Текст книги "Бывший муж сестры (СИ)"
Автор книги: Юлия Рябинина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
Глава 11
Телефонная трель раздается сразу же, как только подключаю гаджет к зарядному устройству, оживив его. Принимаю вызов на громкой связи, одновременно выкручиваю руль, выезжая с подземной парковки.
– Глеб Андреевич, здрасте! – Голос охранника с фабрики взволнован, и мне это не нравится.
– И тебе здравия, Иван Макарович. Что-то произошло, раз ты мне в такую рань звонишь?
Мельком смотрю на часы. Половина одиннадцатого, черт бы побрал вчерашнюю попойку! Я ничего не успеваю!
– Ага, случилось, Глеб Андреевич. Я вам пытаюсь еще с зари дозвониться, а вы трубку не берете, – частит мужчина.
– Не суетись, Иван Макарович, что там у тебя? – Я с досадой сжимаю руль и, вместо того чтобы ехать в головной офис к пацанам, разворачиваю тачку и мчусь на фабрику.
– Тут ночью пытались поджечь фабрику… – мямлит подчиненный. У меня сердце пропускает удар, делает кульбит и начинает прыгать в груди как будто на сумасшедшем аттракционе.
– Что значит «поджечь»? Кто посмел? – повышаю голос.
– Да кто-кто… Игнат, – в голосе мужчины слышится сожаление. – Вы это, Глеб Андреич, приехали б. Разобрались. А то в подсобке сидит. Буянить начинает.
Сжимаю зубы. Что этот оболтус себе надумал? Но я предполагаю, что им движет ревность, не больше. Ведь Игнат после смерти отца вообще фабрики никаким боком не касался. И я его не то чтобы не видел, но и не слышал. А возвращение Нади для всех, кто ее окружает, обозначился какими-то одними роковыми совпадениями. Все сошлось именно на ней и именно в её приезд, но это даже в какой-то степени расставило все точки над I.
Полчаса спустя я уже переступаю порог фабрики; тут же меня встречает помощник. Илья нервничает, второпях отчитывается по работе. Все четко, без запинки. Никаких сбоев и задержек выходка Игната за собой не повлекла, и это меня отчасти расслабляет, но не настолько, чтобы отпустить его с миром, лишь немного пожурив.
С Ильей мы доходим до комнаты охранника и, прежде чем зайти внутрь, я отпускаю парня. У него и так забот выше крыши. Нужно составить новое расписание, распланировать на всю следующую неделю встречи; на этой я уже вряд ли что-либо успею, потому что все оставшееся время я решил посвятить Наде и дочке.
Но новые каналы сбыта нужно отработать, закрепить. Продукция есть и ее нужно куда-то пристроить. У нас на примете с Ильей есть несколько хороших вариантов по сбыту, но в связи с произошедшими событиями я предпочитаю все это отложить: работать и вести дела нужно на трезвую голову. Четко просчитывать и просматривать все подводные камни и скрытые ходы партнеров. А у меня сейчас голова забита только одним человеком – Надей.
– Еще один момент, Глеб Андреевич. У вас была на этой неделе запланирована встреча с компаньонами из головного офиса, ее в расписании оставлять?
– Так, а что там у нас? – Задумавшись, роюсь в памяти, одновременно открывая дверь в кабинет.
– У вас там новый проект. И вас там явно будут ждать, – комментирует помощник.
– Хм, подождут, раз так необходим. Когда запланирована?
– На завтра. Там, насколько мне известно, будут присутствовать и инвесторы. Важная предстоит встреча.
Пропустив пятерню сквозь волосы, сжимаю их в кулак на затылке.
– Твою мать, как же все вовремя! – с досадой сжимаю челюсть. – Ладно, ты пока оставляй, Илья. Я посмотрю, что за сегодня успею сделать. Если что сам свяжусь с Владимиром.
– Глеб Андреевич. – Мне навстречу встает охранник, протягивает руку.
В ответ пожимаю.
– Ну что, где он? – Перевожу взгляд на голубой экран монитора и вижу в подсобке томящегося Игната.
– Я ушел тогда, Глеб Андреевич? – слышу голос Ильи у дверей.
– Да, я еще зайду, – кратко бросаю помощнику и переключаю внимание снова на экран. – Он был один? Где и что поджог-то?
– Да не успел он ничего сделать. Я бы его отпустил, – отвечает охранник, как будто предугадывая мой вопрос. – Но вы бы вряд ли сказали мне спасибо, если бы увидели это.
Мужчина переключает камеры, и передо мной открывается не очень приятная картина. Вся задняя стена подкопчена, а в тех местах, где огонь не успел до нее добраться, расписана отборными матерными словечками. И все они, естественно, направлены в мой адрес.
Потом картинка переключается, и я вижу темных тени. Хмурю брови, рассматривая затейников всего этого безобразия. Их всего трое, но в одном из этих придурков я узнаю Игната.
– А эти где? – ткнул пальцем в два темных силуэта возле стены.
– Убежали. Видать, подростки какие-то, а Игнат в зюзю пьяный, еле ногами шевелит, – с каким-то теплом в голосе отзывается охранник.
– И тем не менее это ему никак не мешает уродовать стены здания, – отмечаю я. – Ладно, пошли. На месте уже разберемся.
* * *
– Иди ты к черту, пижон! – щурясь, выплевывает Игнат.
– Ну так сказал бы мне это в лицо, а не устраивал все это ребячество, – устало качаю головой. – Что тебя так задело, Игнат? Что Надю с тобой не отпустил?
– Завали свой хавальник! И не упоминай при мне больше ее имя. Предательница! Повелась на бабки. А я ведь ей предлагал нормальную жизнь!
– Ты? Нормальную? Где, Игнат? В бомжатнике, который ты устроил в своей квартире?
– Пошел ты! – Парень порывается встать, но ноги не слушаются его. Я ему даже немного сочувствую: мне повезло немного больше.
– Я понимаю, что на большее тебя и не хватит, Игнат. – Отлепляюсь от косяка двери. – Слушай, я повторяться дважды не буду, да и не хочу. Ты помнишь же, правда?! – Парень поднимает на меня озлобленный взгляд, оскаливается. – На первый раз я тебя прощаю, Игнат, но только при одном условии: Надю будешь обходить за километр. Даже если увидишь случайно, развернешься и уйдешь. Никаких контактов. Сообразил, о чем говорю? – Игнат, сжимая челюсти, молчит. – Вижу по глазам, что сообразил. Ну а если узнаю, что все-таки каким-то образом подкатываешь к ней свои бубенцы… Извини, второго шанс не будет. Убивать тебя, конечно, никто не будет, а вот за решетку упеку за порчу имущества и разбой в два счета. Иван Макарович! – окликаю охранника, трущегося где-то недалеко.
– Здесь, Глеб Андреич! – Мужчина появляется спустя мгновение.
– Выведи его отсюда. И в следующий раз смотри лучше за территорией. Чтобы близко его больше не было, иначе пеняй на себя, Иван Макарович.
Тот, пыхтя, уже поднимает Игната на ноги.
– Буду смотреть, Глеб Андреич. Теперь глаз не спущу! – обещает мужчина. – Ох ты и болванище пустоголовое, Игнатка! Отец в гробу переворачивается, глядя, что с тобой стало.
Охранник еще что-то говорит Игнату, но уже тише, так, чтобы я не слышал. Они идут к выходу.
Еще минуту смотрю в спины удаляющимся мужчинам.
– Придурок, – сплевываю ругательство, резко разворачиваюсь и размашистым шагом направляюсь в кабинет.
Перед тем как покинуть фабрику, заглядываю в кабинет; не нужно быть «капитаном очевидностью», чтобы понять: я точно пропаду тут до вечера.
– Надя меня убьет, когда узнает, что ей все-таки придется задержаться в моей квартире, – досадливо бормочу себе под нос, выходя из здания на улицу в сгустившиеся сумерки. – Что за?!
Спускаясь со ступенек невысокого портика, не отрываю взгляда от незнакомой тонированной иномарки черного цвета. Внутренний голос подсказывает, что это явно по мою душу и лучше бы сейчас вернуться назад. Вызвать охрану.
Но я отмахиваюсь от предрассудков разума и, твердо ступая по земле, подхожу к машине. Кликаю на сигналке замок и … Твою мать, прямо как кадр из фильма: в этот момент все четыре двери у машины открываются и оттуда выходят бравые ребята под метр девяносто ростом.
– Хей, чувак! Машина твоя? – без лишних церемоний задает мне вопрос тот, который сидел на пассажирском сиденье рядом с водительским местом.
– Ну как видишь, – холодно бросаю, нажимая кнопку на сигналке, и двери у машины закрываются. – А в чем, собственно, дело?
Не успеваю сделать и шага назад, чтобы увеличить расстояние между нами, когда мне в грудь летит первый удар.
Мля! В глазах тут же темнеет, и я сворачиваюсь пополам, но только лишь для того, чтобы хоть немного отдышаться.
Когда, слыша над головой сдавленный гогот, резко выбрасываю сжатый кулак вверх и попадаю в цель, чувствую, как костяшки точно заходят в подбородок тому, кто нанес первый удар.
– Че-е-е-ерт! – ревет громила, но я даже не успеваю разогнуться, как сверху в голову мне прилетает невидимый удар.
Я оседаю на землю. И теперь на меня нападают с двух сторон, а с двух я зажат машинами. Возможности увернуться практически нет. И единственное, что я могу делать, – это блокировать удары, которые наносят мне один за другим.
Ублюдки действуют на удивление слаженно. Я чувствую, как каждый их удар прилетает точно в цель. В голову бьют кулаками, а остальным частям тела достаются пинки ногами. Удар за ударом, удар за ударом.
В какой-то момент я, видимо, отключаюсь, и тут же приходит за это расплата. Какая-то тварь вбивает мне в лицо кулак, превращая мою физиономию в кровавое месиво. В голове что-то взрывается, из глаз сыплются искры. Это полный кабздец.
Но тут меня кто-то тянет за шиворот вверх и наносит еще один удар в голову, сокрушающий. Мир вокруг меня вздрагивает, и его эхо отдается в моей голове разрушительным взрывом извергнувшегося вулкана. Боль горячей лавой хлынула вниз, заполняя каждую клеточку организма.
Мое сознание плавает где-то на гране, но то и дело соскальзывает в пустоту. Я держусь за реальность из последних сил. Но боль, которая выгрызает сознание острыми зубами, не дает никакого шанса остаться в этом мире чуть подольше, чтобы спросить, какого хера только что было?
Голос ублюдка слышу будто через вакуум:
– Если не хочешь лишиться дочери, чтоб не мешал нам забрать твою бабу. Усек, пижон?
Еще один взрыв в моей голове, и я почти отключаюсь.
Нет! Нет! Нет! Этого просто не может быть! Он сейчас говорил про Надю? Чееер! – царапаю криком ускользающее сознание. – Только не сейчас!? Я не могу вот так сдаться. Надя с дочкой в опасности!
Мой затухающий мозг еще пытается выбить искру, чтобы ожить, но чудовищная боль не дает такой возможности.
Только чувствую, как пальцы сжимаются в кулак, а потом звук захлопнувшихся дверей и визг покрышек об асфальт сообщает о том, что я остался один.
Мля! Они поехали за Надей? Это последнее, что вклинивается в мой мозг. А потом он затухает…
Как только иномарка скрывается из виду, Вера покидает свое убежище.
Она все это время сидела тихо, почти не дышала, наблюдая за дракой, и теперь в мышцах чувствуется неприятное покалывание.
Подойдя к распластавшемуся на земле парню, Вера морщится от обилия крови, которой залит весь асфальт, и, вытащив платок из сумки, прикладывает к носу, присаживается рядом с Глебом.
– Ну вот, мой хороший. Сам виноват. – Легкая улыбка скользит по губам. – Я же сказала, чтобы ты смотрел за Надюшкой.
Вера прикладывает два пальца к вене на шее Глеба, пробует нащупать пульс.
– А теперь придется мне смотреть за тобой, – глухо говорит она. – Я же тебя предупреждала, Глеб. Говорила, что будешь моим. А у Нади другая жизнь. Пусть катится туда, откуда прилетела.
Вера, все-таки нащупав пульс, резко встает. Со стороны входа раздаются звуки открывающейся двери и громкое ругательство.
– Черт, как же он не вовремя! – с досадой произносит Вера.
– Глеб Андреич! Глеб Андреич! – Это голос охранника.
Вера тут же шмыгает за внедорожник.
– Господи, Боже мой! Да кто ж тебя так? Сейчас! Сейчас! Скорую вызову, – обещает мужчина и скрывается в сумерках, а через секунду хлопает дверь.
– Вот же старый козел. Все испортил! – зло шепчет Вера.
У девушки клокочет ярость в груди. Все идет не по плану! Эти громилы почти убили Глеба, а ведь обещали, что просто припугнут. Только за Надю спросят.
Девушка уже почти жалеет, что позвонила в Новосибирск женщине, у которой жила Надя. Она окольными путями выведала-таки, что же натворила сестрица и почему сбежала из города. Ну, арендаторша оказалась наивной до безобразия и все выложила как на духу. Даже по своей доброте душевной номер той самой женщины дала, которая Надьку подставила.
Именно ей-то и позвонила Вера, рассказала, где сейчас находится сестра. А сегодня утром ей поступил звонок с неизвестного номера. Вера сняла трубку и услышала голос незнакомого мужчины. Тот выспросил всю информацию, которой располагает девушка, и, когда было рассказано все, отключился, даже не поблагодарив. Мерзавец.
И вот что теперь она имеет? Избитого до бессознательного состояния мужа без возможности помочь ему.
Хотя…
Девушка огибает небольшой парк, засаженный редкими деревцами перед фабрикой, и идет к зданию с подъездной дороги.
За то время, пока ее не было, охранник уже должен был вызвать скорую, а это значит, что машина уже на подъезде.
Девушка ускоряет шаг. Ей нужно успеть дойти до внедорожника Глеба как можно быстрее. В голове то и дело всплывает один и тот же вопрос, который она задавала себе на протяжении последних пятнадцати минут: зачем они так избили Глеба? Ведь Вера только вскользь упомянула мужа, она и не думала, что они приедут бить. Но может это и к лучшему, теперь он несколько дней точно не сможет двигаться, а за это время Надя уже исчезнет из его жизни. Куда? Вера не поинтересовалась. Она предупреждала сестру, чтобы не трогала то, что ей не принадлежит. Глеб – чужой мужчина, и Надя это знала, вот пусть теперь и наматывает сопли на кулак. И вообще это не Верины проблемы.
Девушке остается пройти еще каких-то метров двести, когда она слышит за спиной гул приближающегося мотора. Бросает взгляд через плечо. Скорая.
– Черт! – ругается под нос, ускоряя шаг.
Скорая догоняет девушку через секунду, проезжает мимо.
Вера почти уже бежит. Она не могла позволить себе отпустить Глеба без нее. Он должен, когда очнется, увидеть ее рядом.
Вера, запыхавшаяся, подходит к скорой в тот момент, когда фельдшер помогает Глебу встать. И она быстро делает шаг в сторону ближайшей машины, прижимается к кузову.
– Я сказал, что в больницу не поеду! – Девушка слышит из-за открытой дверцы скорой сердитый голос мужа. – Да все со мной в порядке, – отмахивается от врачей Глеб.
Вера от чего-то медлит, не решается выйти из убежища. Внутренние инстинкты подсказывают, что лучше бы ей отсюда убраться по добру по здорову. Мужу лучше сейчас под горячую руку не попадаться.
Вера наблюдает со стороны за тем, как фельдшер предпринимает еще одну попытку достучаться до здравомыслия Глеба, но парень уперто настаивает на том, что с ним все в порядке.
– Кости рук и ног целы, да и голова на плечах, – констатирует он. – Мне нужно ехать. И прямо сейчас!
Девушка слышит, как что-то невнятно и сердито бормочет охранник.
Нужно отступать. Раз Глеба так быстро смогли привести в чувства, у Веры возникают сомнения в том, что парень не слышал ее голоса, когда она подходила к нему.
В груди собирается комок страха и с высоты ухается в пятки, расползаясь жутким холодом. Если Глеб узнает, кто в этом всем виноват…
Вера закусывает губу и, пятясь назад раком, заходит в лесок и прячется среди редких деревьев за небольшим кустарником. И как раз вовремя.
Вдалеке на подъездной дороге сгустившуюся темноту разрезают два столба желтого света. Девушка только сильнее вжимается в кусты.
Фары быстро приближаются, и Вера не успевает моргнуть, когда машина на бешеной скорости со свистом тормозит прямо перед скорой. Пассажирская и водительская двери распахиваются почти одновременно. Оттуда выскакивают двое.
– Что вы тут забыли? – Слышит Вера гневный голос Глеба.
– Твою мать! – в унисон восклицают два мужских голоса. – Это кто ж тебя так разукрасил?
Вера, боясь быть разоблаченной, резко разворачивается к машине скорой помощи спиной и бросается бежать подальше отсюда.
Девушка только сейчас понимает, что совершила глупый поступок, выйдя из укрытия к избитому мужу. Ее мог заметить охранник, и как только Глеб придет в себя, он обязательно докопается до того, кто и зачем с ним это сделал. И, конечно, правда скорее всего всплывет. И тогда Вере не поздоровится.
Нужно срочно позвонить той женщине из Новосибирска и предупредить ее о том, чтобы пока ее люди не трогали Надю. Потому как Глеб сразу же сложит два плюс два, и безнаказанным никто не уйдет. Вера это точно знала.
Глава 12
Смотрю на Тимоху. Так хочется ему в рожу заехать, но в руках силы вообще нет.
– Ты так пялишься на меня, как будто убить хочешь, – игриво замечает парень. Он явно не догадывается, что Надя мне все рассказала.
– А есть, за что? – сквозь зубы цежу я, не только от злости, но и от боли.
Все тело болит так, как будто это одна большая рана.
– Ну, тебе виднее, – пожимает плечами Тимоха.
– Что ж, раз есть силы препираться, – вдруг вставляет фельдшер, – вам явно госпитализироваться не нужно, – заключает он.
– Я вам твержу о том же! – отмахиваюсь я. Резко срываюсь с места, но головокружение заставляет меня опустить свой зад обратно на железную ступень.
Откидываюсь на дверцу, порывисто дышу.
– Передумали? – насмешливо спрашивает фельдшер, а у меня кулаки начинают чесаться: так захотелось зубы ему пересчитать. Знал бы он, что сейчас творится у меня на душе, не шутил бы.
– Мне нужно домой, – не открывая глаз, говорю осипшим голосом.
– Мне кажется тебя там не ждут, – вставляет Кирилл Дроздов.
– Нужно полицию вызвать и оформить нападение, – снова влез в разговор фельдшер.
– Нахер полицию, – кипячусь. – Ничего не нужно. Вы меня не слышите?
Отталкиваюсь от машины и встаю на ноги.
– Глеб! – В тот же миг ко мне подрывается Тимоха, подхватывает мою руку и кладет себе на плечо. – Сдурел?
– Я все-таки соглашусь с фельдшером. Надо бы сделать как минимум рентген и посмотреть, что у тебя с головой, – умничает Кирилл.
Кошусь на него убийственным взглядом.
– Они приехали за Надей, – стиснув зубы, говорю ему.
– Кто «они»? За кем? – удивленно спрашивает Тимоха.
– С чего ты это взял? Ты знаешь, кто это? – сыплет вопросами Кирилл.
– Нет. С чего мне их знать?! Да и не все ли равно, кто они. Мне плевать. Главное то, что они хотят навредить Наде и моему ребенку! – Мой голос срывается на рычание.
– Твою мать! – Кирилл округляет глаза и бросает быстрый взгляд на Тимоху.
– Именно…
– Молодой человек, так вы точно отказываетесь от госпитализации?
– Не беспокойтесь. – Меня резко пронзает приступ острой головной боли, и я хрипло произношу: – В вашей помощи я уже явно больше не нуждаюсь…
– Глеб, – перебивает меня Тимофей, – давай так. Ты сейчас едешь в больницу, делаешь рентген. С дурной головой мы далеко не уйдем. – Вижу на лице Тохи неподдельную тревогу. – Тебя и подштопать немного нужно. Эй ты! – окликает он фельдшера, и тот, отвлекаясь от своих бумажек, подходит к нам. – Посмотри, тут у него полбашки рассечено! – Тоха хватает меня за подбородок и поворачивает мою голову в бок. Резкая боль пронзает левую часть лица от виска до шеи.
– Черт! Лида, подойди! – зовет медсестру мужчина. – Он толком и посмотреть себя не дает, – укоризненно качает головой фельдшер.
– Значит, без вопросов, Глеб. Я сейчас Володе отзвонюсь, и мы пробьем эту гоп компанию. А Кирилл к тебе домой заскочит. Разузнает, все ли там в порядке. Ты позвони Наде. Предупреди, чтобы носа из квартиры не высовывала и никому не открывала.
Черт! Как я сам-то не догадался?
Пальцы тут же тянутся к карману. Пусто.
– Мля, телефона нет! – выдавливаю сквозь зубы, потому что в этот момент медсестра Лида прикладывает к голове бинт, смоченный каким-то раствором. Морщусь, сжимая челюсть до хруста. Боль зашкаливает.
– Здесь он, – трясет разбитым гаджетом перед моим лицом Тимоха.
– Твою… черт! – Сквозь зубы вырывается стон.
– Тут только шить, – констатирует медсестра. – Забирайтесь в скорую, молодой человек. Рана рваная и глубокая. Нужен хирург.
Я не дергаюсь с места, и Тим начинает тараторить:
– Слушай, Глеб. Не тормози процесс. Чем быстрее ты окажешься в больнице, тем быстрее тебя заштопают и отпустят домой. За Надюшку свою не беспокойся, Кир сейчас доедет до тебя и спасет ее. Только ключи дай и от дома, и от машины. Чтобы мог забрать тебя.
Я похлопываю по карманам и понимаю, что у меня нет ключей.
– Черт! – отмахиваюсь от медсестры и, прижав бинт к голове, пытаюсь снова встать.
Окружающий мир не пускается калейдоскопом в глазах, а это уже плюс.
– Что? – спрашивает Тимоха.
– Нет ключей от машины, вот что! А от квартиры ключи в машине. Кир, гони ко мне домой. Мне нужно знать, что с Надей все в порядке.
– Вам нужно в больницу, – не отступает уже медсестра.
– Еду, еду, – рычу на нее.
– Я уже Володе позвонил. Ему ехать пять минут до твоей квартиры. Не волнуйся ты так. Тимох, ты тоже грузись в скорую. Как только все сделаете, позвонишь. Глеб, а ты машину запомнил?
Запомнил ли я? Напрягаю память. Стараюсь вспомнить все в деталях. Черная тонированная иномарка, четверо громил. Это, пожалуй, все, что мой мозг успел зафиксировать.
– Не запомнил, – удрученно опускаю голову.
– Так а чего запоминать-то Глеб Андреичу?! – раздается сбоку довольный голос охранника. – Камера все зафиксировала. Я так и увидел, что вас избили, на экран глянув. Отошел от компьютера, чтоб по нужде сходить. А когда вернулся, гляжу, Глеб Андреич возле машины лежит. Не двигается. Я сразу и прибежал…
– Значит так, – говорит Кир, – я пойду гляну, кто такие эти отморозки. А дальше уже будем смотреть, что да как. Надеюсь, пока тебя будут штопать, мы уже их вычислим. Антоха уж постарается.
* * *
Выхожу из врачебного кабинета почти через час. Голова перебинтована, вся футболка и пиджак в крови, джинсы кое-где подраны, но мне на это все плевать. Обезболивающие, которыми меня напичкали, маскируют боль, и я могу более менее свободно передвигаться.
Тимоху вижу сразу, как только захожу за угол. Он стоит с прижатым к уху телефоном. Подхожу к нему.
– Есть новости? – севшим голосом спрашиваю у него.
Друг резко поворачивается ко мне. Хмурится.
– Пока нет.
– Черт! – рычу сквозь зубы. – А Надя?
– С ней все нормально, – отвечает мне, не отнимая мобильник от уха. – Да, Кир, уже выходим. – Эти слова адресованы Дроздову в телефон.
Нам хватает нескольких минут быстрой ходьбы, чтобы оказаться на улице.
Завидев нас, Кир сигналит нам фарами. Машина Дроздова припаркована в нескольких метрах от входа. Тимоха направляется в его сторону пружинистым шагом. Я медленно следую за ним. Ощущаю себя при этом старым неуклюжим дедом.
Забравшись в машину, усаживаюсь на заднем сиденье.
– Ну что, куда? – спрашивает Кир, кидая на меня взгляд в зеркало заднего вида.
– Домой. Надо с Надей поговорить.
– Не с ней, – хмыкает Дрозд.
– Что ты имеешь в виду? – Поднимаю правую бровь, и легкая резь отдается слева.
– А то, что, скорее всего, Надя твоя здесь не причем. Потому что все это подстроила ее сестра и твоя жена, Глеб. На видео с камер ее хорошо видно. Она дождалась, когда ублюдки сделают свое дело и свалят, а потом вышла к тебе сама. Я могу предположить, что девка хотела вызвать скорую лично, но испугалась охранника…
Я молча слушаю Кира. Не могу даже слова сказать. Все это кажется мне настолько невероятным и неправдоподобным, что не укладывается в голове.
– Но это глупо с ее стороны, Кир. Эти ублюдки меня чуть не убили…
– Во-о-от! – Кир щелкает пальцами, как будто для него уже все стало очевидно. – Ты показывал документы Вере?
– Она сама их увидела, – киваю я.
– Я так и думал, – криво усмехается Дрозд. – Ну а дальше что, Глеб? Давай-давай, думай. Не догадываешься?
Отрицательно качаю головой. Не могу связать концы. На что намекает Кир? В голове пусто.
– Мля, не тяни, Дроздов. И без того голова чугунная! – раздраженно рычу на друга.
– Ты, чертов болван, Глеб. Девка захотела за счет тебя обогатиться. Что непонятного? Брачный договор расторгнут?
Я киваю в ответ.
– На развод документы ты подал? – следом задает вопрос Дрозд.
И тут до меня наконец-то начинает доходить то, что он пытается мне сказать.
– Да ну нахер?! Вера при всем желании никогда бы до такого не додумалась.
– А вот доказательства говорят о другом. Например, ее появление на стоянке. Я больше чем уверен, что она очень сильно расстроится, когда поймет, что ты отделался только небольшими царапинами. Хотя поимели тебя эти ублюдки прилично.
– Я все-таки не вижу в этом большого смысла, Кир. Я обещал Вере, что буду ей помогать…
– А она знает, что твой Цветочек оплодотворился и у тебя теперь есть дочь? – не отстает Кир.
– Знает.
– Все, бинго, братан! Этих головорезов наняла Вера. Рубль за сто даю. Спорим? – Протягивает мне ладонь, а я ему в ответ показываю фак.
– Как хочешь, – пожимает плечами Кир. – Тимох, ты, я знаю, точно согласишься…
– Иди ты нахрен, Дрозд! – С размаху бью его в плечо. – Это не смешно! А ты, – поворачиваюсь к Тимофею, – что ты наплел Наде? Что за привычка лезть в мою жизнь?
Пальцы тянутся к Тимохе, но тот ловко выворачивается и, перехватывая запястье моей руки, выворачивает ее. Громко охаю.
– Потому что тебе с бабами не прет, разве не видно? – зло отвечает он.
– Тимох, хватит! – одергивает его Кир. – Что вы творите? Успокойтесь! Мля, пацаны, брейк! – Дрозд вцепляется в нас мертвой хваткой, пытаясь разнять. – Тимох, отпусти! У этого, понятно, башка отбита, но ты-то?!
– Похер мне на его башку! – выдавливает сквозь зубы Тим. – Хотя нет, как раз на башку-то мне твою, Глеб, и не наплевать. Я точно знаю, что дружба с этими двумя девками не идет тебе на пользу. Забирай у этой сучки ребенка и под жопу ее пинком! Счастья с ней не будет! Разве не видишь?
Ярость жаром несется по телу. Не знаю, какие в этот момент нечеловеческие способности у меня появляются, но мне удается не только вывернуться из хватки Тимохи, но и изловчиться таким образом, чтобы, перегнувшись через сиденье, со всей дури впечатать костяшки прямо ему в скулу.
– Твою же мать! – орет Кирилл, а между нами с Тимохой уже завязывается нешуточная драка.
– Ты что, решил брата на суку променять? – с обидой и злостью в голосе рычит Тим, нависая надо мной сверху, замахивается.
– Тимоха! Черт! Прекрати! – орет ему в спину Кирилл, хватая за руку, оттягивает.
– Пошел ты, Тимох! После этих слов вообще больше не хочу с тобой даже рядом стоять! Ты идешь против меня и моего выбора, – ору ему в лицо, задыхаясь от того, что он всем весом навалился на меня сверху, придавливая к сиденью.
– Так, значит?! – пыхтит он. – Решил все-таки выбрать эту девку?
– Она не девка! Она мать моей дочери! – Пытаюсь вывернуться из его захвата, но моих сил явно не достаточно.
Но в этот момент Дроздову все же удается как-то повлиять на Тимоху, и тот ослабляет хватку, разжимает пальцы.
– Не ожидал от тебя такой подставы, Глеб. – Друг устало откидывается на кресле.
– Ты придурок, Тим. – Я одергиваю испачканную кровью футболку. – Кир, отвези меня домой.
– Глеб, Тимох, – окликает нас Дрозд, – вам надо успокоиться. Что вы делаете?
Я тоже откидываюсь на спинку кресла и смотрю в окно. Говорить совсем не хочется. Я слишком подавлен произошедшим.
– Бесит, – выплевывает Тим, но я не обращаю внимания ни на него, ни на то, что он говорит.
– Эй, хорош. Глеб сам разберется. Ведь так, малой? – Чувствую на себе взгляд Кира, но даже не поворачиваю голову, рассматривая свет в окнах больницы.
– Отвези. Меня. Домой, – чеканю каждое слово.
– Что, не терпится присунуть? – ехидно интересуется Тим.
– Завидуешь? – отвечаю в тон ему.
– Мля! – раздраженно выдыхает Кир. – Заткнитесь оба! Вы оба на голову трахнутые! Реально!
Черт! Больше нет желания этого терпеть.
Вылезаю из машины и с силой захлопываю дверь. Нахер пошли! Сам разберусь!
– Глеб! – Ударяется в спину мне голос Кира.
Не оборачиваясь, иду упрямо на выход.
Через минуту Дрозд догоняет меня, одергивает за плечо.
– Ну что вы как дети? Это же смешно!
– Кому смешно, Кир! Тебе? Антону? Володе? Кому. Твою. Мать. Смешно? – выплевываю со злостью каждое слово.
Кир отводит взгляд в сторону. Молчит.
– Займи мне денег. И вызови такси. На этом пока все.
Кир молча достает лопатник. Вытаскивает несколько купюр, протягивает мне.
– Такси вызови. – Беру деньги и резко разворачиваюсь.
– Я завтра наберу, Глеб, – доносятся до меня слова Дрозда.
Похер. Абсолютно. Мне плевать.
Я понял, что с сегодняшнего дня наши пути с пацанами полностью расходятся. Они сделали свой выбор. И он оказался не в пользу нашей дружбы.
Такси останавливается возле кованых ворот. Мне приходится выйти из машины и подойти к посту охраны, чтобы объяснить ситуацию. Спустя несколько минут такси проезжает дальше. У подъезда расплачиваюсь и выхожу.
Раз меня никто не встречает, сразу же приходит осознание того, что за Надей никто не наблюдает. Володи здесь нет.
Разочарование острым лезвием клинка врезается под ребра, а следом приходит пустота. Я больше не испытываю никаких эмоций по отношению к парням: ни злости, ни ненависти, ни даже элементарной обиды. Пусто.
Зато в груди все трепещет от волнения; бег сердца набирает обороты, пока я дохожу до лифта, оно уже мчится галопом. Страх за Надю и за дочь не отпускает меня. Про Веру и про ее подлость я вспоминаю только тогда, когда подхожу к двери квартиры и нажимаю звонок.
Прислушиваюсь. Тишина.
Жму снова и снова. Снова и снова. Понимаю, что с каждой секундой меня заполняет паника. И когда уже до критической отметки остается совсем немного, слышу щелчок замка.
Дверь распахивается настежь, и на меня с ужасом в глазах смотрит Надя.
– Глеб? Господи, Глеб! Что произошло? – Ее голос дрожит, как и все ее хрупкое тело.
Я заваливаюсь в квартиру и плотно закрываю за собой дверь на все замки, которые только есть. Даже если эти ублюдки сперли ключи, срать. В моей двери столько защелок, что на связке у тюремщика. А на той моей только два. И те не основные.
– Что происходит, Глеб? Объясни. Ты меня пугаешь! – Надя жмется к стене, а я резко разворачиваюсь к ней лицом, зажимаю ее между своих руками.
– Да ладно тебе. – Растягиваю в косой улыбке разбитые губы.
Надя округляет глаза и предпринимает жалкую попытку отодвинуться.
– Это так, – сухо отвечает девушка. – Что случилось, Глеб? Кто тебя побил?
Ее лицо искажает напряженная гримаса, и я замечаю, как в глазах проскальзывает намек на некое понимание. Вмиг поведение девушки меняется: она поднимает руку к моему лицу, кладет ладонь на скулу с правой стороны и нежно проводит пальцами.
– Надь… – Мой голос словно простужен. – Расскажи мне… все. Только так я смогу помочь.
