ему необходимо лишь как основание для защиты. Когда Тарнбалл узнал о действительных намерениях Ньютона, он понял свою оплошность. 17 октября, за день до начала процесса, Тарнбалл попросил разрешения произвести дополнительные микроскопические исследования и с ужасом установил, что его заявление неверно. Но было уже поздно. Он решил ничего не менять, не желая (как в свое время Туано) подорвать свою репутацию, признав ошибку.

Когда 18 октября начался суд над Криппеном, никто не предполагал, что героем процесса станет Бернард Спилсбери – молодой человек, имя которого узнают все англичане, интересующиеся судебной медициной. 19 октября в качестве свидетелей обвинения выступили эксперты Пэппер и Спилсбери. Они продемонстрировали законсервированный кусочек кожи.

21 октября в суде появились Тарнбалл и Уолл, чтобы опровергнуть доказательства Пэппера и Спилсбери. Вот их заключение: 1. Демонстрируемый кусочек кожи – не кожа низа живота. На ней отсутствуют сухожилия, которые в этой части живота соединяют идущие вертикально от груди к тазу мышцы. Не наблюдается линия альба, которая должна была бы проходить по данной части тела от груди до лобка. И, наконец, они не обнаружили еще некоторых сухожилий, типичных для низа живота. 2. Предполагаемый шов – вовсе не шов, так как на нем нет следов уколов. Зато можно обнаружить жировые железы, которых не бывает ни в одном шраме. Поэтому речь идет о складке кожи, появившейся под воздействием кофточки. Защитник Тобин добавил, что Пэпперу к моменту исследований было известно, что Кора подвергалась операции по удалению матки. Шрам, «найденный» им, не что иное, как результат предвзятого мнения.

Выдвигая такие возражения по заключению экспертов, адвокат Тобин был уверен, что разногласия между экспертами должны породить у присяжных сомнения. Его уверенность возросла, когда Пэппер заявил, что далее будет выступать его ученик, проводивший решающие микроскопические исследования. Но кто такой Спилсбери? Что значит для присяжных мнение молодого, совершенно незнакомого человека?

20 и 21 октября Бернард Спилсбери выступал свидетелем обвинения в суде Олд-Бейли. Тридцати трех лет, высокий, стройный, – с симпатичным, вызывающим доверие лицом, он меньше всего походил на человека, проводящего большую часть времени в моргах среди трупов. Тщательно одетый, с гвоздикой в петлице, говорящий чистым, приятным голосом – таким он предстал перед судьями, защитниками и присяжными.

Бернард Спилсбери

В молодые годы Спилсбери не отличался особым талантом. Он случайно стал изучать медицину и собирался работать врачом. Замкнутый, не имеющий среди студентов друзей, без страстей, как казалось, без особых интересов и способностей – таким знали его в студенческие годы. Но затем на лекциях и практических занятиях Пэппера, работая с микроскопом, он понял, что не создан быть врачом. Его заинтересовали патология и гистология. С 1902 года он так страстно увлекся патологическими и гистологическими исследованиями, что даже не стал сдавать выпускные экзамены. Лишь в двадцать восемь лет он их сдал. В то время как его одногодки уже давно работали врачами, он корпел в моргах и лабораториях над изучением изменений в тканях, тайны которых остались нераскрытыми даже для его учителя Пэппера.

Спилсбери не стал, как показало будущее, новатором, проложившим новые пути судебной медицине. Он был практиком, человеком с необычайно острым взглядом, чрезвычайно искусно проводившим вскрытия трупов и уже к 1910 году распознававшим благодаря своей опытности патологические изменения, которые не могли обнаружить другие даже с помощью микроскопа. Его ни в коем случае нельзя было назвать человеком необычным, деятельным или с размахом. Но он был как раз тем, кто был нужен английской судебной медицине в то время: человеком, соединяющим в себе выдающиеся способности патолога с ясностью изложения мысли и с внешностью, внушающей окружающим веру в его знания. Такая личность должна была произвести впечатление на судей и присяжных. Адвокат Тобин первым понял, какая сила уверенности исходит от показаний Спилсбери, и обратил внимание всех присутствовавших в зале на то, что Спилсбери – ученик Пэппера, который, естественно, придерживается мнения своего учителя. В ответ он услышал: «Тот факт, что я работал с доктором Пэппером, не имеет никакого отношения к мнению, которое я здесь высказываю. То, что я прочитал в газетах об операции Бель Эрмо (Кора Криппен), не оказало на мои выводы ни малейшего влияния. Я занимаю независимую позицию и отвечаю исключительно за выводы, полученные в результате моего личного исследования».

Затем Спилсбери шаг за шагом разбил все доводы Тарнбалла и Уолла, заявив, что экспертам защиты следовало бы знать, что сухожилия не пронизывают кожу, а расположены как раз в тех частях мышц, которые были вырезаны убийцей. Линия альба лишь указывает, где под кожей расположены определенные соединения сухожилий между отдельными мышцами живота. В данном случае соответствующие части мышц и сухожилий удалены. Что же касается особенно типичных сухожилий апоневрозов, которых не смогли обнаружить Тарнбалл и Уолл, то он их может им показать. Спилсбери поднял пинцетом сухожилие и показал его присяжным.

Судья лорд Альверстон, пораженный, подался вперед. Он спросил Тарнбалла, что тот на это скажет. Тарнбалл пытался отвертеться. Но Альверстон сурово настаивал: «Ответьте прямо на мой вопрос – видите вы сухожилие или нет?» Не найдя выхода, тот ответил: «Да».

Уолл также, не найдя отговорки, изменил свое мнение относительно происхождения кусочка кожи. «По-моему, – сказал он тихо, – это кожа живота».

Но они все еще не соглашались, что на коже имеется шрам. Спилсбери спокойно и холодно возразил: «У меня с собой все микроскопические препараты. Я прикажу сейчас же принести сюда микроскоп». Принесли микроскоп, и Спилсбери объяснил столпившимся вокруг него присяжным все, что они наблюдали в препарате. У Тарнбалла не было больше аргументов. Он стал искать выхода из положения, нападая на Спилсбери. Нельзя, мол, доверять молодым людям, которые и с микроскопом-то не умеют как следует обращаться. Но Муир под аплодисменты присутствующих заставил его замолчать, сказав: «Речь идет не о людях, ничего не смыслящих в микроскопе. Речь идет о таких людях, как мистер Спилсбери».

22 октября после двадцатисемиминутного совещания присяжные признали обвиняемого виновным. Спустя четыре недели, 23 ноября, Криппена повесили. Доказательства Спилсбери стали не только темой для британской прессы, они вызвали в Англии резкий поворот общественного мнения в пользу судебной патологии. Это положило начало новой эпохе развития судебной патологии, которая в течение трех десятилетии – в хорошем и плохом – была связана с именем Бернарда Спилсбери, ставшего легендарным.

16. Утопление без признаков насилия

Почти тремя годами позже, вечером 15 января 1915 года, английский инспектор уголовной полиции Артур Фоулер Нейл просматривал информационные документы, которые полицейским участкам присылало главное управление Скотланд-ярда. Нейл работал тогда в участке Кентиштауна. Среди документов находился лист с надписью: «Подозрительные случаи смерти – принять к сведению». Там были подшиты вырезки из газет. В еженедельной газете «Ньюс оф зе вэлд» («Всемирные новости») сообщалось: «При расследовании коронером дела в Ислингтоне сегодня были установлены печальные обстоятельства смерти тридцативосьмилетней Маргарет Елизаветы Ллойд из Холлоувея. Супруг заявил, что они только что обвенчались в Басе. По приезде в Лондон его супруга жаловалась на головные боли… Он водил ее к врачу. На следующий день, день ее смерти, она чувствовала себя лучше. Около 7.30 вечера она весело сообщила, что хочет принять ванну. Муж пошел прогуляться… Он был уверен, что по возвращении застанет жену в гостиной. Не найдя ее там, он обратился к хозяйке квартиры. Оба отправились в ванную комнату, где было темно. Когда зажгли газовый свет, он увидел свою жену в ванне, наполненной на три четверти. Она утонула. Доктор Бейтс, лечивший накануне умершую, заявил, что женщина захлебнулась. У нее был грипп. Грипп и горячая ванна, видимо, вызвали обморок…»

Это было сообщение из свежего номера газеты. Расследование, о котором сообщалось, было произведено 22 декабря 1914 года. 18 декабря Маргарет Елизавета Ллойд умерла. Дом, где все это произошло, находился на Хигейт-Бисмарк-роуд, 14, то есть в районе Нейлса.

Второе газетное сообщение было датировано 14 декабря 1913 года и содержало информацию о расследовании коронером дела от 13 декабря в Блэкпуле: «Неожиданная смерть молодой женщины. Утонула от приступа в горячей ванне. Миссис Смит из Портсмута неожиданно умерла в пансионате в Блэкпуле. Ее муж познакомился с ней три месяца назад и женился на ней за шесть недель до происшествия. Оба прибыли в последнюю среду в Блэкпул и сняли несколько комнат на Регентс-роуд, 16. В дороге его жена жаловалась на головную боль. Так как по прибытии она все еще плохо себя чувствовала, муж показал ее врачу. В ночь с пятницы на субботу она принимала горячую ванну. Когда муж позвал ее, никто не ответил. Войдя в ванную комнату, он увидел жену лежащей в ванне. Она была мертва. Доктор Биллинг, лечивший миссис Смит, высказал мнение, что горячая вода вызвала сердечный приступ или обморок, который и привел к смерти». Кроме газетных вырезок, инспектор Нейл обнаружил письмо из Блэкпула от некоего Джозефа Крослея, хозяина пансионата, где в ванне утонула миссис Смит. Случайно год спустя из газеты «Ньюс оф зе вэлд» он узнал о судьбе Маргарет Елизаветы Ллойд. Он рекомендовал полиции поинтересоваться, нет ли связи между смертью в ванне на Хигейт и в Блэкпуле.

Совпадение обстоятельств на самом деле бросалось в глаза, и Нейл решил лично заняться этим делом. На следующий день он отправился на Бисмарк-роуд, 14. Дом принадлежал миссис Блэтш. В верхнем этаже была спальня. Ванная комната находилась в бельэтаже. 17 декабря 1914 года, как рассказывала хозяйка дома, Ллойд снял спальню с правом пользоваться ванной и гостиной. Ей бросилось в глаза, что, прежде чем снять комнату, Ллойд тщательно осмотрел ванную комнату. Миссис Блэтш описала Ллойда: средний рост, худощавый, мускулистый, лет сорока, с обычным лицом и острым взглядом. Вечером 17 декабря Ллойд узнавал у нее, как можно вызвать врача, так как его жена плохо себя чувствует. Миссис Блэтш направила его к доктору Бейтсу. На другой день миссис Ллойд чувствовала себя лучше. После обеда она заказала на вечер ванну, которая была приготовлена к 7.30. Миссис Блэтш ушла на кухню. Некоторое время спустя она слышала шум воды в ванной комнате. Вскоре послышалась музыка фисгармонии из гостиной. Играть мог только мистер Ллойд, оставшийся в гостиной, пока его жена принимала ванну. Еще через некоторое время раздался звонок у парадного. Это звонил Ллойд. Он объяснил, что ходил за помидорами к ужину и забыл ключ от входной двери. Тут же он поинтересовался, в гостиной ли его жена. Но так как гостиная была пуста, он поднялся наверх. Через несколько минут он позвал на помощь. Когда миссис Блэтш поднималась по лестнице, Ллойд уже поднял голову жены из воды и крикнул, что нужно срочно позвать доктора Бейтса. Но доктор уже не мог ничем помочь. Миссис Ллойд была мертва. Ллойд похоронил жену и уехал. Куда?

Этого миссис Блэтш не знала.

Нейл осмотрел комнату, где стояла ванна. Дно ванны имело длину 1,25 м, а по верхнему краю – 1,65 м. Ему показалось загадочным, как мог взрослый человек утонуть в такой ванне. Затем Нейл направился к доктору Бейтсу. Врач подтвердил, что лечил миссис Ллойд. На приеме у него миссис Ллойд сидела безучастно, пояснения давал муж. Бейтс нашел, что у нее повышенная температура, и прописал ей жаропонижающее. Когда его позвали вечером 18 декабря, было уже поздно. Без всякого сомнения, миссис Ллойд утонула. Осторожно Нейл поинтересовался, не заметил ли врач на теле умершей каких-либо следов насилия. Бейтс ответил отрицательно. Ни малейшего следа. Когда он по указанию коронера произвел вскрытие, то заметил небольшой ушиб над левым локтем. Но нельзя утверждать, что это результат применения силы. Это могло произойти вследствие судороги при сердечном приступе. Инквест заканчивался выводом – «смерть вследствие несчастного случая». Больше Бейтс ничего не мог добавить. И все же одно бросилось ему в глаза: Ллойд не проявил ни малейших признаков огорчения и заказал самый дешевый гроб. Нейл попросил доктора Бейтса сообщить ему тотчас, если что-нибудь станет известно о Ллойде.

Покинув квартиру врача, инспектор Нейл встретился с сержантом уголовной полиции Денисоном. Последний, узнав, что Нейл интересуется делом Ллойда, заявил о своем желании сделать сообщение. Сержант был знаком с некой мисс Локке, которая содержит пансионат на улице Хигейт. Сначала мистер Ллойд хотел поселиться у мисс Локке и осмотрел все помещения. При этом больше всего его интересовала ванна. Она показалась ему слишком маленькой, и он все допытывался, можно ли в ней «свободно лежать». Поведение Ллойда не понравилось мисс Локке, и она выпроводила его из своего дома.

Нейл приказал своим подчиненным разыскать Ллойда. Не прошло и суток, как стали поступать первые сведения о нем. В конторе по вопросам о наследстве имелось завещание Маргарет Елизаветы Ллойд, составленное 18 декабря, за три часа до смерти. Единственным наследником был назван ее муж Джордж Жозеф Ллойд. В тот же день миссис Ллойд посетила в сопровождении супруга сберкассу и сняла все свои деньги. В другом сообщении говорилось, что в начале января Ллойд был у адвоката В. Дэвиса на Уксбридж-роуд и передал ему для дальнейшего оформления завещание умершей жены.

Спустя два дня после этого сообщения доктор Бейтс пригласил к себе инспектора Нейла. Он предъявил ему запрос «Йоркшир инскьюренс компани» в Бристоле. Общество интересовалось обстоятельствами несчастного случая, приведшего к смерти миссис Ллойд 4 декабря 1914 года миссис Ллойд, в то время еще Маргарет Елизавета Лофти, но уже обрученная с Ллойдом, застраховала свою жизнь на 700 фунтов стерлингов, которые должны были перейти после ее смерти наследнику. Нейл попросил врача помедлить немного с ответом на запрос, так как был уверен, что напал на след преступника.

В тот же день он направил в уголовную полицию Блэкпула сообщение о проводимом расследовании, приложил вырезку из блэкпулской газеты и просил произвести на месте дополнительное дознание. Уже 21 января из Блэкпула поступил ответ, содержавший сведения, о которых Нейл и не мечтал. К вечеру 10 декабря 1913 года в пансионате мистера и миссис Крослей на Регентс-роуд в Блэкпуле остановился прибывший из Портсмута Джордж Джозеф Смит со своей двадцатипятилетней полной очаровательной супругой Алисой, урожденной Бёрнхам. Смит хотел сначала остановиться в другом пансионате, но, узнав, что там нет ванной, отказался и приехал к Крослею. Снял он у них комнату лишь после того, как осмотрел ванну, которая находится на втором этаже, над кухней. Поздно вечером того же дня мистер Смит просил пригласить к его жене врача, так как та плохо себя чувствовала после дороги и жаловалась на головную боль. Врач Джордж Биллинг во время обследования слышал небольшие безопасные шумы в сердце. Он прописал немного героина и кофеина. На следующее утро миссис Смит имела вполне здоровый вид и предприняла с супругом длительную прогулку по городу. В 6 часов она заказала вечернюю ванну. В 8 часов Смиты удалились в спальню, а супруги Крослей оставались еще в кухне. Вскоре они заметили в углу на потолке мокрое пятно. Они еще продолжали обсуждать это необычное явление, как у парадного раздался звонок. Это был Смит. Он объяснил, что уходил за продуктами к завтраку. Когда Крослей показали ему пятно на потолке, он бросился в ванную комнату. Тут же раздался его крик: «Позовите врача!.. Позовите доктора Биллинга!.. Он ее знает!» Через несколько минут пришел Биллинг. Он застал Смита держащим над водой голову жены. Вода достигала до груди женщины. Так как она была очень тяжелой, то Смит и Биллинг с большим трудом вынули ее из ванны и положили на пол. Биллинг не нашел никаких следов насилия и не уделил обследованию никакого внимания. Он даже не мог потом вспомнить, в каком положении умершая лежала в ванне. Коронер тоже очень торопился, потому что ему нужно было расследовать еще один смертный случай. Он констатировал: «Разрыв сердца в ванне, захлебнулась, несчастный случай». Смит поторговался с Крослеем по поводу оплаты за причиненный ущерб и исчез.

Полиции Блэкпула не было известно место пребывания Смита в настоящее время, но зато она сообщила примечательные подробности о его женитьбе на Алисе Бёрнхам. Он познакомился с Алисой в Саутси, где она в качестве медсестры ухаживала за одним престарелым господином. У нее на руках было всего лишь 27 фунтов, но после знакомства со Смитом она дала своему отцу Чарлзу Бёрнхаму 100 фунтов в долг. Вскоре Смит обручился с Алисой Бёрнхам. Они поженились там же, в Саутси, 30 октября. За день до свадьбы невеста застраховала свою жизнь на 500 фунтов. Сразу же после свадьбы Смит потребовал от своего тестя возвращения долга вместе с процентами. Как велико было влияние Смита на свою жену, можно судить по тому, что она пригрозила отцу судом, если он не возвратит ей деньги. 8 декабря, за два дня до свадебного путешествия в Блэкпул, Алиса Смит оформила наследство на имя мужа. Спустя четыре дня она уже лежала мертвой в ванне пансионата Крослея.

23 января инспектор Нейл обратился к директору управления публичного обвинения сэру Чарлзу Матьюзу и заявил ему, что Ллойд и Смит, по его глубокому убеждению, одно и то же лицо. Это человек, который определенным способом убивает женщин, чтобы завладеть их имуществом. Матьюз возразил: «Мне не верится, чтобы человек мог убить двух женщин в ванне. За всю мою жизнь я ни разу не слышал о подобных убийствах». И все же он разрешил Нейлу произвести дальнейшее расследование и арестовать Ллойда, если удастся его найти.

Через час Нейл уже был у доктора Бейтса и попросил его послать йоркширскому страховому обществу соответствующую справку о смерти миссис Ллойд. Он рассчитывал на то, что Смит, или Ллойд, свяжется с адвокатом Дэвисом, у которого находится завещание жены, как только узнает, что страховое общество готово выплатить ему деньги по страховому полису. Бюро Дэвиса охранялось день и ночь. 1 февраля 1915 года к двери бюро приблизился человек, внешность которого совпадала с описанием внешности Ллойда и Смита. Нейл подошел к нему: «Вы Джордж Ллойд?» – «Да». – «Тот самый Ллойд, жена которого утонула в ванне в ночь на 18 декабря на Хигейт-Бисмарк-роуд?» – «Да». – «Я имею все основания предполагать, что вы также Джордж Смит, жена которого утонула в ванне в 1913 году в Блэкпуле, через несколько недель после женитьбы». – «Смит? Я не знаю никакого Смита». – «Я вынужден арестовать вас за ложные сведения».

Арестованный резко повернул к Нейлу свое костлявое лицо и сказал: «О… если вы только из-за этого устраиваете такой театр, то я могу вам сказать, что я действительно Смит».

Нейл понимал, что происходит в душе его собеседника. Убийца боялся разоблачения и был рад признаться в небольшом проступке. Значит, первая цель была достигнута, Ллойд-Смит арестован за ложные сведения. Сэр Чарлз Матьюз был удивлен. Бернард Спилсбери получил задание «осветить таинственный случай с медицинской точки зрения».

Спилсбери было уже тридцать семь лет, и с отставкой Пэппера он стал вторым после Уильям Уилсокса патологом министерства внутренних дел. Так как Уилсокс все больше и больше специализировался на токсикологии, то Спилсбери выполнял главную работу в области патологии. Он жил в Лондоне в доме, где мог производить вскрытия в любое время. До поздней ночи горел свет в одном из окон верхнего этажа. Там была небольшая частная лаборатория. Семья почти не виделась с ним. Он работал не только патологом министерства внутренних дел и лондонских коронеров, но и установил непосредственный контакт с уголовной полицией, стремясь приблизить свою работу к месту преступления. Он доказал сотрудникам Скотланд-ярда, что очень важно иметь судебного медика непосредственно на месте преступления.

4 февраля Спилсбери принимал участие в эксгумации трупа Маргарет Елизаветы Ллойд. Он должен был установить, утонула ли молодая женщина или была утоплена. Проблема «утонул или утоплен» – одна из старейших в судебной медицине. Понятие «утонул» попытался определить в Древнем Риме Гален. Предполагая, что утонувший умер, наглотавшись много воды, он считал признаком такой смерти сильно увеличенный желудок. В 1630 году анатом Сильвиус объяснил, что смерть тонущего наступает от проникновения воды в легкие, но его высмеяли. Заблуждение длилось до XVIII столетия, пока патолог Морганьи, экспериментируя на собаках и кошках, не доказал, что легкие утонувшего животного действительно содержат похожую на воду пенистую жидкость. Но в 1892 году француз Кювье, дерзновенно ставя опыты на самом себе, пытался опровергнуть его. К 1915 году точное определение смерти от утопления явилось результатом работ француза Бруарделя, австрийцев Гофманна, Пальтауфа, Вахольца и Гороцкевича, итальянца Каррары, финна Фагерлунда и немца Ревенсторфа. Особенно Ревенсторф путем многочисленных опытов пытался выяснить, чем отличается естественная смерть при купании от смерти при насильственном утоплении. Наконец, в связи с этим был вновь поставлен выдвинутый древними китайцами вопрос, как установить, попал человек в воду живым или мертвым.

Внешними признаками в случае, когда человек утонул, являлись наличие пены у рта и носа, гусиная кожа. Внутренними – прежде всего полное наполнение легких воздухом так, что легкие напоминали воздушные шары. По поводу причины этого явления еще шли споры. Австриец Пальтауф в Праге обнаружил, кроме того, кровоизлияния под плеврой, очевидно, в результате разрывов легочных пузырьков. Гортань и бронхи наполнялись пеной.

Самым важным было знание трех моментов:

1. Вода или другая жидкость, в которой утонул человек, попадала через легкие в легочные вены и отсюда – в левый желудочек сердца. Тут жидкость, казалось, задерживалась, потому что из-за смерти прекращалось кровообращение. В затронутой области кровь содержала большое количество жидкости. При установлении разжижения крови можно было утверждать, что человек утонул, попав в воду живым. Бруардель попытался сравнить количество кровяных телец в правом и левом желудочках сердца и таким путем установить, не разбавлена ли кровь в левом желудочке.

2. В воде находятся почти всегда микроорганизмы животного и растительного происхождения, видимые лишь под микроскопом. Прежде всего речь шла о водорослях. До 1904 года немецкий ученый Ревенсторф в 95 % всех случаев утопления находил под микроскопом в легких утопленников известковые скелеты микроорганизмов. Правда, потом выяснилось, что в легкие людей, которые попали в воду уже после смерти, тоже проникала вода и водоросли. Но они не добирались до глубоких областей легких. Итак, если глубоко в легких обнаруживались водоросли, то можно было с уверенностью сказать, что человек попал в воду живым.

3. Вода была также в желудке утонувших. Помимо водорослей, в желудке обнаруживалась смесь воздуха, пены, воды, которая возникала в результате судорожных движений мышц живота, кашля и захлебывания. Вода могла проникнуть в желудок также и в том случае, когда человек попадал в воду уже мертвым, но у живых она проникала глубоко, до двенадцатиперстной кишки. После того как в 1890 году финн Фагерлунд в тогда еще принадлежавшем России Гельсингфорсе пришел к этому выводу, факт проверялся во многих странах и всегда находил подтверждение.

Итак, были созданы различные приемы определения причин смерти в воде, правда, только при расследовании случаев смерти, происшедших относительно недавно. Гораздо трудней было установить, был ли человек насильственно брошен или опущен в воду. Если утоплению предшествовало убийство, то, обнаружив и обследовав повреждения, приведшие к смерти, можно было это доказать. Но убийство путем насильственного утопления ставило перед следователем свои вопросы. Здесь было только одно обстоятельство, облегчающее решение этого вопроса: жертва насильственного утопления защищалась, в результате чего на теле пострадавшего должны остаться следы борьбы. Правда, и самоубийцы, прыгая в воду или цепляясь за что попало в своей запоздалой попытке спастись, могли нанести себе ранения. Часто расследование подобных случаев было почти невозможным. Помочь могло только проведение расследования причин и обстоятельств происшедшего. Во всяком случае, предполагая утопление, прежде всего искали следы насилия.

Когда Спилсбери обследовал труп последней жертвы Ллойда-Смита, он тоже тщательно искал хоть какие-нибудь следы насилия. Напрасно. Кроме совершенно ничего не значащего синячка на локте, о котором уже говорил доктор Бейтс, он обнаружил лишь два крохотных кровоизлияния на внутренней стороне левой руки. Невооруженным глазом их нельзя было разглядеть и тем более нельзя было квалифицировать как след насилия. Спилсбери исследовал все, что могло бы вызвать неожиданное нарушение кровообращения в ванне и привести к смерти. Безрезультатно. Для страховки он исследовал внутренние органы, не содержат ли они яда. С другой стороны, имелись признаки, указывающие на то, что, когда женщина захлебнулась, смерть наступила почти мгновенно. Труп был снова похоронен, а Спилсбери продолжал ломать себе голову над тем, как можно было утопить человека в ванне, не оставив следов насилия. Прощаясь с Нейлом, он попросил доставить ему для эксперимента ванну, в которой был обнаружен труп Маргарет Елизаветы Ллойд. В тот же день ванна была доставлена в полицейский участок Кентиштауна.

Инспектор Нейл и Спилсбери постарались произвести эксгумацию как можно незаметнее, но репортеры последнее время следовали за Спилсбери по пятам. 5 февраля газеты сообщили о таинственном обследовании трупа в Ислингтоне, а 7 февраля история о двух убийствах в ванне стала достоянием всех газет Лондона и Блэкпула. Крупные заголовки «Новобрачные в ваннах» отодвинули на второй план даже сообщения с фронтов первой мировой войны. Вечером 8 февраля Нейл получил письмо из маленького курортного городка Херн-Бей графства Кент. Шеф местной полиции, прочитав сообщения газет, решил послать Нейлу рапорт о происшедшем в их городе 13 июля 1912 года смертном случае, который был аналогичен уже известным и расследуемым теперь делам.

Что же там произошло? 20 мая 1912 года господин по имени Генри Уильямс снял для себя и жены маленький домик на Хай-стрит. Спустя семь недель, 9 июля 1912 года, Уильямс приобрел ванну, заявив продавцу, что его жена не желает больше жить без ванны. На другой день Уильямс появился с женой у врача Френча, которому рассказал, что у его жены был эпилептический припадок. Жена же жаловалась только на головную боль. Френч прописал ей бром. 12 июля среди ночи Френча срочно вызвали на Хай-стрит. Уильямс заявил, что у жены снова был припадок. Было очень жарко, и Френч предположил, что именно жара явилась причиной припадка.

На следующий день в три часа он посетил Бэсси Уильямс и застал ее вполне здоровой. Поэтому он был очень удивлен, когда 13 июля в 8 часов утра его снова вызвали. Ему передали записку, в которой Уильямс писал: «Не могли бы Вы тотчас прийти? Боюсь, что моя жена мертва». Френч застал Бэсси Уильямс лежащей на спине в ванне. Ее голова была под водой. В правой руке зажат кусочек мыла. Ноги вытянуты и подняты вверх так, что стопы торчали над краем ванны. Френч положил тело на пол и попытался сделать искусственное дыхание. Все напрасно. Бэсси Уильямс была мертва. Френч не обнаружил никаких следов насилия. Коронер, адвокат из Даве, удовлетворился беглым осмотром и сообщением доктора Френча, что погибшая страдала эпилепсией, и констатировал: «Смерть в результате несчастного случая. Утонула в ванне во время эпилептического припадка».

Когда пришло письмо из Херн-Бей, Нейл собирался поехать в Блэкпул, чтобы подготовить все для вскрытия трупа второй жены Смита-Ллойда, Алисы Смит. Поэтому он распорядился, чтобы в Херн-Бей послали несколько фотографий Смита-Ллойда, и просил предъявить эти фото всем, кто соприкасался с человеком, называвшим себя Уильямсом. 10 февраля Нейл и Спилсбери прибыли в Блэкпул. Спилсбери, избегая преследований газетных репортеров, работал ночью. Первый анализ на яд органов Маргарет Елизаветы Ллойд был отрицательным, смерть наступила от утопления. Труп Алисы сильно разложился. Спилсбери все же мог сделать некоторый вывод. А именно: никаких следов насилия и лишь незначительные признаки утопления. Смерть наступила еще быстрее, чем у Маргарет Елизаветы Ллойд. В системе кровообращения он нашел лишь небольшое изменение сердечного клапана, что обычно является следствием ревматизма суставов. Но оно было столь незначительно, что человек мог считаться совершенно здоровым.

Еще больше, чем прежде, интересовал Спилсбери вопрос, как можно было утопить женщину, не оставив следов насилия. Он тщательно измерил тело пострадавшей и попросил доставить также ванну из Блэкпула в полицию Кентиштауна. Придя в полицейское управление Блэкпула, Нейл узнал, что его по телефону вызывает Лондон. Из Херн-Бей поступило сообщение, что Уильямс, по всей видимости, идентичен Смиту и Ллойду: все свидетели тотчас узнали его.

Нейл направил сначала на побережье Кента двух своих сотрудников, а когда 18 февраля он приехал туда сам, обстоятельства третьего убийства в ванне были уже выяснены. Предыстория его ничем не отличалась от двух других, совершенных позже. Разве что отсутствовала страховка. Но на этот раз она не была нужна Уильямсу-Смиту-Ллойду: его жена была достаточно богата. Летом 1910 года он познакомился в Клифтоне, пригороде Бристоля, с тридцатилетней Бэсси Манди. Отец оставил ей 2700 фунтов стерлингов, которыми распоряжались родственники. Она не имела права трогать это состояние и получала из процентов ежемесячно 8 фунтов. Остальная сумма процентов откладывалась на черный день.

К 1910 году эта сумма составила 138 фунтов и в любое время была в распоряжении Бэсси Манди. Сам капитал переходил в случае ее смерти наследникам. 26 августа 1910 года Уильямс женился на Бэсси Манди и в день свадьбы потребовал все 138 фунтов. Получив деньги, Уильямс исчез и написал своей жене письмо, в котором обвинил ее, что она, мол, заразила его венерической болезнью, и он не желает ее больше видеть. Бэсси не поняла, что случилось. В феврале 1912 года она остановилась в пансионате в Вестонсьюпер-Мар. Здесь на улице она неожиданно повстречала мужа. Просто непостижимо, но она все простила ему и поехала с ним в Херн-Бей. 2 июля Уильямс навел справки, действительно ли состояние жены достанется ему лишь после ее смерти. Ответ был утвердительным. Через шесть дней жена оформила ему в наследство все свое состояние.