Текст книги "Бывший муж сестры (СИ)"
Автор книги: Юлия Рябинина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)
– А должен был? – хмыкаю и тут же отпускаю ее. Невольно морщусь от послевкусия прикосновения к ней.
– Я заберу некоторые вещи.
– Ты куда-то собралась? Это же твоя квартира. Если не хочешь меня видеть, я не буду приходить. – Я разворачиваюсь и направляюсь к выходу.
– Я хочу, чтобы ты сделал для начала тест на отцовство. И я не против буду, если ты будешь приходить к Алисе. Она совсем не виновата в том, что между нами происходит. Дочке нужен папа. Но мы вернемся сюда тогда, когда в зале хотя бы будет диван, а на кухне – мойка и стол. Излишек не нужно, Глеб. Я не смогу тебе это сразу отдать.
Я вижу, как Надя с каждым словом отстраняется все сильнее. И в данный момент я готов ей уступить. Но только сейчас.
– Так ты не сказала, куда уходишь, – не сдаюсь я.
– У Игната большая квартира. Он разрешил мне несколько дней пожить у него, – отвечает спокойно она, кружась по залу и собирая детские вещи.
Я охерел от такого заявления.
– Прости, что?! – Я замираю, глядя на нее с отвисшей челюстью. – У это долбо…ящера? С моей дочерью? Ты хоть понимаешь, о чем говоришь?!
Надя кидает на меня строгий взгляд.
– Я все решила, Глеб, – твердо отвечает она. – Пару дней поживу у него.
– Черт! – рычу от злости, хватаю ее за руку и вытаскиваю из зала, чтобы не напугать дочь. А в коридоре вдавливаю лопатками в стену, нависая над ней. – Только попробуй выйти из квартиры, пока меня не будет! А если подойдешь к этому ублюдку, то переломаю ему не только ноги, но и остальные части тела, усвоила?
Надя с перепугу просто хлопает глазами, не пытаясь возражать.
– Ты хоть понимаешь, к кому идешь? У этого придурка, как отец умер, кулек потек! Бухает он по-черному. Надя, предупреждаю! Не дай Бог! Я Веру отвезу домой и приеду. Если тебя не окажется дома, то пеняй на себя1
Вылетаю из квартиры, как бешеный, чуть не придавив железной дверью подслушивающую под нее Веру.
– Глеб! – визжит та, когда я, схватив ее за локоть, тащу к лифту.
– Где это выродок?!
Поверить не могу, что в голову Нади могла прийти подобная мысль!
– Кто, Игнат? – дрожа и заикаясь, блеет Вера.
Конечно, ей меня в таком виде не приходилось видеть ни разу. У нее на пороге я появлялся, только еле держась на ногах.
– А кто еще?!
Пока лифта нет, осматриваю лестничный пролет на наличие посторонних лиц.
– Он ушел, Глеб! Ему кто-то позвонил, и он ушел, – испуганная моим поведением тараторит Вера.
– Хорошо, – рычу в ответ.
– Глеб, что случилось? – взволнованно спрашивает она.
– А то, что у тебя, что у твоей сестрички с головой порой бывает ненормально! – с сарказмом отвечаю ей.
Спустившись с этажа, подталкиваю замявшуюся на пороге Веру к выходу. Она еле передвигает ногами, как будто специально тормозит меня.
– Глеб, я чуть не упала, – плаксиво жалуется девушка.
– Так поторопись, Верунь! – гаркаю на нее.
Я еле сдерживаю себя, чтобы не вернуться обратно, сгрести Надю в охапку и увезти с собой. Останавливает меня только то, что «жена» путается под ногами.
– Ты как вообще додумалась сюда припереться?
Открываю дверь внедорожника и заталкиваю Веру на пассажирское сиденье.
– А что мне прикажешь делать, Глеб? Сидеть сложа руки и ждать, пока сестренка умыкнет у меня из-под носа мужа?
Кидаю на нее укоризненный взгляд.
– Вера, ты опять за свое? – недовольно говорю я, выдыхая со свистом воздух.
Закрываю дверь с ее стороны, обхожу машину, но прежде, чем сесть на водительское место, поднимаю взгляд на окна квартиры и вижу Надю. Я кожей чувствую ее осуждающий взгляд… Да плевать. Это я должен ее осуждать. Более того, я на взводе. Я дико взбешен!
Вера вздрагивает от громкого удара, когда я сильно хлопаю дверью, занимая свое место.
– На кой черт она тебе сдалась, Глеб? Ну все же у нас до ее появления было хорошо! – причитает девушка.
А я, вдавив газ в пол, срываюсь с места со свистом покрышек об асфальт. Вера вжимается в кресло и тут же хаотично пытается пристегнуться, тщетно пытаясь попасть в замок ремня.
– Глеб, не гони! – пищит она, задержав дыхание.
– А ты тогда не неси чушь! Не хочу ничего слышать про «наше хорошо», – холодно кидаю ей.
Вера поджимает губы и, бросив на меня обиженный взгляд, тут же отворачивается в другую сторону, чтобы не увидеть мою злость.
Только сейчас понимаю, что правильно поступил, уехав. Мне нужно время, чтобы подумать и вернуться к окружающему миру, а главное – разорвать тот замкнутый круг, что затянул нас с Надей.
Выехав на дорогу, дерзко вклиниваюсь в ряд машин.
Позволяю себе немного расслабиться. Боковым зрением цепляю профиль Веры. Интересно, она предполагала, что так все выйдет? Ведь по ее удивленному лицу я понял, что она так же, как и я, не ожидала увидеть Надю с ребенком.
Но сейчас мои мысли перескакивают на вспоминание о другом. В груди просыпается знакомое чувство забытой тоски, которое я все это время душил. Не выпускал наружу. О том, как все было на самом деле…
Первая любовь? Влюбленность? Что за бред, это явно не про меня… Так я думал до того момента, пока не встретил Надю.
Влюбился в нее с первого взгляда. Как ненормальный.
А потом она поверила ерунде, которую ей наплел Тимоха, и сбежала, так и не дав мне ничего объяснить. Твою мать, до сих пор больно!
Помню, как первые месяцы, пытаясь задушить обиду на Надю, глумился над собой, сам себя высмеивал, но только лишь на глазах у пацанов. А когда возвращался вечерами домой, меня накрывала бессильная ярость от того, что она даже не дала нам шанса.
Потом я стал делать все, чтобы отпустить. Забыть. И мне показалось, что я смог это сделать, взвалив на себя заботу о Вере; думал, что ей нужны эти встречи и бессонные ночи. Но это была ложь. Я делал это для себя, чтобы не кануть в омут разочарования.
Постепенно, незаметно для себя, втянулся. Наведывался чаще, и на душе легче становилось. Возможно, потому что Вера, по сути, была какой-то связующей частичкой с Надей, даже несмотря на то, что между ними остался только краткий обмен смсками.
Изначально чесались руки выведать Надин телефон. Но я всякий раз подавлял в себе это желание. Я точно знал, что как бы я ни настаивал и ни уверял ее встретиться со мной, она этого не станет делать.
Спустя год чувства утихли. На первый план вышла забота о новой – не моей – семье. С рождением Сони все пошло абсолютно не по моему плану. Так как рядом с Верой не было близких, мне пришлось помогать ей. Вначале ее звонки с просьбами о помощи были не частые, не напрягали. Но с каждым днем их становилось больше. И уже спустя время я даже перестал обращать внимания на подколы пацанов.
Так я втянулся. Стал оставаться в квартире, что снял для них. Вплотную занялся делами фабрики. И уже не так часто тусил с пацанами, как прежде.
Единственное, до чего с Верой у нас так и не дошло, так это до постели. Хотя… Один раз я все-таки решил, что, возможно, у нас есть шанс…
Но на утро стало понятно, что нет. Вера мне будет женой только на бумаге. Не в жизни. Все в рамках договора. Отношения без обязательств. Она ни на что не претендует.
С тех пор я не совершал подобных ошибок: с Верой постель я больше не делил никогда, дабы не давать ей лишних поводов.
Однажды, не знаю, что долбануло мне в голову, подумал, а вдруг Надя вернется?! Куда пойдет? В то время злость и досада на нее прошли, остались какие-то странные чувства, которые я не мог объяснить сам себе. И чтобы как-то эти чувства вырвать из души, я начал делать в квартире сестер ремонт.
Когда дело сдвинулось с мертвой точки – я нашел рабочих, и они вынесли все старье, – на душе стало легче. Понял, что на правильном пути. В сердце поселилось спокойствие. Полный штиль. И даже в какие-то моменты прошлое мне казалось нереальным. Будто Надя была всего лишь сном.
Мне казалось, что все давно прошло. Все чувства угасли, и обиды больше не было. Услышав от Веры, что приезжает сестра, я не смог отказать себе в том, чтобы не посмотреть в глаза беглянке.
Эх, зря надеялся. Оказывается, ничего не закончилось, не забылось.
Стоило увидеть Надю, как все, что было похоронено и зарыто под толстым слоем забот, все это разметал ураган чувств, вырвавшийся наружу.
Я видел, с какой неприязнью девушка смотрела на меня. Чувствовал исходящий холод в мою сторону. И мне хотелось встряхнуть ее. Хотелось сжать в руках и спросить с нее за все те дни, что я жил без нее.
Но я не мог. Теперь у нее был ребенок и муж, хоть Надя и не спешила говорить о нем. Я даже неуместно пошутил по этому поводу в тот момент, когда она гордо заявила, что со всем справится сама, чем очень ее задел.
Негативная реакция последовала незамедлительно.
Я не хотел ее обижать – это произошло непроизвольно. Я только сейчас понял, что ревновал, потому что она предпочла кого-то другого, а не меня.
– Что за чертовщина!
Вцепившись пальцами в руль, сжимаю его до хруста в суставах.
Почему я не сказал, что Тимоха неудачно пошутил, и обида Нади на меня была, по сути, бессмысленной?
Придурок! Я тогда на него так психанул, что несколько недель не разговаривал. Это Дрозд мне спустя какое-то время признался, что Тимоха положил на Надю глаз. Думал, замутить с ней получится. Не получилось. Просчитался.
А по факту лишил меня Нади и моей дочери.
Эти мысли буром таранят мой мозг, да с такой навязчивостью, что начинает отдавать в виски.
Сжав челюсти, на короткий мог закрываю глаза и стряхиваю наваждение прошлого. Что было, то прошло. Уже ничего не исправить. Зато я могу постараться изменить грядущее.
– Глеб, – жена дотрагивается до моего плеча, и я перевожу взгляд на нее. – Ты поднимешься домой?
– Не сегодня, Вер.
– А, может, заедешь, когда Соня и Коля будут дома? Они по тебе скучают…
Слишком очевидно, к чему она клонит. И это очень раздражает.
– Вер, манипулировать мной при помощи детей не нужно – это проигрышный вариант. Ты же знаешь. Я люблю Соню. И мне далеко не безразличен Николай. Давай оставим мою привязанность к детям чистой и незапятнанной твоими интригами. Я тебе уже сказал свое решение.
– М-м-м, а ты знаешь, Глеб… – Вера вдруг откидывается на спинку сиденья и, скрестив руки на груди, гордо вздергивает подбородок. – Я тебя отпускаю. Что мне теперь, унижаться перед тобой всегда? Бегать, умолять?! Не хочу.
– И где подвох, Вер? Хотя о чем я. Подвоха быть и не может, ведь так? У нас же, помнишь, нет перед друг другом никаких обязательств. – напоминаю ей.
В этот момент сворачиваю во двор, где снимаю квартиру для Веры.
– Конечно! Никаких, Глеб, – ехидно улыбается девушка, и мне это ой как не нравится.
– Что ты задумала?
Притормаживаю возле подъезда и, схватив Веру за предплечье, поворачиваю к себе лицом.
– Если ты бросишь меня, Глеб, то я покончу с жизнью, а в предсмертной записке напишу, что во всем виноват ты. Так что думай.
Она нарочито медленно открывает дверь автомобиля, а я настолько поражен, что даже сдвинуться не могу.
– Постой! – стряхнув с себя наваждение, хрипло зову девушку.
Но она, спохватившись, быстро хлопает дверью, бежит к подъезду, как будто не услышав меня, и через пару мгновений уже исчезает внутри.
– Идиотка, – скупо кидаю ей в дорогу.
Разум подсказывает, что ее угроза беспочвенна. И мало ли, что она говорит. Сделать-то она этого не сделает. Точно.
Подняться бы в квартиру и вставить ей мозги, но время поджимает. Мне нужно срочно вернуться обратно. Мой внутренний голос подсказывает, что я сейчас должен находиться не здесь, а рядом с Надей.
Бью по коробке и вжимаю газ в пол.
Пусть пока Надя холодна, пусть ненавидит. Презирает. Это ее право. Я же хочу сейчас другого. Хочу подержать свою дочку на руках. Хочу, чтобы она улыбалась мне, как своему отцу, а не чужому человеку.
Обратная дорога, как это всегда бывает, занимает гораздо меньше времени, и уже через двадцать минут я оказываюсь во дворе Надиного дома.
Бросив внедорожник рядом с подъездом, бегу вверх по лестнице, не дожидаясь лифта. Нужна небольшая нагрузка, чтобы утихомирить бурлящий в венах адреналин.
Первое, что замечаю – из коридора исчезла коляска. В груди свербит нехорошее предчувствие.
Подхожу к двери и, прежде чем нажать на звонок, дергаю ручку. Закрыто. Сжимаю пальцы в кулак. Нажимаю кнопку вызова.
Один раз…
Второй…
Третий…
И только когда слышу щелчок замка, позволяю себе шумно выдохнуть. Н-да, я даже не заметил, что не дышал все это время.
Дверь медленно отворяется, и Надя, приложив палец к губам, говорит тихо:
– Алиса спит. Не разбуди.
Девушка резко разворачивается ко мне спиной и скрывается в зале.
Я захожу и, не разуваясь, иду следом.
– Эй, ты куда прешься? – всплеснув руками, тихо восклицает Надя. – Я тебе не уборщица, чтобы выдраивать несколько раз на дню полы!
Она подходит ко мне и толкает в грудь. Тем самым показывая на выход.
Я перехватываю ее пальцы, дергаю на себя.
– Надь, я слишком многое тебе и так позволяю. Лучше не переходить рамки дозволенного. Договорились? – стараюсь говорить ровно, чтобы мои слова воспринялись как просьба, а не угроза.
Надя вскидывает брови.
– Глеб. Я вообще-то тебя сюда не приглашала. – В ее голосе нарастает возмущение, и, пока она не сказала лишнего, я перебиваю ее:
– А я сам пришел, Надя. Меня не надо приглашать.
Перехватываю ее за талию и прижимаю к себе; она струной вытягивается в моих руках.
– Что ты творишь, Глеб? – хрипло спрашивает она, заглядывает в мои глаза.
В отражении ее глаз, вижу свой взгляд. Темный, настойчивый.
– Догадайся, Надь, что я хочу. Хотя я тебе скажу. Я хочу тебя. Хочу дочку. Хочу счастливую семью. Хочу вернуть все на год и восемь месяцев назад. Хочу, чтобы ты не убегала никуда и дала мне шанс все объяснить. Как думаешь, на этот момент достаточно моих «хочу»?
Надя приоткрывает рот, и с ее губ срывается тихий стон то ли разочарования, то ли возмущения.
– Глеб… – Она прогибается в пояснице, отдаляясь от меня, когда я наклоняюсь к ее лицу ближе. – Ты не понимаешь, что я тебе говорила? Ты думаешь, мне так легко все забыть и простить? Я так не могу, Глеб. Да и как я могу простить предательство?
– Что?
Мои брови против воли взлетают вверх.
– О каком предательстве ты говоришь? По-моему, предательница как раз ты! Ты умчалась из города молчком, никого не предупредив!
Надя истерично хохотнула.
– А кому это было нужно, Глеб? Я никому не нужна! Я была. Никому. Не нужна, – уточняет она, на секунду опустив глаза.
Несмотря на то, что Надя очень старается быть сильной, я уже вижу, как она сдает позиции. Вижу и понимаю, что если еще немного надавить, она сдастся, расскажет все.
– Ты ошибаешься, детка.
Большим пальцем свободной руки провожу по ее скуле, спускаюсь ниже, касаясь подушечками пальцев шеи.
– Прекрати издеваться, слышишь?! – Надя откидывает мою руку и пытается высвободиться.
– А что, похоже на издевательство?
– Я устала, пойми! Ничего уже не хочу. А тем более слышать всякий бред от предателя!
– От предателя, значит? А разве не наоборот? – всматриваюсь ей в лицо. – Ну, говори?
– Я сделала так, чтобы защититься от тебя, – срывающимся голосом произносит девушка, а у меня ощущение, словно яд впрыскивает мне прямо в вену.
Я не могу поверить в ее слова.
– А разве я был опасен для тебя, Надь? – зло рычу.
– С самой первой встречи, Глеб! – восклицает она, рвано дыша. – Все до тебя было размеренно. Моя жизнь. Жизнь Веры. А ты своим появлением разрушил все!
– Разрушил? Чем? Тем, что дал рабочим на фабрике зарабатывать нормально? Или тем, что обеспечил твою сестру и ее детей всем необходимым? Дал возможность ощутить, что такое настоящая жизнь? Чем, по-твоему, я плох?
В глазах Нади вижу застывшее изумление.
– И ты думаешь, что после этих слов я должна что-то сделать? Кинуться тебе в ноги и поблагодарить, что обеспечиваешь всех? Меценатище ты наш местный! – ее голос пропитан сарказмом. – Глеб, ты, видимо, ослеплен своей неотразимостью и дальше своего носа ничего не видишь. Разве не понимаешь, что ты разрушил Веру? Она по тебе с ума сходит. Готова на все, только бы ты остался с ней. – Надя предпринимает новую попытку, высвободиться из моих рук.
– А она мне не нужна, понимаешь? И никогда не была нужна. У нас с Верой все по-честному. А то, что она вбила себе в голову, мне неинтересно. Я не могу понять, зачем ты все время мне ее сватаешь? Я готов все это бросить, Надь, и попробовать начать все сначала с тобой! А с Верой расторгнуть брачный договор – дело пяти минут. Да и не отпускал я ее все это время лишь потому, что она была между мной и тобой, как соединительный мостик!
Вижу, как Надя начинает злиться сильнее, и я все же отпускаю ее.
– Глеб, замолчи! – Девушка отходит от меня на приличное расстояние. – Я не могу это слушать! Не хочу. Как для тебя все легко! Когда захотел, тогда взял. Когда надоело, тогда сломал и выкинул. Разве так можно поступать с человеческими жизнями?
– Ну, ты же поступила, Надь, – хмыкаю я, скрещивая на груди руки. – Бросила своего Игната, на целых девять месяцев лишила мою дочь меня!
Надя подскакивает ко мне в одно мгновение, с жаром выпаливает в лицо:
– Не смей, Глеб, сравнивать несравнимое, слышишь?! Ты даже не представляешь, через что мне пришлось пройти!
– Ну, так это был твой выбор, Надь. Ты могла бы все мне рассказать. Тогда тебе не пришлось бы выживать в своем Новосибирске с маленьким ребенком на руках. – И, прежде чем она что-то успевает ответить, договариваю: – Но тебе же легче было поверить в сказку, которую Тимоха наплел о каком-то дурацком споре?! Ты даже не удосужилась выслушать меня! Ты так обиделась на то, что на Верке женился, что легко поверила в ерунду от обиды. Только вот ты не учла того, Надь, что нужно было бы немного подождать, и я бы с Верой договор расторг. Я тоже, знаешь ли, не говнюк, чтобы так обойтись с твоей, на тот момент, глубоко беременной сестрой!
Надя замирает в нескольких сантиметрах от меня. Лишь частое, поверхностное дыхание выдает ее волнение.
– Ты мне врешь, – наконец-то говорит она.
– А какой мне смысл, детка? – отвечаю сухо. – Констатирую факт. Говорю то, что есть, Надь. Не нужно выставлять меня подонком в своих же глазах, когда обвинения беспочвенны.
Надя смотрит на меня с вызовом. Не верит, значит. Ну, что ж. Дам ей время покопаться в воспоминаниях. Только в комфорте.
– Надь. Я сюда приехал не ругаться. Не выяснять отношения. Мое предложение насчет того, чтобы попробовать начать все сначала, в силе. Можешь подумать над ним. Я тебя не тороплю. Да и времени у нас теперь навалом. После того, как усыновлю Алису, тебе уже так просто не удастся сбежать, – подмигиваю непринужденно девушке, но в голосе холод, уверенность.
– Я вернулась домой не для того, чтобы бегать, Глеб. – Надя снова увеличивает между нами расстояние. – Так зачем ты здесь? – Кидает на меня мимолетный взгляд, а сама начинает перекладывать вещи с места на место, мельтеша перед глазами.
– Я за тобой и Алисой приехал. Поедете ко мне домой, – не прошу, утверждаю.
Надя переводит на меня сердитый взгляд.
– Твоей самоуверенности нет предела, Глеб! – возмущается она.
– Я не договорил. Поживете там несколько дней, а здесь хотя бы все приведут в порядок. Я думал, успею все сделать за пару дней, пока ты поживешь у Веры, но, видимо, не судьба. Здесь я вас не оставлю, даже не думай об этом. Тем более этот болван теперь знает, что ты вернулась.
– Я не поеду к тебе. И точно с тобой жить под одной крышей не буду… Даже не мечтай об этом!
«Упрямая!» – хмыкаю про себя.
– Слушай, Надь. Я же тебя не в кровать к себе зову. Включи, пожалуйста, голову! Я, конечно, понимаю, что жить и здесь можно, но… увы. Моя дочь не будет здесь находиться. Не позволю. Так что тебе лучше согласиться.
Девушка поджимает губы. Даже замечаю, как пальцы в кулаки сжала от того, что ничем не может мне апеллировать, потому что мозгом понимает, что я прав.
– На два дня, – медленно выдыхает Надя, – и у меня есть условие.
Вздергиваю бровь вверх.
– Слушаю?
– Ты с нами эти дни жить не будешь.
Глава 7
Смотрю, как у Глеба вытягивается лицо после моих слов; он на несколько секунд задумывается над услышанным. Его взгляд неожиданно меняется: он становится холодным и отстраненным.
– Идёт. Самое главное, чтобы ты из-за обид на меня не делала дочери хуже. – Парень резко разворачивается, выходит в коридор и оттуда уже командует: – Собирай вещи, а я пока коляску спущу и ходунки. Знал же, что не нужно было тебя оставлять. Теперь этот говнюк от тебя не отстанет.
– Игнат мне не желает зла. Можешь не распаляться, Глеб. И не тебе мне указывать, с кем общаться, а с кем нет! – возмущенно бросаю ему в спину. – Я девочка взрослая, сама решу.
Вижу, как он замирает на месте. Вижу, как плечи его напрягаются. И чувствую, что вот-вот он повернется ко мне, и с его языка точно сорвется какая-нибудь колкость…
Но нет, мои ожидания не оправдываются. Глеб спустя секундную заминку начинает собирать коляску. За ней следом идут ходунки. Равнодушно говорит, не поднимая головы.
– Я через пять минут поднимусь. Будь готова.
Передергиваю плечами.
Я знаю, что делаю все правильно. Не подпускать к себе Глеба близко – это верное решение. Пока достаточно того, что я рассказала ему про Алису. Теперь мне просить помощи придется только у него. Вере не доверю дочку это точно…
Вдруг грудь заполняет необъяснимое чувство тревоги. В воспаленном мозгу возникает вопрос: а можно ли положиться на Глеба? Его настойчивость меня пугает. Он только узнал о дочери и сразу начал диктовать свои условия.
Вдруг узнав о моих проблемах, он решит, что я плохая мать? А что если пока я буду решать вопросы и доказывать свою невиновность о непричастности к махинации в Новосибирске, Глеб попытается каким-то образом отнять у меня Алису? Кто знает, что у него в голове?
Да и с боссом Борисом Ивановичем, все очень непонятно. Он вроде мужчина разумный, но как поведет себя, если явлюсь к нему с объяснениями, не знаю. Поверит ли мне на слово, без доказательств, в то, что не я, а его партнерша хотела присвоить часть капитала себе?
Тугой ком паники застревает в горле. Мне кажется, что еще чуть-чуть, и мир расколется, уйдет из-под ног, и я останусь парить в пространстве. На душе стало невыносимо одиноко! Хорошо, что Глеб вышел и не видит моего состояния. Он не должен догадаться, насколько я уязвима сейчас.
Мне нужно обо всем подумать. И самое время уже начать искать того человека, которому смогу доверить Алису. Я уже и так на целых два дня выпала из обзора бритоголовых бандитов, которых подослала Елена Андреевна, для слежки за мной. Боюсь, как бы не начали они действовать…
– Надь, ты собралась?
Вздрогнув от неожиданности, смотрю на Глеба.
– Да, сейчас!
Начинаю суетливо бегать по комнате, собирая детские вещи. Меня так подгрузили мысли о том, как мне действовать дальше, что выпала на некоторое время из реальности. И вот теперь приходится носиться, будто у меня пропеллер за спиной!
– Я же просил собираться, – раздраженно говорит Глеб. Наверное, наблюдая за мной, он закатил глаза. – Мне, между прочим, еще нужно себе ночлег найти. Из-за твоей прихоти, – недовольно бормочет он уже тише.
– Извини, Глеб. Ты сам предложил, я не навязывалась. Да и вообще, зачем что-то искать, мог бы и здесь переночевать. – Мне бы помолчать, а я зачем-то продолжаю говорить: – На матрасе пару дней вполне можно переспать.
– Спасибо за совет, Надя, – бесцветным голосом отвечает парень.
Я искоса бросаю на него взгляд; интересные в нем произошли перемены за десять минут. Может, что-то случилось?
– Обращайся, если нужно. Чем смогу, помогу, – бросила ему в ответ.
– Давай я понесу сумку, а ты возьмешь Алису. Не хочу, чтобы она вдруг испугалась, если проснется и увидит незнакомое лицо. – Глеб, протянув руку, забирает ношу.
Он выглядит отстраненным. Мне показалось, что в его глазах скользнуло разочарование, но ведь это мне могло привидеться, тем более он на меня так и не взглянул.
Да и в чем он мог разочароваться так быстро? Если только ему никто не позвонил…Может, Вера? Сестра вряд ли успокоится и так быстро сдаться. Она теперь чувствует во мне угрозу номер один.
– У тебя все нормально?
– А ты как думаешь, Надя? – Глеб резко останавливается прямо на выходе из-за зала, и я, не ожидая такого поворота, налетаю на него с размаху.
– Ну что ж такое! – растираю ушибленный лоб ладонью. – Ты хоть бы предупреждал, что хочешь остановиться, ˗˗ недовольно бормочу под нос и тут же отшатываюсь от парня, когда тот стремительно поворачивается ко мне лицом и впивается в меня, горящим взглядом.
Чувствую, что от переполняющего волнения, меня начинает потряхивать.
– Ты знаешь, Надя. Я сегодня уже от одной полоумной наслушался. Так что давай обойдемся без лишних слов, – цедит сквозь зубы Глеб. – Будь любезна, сделай это как можно быстрее, то о чем прошу. Иначе не ручаюсь за свой самоконтроль.
Я сжимаю челюсти. Смотрю на него сердито.
– Глеб, ты чего злишься? Я вообще-то и дома могу остаться, раз ты так раздражен. Я не знаю, что там у вас происходит с Верой, но на меня не нужно выливать негатив. Я не заслужила этого! – отвечаю парню в таком же тоне.
У Глеба желваки ходят на скулах, а глаза горят недобрым огнем.
– Просто сделай то, о чем прошу. Это все, что от тебя требуется, – говорит грубо.
Я заливаюсь краской до корней волос. В груди клокочет досада. Сжимаю пальцы в кулак.
– Бесишь! – цежу сквозь стиснутые зубы.
Стараясь не соприкасаться, обхожу Глеба стороной. Стремительно направляюсь в спальню к Алисе. О чем с ним вообще можно общаться?! Неуравновешенный тип. Видимо Вера по дороге ему мозги хорошо промыла.
Мысленно даю себе обещание потерпеть всего пару дней, а потом, когда только вернусь домой, сразу сменю замки, и все, аривидерче, товарищ Демьянов! Будем общаться только в обговоренное время. Больше из моего дома не позволю устраивать проходной двор.
Аккуратно скольжу руками под спинку Алисы. Подхватываю дочку и прижимаю к себе. Выхожу из спальни и натыкаюсь на темный, пронизывающий до костей взгляд Глеба.
– Советую в следующий раз, прежде чем что-то сказать, сначала подумать, – чеканит он каждое слово.
Насупившись, игнорирую его выпад, с остервенением сую ноги в кеды, которые, как назло, не хотят нормально садиться на ногу.
– Стой, помогу обуться, – распоряжается Глеб, а я замираю на месте, когда парень присаживается передо мной на корточки и, придерживая задники у кед, ждет, пока я в них просуну ногу.
До Москвы мы добираемся быстро. Дороги, как ни странно, не загружены. Глеб, ловко лавируя между машин, уверенно движется вперед с достаточно высокой скоростью. Я даже несколько раз порываюсь попросить снизить ее, но, глядя на его напряженный профиль, предпочитаю промолчать. За всю дорогу мы с Глебом не говорим друг другу ни слова. Алису, видимо, укачивает такая езда, поэтому дочка, аппетитно причмокивая пустышку, спит ангелочком.
Сладкая, маленькая, моя. В груди екает. Теперь не только моя. Поднимаю взгляд на Глеба и тут же отвожу в сторону, заметив, что парень за мной наблюдает.
Кажется, мы оба думаем о нашем будущем, и уже через несколько секунд в машине воздух становится невозможно наэлектризованным. Молчание настолько гнетущее, что я не выдерживаю и спрашиваю первое, что приходит в голову:
– Как у тебя дела на фабрике? Наладились? Помог тебе брак с Верой?
Это вопрос выскочил сам по себе. Я не хотела его задавать. По крайней мере, он не должен был прозвучать сейчас.
Глеб молча сверлит меня взглядом через зеркало заднего вида, не забывая ни на миг о дороге. Я вижу по его напряженным кистям, что ему мой вопрос неприятен. Как, впрочем, и мне самой. Но внутренняя неудовлетворенность от нехватки информации не дает покоя. Я должна знать больше. Должна понять, как он жил тут без меня. И чем дольше мы находимся с ним в замкнутом пространстве автомобильного салона, тем сложнее сдержать чувства, которые я пытаюсь прятать глубоко в себе. Душевные муки, иссушающие мою душу на протяжении последнего времени, вырываются из потайного угла и безжалостно пытаются рвать сердце.
Закусываю внутреннюю часть щеки. Боль немного отрезвляет.
– Ты хочешь об этом поговорить? – хрипловатым голосом спрашивает Глеб.
– Не знаю, – честно признаюсь, – не могу понять, что тебя до сих пор связывает с Верой.
– Договор, – скупо отвечает Глеб.
– Так она сказала, что дела у тебя наладились…
Парень вскидывает бровь, и я понимаю его ироничный взгляд, которым он меня окидывает.
– Да, прежде чем разругаться, нам удалось с ней немного поговорить.
– И что же она еще успела тебе поведать? – нарочито равнодушно интересуется Глеб.
М-да. Не уверена, что ему стоит пересказывать наш с Верой разговор, поэтому, чтобы заполнить неловкое молчание, иду в атаку:
– Пожаловалась, что ты не взял ее на работу. Почему? Вера отличный специалист, долгое время работала на отца Игната. И у того претензий к ней ни разу не было!
– Надь, прекрати. У меня есть помощник, который помогает вести мне дела. А в вашем профессионализме я воочию убедился, когда несколько месяцев пришлось потратить на то, чтобы разгрести документацию, – с сарказмом замечает Глеб.
– В это есть моя вина, – нехотя признаюсь я. – Когда Вера ушла в декретный отпуск, я осталась за нее. И ничего толком не знала…
– Заметно было. Но вряд ли ты за пару месяцев могла столько наворотить, Надь. Так что не расстраивайся. Теперь там все слаженно и полный порядок.
Я ничего не успеваю ответить, потому что Глеб делает резко движение рулем и заезжает на подъездную дорожку перед большими коваными воротами. Он достает пульт, нажимает кнопку, и массивная створка начинает бесшумно скользить в сторону.
– Прибыли, – коротко сообщает парень; как только ворота полностью открываются, Глеб трогается с места.
До того, как подняться в квартиру, я гуляю с Алисой во дворе, в парковой зоне. Чувствую себя при этом необычно. Сразу видно, что Глеб не экономит; вряд ли он вообще знает, что есть такое слово. Зеленая площадка в бетонном городе кажется миражом в пустыне. Искусственно созданная красота манит и притягивает. Я с удовольствием усаживаюсь на лавочку и, покачивая коляску, с интересом осматриваюсь вокруг.
– Нравится?
Голос Глеба раздается прямо над головой, и я снова вздрагиваю от неожиданности.
– Ты понимаешь, что так пугать нельзя? – возмущаюсь я.
А у самой сердце в груди начинает биться быстро-быстро то ли от испуга, то ли от того, что Глеб, перекинув ногу через лавочку, садится со мной рядом. Да так близко, что наши тела снова соприкасаются кожей, и я снова чувствую тот электрический разряд, который пробежался по моим венам, когда парень забирал из моих рук сумку в аэропорту. Только в этот раз я не прячусь, не дергаюсь и сохраняю спокойствие.
