Текст книги "Тихий омут (СИ)"

Автор книги: Юлия Шолох

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

– Наивная… – тихо сказал мне вслед Кирилл.

Наутро после завтрака мы организовали круглый стол. Сначала пытались сделать это во дворе, но Кирилл сказал, я слишком сильно отвлекаюсь. Еще бы, когда вокруг столько солнца, ветра и травы. И небо такое изысканно-притягательно голубое.

Так что пришлось сидеть прямо на кухне. А там открытые окна. Вообще я обычно довольно внимательна, когда нужно, но тут меня прямо как подменили – Кирилл что-то говорил, и мне очень нравилось смотреть, как двигаются его губы. Они у него такие мягкие, вот они перестали шевелиться и растянулись в улыбке. У меня перед глазами что-то пронеслось. Ладонь. Он махал у меня перед глазами рукой.

– Ты слышишь меня? – раздался в голове голос Кирилла. Он с трудом сдерживал улыбку.

– Вижу, уже слышишь, – утвердительно сказал, – тебе трудно сосредоточиться?

Трудно ли мне? Смотря на чем, я очень легко могла сосредоточиться на его лице. Я вздрогнула – ладонь снова пронеслась у моих глаз.

Я собралась.

– Да.

– Если ты будешь внимательно меня слушать, вечером отведу тебя на реку купаться, – пообещал Кирилл.

Купаться! Как здорово!

– Ты меня слушаешь? – уточнил Кирилл.

Я кивнула.

– Расскажи мне, что произошло в пятницу, – предложил он.

– Ну, мне было весело. Я встретилась с Настей, мы болтали. Мне хотелось туда, где много народу, танцевать. В общем, веселиться.

– Ты не заметила, когда появилась ведьма?

Я покачала головой. Я не знала.

– Нельзя что ли чтобы было весело? – поморщилась.

– Почему? – удивился Кирилл, – это очень хорошо, что тебе весело. Но ты должна улавливать, когда сила выходит из под контроля и угрожает окружающим. А до тех пор веселись на здоровье.

– И как мне это понимать? – поинтересовалась я.

– Не знаю, – подумав, ответил Кирилл, – попробуй так – возникает у тебя какое-то желание, дай ему оценку.

Вопросительно смотрю на него.

– Оцени насколько твое желание нормально.

– По каким критериям? – уточнила я. Не помню, чтоб передо мной маячили границы что хорошо, что плохо.

– Ну, например, представь, чтобы я сказал, – пожал плечами Кирилл и я уставилась на него в изумлении. Так просто… А ведь и правда должно сработать, поняла я. Его мнение для меня, пожалуй, единственный доступный в таком состоянии критерий добра и зла.

– Откуда ты знаешь? – удивленно спросила я.

– Я и не знаю. Но надо же что-то делать.

– Ладно, предположим, получиться. Что дальше?

– Если ты поймешь, что хочешь чего то, чего я бы не одобрил, пытайся остановиться.

– Как?

– Этого я не знаю, – растерянно ответил Кирилл и стал водить пальцем по столу. Одна из его привычек, пока неразгаданных.

– В общем, план действий такой, – подытожила я. – Когда мне слишком весело или я злюсь, каждое желание отдавать на твоей рассмотрение, и если тебе оно не нравиться, останавливаться?

– Примерно так, – согласился Кирилл.

Я вспомнила вчерашний вечер. Потом вспомнила ту ночь, когда ведьма вырвалась и шла к Кириллу. Очень интересно!

– А если оно тебе… нравиться? – невинно улыбаясь, спросила я. Он насторожился, пытаясь разгадать, в чем подвох.

– Давай начистоту, – предлагаю я, – если она ввалиться к тебе среди ночи и начнет приставать, а словами ты ее не остановишь, ты сможешь… устоять?

Он нервно засмеялся.

– Не знаю, – честно сказал Кирилл.

– То есть передо мной ты можешь устоять, а перед ней нет? – вдруг рассердилась я, вскочила со стула и грозно на него уставилась.

– Она – это ты, – успокаивающим голосом заговорил Кирилл.

Я стала нервно ходить вокруг него кругами. Он следил за моими передвижениями одними глазами, не поворачивая головы, но его спина напряглась.

Я злюсь, пришла в мою голову мысль. Почему? У меня чего-то нету, с обидой поняла я! Нету… Кирилла. Я оглянулась и, прищурившись, впилась в него глазами. Он замер. Я скользнула к нему. Вон оно! Закричал взволнованный голос в моей голове. Я поймала ее за руку, прямо на горячем. Я почувствовала, что это уже не я, не мои желания! Ну, может и мои, но не в моем исполнении. Моя победа была такой неожиданной, что все мгновенно прошло, злость отступила, появилась нежность. Я шумно вздохнула, моя рука лежала на плече Кирилла и он был как статуя, твердый и недвижимый.

– Она ушла, – прошептала я, садясь к нему на колени и он судорожно в меня вцепился.

– Скажи, когда я такая… ты меня боишься? – вдруг задаю вопрос.

Он фыркнул, его руки расслабились, он обнимал меня теперь гораздо мягче.

– Она – это ты, – упрямо повторил Кирилл.

Позже, когда я уже готовила ужин, мне захотелось музыки. Взвесив свое желание, как мы и договаривались, я решила, что Кирилл не будет против. Осталось выяснить, где ее взять. На кухне я нашла маленькое радио, но это не то. Я осмотрела гостиную – ничего, кроме телевизора. Я поднялась на чердак, в моей комнате точно ничего нет, я заглянула к Кириллу – он все еще спал. Уже три часа. Я нерешительно топталась на пороге, не зная, что делать, будить его мне не хотелось.

– Заходи уже, – Кирилл не шевелился, только глаза приоткрыл. Этого мне достаточно, я тут же очутилась рядом, прижимаясь щекой к его спине и рассказывая, что я искала музыку, а ее нет. Он не знает случайно, почему ее нет?

– Сейчас что-нибудь придумаем, – сонным голосом обещает Кирилл. Я вдыхаю еще раз его запах и спешу вниз. Мясо почти готово – я помню, что он его есть в огромных количествах.

Он спускается с ноутбуком.

– В машине колонки лежат, звук не самый лучший, но что есть, – говорит он и мне этого вполне достаточно.

– Давай говори, что хочешь слушать, я скачаю, – Кирилл устраивается за столом.

– Пелагея, Руслана, Юта, Сурганова, Мельница, – на одном дыхании перечисляю я.

– Ты что, мужененавистница? – рассеяно интересуется Кирилл, щелкая клавишами.

– Люблю красивые женские голоса, – пожимаю плечами.

– Хм, вообще какая-то логика в этом есть, – в голосе Кирилла просыпается интерес, – сильный женский вокал тоже в какой-то степени энергия.

– Так что, тебе все сразу? – уточняет он.

– И быстрее – добавляю я.

К ужину у меня есть музыка. В общем-то, у меня теперь есть абсолютно все, что только можно хотеть. Мы сидим во дворе в шезлонгах, скоро будет закат, солнце уже начинает скатываться в клубок, оно оставляет за собой печаль, не горькую, а легкую-легкую, как вкус корицы. Ветер на закате замирает, это как-то связано, но я пока не чувствую, как.

– О чем ты думаешь? – спрашивает меня Кирилл, не поворачивая головы. Я иногда очень четко понимаю, что он в данный момент чувствует, вот как сейчас – ему легко и спокойно.

– А как ты жил до того как мы встретились? – у него ведь была совсем другая жизнь, не такая как у меня. Хочется знать все до единой мелочи.

– Хм… – тянет он. – Так и жил. Учился, работал, путешествовал одно время.

– С девушками встречался, – недовольно говорю я.

– А то как же, конечно встречался, – невозмутимо отвечает Кирилл, и во мне вспыхивает ревность, мне хочется как-то прокомментировать его ответ, но я молчу. Не стоит лишний раз злить свою ведьму. Она итак уже слишком близко, я теперь знаю, как это приходит – пузырьки по всему телу, это и есть сила. Упрямо смотрю вперед, не говоря ни слова.

– Я вообще пользуюсь спросом у девушек, – спокойно продолжает Кирилл, – они вокруг меня так и увиваются!

Мне приходиться вцепиться в кресло обеими руками. Если он сейчас не замолчит, я его, пожалуй, поколочу. Свирепо поворачиваюсь к Кириллу и вижу, что он вовсю улыбается. Да он меня просто дразнит!

– За тобой очень интересно наблюдать, – говорит Кирилл, – твоя реакция мне очень льстит.

– Лучше молчи, – предупреждаю я, а в ответ смех.

– Да-аа, – тянет Кирилл, – одно знаю точно, мне жилось гора-ааздо скучнее.

И снова смеется. Закат, окрашенный смехом Кирилла и приправленный корицей, отпечатывается во мне как клеймо. Мы еще долго молча сидим на улице, и даже стремление купаться не способно перевесить желания просто сидеть в этой волшебной тишине.

Следующий день прошел безупречно. После завтрака мы ходили купаться на реку, встретили множество людей и совсем от них не отличались. Я ни разу не разозлилась, да и с чего бы? Что может быть лучше такого отдыха? Мы плавали, а потом лежали в тени, читая книжки. Я в очередной раз перечитывала 'Сто лет одиночества' Маркеса, а Кирилл изучал какую-то книгу с названием что-то вроде 'Вечная философия', я заглянула ему через плечо ради интереса, но там сам черт ногу сломит. Под жарким солнцем в такие вещи лень вникать, по крайней мере, мне. У нас с собой были чай и бутерброды, так что целый день прошел в бесполезном, но очень приятном занятии – полном безделье. Домой мы отправились только когда жара стала спадать.

Когда мы, держась за руки, открыли калитку, нам пришлось перед ней остановится, потому что никто не хотел заходить первый. Я подталкивала Кирилла и говорила что он, как настоящий джентльмен должен пойти проверить, не забрело ли на участок диких животных, а он отвечал, что и сам их боится и лучше пусть первая иду я! Так, толкаясь у входа, мы не сразу заметили? что под навесом от солнца сидит Борис Сергеевич. Он наблюдал за нами с большим удовольствием, и надо же, даже широко улыбался.

Ну, тут уж пришлось бросить выделываться и отправляться на кухню. Борис Сергеевич привез готовую еду из какого-то ресторана, чему я жутко обрадовалась – готовить было лень. Он остался с нами ужинать, они говорили о каких-то неприятностях с Сухинскими, что-то считали, потом Кирилл подписывал какие-то бумаги. Мне было неудобно вникать в разговор, он вроде как меня не касался, поэтому я выставила колонки в окно и ушла на улицу, чтобы им не мешать.

Как уехал Борис Сергеевич я не помню. Только музыка вдруг остановилась, несмотря на то, что я создала длиннющий плейлист часа на 4.

– Послушай, я тебе Татьяну Анциферову скачал, – услышала я голос Кирилла из окна и полилась песня. Я ее помнила из детства, из какого-то старого фильма.

Мир без любимого… солнце без тепла… птица без крыла

Рай без любимого… горы без вершин… песня без души.

Да, в моей ситуации песня приняла гораздо больший смысл, чем когда я ее слушала раньше. Она даже немного ранила. Вроде ничего грустного, прекрасная музыка и нежный голос. И мир, такой же, как меня окружает. Но только одно уточнение – и все, пустота… Вскоре я могу оказаться в таком мире, и только по своей вине. Она проиграла несколько раз подряд и потом наступила тишина.

– Отличный стимул, спасибо, – сказала я через несколько минут после того? как она закончилась.

Кирилл не ответил. Я оглянулась – он так и стоял у окна.

На следующее утро я проснулась под яблонями. Свернувшись клубком, лежала прямо на траве в одной ночной сорочке. Поднявшись, стала удивленно оглядываться. Кирилл сидел на земле неподалеку, темные круги под глазами, задумчиво покусывает травинку.

– Давно я? – киваю на примятую траву.

– Часов с трех, – устало говорит Кирилл.

– А ты?

– Одновременно.

Похоже, он меня караулил. А я даже не помню, как здесь очутилась.

– Я ничего не делала? – самый важный сейчас вопрос.

– Нет, все в порядке – отвечает Кирилл.

Странно, но я чувствую, что прекрасно выспалась. В отличие от него.

– Или спать.

Он не спорит, сразу идет в дом.

Полдня на меня давит только одно желание – чтобы Кирилл побыстрее проснулся. К тому времени как он спускается, еда стоит на столе и вещи для похода на реку собраны. Впереди еще пару часов жары.

К реке можно попасть и на машине, это гораздо быстрее, но тропинка через лес куда интереснее. Жара загоняет всех гуляющих в тень деревьев, но настроение от этого только улучшается – прекрасная погода и свежий воздух делают людей гораздо спокойней и добрее обычного. Мы встречаем множество отдыхающих и они все с нами здороваются.

А на реке мы неожиданно попадем в большую молодежную компанию.

– Мои знакомые из Волгограда – шепчет мне на ухо Кирилл, хватая за руку, когда они со смехом нас окружают. Они приехали на машинах, с шашлыками, музыкой и маленьким катером. Судя по всему, это та самая золотая молодежь, дети, которым все достается прямо от рождения, поэтому их мало кто любит. По крайней мере, искренне. Их так много, что не получается запомнить, как кого зовут.

– Отмечаем день рождение Кати, – кричит высокий тонкий блондин, кивая в сторону кудрявой брюнетки. У нее на голове заячьи ушки, когда она кивает, уши смешно подпрыгивают.

– Федора, – представляет меня Кирилл, не отпуская руки. Его, похоже, итак все знают, а мое имя вдруг имеет бешенный успех, все хотят посмотреть на меня поближе. Становится очень весело и когда Катя машет мне рукой, я иду к ней. Кирилл крепко цепляется за мою руку и мне приходится с удивлением на него посмотреть.

– Не съедим, – кричит Кириллу сквозь музыку Катя, и еще одна девушка рядом с ней, смеясь, вертит в руке пластиковые нож и вилку.

– Просто заставим рабски трудиться, – добавляет она.

Кирилл неохотно меня отпускает и я иду к ним.

– Поможешь с готовкой? – спрашивают девчонки, – а то тут все сплошь раздолбаи.

Я охотно соглашаюсь, всегда любила готовить, они высыпают из пакета кучу овощей, которые надо нарезать.

– Долго тут будете? – интересуется Катя. – Нас тут целая компания, до самого сентября думаем остаться, если в Грецию не соберемся. Некоторые не понимают прелести отдыха на родине, – она повышает голос и демонстративно смотрит на соседку. Хрупкая блондинка, причем натуральная, пожимает плечиками.

– Я никого не заставляю, – нежным голосом спокойно осаждает Катю.

Потом смотрит на меня, спрашивает:

– Поедете? – И я понимаю что спрашивает, чтобы позлить подругу. Заячьи ушки подпрыгивают, когда Катя злобно угрожающе пыхтит, а потом обе смеются.

Иногда ко мне подходит Кирилл, но я действительно в порядке. Мое веселье совершенно объяснимо – жизнь прекрасна.

В очередной раз убедившись, что все хорошо, Кирилл разворачивается, но тут его останавливает Катя.

– А Стасика тут нет? – интересуется она, делая вид, что спросила просто так.

– Нет, он в Польше, – рассеяно отвечает Кирилл и уходит. Меня вдруг поражает, что он в упор не видит заинтересованность Кати, хотя мои эмоции всегда очень четко улавливает.

– У него такой брат, – шепчет Катя, смотря в спину удаляющемуся Кириллу. – Настоящий мужик!

– Красивый? – в голосе Лены легкий интерес.

– Нет, – Катя отмахивается. – Наоборот лицо почти грубое, лет 30, но к нему прямо тянет, так и хочется… уединится. Только он меня в упор не замечал.

Лена поднимает брови и хихикает, а Катя видит, что проболталась. Теперь у ее подруги есть прекрасный повод для шуток, но надо отдать Лене должное, больше она ни разу об этом не напоминает.

Мы с девчонками жарим шашлыки и сосиски целыми порциями. Все сметается мгновенно. Из спиртного только пиво, и то особым спросом не пользуется. Вся компания сильно поднимается в моих глазах, учитывая, что обдолбаных тоже нет. Периодически все запрыгивают в реку и плывут до лодки, которая является ориентиром сегодняшнего купания. Кто доплывет – получает конфетку. У меня их уже 5, правда, рекорд у парня с длинными темными волосами – 27 штук.

– Он профессиональный пловец, – поясняет Катя. – Я его специально просила особо не выделываться и не мешать веселью.

Кирилл подходит, когда начинает садится солнце. Пора, говорит его взгляд. Уходить дико не хочется, тут так хорошо. Катя – настоящая хохотушка, а Лена, блондинка – невозмутимая, как скала. Они обе мне ужасно понравились.

– Нам пора, – извиняющимся тоном говорит Кирилл Кате, – еще раз с праздником.

– Встретимся еще, мы тут до осени торчать будем, – говорит Катя.

– Может быть – поправляет ее Лена и я ухожу, слыша уже ставшую знакомой перепалку.

– У тебя есть брат Стасик? – интересуюсь по дороге. – Лет тридцать и очень суровый?

– Стас, – поправляет Кирилл, улыбаясь, – Да, примерно такой и есть. Троюродный. Боюсь только не очень общительный, так что я стараюсь никого обычно не обнадеживать.

Вот как, заметил все-таки Катину заинтересованность!

– Он… Как ты?

– Да, мы все как я, – кивает Кирилл. – Познакомлю, когда вернется, если хочешь.

– Ну, если послезавтра у меня ничего не получиться, думаю, я познакомлюсь сразу со всеми, чего мелочится, – бездумно говорю я и тут же глупо смеюсь. Остановиться получается не сразу, смех никак не заканчивается, и Кирилл молча меня обнимает. Он прижимает меня к себе до тех пор, пока смех совсем не проходит и мое дыхание замирает только оттого, что он так близко.

Когда мы подходим к дому, уже почти темно. Я иду в душ и засыпаю уже по дороге в комнату. Еще две ночи до полнолуния.

Сон медленно отступает. Я потягиваюсь, мурлыча что-то под нос. Свежий воздух из окна приманивает меня. Я быстро иду туда и, высунувшись далеко-далеко, хохочу от удовольствия. Прямо передо мной – лес, никаких каменных капканов, никаких запоров, я могу выйти и туда попасть.

Возвращаюсь в комнату, чтоб себя осмотреть. Зеркала тут нет, морщусь недовольно. На мне футболка, я не стала вчера после душа переодеваться. Мне она не нравиться, я ее снимаю. Где что-нибудь красивое?? Начинаю искать в вещах, нахожу розовую сорочку. Плаща нет, злюсь.

Вдруг как удар – Кирилл! Я чувствую, он стоит за дверью и не входит. Боится? Замираю и медленно крадусь к двери. Так и есть – стоит прямо рядом со входом, опираясь на стену, руки сложены на груди. Спокойно смотрит на меня и ничего не говорит. Потом он понимает, что я раздета и вздрагивает. Нет, взгляд не отводит, только концентрируется на лице.

– Кирилл… – шепчу я. Он молчит.

Почему я не одета?

Я начинаю медленно кружить перед ним. Он наблюдает за мной, но от стены не отходит. Делаю шаг к нему. Я хочу что-то от него! Хочу его поцеловать, и чтоб он меня обнимал. И я уверенна, у него найдется для меня пара приятных сюрпризов! С нетерпением делаю еще шаг, его глаза расширяются.

Почему он молчит?

Почему я неодета?

Отрываюсь от его глаз и смотрю на сорочку в своей руке.

Потому что… это не я. Меня сковывает страх, но на ней это никак не отражается. Она все еще держит сорочку, но начинает заново кружить вокруг Кирилла. Нет, не она – я.

– Остановись, – прошу я, но она только плечом дергает. И все-таки я ее удерживаю, последнего шага она не делает.

– Какая красивая сорочка, – думаю я, – она отлично подойдет моим глазам, одень ее, – сонно шепчу.

Она снова отрывает глаза от Кирилла и смотрит на то, что держит в руке. Больше ничего не происходит.

Не знаю, сколько это продолжается. Я говорю с ней, пытаюсь обмануть, отвлечь, кричу – бесполезно. Все еще чем-то сдерживаю, но на самой грани. Кирилл нерушимо так и стоит у стены.

Я начинаю злиться. Мне дико хочется дотронутся до Кирилла.

Я в полной тишине, замираю перед броском. Мои руки покрываются чем-то шипящим, я хочу получить Кирилла и мне ничто не помешает! Я поднимаю ногу, чтобы сделать последний шаг и я же в ужасе замираю. И тут… он широко мне улыбается.

Дикая злость охватывает меня дрожью. Он для нее – просто вещь, игрушка, которую она желает получить сейчас, но надолго эта игрушка ее не заинтересует. Но я его люблю, он не вещь, он моя жизнь! Я не позволю тебе обращаться с ним, как с предметом, я в ярости, очень странное чувство – злость внутри злости, как пирожок с начинкой. Нет! С шипением отворачиваюсь и одеваю сорочку.

Слышу, как судорожно вздыхает Кирилл.

Впрочем, выиграв раунд, я все еще не знала, что делать. Меня сильно привлекало окно, я думала о зеркале но… я снова чувствовала запах Кирилла. Неужели это опять сейчас начнется?

– Хочешь погулять в лесу? – слышу его голос. Лес, мои глаза загораются и я неспешно иду к лестнице, через кухню, распахиваю дверь и по траве, такой мягкой, через калитку иду дальше, к деревьям.

Тут пролегает мягкая граница от обычного поля, отяжелевшего от человеческих капризов, до леса, который дышит. Я ахаю, наблюдая, как сжимается ведьма от бесконечного чувства слепой любви. От любви к лесу и жизни, которым он дышит.

Еще несколько шагов, и за спиной сомкнулась мягкая зеленая стена. Ведьма опускается, садится прямо на землю, скрестив ноги и замерев как статуя – мое зрение расплывается и со стороны я понимаю, что происходит – какой-то своей частью, больше принадлежащей ей, чем мне, мы сливаемся с лесом, мы смотрим и дышим вместе с ним.

Я изо всех сил пытаюсь уловить ее мысли, что она думает? Пытаюсь услышать, разобраться и понять, и когда оставляю попытки и сдаюсь, внезапно все появляется как на ладони – она не думает, она отключила все ощущения и желания и просто смотрит, как будто привыкая к чему-то, чего давно не видела, вживаясь назад в среду, где ее место.

Раньше я видела два состояния своей ведьмы.

Первое – злость, ярость и желание мстить, портить, делать плохое. Каждый раз, когда я чувствовала обиду, несправедливость или пыталась себя защитить. Если подумать, естественная реакция любого человека, но мы, не имея возможности тут же проучить подлецов, просто затаиваем обиду в себе и живем дальше. А если бы мы могли одним щелчком поставить зарвавшегося недоумка на место? Сколько из нас удержалось бы и не применило силу? Сколько бы удержалось, если бы не имели никакого опыта сдерживаться, как ведьма?

Второе – желание что-то получить. Кирилл прав, желание получить его подстегнуло мою ведьму действовать быстро и решительно, набирая силу, необходимую для достижения цели. Кто из нас смог бы удержатся и не применить силу, если бы мог это сделать? Сколько людей смогло бы остановится?

И третье, то, что делало сейчас ее для меня непонятной, но вызывало затаенное уважение и признательность.

Все так или иначе думали о смысле жизни и устройстве мира. Кто-то решил, что это вопрос неразрешимый и надо просто жить, так как все определено свыше и ничего от нас не зависит. Кто-то, что мы не способны понять его в своем человеческом воплощении. Кто-то уверен, что все взаимосвязано, и ничего не умирает и не пропадет бесследно. Кто-то, что все это случайность и человечески разум просто нелепая нейронная связь мозга, пропадающая после смерти раз и навсегда.

Мою ведьму ничего из этого не волновало, для нее существовала одна незыблемая, непререкаемая истина, ее прародительница, ее основа, ее цель.

Жизнь. Текущая как ей положено и вытекающая сама из себя. Змея, кусающая себя за хвост, кольцо или знак бесконечности. Жизнь, существующая не для какой-то цели, а как что-то совершено неподвластное каким-то обсуждениям. Жизнь сама по себе.

Потрясающе, какой разной она оказалась, я затаив дыхание следила за течением жизни вместе с ней, что-то и правда было связано, но эти связи замечались ей походя, просто как фон основного и не вызывали никакого удивления или интереса – она просто любовалась живым.

Если бы она всегда была так настроена, мы бы поладили без труда! Но нет, теперь я гораздо четче понимала насколько проблема наших взаимоотношений глубока – я, как любой человек, с детства училась контролировать свои эмоции, когда хочешь конфету, и не получаешь, когда бьют по спине портфелем и смеются, а взрослых чтоб защитить рядом нет. Когда обзывают и только слезы в глазах.

А она к этому не привыкла. Она – чистый лист, новорожденный с невероятной способностью делать и получать все что хочется. Каждая обида – молниеносное и беспощадное наказание, каждое желание – и ничто не остановит, пока она не получит желаемое в полное распоряжение.

Не представляю, что мне с этим делать!

Мы сидим с ней бесконечно долго, только изредка меняя позу, когда тело чересчур затекает и отвлекает от наблюдения за Жизнью.

Впервые в ее присутствии мне легко и спокойно.

Когда я устаю, то ложусь на траву и пытаюсь свернуться в клубок. Темная фигура приближается, я понимаю, что она была рядом все время. Кирилл берет меня на руки и несет домой.

По лестнице я плетусь сама. Но в комнате хватаюсь за него и не отпускаю.

– Побудь со мной, – прошу, и он ложится рядом.

– Ты молодец, – шепчет мне на ухо Кирилл и я, улыбаясь, засыпаю.

Просыпаюсь уже не я. Весь день меня лихорадит, я ничего не ем и все время чем-то недовольна. Меня злит солнце, и что никто не звонит. И что Илья меня бросил тут с мамой совсем одну. И предатель Максим, которому я верила. Иногда от злости я начинаю шипеть. Тогда Кирилл меня обнимает, немножко покачивая из стороны в стороны, или тихонько целует в висок.

– Все хорошо, – говорит Кирилл тихо и мне действительно становится легче.

Вечером приезжает машина. Не сразу понимаю, что это не Борис Сергеевич, это другой мужчина. Он подходит близко и пристально смотрит на меня, но мне все равно, я сижу в шезлонге, смотрю на небо и борюсь со своей злостью.

Чем темнее вокруг становиться, тем больше во мне злости. Но пока я ее осознаю. До полнолуния еще одна ночь.

vВдруг я слышу крик. Этот незнакомец стоит перед Кириллом и кричит на него! Да как он смеет! Я мгновенно оказываюсь рядом и замираю перед броском. Ярость накатывает мутной волной, я хочу схватить наглеца за шею и сдавливать, пока он не перестанет дышать.

Тут же слышу, как Кирилл что-то говорит. Кому? Надо понять, я обещала его слушать.

– Я сам разберусь, – повторяет Кирилл, упорно пытаясь поймать мой взгляд. Он придерживает меня одной рукой, не давая броситься на незнакомца. Тот спокойно на нас смотрит.

Меня бьет волнами ярости со всех сторон. Я с трудом держусь на ногах. Но он ведь просит о чем-то, а я обещала слушать!

Недовольно рыкнув, прямо как зверь, я резко разворачиваюсь и иду назад к шезлонгу, куда и падаю. Пусть меня остановили, но глаз больше с угрожающего Кириллу существа я не спущу! Упорно слежу, как они уже спокойно разговаривают, как незнакомец что-то уверенно говорит, поглядывая на меня, а в конце хлопает Кирилла по плечу. Я замираю, но все в порядке – он разворачивается и уходит.

Ночи я не помню. Пришла в себя в лесу, уставшая, в руках какая-то трава, она мне зачем-то была нужна, зачем не знаю. Плетусь домой, Кирилл идет за мной на некотором расстоянии.

Я сама дошла до дома и не собиралась опять отпускать куда-нибудь Кирилла. Но он сам не ушел, лег рядом и уткнулся лицом в мои волосы.

Кажется, мы уснули мгновенно.

Одно из самых приятных моих воспоминаний детства – просыпаться из-за птичьего щебета за окном. Словно начался новый день и птицы обсуждают разные бытовые дела, здороваются, жалуются и сплетничают, совсем как люди.

Веселые трели разбудили меня утром. Я долго оттягивала момент, когда нужно вставать, вслушиваясь в них и пытаясь представить, о чем же они болтают.

Ну и конечно приступа злости не пришлось долго ждать. Стиснув зубы я пошла на улицу, чтобы не мешать Кириллу. Впрочем, похоже, он проснулся даже раньше меня, я на него не смотрела, когда выходила из комнаты.

Этим утром мне было совсем плохо. Приступы накатывали волнами, и каждая сильнее и дольше прежней. Детей у меня нет, но я уверена, именно так и проходят схватки. В короткие передышки между волнами я с тоской думала, почему это все вообще случилось. Я не верила, что это произошло со мной. И недоумевала, почему именно со мной?

Несмотря на жуткое напряжение в теле, когда я цеплялась за кресло, чтобы не сделать ничего из того, что мне приходило в голову, никакой физической усталости не ощущалось. Я была полна сил, злости и обиды на судьбу.

Потом, когда волны стали захлестывать меня так надолго, что стало казаться, что я просто задохнусь, я поняла, что все бесполезно. Я не справлюсь с ними. Я ничего не смогу сделать. Все равно, что ложкой вычерпывать море – только время зря тратить.

Следующую волну я не остановила. К чему? Стою в океане, во время шторма, и он вовсю разгорается. Все бесполезно! Волна с грохотом перекатилась через меня и… тихо ушла. Все прошло, как и не бывало, я увидела, что солнце стоит высоко-высоко, а небо покрыто мелкими тучками-барашками, кучкующимися вдоль всего горизонта.

К чему все это? Апатия окрашивала солнечный свет серым тоном. Это вокруг сгущался мрак моего будущего. Ее бедующего, в котором мне если и оставалось место, то только наблюдателя.

Войдя на кухню я включила воду и ждала пока пойдет холодная. Кирилл тихо вошел следом и сел за стол, тяжело на него опираясь.

– Зачем ты все это делаешь? – равнодушно спросила я его. – Это совершенно бессмысленно. Я не смогу ни то что ей помешать, я ее даже пальцем пошевелить не смогу заставить, – в моем голосе появились истерические нотки.

– Тебе-то зачем тратить свое время? – закричала я. – Тратить чудесное теплое лето на такое безнадежное мероприятие, как я?

Кирилл молча смотрел в стол. Потом он медленно поднял голову, переводя взгляд на меня. Его лицо было как камень, на нем застыло выражение такого дикого упрямства, что я пошатнулась. Кирилл не сказал ни слова, но я поняла – он ни на йоту не отступит. А еще я увидела, какое темное у него лицо. Он очень устал, круги под глазам и напряженные плечи. Он же все время за мной следит, хотя это не всегда заметно. Долго ли ему удалось поспать за эти двое суток? Сколько нужно выдержки, чтобы караулить неуправляемое существо, пытаясь перехватить его в последний момент?

Подойдя к Кириллу сзади я бездумно положила руки ему на голову. Как будто высохшая земля, в которой сейчас ничего не может расти. Как будто окаменевшая пустыня, и все из-за меня. Мое сердце сжалось и руки опустились чуть ниже. Большие пальцы остановились на ямочке между ключиц, а руки охватили грудь. Та, что лежала над сердцем почувствовала, как тяжело оно бьется. Как будто гоняется вместо крови тугую резину.

А ведь во мне так много воды. Подарок, который я получила тогда на заре, так и лежал масляными зелеными кляксами на ладонях. Лежал совсем без дела. Я вздохнула – и отпустила эту воду, блестящие радужные струйки потекли от ладони к пальцам, и дальше, туда, куда я прижимала руки – прямо в него.

Кирилл вздрогнул и замер. Я стояла так, пока не почувствовала, что его сердце успокоилось и бьется уверенно, а от него самого пахнет свежестью, как после дождя. Не знаю, что это было, только стало очень легко и позволять себе истерики я больше не могла. Не тогда, когда человек, знакомый со мной всего пару месяцев высыхает из – за меня досуха.

– Спасибо, – сказал Кирилл, прижимаясь к моей руке щекой. – Не думал, что ты можешь это сделать.

– Это что, – беззаботно ответила я. – Я еще и готовить умею.

Он тут же подыграл:

– Может и умеешь, но у тебя есть существенный недостаток – ты все время забываешь класть в еду мясо.

– Прекрасно! Придется тебе сегодня проследить за процессом и указать, что я делаю не так.

– Просто ничего больше туда не добавляй!

Кирилл помогал мне помогал готовить и, смотря, как он хорошо выглядит, как будто после долго отдыха, я поняла, что могу как-то влиять на людей. Интересно, на всех ли? И насколько сильно? Впрочем, может это и не важно, учитывая, что завтра от меня может мало что остаться.