Текст книги "Выпаданка (не) обыкновенная (СИ)"
Автор книги: Юлия Шеверина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
Почему на Зимнее или Летнее? Большинство торговцев артефактами, исследователей и магов, а также просто деловых людей в течение года путешествовали или инспектировали отдаленные филиалы. И только к семейным праздникам дважды в год все возвращались домой, в Лоусон: обнять жен, подарить детям подарки, и, конечно же, сходить на Ежегодный Бал Мистера Тайгера.
Обсудить новости, заключить сделки, перемыть кости конкурентам, а уже за сигарой получасом позднее – ударить с этими самыми конкурентами по рукам.
Бал у Тайгера интересовал не только людей, радующихся уважению, оказываемому оборотнем человеческим традициям, но и других оборотней и даже вампиров. Они быстро смекнули, что к чему и если первые годы на балы у Тайгера приезжали в основном люди, то последние годы под его крышей собирается все больше оборотней и вампиров.
Правящий совет только радовался этой инициативе Тайгера. Его даже ставили в пример другим оборотням как «вкладывающего неоценимый вклад в развитие мирных торговый межрасовых отношений». Неизвестно, какую пользу от этих балов получает, собственно, совет, но с десяток лет назад Тайгер получил от них именную медаль и орден именно с такой пафосной формулировкой.
Я вспомнила, с каким возмущением об этом писала мама и фыркнула. Тоже мне, вклад… Соберутся толпой расфуфыренные богачи, сплетничают и пляшут до утра. Какие тут межрасовые отношения? Впрочем, понятно какие. Рядом с бальной залой, говорила мама, всегда были комнаты для уединения. Не иначе как для развития этих самых отношений.
И вот на этот праздничный бал мне нужно будет попасть. Не то, чтобы будет сложно… Ведь я – дочь Леонгарда, его партнера. И в глазах всего общества с минуты на минуту вступлю в права наследования, а значит, получу свою долю в предприятии «Бизо и Тайгер», стану равноправным партнером… оборотня… Потому могу приходить куда хочу. Тем более, в этом году он проводит бал в доме моего отца, моем доме, который он нагло занял и жил там последние годы, как полноправный хозяин.
– Нечего и думать ехать в ваш старый дом! – воскликнула бабушка, когда узнала, что я собираюсь отправиться в город и принять наследство отца.
И я с ней была полностью согласна. Рассказала, что остановлюсь в гостинице. Да, в самой лучшей гостинице Лоусона. В конце-концов, я, как наследница отца, ежемесячно получала небольшое содержание «на мелкие расходы». У бабушки, в отдаленном поместье, мне особо тратиться было негде и не на что. Так что мои «мелкие расходы» по факту были значительно меньше суммы, на них выделяемой. Я вполне могла позволить себе и новое платье, и проживание в любой, даже самой фешенебельной, гостинице Лоусона с номерами по две сотни золотых за ночь.
Бабушка от моих рассуждений пришла в легкий шок и ступор. Пораженная моей подготовленностью, даже не предложила жить у моих теток Бизо, имевших дом на соседней улице.
Только бормотала что-то про «дерзкую молодежь, спасу нет».
Впрочем, до отъезда оставалось совсем немного. Боюсь, она просто не успела прийти в себя. Заведи я этот разговор накануне, все могло бы кончиться иначе. За ночь бабулечка оклемалась и задала бы мне жару!
Уверена, упаковала бы меня к какой-нибудь своей кузине под крыло, из-под которого и шагу не ступить без отправки летуна к бабуле за советом «разрешает ли она своим монаршьим разрешением неразумному дитяте покинуть помещение с целью посещения…» да хоть на встречу чтецов общественной библиотеки Лоусона!
Уверена, даже на такое невинное мероприятие стало бы проблематично выбраться…
Но «дерзкая молодежь» все продумала, все учла и теперь в гордом одиночестве покачивается на каретной подушке, размышляя, чем же таким дерзким заняться пару дней до бала. А планы у меня ого-го и эге-гей!
– Эге-гей! – вторя моим мыслям донеслось снаружи.
Я и сама не заметила, как навстречу по дороге к нам приблизился новенький мобиль, блестящий лакированной отделкой.
Водитель лихо выкрутил руль, не доезжая до кареты какую-то полсотню метров. Перегородил дорогу пыхтящим механизмом.
О, у нас в деревне мобили были редкостью. Сложные машины с мудреным двигателем, работающие на магических кристаллах… Не очень в них разбираюсь… Но этот, похоже, совершенно новенький и очень современный! О, какие красивые черные бока, какие изяшные спицы колёс!
Нанятой кучер неизящно выругался и тормозил лошадей. Впрочем, смышленные лошадки уже и сами смекнули, что ни быстро, ни медленно, двигаться на этот механизм с артефактным нутром, отдающий на всю округу магией и технологиями, не стоит.
Сворачивать было некуда. Местная дорога – гордость округи Лоусона. Потому ее обочина украшена аккуратным заборчиком, переходящим в ровные мостики, перекинутые через овраги и речушки. Если лошадки через оградки перепрыгнуть могли, то карета за их спинами – нет. Долгие годы в упряжке дали о себе знать – лошадки остановились у самого носа мобиля еще до того, как кучер подобрал сползшие до самой земли поводья.
Колеса кареты делали последний оборот, когда пассажир на переднем сиденье коротко пожал руку водителю, решительно открыл дверь и направился в нашу сторону.
«Не Тайгер» – облегченно подумала я.
Молодой мужчина с открытым и таким знакомым лицом, никак не может быть массивным тигром-оборотнем.
Хотя плечи стремительно приближающегося юноши и были чуть шире, чем обычно бывают у человеческих мужчин, уж кем, а оборотнем он не был.
Оборотни не носят изумрудно-зеленые, расшитые золотом, сюртуки. Предпочитают иной крой… Они не жалуют мобили, и уж тем более не носят очки-гоглы, как и любые другие артефакты. А этот, помимо прочего, надел на лицо небольшой шиток-полумаску явно артефактного происхождения.
Как, например, и этот крупный медальон с пятью переплетенными шестеренками. Это тоже артефакт.
Незнакомец подошел так близко, что я смогла рассмотреть его во всей красе.
Постоял мгновение перед дверцей кареты, позволяя мне любоваться лучами солнца, игравшими в его каштановых волосах. Поправил медальон с ужасно знакомыми мне шестеренками.
Я улыбнулась, понимая, что единственный человек в Лоусоне мог вот так сорваться, бросив все, чтобы меня встретить… Единственный человек, подходящий по возрасту этому юноше. Единственный наследник семьи Гаро, который мог бы носить фамильный медальон… рывком открыл дверь кареты, встал одной ногой на ступеньку, будто это его действие могло остановить её движение, если кучер вздумает вдруг ехать дальше.
Он тепло улыбнулся и глядя мне в глаза сказал:
– Я скучал, Джин.
Если мамочка звала меня Евой, то Николя Гаро с первых дней звал меня не иначе, как «Джин».
И я не выдержала! Слезы предательски выступили в уголках глаз. Пока он не заметил, я бросилась ему на грудь, шепча:
– Николя, я тоже скучала.
Он как-то вздрогнул, замер, напрягся всем телом, но через мгновение каменные мышцы его плеч расслабились под моими руками. Я почувствовала, как он изменился в моих объятьях, стал своим, родным, признал.
Не выпуская дверцу кареты, Николя обнял меня второй рукой, сминая тщательно уложенные волосы. Все вдруг стало неважно. Тем более какая-то прическа!
– Джин, подожди немного.
Я вдруг подумала, что он, возможно, проездом и увидел карету и меня в ней случайно. И вот сейчас уедет и я снова его не увижу. Может быть уже никогда! Стало горько и обидно. Горячие слезы потекли из глаз, и я уже не могла бы их скрыть при всем желании.
– Не уходи. – прошептала я ему, отчаянно надеясь, что сейчас он останется.
Николя отстранился, осмотрел меня и с сожалением оглянулся на водителя в мобиле.
– Джин, я не уйду. – твердо сказал он и в какие-то мгновения успел пробежаться до мобиля, показать что-то моему кучеру, после чего, уже стоя на ступеньке кареты, махнул своему знакомцу за рулем.
Запрыгнул внутрь и захлопнул дверь. Послышался шум взревевшего мотора – мобиль, поднимая клубы дорожной пыли и нещадно дымя, пронесся мимо, по направлению из города.
Кучер прикрикнул на лошадок и мы неспешно тронулись вперед, в Лоусон.
Николя откинулся на противоположное сиденье, всю дорогу служившее шикарнейшей лежанкой Эрмин, чей черный кончик хвостика промелькнул где-то под моей юбкой.
Еще в начале происшествия на дороге малышка проснулась и на всякий случай забилась подальше в уголок, изредка стреляя из своего укрытия бусинками глазок.
Мой друг детства, (теперь уже точно не было сомнения, что это он!) стянул с лица полумаску артефакта, гоглы и отложил в сторону. От долгого лежания под креплениями артефактов его густые волнистые волосы цвета сладкого молочного шоколада слежались и теперь, взъерошенные, торчали в разные стороны.
Совсем как в детстве. Влага предательски собралась в уголке правого глаза и, будто задумавшись на секунду, медленно потекла по щеке.
– Джин, что случилось? – улыбку Ники смыло с лица в мгновение, будто ее и не было.
Он обеспокоено смотрел на меня, не понимая, что же происходит.
Я быстро вытерла непослушную капельку и постаралась улыбнуться как можно радостнее. Хотя почему «как можно»? Я действительно была ужасно рада увидеть Николя.
Без закрывающих лицо артефактов я увидела не только знакомые густо-карие, почти черные глаза в обрамлении длинных ресниц, но и высокие скулы, аккуратно выбритые. Впрочем, уверена, борода и легкая небритость ему тоже будут невероятно к лицу.
– Все будет хорошо, – сказал он, ободряюще улыбнувшись.
После вздохнул, посмотрел по сторонам, будто ища ответа на какой-то важный вопрос. Не найдя, он еще раз посмотрел на меня, кажется, чуть ниже лица, на широко открытое декольте.
Вздохнул, кажется, чуть тяжелее, чем до того. И, придержавшись рукой за потолок, рывком пересел на мое сиденье, сдвинув пышную юбку.
– Теперь всё будет хорошо. – повторил он едва слышно.
⭐ Глава 4. Мистер Дудль
Никогда не думала, что меня взволнует Николя, севший ко мне так близко.
Между нами была только ткань нашей одежды. Недостаточно плотная, чтобы мы не чувствовали идущее друг от друга тепло.
Я с ужасом поняла, что не смогу ни слова ему сказать.
Особенно – глядя в глаза. Ведь тогда его лицо окажется совсем близко и в полумраке кареты мы… С неменьшем ужасом я поняла, что была бы не против такого поворота.
Николя уткнулся в мою прическу, окончательно потерявшую товарный вид. Шумно выдохнул воздух и вдруг обнял, мягко прижимая к себе.
Сильными руками молодого человека, не упускающего возможность заняться физической подготовкой. Хотя уж в его-то магически одаренной и финансово обеспеченной семье мог лежать на софе день деньской.
– Что ты сказал кучеру? – я решила, что в столь двусмысленной ситуации имеет смысл немного перевести тему. – По контракту до Лоусона он работает на меня. И в контракте возможность уплотнения пассажиров не предусмотрена.
Николя усмехнулся.
– Джин, я же сказал – все будет хорошо. – он ненароком погладил меня по растрепанным волосам. Не иначе как поправляет прическу, там, наверное, уже метла дворницкая… – Я подрабатываю в Лоусоне помощником следователя, вот и воспользовался служебным положением. Имею право пользоваться любым транспортом. Даже… с пассажирами!
Я уперлась руками шитый золотом сюртук у него на груди, устраиваясь поудобнее.
Он только тихо охнул. Но промолчал.
– Ники, доедешь со мной до гостиницы? – как и думала, подняв голову встретилась с Николя взглядом.
Так близко, что его лицо расплылось в пространстве. Я видела только его тёмные, почти черные, с редкими золотыми искринками, глаза.
Он снова вдруг напрягся, как в первые секунды встречи. И… прижал ближе, крепко обнимая.
Невольно пришлось отпустить голову ему на грудь. Фамильный медальон Гаро приятно охладил пылающую щеку.
– Никаких гостиниц, – хрипло проговорил Николя, – твоя бабушка прислала летуна пару часов назад. Родителей не было дома, так что я принял послание. Она просила мою матушку присмотреть за тобой. Поскольку ее на месте не оказалось, я взял на себя эту обязанность. Даже не думай о других вариантах, Джини. Ты будешь жить у нас, и я лично побеспокоюсь о твоей безопасности.
О, бабуля все же решила подстраховаться. Но знала бы она, чем закончился ее благое начинание! Очень сомневаюсь, что она планировала часть моей поездки на груди широкоплечего и, что скрывать, крайне привлекательного юноши из влиятельнейшей семьи в городе…
Мы так и сидели, обнявшись, до самого Лоусона. За всю дорогу не проронив ни слова. У самого города Ники задернул шторку нанятой кареты, игриво расшитую мелкими полевыми цветочками.
В самом начале пути я представляла, как прилипну к окну тонкого визийского стекла и буду смотреть на город своего детства.
Увижу, как изменились улицы, площади. Как выросли новые дома и магазины.
Но сейчас сидела в карете, доверчиво прижалась к широкой груди Ники. Ноздри щекотал приятный пряный авромат.
Впервые за долгие годы я почувствовала себя такой… маленькой, слабой, защищенной.
«Все будет хорошо» – сказал он и я как-то сразу поверила.
Растеклась в этом ощущении безопасности, поглаживая иногда его спину. В ответ на поглаживание, даже легкое прикосновение мальчиком, спина у Ники мгновенно напрягалась до жестко-каменного состояния, секунда – и вот он уже снова расслаблен.
Мы были заняты этим тихим изучением друг друга, привыкая к запахам и прикосновениям, наслаждаясь этим безмятежным состоянием.
Карета ехала плавно, по пути в городе почти не предвиделось поворотов. Только у гостиницы, куда я направлялась изначально, кучер притормозил, спрыгнул со своего сиденья и уже побежал к каретной двери, как вдруг вспомнил об изменении маршрута. Хлопнул себя незадачливо по голове и вернулся на рабочее место. После чего вывернул со двора на улицу – в общий поток повозок.
Ники, не отпуская меня, приоткрыл ткань занавеси на дверце и тут же ее опустил. Я смотрела в противоположную сторону и заметила только, что в карете вдруг резко посветлело. После – снова полумрак.
Но тут карету качнуло – кучер разворачивался. Занавеси на противоположной дверце приоткрыли мне кусок улицы и крыльцо самой дорогой в городе гостиницы.
На крыльце, сверкая серебром вышивки и темным порочным золотом волос, слушал рассказ активно жестикулирующего привратника мой любимый враг – мистер Джерими Тайгер собственной персоной.
Он никак не мог увидеть меня ни сквозь застекленную дверцу кареты, ни сквозь шторку. Да если и увидел – то что? Какая-то юная девица в объятиях красивого мага. Последний раз он видел меня десятилетней девчонкой!
Но всё равно стало как-то не по себе. Я дернулась назад, пряча лицо на груди у Николя. Он успокаивающе погладил меня по спине, задерживаясь на долю секунды мягкими пальцами на полоске голой кожи на шее.
Я вздрогнула от неожиданности, он – тоже.
– Джин, – он прервал молчание. – У нас в доме гостит Катарина, жена моего кузена Ларри.
Я обрадовалась. Ларри – самый веселый из кузенов Ники, мне в детстве нравился больше всех.
– Она тебе понравится. – продолжил он. – Уверен, вы подружитесь. Я часто на службе, она поможет тебе освоится.
Я, конечно же, была согласна. Ларри был старше меня максимум лет на пять, а значит, где жена – молодая девушка.
Это не строгая дама из местных бабушкиных кузин, и даже не либерально настроенная хохотушка – мама Ники. Меня оставляют с подружкой, а не надсмотрщиком! Ники, какой же ты милый! И я в очередной раз прижалась к его плечу, а он в очередной раз тяжко вздохнул.
Карета в последний раз качнулась – мы приехали. С некоторым сожалением пришлось покинуть это внезапно ставшее таким уютным место.
На крыльце семейного особняка нас уже ожидали.
– Катарина Гаро, – манерно представилась юная девушка. Насладилась моим немного испуганным видом, звонко рассмеялась и добавила, – Ката, для своих я просто Ката!
«Ну точно подружимся» – решила я, уже увлекаемая на второй этаж щебечущей Катой.
Ката, оказалось, приехала вместе с Ларри неделю назад. В отсутствие родителей Николя она оставалась хозяйкой в их доме – следила за приготовлениями к празднику, принимала посылки от поставщиков продуктов и, в целом, неплохо справлялась с домашними делами.
Сам Ларри сегодня отбыл по делам на пару дней, но к Зимнему обещал вернуться.
Глядя на то, как ловко Ката управляется с хозяйством, я в полной мере поверила – миссис Гаро оставила дом в надежных руках. Крепкая деловая хватка и хозяйственность были видны невооруженным взглядом. Да, собственно, Ката и не скрывала, что лучше многих разбирается в видах праздничных солений и ценами на красное визийское вино ее не надуешь. Уж она-то знает, сколько что стоит!
«Как же это миссис Гаро уехала накануне праздника, столько же дел?!» – думала я еще час назад в карете.
Конечно, я и раньше слышала, что свекрови устраивают испытания юным девушкам, но своими глазами видела впервые.
Уже показав мне комнату и сидя на краешке моей широкой гостевой кровати Ката с криком выгнала булочника, принесшего на пробу булки с изюмом не того сорта – «Да вы в своем уме, это это за мышиные экскременты? Перепекайте сейчас же с нормальным изюмом и приходите!».
Интересно, а есть ли смысл в этой проверке? В какой-то момент мне показалось, что миссис Гаро просто где-то отдыхает со спокойной душой, в то время как все организационные проблемы в хрупких руках юной невестки.
Определенно, Ката сдаст любой экзамен по домоводству… Мимоходом решая еще с полсотни разного рода задач, вроде заселения внезапно упавшей ей на голову меня. И все это в малознакомом ей доме, с прислугой, которая только недавно впервые её увидела. Да, определенно, Ката Гаро – женщина, с которой стоит дружить и брать с нее пример!
Мне с ней действительно очень повезло. Не прошло и получаса с моего более чем внезапного появления, как мне подготовили просторную гостевую комнату. Ката лично помогла мне разобрать вещи и повесить одежду в массивный платяной шкаф.
Мои платья, кстати, она одобрила почти все. Обещав перешить «самую малость», чтобы подчеркнуть то, что, по ее словам, стыдно скрывать. Ну и заменить несколько деталей, которые успели выйти из моды, пока добрались до нашего поместья…
– Джена, милая, – несмотря на небольшую, в общем-то разницу в возрасте, выросшая в столице Ката как-то сразу взяла тон старшей сестры. – У тебя крайне удачные платья. Хорошие ткани и цвет к лицу. Я восхищена твоим вкусом! Вот это, нежно голубое, вообще глаз не оторвать! Сейчас же пошлем к моей портнихе и к ужину у тебя будет великолепный гардероб по последней столичной моде!
Она довольно и немного хищно усмехнулась каким-то своим мыслям и тут же рассказала о том, что ее так повеселило.
– Местные кумушки будут изучать мои наряды и гадать, где и как такую красоту прятали в столице столько лет! Да так, что никто тебя не видел и о тебе ничего не слышал! Редко когда удается быстро привести провинциальную девочку в порядок, но ты – уникум. Будто и не уезжала! Милая, это будет триумф!
А вот подарки моей мамы Ката не одобрила. Мамуля всегда дарила массивные золотые украшения: цепи, кольца и браслеты. Сейчас же в моде были изящные паутинки из цепочек, тонких, как нити.
– Ничего, возьмешь что-то из моего. Я все равно на первом балу должна быть в фамильных украшениях. – пришла мне на помощь Ката перед самым ужином.
Увы, как бы ни старалась столичная портниха, поправить мои платья она не успела. Так что к ужину я спустилась в своем лучшем домашнем платье – сером в синюю полоску, в меру открывающим грудь и полностью закрывающем руки.
Ката улетела на кухню, решать срочнейший вопрос по засолке (или отмене засолки) мяса по фирменному рецепту матушки Гаро. Так что я спускалась в парадный холл в гордом одиночестве.
Николя ждал внизу. Он стоял в том самом зале, гкоторый мы однажды так беспечно разгромили. Рядом с ним я не сразу заметила человека, обильно увешанного артефактами. Да, их было много, очень много! При этом я не обратила на него внимания… Должно быть что-то из них отводит взгляд.
– Мистер Дудль, глава сыска Лоусона и мой наставник, – представил Ники своего собеседника, когда я подошла ближе.
Серьезный вид мужчины вблизи с лихвой компенсировался веселыми, с заводной хитринкой, глазами.
Я присела в уместном полукниксене и подала руку для поцелуя. Что уже было не настолько уместно для девушке, официально мужчине для непредставленной.
– Джиневра Леонганд Бизо. – собственно, представилась я.
Лицо мистера Дудля, кажется, немного переменилось. Однако он быстро взял себя в руки.
– Сердечно рад личному знакомству. Давно прибыли? – поинтересовался он.
Значит что-то слышал обо мне. Хотя о чем это я? Конечно же он знал отца и слышал о его научных работах!
– Благодарю, – с легкой улыбкой почти пропела я, – приехала сегодня, хочу посетить бал у мистера Тайгера.
Дудль приподнял правую бровь и посмотрел вопросительно на Ники. Последний будто бы немного смутился.
– Планируете участвовать в семейном деле, юная мисс? – а этот мистер Дудль весьма проницателен.
Впрочем, чего ожидать от главного следователя Лоусона?
– Рассматриваю варианты. – я дипломатично ушла от прямого ответа.
Ники подошел чуть ближе, вставая лицом к Дудлю и боком – ко мне. Так, что я оказалась вроде бы и вместе с ними, но немножечко у Николя за спиной.
– Думаю, у Джиневры все получится. Тем более, что она не тратила время на чепуху вроде бесконечных танцев и сплетен. – он подмигнул мне незаметно, – знаете, мистер Дудль, она делает потрясающих летунов, гораздо ловчее, чем я! А какой грузоподъемности!
Тут уже я смутилась!
Каждый год я отправляла Ники летуна с небольшим подарком к Зимнему. Поначалу это были небольшие рисунки, позже – более объемные и тяжелые подарки, так что мне пришлось научиться не только усилить летуна, но и облегчить его ношу с помощью магии и артефактов.
О чем, конечно, никто не знал. Да и Ники не должен был знать, ведь я никогда не подписывала свои послания! Ох, кажется даже щеки покраснели, горят!
– Да что вы говорите! – мистер Дудль приободрился. – Неужели мисс решила пойти по стопам отца?
Да уж… Николя выбрал не лучшее время, чтобы щегольнуть своими догадками по поводу анонимных подарков. Но, каков! Мог бы и промолчать! Не при Дудле же!
Что-то пробормотала, но мистер Дудль этого вроде бы даже и не заметил.
– Когда же вы планировали отправиться с визитом в мистеру Тайгеру? – спросил он.
Признаться честно – в ближайшее время. Но все так стремительно закрутилось, что я уже и думать забыла о Джереми, двуликие его забери, Тайгере.
– Джинерва, – мистер Дудль смотрел на меня изучающе, будто увидел впервые. – Завтра я по делу должен буду зайти к нашему общему знакомому. Желаете составить мне компанию? Уверен, такой юной и привлекательной мисс мое общество не окажется слишком уж обременительным?
Обременительным?
Перед глазами встали строки бисерного почерка с завитушками, в которых матушка давала мне один за одним бесценные советы…
О боги, я и думать не могла, что мистер Дудль поможет мне двигаться по намеченному матушкой плану.
И предложение главного следователя в него очень даже вписывается…
⭐ Глава 5. Золотой ключик может открыть любую дверь
A golden key can open any door (англ. поговорка)
Найди способ попасть в отцовский кабинет.
В кабинете есть потайная дверь, она закрыта замком на крови.
В хранилище лежат портальные рамки.
Возьми столько, сколько нужно.
Из письма матушки Бизо
Мистер Дудль заехал за мной после обеда.
– Мисс, вы неподражаемы, – поцеловал кончики моих пальцев, стянутые шелковой перчаткой.
Мне сразу понравился этот серьезный мужчина. Было в его лучистых глазах что-то располагающее. А уж многочисленные артефакты и загадочные приспособления, висящие не только на его шее, но и в ушах, на жилете и даже свисающие с полей щегольского цилиндра…
Этому человеку я улыбалась искренне.
Николя проводил меня крыльца и еще раз уточнил у Дудля, не нужна ли помощь.
После чего сел в мобиль и отправился в офис, работать с какими-то бумагами.
Так что в карете я осталась один на один с загадочным и, насколько я поняла, крайне влиятельным мужчиной. Мистер Дудль, явно наслаждаясь произведенным эффектом галантного кавалера, показывал мне достопримечательности Лоусона. Конечно, кое-что я помнила, но многие успели появиться в мое отсутствие и были мнев новинку.
Многие старые здания оказались снесены, какие-то – перестроены. Магазинчики моего детства – какие-то закрылись, какие-то переехали. Я почти не узнавала город. Вот и сейчас приходилось сделать большой крюк. Посреди дороги потеряла колесо большая повозка, груженая камнями. образовалась пробка из экипажей и недовольно гудящих мобилистов.
– Еще одна стройка. – отметил Дудль. – Влиятельные дамы города затеяли благотворительный прожект.
Я приподняла вопросительно бровь, надеясь получить более подробную информацию.
– Строят лечебницу, для… – он запнулся. – О, простите, мисс, я совсем забываю о вашей матери.
Внутри все мгновенно сжалось. Неужели этот человек меня жалеет? И как это связано с моей мамой?
– Что вы, мистер Дудль, говорите открыто, я выросла в деревне и не такая уж обидчивая, как вы можете подумать.
Я постаралась собраться. Улыбнулась доброжелательно, но не слишком вызывающе. В самый раз, чтобы этот серьезный мистер понял – я спокойна и его словами нисколько не задета.
– Видите ли, мисс. Это будет лечебница для женщин, пострадавших от оборотней. – Он выглянул в окно и показал на полупустую стройку. – Будет, когда закончат. Но пока, знаете ли, не многие готовы жертвовать деньги на это благое дело.
«Строят лечебницу для блошек…» – вот что он хотел сказать. Но удержался в рамках приличий. Ну конечно, кто же будет открыто жертвовать деньги на лечебницу для женщин, ставших зависимыми от оборотней?
Страстные любовники, неутомимые в постели. Оборотни источают феромоны, вызывающие привыкание. Женщина, попробовавшая такой любви раз, становится неуправляема. Сходит с ума, мечтая лишь ободном – провести с обожаемым полузверем получеловеком ночь, день и любое другое удобное ему время.
Увы, оборотни ветрены. Часто меняют партнеров. Тем более – людей! Брошенные женщины с такой зависимостью… Жалкое зрелище! Готовы лечь под любого! И ложатся… А что оборотни? Это их природа и закон обычно на их стороне…
Семьи пострадавших и те стараются делать вид, что ничего не произошло. В первую очередь, чтобы не вступать в конфликт с сильными и влиятельными кланами двуликих.
А женщины? Такие, как моя мать, которая после смерти отца сперва горевала, а после, под давлением мистера Тайгера, пристрастилась к нему, стала его вещью, его рабыней.
Все об этом знали, но никто за нее не заступился. Родные моего отца никогда ее не любили. Ее «родственники» – Козо, сделали вид, что и знать не знают «эту блошку».
Много лет позже она писала мне, что только мои письма и мысли о том, что где-то живет ее дочь, связывали ее с реальностью и дали возможность преодолеть эту зависимость.
Впрочем, о последнем никто, кроме меня не знает. Она до последнего скрывала ото всех, включая Тайгера. Потому что, как говорится, кто владеет информацией, тот владеет миром.
А сколько женщин становятся жертвами оборотней и не находят в себе сил для сопротивления? Почти все!
Я поежилась от этой мысли. Еще раз взглянула на куски фундамента, местами уже поросшего травой.
Да, такими темпами все развалится до того, как будет возведен первый этаж!
– Позвольте посмотреть поближе. – От избытка чувств я прижала руки к груди, едва прикрытой легким шелковым шарфом. Он вроде бы должен был скрывать то, что открывало декольте, а по факту оказался почти прозрачным и, кажется, ничего и не прикрывал.
На мостовой была ужасная грязь – соседство со стройкой сказывалось. Мистер Дудль, подумав мгновение, подхватил меня на руки, чтобы перенести на деревянный настил для пешеходов.
Пришлось обхватить его за шею и я сразу почувствовала, что и под одеждой, на шее и груди, под камзолом, на нем также надеты твердые пластины артефактов.
Да он, наверное, непробиваемый!
– Ох, что вы, не стоило.
Мне и правда стало неловко. Взрослый мужчина нес меня на руках на глазах всей улицы добрую дюжину метров!
– Красивую девушку приятно держать на руках, – Дудль задорно улыбнулся. – Мы уже задерживаемся, но не могу вам отказать в паре минут. Осматривайте стройку и поедем!
На улице, помимо немногочисленных строителей и мальчишки, занятого продажей газеты «Лоусон Трибьюн», я заметила даму в скромном черном платье, спешащую к нам со стороны стройки.
Времени было действительно мало, так что я успела познакомиться с ней и пройтись до конца деревянного настила. Дальше в длинном платье тоже можно было передвигаться, но, боюсь, оно восстановлению подлежать не будет.
Дама в черном представилась Джессикой Сардж и оказалась управляющей стройки и заведующей клиникой. Собственно, клиники пока не было. И судя по всему, еще не скоро будет по причине ужасного финансирования. То есть, практически полного его отсутствия.
Меня она приняла за возможную благотворительницу и наперебой рассказывала на что и куда пойдут, в случае моего пожертвования, средства.
К сожалению, пришлось прервать ее на полуслове – пора было ехать. Но я обещала вернуться и, по возможности, помочь ей в этом благотворительном проекте.
С тяжелым сердцем я даже не обратила внимания на то, с какой легкостью главный следователь вернул меня в карету и как мимолетно прижался, как мне показалось, своей рукой к моей.
Погруженная в мысли, я не заметила, как мы добрались.
Ещё когда отец был с нами, мы с мамой часто приезжали к зданию артефактория – навестить его на работе, пообедать и просто отвлечь от важных дел.
На первом этаже и в подвале располагались лаборатории и хранилища артефактов, на втором были кабинеты отца и мистера Тайгера, бальная зала, залы для встреч и переговоров, фуршетная и моя любимая комната с четырьмя каминами по углам.
Наш дом, в котором сейчас никто не живет, зарос и на ночной улице смотрелся чёрным пятном.
Но здание артефактории, единолично занятое мистером Тайгером, щеголяло свежей отделкой янтарно-желтого цвета.
Редкой и ужасно дорогой, потому что для ее изготовления использовался настоящий дикий янтарь и раковины маори из тропических морей.
Краски с похожим составом я использовала для занятий живописью. Однажды дорогая бабушка подарила мне их на Зимнее Солнцестояние. Помню как радовалась! Ведь эти краски редки и стоят прилично. Я свой набор очень берегла. Шутка ли, пара золотых за тюбик?! А тут такой краской покрашен фасад двухэтажного особняка. Что за варварское расточительство!
Уж оклеивал бы золотыми пластинами! Выйдет ненамного дороже. Но тогда всякому оборванцу будет очевидно богатство владельца, а не только художнику-профессионалу. Ну или полупрофессионалу, если меня можно считать таковым.
