Текст книги "Сто лет криминалистики"

Автор книги: Юрген Торвальд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 41 страниц)

13. Криста Леман из Вормса. Яд Е-605. 1954 год

Когда токсикологи достигли своей цели – научились обнаруживать барбитураты или продукты распада, оставляемые ими в организме человека, – то перед ними открылся мир новых ядов, мир транквилизирующих (успокоительных) средств, новых медикаментов, оказывающих успокаивающее действие на чрезмерно раздраженного человека и освобождающих его от подавленного состояния. Но успешное познание тайн барбитуратов неоднократно прерывалось непредвиденным появлением новых ядов, становившихся дополнительным средством убийств. Самой большой неожиданностью в единоборстве между токсикологами и ядами было дело об убийстве, имевшее место в начале 1954 года в Вормсе.

О преступлении в Вормсе, «преступлении века», стало известно в понедельник 15 февраля 1954 года.

Сначала это был незаметный «случай в среде бедняков», происшедший в маленьком, одноэтажном, непривлекательном доме в одном из переулков старого района города. В доме проживала семидесятипятилетняя вдова Ева Ру с сыном Вальтером, дочерью Анни Хаман, тоже вдовой (ее муж погиб на фронте), и девятилетней дочерью Анни Уши. В общем-то, семья как семья, в те годы таких семей было много: пожилые родители, которые давали приют дочерям, выбитым войной из колеи и не сумевшим устроить свою жизнь, воспитывались внуки, в то время как дочери старались наверстать упущенное в жизни. Анни Хаман тоже была одной из таких дочерей. Вечером 15 февраля Анни Хаман вернулась с гулянья, захотела поесть, открыла кухонный шкаф и нашла на тарелке конфету – наполненный кремом шоколадный гриб. Как потом выяснилось, этот шоколадный гриб положила Ева Ру для внучки, которая была в гостях у родственников.

Анни Хаман взяла конфету, откусила кусочек и выплюнула с отвращением на пол. «Она же горькая!» – воскликнула Анни, увидев, как домашняя собачка, белый шпиц, набросилась на сладость и съела ее. Последующие события разыгрались с такой быстротой, что сидевшая у плиты Ева Ру потом даже не смогла подробно обо всем рассказать. Анни Хаман побледнела, закачалась, оперлась о стол и крикнула: «Мама, я ничего не вижу!..» Она с трудом дошла до спальни, упала на кровать, скорчилась в судорогах и потеряла сознание. Прежде чем матери удалось позвать на помощь, Анни была мертва. Вызванный соседями врач обратил внимание на то, что в кухне, на полу, лежал сдохший белый шпиц. Само собой напрашивалась мысль о яде, который, по всей видимости, был в шоколадном грибке. Врач сообщил о случившемся в полицию.

Старший инспектор уголовной полиции Вормса Дамен и еще два сотрудника, Штайнбах и Эрхард, за годы своей работы не сталкивались с серьезными уголовными преступлениями. Они даже не предполагали, какие масштабы примет дело Анни Хаман. Не предполагало этого и их начальство.

Во всяком случае, труп доставили в морг института судебной медицины в Майнце. Директором института был известный нам из истории судебной медицины профессор Курт Вагнер, которому было поручено произвести вскрытие и установить причину смерти.

На следующий день утром Вагнер совместно с ассистентом произвел вскрытие. Причин естественной смерти обнаружено не было. Скопление крови и застойные явления во многих органах, особенно в мозгу и легких, говорили об общих симптомах отравления.

Вагнер имел обширные познания в области токсикологии. Но так как единственная свидетельница скоропостижной смерти пострадавшей, ее мать, не могла вразумительно рассказать о симптомах, сопровождавших смерть дочери, то было трудно правильно избрать путь токсикологических исследований. Однако один симптом был очевиден. Это судороги. Значит, речь шла о яде, вызывающем судороги.

Пока производились токсикологические исследования, служащие уголовной полиции Вормса довольно быстро восстановили цепь событий.

На почве своих любовных похождений Анни Хаман очень сблизилась с другой молодой вдовой, Кристой Леман, матерью троих детей. Муж Кристы, Карл Франц Леман, тридцатишестилетний каменщик, неожиданно скончался в 1952 году. За день до смерти Анни, в воскресенье, Криста Леман посетила дом вдовы Ру, которая вместе с сыном, дочерью и соседкой сидела на кухне. Они рассматривали платье, сшитое Анни для карнавала. Криста подсела к ним, вытащила пакетик с конфетами в виде шоколадных грибков, которыми всех угостила. Все, кроме Евы Ру, съели конфеты. А старушка положила свою конфету в сторону и, несмотря на уговоры Кристы Леман, не стала ее есть, сказав, что съест ее вечером перед сном. На самом же деле она хотела оставить конфету внучке Уши. Потом Ева Ру положила гриб в кухонный шкаф на тарелку, где его на другой день и обнаружила Анни Хаман.

Никто, ни Анни Хаман, ни ее брат, ни сама Криста Леман, ни соседка, не почувствовали в воскресенье ничего неприятного. Значит, конфеты, которые они съели, были безвредными. Что же случилось с конфетой, которую старушка отложила для своей внучки? Была ли она уже заранее отравлена? Или пока лежала на кухне, в нее ввели яд для того, чтобы отравить ребенка?

Кто мог быть заинтересован в устранении этого ребенка? Бабушка? Абсурдная мысль. Мать? Может быть, ребенок был препятствием в ее любовной связи? Тоже абсурдная мысль. Если бы виновной была Анни Хаман, то она не стала бы пробовать конфету.

Чьей же хотели смерти? Анни Хаман? Кто же? Брат? Брат и сестра были друзьями. Может быть, мать? Вдова Ру, тихая мещаночка, страдала из-за поведения своей дочери. Но это не значит, что она должна была за это убить свою собственную дочь. Не было ли кого-нибудь, кто питал бы неприязнь к Анни Хаман или к семье Ру? Но после того воскресенья никто не приходил в их дом. Никто не имел возможности отравить шоколадный гриб после того, как он попал в кухонный шкаф. Лишь Криста Леман ненадолго заходила в понедельник и потом вышла вместе с Анни. Но при этом посещении присутствовала вдова Ру.

Дамен допросил также Кристу Леман, поскольку она была свидетельницей предыстории происшествия. Сотрудники уголовного розыска навестили Кристу Леман в ее доме, где увидели женщину среднего возраста, белокурую, с серыми глазами, слишком острым носом на мягком лице и маленькими зубками. В общем-то, не красавица и, уж во всяком случае, не обольстительна. Она производила впечатление огорченной смертью подруги.

Криста подтвердила, что принесла конфеты в дом, где произошло несчастье. Она купила сладости вместе с Анни Хаман накануне, вечером 13 февраля. Где? В магазине Вортмана. Потом они с подругой расстались, ей нужно было покормить детей. А в воскресенье она отправилась со сладостями домой к Анни. Все остальное было известно. Она утверждала, что не перестает думать о том, почему четыре шоколадных гриба не причинили никому вреда, а пятый убил ее подругу. Не может ли быть, чтобы часть конфет, которые продавались в магазине Вортмана, были ядовитыми и одна из них благодаря ей попала в дом подруги?

Криста Леман говорила так убежденно, что криминалисты вначале исключили ее из числа подозреваемых. Если же она виновна, то объектом отравления должна быть вдова Ру. Ей она дала отравленную конфету. Но что могло побудить Кристу Леман к убийству старухи? Скорее можно было предположить, что при массовом производстве шоколадных конфет в часть продукции проник яд. Это мог быть просто несчастный случай или же поступок какого-нибудь психопата, причастного к изготовлению, упаковке или транспортировке конфет. В истории известны случаи, когда коварно замаскировавшийся убийца-садист получает удовольствие от того, что где-то умирают люди, а полиция идет по ложному следу и невинные попадают под подозрение.

Дамен решил провести проверку сладостей в магазине Вортмана. Фирма предложила для продажи всего 140 шоколадных грибков, все они были заказаны у одного изготовителя. 133 из них ухе проданы. Оставшиеся семь Дамен конфисковал и отправил в институт в Майнц для исследования на яд. Вечером по радио населению предложили воздержаться от потребления шоколадных грибков, приобретенных в магазине Вортмана.

В тот вечер казалось, что расследование зашло в тупик. Если в одной из конфет будет обнаружен яд, то ничего не останется, как заняться проверкой сначала продавцов, затем транспортировщиков и изготовителей, то есть такой проверкой, которая выйдет далеко за границы Вормса. Если же яд не обнаружат, то можно с уверенностью предположить, что попал он в конфету по пути из магазина в кухонный шкаф вдовы Ру.

Ареной главных событий стала университетская клиника в Майнце, где Курт Вагнер и его ассистенты в поисках яда, вызывающего судороги, производили сначала анализы на стрихнин, затем на другие алкалоиды. Но все анализы дали абсолютно отрицательные результаты.

В это время лишь немногие токсикологи занимались препаратом под названием Е-605. Относился он к химическим средствам защиты растений от насекомых.

Между 1934 и 1945 годами немецкий химик Герхард Шрадер выделил на предприятиях Байера в Леверкузене органические соединения фосфора, которые в экспериментах биолога Кюкенталя обнаружили чрезвычайно сильные ядовитые свойства в отношении вредителей растений. Исследования закончились к началу 1945 года. Препарат получил название Е-605. Апробирование препарата в полевых условиях началось как раз к моменту вступления американских войск в Германию. Препарат конфисковали, и он был сначала применен в США. Там он получил название паратион (тиофос). Через несколько лет производство паратиона достигло невероятного размаха. Только в 1950 году во Флориде для очистки апельсиновых плантаций от вредителей было израсходовано несколько тысяч тонн препарата. Под различными названиями – от фолидола до тиофоса-3423 – средство это распространилось по всему миру и в 1948 году возвратилось в Германию. Здесь его производили в больших количествах и свободно продавали во всех аптеках и москательных магазинах. Он снова назывался Е-605, и на нем была этикетка, предупреждавшая об опасности отравления «при неумелом пользовании».

До 1953 года в США было известно всего 168 случаев отравлений, 159 из них протекало легко. Причиной отравления каждый раз являлось небрежное обращение с ядом. Американцы установили смертельные дозы препарата Е-605 и симптомы отравления им. Они совпадали с симптомами отравления синильной кислотой: наблюдались судороги и паралич органов дыхания. Никогда яд не применялся в качестве средства убийства или самоубийства. Поэтому не было судебно-медицинского метода определения отравления препаратом Е-605. Американцы Аверелл и Норрис в 1948 году выработали тест для определения Е-605, но он годился только для растительного материала. Путем различных химических процессов преобразования и соединения со смоляной краской получали сине-фиолетовую реакцию, если в исследуемом материале содержался Е-605. В 1951 году появился тест, при помощи которого удавалось обнаружить препарат в моче отравленных. Им пользовались для проверки состояния здоровья рабочих, которые соприкасались по роду работы с Е-605.

Курт Вагнер, вспомнив некоторые публикации о Е-605, особенно описания предсмертных судорог, вызываемых отравлением Е-605, по наитию напал на след этого яда. Так как Е-605 еще никогда не использовали в качестве яда при умышленном убийстве, то даже сам Вагнер не питал больших надежд на успех. Часть содержимого желудка Анни Хаман подверглась дистилляции, и вскоре Вагнер и его ассистенты получили неожиданный сюрприз. Описанные в специальной литературе методы тестов и реагенты привели к цветовым оттенкам, которые, согласно существовавшему до сих пор опыту, свидетельствовали о наличии Е-605.

В первый момент Вагнер засомневался в правильности результата и продолжил анализы на яд, чтобы проверить, не имеет ли он дело еще с каким-нибудь ядом. Но все анализы указывали на наличие яда Е-605. Вагнер подверг проверке конфеты, конфискованные в магазине, но в них яда не оказалось.

Вагнер все же сомневался. Если речь шла об убийстве с помощью Е-605, то это было первое убийство такого рода. Можно ли в самом начале изучения судебной медициной Е-605 обнародовать результат исследования, который должен послужить научной уликой обвинения в умышленном отравлении? Решив, в конце концов, сообщить прокуратуре и уголовной полиции о результатах своих исследований, он подчеркивал лишь «вероятность» наличия Е-605 и говорил о необходимости подкрепить это предположение результатами дальнейшего расследования.

Когда с таким нетерпением ожидаемое известие о результатах токсикологического исследования прибыло в полицию Вормса, Дамен, Штайнбах и Эрхард не сидели сложа руки. Они решили проверить версию о причастности Кристы Леман к смерти подруги.

Криста Леман выросла в тяжелой обстановке и, по существу, без родителей. Мать, душевнобольная, уже много лет находилась в психиатрической больнице, отец – Карл Амбруаз, столяр, был несчастлив и со второй женой. Окончив школу, Криста Леман работала сначала на кожевенной, потом на красильной фабрике Хёхста. За совершенное там воровство она была осуждена условно. В Хёхсте она встретилась с Карлом Францем Леманом, хромым, страдавшим заболеванием желудка и поэтому во время второй мировой воины освобожденным от военной службы. В 1944 году она вышла за него замуж и переехала к его родителям в Вормс. Леман открыл частную мастерскую по облицовочным работам, процветавшую с 1945 по 1948 год, в годы нужды и голода. Денежная реформа в Западной Германии положила конец временам легкой наживы. Но Кристе Леман не хотелось расставаться с веселой жизнью времен «черного рынка». Начались дикие скандалы и драки с мужем, конфликты с родителями мужа, многочисленные непродолжительные связи с американскими солдатами и другими мужчинами. Леман спился. Драки с мужем становились все ожесточеннее, но вдруг 27 сентября 1952 года он скоропостижно скончался.

Эта неожиданная смерть Карла Лемана после получасовой болезни и озадачила Дамена и его коллег. 27 сентября утром Леман был у парикмахера, а вернувшись домой, скончался в жестоких судорогах. Вызванный доктор Ваттрин считал причиной смерти прободения желудка в результате язвы, что было вполне логичным, если учесть заболевание желудка пострадавшего и его пристрастие к спиртному. Но так ли это? Не напоминают ли судороги обстоятельства, при которых скончалась Анни Хаман?

Криста никогда не отрицала, что смерть мужа была для нее облегчением. Ее квартира превратилась в притон. Скандалы с мужем сменились скандалами со свекром Валентином Леманом. И тут Дамен узнал, что 14 октября 1953 года, через полчаса после завтрака, Валентин Леман замертво упал со своего велосипеда во время поездки по городу. Врач поставил диагноз: смерть от сердечного приступа. Этот диагноз соответствовал обстоятельствам. А может быть, в этом случае имелась другая причина? Смерть Валентина Лемана освободила Кристу Леман от последнего препятствия в ее собственной квартире. После его смерти Криста со своей подружкой Анни Хаман беспрепятственно наслаждалась жизнью, как она это понимала.

Дамену было трудно найти у Кристы Леман мотив убийства Евы Ру, зато у нее было предостаточно мотивов убийства своего мужа и свекра: оба стояли на пути к ее любовным утехам. Когда Дамен с сотрудниками изучили все дело, перед ними встал вопрос, не была ли вдова Ру тоже препятствием для Кристы Леман?

Тот факт, что яд Е-605 изготовлялся на предприятиях Байера в Хёхсте, невольно снова ставил под подозрение Кристу Леман. Она работала в Хёхсте на красильной фабрике. Может быть, она там слышала о смертельном действии Е-605 на человека?

Когда 19 февраля хоронили Анни Хаман, по всему Вормсу уже распространился слух, что здесь имело место умышленное отравление сильным ядовитым средством для защиты растений от насекомых. Во время похорон было много любопытных. Среди них удалось остаться незамеченным и Дамену, который наблюдал за Кристой Леман, стоявшей с заплаканным лицом перед открытым гробом своей подружки. Он арестовал ее, как только она покинула кладбище.

Дамен, Штайнбах и Эрхард два дня почти непрерывно допрашивали арестованную. Е-605? Она утверждала, что не знает такого яда. Так же непоколебимо она встретила обвинение в том, что отравила Анни Хаман, желая, однако, отравить ее мать, и заявила: «Это не я». На обвинение в отравлении мужа и свекра она ответила иронической усмешкой.

Обыск в ее квартире не дал доказательств того, что у нее имелся когда-либо яд Е-605. Необходима была эксгумация трупов Карла Франца и Валентина Леманов, так как это единственная возможность путем токсикологического анализа получить дополнительный обвинительный материал. Но решить этот вопрос было совсем не просто. Оба трупа уже долгое время пролежали в земле. Еще не было известно, можно ли после этого обнаружить в трупе яд Е-605. Профессор Вагнер не мог сообщить ничего определенного о шансах на успех токсикологического анализа. И все же эксгумация была необходима.

Но во вторник 23 февраля произошла первая неожиданность. В 10 часов утра Криста Леман потребовала позвать к ней в камеру отца, Карла Амбруаза, и священника, которым неожиданно рассказала, что действительно начинила шоколадный гриб ядом Е-605. Она призналась в этом и следователю, к которому ее сразу же отвели. Да, она хотела отравить вдову Ру, но только для того, чтобы та заболела. Она утверждала, что в ее беспорядочной жизни виновата Анни Хаман. Поэтому ей в голову пришла мысль сделать мать Анни больной, вынудив тем самым Анни ухаживать за матерью и оставить ее, Кристу, в покое. Она не знала, что Е-605 смертельный яд.

Этими показаниями Криста пыталась спастись от обвинения в убийстве. Но Дамен, допрашивая арестованную в течение нескольких часов, вынудил ее рассказать всю правду. Она призналась, что Ева Ру была препятствием, от которого она хотела избавиться. Вдова Ру называла ее злым гением своей дочери и делала все, чтобы Анни порвала с ней. После этого предварительного признания сотрудники уголовной полиции до позднего вечера допрашивали ее об обстоятельствах скоропостижной смерти ее свекра 14 октября 1953 года. Но все их усилия казались напрасными, пока не произошла вторая неожиданность. Кристу Леман повели в камеру после допроса, но тут, уже стоя в дверях, она обернулась и сказала: «Вообще-то свекра я тоже отравила».

Итак, она призналась. В кефир, который ел во время завтрака свекор, она влила целую ампулу Е-605 и добавила сахару. Валентин Леман съел кефир, сел на свой велосипед и через двадцать минут из-за паралича органов дыхания умер.

Но показания Кристы Леман все еще были неполными. Дальнейшие допросы проходили в бесплодной попытке побудить арестованную к признанию в отравлении мужа, но она оставалась хладнокровной и насмешливой. После окончания очередного допроса, открыв дверь в коридор, Криста Леман задержалась на несколько секунд, посмотрела на полицейских и мимоходом бросила: «Мужа я тоже отравила».

Карл Франц Леман получил яд в молоке, которое он выпил за завтраком. Но откуда она брала яд? В 1952 году в витрине москательного магазина Майера в Вормсе ей бросилась в глаза коробочка с надписью: «Яд». Она купила коробочку с несколькими ампулами Е-605. Никто не воспрепятствовал этой покупке. Действие яда она испытала на собаке.

Вот и вся история. Она казалась столь невероятной из-за обыденности, возможности легко приобрести яд, совершить убийства, обмануть двух врачей, что прокуратура не хотела и не могла поверить в это без специальной проверки.

12 марта были эксгумированы останки Карла Франца и Валентина Леманов, взяты необходимые для анализов на яд Е-605 части тела и отправлены в Майнц. Тот факт, что в трупе Валентина Лемана удалось обнаружить остатки содержимого желудка, а в трупе Карла Франца Лемана – части стенки желудка, вселяло в профессора Вагнера надежду найти следы яда. Через день надежды профессора оправдались. Удалось в обоих трупах обнаружить яд Е-605 и тем самым замкнуть цепочку доказательств.

История знает много периодов, когда в качестве средств убийства или самоубийства «в моду» входили те или иные яды. Они распространялись как бактерии инфекционного заболевания. Но что произошло с Е-605, начиная с февраля 1954 года, когда он впервые был упомянут в связи с делом Кристы Леман, трудно себе представить. Уже в том же месяце в Западной Германии, да и в Австрии, началась целая серия самоубийств при помощи яда Е-605. Один газетный заголовок следовал за другим: «Вормский яд унес еще одну человеческую жизнь», «Еще пять самоубийств ядом Е-605», «Шесть новых самоубийств средством защиты от вредителей растений», «Семья из четырех человек отравилась Е-605».

Когда 20 сентября 1954 года Криста Леман предстала перед судом, подтвердила свои показания и без малейшего раскаяния и печали выслушала приговор к пожизненному заключению, по стране прокатилась новая волна самоубийств.

Судебно-медицинским институтам и химико-токсикологическим лабораториям пришлось иметь дело с обнаружением яда Е-605. Не обошлось при этом без сюрпризов и ошибок. Снова сомнению подверглись методы, которые еще совсем недавно считались абсолютно надежными. Особенно это коснулось метода Аверелла и Норриса. Фиолетовая окраска при этом методе возникала благодаря тому, что, как выражаются химики, «ароматические нитротела» яда Е-605 переводятся в «ароматические амины и подвергаются диазотированию и проявлению анилинового красителя». Теперь же выяснилось, что и другие ароматические нитротела и ароматические амины производят такую же краску. Не только барбитураты, но, прежде всего, сульфонамиды (те медикаменты против бактериальных инфекций, которые получили со времен второй мировой войны колоссальное распространение) могли быть приняты при токсикологическом исследовании за яд Е-605, если потерпевшие перед смертью лечились этими лекарствами.

Токсикологи вспомнили времена разногласий по вопросам трупных алкалоидов, когда Ф. Фретвурст и Г. Кайзер обратили внимание на то, что продукт гниения трупной крови, в которой нет и следа Е-605, может при реакции Аверелла – Норриса привести к ошибочным результатам, дав яду подобную окраску.

Снова прилагались все усилия для выработки надежных методов. Они привели к методу, которым яд Е-605 можно было установить путем спектрофотометрии в ультрафиолетовых лучах, измерив притом его количество.

Токсикология превратилась в не знающее границ между отдельными странами и континентами здание, фундамент которого заложило не одно поколение. Но для судебной токсикологии еще в большей степени, чем для судебной медицины, была законом постоянная готовность к самоусовершенствованию и к решению поставленных перед ней задач. Она должна была идти в ногу с химией и фармакологией, которые не переставали создавать новые вещества, необходимые для человечества в эпоху развития индустрии, но дающие в руки широких масс различные яды в таких количествах, которые не могли даже прийти в голову Орфиле или Стасу.

Если говорить о криминалистическом значении судебной токсикологии, то, прежде всего, нужно сказать о возникшем в начале XX столетия сотрудничестве между криминалистической и уголовной полицией, с одной стороны, и токсикологией, выросшей на базе судебной медицины, химии и фармакологии, – с другой.

Это был союз, который не только породил более или менее тесное сотрудничество уголовной полиции с токсикологическими лабораториями и институтами, но и привел к тому, что почти во всех странах мира токсикологические лаборатории стали неотъемлемой частью отделов уголовной полиции, слились с ними.