Текст книги "Навстречу солнечному ветру"

Автор книги: Юлия Устинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Глава 8. Тайлер. Сейчас

За свою жизнь мне удалось пожить в разных местах, но ни одно из них не стало мне домом. Даже в коттедже приемных родителей я все ещё чувствую себя гостем, хоть и желанным. И дело вовсе не в них. Четыре стены – не лучший способ обуздать собственных демонов. Мне лучше спится и легче дышится под завывание ветров и крики чаек над бухтой. Поэтому я все чаще остаюсь ночевать в лодже, на втором этаже деревянного здания, где находится офис. Вот бы и вовсе туда переехать. Я давно не ребенок, и там есть все необходимое для человека, привыкшего довольствоваться малым. Но этим я могу обидеть людей, не просто давших мне кров, а принявшим меня, как родного сына.

Дрэйк Майкл Янг. Так звали малыша, которому небо отмерило слишком короткий срок. Дрэйка не стало в день его рождения. Ничем не заглушаемое чувство потери – наверное, это то, что и сблизило десятилетнего беспризорника и бездетную супружескую пару.

При этом у меня ни разу не возникало ощущения, что я занимаю чужое место. Я не считал себя заменой умершего ребёнка. Любовь и забота моих приемных родителей были не слепы от своей нерастраченности, а необходимы нам всем ровно настолько, насколько каждый в этом нуждался.

Майкл помог мне сделать сильными свое тело. В прошлом тренер по боксу, он не навязывал любимый спорт, а лишь показывал его преимущества. Он же привил мне интерес ко всему, что связано с рыбалкой. Хотя истинным рыбаком до мозга костей в нашей семье является именно Александра. Мне нравится наблюдать за ее отточенными движениями, когда она орудует снастями, или за тем, в какой восторг ее приводит только что выуженная рыбья тушка. Ни за что бы не поверил, что эта женщина родилась во Флориде, настолько Александра стала своей. Она не устает повторять, как сильно прикипела душой к нашему краю. И я отлично ее понимаю.

У нас довольно мягкий климат. Для Аляски. Городок, по американским меркам, крошечный, и в получасе езды в любом направлении можно попасть в глухие места, где полно дикого зверья. Одни от этого дуреют, другие – перебираются на большую землю. Но для меня Аляска – лучшее место на этой чертовой планете. Здесь человеку по-прежнему не удалось приручить природу, она лишь позволяет нам осваивать свои бескрайние территории и пользоваться благами. И, как известно, природа не терпит ошибок, поэтому слабаки и лодыри у нас надолго не задерживаются. Либо ты работаешь, либо становишься кормом для хищников, будь то звери или люди. В прошлом, пытаясь согреться и найти пищу бесконечными холодными зимами, человек ощущал это намного острее. Сейчас другие времена, но в характере истинных аляскинцев желание двигаться и думать на будущее сохранилось на уровне инстинкта.

Сегодня я планирую остаться в лодже. Одна из лодок требовала небольшого ремонта, и уже давно пора было навести порядок в постройке со снастями. Рыболовный сезон подходит к концу, но поступают заявки на зимние туры. А значит, и этой зимой мы без работы не останемся. Раньше Майкл с женой сами всем занимались, но теперь у них есть небольшой штат, который позволяет вести более размеренную жизнь. Я также являюсь сотрудником лоджа, и это самое меньшее, что могу сделать для тех, кого считаю своей семьей.

Закончив разбирать коробку с катушками, составляю список необходимых закупок, а затем выхожу на воздух, чтобы покурить. В нос бьёт запах свежераспиленной древесины. Ветер теребит завитки мелкой стружки, которой усеяна желтеющая трава. Прямо на этом месте я занимаюсь резьбой по дереву с тех пор, как впервые взял в руки стамеску. Мне нравится возиться с деревом. Так можно прикоснуться сразу к нескольким стихиям: воде, воздуху, земле, всему, в чем нуждалось дерево, пока росло. В детстве я вырезал небольшие фигурки и амулеты, а теперь масштаб моего увлечения несколько увеличился. Последняя работа – деревянная скульптура эскимосской богини – покровительницы рыболовства и всех морских обитателей стоит сейчас там, откуда доносится музыка, смех и приглушенная болтовня.

Она здесь. 

И, если быть честным перед самим собой, это главная причина, по которой я остаюсь ночевать в лодже именно сегодня.

Мне бы просто пройти мимо и закрыться до утра в комнате, но ноги сами тащат на свет костра. Желание увидеть ее в разы сильнее любых обещаний, которые я однажды дал себе.

Вытоптанная годами тропинка петляет между елями, огибая «Чинук», и выводит на серый берег, усеянный галькой. В стороне от причала, под укрытием в виде скалы, разбит бивак: кострище в окружении брёвен, лавки и стол под навесом на резных столбах. Все это мы с Майклом сами мастерили прошлой осенью. В стороне стоит та самая скульптура. Вместо волос у нее водоросли, а ноги утопают в нахлынувших волнах.

Куст ольхи служит мне укрытием, пока я осматриваюсь. Несколько человек сидят у костра, кто-то прогуливается вдоль кромки отлива, другие выпивают и переговариваются.

– Шпионишь? – раздается голос за моей спиной.

Я улыбаюсь, потому что этот дерзкий тембр ни с чем не спутаю. А бесшумной ходьбе учили когда-то не только меня.

– Просто… шел мимо, – отвечаю, не делая попыток повернуться, хотя ощущаю, что он совсем близко.

– Ну и зря, что мимо.

Мою шею берут в захват так резко, что у меня сбивается дыхание.

– Джекс, – хриплю сквозь смех, пиная напавшего пяткой в голень. – Я тоже рад тебя видеть.

– Райд! – чуть ослабляя хватку, вопит Джекс, – ты только посмотри, кого я привел!

Джекс тащит меня к Райдеру, но я не сопротивляюсь. Раз уж пришёл сюда сам, глупо уходить вот так. Да ведь и парни ни в чем не виноваты. Как бы там ни было, я по-прежнему считаю их братьями.

– Райдер, Джекс, – я киваю парням, останавливаясь возле стола с навесом, на котором устроили стихийный фуршет.

– И каким ветром сюда занесло твой вечно занятой зад? – спрашивает Джекс.

– Вообще-то… это место принадлежит его семье, – напоминает тому Райдер.

– Да знаю я! – смеётся Джексон. – Рад видеть тебя, братишка! – усмехается он, протягивая мне руку. Я отвечаю на его рукопожатие. – Да ты в отличной форме! – Джекс хлопает меня по бицепсу. – Работа на свежем воздухе и все такое, да?

– Как дела, Тайлер? Давно тебя не видел, – Райдер тоже тянет руку, но, в отличие от брата, всегда ведёт себя сдержанно.

У парней крепкое рукопожатие. Они почти одного со мной роста, такие же широкоплечие.

– Да, много работы. Я был очень занят. Сезон выдался напряжённым, от клиентов не было отбоя. Майклу нужна была помощь здесь, – я снова пытаюсь придумать убедительное оправдание тому, что вижусь с ними не чаще, чем раз в полгода. Хотя у истинной причины моего аскетического положения есть имя.

Наконец, мой взгляд находит Дилан. Она стоит у открытого багажника внедорожника рядом с другой девушкой.

Над пламенем костра вьются искры и отражаются в глазах Дилан, направленных на меня. В них столько холода, что он пробирается мне под кожу.

Я вдыхаю солёный морской воздух, пытаясь унять нарастающее чувство тоски, и соображаю, что молчу слишком долго.

– А что… у вас? – спрашиваю у парней, даже не глядя на них.

– Ну у нас жизнь бьёт фонтаном, – Джекс касается моего плеча, вынуждая повернуться. – Видишь… – указывает в сторону горлышком бутылки, – вон ту? Нравится?

Теперь ясно, о ком он. На бревне у костра, сидит девушка.

– Ну ничего так, – киваю, оценивая ее внешность. Красивая, с обалденной грудью. Других Джекс и не цепляет.

Джекс отхлебывает пиво из бутылки и усмехается.

– Зря ты не поехал с нами в колледж, рыбачок! – заявляет он, закидывая руку мне на плечо. – Там таких, как лосося в реке во время нереста, – кивает в сторону своей пассии и толкает меня плечом. – А главное – вдали от дома они на все готовы. Просто отрыв башки, – говорит мне почти в ухо так тихо, словно доверил свой самый страшный секрет.

Но какой это, к черту, секрет? Всем известно, что Джекс помешан на сексе и очень этим гордится. Впрочем, кто в нашем возрасте не помешан на сексе? Но Джексу он необходим, как воздух. Его потребность к спариванию просто поражает, пугает и восхищает одновременно. И, если Джекс однажды заявит, что сегодня ни с кем не спал, я решу, что попал в параллельную вселенную, потому что в нашем мире Джекс и секс – это родственные слова.

– Чувак, ты себе не изменяешь. Классный фингал, кстати, – присмотревшись, я замечаю на скуле Джекса кровоподтек. – Тебе идет.

Он дотрагивается до лица и невозмутимо заявляет:

– Да, у некоторых парней тоже бывают месячные.

– Но врезал он тебе что надо, – я качаю головой.

– Не парься, я хорошо прописал ему в челюсть.

– Даже не сомневаюсь. Ну… а ты? – перевожу взгляд на Райдера. – Где твой фингал или… подружка?

Райдер хмыкает.

– Ты что-то путаешь. Мы с Джексом похожи только внешне. Я привык решать дела цивилизованно и не трахаю всех, кто носит лифчик.

У Райдера голос чуть ниже, чем у брата, а интонация всегда какая-то осторожная.

– Он все ждёт свою единственную. Печально. Так и помрёт девственником, – дразнит брата Джекс.

– Я не девственник, кретин! – Райдер качает головой.

– Твоя правая рука не в счёт! – парирует Джекс. Он сжимается пальцы в кулак и двигает им вверх-вниз. При этом сам же и смеётся. Вот кретин. – Райд привык играть сам с собой. Вот поэтому ему не везёт с девушками.

Я не могу не улыбнуться, глядя на его выходку. Один из талантов Джекса – нести чушь и делать все, чтобы было нескучно. Если у кого-то в заднице только одно шило, то у Джекса их там с дюжину. В детстве нам всем от него доставалось. Он запросто мог выбить пинком стул из-под кого-то братьев или оттаскать за волосы свою сестру.

– Джекс, какой же ты придурок! – огрызается Райдер.

– Я не осуждаю тебя, – продолжает Джекс. – В конце концов, все дрочат. Мастурбация – это нормально. Скажи ему, Тайлер, – кивает мне.

Я давлюсь смехом.

– Парни, что за херня? – спрашиваю я. – Вы предлагаете обсудить дрочку?

– Почему бы и нет? – на полном серьезе говорит Джекс. – Что ты думаешь об этом? – теперь его провокация адресована мне.

Скрестив руки на груди, я опираюсь плечом о столб навеса.

– Ладно, – скребу пальцем подбородок, изображая задумчивость. – Что ж… Стоит признать, что это самый доступный способ снять напряжение для тех, кто не привык хватать объедки. Но живую девушку ничто не заменит.

– Я не понял, мужик, на чьей ты стороне? – настороженно произносит Джекс.

– Это называется "дипломатия", придурок, – усмехается Райдер и приподнимает бутылку, глядя на меня с кривой улыбкой.

– Вы оба такие зануды, – разочарованно стонет Джекс. – И я не понял, где, блин, твое пиво?! – интересуется он, спохватившись. – Стой тут, папочка позаботится о тебе, малыш.

Снова невольно смотрю туда, где стоит Дилан. Я бы и хотел уйти, но ноги словно прикованы к земле. Она будто чувствует мой взгляд и поворачивает голову.

Проклятье. Не пялься на нее, идиот!

Но я не могу.

Джекс возвращается с пивом для меня, и я вполуха слушаю треп парней, заметив, что Дилан подходит к высокому светловолосому парню. Тот заводит руку ей под куртку и прижимает к себе. Дилан касается пальцами его лица, тянется к губам и целует. Так значит вот он – ее избранник.

Я стискиваю зубы, ощущая досаду, и встаю так, чтобы больше не видеть их.

К черту Дилан. Мой мир не треснул после того лета, и сейчас надо быть законченным идиотом, чтобы снова забивать себе голову всей этой чепухой.

Глава 9. Тайлер. Десять лет назад

– Крепче держи, крепче, вот так! – командует Дилан, зачерпывая сачком неукротимую рыбину, которая так и хочет выбить из моих рук удилище.

Это моя первая настоящая рыбалка. И я совсем не ожидал, что у меня получится поймать хоть что-нибудь.

Я вдыхаю запах реки и молодой листвы, когда иду на берег вслед за Дилан. Нужно разобраться с рыбой. Ведь я понятия не имею, что с ней делать дальше.

– Смотрите! – Дилан обращается ко всем. – Тайлер поймал форель! – в ее голосе слышится гордость.

С самого утра Дилан никого ко мне не подпускала и сама учила, как правильно забрасывать и подтягивать шнур. Но, когда рыба клюнула, я стоял один, поэтому никто не назовет меня неумехой. Джексу только дай повод, он до всего докопается. Недавно мы подрались. Он обидел Дилан, а я вступился за нее. С тех пор он со мной не разговаривает. Вот и сейчас сердито косится. Как будто я виноват в том, что он не ладит с родной сестрой, или в том, что мне повезло на рыбалке. Иногда кажется, что Джекс сам не знает, чего хочет. Но я не собираюсь плясать по его дудку и не дам ему в обиду Дилан. Пусть эта девчонка – мне неродная сестра, но она мой лучший друг. С ней никогда не бывает скучно. И я готов на все, лишь бы она улыбалась и гордилась мной.

– Молодец, Тайлер! – кричит Майкл и машет мне рукой.

Он стоит почти по пояс в воде в специальном комбинезоне выше по течению.

К нам подходит Александра, и Дилан передает ей сачок.

– Отличный улов! – хвалит Александра. – Тебе понравилось?

Она садится на колени перед сачком, где трепещется крупная серебристая рыбина, и тянет за шнур, приподнимая ее.

– Это… – я задыхаюсь от радости и удовольствия. – Я не знаю, как сказать! Это так круто!

Такого восторга я еще не испытывал. Подумать только! Ведь я сам поймал форель!

– Вы слышали?! – усмехается Александра.

– Да он больше Янг, чем некоторые его братья! Шон-младший, я сказал никаких телефонов! – кричит дядя Шон. Увидев мой улов, он строго смотрит на Стинки.

Шон-старший похож на Майкла, только выглядит моложе. Он не такой добрый, как мой приемный отец, хотя с ним бывает весело, как и с Джексом, пока они оба в хорошем настроении.

– Но я читаю, папа! – кричит Стинки.

Он сидит на складном стуле рядом со своей матерью. Я думал, такого не бывает, но эти двое – единственные Янги, кто не любит рыбалку.

– Это точно не мой ребенок, – ворчит дядя Шон. – Где ты его нашла, Сара?!

– Разбирайся с ним сам, у меня законный выходной! На рыбалке они полностью твои дети! – отвечает тетя Сара.

Вот она мне нравится. У нее красивое лицо, приятный голос и волосы такие же светлые, как у дочки. Дилан без разрешения берет ее духи и косметику. Недавно она превратила себя в такое чучело! Но об этом знаю только я, потому что Дилан доверяет мне все свои секреты.

– А можно ещё? – спрашиваю я, обращаясь к Александре.

Она смотрит на меня снизу-вверх и улыбается.

– Ты хочешь стать настоящим рыболовом, Тайлер?

Я киваю.

– Да, очень хочу!

– Тогда запомни, – говорит она. – В рыбалке, как и во всем, есть разумные пределы. Это значит, ты не можешь ловить столько, сколько хочешь.

Я искренне удивляюсь.

– Почему?

– Потому что тогда это будет не рыбалка, а браконьерство, – поясняет она. – Лови ровно столько, сколько тебе необходимо. Чувствуешь разницу?

Я думаю над ответом, разглядывая только что пойманную форель. Она таращит на меня огромный глаз и шевелит жабрами.

– Кажется, да. Не сколько хочу, а сколько нужно. А как узнать, сколько мне нужно? – спрашиваю я.

– Ну, одна рыбина у нас есть. Думаю, для ужина этого будет достаточно. Можно продолжать ловить, но отпускать, – предлагает женщина.

Я хмурюсь.

– Отпускать?! Но разве бывает рыбалка без рыбы?!

– Очень часто. Случается, и за день не поймать ни одной.

Я удивляюсь еще больше.

– Тогда в чем смысл?!

– Все очень просто. Мы здесь не ради рыбы, Тайлер, а ради рыбалки, – произносит она спокойно.

***

– Тебе понравилось? На рыбалке? – спрашивает Дилан.

Мы сидим на ступенях деревянного домика. Он называется "Чинук". Чинук – это такая рыба. Майкл обещал, что скоро возьмёт меня на океанскую рыбалку, и мы поймаем много разной рыбы.

Солнце уже садится, и нас вот-вот разгонят по кроватям.

– Мне так понравилось, что теперь руки болят, – признаюсь ей.

Это правда. Даже плечи поднять трудно, на них будто кирпичи положили.

– Да, у меня тоже. Просто у нас очень тощие руки. Смотри.

Дилан поднимает согнутую руку и растопыривает пальцы. Я делаю то же самое, прикладываю ладонь к ее ладони. У нас и правда очень худые руки, совсем как спички. Одернув руку, я вскакиваю и роюсь в кармане штанов. Потом достаю из него свою поделку, отряхиваю с нее речной песок и отковыриваю прилипший леденец.

– Вот, смотри, что я сделал.

Протягиваю Дилан гладкий кусочек дерева, который таскаю уже третий день. Она вертит его в руке.

– Рыбий хвост? – и смешно хмурит брови.

– Это хвост доброго кита, – объясняю я. – Майкл говорил, что раньше древние люди делили китов на добрых и злых. Добрые киты спасали людей, если корабль тонул, а злые, наоборот, их топили и пожирали моряков.

Дилан подбрасывает амулет и ловит его.

– Откуда ты знаешь, что этот хвост именно доброго кита? – прищуривается она.

Я фыркаю.

– Конечно доброго! Ведь я же его сделал! Для тебя!

– Для меня? – ее глаза становятся круглыми, как чайные блюдца.

Я киваю.

– Да. Пусть этот хвост тебя защищает.

– От кого? От Джекса?! – смеется девочка.

– Нет. От злых людей.

Дилан смотрит на меня. Она странно улыбается. А через секунду моя щека уже горит от ее поцелуя.

Глава 10. Дилан. Сейчас

Калеб очень нежно и не спеша целует меня, сначала верхнюю губу, потом нижнюю. Я завожу руки ему за шею и прижимаюсь к нему. Когда его язык скользит мне в рот, я тихо постанываю и глажу его волосы на затылке.

– Дилан, вау, – не скрывая удивления, тихо говорит Калеб. – Что это с тобой?

Понимаю, чем это вызвано. Я не привыкла выражать свои эмоции на публике, как и демонстрировать привязанности. Обычно, в школе или другом общественном месте, мы держимся за руки и ограничиваемся целомудренными поцелуями.

Калеб улыбается, и его глаза блестят. Он обнимает меня, водя руками по бедрам.

– Как это что? – я делаю вид, что ничего не произошло. – Разве я не могу поцеловать своего парня?

– Нет… Что ты… Я… У меня просто нет слов. Мне нравится, как начался этот вечер.

Я соблазнительно улыбаюсь и снова целую Калеба, на этот раз в щеку. А, когда смотрю в сторону, там уже никого нет…

И какого хрена я творю?

Я не собиралась устраивать представление, но интерес Тайлера к нашей тусовке вызвал у меня желание напомнить ему то, чего он больше никогда не получит. Моя идиотская одержимость причинить ему боль никуда не делась. И это меня раздражает. Уверенность в том, что мне нет дела до Тайлера Янга, рассыпалась в мгновение ока, стоило снова его увидеть. С нашей последней встречи на Рождество в доме его приёмных родителей, когда мы столкнулись нос к носу в коридоре второго этажа, ничего не изменилось. У меня по-прежнему не выходит забыть его. Он все также волнует меня несмотря на то, что достаточно пальцев одной руки, чтобы пересчитать сколько раз я видела Тайлера за последние пару лет.

Наши семьи слишком тесно связаны между собой. Мой отец – младший брат дяди Майкла, а мама – младшая сестра тети Алекс. До сих удивляюсь, как это их так всех угораздило, но уже не представляю, что могло бы быть иначе. С самого детства коттедж Янгов-старших у самого леса был для всех нас, их племянников, вторым домом. Тетя Алекс больше не смогла забеременеть после смерти их двухмесячного малыша. Не представляю, как они с мужем с этим справились. Сейчас бы их Дрейк мог уже закончить колледж.

Повзрослев, я стала чаще думать о том, насколько жестока и щедра бывает судьба. Мою тетю она лишила возможности растить собственных детей, зато маму наградила этим даром четверократно.

Я хорошо помню тот день, когда в моей жизни появился Тайлер. Уже от него, намного позже, я узнала, что одним дождливым вечером в поисках тепла и пищи он забрался в лодж. Спящим в подсобке утром его и обнаружил дядя Майкл… А затем Тайлер просто стал Янгом, стал одним из нас. Наши родители вместе праздновали дни рождения, Рождество и День благодарения, вместе рыбачили, устраивали пикники, вместе растили детей. Тогда я ещё считала Тайлера своим братом, но не потом. Да уж и не теперь, конечно.

Последние пару лет у нас почти получалось избегать встреч, пусть мы и были слишком близко. Порой мне казалось, что я ощущала его взгляд на своей коже, он обжигал меня как лучи полуденного солнца, которые не только грели и ласкали, но и могли превратить все живое в выжженную пустыню. Но, так уж вышло, взгляды – это всё, что мы можем себе позволить. И, если мы оба в чем-то и преуспели, так это в умении держаться подальше друг друга.

Сейчас в моей жизни достаточно важных людей: моя семья, друзья, Калеб.

Рядом со мной тот, кого не нужно избегать, пытаться ненавидеть и забыть, тот, с кем я могу появляться открыто и не думать о том, как это выглядит. Калеб Джонс на какое-то время смог заполнил пустоту, разрывавшую меня после того, как все хреново у нас закончилось с Тайлером. Но теперь мне этого недостаточно.

Ведь Тайлер – это одна из причин, по которым я не хочу покидать Аляску. Пусть она и противоречит здравому смыслу.

Напрасно я думала, что мне удастся вытравить свои неправильные чувства к нему. Подобно сорняку они проросли и глубоко пустили корни, и я ничего не могу с этим поделать.

Однажды я спросил маму: «Как ты поняла, что папа – именно твой мужчина?» Мама не сразу нашлась, что ответить, но затем сказала: «Если рядом с мужчиной тебе даже в голову не приходит этот вопрос, можешь с полной уверенностью считать, что он тот самый».

Как бы ни старался Калеб, как бы ни старалась я сама, но меня постоянно терзает этот вопрос. И я просто не имею права использовать его только ради того, чтобы не думать о другом парне. А ведь именно этим я и занимаюсь…

Но… К черту Тайлера. Я со всем справилась. У меня все хорошо. Вот только сердце снова не на месте. И где было это сердце столько месяцев?

Около десяти, когда совсем темнеет, мы перебираемся обратно в дом и устраиваемся в гостиной, где продолжаем веселиться. Я изо всех сил стараюсь изображать энтузиазм, играя и танцуя. Но понимаю, что актриса из меня выходит никудышная, когда Спенс тащит меня наверх под предлогом того, что забыла, где тут туалет.

– Давай, Янг, выкладывай. В чем дело? – требует девушка. – У тебя улыбка последние пару часов, как у бешеной лисы. Ты, вроде бы, улыбаешься, но выглядит это так себе.

– Все в порядке, – вру я. – Я просто волнуюсь, – и перехожу на шепот.

Спенс вздергивает брови.

– Неужели сегодня?

– Не знаю, наверное, – я пожимаю плечами, – я думаю, да. Когда ещё у нас будет такая возможность остаться наедине на всю ночь?

– Разве в этом деле уместна практичность? – спрашивает Спенс, буравя меня взглядом.

– Это не практичность, а новый этап наших отношений.

– Звучит, как старая заезженная пластинка, Янг. Не так должна звучать влюблённая девушка, – замечает она. – Если передумаешь, кричи громче, я не дам ему довести начатое до конца. Калеб, конечно, офигенный, но ты моя подруга.

Внизу стихает музыка, я и Спенс ошарашенно смотрим друг на друга, когда слышим:

– О, Господи, Джекс! Сильнее! Да! Я сейчас кончу! – раздаётся так отчетливо из ближайшей спальни, что я забываю о нашем разговоре со Спенс.

Чертов Джекс! Он, что, умрет, если хотя бы день проведёт без секса? Ладно, хотя бы полдня?

Я стискиваю зубы так сильно, что сводит челюсть.

– Идём отсюда! – решительно говорю ей.

Стоны Джекса и его девушки даже для меня – сомнительное удовольствие. Что уж говорить о бедной Спенс.

Мы спускаемся вниз, и оставшуюся часть вечера на Спенсер лица нет. Игнорируя мои предостерегающие взгляды, она налегает на спиртное, хотя раньше никогда не напивалась. Я снова жалею, что затеяла эту вечеринку.

Наверное, нужно было поговорить с Джексом и, прояснив ситуацию, попросить его вести себя более сдержанно. Он бы точно понял.

Все знакомы лишь с одной стороной Джекса и представляют его несерьёзным парнем, который плюет на любые условности. Но я знаю Джекса другим, понимающим и заботливым. Именно он, не вдаваясь в причины, позволял мне незаметно уходить из дома на свидания с Тайлером. И именно он поддержал меня, когда я так нуждалась в друге. Джекс не жалел, не лез в душу, пытаясь выяснить, что со мной произошло, но заставлял встать с постели, умыться и пойти с ним на матч или поесть мороженого.

Вот только Спенс точно убьёт меня, если я хотя бы намекну своему брату на то, насколько она к нему неравнодушна. Больше того, Оушен заставила меня поклясться на Библии, что я унесу эту тайну с собой в могилу.

Как бы я хотела, чтобы моя подруга встретила парня, который ответит ей взаимностью. Ведь мне ли не знать, что такое – влюбиться совсем не в того.

После трёх пополуночи все разбредаются по комнатам. Внизу остаётся только спящая Спенс, которую перед тем, как она впала в забытьё, вывернуло в туалете, и Райдер. Он устраивается в кресле, обещая присмотреть за Спенс, за что я очень ему благодарна.

Райдер всегда был таким. Он просто делает то, что считает правильным, и ничего не требует взамен. Райдер самый скрытный из всех моих братьев. К девятнадцати он так и не обзавелся девушкой, и одно время в школе говорили, что он гей. Это закончилось плохо для любителей сплетен, потому что Джекс просто пересчитал ребра тем идиотам. Как бы он не подшучивал над Райдером или нами, за свою семью Джекс стоит горой. И я точно не позавидую тому, кто захочет навредить нам.

Калеб идёт в душ после меня и возвращается в комнату в одном лишь полотенце, обвязанном вокруг бедер. Это первый раз, когда я вижу его почти обнаженным. Вторым полотенцем Калеб взъерошивает потемневшие от воды волосы и улыбается мне.

– Твой брат… – парень качает головой, – он такой… непосредственный. – Отбрасывает полотенце и прислушивается. – Ты ведь тоже это слышишь?

– Джекс, – закатываю глаза, услышав чьи-то приглушённые стоны.

– Думаю, у него стоит поучиться.

– Чему? – спрашиваю я.

– Тому, как использовать время максимально с пользой.

Устраиваясь рядом на постели, он не сводит с меня взгляда, протягивает руку и отводит пальцем прядь волос.

– Дилан, ты можешь довериться мне.

Думаю, одна из причин, по которой Калеб проявляет осторожность и терпение – его уверенность в том, что у меня никого не было. Мне не представилось случая разубедить его в этом, и сейчас я немного нервничаю.

Что мне сказать, если Калеб спросит о том, с кем я спала раньше?