Текст книги "Бывший муж сестры (СИ)"
Автор книги: Юлия Рябинина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Глава 13
Я чувствую шершавые пальцы на своих губах. Его темные взгляд прожигает меня насквозь, и я понимаю: момент настал. Уже бесполезно что-либо скрывать. Правда скоро раскроется. Они меня вычислили. Нашли.
Или?..
– Что ты хочешь услышать, Глеб? – разлепляю пересохшие от волнения губы.
– Правду, Надь. Почему ты вернулась домой? – голос Глеба слишком низкий до мурашек.
Я сейчас чувствую совсем не то, что должна. Его голос окутывает меня, дурманит, и я, затаившись, вдыхаю аромат его тела вперемешку с лекарствами; меня ни капельки не отталкивает запах больницы, а лишь сильнее притягивает.
Хочется соврать Глебу. Сказать, что все это нелепое совпадение, но вместо этого я молча смотрю в его черные, непроницаемые глаза.
Наши губы – его, разбитые в кровь, и мои, потрескавшиеся от волнения, – замирают в миллиметре от поцелуя.
Я рвано вдыхаю, заполняя легкие до предела, и меня с головой опаляет желание. Его длинные сладкие языки поднимаются от кончика пальцев ног и нагло, бесцеремонно ползут вверх по внутренней стороне бедра, разжигая бесстыдную потребность в Глебе.
Я быстро облизываю губы, обжигаясь о сдавленный стон Глеба. Господи! Это настоящая пытка.
Еще мгновение борьбы внутри себя, и я порывисто поддаюсь вперед и первая целую Глеба. Зашкаливающий в крови адреналин бьет электрическим разрядом прямо в сердце и огнем заполняет вены. Я плавлюсь от страсти, которая сжигает меня.
Парень сжимает мои бедра, прижимается ко мне так откровенно, что я чувствую каждый напряженный сантиметр его длины. С моих губ срывается стон, но его выпивает Глеб, забирает себе.
Когда мне становится нечем дышать, Глеб разрывает поцелуй. Дышит тяжело, отрывисто.
– Надя, если ты думаешь таким способом заглушить мой интерес к твоему прошлому, то ты глубоко ошибаешься, – ухмыляется он.
И пока я соображаю, что ответить, Глеб неожиданно подхватывает меня под спину. Я тихо ахаю и обнимаю его за шею, отчего его лицо искажает гримаса боли.
– Глеб, что ты делаешь? Отпусти, – прошу взволновано. – Я и сама могу дойти.
Меня разрывает внутреннее противоречие. Если не врать себе, то могу наконец-то признаться, что я простила его и готова попробовать все начать с чистого листа, правда, есть одно но… А, точнее, оно было ровно до того момента, пока Глеб не пришел побитый домой.
Но все мысли пропадают в тот миг, когда Глеб переступают порог своей спальни и стремительно направляется к кровати. Мое сердце делает кульбит и падает с утеса вниз, а потом, будто шальное, заходится в бешеном ритме.
Не отрывая взгляда, смотрю на Глеба снизу вверх. Безрассудные эмоции вытесняют все разумные мысли; теперь в голове царствуют только обнаруженные потайные желания.
– Надя, у тебя есть шанс остановить меня прямо сейчас, – глухо произносит Глеб и медленно опускает меня на кровать, что удается сделать ему с большим трудом: я вижу это по его надувшимся на шее венам.
Он нависает надо мной и замирает в нескольких миллиметрах от моего лица.
Я молча кусаю губы. Что за дурацкое высказывание: можешь остановить меня?! То есть он дает мне выбор решать самой, хочу я его или нет? А он не думает о том, что это как-то странно смотрится со стороны?
Меня опаляет волна негодования. Теперь я чувствую себя развратной девкой, которой дают выбор сделать правильный шаг, а она продолжает с желанием во взгляде лежать на кровати.
– Я хочу уйти, Глеб, – твердо говорю и делаю попытку высвободиться.
– Это не тот ответ, который я ожидал услышать, – наигранно лукаво отвечает парень и, подхватывая меня под ягодицы, поднимает вверх по кровати.
– Ну что ты творишь?! – возмущенно задыхаюсь, когда он одним рывком стягивает с меня пижамные шорты, отбрасывает в сторону, оставляя меня в нижнем белье.
– Хочу дать тебе понять, насколько серьезно я настроен. – Глеб, устроившись между моих ног, пытается стянуть с себя одежду, но из-за перебинтованной головы у него это плохо получается. – Надь, дай мне пять минут. Я в душ и обратно. Надо смыть с себя всю эту гадость. – Он оттягивает футболку, на которой видны пятна крови. – Только пообещай, что никуда не уйдешь, дождешься меня.
Я молча смотрю на него, не зная, как реагировать: ведь опыта общения с мужчинами после Глеба у меня больше не было. Возможно, стоит сказать что-то вроде: конечно, не волнуйся, иди, а я пока приготовлюсь.
Но…
У меня язык не поворачивается выдать подобное. И мне с каждой секундой все больше хочется сбежать из этой комнаты и скрыться в своей.
– Угу, – выдавливаю я с трудом, когда молчание с моей стороны затягивается.
– Спасибо, детка. – Глеб смачно чмокает меня в нос и, соскочив с кровати, направляется в душ, оставляя меня одну.
Когда он закрывает за собой дверь, я раскидываюсь на кровати и пытаюсь восстановить дыхание. Господи! Что же происходит? Что со мной происходит? Что я творю?
Сейчас явно не тот момент, когда можно позволить себе плотские развлечения. Мне нужно серьезно подумать о том, как решить проблему с выходцами из криминального мира, которые напали на Глеба.
Неожиданно в голове что-то щелкает: а с чего я решила, что Глеба избили из-за меня? Он мне просто задал вопросы, на которые ему хотелось знать ответы. Только и всего.
Здесь что-то явно не так. Что-то не сходится.
Да и зачем он снова пришел в квартиру? Разве не было уговора между нами?
Я подрываюсь с места, слезаю с кровати. Найдя свои шорты, по-быстрому натягиваю их на попу. В голове бьется только одна мысль: мне лучше уйти. Прежде чем кидаться в омут с головой, а отношения с Глебом только так и можно назвать, я должна до этого разрешить все проблемы, что тянут меня обратно в Новосибирск.
Оглянувшись на дверь в ванную – она, как и в нашей с Алисой спальне, тоже прозрачная – и не увидев там Глеба, стремительно покидаю его спальню.
Зайдя в свою комнату, закрываюсь на защелку и прячусь на кровати под одеялом. Тело горит огнем от неудовлетворенного желания. В голове то и дело всплывают мысли-образы, связанные с Глебом. Его слова. Его прикосновения ко мне. Все это вкупе заставляет меня трепетать, ощущая, словно наяву, его прикосновения.
Я укладываюсь на бок, лицом к Алисе. Малышка спит. Ей хоть бы что. Вот бы и мне так, а то сердце колышется от волнений так быстро, что в груди становится больно.
Но это продолжается до тех пор, пока не слышу, что ручка в двери поворачивается. Что же, у Глеба не получится зайти. Замок не позволит.
Сворачиваюсь в позу эмбриона, подложив под подбородок кулак, напряженно наблюдаю за дверью. Мне любопытно, как поступит Глеб в этой ситуации. Что сделает?
Через несколько минут неудачных попыток дерганья за ручку парень разворачивается и уходит, оставив и дверь, и меня в покое. Радуюсь ли я этому? Не уверена. Я все же немного расстраиваюсь от того, что Глеб так быстро сдался.
Ворочаясь с боку на бок в кровати, я не замечаю, когда ко мне приходит сон; вот только долгим он не получается. Хотя это так кажется мне.
На самом деле я просыпаюсь, когда на часах уже полдевятого утра. Потерев кулаками глаза, встаю, потягиваюсь. Смотрю на Алису: малышка пока еще спит. Это к лучшему, я хотя бы успею умыться.
Соскользнув с кровати, накидываю на плечи халат, сую ноги в тапки, иду в ванну. Но стоит только открыть дверь, как до моих ушей доносится настойчивый звонок в дверь.
Вздрагиваю. Кто в такую рань мог прийти?
Почтальон? Да бред!
Может, охрана?
Или… это, скорее всего, домработница.
Вспоминаю, как Глеб вчера закрылся на все имеющиеся у него замки. Видимо, поэтому женщина не может попасть в квартиру. Хм, припозднилась она сегодня.
Я несколько минут стою за дверью. Прислушиваюсь. Жду, когда же Глеб придет и откроет. Но звонок продолжает звонить, а шагов никаких не слышно.
Алиса начинает ворочаться на постели, и я, понимая, что ее сейчас разбудят, выскальзываю в коридор. Кидаю быстрый взгляд на дверь в комнату Глеба. Она закрыта.
Все тихо и спокойно, кроме… квартиру снова наполняет трель звонка.
Подхожу к двери, открываю все затворы, но даже не успеваю нажать на ручку, как кто-то с той стороны это делает за меня. Резко, с нетерпением дверь распахивается, и я замираю с открытым ртом на пороге.
Сначала меня охватывает недоумение, а следом страх.
Господи! Неужели это за мной? Меня вычислили! За мной пришли! Но как? Как они смогли пройти? Кто их впустил?
Мое тело пробирает крупная дрожь. Ужас скручивает в тугой узел живот, и я пячусь назад. В голове рисуются дикие картины, как эти головорезы сначала расправятся со мной, потом с Глебом, а потом с Али… Господи! Нет!
Дергаюсь, чтобы убежать, но бандит молниеносно хватает меня за локоть, сжимает.
– Вот ты и попалась, красавица! – Его губы растягиваются в улыбке, вот только в глазах пустота и лед. – Хоть можно посмотреть вживую на ту, из-за которой весь сыр-бор затеялся.
Я только в ужасе хлопаю глазами. О чем он говорит? Ноги немеют, и я чувствую, что они вот-вот подогнуться.
– Ты чего так вытаращилась, Надя. Ведь ты Надя? Чего испугалась-то?
Я, сморгнув, киваю. На все вопросы сразу.
– Я Владимир, а это Антон. – Парень подталкивает меня в холл и заходит следом.
Наблюдаю за происходящим, как в замедленной съемке. Антон – светловолосый, голубоглазый, широкоплечий, высокий и очень симпатичный парень. Владимир – полная противоположность, но только внешне. Телосложением ему мог позавидовать даже… одним словом он очень большой.
– Так, что замолкла, цыпа? Язык от страха проглотила? Так не боись. Мы все свои. Где малой? – Владимир встряхнул меня, как куклу.
– Малой? – сглатываю сухость во рту и до меня наконец-то начинает доходить, кто эти ранние гости. – Не знаю. Спит, наверное? – мямлю охрипшим голосом.
– Ты слышал, Антох?! Мы, значит, суетимся, а он спит! – гогочет Владимир. – Ладно, сейчас разбудим, а ты давай дуй на кухню. Сделай нам кофе. – Он подталкивает меня в сторону кухни и … шлепает по попе ладонью, видимо, для ускорения.
Я задыхаюсь от возмущения и наглости этого пафосного пижона.
– Давай, давай. Шагай. Не оглядывайся. К тебе у нас еще будут вопросы.
Я, зло щурясь, сверлю их недовольным взглядом.
– Кофе само себя не сварит, крошка. – Проходя мимо меня, Антон щелкает меня по носу.
– Ну так и пусть вам варит его хозяин квартиры! Вы пришли к нему в гости, не ко мне, – кидаю им в спины.
– А она дерзкая!
– Я бы даже сказал, чересчур. Надо бы преподать Глебу несколько уроков, как укрощать подобные экземпляры, – потирая ладони, говорит Владимир вполоборота.
Я понимаю, что они делают это специально, чтобы позлить меня. Разговаривают так, как будто меня нет здесь. И от этого чувствую себя никчемной.
Резко разворачиваюсь и направляюсь… на кухню. Черт бы их побрал!
Да! Я переступлю через себя. Наступлю себе на горло, но кофе им сделаю, а заодно послушаю, о чем они будут говорить. Но интереснее всего то, какие вопросы у них ко мне?
Если вдруг Глеба побили те, кого подослала ко мне Елена Андреевна, то мне страшно представить, что эти парни сделают со мной.
– Твою же мать! – ругается Глеб, и я вздрагиваю от неожиданности, при этом чуть не опрокидывая турку на плиту. Я так глубоко погрузилась в мысли, что даже не почувствовала, что на кухне уже не одна.
– Надя, для этого же есть кофе машина! – Голос Глеба спросонья низкий, щекочет слух до мурашек.
– У меня не получилось, извини… – На мгновение теряюсь из-за его недовольства.
– Брось, я сейчас сам все сделаю.
– А я попью ее кофе. Так что продолжай!
Насмешливый голос Владимира заставляет меня сжать челюсть от досады.
– Пусть тебе твои бабы варят кофе, – кидает через плечо Глеб. – Надь, ты зачем вообще открыла дверь? А если бы там был кто-то другой?
– Я думала, это домработница, – честно признаюсь, виновато покосившись на Глеба.
Заправляя кофемашину, он не спускает с меня внимательного взгляда; это смущает. Сильно. И уже через минуту я вся горю от смущения.
– Смотри за кофе! – одергивает меня Глеб, когда чуть не упускаю пенку, поднявшуюся до краев в турке.
– Черт, – шепчу под нос и убираю посудину с огня.
– Два сапога пара, – комментирует Антон наши действия.
– Не нарывайся, Тох, – отвечает ему Глеб.
– А что это у тебя такое настроение поганое с утра? – ехидничает Антон. – Не выспался? Или, наоборот, переспал?
Ну все, эти неоднозначные намеки – уже перебор. Я еле сдерживаюсь, чтобы не отпустить грубый комментарий.
– Не твое дело, – обрубает Глеб. – Надь, иди в комнату.
А мне повторять дважды не нужно. Кидаю на парней строгий взгляд и ретируюсь с кухни. Мне здесь явно не место. Я слишком возбуждена и вряд ли смогу реагировать адекватно на разговоры в таком формате.
– Но далеко не уходи, крошка. Ты нам понадобишься, – доносится до моих ушей голос Владимира, когда уже подхожу к двери в спальню.
Я ничего не отвечаю, быстро захожу в комнату, захлопываю на замок дверь.
Вот так и друзья у Глеба!
Закрываю глаза, сползаю по стене. Перед глазами тут же возникает образ Глеба. Перевязанная голова. Много ссадин и кровоподтеков на лице и несколько синяков на шее. Он вышел на кухню в спортивных штанах, низко сидящих на бедрах, свободной майке. Эта одежда только подчеркивает атлетичность его телосложения – широкие плечи, мускулистые руки, костяшки которых также были сбиты в кровь, но за ночь на них появились болячки.
В горле вмиг пересыхает, а в животе скручивается тугим узлом страх. Нервно сглатываю. Стоит снова представить себя на месте Глеба…
– Ма…ма. а, – слышу голос Алисы и с облегчением выдыхаю.
Мне нужно срочно отвлечься, и дочка как раз вовремя проснулась.
– Привет, моя милая. – Подрываюсь с места и скольжу по кровати, загребаю малышку в объятия, целуя в щеку. – Соскучилась по тебе.
Дочка спросонья, не понимая, что я от нее хочу, хмурится, вертится в руках, пытается высвободиться. Я, еще немного потискав, отпускаю ее. А ведь мне еще придется вернуться на кухню, чтобы покормить кроху. От этого осознания меня бросает в пот.
Но мой поток мыслей неожиданно прерывает вибрация телефона, который лежит на тумбочке. Перекатываюсь на другой бок, смотрю на экран: тетя Варя. Тут же принимаю вызов.
– Привет, моя хорошая! – слышу в трубке радостный голос женщины.
У меня теплеет на душе.
– Привет. Тетя Варя, ты почему такая счастливая?
Еле сдерживаюсь, чтобы не назвать возможную причину этой радости, поэтому жду ответа. А у самой все трепещет в ожидании. Неужели все решилось и теперь я могу быть свободна?
– Как же, Надюш? А ты разве не знаешь?
– Видимо, пока нет, – медленно произношу я. У меня сердце екает в груди, чувствует, что здесь какой-то подвох.
– Ну как же, Надюша! Мне вчера твоя сестренка Верочка звонила. Расспрашивала о тебе.
– Что именно ее интересовало, теть Варь? – уточняю севшим голосом.
– Что у тебя за проблемы возникли, по причине которых ты вернулась домой. А ты ей почему сама ничего не рассказывала? Верочка жаловалась на то, что ты закрылась от нее. Ни слова из тебя не может вытянуть. Переживает. Вот она мне и позвонила, – с воодушевлением говорит женщина. – Надюша, у тебя такая замечательная сестра! Обещала помочь. Сказала, у нее есть связи. И я даже телефон Елены Алексеевны дала, – доверительно сообщает она, а меня в этот момент паника накрывает с головой.
– Черт!
– Не поминай лихо, Надюш. Что случилось?
– Тетя Варя, что ты наделала? – сиплю в трубку и отключаюсь.
В глазах пляшут черные точки. Мне становится трудно дышать. Господи, какая же Вера подлая дрянь! Теперь сто процентов понятно: Глеба вчера избили из-за меня.
Меня вырывает из мыслей громкий плач Алисы. Я делаю судорожный вдох, когда не вижу дочку рядом. С бешеной скоростью перемахиваю через кровать и спустя секунду уже поднимаю Алису с пола. Крошка, запутавшись в одеяле, свалилась, но, слава Богу, не сильно ударилась. Больше напугалась сама и меня заодно испугала.
Дверь распахивается, я поворачиваю голову и упираюсь взглядом в Глеба.
– Что случилось? – требовательно спрашивает он, переступая порог.
– Ничего особенного, – отмахиваюсь я. Собственный голос мне кажется чужим, слишком высоким и дрожащим.
– Надя, нам нужно поговорить, – серьезно говорит Глеб. Его тон не предвещает ничего хорошего. – Ты, пожалуйста, оденься, а я пока заберу Алису. Ей ведь уже пора завтракать?
Киваю головой, не в силах что-либо ответить. Слова тети Вари никак не идут из головы.
– Одевайся, я тебя жду.
Глеб забирает Алису. Дочка расплывается в лучезарной улыбке, как будто что-то понимает. Ее ручки тут же тянутся к повязке на голове парня. И стоит ей дотронуться до его головы, он морщит лоб, хмурит брови. Ему явно больно. И я почему-то ожидаю, что он резко одернет ручки Алисы, но вместо этого он перехватывает ее ладошки и целует каждую.
– Ах ты маленькая шалунишка! – наигранно-серьезно ругается Глеб и щекочет дочку; та начинает заливаться звонким смехом в ответ.
Так они и выходят из комнаты, оставляя меня одну.
Дочка и отец. Идеальная пара.
А как же я?! – хочется крикнуть вслед.
Но вместо этого я молча подбираю одеяло с пола, расстилаю его на кровати и отправляюсь в ванну. Второй раз предстать перед друзьями Глеба в пижаме в мои планы не входит.
Глава 14
– Малой, да ты, я смотрю, сумел-таки заделать дитя! – Володя поднимается мне навстречу.
– Это Алиса, – хмыкаю в ответ, – дочка.
Во мне рождается гордость. Она горячими волнами разливается в грудной клетке и, будто прибой, отбивает внутри гулкий ритм.
– Привет, карапуз! – Друг, сюсюкаясь, подступается ближе ко мне, протягивает два пальца, чтобы подержать малышку за руку.
Алиса, насторожившись, с подозрением смотрит на незнакомого огромного дядьку.
– Какая серьезная, просто жуть, – усмехается Володя, поднимает руки вверх и корчит гримасу; дочь же продолжает внимательно наблюдать, сохраняя невозмутимое лицо.
– Вся в мать, – заключает Володя и отступает. – Она на тебя совсем не похожа. Ты уверен, что это твоя дочь?
– Есть желание проверить? – в голосе Нади слышится еле сдерживаемая неприязнь.
Цепким взглядом ощупываю ее фигурку, спрятанную под свободным спортивным костюмом. Про себя одобряю ее выбор: по крайней мере, это не короткие шорты пижамы, где видны ее тонкие, гладкие ножки.
И только хочу предложить ей забрать Алису, когда Володя решает передразнить Надю:
– Хей, рыбонька, ты с тоном полегче, а то штормит тебя не по-детски. На берегу оказаться не боишься?
– Володь, давай без закидонов. Алиса – моя дочь, и точка, – твердо одергиваю друга. – На эту тему больше не хочу ни вопросов, ни разговоров.
– Да не кипятись, – тут же встревает Антон. – Что ты такой нервный? И ты не обижайся, – кидает он Наде. – У нас есть полное право сомневаться. Глеб нам не чужой. Переживаем за брата.
– Заметно. – Надя отлепляется от косяка и подходит ко мне; дочка тут же протягивает маленькие ручонки, тянется к маме.
– Но ты знаешь, Надя, – снова вступает в разговор Володя, – мы приехали к вам с утра совсем по иным причинам, нежели вынюхивать, кто отец твоей дочки. Если Глеб считает, что он, хорошо, мы рады…
– Так не только он считает, но и анализ ДНК, – огрызается Надя.
Твою мать! Да что с ними не так? Что они взъелись-то? Не понимаю.
– Даже так? – удивленно поднимает бровь Володя, хмыкает. – Порадовал, брат! – Парни одобрительно отбивают кулак об кулак.
– Боже мой! Что вы как дети? – вздыхаю, облокачиваюсь о столешницу.
Девушка непонимающе смотрит на них.
– Не обращай внимания, Надь, просто к этому тебе придется привыкнуть. Они такие, – пожимаю плечами.
– С чего это я должна привыкать к ним? – Хлопает ресницами, смотрит на меня.
– Потому что, когда все это закончится, я женюсь на тебе, – сдерживая улыбку, отвечаю ей.
Девушку явно озадачивают мои слова, да и не только ее одну. В кухни воцаряется молчание. И даже Алиса перестает посасывать кулачок.
– Ты… что?! – переспрашивает Надя.
– Опять? – удивляется Антон.
– Черт! – закатывает глаза Володя.
– Мы обговорим все позже, как только ты, Надя, поможешь разобраться нам в очень непростой ситуации. – Игнорируя их изумление, поворачиваюсь к девушке.
И Надя тут же тушуется: ее плечи опускаются, она становится похожей на загнанного зверька. У меня сжимается сердце. Уроды! Убью всех, кто хоть пальцем посмеет дотронуться до нее.
– Мы выяснили, что эти ублюдки, которые напали на Глеба, не местные. Машина взята напрокат. Все документы фальшивые. И концов найти невозможно. Они залегли на дно. Ждут.
– Ты знаешь, кто это может быть? – спрашивает Антон.
Надя меняется в лице, бледнеет. Мне жалко малышку, но, с другой стороны, я понимаю, что со мной она будет храбриться и ничего не расскажет.
– Я не знаю, – пожимает плечами она.
– Тогда их знает твоя сестра. Ее вчера запечатлела камера как раз в тот момент, когда головорезы уехали, оставив Глеба на парковке.
– Мне жаль, – девушка отводит взгляд в сторону.
– Надь. Так не пойдет, ты понимаешь? Возможно, что и твоя жизнь, и жизнь малышки в опасности. Если Вера наняла головорезов…
– Нет, это не Вера, – резко отрезает Надя, чем пугает Алису. Дочка, сморщив личико, начинает хныкать. – Ой, прости! Прости, милая! – Девушка прижимает малышку к себе. – Не хотела тебя напугать.
– Тогда кто, Надь? – не унимается Володя, дожимая ее.
Прекрасно понимаю, что мне бы она не поддалась. Гордость не позволит.
Надя и сейчас не особо желает рассказывать; у нее на лице написано, что она про себя о чем-то думает, взвешивает каждое слово, которое нужно будет сказать.
– Почему ты уехала из Новосибирска?
И после этого Надю как будто прорывает. Она, шмыгнув носом, усаживает Алису в коляску и, отвернувшись к нам спиной, начинает рассказывать с того самого момента, когда компаньонка ее начальника подсунула ей липовые документы на подпись шефу.
Как только выяснились все обстоятельства и практически вся вина легла на плечи Нади, ей начали поступать угрозы, что, мол, «если откроет рот, то лишится самого ценного»; в офисе, где она работала, все знали, что Надя воспитывает одна ребенка.
В этот момент у меня начинает сосать под ложечкой и живот стягивается в тугой узел. Ненавижу себя за малодушие. Ненавижу за то, что не стал разыскивать Надю, что решил отпустить ее. Называется, дал возможность самостоятельно выбирать для себя лучшую жизнь. А как оказалось, ей не из чего было выбирать.
Делаю шаг к Наде, но тут же ловлю на себе ее предупреждающий взгляд. Останавливаюсь.
– Я и решила, что если вернусь домой и оставлю на время Алису у Веры, то им больше не через кого будет на меня давить. И шефу я смогла бы доказать, что никаких денег у него не похищала. – Она воинственно вздергивает подбородок, реально веря в то, что ей бы позволили это сделать.
– Ты глупая, наивная дуреха, Надя. Неужели и вправду думаешь, что бессмертна? – иронизирует Антон.
– Нет, – качает головой девушка, – но я верю в справедливость…
– Это все бесполезно, Антох. Можешь не продолжать. Давай вернемся к тому моменту, как Вера может быть связана с этими головорезами? – Володя входит в раж, когда чувствует, что цель разгадки близка: его голос становится грубым, властным.
Надя мнется, не отвечает.
Я подхожу к ней, встаю перед ее лицом.
– Надь, Вера перешла границы дозволенного. И это нужно прекратить. Иначе дальше будет только хуже, – говорю ровно, стараясь не спугнуть девушку.
– Вера позвонила Елене Алексеевне и сказала, где я есть, – опустив голову, бубнит она себе под нос. – Сестра предала меня из-за тебя, Глеб. – По щекам девушки льются слезы.
Алиса, словно поняв, про что мы сейчас говорим, перенимает настроение Нади и тоже начинает плакать.
– Да что же мне с вами делать?! – Я в первые секунды даже теряюсь, не зная, как поступить, но сердце само мне подсказывает.
Подхватив дочку из коляски, прижимаю к себе ее и Надю. Зарываюсь носом в макушку девушки и втягиваю ее запах. Меня пьянит близость моих девочек.
– Прости, милая моя!
Секунда…
Две…
И рука Нади скользит по моей талии, обнимает меня.
– Меня сейчас стошнит от этой розовой ванили, – возмущается Антоха.
Я улыбаюсь, понимая, что он имеет в виду. Вряд ли я мог себе когда-то представить, что подобное может случиться со мной.
– Можешь выйти. Разрешаю, – отвечаю ему немного грубовато, от волнения голос срывается.
– Как мило с твой стороны, бро, – лыбится Антон. – Но я, пожалуй, перетерплю. Кофе-то будет сегодня, нет?
Еще некоторое время Надя стоит без движений, просто обнимает меня, а я ей не мешаю.
– Мне нужно покормить Алису, – без лишних эмоций говорит девушка и, глядя только перед собой, подходит к столешнице, достает коробочки, в которых, как я понимаю, находится еда для дочки.
– Надь, а расскажи, что за чел твой директор? Ты окажешь нам большую услугу. Нам будет легче ориентироваться…
– Болотов Борис Иванович. Генеральный директор ООО Траст. Я там шесть месяцев работала секретарем. Два из них у меня был испытательный срок, – сухо отвечает Надя.
– Да твое второе имя «удача», – с сарказмом замечает Володя. – Как ты успела так вляпаться? Это бред. А кто эта баба, которая дала подписать тебе бумаги?
– Лебедева Елена Андреевна, исполнительный директор по сбыту и маркетингу, а по совместительству любовница Бориса Ивановича.
– Твою мать! Санта-Барбара, первые сто серий, – не упускает возможности вставить свои пять копеек Антон.
– Я думаю, этого достаточно, чтобы навести справки, – кивает Володя. – Кофе, я так понимаю, не дождемся?
– Мог бы и сам уже замутить, – бросаю ему.
Чувствую некую напряженность, которая повисла на кухне после проявленной слабости с Надиной стороны.
– Сажай Алису в коляску. Я ее покормлю. – Надя продолжает отводить взгляд, делая вид, что я вообще пустое место.
Хорошо. Пусть так пока, пусть так. Нужно дать ей осознать, что теперь она не одна и у нее есть я.
– Ладно, обойдемся. По пути заскочим в какую-нибудь кофейню. Кофе из машинки, думаю, там такое же, да, Антох?
Пожимаю плечами и, видимо, что-то я сделал не так: дикая боль простреливает через всю спину от копчика до лопаток. Морщусь.
Закрываю глаза и делаю глубокий вдох.
– Глеб, – зовет Антон прямо у моего уха.
– Все нормально, – произношу сквозь сжатые зубы.
– Давай отложим поездку к твоей бывшей, – предлагает Антон.
– Нет, – качаю головой. – Чем раньше найдем ублюдков, тем спокойнее я буду спать.
– Тоже верно, бро. Тогда давай одевайся. Мы тебя ждем, – откликается Володя.
– В машине, – киваю им головой на выход.
– Даже так? – уточняет Володя.
– Я спущусь сразу же за вами, – обещаю им.
Парни нехотя покидают кухню, я выхожу вслед за ними.
– До встречи, Надюша! – бросает через плечо Антон.
– Ты, придурок, – рычу на него, – не доставай ее.
– Я любя, Глебас. Ты чего такой строгий? – отшучивается друг.
– Потому что, – одергиваю его.
– Тох, не доставая малого. Ты видишь, у них тут семейная драма разыгрывается, – ехидничает Володя.
– Господи! За что ты мне послал друзей-болванов! Ни капли уважения к частной жизни близких, – картинно закатываю глаза.
– Обижаешь, Глебас, – бубнит Тоха под нос, обувая кроссовки.
Я распахиваю дверь, жестом приглашаю парней на выход.
– Мне нужно десять минут, – обещаю им и захлопываю дверь перед их носами.
Прежде чем пойти в спальню, заглядываю на кухню.
Надя, устроившись на краешке стола, кормит Алису, что-то тихо-тихо ей рассказывая; я не слышу, а только вижу, как шевелятся ее губы. Отвлекать и смущать их не хочу. С девушкой я поговорю сегодня вечером. Думаю, нам все же есть смысл обсудить то, что между нами происходит.
В спальне натягиваю джинсы, футболку; косуху одеваю, уже обувшись.
– Надь!
Она появляется в дверном проеме кухни почти мгновенно, как будто только и ждала, когда позову.
– Надь. Только очень прошу: не выходи никуда. И телефон держи при себе рядышком. Как только что-то прояснится, я тебе сразу позвоню. Договорились?
Она кивает, но я вижу в ее глазах немой вопрос. Стою и жду, когда она созреет, чтобы спросить.
– Глеб, – произносит Надя, набравшись смелости, – только Веру не загоняй в угол. Мне страшно за нее.
Хм, какая моя девочка все-таки милая и великодушная. Даже зная о том, что ее сестра дрянь и гадина, все равно не забывает о ней. Печется.
– Я постараюсь, Надь, – киваю, разворачиваясь и выхожу.
Хлопаю себя по карманам, проверяя, ничего ли я не забыл. Ключи запасные от внедорожника взял. Ключи от квартиры, в которой живет Вера, тоже взял. Больше ничего не надо. Единственное, что еще придется сделать, – так это телефон купить и симку. И это, пожалуй, самое важное.
Поспешно спускаюсь на первый этаж. Прежде чем уйти, заглядываю в кибитку вахтера. Проверяю, на месте ли женщина. Прошу, чтобы в мою квартиру никого не пускали. Женщина кивает в ответ.
Забравшись в машину, откидываюсь на сиденье. Закрываю глаза.
– Ну ты и влип, пацан! – заметив мое состояние, комментирует Володя.
– По самые, я бы сказал, колокола, – ржет Антоха на весь салон.
Я пропускаю их колкости мимо ушей. В каждом их слове, в каждом их смешке я явно чувствую зависть. Уверен, что каждый из них в свои тридцать уже хотели бы завести семью. Вот только ни желания, ни времени, ни, самое главное, веры им не хватает.
Улыбка растягивает губы от игры слов. На каждого из них по Вере бы, тогда бы у них точно было, с кем сравнивать и что выбирать.
– Мне нужен телефон и кофе. Иначе я вас разорву на части, – угрожающе рычу.
– Да не вопрос, бро. Сейчас сделаем, – ерничает Антон и выезжает за ворота.
В этот момент на обочине перед воротами соседнего жилого комплекса останавливается черный тонированный внедорожник с двумя подозрительными личностями.
Но каждый из нас увлечен своими раздумьями, поэтому мы, проехав, даже не замечаем их. А зря.
