Текст книги "Навстречу солнечному ветру"

Автор книги: Юлия Устинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Глава 3. Дилан. Сейчас

На часах одна минута первого. Закончив редактировать статью для школьной газеты, я потираю глаза и выхожу из программы. Телефон вибрирует, я тянусь к нему и читаю сообщение:

«С днем рождения, Дилан»

Пробегаю глазами по цифрам.

Номера нет в моей телефонной книге, и он не кажется мне знакомым. Но ответить нужно. Ведь кто-то сидел и ждал, пока наступит новый день, чтобы раньше других поздравить меня.

Я быстро набираю:

«Спасибо. Кто ты? И откуда знаешь мой номер?»

Почти сразу приходит новое сообщение.

«Для меня это не проблема»

Я усмехаюсь, раздумывая над ответом, но тут на экране появляется красивое лицо моего парня. Калеб звонит каждый день, чтобы пожелать спокойной ночи, и сегодняшний день – не исключение.

– Привет, – откидываюсь в кресле и улыбаюсь в камеру.

– С днем рождения, Дилан! – произносит Калеб. – Хотел поздравить тебя первым.

– Спасибо. – Я умалчиваю о том, что меня только что кое-кто уже поздравил.

Калеб сидит, опираясь спиной о кованое изголовье кровати. На такой, должно быть, спит сама королева Англии. Где бы Калеб не находился и что бы не делал, всюду его преследует этот аристократический стиль, столь чуждый североамериканской глубинке. Одежда, еда, интерьер – все должно быть идеальным. Не то, чтобы меня это раздражало, скорее, я привыкла к более простым вещам, впрочем, как и к людям. Но с Калебом мне хорошо, спокойно и … к сожалению, на этом все.

– Жду – не дождусь завтрашнего дня, – произносит парень.

– Да, я тоже.

И точно знаю, чего именно он ждет. Впервые у нас появится возможность провести ночь вдвоем, но вместо предвкушения чувствую себя обязанной. За неполный год наших отношений мы не продвинулись дальше поцелуев и объятий, и это была полностью моя инициатива. Калеб поддержал ее, предложив дождаться моего совершеннолетия. Мне казалось, что к этому времени я буду готова переспать с ним. Но мне по-прежнему не удается сломать барьер, который я воздвигла, пережив самый худший день в своей жизни.

– В ноябре мы с отцом на пару недель летим в Майами. Я спросил его, могу ли взять тебя с собой. Он не против и даже готов оплатить нам проживание в отеле, – говорит Калеб.

Его слова застают меня врасплох, я пытаюсь не хмуриться. Грудь сковывает напряжение, я начинаю нервничать. Любая другая девушка была бы счастлива услышать подобное предложение от своего парня, но мне становится некомфортно. Внутри возникает ощущение, напоминающее приступ клаустрофобии.

– Не думаю, что папа меня отпустит, – уклончиво отвечаю.

Я морщу лоб. Калеб снова это делает – строит планы с моим участием, не спросив меня. Сначала он хочет, чтобы я поехала с ним в Атлантис, теперь зовет провести отпуск с его отцом и преподносит все так, что я буквально вынуждена согласиться. А меня это не устраивает.

– Я поговорю с ним, – настаивает Калеб. – Мой отец полицейский, так что проблема с твоей безопасностью решена, – усмехается он, откидывая со лба светлые волосы.

– Мне надо подумать.

– О чем тут думать, Дилан?! – удивляется парень. Его голос звучит непривычно резко. – Извини, то есть, я имею в виду, что мы можем провести две недели вдвоем вдали ото всех, – добавляет более сдержанно. – Представляешь? Только ты и я. Мой отец найдет, чем себя занять. И он точно не станет возражать, если мы заселимся в один номер. А твоему знать об этом необязательно. Давай, детка, соглашайся, – продолжает настаивать.

Я закусываю губу, чтобы не сказать что-нибудь грубое, то, о чем буду сама же жалеть.

– До ноября еще далеко. Обсудим это позже?

– Завтра, – кивает Калеб. – Обсудим это завтра. А теперь, спокойной ночи. И с днем рождения. Я люблю тебя, – губы парня растягиваются в улыбке, обнажая белоснежные зубы.

Мой язык приклеивается к небу, ведь я точно не смогу ответить Калебу тем же. Хотя я всеми руками за то, чтобы влюбиться в него, у моего сердца по-прежнему свое мнение на этот счет. Категоричное мнение. И я не особо люблю вспоминать тот период моей жизни.

Выдавив улыбку, медленно выдыхаю.

Спенс права. Мне действительно повезло с парнем, а я веду себя, как ошпаренная кошка, которая теперь боится любой воды.

– Спасибо, Калеб.

После разговора с Калебом, подключаю к мобильнику зарядное устройство и спускаюсь в ванную.

Родители ворчат, когда я принимаю душ ночью, потому что наш старый водопровод очень часто выдает звуки, которыми можно озвучить пару стремных сцен в каком-нибудь ужастике. Но завтра у меня день рождения, и мне не влетит. Наверное.

Выключив воду, я оборачиваю одно полотенце вокруг головы, а вторым промакаю кожу. Переодеваюсь в пижамные штаны и просторную серую футболку и выхожу в коридор. И меня чуть не сшибает с ног мой младший брат. Он проносится, как ураган.

– Что случилось?! – кричу ему вслед.

– Дилан, черт, мы горим! – кричит он, перепрыгивая через несколько ступеней. – Звони в “девять-один-один”!

Глава 4. Тайлер. Сейчас

– Тайлер, не уезжай. Еще вся ночь впереди. Нам было так хорошо, – уговаривает девушка. Поглаживая мой пресс, она скользит рукой вниз и обхватывает пальцами член. – И будет ещё лучше.

Я касаюсь ее руки, но не останавливаю, когда она сжимает его крепче. Нарастающая эрекция отдается приятной пульсацией в паху и расходится по всему телу волнами возбуждения. Кьяра знает, что и как нужно делать, чтобы заставить мужчину передумать о своих решениях. И я бы мог позволить ей подарить мне ещё несколько приятных моментов, отплатив тем же, но плохая новость заключается в том, что эта девушка начала ко мне привязываться.

– Мне пора, – я мягко убираю ее руку и сажусь спиной к ней.

– Ты всегда так говоришь, – произносит она с плохо скрываемой обидой.

Как я и думал. Нужно с этим завязывать.

С Кьярой и ее подругой Билли я познакомился прошлой весной на хоккейном матче в Анкоридже. «Аляску Эйсез» поимели парни из Торонто, но девушки сумели подсластить горечь после дерьмовой игры, довольно приятным способом разнообразив мой сексуальный опыт. Обе девчонки кончали, как из пулемета. Мне даже делать ничего не надо было. На следующий день мы вместе вернулись в Хомер, где на сутки зависли в квартире у Кьяры. Это были занятные выходные. И меня все устраивало до тех пор, пока Кьяра с чего-то не решила, что у нас с ней отношения.

Я беру телефон, чтобы узнать, который час, а затем натягиваю боксеры, спортивные штаны и оборачиваюсь в поисках своей футболки.

Кьяра потягивается, ее тело распрямляется в струну, а грудь напрягается. Одну руку она заводит за голову и вполоборота смотрит на меня, поглаживая себя другой рукой. Ее пальцы касаются губ, обнажая ровные зубы, скользят по шее, ключице и останавливаются на груди, сминая.

– Ты точно хочешь уйти прямо сейчас? – она играет большим пальцем с темным твердеющим соском и разглядывает меня из-под опущенных ресниц.

Мексиканские корни делают эту девушку действительно красивой. Блестящие черные волосы, янтарные глаза, бронзовая кожа… И что мешает ей найти нормального парня, который оценит все ее достоинства и закроет глаза на недостатки? Впрочем, это не мое дело. У всех нас есть секреты. Не так ли?

– Ну я же сказал, – отвечаю, наклоняясь за футболкой.

– Давай я хотя бы кофе тебе сделаю? – предлагает Кьяра.

Я наблюдаю, как девушка перекатывается на живот, открывая вид на узкую талию, обалденную смуглую задницу и округлые бедра. Перед глазами мелькают недавние кадры того, как я сжимал их и входил в нее, как терзал ее соски, как помогал ей пальцами достичь оргазма. В ушах еще стоят ее низкие протяжные стоны. И член подергивается под одеждой, намекая, что мне точно следует остаться на кофе.

И, не будь я таким сукиным сыном, то прислушался бы к нему. Но тогда Кьяра решит, что действительно что-то значит для меня. А я не хочу давать ей надежду. Что говорить, секс с ней просто крышесносный, но в последние наши встречи я ловлю себя на мысли, что рядом с Кьярой меня начинают мучить угрызения совести.

Снова наклоняюсь за телефоном и кручу головой, пытаясь вспомнить, куда Кьяра бросила мою толстовку, когда стащила ее с меня часом раньше.

– Спасибо, в другой раз. Я позвоню… как-нибудь. Хорошо? – и даже не пытаюсь придать словам убедительности.

– В другой раз, когда тебе снова захочется кого-нибудь трахнуть? – Кьяра с досадой выдыхает и садится.

Интересно, что она скажет, если отвечу «да»?

В воздухе виснет молчание.

Кьяра не производила впечатление девушки с завышенными ожиданиями, да и любыми ожиданиями. Мы изредка созванивались, встречались, все заканчивалось в постели. Или начиналось с нее. В этом отношении Кьяра была идеальна.

Но теперь она злится, что я ухожу от ответа. Полагаю, я тоже не соответствую каким-то ее требованиям. Но я всегда был честен с ней и не давал никаких обещаний. Зачем все усложнять?

– Извини, – бросаю на прощание, надеваю толстовку и нащупываю в кармане автомобильный брелок.

Оказавшись на улице, вдыхаю полной грудью темный воздух. Сильный порыв ветра приятно охлаждает кожу.

Сейчас конец августа, еще совсем тепло, но вечные сумерки уже вступают в свои права. Для жителей Аляски они символизируют приближение долгой зимы.

В детстве я не любил тёмное время суток.

Темнота и холод обнажают в человеке самые низменные чувства и желания – страх, жестокость, похоть.

Для ребенка, оставшегося без присмотра взрослых, темнота полна опасностей, реальных и выдуманных. В моей жизни было достаточно настоящих ужасов. И каждую ночь монстры прошлого пытаются добраться до моего рассудка, являясь ко мне во снах. Это одна из причин, по которой я ни с кем не остаюсь до утра. И я не уверен, что Кьяра или другая девушка захотели бы познакомиться с ними. Мои монстры – это мои проблемы.

Единственные люди, которым я безгранично предан – мои нынешние приемные родители, Александра и Майкл Янги. И, пусть я уже не нуждаюсь в опеке, каждый день они дают мне понять, насколько я нужен им. Это странное и удивительное ощущение. Знаю, как волнуется Александра, если задерживаюсь допоздна. Никаких укоров или ворчания, но мне хватает одного ее взгляда утром, чтобы понять, что она всегда ждёт моего возвращения. Не знаю, чем все это заслужил, но в моей жизни есть люди, которым я небезразличен. Пусть я не стал доброй переменой в жизни семейства Янг, но мое место точно рядом с ними. И я стараюсь делать все, чтобы быть достойным затраченных на меня усилий и больше не потерять доверия близких.

Я сажусь за руль и включаю радио.

Перед встречей с Кьярой я предупредил Майкла, что вернусь поздно, поэтому у меня есть время, чтобы дать крюк и проехать по знакомым улицам на окраине Хомера, которые недолго были мне домом.

Иногда мне это необходимо. Я всматриваюсь в узкие темные проулки, исписанные граффити стены, обветшалые и новые вывески магазинчиков, заколоченные окна старого кинотеатра, силуэты незнакомцев. Порой я вижу среди них самого себя – никому не нужного десятилетнего мальчишку, вынужденного скитаться по улицам. Такие поездки напоминают мне, откуда я взялся и что теперь имею. И мне не следует желать большего. Как собаке нельзя кусать руку, которая его кормит, так и человеку не следует создавать проблем людям, которые в него верят.

Но каким-то образом меня снова заносит на Маунтин Вью. Ближний свет фар выхватывает из темноты ветки деревьев, желтеющие кусты и редкие почтовые ящики. Уже несколько лет все дороги сходятся на этой восточной улице. Именно там находится дом, куда теперь вход мне заказан.

Проблесковые огни пожарной машины я замечаю еще издали, сразу после поворота, и давлю на газ. Резко и со свистом торможу на противоположной стороне улицы и глушу двигатель. Оказавшись снаружи, бегло осматриваюсь. В воздухе пахнет гарью. От этого запаха у меня в груди все содрогается, а к горлу подкатывает тошнота. Но нет ни копоти, ни тлеющих углей, никто не кричит. Дом с этой стороны улицы выглядит невредимым. В окнах горит свет, висят нетронутые занавески. Двое пожарных, не обращая на меня внимания, сворачивают рукав.

– Тайлер?! – я поворачиваюсь на звук своего имени.

Ко мне направляется мой младший брат. Я перехожу улицу.

– Что у вас горит!? – спрашиваю Шона.

– Уже ничего, – с досадой отвечает он. – Мы с отцом жгли мусор и листву на заднем дворе, – объясняет он, закидывая ладони себе за голову. – Я забыл проверить чертов бак! А потом этот чертов ветер!

Приглядевшись, замечаю, что его лицо перепачкано сажей.

– Никто не пострадал?!

Шон качает головой.

– Нет. У нас там сгорела пара деревьев. Зато мы одним махом избавились от сухостоя, – он усмехается, качая головой.

– А где… Дилан? – осторожно спрашиваю я.

– Она зашла в дом, – Шон кивает на окна под самой крышей.

Я поднимаю голову. Какие-то четыре пролета отделяют меня от нее. Какие-то тридцать ступеней. Но я ни за что не посмею их преодолеть.

– Давно тебя не видел. Ты стал еще больше? – заявляет Шон, скользя по мне взглядом от макушки до ног.

Я задираю рукава толстовки.

– Это все физический труд. Тебе бы не помешало, кстати, – намекаю на его тощую жилистую фигуру.

– Ага, как-нибудь в другой раз, – Стинки зевает и взъерошивает волосы. Из-за выбритых висков его уши торчат сильнее прежнего. – Зайдешь? – он указывает большим пальцем себе за спину.

– Нет. Раз все нормально, я поеду. Я был тут в гостях неподалеку, – вру я. – В следующий раз будь аккуратнее с огнем.

– Конечно. Увидимся завтра в “Сильвер Бэй”? – бросает мне напоследок Шон. – Точнее, уже сегодня.

– Зачем? – хмурюсь, глядя на него.

– Забыл? У Дилан же день рождения. Она угрожала, что перестанет готовить, если я опять сольюсь. Считаешь, это всерьез?

– Не думаю. Но тебе стоит пойти. Она же твоя сестра.

– Не люблю праздники, – признается Стинки.

– Как я тебя понимаю.

Я неопределенно киваю и иду к машине.

Конечно же я помню, какой завтра день.

Испытывая смешанные чувства, сажусь в машину и смотрю на узкие окна комнаты Дилан. Свет там не горит, и можно только гадать, спит ли она. Еще какое-то время я сижу с выключенным двигателем и фарами. В носу стоит запах гари, а на душе снова скребутся кошки. Сейчас она в безопасности, но уверенности в том, что так будет всегда, у меня нет. И я ничего не могу с этим поделать. Теперь я ей никто…

Глава 5. Тайлер. Десять лет назад

Очень хочется пить, а еще больше – есть. С прошлого вечера во рту не было ни крошки, а в столовую для бездомных идти опасно. Меня там могут сцапать и снова отправить в приют.

Не знаю, что хуже: приют или приемная семья. И там, и там я чувствовал себя ненужной вещью. В приюте меня и остальных избивал Кайл Браун – так он показывал всем, где их место. Потом была семья ветеринара МакГири. Нет, там не били меня, но прошлый год, что я провел у них, был таким же отстойным, как и другие.

У Дарлы, жены доктора, с головой была полная задница, она часами молилась своему Богу. Не знаю, что она от него хотела, но тот точно ее не услышал. Через полгода, в начале летних каникул, доктор МакГири отправился кормить червей, а моя приемная мать окончательно слетела с катушек. Она перестала выходить из дома, и очень скоро у нас закончилась еда. Соседи – не дураки, они сразу все поняли, когда увидели меня, бледного и шатающегося от легкого летнего ветра. Хотя я никому и не жаловался. Так я попал в приют во второй раз, и после очередной взбучки от другого садиста твердо решил удрать не только оттуда, но и из города, где меня знала каждая собака.

На рассвете я вылез из окна общей спальни для мальчиков и бежал так долго, пока хватало сил. А потом понял, что заблудился в каком-то лесу. Но меня это не пугало, потому что я мечтал заблудиться. Я был предоставлен сам себе и радовался свободе. Впервые меня никто не жалел, не воспитывал, не издевался, не указывал, что и как делать, не просил бога спасти мою грешную душу и избавить от происков дьявола, и мне это нравилось. Ночи стояли теплые. Я сам построил шалаш и даже смог найти пресную воду. Вот только с едой снова не везло.

Все, что удалось припасти в приюте, закончилось в считанные дни. Я заострил палку и пробовал рыбачить, но только штаны намочил. Наглые жирные рыбины смеялись надо мной, бесстрашно юркали между ног, дразнили своими серебристыми хвостами.

Поэтому пришлось снова вернуться ближе к людям. Полдня я брел назад, точнее, я надеялся, что это так, пока не вышел на шоссе, по обочине которого шел до самой темноты. Потом меня подобрал водитель грузовика. Он сказал, что едет на юг, в Хомер. Я наврал, что у меня там живет бабушка. Так я оказался здесь.

Хомер похож на Сьюард. Тот же океан, горы, лодки, рыбаки и туристы, вот только меня тут никто не знает.

Почти две недели я ночую в заброшенном пыльном кинотеатре на окраине. Перебиваюсь тем, что можно найти у “Сэйфвэй”. Для тех, кто не в курсе: мусорные контейнеры возле любого крупного супермаркета – это настоящие сундуки с сокровищами. Но, как любое сокровище, их стережет злой дракон в форме службы охраны.

Сегодня я весь день торчу в бухте.

Несколько часов брожу вдоль океана. То купаюсь в прохладной воде, то лежу на берегу с закрытыми глазами, слушаю шум волн и крики чаек, мечтая о куске горячей пиццы вместо просроченной и полуразмороженной, которую съел вчера.

Когда начинает темнеть, поднимается ветер, и я натягиваю грязную толстовку с капюшоном.

Сейчас конец августа. Днем еще тепло, и можно ходить в футболке, но ночью на пустой желудок никак не получается согреться. Мне не хочется думать о том, что будет, когда придут холода, потому что зима на Аляске бесконечная.

Двигаясь вдоль берега, я натыкаюсь на металлическую сетку забора. За ним между деревьев различаю несколько деревянных домов: одни побольше, двухэтажные, другие – совсем крошечные. Я останавливаюсь, увидев, как у одного из столбов отходит сетка и, недолго думая, пробираюсь за ограждение.

Света нет нигде, кроме одного здания – двухэтажного домика с верандой и вывеской “Сильвер Бэй. Организация рыболовных туров вашей мечты”. Осторожно заглядывая в его окно, я вижу какого-то мужика. Он стоит спиной ко мне, похлопывая себя по карманам куртки, а потом неожиданно поворачивается, словно чувствует мой взгляд и смотрит сквозь стекло. Перестав дышать, я прячусь.

Когда два ярких пятна света в доме с верандой гаснут, я прижимаюсь к стене одного из домиков, через несколько секунд из-за двери выходит тот самый мужик. Он разговаривает по телефону и закрывает дверь на ключ. Я незаметно провожаю его до самых ворот, двигаясь в тени елей и домиков. Он садится в тачку и уезжает, а я возвращаюсь и снова заглядываю в темные окна здания с верандой. Я видел там холодильник с напитками. Во рту набирается слюна, когда представляю, как лопаются на языке пузырьки апельсинового Sunkist. Затем быстро обхожу здание в поисках камня побольше. На всех окнах решетки, поэтому я взбираюсь на перила и дальше – на крышу веранды. Соскальзывая, добираюсь до окна второго этажа и пытаюсь поднять раму. Заперто. Но не для того, у кого есть подходящий булыжник.

Разбив стекло, попадаю внутрь. Пытаюсь отдышаться, прислушиваюсь и спускаюсь вниз. Руки трясутся от нетерпения, когда я достаю из холодильника холодную жестянку, а потом вторую. В одном из ящиков стола нахожу упаковку крекеров и, прихватив еще одну банку газировки, устраиваю себе пир.

За окном почти темно. После сладкого спать совсем не хочется, но идти на улицу тоже. Я закрываюсь в каком-то чулане, чтобы переждать несколько часов и уйти до рассвета.

Последнее, что помню, как хлопал себя по щекам, боясь заснуть. Но тепло и тишина сделали свое: я все-таки вырубился. Это до меня доходит только в тот момент, когда в глаза бьет яркий дневной свет, а надо мной раздается мужской голос:

– Эй, друг, как ты сюда попал?

Вижу высокую фигуру и, как ошпаренный, резко вскакиваю на ноги. Передо мной тот самый тип, которого видел вчера. Я смотрю по сторонам, выжидаю секунду и делаю рывок, но мужик быстро, как кобра, хватает мою руку.

– Да подожди, ты, – спокойно говорит он, удерживая запястье все также крепко. – Как тебя зовут?

Вроде бы, начало уже ничего. Он не орет и не бьет меня. Может, все обойдется?

– Тайлер, – бормочу я и получше разглядываю его.

Он высокий. У него длинные ноги и руки, широкие плечи, большие ладони. Лицо загорелое, а темные и длинные, как у девчонки, волосы собраны в хвостик. Он похож на краснокожего из старых вестернов, которые нам показывали в приюте.

– Хорошо, – кивает мужик. – Садись, – и ведет меня к креслу, отпуская руку. Я сажусь. За окном уже светло, а мне дико хочется отлить. Сколько же я спал? – А теперь скажи, что ты здесь делаешь? Это частная территория.

– Мне было холодно… Потом я уснул, – говорю часть правды.

Ведь я разбил окно и разорил холодильник с напитками. Не думаю, что его это обрадует.

Индеец хмурится.

– Понятно. А где ты живёшь? Где твои родители?

Знакомые вопросы. Главное – правильно на них ответить.

– Они ищут меня… Я сейчас уйду, – добавляю на всякий случай.

– Ты потерялся?

– Да, – вру я. – Вчера было темно, но сейчас я знаю, куда нужно идти, – и звучу совершенно провально. Нужно сматываться отсюда. – Можно, я пойду?

– Конечно. Я провожу тебя, – предлагает он.

Так я и знал.

– Не надо, – машу головой. – Это близко.

Мужик молчит, внимательно разглядывая меня.

– У тебя никого нет. Ведь так? – и догадывается, что я пудрю ему мозги.

– Отпустите меня, – прошу его.

Тот вздыхает и останавливает взгляд на пустых банках из-под газировки, стоящих на полу у холодильника.

– Извини, приятель. Я не могу тебя отпустить. Посиди пока. Мне нужно позвонить, – он достает мобильный.

Я читаю его мысли: собирается вызвать копов.

– Не надо, сэр! Прошу вас! Я больше так не буду! – умоляю его.

Мужик молчит. Зато мой чертов живот рычит от голода, как Ниагарский водопад.

– Ты голоден? – спрашивают меня.

Этого я точно не ожидал услышать. Он поймал меня на краже и интересуется, голоден ли я? Или он кретин, или просто зубы мне заговаривает.

– Лучше накажите, только не надо полицию! – у меня дрожит нижняя губа.

Раньше меня ни разу не ловили на воровстве, но я знаю, что это преступление. Лучше уж в приют, чем в тюрьму. Мне становится страшно.

– Не бойся, здесь тебя никто не обидит, – его голос звучит еще мягче. – Это я тебе обещаю, Тайлер. – Он снова вздыхает и убирает свой мобильник в карман. – Давай сначала поедим? Я сам умираю с голоду. Знаю тут недалеко одно местечко, где делают самые лучшие сандвичи в городе. Составишь мне компанию?

– Ладно, – я не очень уверен в том, что говорю.

– Отлично. Но дай слово, что не убежишь от меня, – просит индеец.

Чего это он такой добренький?

Я с сомнением смотрю на него.

– А вы не вызовите копов?

Он снова хмурится.

– Я не стану тебя обманывать, потом мне придется позвонить в полицию. Ребенок твоего возраста не может быть один.

– Меня посадят в тюрьму? – мой взгляд приклеивается к пустым банкам на полу.

– В тюрьму? Конечно нет! Никто не сажает мальчиков в тюрьму из-за какой-то газировки, – уверяет он. – Так, что насчёт сандвича?

– Ладно.

Я соглашаюсь и чувствую себя очень странно. Со мной никто так не говорил. Честно и как с равным себе. Этот тип не приказывает, не жалеет меня, но и он не врет, что не сообщит копам.

– Значит по рукам? – протягивает свою смуглую ладонь.

Мне хочется ему верить, потому что просто надоело видеть злодея в каждом встречном.

– Да, сэр, – я пожимаю ее.

– Меня зовут Майкл. И ты зови, – говорит он.