Текст книги "Стихотворения (1970–1980)"

Автор книги: Юлия Друнина

«Я курила недолго, давно – на войне…»

 
Я курила недолго, давно —
На войне.
(Мал кусочек той жизни,
Да дорог!)
До сих пор
Почему-то вдруг слышится мне:
«Друг!
Оставь «пятьдесят»
Или «сорок»!»
 
 
И нельзя отказаться —
Даешь докурить,
Улыбаясь, болтаешь с бойцами.
И какая-то новая
Крепкая нить
Возникала тогда меж сердцами.
 
 
А за тем, кто дымит,
Уже жадно следят,
Не сумеет и он отказаться,
Если кто-нибудь скажет:
«Будь другом, солдат…» —
И оставит не «сорок»,
Так «двадцать».
 
 
Было что-то
Берущее за душу в том,
Как делились махрой
На привале.
Так делились потом
И последним бинтом,
За товарища
Жизнь отдавали.
 
 
И в житейских боях
Я смогла устоять,
Хоть бывало и больно, и тяжко,
Потому что со мною
Делились опять,
Как на фронте,
Последней затяжкой.
 

1974

НА ВЕЧЕРЕ ПАМЯТИ СЕМЕНА ГУДЗЕНКО

Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели,

Мы пред нашей Россией и в трудное время чисты.

С. Гудзенко

 
Мы не трусы.
За жизнь
Заплатили хорошую цену.
А стоим за кулисами
Робки, строги и тихи.
Так волнуемся, будто
Впервые выходим на сцену
Мы, солдаты, читаем
Ушедшего друга стихи.
 
 
Я и впрямь разреветься
На этой трибуне готова.
Только слышу твой голос:
– Не надо, сестренка,
Держись! —
Был ты весел и смел,
Кареглазый наш правофланговый,
По тебе мы равнялись
Всю юность, всю зрелость, всю жизнь.
 
 
И в житейских боях
Мы, ей-богу,
Не прятались в щели,
Молча шли напролом,
Стиснув зубы, сжигали мосты,
Нас не нужно жалеть,
Ведь и мы никого б не жалели,
Мы пред нашей Россией
Во всякое время чисты.
 

1974

«Удар! Еще удар! Нокаут!..»

 
Удар! Еще удар!
Нокаут!
Да, поражение.
Опять.
А после драки
Кулаками,
Известно, незачем махать…
 
 
Стою на краешке припая,
К ночной воде
Прикован взгляд…
Но сердце помнит —
Отступая,
Мы знали,
Что придем назад.
 
 
И в горький час,
И в час веселый,
И у несчастья на краю,
Спасибо,
Фронтовая школа,
Тебе за выучку твою!
 

1974

«Когда стояла у подножья…»

 
Когда стояла
У подножья
Горы, что называют
«Жизнь»,
Не очень верилось,
Что можно
К ее вершине вознестись.
Но пройдено
Уже две трети,
И если доберусь туда,
Где путникам усталым
Светит
В лицо
Вечерняя звезда,
То с этой высоты
Спокойно
И грустно
Оглянусь назад:
– Ну вот и кончились
Все войны,
Готовься к отдыху,
Солдат!..
 

1974

НАШЕ – НАМ!

Наше – нам, юность – юным, и мы не в обиде.

Сергей Орлов

 
Пусть певичка смешна и жеманна,
Пусть манерны у песни слова, —
В полуночном чаду ресторана
Так блаженно плывет голова.
Винограда тяжелые гроздья
Превратились в густое вино,
И теперь по артериям бродит,
Колобродит, бунтует оно.
А за маленьким столиком рядом
Трое бывших окопных солдат
Невеселым хмелеющим взглядом
На оркестр и певичку глядят.
Я, наверное, их понимаю:
Ветераны остались одни —
В том победном ликующем мае,
В том проклятом июне они…
А смешная певичка тем часом
Продолжает шептать о весне,
А парнишка в потертых техасах
Чуть не сверстницу видит во мне!
В этом спутник мой искренен вроде,
Лестно мне и немного смешно.
По артериям весело бродит,
Колобродит густое вино.
А за маленьким столиком рядом
Двое бывших окопных солдат
Немигающим пристальным взглядом
За товарищем вставшим следят.
Ну а тот у застывшей певицы
Отодвинул молчком микрофон
И, гранатой, в блаженные лица
Бросил песню забытую он —
О кострах на снегу, о шинели
Да о тех, кто назад не пришел…
И глаза за глазами трезвели,
И смолкал вслед за столиком стол.
Замер смех, и не хлопали пробки.
Тут оркестр очнулся, и вот
Поначалу чуть слышно и робко
Подхватил эту песню фагот,
Поддержал его голос кларнета,
Осторожно вступил контрабас…
Ах, нехитрая песенка эта,
Почему будоражишь ты нас?
Почему стали строгими парни
И никто уже больше не пьян?..
Не без горечи вспомнил ударник,
Что ведь, в сущности, он – барабан,
Тот, кто резкою дробью в атаку
Поднимает залегших бойцов.
…Кто-то в зале беззвучно заплакал,
Закрывая салфеткой лицо.
И певица в ту песню вступила,
И уже не казалась смешной…
Ах, какая же все-таки сила
Скрыта в тех, кто испытан войной!
 
 
Вот мелодия, вздрогнув, погасла,
Словно чистая вспышка огня.
Знаешь, парень в модерных техасах,
Эта песенка и про меня.
Ты – грядущим, я прошлым богата,
Юность – юным, дружок, наше – нам.
Сердце тянется к этим солдатам,
К их осколкам и к их орденам.
 

1975

«Уже давно предельно ясно мне…»

 
Уже давно
Предельно ясно мне,
Ни от себя,
Ни от других
Не скрою:
Была я рядовою
На войне,
В поэзии
Осталась рядовою.
 
 
Но на судьбу
Не сетую свою,
Я вовсе не довольствовалась
Малым:
Не знаю,
Кем труднее быть в бою —
Простым солдатом
Или генералом?..
 

1975

МОЙ КОМИССАР

 
Не в войну, не в бою,
Не в землянке санвзвода —
В наши мирные дни,
В наши мирные годы
Умирал комиссар…
Что я сделать могла?..
То кричал он в бреду:
– Поднимайтесь, ребята! —
То, в сознанье придя,
Бормотал виновато:
– Вот какие, сестренка, дела…
 
 
До сих пор он во мне
Еще видел сестренку —
Ту, что в первом бою
Схоронилась в воронку,
А потом стала «справным бойцом»,
Потому что всегда впереди,
Словно знамя,
Был седой человек
С молодыми глазами
И отмеченным шрамом лицом.
 
 
След гражданской войны —
Шрам от сабли над бровью…
Может быть, в сорок первом,
В снегах Подмосковья
Снова видел он юность свою
В угловатой девчонке —
Ершистом подростке,
За которым тревожно,
Внимательно, жестко
Все следил краем глаза в бою…
 
 
Не в эпохе,
Военным пожаром объятой,
Не от раны в бою —
От болезни проклятой
Умирал комиссар…
Что я сделать могла?..
То кричал он, забывшись:
– За мною, ребята! —
То, в себя приходя,
Бормотал виновато:
– Вот какие, сестренка, дела…
 
 
Да, солдаты!
Нам выпала трудная участь —
Провожать командиров,
Бессилием мучась:
Может, это больней, чем в бою?..
Если б родину вновь
Охватили пожары,
Попросила б направить меня
В комиссары,
Попросилась бы в юность свою!
 

1975

ПАРОЛЬ

 
«Война!» —
То слово,
Словно пропуск в душу…
Тесней
Редеющий солдатский строй!
Я верности окопной
Не нарушу,
Навек останусь
Фронтовой сестрой.
 
 
А если все же
Струшу ненароком,
Зазнаюсь,
Друга не замечу боль,
Ты повтори мне
Тихо и жестоко
То слово —
Поколения пароль…
 

1975

«Хорошо молодое лицо…»

 
Хорошо молодое лицо —
Жизнь еще не писала на нем,
И своим не пахала резцом,
И своим не дышала огнем.
Больно время его обожжет,
Так же, как обжигало и нас.
Пусть упрямым останется рот,
Не погаснет сияние глаз,
Но добавится что-то еще —
Станут тоньше, духовней черты.
С этой грани начнется отсчет
Настоящей мужской красоты.
Да, тогда лишь придет Красота,
И теперь навсегда, до конца:
Красота не пустого холста —
Обожженного жизнью лица.
 

1975

ЧЕЛОВЕК

 
Человек всемогущ, словно бог,
Вечно в поиске, вечно в движенье.
Он боязнь высоты превозмог
И планеты родной притяженье.
 
 
До чего человек уязвим! —
Балансирует вечно на грани:
Каждый камень, нависший над ним,
Может сдвинуться, грохнуться, грянуть.
 
 
Человек изворотлив, как черт,
Впрямь владеет он дьявольской силой —
Улыбаясь, к немилой идет,
Улыбаясь, уходит от милой.
 
 
Как же слаб этот черт, этот бог! —
Сколько раз от единого слова
Стать несчастным мгновенно он мог
И счастливым мог сделаться снова…
 

1975

СВЕРСТНИКАМ

 
Все относительно на свете —
От истины недалеки,
Считают старыми нас дети
И молодыми старики.
 
 
Ох, это, право же, недаром —
Стоим на трудном рубеже,
Когда еще совсем не стары,
Но и не молоды уже…
 

1975

«Уверенней становится резец…»

 
Уверенней становится резец
У скульптора,
Когда приходит зрелость.
Но все же главное —
Чтоб сердцу пелось,
Когда резцом владеешь наконец.
 
 
Не сетую,
Что так же боль больна,
Как в юности, —
Она за песню плата…
Когда плачу,
Когда плачу сполна,
Тогда лишь
Чувствую себя богатой.
 

1975

«Вновь потуже натянем шлемы…»

 
Вновь потуже натянем шлемы,
Вновь проверим ремни —
Держись!..
Да, Великие Гонщики все мы,
Наше вечное ралли – жизнь.
 
 
Гонишь так – не рассмотришь лица,
И куда уж в глаза смотреть!
А настанет черед разбиться —
Не успеешь увидеть смерть…
 

1975

«Мир до невозможности запутан…»

 
Мир до невозможности запутан.
И когда дела мои плохи,
В самые тяжелые минуты
Я пишу веселые стихи.
 
 
Ты прочтешь и скажешь: —
Очень мило.
Жизнеутверждающе притом. —
И не будешь знать,
Как больно было
Улыбаться обожженным ртом.
 

1975

«Я музу бедную безбожно все время дергаю…»

 
Я музу бедную безбожно
Все время дергаю:
– Постой!
Так просто
Показаться «сложной»,
Так сложно, муза,
Быть «простой».
 
 
Ах, простота!
Она дается
Отнюдь не всем и не всегда…
Чем глубже вырыты колодцы,
Тем в них прозрачнее вода.
 

1975

«Не страшно, что похож на битла…»

 
Не страшно,
Что похож на битла
Уже седеющий пиит, —
Беда,
Что слишком деловит он,
Локтями друга оттеснит.
 
 
Талант и деловитость? —
Странно!
О том историю спроси:
Лишь зарабатывали раны
Себе поэты
На Руси…
 

1975

«И снова спорт…»

 
И снова спорт
По трем программам:
Хоккей, гимнастика —
Хоть плачь.
Вновь голову мою
Упрямо
В футбольный превращают мяч.
 
 
Щелчок.
Погас экран.
А где-то
Еще болельщики вопят.
…Глотаю Тютчева и Фета,
Как антияд, как антияд.
 

1975

СУЕТА

 
Сражаться насмерть
С суетой,
Не опускать
Пред нею знамя,
С лукавой, ненасытной —
Той,
Что разлучает нас
С друзьями.
Что славословит,
Льстит подчас:
Президиум, вниманье зала.
Что от стола
Уводит нас
В те – свадебные —
Генералы…
 
 
Мой стол, мой бруствер!
Только ты
Меня обезопасить можешь
От артналета суеты,
Ее обстрелов и бомбежек…
 

1975

«Во все века…»

 
Во все века,
Всегда, везде и всюду
Он повторяется,
Жестокий сон, —
Необъяснимый поцелуй Иуды
И тех проклятых сребреников звон.
 
 
Сие понять —
Напрасная задача.
Гадает человечество опять:
Пусть предал бы
(Когда не мог иначе!),
Но для чего же
В губы целовать?..
 

1975

«Плесень трусости…»

 
Плесень трусости,
Ржа измены,
Вещевой лихорадки чушь —
Что там черные дыры Вселенной
Перед черными дырами душ!..
 
 
Но и взлеты души —
Не басни:
Во Вселенной во всей навряд
Ты разыщешь звезду
Прекрасней
Тех,
Что в наших глазах горят.
 

1975

«Объяснений мне не нужно…»

 
Объяснений мне не нужно,
Зря душою не криви.
Для меня неверность в дружбе
Побольнее, чем в любви.
 
 
Хоть не просто это было,
Все же с юношеских лет
Я прощать умела милым,
А друзьям, признаться, нет.
 
 
Потому что мы не дети,
Наваждений знаем власть.
Потому что есть на свете
Увлечение и страсть…
 
 
Но какое оправданье
Для товарища найдешь,
Если он тебя обманет,
Если он продаст за грош?
 
 
Ах, за грош ли, за мильоны,
За высокие чины!..
По неписаным законам
Тяжелее нет вины…
 

1975

«Не признаю охоты с вертолета…»

 
Не признаю
Охоты с вертолета.
Она мужчинам
Не приносит честь.
В ней, право, есть
Безнравственное что-то,
Нечеловеческое что-то есть.
 
 
Вот замер лось.
Куда бедняге скрыться?
Над ним, смеясь,
Нависли палачи.
И в полной безопасности
Убийца
Из автомата
Весело строчит.
 
 
В том, право, есть
Безнравственное что-то.
Нечеловеческое что-то есть…
Не признаю
Охоты с вертолета —
Она мужчинам
Не приносит честь.
 

1975

ПО МОТИВАМ МЕТЕРЛИНКА

 
Вы слепы. Вы учитесь даром.
Твержу вам, безграмотным, снова:
Земля наша – щедрый подарок,
Но он хорошо упакован.
 
 
Сумеешь раскрыть упаковку —
Проникнешь в суть вещи ты.
Но люди смешны, неловки,
И слепы они, как кроты.
 
 
Все бродят в потемках где-то.
Дар зрения им не дан.
Не видят, что капля – это
Уменьшенный океан.
 
 
Что верх совершенства – птица,
Что в мире уродства нет,
Что девушка может рядиться,
Как в мантию, в лунный свет.
 
 
О боже, как слепы люди!
И грустно мне и смешно.
Мечтают они о чуде,
Не видя, что – вот оно!
 
 
Не чудо ль, что солнце всходит,
Не чудо ль – его закат?
Не чудо ли – половодье?
Не чудо ль – цветущий сад?
 
 
Ах, сколько чудес повсюду! —
Дождь, радуга, волк, медведь.
А чтобы увидеть чудо,
Лишь надо уметь смотреть.
 

 
В лесу свирепеет стужа,
Доносится крик совы…
Ах, мне ничего не нужно,
Лишь будьте счастливы вы.
 
 
Я пела у колыбели,
Я снова пою сейчас:
Пусть горести и метели
Сторонкой обходят вас.
 
 
А если и будет плохо,
Останьтесь смелы, верны.
…Рыданье совы и хохот,
Ей-богу же, не страшны.
 
 
И что б ни случилось с вами,
И кто б ни обидел вас,
Подумайте лишь о маме —
На помощь приду тотчас.
 
 
Спасу из любого плена,
Спасу от беды любой!
На страже детей бессменно
Стоит матерей любовь.
 

 
Ни вторников, ни четвергов
У нас, внучата, нет.
Одно лишь воскресенье,
Что длится много лет.
На рынок даже никогда
Уже не сходишь – вот беда…
 
 
Нет понедельников, нет сред,
И пятниц тоже нет.
Уже не вымоешь полы,
Не сделаешь обед.
Один лишь день – воскресный день,
А отдыхать все время лень…
 

 
Уже четыре сотни лет
Я на земле стою.
Немало горестей и бед
Видал в родном краю.
 
 
Я слышал пилы, топоры,
Деревьев долгий стон
Еще, сынок, до той поры,
Как твой отец,
                      отец,
                              отец
Был на земле рожден.
 
 
Четыре сотни лет и зим
Я задыхался, мерз.
Лесным товарищам моим
Что человек принес?
Погибли лоси и бобры,
Был выловлен лосось
Еще, сынок, до той поры,
Когда твой дед,
                        твой дед,
                                      твой дед
В наш мир пришел, как гость.
 
 
Четыре сотни лет меня
Рубили, жгли – и пусть!
Я ни железа, ни огня,
Как видишь, не боюсь.
Я искалечен, нет коры,
Но крепок и высок.
Таким я был до той поры,
Когда твой пра,
                        твой пра,
                                      прадед
Еще ходить не мог!
 

 
Тильтиль:
Влажны у Митиль ресницы,
Мне нечего ей сказать…
Прошу вас, очнитесь, птицы,
И синими станьте опять.
 
 
Митиль:
Не слышите вы Тильтиля,
Не бьются у вас сердца.
Застыли, навек застыли,
И черными стали тельца.
 
 
Тильтиль:
А я вас руками трогал —
Прекрасные дети сна.
Но птиц было слишком много,
А Синяя Птица одна…
 
 
Митиль:
Ох, если б я раньше знала,
Как трудно ее поймать!
Я очень, Тильтиль, устала,
Неужто идти опять?
 
 
Тильтиль:
Конечно, пойдем, трусиха,
Дорога у нас одна.
Прислушайся – тихо-тихо
В пространстве звучит струна.
То Синяя наша птица
Отважных к себе зовет.
Так вытри, Митиль, ресницы —
Нам снова идти вперед.
 

 
Первая:
Ах, лето недолго длится,
Завьюжат снега зимы.
Так будем же веселиться,
Покуда возможно, мы.
 
 
Хочу, чтобы каждый жажду
Со мной утолить бы мог…
Нам молодость лишь однажды
Дана и на краткий срок.
 
 
Вторая:
Да, быстро проходит лето,
Кончается благодать…
Но было бы скучно это —
Всегда мотыльком порхать.
 
 
Люблю я веселье тоже,
Пою и смеюсь сама.
Но вечно смеяться? Боже!
От скуки сойдешь с ума.
 
 
Первая:
Когда в хрустале налито
Различных сортов вино,
Один смаковать напиток,
Ей-богу, мой друг, грешно.
 
 
Живем только раз на свете,
Ах, жизней не будет двух.
По-моему, добродетель —
Лишь выдумка злых старух.
 
 
Вторая:
Нет, есть в чистоте награда,
И в верности красота…
Я каждой травинке рада —
Прекрасна травинка та.
 
 
И мне бормотанье речки
Милей, чем бокалов звон.
Покрою туманом плечи
И в утро войду, как в сон…
 

 
Говорят, кричат и пишут
О проблемах бытия.
Пусть кричат – всего превыше
Ставлю свой желудок я.
 
 
Есть хотят цари и принцы,
И бродяг бездомных рать,
Разве что-нибудь сравнится
С удовольствием Пожрать?
 
 
Не поверю, что другое
Представляет интерес,
Всех сильней на свете Голод…
Я ценю людей на вес.
 
 
Сам я толще всех на свете —
Не дадут друзья соврать.
Что сравниться может, дети,
С удовольствием Пожрать?..
 

 
Я уверен совершенно,
Я пари держать готов —
В мире все имеет цену,
Кроме кошек и котов.
 
 
Все свои играют роли,
Роль бывает нелегка —
Дарит людям шапку кролик,
А цыпленок – табака.
 
 
И овца живет недаром,
Лошадь трудится весь век,
Но зачем себе котяру
Вдруг заводит человек?
 
 
И доить кота не будешь,
И не взденешь удила.
Разве ты с котом обсудишь,
Как с товарищем, дела?
 
 
Объясните, объясните,
Для чего он ест и пьет?
Если в дом проник грабитель,
Разве вам поможет кот?
 
 
При коте тебя разденут,
При коте тебя убьют.
Он – отъявленный бездельник,
Да еще в придачу плут!
 
 
Мерзки мне кошачьи рожи,
Их терплю с большим трудом!
Люди, будьте осторожны —
Не берите кошек в дом!
 

 
Ох, деревья, я устала,
Просто с лап валюсь сейчас.
Так бежала, так бежала,
Чтоб спасти, несчастных, вас.
 
 
Милый клен, тебе на корни
Наступила я, прости…
Да, беда нагрянет скоро —
Ваши недруги в пути.
 
 
Птица Синяя нужна им,
Чтобы взять над вами власть.
…Липа, как живешь, родная?
Ива, пьешь ли воду всласть?
 
 
Дуб, прими мое почтенье,
Выздоравливай скорей…
Не теряйте ни мгновенья,
Созывайте в бой зверей!
 
 
Ваши недруги в дороге,
Им алмаз волшебный дан,
Поднимайтесь по тревоге.
Бей же, кролик, в барабан!
 

 
Сжимала птицу я в руках
Все крепче и нежней
И даже чувствовала, как
Стучало сердце в ней.
О, как была она хрупка!
А песня – легче ветерка…
 
 
И тут, похолодев, как лед,
Я испугалась вдруг,
Что птица в небо упорхнет —
Лишь выпусти из рук.
И чтобы чудо сохранить,
Решила клетку я купить…
 
 
Но птица вырвалась из рук,
Свободна и вольна,
И, надо мною сделав круг,
Растаяла она.
И только иногда во сне
С тех пор является ко мне.
 
 
И в том была моя вина,
А поточней – беда.
Та птица Синяя должна
Быть вольною всегда…
Да что об этом вспоминать —
Не повернешь былое вспять.
 

1975

БАЛЛАДА О ЗВЕЗДАХ

 
Среди звезд заблудился
Ночной самолет.
Полетели запросы
В кабину пилота.
И тогда услыхали,
Как летчик… поет,
Что спускаться на землю
Ему неохота.
 
 
И схватился за голову
Бедный комэск —
Не поможешь безумцу,
Бензин на исходе…
Только взрыв.
Только звезд
Торжествующий блеск,
Только горло товарищей
Судорога сводит…
 
 
Да, конечно,
Был попросту
Болен пилот,
Допустили напрасно
Его до полета…
Снова крутится пленка
И летчик поет,
Что спускаться на землю
Ему неохота.
 
 
Отдадут, как положено,
Пленку в архив,
Сослуживцы уйдут
«На заслуженный отдых»
И забудут со временем
Странный мотив —
Песню летчика,
Вдруг заплутавшего в звездах.
 

1975

«Ни от себя, ни от других не прячу…»

 
Ни от себя,
Ни от других не прячу
Отчаянной живучести секрет:
Меня подстегивают неудачи,
А в них, спасибо, недостатка нет…
 
 
Когда выносят раненой из боя,
Когда в глазах темнеет от тоски,
Не опускаю руки,
А до боли
Сжимаю зубы я
И кулаки.
 

1975

НАТАЛЬЯ ПУШКИНА

 
Ах, просто ли
Испить такую чашу —
Подругой гения
Вдруг стать в осьмнадцать лет…
Наталья Николаевна,
Наташа,
И после смерти
Вам покоя нет.
Была прекрасна —
Виновата, значит:
Такое ясно каждому,
Как день.
И негодуют, сетуют, судачат
И судят-рядят
Все, кому не лень.
 
 
А просто ли
Испить такую чашу?
И так ли весело и гладко
Шли
Дела у той,
Что сестры звали
«Таша»,
А мы великосветски! —
«Натали»?
 
 
…Поэта носит
По степям и хатам,
Он у Емельки Пугача
«В плену».
Лишь спрашивает в письмах
Грубовато,
По-русски, по-расейски:
«Ты брюхата?» —
Свою великосветскую жену.
И на дворе на постоялом где-то
Строчит ей снова:
«Не зови, постой».
И тянутся прелестницы
К поэту,
И сам он, как известно,
Не святой…
Да, торопила —
Скоро роды снова.
Да, ревновала
И звала домой.
Что этой девочке
До Пугачева,
Когда порой
Хоть в петлю лезть самой?
Коль не любила бы —
Не ревновала.
В нее влюблялись? —
В том дурного нет.
А если льстило
Быть царицей бала —
Вот криминал
В осьмнадцать, двадцать лет!
Бледна, тонка, застенчива —
Мадонна,
Как будто бы сошедшая с холста.
А сплетни, анонимки —
Все законно:
Всегда их привлекала
Красота.
Но повторять наветы
Нам негоже.
Забыли мы,
Что, уходя с земли,
Поэт просил
Наташу не тревожить —
Оставим же в покое…
Натали.
 

1975

«Я никого с войны не ожидала…»

 
Я никого
С войны не ожидала —
Сама была
Солдатом на войне.
А вот теперь
Так жду
Хоть вести малой!
Хоть пару строк.
Жду жадно и устало.
За что
Такое наказанье мне?
 
 
Не из санбата жду
И не из плена.
Жду час за часом
И за годом год.
Жду без надежды,
Жду с надеждой бренной.
Срок ожиданья
Перерос военный —
Когда же лед
На сердце нарастет?..
 

1975

«Я тобою горжусь…»

 
Я тобою горжусь —
Напрямик шагая,
Ты нигде
Не свернул с пути.
Пусть с тобою по жизни
Идет другая —
Только в ногу бы
Вам идти.
 
 
Лишь всегда бы
Влюбленной была
И смелой,
А когда покачнешься ты,
Поддержать бы тебя,
Дорогой, сумела,
Как сестра,
Наложить бинты.
 
 
Чтоб умела прощать,
Принимать потери —
Сколько их
В суматохе дней!
…Знаешь что,
Все равно
Я не слишком верю,
Что меня ты забудешь
С ней…
 

1975

«Была от солнца и от счастья шалой…»

 
Была от солнца и от счастья шалой,
С улыбкой засыпала на снегу,
Высокогорным воздухом дышала —
Теперь дышать бензином не могу.
 
 
Привыкну. Привыкала не к такому…
Лишь кровь порою бросится в виски,
Лишь поздним вечером уйду из дома,
Пытаясь вырваться из лап тоски.
 
 
Среди машин, среди высотных башен
Останусь я наедине с собой…
Вернусь спокойная к своим домашним
И, может, в строчки переплавлю боль.
 

1975

«Я тебе примерно по плечу…»

 
Я тебе примерно по плечу —
И в прямом, и в переносном смысле.
Наклонись, погладить я хочу
Волосы, что надо лбом нависли.
 
 
Вот стоишь ты, голову склоня
(Так к земле склоняются знамена),
И хоть во сто раз сильней меня,
Кажешься сейчас незащищенным…
 

1975

«Было сказано мало и много…»

 
Было сказано мало и много,
Гулко бились сердца в тишине.
Я казалась, наверное, строгой —
Просто страшно вдруг сделалось мне…
 
 
Я глазами тебя попросила:
«Все оставим, как есть, не спеши.
Нету гибкости прежней и силы,
Прежней смелости нет у души…»
 

1975

«И тень надежды, словно тень крыла…»

 
И тень надежды,
Словно тень крыла,
Вдруг на меня
Рассеянно легла.
И тут же
Перестал давить рюкзак
И стал упругим
Мой усталый шаг.
 
 
Но тень надежды.
Словно тень крыла.
Уже через мгновенье
Уплыла.
Рюкзак тяжел.
Дороге нет конца,
Не видно ни воды,
Ни деревца.
 
 
Бредешь, бредешь
Сквозь раскаленный день
И безнадежно
Призываешь тень,
Чтоб на мгновенье,
Словно тень крыла,
На душу обожженную
Легла…
 

1975

«Двери настежь, сердце настежь…»

 
Двери настежь, сердце настежь,
Прочь замки, долой засовы!
Я тебе желаю счастья —
Настоящего, большого!
Исцеляя и врачуя,
Пусть шагнет оно навстречу.
Так мучительно хочу я,
Чтобы ты расправил плечи!
Чтоб запели в сердце струны —
Те, что заглушили годы,
Чтобы снова стал ты юным
И уверенным и гордым:
Дерзкоглазым, бесшабашным
Лейтенантом желторотым.
Тем, кто бросил в рукопашный
Батальон морской пехоты!
Кто потом, в парад Победы,
На брусчатке шаг печатал…
А еще могу поведать,
Как ты нравился девчатам!
…Пусть идут в атаку годы,
Пусть испытано немало —
Не пора еще на отдых
Тем, кто вышел в генералы!
Для меня ты бесшабашный
Помкомроты желторотый,
Тот, кто бросил в рукопашный
Батальон морской пехоты!
Распахни же сердце настежь,
Стань самим собою снова:
Ты ли недостоин счастья? —
Настоящего, большого!
 

1975