Текст книги "Сказка о потерянном прошлом (СИ)"

Автор книги: Юлия Шляпникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

– У него были проблемы?

Саша кивнула, но не стала продолжать тему.

Пара тянулась невыносимо долго. Ада гадала, как надолго её хватит в этом году – с каждым днем становилось всё тяжелее заставлять себя концентрироваться на учебе. Ей были неинтересны темы, вопросы лекторов вгоняли в ступор, а на семинарах она просто чеканила заученную информацию без особого понимания смысла.

За весь день Ада так и не увиделась с Димой, что совсем её не радовало. Утреннее теплое настроение сдулось, как воздушный шарик, и после окончания пары она уже было решила, что никуда не поедет. Черт с ней, с этой албастой, узнает как-нибудь ещё!

– Нет, домой ты точно не поедешь, – покачала головой Саша, когда услышала, что она передумала. – Сейчас собираемся и едем сначала к Лиле, а потом к ребятам. Зря я на тебя вывалила эту историю с пропавшим, ты вся с лица спала сразу. Давай, надо развеяться. Кто знает, что будет завтра!

Ада сдалась под её напором, умом понимая, как она права. Поэтому, побросав в сумку тетради, она вышла из аудитории следом за Сашей и даже не попыталась высмотреть в выходящей из соседней аудитории Диму. Если захочет, сам выйдет на связь.

Ведь жила же она как-то эти годы без него? Пусть теперь ей и казалось, что это было прозябание.

Глава 12^{12}

Лиля жила в том же районе, что и Рита. Поэтому Ада и Саша, забежав в магазин по пути и купив разных вкусностей, отправились на метро домой к Лиле.

Выход с Проспекта в этот раз был таким же легким, как и в прошлый – задобренный бичура станции, видимо, продолжал помогать. Ада покосилась по сторонам, но красной рубашки нигде не заметила. Наверно, ему не всегда нужно было показываться.

– Кого ищешь? – поинтересовалась Саша, заметив её взгляды.

– Удивляюсь, что мы так легко вышли и в этот раз.

За спинами остался переход, а с ним и запах метро. На улице пахло осенней сыростью и бензином от пролетающих мимо машин. Они шагали в другую сторону, мимо детской поликлиники, во дворы.

Лиля жила в обычной серой девятиэтажке рядом с гимназией. Дворик был тихий и уютный, на детской площадке возились дети, а скучающие мамы рядом с ними о чем-то негромко болтали.

Саша набрала на домофоне номер квартиры и позвонила. Открыли сразу же, как будто ждали их.

– Предсказала опять, что мы пришли, – прокомментировала Саша и распахнула тяжелую подъездную дверь так, словно она ничего не весила.

На шестом этаже их встретила сама хозяйка квартиры. Лиля была одета на выход – немодные уже джинсы-клеш, белая классическая рубашка и расшитое бисером изю^[33] на груди. Сочетание получалось совсем хиппи с нотками этники, и Ада, приобняв её в ответ, не удержалась от вопроса:

– А откуда у тебя такая красота?

Пропустив их в квартиру, Лиля ответила:

– Бабушкино. Передала вместе со своим калфаком^[34], как только мне исполнилось тринадцать.

– У них это особый возраст, – добавила Саша, стягивая ботинки и тяжелую кожаную куртку.

– Не перебивай, а! Сама могу рассказать, – проворчала Лиля, но в этом было столько дружеской привычки, что Ада только улыбнулась. – Пошлите на кухню, перекусим перед встречей, а то там опять будет только бухло.

– А мы и не с пустыми руками, – помахала пакетом Ада.

В коридоре в ноги ткнулся рыжий пушистый кот, очень похожий на того со станции. Только этот был настоящим – мурлыкал, терся об ноги и сыпал шерстью. Ада отдала пакет хозяйке квартиры и взяла кота на руки. Он тут же ткнулся носом ей в шею и заурчал ещё громче.

– Понравилась ты ему, – с улыбкой сказала Лиля. – Значит, и домовому тоже нравишься.

Ада помнила, что в традиционной культуре коты всегда были связаны с домовыми, но тут это прозвучало как часть реальности. Она только улыбнулась в ответ, понимая, как много ещё предстоит принять на веру.

В теплой кухне, оформленной в персиковых тонах, всё говорило о том, что Лиля живет одна. Минимум посуды, табуреток и одинокая чашка на столе с портретом хозяйки.

– А ты одна тут живешь? – решила всё-таки спросить Ада, садясь за стол и помогая достать печенье из упаковки и разложить на столе.

– Да, родители в центре, в семейной квартире. Эту мне купили на очередной выпуск из универа.

Она суетилась, заваривая чай в пузатом чайнике с розовым узором. Запахло смородиновым листом и душицей, будто перенося в лето, на дачу.

– Почему очередной?

– Я родилась в тысяча восемьсот девяносто пятом, так что можешь сама сосчитать, сколько у меня было времени на получение образования.

– Лиля врач, она постоянно повышает квалификацию, – пояснила Саша, откусывая кусочек печенья. – Первое образование получила сразу после революции.

– А ни у кого вопросов не возникает, ну, к тому, что ты не стареешь? – поинтересовалась Ада, расставляя на столе чашки, которые ей передала Саша.

– Старею, просто медленно. Седина уже появилась, скоро и морщины подтянутся. Мы ведь не бессмертные, просто живем долго. У мамы в моем возрасте уже был ребенок, а я пока решила пожить для себя.

Лиля разлила чай по чашкам и поставила на стол блюдце с нарезанным лимоном.

– Лапшу, может, хотите? – спохватилась она, но Саша остановила её взмахом руки.

– Мы столько с Адель накупили, что съесть бы хоть часть.

Ада кивнула и отпила глоток чая. В его вкусе чудилась сладость лесных ягод и терпкость иван-чая.

– Как вкусно! – протянула она.

– Сама собирала на даче летом и ферментировала. Магазинный не сравнится.

Девушки в тишине пили чай, изредка предлагая другим попробовать печенье или особенно вкусную конфету. Ада наслаждалась покоем, которого ей не хватало в последние дни, и наблюдала, как за окном садится солнце прямо за соседний дом. Загорались окна, люди приходили домой и занимались бытовой рутиной, а она бы вечно так сидела в тепле небольшой уютной кухни.

– Ну что, пойдем? – когда был допит чай и подъедена большая часть сладостей, предложила Лиля.

– Кстати, Дима в итоге придет? – поинтересовалась за неё Саша.

– Нет, по телефону ответила его мать и сказала, что он приболел.

– Наверно, всё-таки простудился после хождения без зонта, – протянула Ада и не заметила, как переглянулись подруги.

– Не убирай ничего, вернусь и приберусь сама! – воскликнула Лиля, заметив, что она пытается собрать обертки от конфет со стола. Ада послушно вернула их на место и пошла следом за Сашей в прихожую.

Вскоре они уже втроем вышли из подъезда и направились из дворика обратно к метро и переходу. Снова набежали тучи, оставив золотой день за спиной. Начал накрапывать мелкий дождь, и Ада накинула капюшон толстовки. Зонт она оставила дома, не ожидая такой подлости от погоды.

Саша и Лиля болтали о чем-то своем, Ада почти не вслушивалась. Она шла, стараясь не отставать, и думала о том, что надо будет вечером позвонить или написать Диме. Заболеть в такую сырость немудрено, и ей захотелось его поддержать.

Отправив маме сообщение, что посидит у подруги и будет непоздно, и дождавшись лаконичного «ок», Ада убрала телефон в сумку и следом за подругами зашла в знакомый уже подъезд. Снова расплывались басы, а дверь была гостеприимно приоткрыта.

Ада прошла на кухню за Сашей и механически здоровалась со всеми. Были новые лица, в основном из стаи Саши. Ещё она заметила одного нового убыра, к которому тут же подскочила Лиля и исчезла из вида вместе с ним через пару минут.

Рустем курил в форточку, когда Ада подошла к нему поздороваться.

– Привет, полуночница! – махнул он рукой в ответ. – Как дела, отошла уже?

– Да, спасибо, – неловко улыбнулась Ада и села рядом на широкий подоконник. – Ты там в парке сказал, что это была албасты.

– Да, по описанию похоже.

– А ты знаешь, это правда или сказки про то, что если добыть дорогую албасты вещь, то он или она будет тебе служить?

Рустем сделал последнюю затяжку, затушил окурок и только тогда ответил:

– Правда. Но лучше тебе с ней не связываться. Утащит на дно, как пить дать.

– А как можно забрать эту вещь?

Рустем вздохнул, огляделся по сторонам и сказал:

– Сашка меня за это убьет. Они просили за тобой присматривать, а я тебе все карты сейчас в руки даю.

– Они? – спросила Ада и тут же догадалась, о ком речь. – Да какая разница! Мне надо, расскажи!

Рустем только усмехнулся на её вспышку и кивнул:

– Ну, под твою ответственность.

И начал рассказ.

Прошло ещё два дня после того полнолуния. Диск превратился в ущербную краюху, и вечером воскресенья Ада оделась потеплее и направилась тем же маршрутом к озеру.

Идти туда по своей воле оказалось волнительно, но куда приятнее, чем под внушением луны и воды. В окнах тети Любы горел свет, и Ада, проходя мимо, гадала, как скоро ей придется ещё раз навестить эту квартиру. Травок явно хватит на месяц-другой, но не больше.

По Восстания сновали машины. Ада шла мимо серой сталинки и поддевала ботинками упавшие листья. Снова прошел сильный дождь, лужи расползлись по асфальту, и в свете фар и фонарей в их глубине вспыхивали огоньки и тут же гасли.

Ада любила разглядывать подсвеченные окна. В тех, что не были закрыты плотными шторами, можно было разглядеть людей, которые готовили ужин, смотрели телевизор или курили в форточку. В одном окне ругалась пара, и на глазах Ады в стену у окна полетела тарелка. Она хотела бы знать, чем закончится ссора, но ей нужно было идти дальше.

Дима так и не ответил. Он не пришел в универ, так что Ада уже свыклась с мыслью, что теперь он будет постоянно пропадать, как это, похоже, было в прошлом году.

Ада перешла через проспект Ибрагимова и решила пойти в этот раз дальше по Восстания, а там уже другой дорогой выйти к парку. В наушниках заиграла «Бред» группы «Мураками», и Ада прибавила шагу в ритм песни.

Между безликими хрущевками, которые не могли сравниться со сталинками с другого квартала улицы, в сгустившейся темноте Ада разглядела искры и словно бы особенно плотную темноту. Казалось, протянешь руку – и можно прикоснуться к ней. Где-то она уже это видела, но не могла вспомнить. Сбившись с шага, она затормозила и всмотрелась в темноту. Некстати вспомнилась цитата Ницше про всматривающуюся в ответ бездну^[35], которую одноклассники бодро репостили на своих страницах и писали в статусах. Вздрогнув, Ада отвела взгляд и поторопилась прочь.

И всю дорогу до парка её не покидало ощущение, что она видит боковым зрением это существо в каждой подворотне.

У озера Аде встретились только одинокий мужчина с собакой. Они прошли к подлодке в дальней части парка, и, стоило стихнуть их шагам, Ада подошла к воде и позвала:

– У меня есть для тебя кое-что, албасты!

Рустем сказал, что молоко приманит утопленницу, и потому она разлила его прямо в воду. Сначала ничего не происходило – всё так же летали чайки, утки подплыли к берегу, но, не найдя хлеба, тут же скрылись в зарослях поодаль. Луна выкатилась из-за тучи и оставила на поверхности озера дорогу. Из неё-то и показалась голова со спутанными длинными волосами.

Утопленница подплыла к берегу и, принюхавшись к воде, начала её лакать, как собака.

– У меня ещё есть, – покачала бутылкой с молоком Ада, выманивая албасты на берег.

Та призадумалась, но всё же поднялась из воды и направилась к Аде. Когда между ними остался один шаг, она протянула ей бутылку, а сама, пользуясь моментом, схватилась за монетку на шнурке и дернула на себя. Албасты тут же страшно закричала и схватилась за грудь, но Ада уже успела отскочить на безопасное расстояние.

– Теперь ты мне служишь, так ведь? – спросила она, покачав зажатым в пальцах шнурком.

– Служу, – отозвалась утопленница. – Говори, чего хочешь!

Ада знала, что спросить – кто убивает оборотней, может ли она это разузнать. Но в ту минуту вдруг вспомнила про Диму и его постоянное отсутствие и задумалась, что на самом деле ей важнее.

– Говори быстрее! – нетерпеливо перепадая с ноги на ногу, сказала албасты.

– Что с моим другом?

Албасты расплылась в гаденькой улыбке.

– Тот, который забрал тебя отсюда? Я издалека учуяла его запах, какое же вкусное у него должно быть мясо!

Ада вздрогнула и помахала монетой на шнурке.

– Говори!

– Болеет, – отчеканила албасты. – Ты ему не поможешь.

Больше она ничего от неё не добилась, так что пришлось переходить ко второму вопросу.

– Кто убил тех двоих оборотней?

Улыбка албасты стала ещё противнее.

– Кто – не моего ума дела, я разузнать не смогу.

– Что ты вообще можешь, блин? – взорвалась Ада. – На каждый вопрос одни отмашки!

– Не моего уровня вопрос, понимаешь? Сказала бы, если бы могла. Что ещё тебе нужно?

С неё уже не текла вода, только собралась лужей вокруг, в которой всплыла тина.

– Больше ничего, – вздохнула Ада.

– Спроси Юху, – вдруг посоветовала албасты, переступив с ноги на ногу.

– Ту, которую я видела в метро?

– Другой в городе и нет. Она одна такая.

Сначала Ада хотела поблагодарить албасты, но потом вспомнила, как это опасно – Рустем предупреждал, что тогда она уже будет ей должна. И это правило действовало на всех духов и существ иной стороны, так что Ада только кивнула ей и сказала:

– Я тебя отпускаю. Что мне сделать с твоей монетой?

– Похорони её в освященной земле. Тогда я упокоюсь.

– Хорошо, – сказала Ада и отвернулась, чтобы уйти от утопленницы.

– А друг твой ещё появится, – вдруг сказала ей вслед она, но когда Ада обернулась, её уже след простыл, только тина в луже покачивалась да на лунной дорожке по озеру пошла рябь.

Дома Ада убрала монету в сумку, чтобы наутро забежать в церковь на Чистопольской и сделать так, как просила албасты. А потом включила компьютер, открыла свой заветный файлик и написала новое стихотворение.

Когда в глазах смеркается

И хочется бежать,

Тогда мне тоже кажется,

Что надо поменять

Себя, слова, эмоции,

Мечты, сомненья, сны…

Но все же очень хочется,

Чтоб изменился ты.

Глава 13^{13}

Утром понедельника стояла такая отвратительная погода, что Ада десять раз пожалела о своем обещании, данном албысты. Проснувшись утром раньше всех, она выбралась на кухню и молча пила чай с бутербродами, уставившись в одну точку.

Албасты не сказала ей ничего нового, только ещё больше сбила с толку и направила за ответами к той, кого никто из её новых знакомых, похоже, лично не знал. Где искать, как правильно спрашивать – столько новых вопросов!

Не дожидаясь, пока проснутся родители и брат, Ада влезла в плотные джинсы, клетчатую рубашку и тонкий джемпер поверх неё. Ботинки и теплая плотная куртка только добавили тяжести на её плечи и ноги.

Сегодня в подъезде и не пахло присутствием феи – только тишина сонного дома, который начинал просыпаться перед новой тяжелой неделей. Осень набирала обороты, за окном ветер разгонял листья с деревьев, а по асфальту лились ручьи с пеной.

Ада открыла зонтик и отважно ступила за порог подъезда, тут же столкнувшись со шквалистым ветром. Зонт почти сразу вывернуло, и Ада забила на попытки открыть его в нужную сторону. Накинув капюшон куртки, она сжала ремень сумки и поспешила в переход, чтобы успеть на автобус. Конечно, ей все равно придется ещё идти пешком целый квартал под дождем. Так что, уже оказавшись под сводами перехода и наблюдая, как по стеклам льются реки дождя, Ада попыталась вывернуть зонт и привести его в божеский вид. Похоже, что одна из спиц уже успела сломаться, так что Ада только вздохнула и свернула остатки зонта.

До автобусной остановки она шла, низко наклонив голову, чтобы видеть хотя бы дорогу. Нужный автобус пришел не сразу, а под козырьком остановки уже набилось столько школьников и стариков, что Ада решила постоять в стороне. Пахло, как всегда в дождь, канализацией и плесенью. В городе ей всегда не хватало того нежного осеннего запаха мокрой земли, преющих листьев и гниющих от сырости яблок, какой расплывался на даче. Ада вздохнула, понимая, как давно там не была.

Автобус, конечно, был переполнен, и там уже пахло мокрой псиной и сырой одеждой. Так что, когда подошла её остановка, Ада поторопилась выйти первой.

Она решила пойти в небольшую Кирилловскую церковь, до которой ей теперь было ближе всего добираться. Её открыли всего год или два назад, так что она ещё пахла свежей штукатуркой и сияла золотыми куполами. В дождь, конечно, она становилась совсем обычной, но Аде нравилось иногда приезжать сюда и просто молча стоять напротив алтаря, вдыхая запах ладана и воска.

Купив по дороге в маленькой пекарне на Мусина булочку на завтрак, Ада наконец дошла до перекрестка с Чистопольской и перешла оживленную дорогу по светофору. Территория церкви была уже открыта, так что Ада спокойно прошла к той части дворика, где была разбита клумба. Монета в кармане уже жгла ей руку, так что, посмотрев по сторонам, Ада разгребла землю около светло-сиреневых астр и закопала её прямо под их стеблями.

Она могла бы поклясться, что в тот самый момент ощутила, как тянущий её к озеру зов наконец истончился и утих, как бывает с последней нотой инструментальной мелодии.

Ада подняла глаза к куполам, увенчанным крестами, и тоже выдохнула. Дождь немного утих, так что теперь он приятно охлаждал её лицо.

Постояв так пару минут, она перехватила сумку поудобнее и направилась к выходу с территории.

– Мой пасхальный друг! – раздался мужской голос с крыльца церкви.

Ада обернулась и увидела местного батюшку Василия.

– Вы меня даже со спины узнали? – улыбнулась она ему, приветственно помахав.

– Не зайдешь? Матушка готовит чай, погреешься хоть.

– Спасибо, но я тороплюсь уже на учебу!

Отец Василий не стал спрашивать, что же она тогда делала на территории церкви и только помахал, прощаясь.

Ада бывала здесь нечастно, но в один из своих первых визитов успела познакомиться с ним. Для служителя церкви, по её мнению, он был слишком молод – только тридцать исполнилось. Его жена – матушка Агафья – работала при этой же церкви, уже два раза побывав в декретном отпуске. Но, общаясь с ними, Ада иногда чувствовала такое спокойствие, которого ей не дарили ни музыка, ни стихи, ни общение с близкими.

Ада решила пройтись до метро, тем более что дождь сошел на нет, напоминая о себе редкими каплями по лицу. Деревья вдоль дороги пожелтели, наверно, одними из первых ещё в конце августа, так что теперь обрамляли проезжую часть поредевшим цветным частоколом.

В метро было шумно и душно. Каждый год, когда сменялся сезон, леденящий холод на перронах уступал место влажной жаре. В куртке стало тяжело дышать, так что Ада стянула её и перекинула через руку. Главное потом не простыть, что в сентябре особенно легко.

Тут же Ада вспомнила про Диму. Гадая, прошла ли его болезнь и придет ли он сегодня на пары, она нырнула в поезд и прислонилась к стеклянной двери.

За окнами проносились искры в темноте. Прямо как в прошлый раз, когда они торопились к тете Любе за ответами. Ада задумалась, что это могло быть, если пугало даже Диму. Сделав себе мысленно заметку расспросить Сашу или Лилю о том, могут ли существовать в городе демоны метро или какие-нибудь другие духи, Ада вышла на перрон Площади Тукая.

Прямо посреди него, словно невидимая другими людьми, стояла Юха в тех же розовых наушниках, но без кота-аждахи в руках. Она словно ждала именно Аду, потому что направилась через толпу к лестнице, едва стоило ей покинуть поезд.

Ада помчалась за ней, но, на свое удивление, не могла приблизиться к Юхе хотя бы на пару шагов, не то что догнать. Расталкивая будто никуда не торопящихся людей, Ада чуть не растянулась на очередной луже в переходе.

Старичок сидел у выхода из стеклянных дверей и играл на баяне национальную мелодию. Ада так и не поняла, что это была за песня, потому что на её глазах Юха обернулась, поманила рукой, прошла за дверь и тут же исчезла.

Ада проскочила через ту же дверь и замерла, чуть не упав на музыканта. От неожиданности он даже перестал играть и начал ругаться на неё.

А Юха как сквозь землю провалилась.

В универе царила привычная суета.

Понедельник всегда теперь начинался с французского, так что Ада, перехватив булочку из пекарни с кофе из автомата, направилась в нужный кабинет. Дверь ещё была закрыта, так что Ада достала телефон из сумки, а сама кинула её на подоконник и забралась туда почти с ногами. За окном снова начался дождь, так что волей-неволей Ада вспомнила популярных когда-то ванилек^[36] с их сидением на подоконниках в пледе и хихикнула от аналогии.

– Над чем смеешься? – раздался за спиной знакомый голос, и Ада от радости чуть не слетела с подоконника.

– Ты уже выздоровел? – её хватило только на этот вопрос.

Дима стряхнул с волос капли дождя и приземлился рядом с ней на подоконник. Сегодня он оделся потеплее, так что из-под кожаной куртки торчала с виду шерстяная рубашка в клетку и темные джинсы. Он скинул куртку, и на секунду задрался рукав рубашки, обнажив татуировку.

– Анархия, серьезно? – не удержалась Ада, разобрав знакомый уже знак.

– А что не так?

– Выглядит как веяние моды.

Дима аж взвился, так что Ада пожалела, что высказалась. После его очередного отсутствия она каждый раз привыкала к его манере общения заново. Пусть это и был всего лишь второй раз, но она замечала, как в нем что-то успевает измениться.

– Анархия, панк – это философия. И выражается это в свободе мышления и отсутствии рамок, которые тебе навязывает общество.

– Значит, твоя татуировка – только символ?

– Отражение моих взглядов, – ответил Дима и даже приосанился.

– А мне кажется, что совсем не обязательно тыкать всем своими взглядами в лицо.

– Просто признай, тебе страшно самовыражаться и говорить то, что ты на самом деле думаешь, ведь ты боишься, что в таком случае окружающие просто могут перестать с тобой общаться.

– А ты этого не боишься? – поддела Ада, уязвленная в самое сердце. Дима будто читал в её мыслях и про страх, и про те желания, в которых она ещё самой себе не успела признаться.

– Мне куда страшнее перестать быть собой и изменить своим взглядам.

– Ну, твой любимый Горшок^[37] не изменил им до самого конца. И что ему это дало?

Ада чувствовала, что злится на пустом месте, но ничего не могла с собой поделать.

– Ты на святое-то не покушайся! – возмутился Дима, но будто бы не сильно разозлился.

– С каких пор мертвый наркоман-анархист причислен к святым?

– С таких самых. Вот что ты слушаешь, свою любимую Земфиру?

– Не только, – ответила Ада, понимая, что разговор уходит от первоначальной темы.

– Всякие эмо-группы? И какой посыл они несут?

Ада попыталась придумать хлесткий ответ, но её, как всегда, хватило только на оправдания.

– Что не нужно бояться своих эмоций. И я не только Evanescence и MCR слушаю.

– Видимо, тебе нужно слушать кого-то другого, потому что их посыл до тебя не доходит. И слушать не только тех, кто ушёл на долгий перерыв или совсем распался^[38]. Им тебя научить нечему.

– Ты чего какой злой сегодня? – не выдержала Ада и вскочила с подоконника. – Если у тебя проблемы, то зачем ты срываешься на мне?

Дима застыл, будто осознав, что безобидный спор о татуировке начал перерастать во что-то совершенно иное и пугающее.

– Прости, я устал, – сказал он и потер глаза усталым жестом.

– Ещё только утро, а мы уже чуть не поссорились.

Ада неохотно вернулась на подоконник и проследила взглядом, как начинают подходить одногруппники.

– Зато можем отметить этот день в календаре, как первую ссору.

– Что с тобой было?

– Простыл, – пожал плечами Дима, но Ада отчего-то ему не поверила.

– Надо подарить тебе зонт на день рождения.

– К тому времени уже впору дарить валенки.

– А когда он у тебя?

– Десятое декабря.

Ада только улыбнулась – они с мамой, оказывается, родились в один день. Вот так совпадение!

– А я апрельский телец.

– Адель, не пугай меня, что ты веришь в гороскопы!

Он так старательно изобразил ужас, что Ада расхохоталась, почти забыв недавний спор.

– Не верю, не переживай. Но совместимость у нас по ним нулевая.

Дима изобразил, как утирает со лба пот, и рассмеялся.

На минуту между ними повисла тишина, в которой что-то точно осталось невысказанным. А потом пришла Энже Вагизовна с ключами, и им пришлось идти за ней на пару.

– Мы сегодня с Лесей планировали посидеть в KFC после пар. Она тоже тут неподалеку учится. Пойдешь с нами? – спросил между Дима, пока они делали очередное письменное задание.

Ада на секунду застыла. С одной стороны, это время с Димой, с другой – там будет его девушка, и неизвестно, как она на неё отреагирует.

– А она в курсе?

– Да нормально всё будет, она же тебя уже знает.

Одна-единственная встреча в его понимании была хорошим знакомством, поняла Ада. Теперь она только больше убедилась в том, насколько легко он относился к тому, что происходило между ними.

– Хорошо, тогда я с вами.

Дима просиял в улыбке и достал телефон, чтобы, видимо, написать Олесе.

Баумана привычно покрылась лужами, так что пока они добрались до здания напротив часов^[39], в котором и располагался ресторанчик, успели перейти не меньше пяти гигантских луж. Ада почувствовала, как промок один из носков, так что только порадовалась, когда они наконец зашли в тепло. Привычно пахло пережженным маслом и слегка канализацией, как и во всех зданиях по этой линии улицы.

– Что ты будешь? – спросил Дима, когда до них дошла очередь.

Ада заказала еду и сама расплатилась, чем вызвала возмущение Димы. Для себя и Олеси он набрал целый поднос бургеров, картошки и какой-то мелкой чепухи.

– Пошли на второй этаж, – забрав заказ, предложил он, и Ада пошла следом за ним к лестнице.

Наверху они заняли свободные диванчики у окна с видом на здание ГУМа и фонтан внизу. Олеся, видимо, опаздывала, так что Ада только попивала колу, решив, что нужно её дождаться.

Олеся появилась только через пятнадцать минут, когда бургер уже подостыл и стал не таким аппетитным.

– Привет! – вполне дружелюбно помахала она Аде и, плюхнувшись рядом с Димой, поцеловала его.

Сегодня она была в короткой клетчатой юбке и серой кожанке в тон. Светлые волосы были стянуты в высокий хвост, почти как у Ады.

– Давно ждете?

– Нет, ты быстро освободилась.

– Да блин, я ей сказала, что эту контрольную точно завалю, если она не станет объяснять матстат получше! А она, вместо того, чтобы передать нашу группу другому преподу, просто поставила дополнительную пару!

– Леся учится на психолога, – пояснил Дима, и Ада с набитым ртом только кивнула.

– Вот зачем нам все эти интегралы и прочая математическая чепуха, если за нас всё уже считают машины? – воскликнула Олеся. Ада снова покивала, уже вложив всё сочувствие, на которое была способна.

– Тебе нравится учиться? – расправившись с бургером, спросила она.

– Я ожидала, что будет больше интересного, а пока только одни матстаты и физиологии!

Олеся производила впечатление не глупой блондинки, а крепкого гуманитария. Поэтому Ада улыбнулась, понимая, что у них есть общее помимо Димы.

– А тебе нравится твое направление?

Ада поморщилась, и это сказало Олесе больше, чем любые слова. Она рассмеялась, и Аде понравилось, что это был смех не над ней, а с ней вместе.

– Адель нравится только слушать распавшиеся группы, а не учится, да? – приобняв Олесю, пошутил Дима. Не так резко, как днем, но осадочек всё равно остался.

– Я кстати тут кое-что сплела, – закопалась в небольшой рюкзачок Олеся и извлекла на свет три сплетенных из атласных ленточек фенечки. Раздав их Диме и Аде, она надела свою и добавила: – Будем теперь как одна команда. Нравится?

Они дружно покивали, и Ада, затягивая на запястье ленточку, подумала, что Олеся явно не сегодня это сделала, узнав об их общей встрече. Дружелюбный жест нисколько не успокаивал её, потому что Ада понимала – ни он, ни она не воспринимают её всерьез.

От этого становилось горько на душе, но Ада отпила ещё колы и улыбнулась им обоим.

Телефон в кармане куртки запиликал, она стала его выкапывать из складок. Звонила Саша.

– Нашли, – сходу сказала она, и Ада наконец поняла, где Саша была весь день, пропустив пары.

– Жив? – без особой надежды спросила она.

– Нет. Собираемся у Лили, приезжай, только аккуратнее.

– Со мной Дима и Леся.

– Все приезжайте, – и повесила трубку.

Дима молча сглотнул и подхватил рюкзак, тесня Олесю к проходу.

– Что-то случилось?

– Увы, да, – отозвалась Ада, тоже натягивая куртку.

Посидеть спокойно не удалось, а в груди поселилось тревожно-холодное ощущение близости ещё большей беды.

Глава 14^{14}

Пока они ехали в метро, Ада наблюдала за тем, как взаимодействуют Дима и Олеся. Сразу заметно было, как давно они друг с другом и порою повторяют жесты и язык тела. Ада оказалась в вагоне справа от Димы, так что при каждом торможении поезда её кидало в его сторону. В какой-то момент он машинально приобнял её, чтобы она перестала так падать, и тут Ада поняла, что так же он придерживает и Олесю. Отстранившись, Ада взялась за поручень и обвела глазами других пассажиров.

К вечеру в метро набилось уже больше людей. Рядом через проход стояла потрясающе красивая девушка с обритой наголо головой. На удивление, такая радикальная прическа её только украшала. В руках она держала электронную книгу с сенсорным экраном и что-то читала, периодически морща нос и встряхивая головой. Видимо, книга ей не очень нравилась, но она давала ей второй шанс.

На Аметьево, обычно светлой из-за надземной платформы, а сейчас от пасмурного дня такой же мрачной, как и остальные станции, зашел мужчина в белой хламиде. У него были кудрявые длинные волосы, а на ногах красовались мокрые сандалии.

– У нас что, уже случилось второе пришествие Христа? – шепнул на ухо Дима, который тоже его заметил.

Ада хихикнула. А мужчина тем временем начал что-то громко распевать на незнакомом языке. Пассажиры недоумевающе переглядывались, кто-то откровенно смеялся, а один мужчина не выдержал и подошел к нему, взял за плечо в захват и принялся что-то доказывать на татарском. Естественно, тот его не понял и попытался вырваться. Завязалась потасовка, стоящие рядом с ними люди разбежались по другим концам вагона, и тут очень вовремя поезд затормозил на станции Горки. Оба мужчины покинули вагон – один нехотя, второй весьма радостно, найдя наконец доступные уши для своих речей.

– Чего тут только не увидишь, – сказала Олеся, уже традиционно теребя в пальцах алую прядь из прически Димы.

Ада тут же подумала про Юху. Олеся и не представляла, как много можно тут увидеть, особенно если тебя царапнет оборотень.

Действие подношения бичуре, видимо, всё ещё продолжалось, поэтому они достаточно быстро вышли со станции и направились под усилившимся дождем к дому Лили. Оказалось, что там была только Ада, так что ей пришлось стать навигатором.

В такую пасмурную погоду стемнело ещё раньше, чем обычно, так что к подъезду они подошли совершенно в сумерках. Ада набрала номер квартиры на домофоне и, когда Лиля открыла им, дверь потянул уже Дима. Пропустив девушек вперед, он зашел последним.

У дверей на шестом этаже стояла и курила в окно синеволосая девушка с рожками. Ада видела её уже в третий раз, так что улыбнулась и помахала как знакомой. Девушка улыбнулась в ответ и отсалютовала сигаретой.