Текст книги "Тихий омут (СИ)"

Автор книги: Юлия Шолох

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Шолох Юлия
Тихий омут

Она знакома вам и в то же время непостижима.

Она сопровождает вас с рождения и – вечно ускользает.

Она ваша мать, сестра, ваше внутреннее «я».

Вы ее любите и боитесь.

Вы ее ненавидите, но она влечет вас неудержимо.

Э.Джонг

1

Я захлопнула за собой дверь.

– Мама…

Мой ключ все еще подходит к входному замку, значит его так и не заменили. Неделю назад я бы поморщилась, как можно за два года не найти времени заменить замок? Но не сегодня. Ведь может только из-за него мама и жива. Только потому, что неделю назад не смогла закрыть за собой дверь и, когда стало плохо, хватило сил опереться на нее и распахнуть. Семь дней страха и суеты. Неделя нелегких решений. Непросто было разобраться сразу с практикой, институтом, работой и общежитием. Но кто еще заслуживает таких усилий, если не мама?

– Мама? – испуганно повторяю. Полутемный коридор квартиры всегда выглядел мрачным, наверное, из-за тусклых обоев. А маленькая круглая люстра вместо того, чтобы освещать, только размазывает темноту по потолку. Тут все так же… Тут, дома. Приятно приехать домой и найти все как было. Как будто ничего не изменилось.

– Федора? – слышу тихий мамин голос, и с облегчением вздыхаю. Не знаю, смогла бы пройти дальше коридора, зная, что ее в квартире нет.

– Что ты тут делаешь? – удивленно спрашивает мама, выходя в коридор, где я держу за ручку большую сумку. – Ты с вещами?

– Здравствуй мама, – улыбаюсь, но мне становиться не по себе от ее вида – бледная, со спутанными волосами, неожиданно очень седыми, она придерживается рукой за стену. Мне хочется ее подхватить, поддержать, но я замираю на месте, боюсь, что такой неожиданный порыв может только напугать. А после инфаркта пугать – последнее, что стоит для нее делать.

Вот и еще одно изменение – мама выглядит постаревшей. Даже неизвестно что страшнее – то, что происходит со мной или то, что происходит с ней.

Ах, да! Надо же что-то сказать. Быстро вспомнив приготовленную заранее речь, говорю:

– Выполняю договор с Ильей. Мы с ним помирились и решили…

– Стой, – она идет навстречу и через секунду я оказываюсь в теплых маминых объятьях, – Соскучилась по своей маленькой девочке, – мама улыбается, и как всегда в такой момент я вспоминаю, что она меня любит. – Наверное, голодная, сейчас тебя покормлю, тогда все спокойно и расскажешь.

Спорить с мамами, когда они хотят тебя накормить совершенно пустое занятие, и я, конечно же, соглашаюсь.

– Только вещи отнесу, – я тащу тяжелый чемодан в комнату, где прожила всю свою сознательную жизнь за исключением двух последних лет. Бегло осматриваюсь – где она, атмосфера покоя и уверенности, которая окружала меня в детстве? Теперь ее тут нет. Рассматривать, что еще вокруг изменилось времени нет, я займусь этим позже. Стиснув зубы сразу делаю главное из того что должна – достаю календарь и вешаю на самое видное место. Когда-то на этом гвоздике висела наша семейная фотография – мама обнимает меня и Илью, и мы все счастливо улыбаемся. Сейчас она лежит у меня в сумке, позже я обязательно ее достану и поставлю на самое видное место – может это вернет в комнату немного былого уюта. 14 число календаря жирно обведено синим маркером. Это – день полнолуния, и моя главная задача на сегодня – подготовится к нему так, чтоб мама ничего не узнала.

Возвращаюсь в комнату поздно ночью, совсем разбитая, но цель достигнута – мама, наконец, перестала меня уговаривать вернутся в институт и согласилась, что мы с братом сами можем решать, как нам всем будет лучше. Так что я перевожусь на заочный, благо сейчас лето и второй курс успешно закончен; Илья оплатит мое обучение, а я буду жить с мамой, и больше ни за что не оставлю ее одну!

– Я себе не прощу, – был мой последний довод в пользу подобного решения, и мама, наконец, сдалась.

– Делайте, как хотите, я только рада, что ты будешь дома, со мной. – Теплота ее слов в который раз напомнила мне, что ничего дороже родных у меня нет.

Я не стала говорить, что до осени Илья не сможет нам присылать деньги, у него какие-то трудности, которые он, конечно же, подробно расписывать не стал. Пусть пока думает, что летом я буду отдыхать, хотя честно говоря, я даже рада, что все так складывается и мне придется искать работу – пусть хоть какое-то дело меня займет и не даст слишком загружаться разными другими вопросами. Так что прямо завтра и подамся в "рабство, за которое платят", как шутил Илья. Шутил, пока был с нами.

Так вот. Помыв посуду, возвращаюсь в свою комнату, останавливаюсь в дверях, окидывая ее взглядом. Не знаю, чего я боялась, все в ней осталось таким же – кровать, цветочные обои, стол, за которым я когда-то делала уроки. Большое зеркало в углу, еще бабушкино, в темной деревянной раме. Немного резал глаза постер какого-то известного актера, который на выпускной мне повесили мои подружки. Прилепили его скотчем прямо на стену! Я стала отдирать его с таким усердием, что даже куски обоев местами оборвала. Неважно, я не желаю, чтобы на меня смотрело чье-то лицо, пусть даже и ненастоящее. Когда стена стала такой же цветочной, как остальные, даже получилось немного вспомнить, как уютно мне тут жилось в школьные времена. Окно так же было открыто и вдруг, когда легкий ветер стал колыхать тюль, играя с ней, это зрелище меня зачаровало, совсем как в детстве.

Я легко заснула и даже видения о полнолунии не вторгались в мои сны.

Вся следующая неделя прошла в поисках работы. Конечно же, я ее не нашла, наш небольшой город, где рабочее место передается родителями детям по наследству, при уходе на пенсию, не нуждался в новых кадрах. Единственная работа, которую мне предложили – уборщица в городской поликлинике, и я боялась что мне в конце концов придется согласится – мама больше не работала, получала пенсию. На нее мы, конечно, с голоду не умрем, но я люблю когда у меня есть свои деньги, и еще я обещала Илье дотянуть до осени, не подвергая маму каким-то серьезным лишениям. Не стоило также забывать про лекарства, мама все еще не очень здорова. Так что, как ни крути, работа мне нужна, отступать некуда.

– Что-нибудь обязательно найдешь, – говорила мама каждый вечер перед сном и многочисленные гости кивали. Кроме поиска работы, эта неделя принесла с собой еще и множество встреч (вопреки моему желанию) – старые друзья, дальние родственники, мамины коллеги, знакомые и не очень, считали нужным навестить нас и поприветствовать меня дома. "Или проверить, не пропустили ли они какую-нибудь пикантную подробность из моей жизни", – съехидничал голос в голове.

Приходил Гоша Шоткин, одноклассник Ильи и подробно меня о нем расспрашивал. Как будто я знаю что-то, чего не знает мама! Никогда его не любила, вот и сейчас мне показалось он него ко мне подкатывает, смотрит как будто я раздетая перед ним сижу, а у самого жена и двое детей. Противное ощущение, мы с мамой постарались побыстрее его выпроводить. Я даже слегка обрадовалась, что мама все еще больна и нет нужды придумывать другой предлог. После его ухода, казалось, даже воздух стал чище и свежее.

Приходила Настенька Малюткина, моя школьная подруга. Приносила с собой годовалого сына. Я знала, она сразу после школы вышла замуж, сейчас сидела дома с ребенком, скучала, так что мой приезд ее очень обрадовал – будет с кем пообщаться. Она, пожалуй, была единственной из всех приходивших, кого мне тоже было приятно повидать.

Я слушала, как она беспечно болтает, так было приятно, вроде сидит передо мной жена и мама, а щебечет как школьница, рассказывает истории, которые можно даже не слушать, достаточно сидеть рядом и улыбаться.

– Ты совсем не изменилась, – сказала Настенька перед уходом, с трудом удерживая в руках крутящегося малыша. – Такая же спокойная, и это при нашей-то нервной жизни! Хотя, за два года откуда нервам-то взяться! Да еще когда мужа нет, – и хохочет.

Я кивнула и удалось даже вежливо улыбнутся в ответ, но я помнила, помнила, ни на секунду не могла забыть, что завтра мой темно-синий день. Да-да, Настаська, какие нервы? Откуда им взяться?

Потом наступило 14. Время идет, никуда не деться. Спряталась в ванной и долго не могла заставить себя выйти. Лежала в воде, и пена плавала кусками и таяла, потихоньку исчезала, оставляя только грязные разводы. Может просидеть тут всю ночь? Один шанс, что это поможет – и я бы сидела тут до утра, ни на секунду не задумавшись, но я знала, что так просто мне не отделаться. Хорошо, что мама принимает успокоительное и крепко спит ночами, так что можно не бояться ее разбудить. Нечего оттягивать неизбежное, собравшись с силами, поднялась из воды, вызвав шумный водопад и пошла в комнату.

Там еще раз все внимательно осмотрела, я теперь очень аккуратная. Так, надо бы передвинуть большое зеркало, поставить напротив кровати. Окно закрыть, шторы наглухо задернуть. Дверь запереть на ключ, спасибо Илье, он когда-то поддержал мое право на личную территорию и врезал замок в мою дверь. На самом деле, с тех пор это первый раз, когда я собираюсь этим воспользоваться.

И последнее – ключ толстой веревкой множеством хитрых узелков привязываю к батарее и только потом ложусь спать.

Проснувшись глубокой ночью я не сразу поняла, где нахожусь.

Контролировать себя я не пыталась, просто вскочила и уставилась в зеркало – хотя в комнате должно было быть темно, я прекрасно вижу в зеркале свое отражение – мои глаза полыхают зеленью, а волосы завиваются самым чудесным образом. Мне не нравится, что мои волосы слишком короткие – до плеч. А вот ночная сорочка была ничего так – бледно-розовая, на тонких бретельках, выше колен. Хотя лучше было бы будь поверх нее шелковый плащ, черный или темно-синий.

– Он такой прияя-я-ятный – замурлыкала я, представляя как шелк скользит по моей коже.

Тут меня что-то отвлекло, оторвало от приятного, помешало. Какое-то происшествие из прошлого.

– Чертов увалень! – вдруг резко рявкнуло мое отражение, вспомнив Гошу. И мне сразу захотелось сделать ему что-нибудь плохое, выбить окна, порвать в клочья всю одежду, чтоб ему пришлось ходить нагишом или хотя бы выдрать ему клочок-другой волос на затылке. Ведь он сейчас совсем недалеко… Всего лишь двумя этажами выше.

Хорошо, что меня отвлекло окно.

Вдруг я уже сижу на подоконнике, с интересом разглядывая, что на улице. Наш дом на краю города, и сторона, на которую выходит окно моей комнаты, не освещается. Несмотря на это я прекрасно все вижу – пустырь, поросший травой, за ним шоссе, дальше дачи. Немного в стороне лес, с краю, почти незаметный.

Мне хочется выйти и отправится туда немедленно. Я прижимаюсь к стеклу, вглядываясь в ночь, которая совсем не кажется темной. Луна залила пустырь мутным серебряным блеском. Я вижу, как колышется трава на поле, как ее гладит ветер, это очень красиво.

Какое-то время наблюдаю за движением ветра. Становиться скучно.

– У меня никаких развлечений, – одновременно жалобно и кокетливо говорю вслух. И вот уже я стою над батареей и дергаю ключ, но сил оторвать не хватает, а отвязывать веревочку лень. Еще несколько рывков, с разочарованным криком резко бросаю ключ и вот уже снова сижу на подоконнике.

– Че-р-то-ва ду-ра! – раздельно говорю я, – где были твои мозги? Замуж в 17 лет? Ребенок? Ты сама еще ребено-ок. – С придыханием заканчиваю, но ничего плохого делать Настеньке не хочется.

Потом долго сижу у окна, периодически фальшиво всхлипывая и поглядывая на себя в зеркале. Мне кажется я выгляжу очень мило, такая нежная и хрупкая, несчастная и прекрасная одновременно.

– Скукотища, – хрипло говорю чуть позже, подхожу к зеркалу – Купи мне плащ – требую у отражения и начинаю медленно раскачиваться в стороны, представляя что я в плаще. Что-то в этих словах очень меня настораживает, привлекает и манит. Я ищу.

– Купи, – сверкаю глазами у зеркала. – У меня же нет ра-бо-ты, – аккуратно проговариваю слово, как будто первый раз в жизни.

– У меня нет ра-бо-ты? – удивленно спрашиваю у своего отражения. На лице разочарование. Потом сосредоточенность. Я поднимаю руки вверх и мои волосы как будто начинает развевать ветер.

Я не знаю что происходит, просто чувствую – сначала что-то ищу, потом – меняю.

На следующий день я с трудом поднялась к обеду. Мне не хотелось думать о ночном происшествии, я сморщив нос, пошла варить себе кофе.

Не знаю, когда это приходит, и как. Просто в один момент я перестаю быть собой. Какая-то другая личность управляет мной, а я как будто смотрю на все со стороны. Когда это случилось в первый раз, сразу после моего восемнадцатилетия, я думала мои псевдодрузья подсыпали мне в коктейль какой-то наркотик. Через месяц все повторилось и я уже не знала, что думать. Не помню, как мне удалось установить эту связь, но оказалось мои странные припадки всегда происходят в ночь полнолуния. Это сильно облегчило мне задачу, потому что контролировать происходящее у меня никак не получалось и единственное что я могла сделать – изолироваться в эту ночь от других людей. Ну и ждать, когда наконец придет какая-нибудь дельная идея, как остановить все это безумие.

Так было и в этот раз. Я немного побаивалась что при смене обстановки что-то может ухудшится, но все было как обычно. Моя вторая личность была не очень умной, ленивой и какой-то по-детски наивной, так что пока никаких проблем с ней у меня не возникало. Теперь можно даже расслабиться, ну по крайней мере до нового полнолуния.

Мама вот-вот вернется из магазина. Ей полезны прогулки на свежем воздухе, поэтому каждое утро она ходит в магазин, даже если покупать ничего не нужно. Кофе сажусь пить у окна, сейчас середина июня и хорошо, что лето в этом году он не очень жаркое. Окна открыты настежь, как всегда летом, чтобы ветерок залетал на кухню и вылетал в окна других комнат. Нет, неудачно села, солнечный свет тут же начинает слепить глаза. Приходится прятаться в угол.

За дверью раздается смех. Похоже, мама вернулась не одна. На нее это очень похоже – выйдя на пять минут из дома, она возвращается через пару часов с гостями. А уж выйдя ранним утром, прийти к обеду без гостей и вовсе грех! Меня это полностью устраивает, и ей нескучно, и у меня появляется повод спрятаться в комнате. Я не очень общительная, мама давно уже не рассчитывает что я примкну к их компании.

Вспомнив свое детское развлечение, иду в коридор и успеваю открыть дверь прямо у них перед носом. Обычно всем это очень нравиться – и сейчас сработало, мама довольно смотрит на гостью. Это Татьяна Павловна, наша дальняя родственница.

– Как ты выросла! – восхищается она, как будто в моем возрасте кто-то и правда может сильно вырасти.

Я вынуждена вступить в беседу, провожая гостью на кухню, где она усаживается за стол поудобнее и соглашается выпить чашечку чая. Медленно тянутся минуты, наполненные рассказами из чужой и, надо признать, малоинтересной мне жизни.

– А я с новостью, – вдруг прерывает сама себя тетя Таня, – Машка только что звонила – им в отдел нужен еще один работник. Собеседование в три, но если подойдешь пораньше, у тебя есть все шансы перехватить это место, – широко улыбается она, а я чувствую как мое тело немеет.

"Нет ра-бо-ты", раздается в голове отголосок капризного голоса.

– Иди одевайся, – поторапливает меня мама и, выходя из кухни, я слышу продолжение разговора.

– Начальник там у них – красавец. Машка как на работу вышла, так две недели только о нем и говорила. Надеюсь это у нее несерьезно, он старше, да и вообще от красивых мужиков одни неприятности. Я бы, – добавила тетя Таня, подумавши – всех красивых мужиков женила в день совершеннолетия, чтоб голову не морочили девушкам.

Губы сами расплываются в улыбке – в наши-то времена, да чтоб это кому помешало…

Одеваться приходится как будто одной рукой, второй я отгоняю упорно лезущие из памяти шипящие слова: "нет работы". Непросто было натянуть единственный летний костюм, но зато все довольны, я получаю пару одобрительных кивков и отправляюсь на встречу с Машей.

Наш Волжанск из тех небольших городков, в которых дойти до любого важного места можно максимум минут за 15. Так что всего несколько домов – и вот я уже у центральных магазинов города. Еще немного – и там дальше уже городской совет, а перед ним новое двухэтажное здание банка. Широкое крыльцо с массивной двойной дверью, где Маша встречает меня прямо на ступеньках. Оказывается, это и есть место, которое я ищу, не подозревала никогда что тут не только банк.

– Офисы на втором этаже, – ответила Маша на мой вопросительный взгляд.

Я здороваюсь, любуясь ее лицом. Маша и в детстве была красивым ребенком, и сейчас ничего в этом плане не изменилось. И институт она закончила с отличием, вспоминаю утренний разговор с тетей Таней. Да еще и подумала о дальней родственнице, которая ищет работу! Не сестра, а настоящее сокровище.

На ней белоснежная, отлично отглаженная блузка и юбка до колен. Некстати вспомнилось, как мы в детстве играли у ручья на их даче и ее лицо – растрепанное, в разводах грязи, а из волос торчат травинки.

– Привет, – улыбнулась она.

– Хорошо выглядишь, – искренне сказала я. – Только неудобно наверное целый день на каблуках?

– А, привыкла, – Маша махнула рукой. – Ну пошли. Борис Сергеевич как раз на месте, – она негромко заговорила мне на ухо. – Поменьше болтай и поддакивай, я думаю он тебя обязательно возьмет – там никаких навыков не нужно, работа простейшая, если компьютер знаешь.

По неприметной лестнице мы поднялись на второй этаж и попали в широкий коридор, по обе стороны которого стена вверху была стеклянная. Офис был небольшой – по две комнаты в каждую сторону коридора и кабинет шефа с крошечной приемной в конце. Стол в приемной был пуст, видимо Борис Сергеевич обходился без секретаря. Тут Маша меня остановила, показав на диванчик из темно-коричневой кожи. Неужели из настоящей? Вообще я была удивлена – тут все было слишком броское для городка размером с наш. Пол из темного дерева, стального цвета стены, и чересчур много зелени в больших кадках. На стенах – небольшие пейзажи. Лесостепь, выйди за черту города и увидишь тоже самое. В Волгограде, где я училась в институте, в такой офис не так то просто устроиться, а уж в городе с населением в несколько тысяч человек… У них тут что, перевалочная база по торговле наркотиками?

– Сиди здесь. Зайдешь когда позову, – прервала Маша ход мысли, подозрительно поглядывая на мою странную улыбку. Она постучала в дверь с табличкой без надписи.

– Борис Сергеевич, – пропела Маша и мне показалось она даже дыхание задержала, когда открывала дверь.

Я села на диванчик, думая, почему совсем не волнуюсь. Наверно представленные мною пакетики с героином, который мне придется фасовать, если меня примут на работу, вышибли из головы все остальные страхи.

– Какое собеседование? – гаркнул громкий голос, – первый раз слышу!

Послышались тяжелые шаги, дверь распахнулась. Борис Сергеевич и правда был очень красив. Ему было лет под 40, но это ничего не меняло. Кудрявые темные волосы чуть ниже ушей, яркие серые глаза и фигура атлета. Он явно из тех, кто гуляя даже по безлюдной пустыне умудриться собрать за собой толпу восторженных поклонниц. Понятно теперь, почему Маша мучает свои ноги каблуками.

– Ну как же, – тихо бормотала она за его плечом, – вы же сами…

Я осторожно встала. Здороваться я не рискнула, серые гневные глаза остановились на моем лице и стали дотошно меня изучать. Но взгляда я не отводила – во-первых, лучше сразу решить для самой себя стоит ли мне тут оставаться. Ну, и во-вторых меня сверлящими взглядами не напугаешь, пусть так и знает!

– Вы… хотите работать? – неожиданно удивленным голосом спросил Борис Сергеевич, как будто такого просто не может быть. Интересно, все остальные его сотрудники что, работать совсем не хотели и ему пришлось их слезно уговаривать?

– Да, – соглашаюсь я.

– То есть рано вставать, приходить сюда каждый день и отрабатывать по 8 часов? – все с таким же удивлением продолжает задавать вопросы.

Я в растерянности просто киваю. Может, это его способ знакомится с соискателями, ставить их сразу в тупик и смотреть на реакцию?

Борис Сергеевич тут же перевел взгляд на Машу.

– Да, – неожиданно тихо сказал мой будущий шеф. – Я позвоню кадровику, идите оформляйтесь.

Маша тут же вцепляется в меня, как голодный хищник в добычу и тянет к выходу.

– Как вас зовут? – вдруг спросил Борис Сергеевич.

Я остановилась, несмотря на Машу, пытающуюся оторвать мне руку. Так, в нелепой позе летучей мыши я и ответила:

– Федора.

Он кивнул. Мне казалось, он хотел еще что-то спросить, но передумал. И даже никакого комментария насчет моего имени, как странно!

– Очень мило. Маша вас со всем познакомит. Заходите, если что.

Теперь ничто не мешало Маше вытащить меня в коридор.

– Ну и дела, – ошарашено глядя на меня сказала она. Сложно было не согласиться.

И вот, Маша возиться со мной целый день. Первым делом она показывает комнату, где мы будем работать – оказывается справа по коридору комнат не две, а одна большая. В ней восемь рабочих мест, разделенных перегородками, но сотрудников всего пятеро, так что мне разрешают выбрать себе любой стол из оставшихся. Выбираю в самом углу, подальше от окон, не люблю когда на меня все время светит солнце. Рядом со мной женщина средних лет, Лариса Николаевна. Она сразу мне улыбается, и я думаю что с соседкой мне повезло. Правда получается, что Машин стол стоит в противоположном от моего углу, но рядом с ней Света, ее подруга, и она мне немного неприятна, пока не знаю чем, но находится все же предпочитаю от них подальше.

Итак, к концу рабочего дня я узнала от Маши все о работе, и почти все о ее личной жизни. Впрочем, жизни-то никакой как раз и не было, так как Борис Сергеевич не оказывал ей никакого внерабочего внимания. Она тонко мне намекнула, что он ей интересен и я не захочу ли я все испортить?

– Чем? – искренне удивилась я. С кислым видом Маша поменяла тему. Я конечно поняла, что она пыталась выяснить – не покорил ли меня Борис Семенович так же, как ее, но в любом случае это не та информация, которой я сразу же готова с кем бы то ни было делится.

Все уже разошлись, а я сидела за столом, который теперь мой и думала, как получилось, что у меня теперь есть работа? Почему он меня взял? Да еще с таким неожиданно высоким для наших мест окладом. Если перевести на часы, то работая по выходным в Волгограде я получала в час раза в три меньше.

Импульсивно я поднялась и пошла к его кабинету. Неудержимо хотелось узнать – зачем он взял на работу человека, если никого брать не собирался. Это было очевидно – по реакции и его, и кадровика – новую вакансию ввели при мне, после разговора с Борисом Сергеевичем.

Я быстро, чтобы не передумать, вошла в приемную, и уже собралась стучать, когда услышала голос.

– … прямо сюда, представляешь? – Борис Сергеевич разговаривал с кем-то по громкой связи. Раздавался стук, как будто мячик отскакивал от пола.

Прерывать разговор нехорошо. Подожду здесь, пока он закончится.

– И что ты сделал? – с интересом спросил его собеседник.

– Принял, конечно, – рассеянно ответил мой шеф. Стук стал сильнее.

– Это… глупо – растерялся голос и дальше заговорил быстро и неразборчиво.

– Знаю, знаю, – вдруг перебил его шеф. А потом добавил, – пусть лучше будет под присмотром. В случае чего позвоню, будьте пока наготове.

Тихо ступая, я вышла за дверь. Нет, хватит на сегодня всяких загадочных событий!

Домой я не стала спешить, хотя знала, что мама меня с нетерпением ждет. И к сожалению, скорее всего не одна.

Когда мне было лет 12, и я в очередной раз пыталась узнать что-нибудь про папу, а мама как обычно отказывалась о нем говорить, я злилась и убегала на улицу. Так однажды и нашла это место – если сидеть на одной из лавочек парка, той, что под большущим дубом, можно увидеть краешек Волги. Тогда я пришла, плача от обиды, и это место меня успокоило. Был конец лета. Листья дуба шуршали над головой, как будто дерево что-то бормотало себе под нос. В 12 лет слезы быстро закончились, особенно когда мне на голову спикировал большой кусок коры и устроился прямо на макушке, вроде шапки.

Теперь пора посмотреть на месте ли мой старый дуб и будет ли он рад меня видеть. Как знать, может он даже подскажет мне, как уживаться со своей двуличностью?

Немного смешное желание – чтоб все неприятности прошли сами собой, как проходили в детстве. Но мне показалось это вполне возможно, когда я нашла свое место неизменным, даже скамью, кажется, ни разу не красили. Площадка перед ней была усыпана мелкими камешками и врезалась прямо в пологий склон, спускающийся к реке. Дуб приветственно прошелестел листьями, я на минутку прижалась к стволу щекой, здороваясь. Мое теплое шершавое убежище, тайный мир, полный покоя, спасибо что ты есть! Я уселась на самый краешек скамьи, воздух пах цветущей травой, в изобилии росшей вокруг, и тень дуба полностью защищала от вечернего солнца. Самое приятное – здесь было тихо и безлюдно, похоже сюда никто не ходит, да и зачем так далеко идти, когда в парке полно мест поближе да поудобнее?

Тут было хорошо, я долго сидела, слушая как бормочет дерево. Что-то меня тревожило, что-то в моей жизни шло не так, как будто немного выезжало из колеи. Как будто… не я одна была не в себе, а и окружающие меня тоже. Сформулированная, эта мысль меня рассмешила и успокоила, я наконец решилась пойти домой и отдаться на растерзание маминому любопытству.

Прошло несколько дней. Наша фирма занималась реализацией сельскохозяйственной продукции, выращиваемой в области. Также у нас было несколько дочерних предприятия по ее переработке и хранению. Никогда бы не подумала, что этим можно заработать на такой офис. Я поделилась опасениями с Машей, но ее вера в Бориса Сергеевича была непоколебима.

Я обратилась за объяснениями к Ларисе Николаевне и она восприняла мой вопрос со смехом.

– Ну что вы, Федора, не забивайте себе голову подобными подозрениями. Какая у вас фантазия!

Надеюсь, мои расспросы о деятельности фирмы до Бориса Сергеевича не дошли. В любом случае, с самой первой встречи каждый раз когда он меня встречал, то вел себя совершенно одинаково – оценивающе меня оглядывал, как будто прикидывая, не больна ли я чем и никогда ничего не говорил.

Маша была довольна!

2

В четверг я возвращалась с обеда одна, оставив позади Машу со Светой. Несмотря на то, что она подруга моей сестры, мне было неуютно в ее обществе. Все время казалось, что она смотрит на меня только чтобы сравнить, не хуже ли она меня в чем-нибудь. Она и на Машу так смотрела, даже чаще – Маша гораздо симпатичнее меня, и тщательно за собой следит. Так что, устав от постоянного навязывания соперничества (делить-то нечего) я предпочла побыстрее вернутся на работу.

Поднявшись по лестнице, увидела в коридоре молодого человека, в джинсах, серой футболке и непричесанного. Он заглядывал из коридора к комнату, где мы работали и насколько я помню с этой точки очень хорошо виден мой стол. Услышав мои шаги он напрягся, как будто его поймали на чем-то нехорошем. Может компьюторщик? Они всегда выглядят такими взбудораженными, что так и тянет предложить им принять успокоительного.

– Добрый день! – вежливо улыбаясь, сказала я. – Я могу вам помочь? Вы заблудились?

Он молча меня рассматривал. Странно как-то рассматривал, не лицо и фигуру, как рассматривают обычно молодые люди, а как-то вокруг. У него были очень странные глаза. То ли светло-карие, то ли зеленые. Хаки, цвета болота.

Я уж думала, что он не понял или не расслышал моих слов, когда он откашлялся:

– Вы Федора? – неожиданно спросил парень. Откуда он знает? Я кивнула и он вдруг судорожно сглотнул.

– Не может быть, – ошарашено прошептал парень. Несмотря на тон, у него был приятный голос. Таким голосом хорошо читать сказки детям перед сном, особенно тем, у которых нет папы. Уж я-то знаю.

– Почему? – изумилась я.

– Вы… так молоды… – сдавленно проговорил парень и глаза его как будто потемнели. Чего в этом странного непонятно, учитывая что он сам примерно моего возраста?

– Ну, вы тоже не дряхлый старец, а я ничего, в панику не впадаю!

Мои слова немного привели его в себя.

– Извините, – более спокойно сказал он. Я развернулась чтобы уйти, мне казалось он немного опасен, несмотря на то что сейчас белый день, а вокруг люди.

– Стойте, – он схватил меня за предплечье и я обернулась…

То, что случилось со мной потом, походило на безумие – все мое тело наполнилось чем-то вроде пузырьков, как стакан лимонада и все они стремительно и быстро потянулись к нему. Всю меня потянуло к нему, неудержимо, с непреодолимой силой, легко сводящей несводимое вместе, безо всякой причины, просто по какой-то своей прихоти. Его глаза, странная смесь зеленого и коричневого становились все ближе, пока не стали всем миром, и мне стало страшно, и я боялась не завязнуть в этих болотных глазах, а наоборот, что если я не брошусь в них прямо сейчас, в следующий раз я могу их не найти, и тогда все будет потеряно.

Это была не любовь с первого взгляда, нет, это было что-то большее. Потребность присутствия человека, такая же необходимая, как потребность воздуха и еды. Это было очень страшно – знать, что совершенно незнакомый тебе парень теперь может что-нибудь сделать с твоей жизнью.

В легких закололо. Услышав резкий звук, я поняла, что судорожно вздохнула. Его глаза внезапно меня отпустили и я отшатнулась назад. Самое странное, что и он выглядел таким же потрясенным, он крепко сжал зубы и хмурился, не переставая меня разглядывать.

Я развернулась и быстро ушла в комнату. В тот день мне все время казалось, что на меня смотрят из-за стеклянной перегородки, но я боялась оглянутся и проверить, так ли это. Все происшедшее я отложила на потом, в место, где уже копились мои странные полнолунные припадки. Я пока не готова об этом думать.

Когда рабочий день закончился и я раскладывала на столе вещи по местам, позвонил Борис Сергеевич и попросил принести пришедший сегодня отчет по остаткам фруктового склада.

Войдя к нему в кабинет, я сразу поняла, что он не один. В углу, где у него была зона отдыха, кто-то сидел.

Борис Сергеевич тепло поблагодарил меня, а его улыбкой можно было растопить лед. Может, она и на меня бы подействовала, если бы не глаза странного болотного цвета, которыми я сейчас была наполнена.

– Да, кстати, – как будто вдруг вспомнил Борис Сергеевич, когда я уже собралась уходить, – У меня к вам огромная просьба. Ко мне племянник приехал, не могли бы вы ему немножко показать город?

– Эээ, – я судорожно пыталась придумать отговорку. Да и что у нас показывать?

– Не отказывайтесь, прошу вас. Пожалуйста, – мягко просил мой шеф, потом повернулся и позвал своего гостя – Кирилл, иди сам проси.