Текст книги "Согревая сердцем (СИ)"
Автор книги: Юлия Пасичная
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
Правда, в глазах Фара Илика часто читала какое-то иное выражение… Кажется, что-то такое проскальзывало в глазах Вадима когда-то… Она старалась не думать о любимом, потому что каждое воспоминание порождало боль и ночные кошмары. Ей снился потерянный ребенок, печальные глаза Вадима, смешливое лицо Грегора… Когда она впервые проснулась от крика, рядом сидел Фар, держа ее за руку. Услышав ее метания, он, спавший в соседней комнате, пришел и сидел рядом до тех пор, пока девушка не успокоилась и не заснула. С тех пор, если ее будили кошмары, Фар приходил посидеть с ней и подержать за руку. Илика ничего не говорила ему, но парень чувствовал, что ему благодарны за сочувствие и поддержку. Каждый день он приносил ей подарки и вкусности, и если не был занят, водил гулять по Анкору.
Через месяц он пришел домой с букетом цветов. Привычно обнял ее, встретившую у порога. Повел в гостиную и посадил рядом с собой на диван.
– Ты выйдешь за меня замуж? – тихо спросил Фар, протянув букет Илике. Та молча взяла безумно красивые орхидеи и опустила в них лицо. Вопрос воина не стал для нее такой уж неожиданностью – Гасан и Джим давно рассказали о предыдущих женитьбах Фара, да и сам он не делал тайны из своего бурного любвеобильного прошлого. Илика подняла глаза на серьезного, как обычно, парня. Редкая улыбка очень красила его лицо, чуть мягче делая резкие черты и высветляя черные, как ночь, глаза. Фар нравился ей своей серьезностью, надежностью, добротой. Но… этого мало было для того чтобы связать с ним жизнь. К тому же в сердце до сих пор безраздельно царил Вадим. И хотя умная девушка понимала, что вместе им уже не быть, душа тосковала по минутам, проведенным вместе. Илика сразу решила, что не будет искать встречи с любимым, чтобы помочь ему побыстрее ее забыть. Так будет лучше для обоих. Пусть попробует стать счастливым со своей женой. А она… Не пропадет. Просто зачем мучить друг друга нечастыми встречами, тосковать – если вместе все равно не быть? Простолюдинке никогда не стать женой дворянина – да если бы и позволили… Его кольцо уже носит другая. И вряд ли боги дадут ему свободу от нее. А быть второй… Илика вдруг поняла, что не сможет. Не вынесет, что каждый раз он будет выкраивать несколько минут для встречи, а потом торопиться к жене. Лучше уж никак. Вообще никак. Так лучше.
Она смотрела на Фара, пытаясь подобрать слова, которыми откажет ему. Не хотелось обижать его – но и становиться одной из череды жен тоже не было желания.
– Фар, я… начала Илика, взяв его за руку.
– Не надо. Я все понял, – перебил ее парень. Черные глаза словно заворожили, лишив возможности двигаться. Казалось, отведет взгляд – быть беде. – Прости. Я действительно не самый постоянный мужчина. Ну, так получается, – невесело усмехнулся он. – Встречу девушку – пропадаю, кажется – вот оно, что давно искал. Влюбляюсь честно, глубоко, на руках ношу, подарками заваливаю. А потом как хворь – прошла и нету. И смотрю на нее, еще вчера самую любимую – и не понимаю, что мог в ней найти. Прости, родная. Наверное, ты права, не надо нам затевать эти отношения. Лучше сестренкой будешь. Ты солнышко..
Обняв ее, Фар какое-то время баюкал несостоявшуюся невесту. А потом взгляд его остановился на сложенной пеленке, лежавшей в кресле. Резко отстранившись, он схватил ткань и впился глазами в рисунок роскошной золотой короны, вышитый в уголке.
– Что это? Откуда у тебя эта вещь? – держа за плечи девушку, спросил он. – Это же герб клана Кингов. Такие знаки не увидишь на посторонних вещах, к этому относятся очень серьезно. Откуда у тебя это, малыш?
– Пеленка… – еле слышно прошептала Илика, не глядя на него. – Я была завернута в нее, когда меня нашли в лесу. Бабушка ее не выбросила. Вадим не узнал этот герб, хотя символ показался ему знакомым. А что?
– Значит, это ты… – потрясенно прошептал Фар, приходя в себя. Отпустив Илику, он взял в руки пеленку и провел пальцем по линиям рисунка. – В тот год погиб глава клана Кингов Эверг Кесиллтон. Погиб вместе с женой. Их нашли в карете недалеко от Змеиной реки – они ехали в Ар Каим зарегистрировать недавно родившуюся дочку. Карета была разгромлена, словно стадо бешеных слонов потопталось по ней. Жена Эверга Люсинда погибла сразу – стрелой пробило ей горло, она умерла не мучаясь. А сам Эверг еще сражался какое-то время. Никто до сих пор не знает, с кем – то ли стая зверей напала на карету, то ли разбойники. По следам ничего не было понятно. Ребенка так и не нашли. Выходит… Это ты – их дочь? Адрилана Кесиллтон – вот как тебя зовут, малышка. Черт, мы неслучайно поехали в тот день через твой лес. Это судьба.
Илика ошеломленно молчала. Адрилана? Кинги? Она дочь главы клана? Ох, матушка Макошь… Как же так? Не менее изумленным казался и Фар. Отложив пеленку, он начал рассказывать ей историю клана Кингов, как он появился, как развивался. Как Гас передал главку Эвергу, как тот женился на молодой охотнице из соседнего города.
Когда пришли Гас и Тарлан, история уже была рассказана. Илика забилась в уголок дивана, пытаясь справиться с потрясением. Почему-то она никак не могла почувствовать себя дочерью главы клана Кингов. Перед глазами стояло лицо бабушки, любившей и растившей ее, как свою дочь. Фар принес из кабинета портреты ее родителей – подарок, мол.
Гас и Тарлан пораженно молчали, выслушав короткий рассказ Фара.
– Нда… – протянул Гас, сев в кресло. Тарлан опустился на диван, мимолетно погладив по голове Илику. – Надо же, как причудливо играет судьба. Кто бы мог подумать, что лесная девочка окажется дочерью Эверга и Люсинды… Что ж, малышка, поздравляю со вступлением в семью. Отныне бушидо не просто приютившие тебя воины. Ты полноправный член нашей семьи. И с завтрашнего дня мы начнем учить тебя всему, что должен знать бушидо.
– Но разве Кинги… – робко начала Илика.
– Да, – твердо ответил Гас. – Мало кто знает, но Кинги – это мой клан. Просто обычно бушидо – это красно-черный значок, который носим мы. Или темно-зеленый, как у Вадж и Джулиуса. А Кинги особо не высовываются. Я принесу тебе значок сегодня вечером. Ближе к полуночи жду всех у себя. Состоится торжественная церемония по чествованию нового соклана. То есть сокланки.
Тарлан приобнял Илику за плечи.
– Поздравляю, милая. Теперь ты член семьи бушидо. Из девочки без прошлого ты превратилась в полноправную сокланку. И обрела родителей – пусть даже поздно. Жаль, что твоей бабушки уже нет в живых – мы искренне благодарны ей за то, что спасла и вырастила тебя. Теперь уж не узнать, как с берега Змеиной реки ты попала на реку Морион – но это уже и неважно. Все будет хорошо.
Разошлись поздно. Церемония затянулась почти до утра. Радостные бушидо, Дед соулсы и Кинги наперебой поздравляли Илику, вручая цветы и подарки. А утром у нее началась другая жизнь. Бесконечные тренировки, упражнения, обучение. Через несколько месяцев тонкую, хрупкую девочку было не узнать. Безжалостный режим, назначенный ей Гасом, принес свои плоды. Подтянутая, тренированная, быстрая, как лесная кошка, Илика изо всех сил старалась догнать тех, кто родился воином и вырос с кинжалом в руке. Перебрав все виды оружия, она остановилась на ножах. Изящные, красивые кинжалы завораживали ее синеватым блеском стали. Ложась в руку, они становились продолжением ладони. Гас только головой качал, глядя, как клинки летят точно в цель из любого положения. Даже с закрытыми глазами Илика чувствовала цель, ухитряясь метнуть нож точнехонько в назначенное место.
Через год от прежней Илики не осталось и следа. Вместо нее родилась спокойная, невозмутимая, гибкая воительница. Прошлая боль никуда не делась, она гнездилась в сердце, иногда давая о себе знать легкими уколами – но твердый панцирь заковал душу, не давая плеснуть в нее новой порцией огня. Дружелюбная и милая со всеми сокланами, Илика по-настоящему любила только Фара, Джима и Тарлана. Гаса она боялась, ограничивая общение тренировками или непременными лекциями о духе настоящего самурая. Иногда ей казалось, что ни Китежа, ни Лютеции, ни Вадима с Грегором в ее жизни не было. А были ли?
Сегодня утром она вышла на первую в своей жизни охоту. Цель ждала серьезная – но и потенциал юной воительницы был более чем высок. Утром Гас вызвал ее к себе и познакомил с высоким худощавым воином. Длинные белокурые волосы свисали до плечей, прикрывая острые уши (когда он покачал головой, Илика рассмотрела их очень хорошо). Холодный взгляд оценивающе остановился на девушке, стоявшей перед гостем. Задав ей несколько вопросов, он заговорил с Гасом на каком-то незнакомом языке. А через полчаса ее отправили на охоту. Одним махом Гас устраивал ей проверку и оказывал любезность старому союзнику из Таурона. Чем им не угодил Вершитель душ – неизвестно. Илика умышленно не спрашивала, чтобы не загружать себя лишними раздумьями. Приказано – выполнит.
Лютеция бурлила и кипела. Колоссальные усилия, предпринятые Вершителем для достижения 12 уровня, поражали. Горожане судачили, что он, наверное, вообще не спал, переходя из боя в бой и только успевая насыпать в карман магических рун восстановления жизни и выносливости. И вот сегодня назначено было торжество. На Центральной площади наскоро сколотили столы, уставили их угощением и выпивкой. Рестлы, клан Вершителя, сегодня были необыкновенно щедры. Угощать собирались всех, кто появится в этот вечер на площади.
Через несколько бесконечно долгих часов Илика вошла в город, чтобы найти удобное место, откуда можно будет наблюдать за парадом воинов. Многие горожане чуть ли не с ночи заняли свой пост, стараясь урвать место поудобнее. Прогулявшись по окрестностям ЦП, она нашла отличный чердак, с которого Центральная площадь и подходы к ней были как на ладони. Заговоренные кинжалы уже пристегнуты были в рукавах, ожидая резкого движения, чтобы отправиться в смертоносный путь. Заклинание, наложенное на клинки, позволит им долететь до намеченной жертвы, несмотря на дальность пути и даже встречный ветер. Эльфийская магия, чтоб ее, усмехнулась девушка. Наниматель расщедрился, когда Гас возмутился и сказал, что камикадзе в своем клане он не разводит и близко к жертве девочку не подпустит. Тогда и выбрали этот вариант с дальним метанием кинжалов. Таурендил научил ее заклинанию и показал, как располагать ножи, чтобы они полетели, куда нужно.
Вопли горожан и шум известили Илику о том, что герой сегодняшнего торжества приближается. Выглянув из-за рамы чердачного окошка, она еле заметно усмехнулась. Еще несколько минут, и он приблизится как раз на расстояние броска. Если бы не волнение, юная воительница расхохоталась бы – так комично выглядел пыжащийся от гордости обладатель заветного уровня. Заветные символы «12» ярко-алыми огромными цифрами красовались на серебристой броне воина. Вскинув голову, он благосклонно приветствовал горожан, толпящихся по обе стороны дороги. Рестлы ехали чуть позади, почетным караулом выстроившись по обе стороны его коня. Рядом на белоснежной кобыле шествовала жена Вершителя, Красотка, знатная воительница заметно старше мужа. Она тоже улыбалась, радуясь победе супруга. Короткого свиста в шуме никто не услышал… Сразу даже не поняли, что произошло. Только когда Вершитель душ медленно и тяжело начал падать с лошади, догадались на него поглядеть. Слева, точно под ухом, в шее торчал длинный клинок. Капля крови стекла вниз, запачкав ворот белой рубахи, видневшейся из-под брони.
На площади сразу стало тихо. Рестлы бережно сняли своего предводителя с лошади и положили на землю. Несколько человек растворились в толпе, пытаясь найти того, кто метнул смертоносное оружие. Красотка сидела в седле, медленно теряя с лица все краски. В глазах ее застыло непонимание и недоумение.
Илика растворилась в толпе раньше, чем до ее чердака добрался первый поисковик. Через несколько часов она уже входила в дом Гаса с отчетом о проделанной работе. Доложив, ушла к себе и, наскоро ополоснувшись в душе, легла спать. Ей требовалось время, чтобы прийти в себя после выполнения задания..
Вадим спешился и повел коня в стойло. Настроение было скверным – впрочем, как весь последний год. С тех пор как отец увез Илику, а его самого угрозами и шантажом вынудил заключить помолвку с дочерью виконта ВадШа, парень уже не помнил, чтобы настроение было хорошим. Свою свадьбу он старался лишний раз не поминать, чтоб не бередить душу. Нет, внешне все было идеально: ослепительно красивая невеста, черные волосы которой идеально оттеняло пышное платье цвета первого снега, жених в великолепно сидящем воинском наряде, толпа гостей. Отец не поскупился на торжество – фейерверки, приглашенные менестрели, рекой льющиеся напитки, ломившиеся от яств столы. Все было идеально. Кроме одного: любви на этом празднике, вопреки заверениям распорядителя, искрившегося тостами, не было.
Ульрика так и не смогла расположить к себе жениха. Ей удалось немного растопить лед в его глазах – но любви в них зажечь так и не получилось. Постепенно Вадим перестал чураться невесты, они даже иногда разговаривали. Впрочем, тактичная Ульрика была благодарна и за это. Конечно, ее обижало такое поведение мужа, но девушка была честна с собой и понимала, что трудно ожидать от него горячей любви и нежности, учитывая обстоятельства их брака. Если бы еще просто их обручили, не спрашивая. Но у Вадима та девушка… целительница.
Ульрика понимала, что вырвать из сердца любовь муж не может, и не судила его за холодность, видя, что он старается быть с ней если не любящим, то хотя бы дружески-теплым. После того как в вечер свадьбы между ними состоялся откровенный разговор, отношения немного наладились. Ульрика обещала не требовать от мужа страстной любви и не терзать его вопросами о целительнице, а он, в свою очередь, проявлял к ней внимание, насколько мог.
Но даже такое слабое подобие дружбы мало напоминало семейную жизнь, о которой мечтали оба втайне друг от друга. Первая брачная ночь – и та состоялась лишь через месяц, да и то после того, как Драгомир строго отчитал сына, упорно ночующего в казарме. С тех пор пару раз в неделю Вадим посещал спальню жены, стараясь лишний раз там не задерживаться. К осени Ульрика почувствовала недомогание, характерное для замужних женщин. Вадим к известию о том, что станет отцом, остался равнодушен.
Умный Грегор не стал говорить ему о ребенке Илики, подумав, что брат будет сходить с ума не только от тоски по любимой, но и от невозможности увидеть дочку. Однажды в Лютеции Грегора нашел Грант из Соколов. Он поведал, что чудом купил Илику на торгу, куда ее привел Драгомир, и увез в Китеж, но по дороге отпустил. Сказал и о том, что, увидев разгромленную деревню, девочка потеряла малыша. Передал письма, которые она каждую неделю дисциплинированно писала ему. Правда, там явственно чувствовалась недосказанность, письма носили докладной характер – «живу у бушидо в Анкоре, жива, здорова, все хорошо» – но Грант списывал отсутствие эмоций в посланиях на то, что они не успели толком подружиться с девушкой и откровенничать ей с ним вроде как не с руки было. Грегор поблагодарил и сказал, что в ближайшее время попробует связаться с Гасом и выяснить у него, как девушка.
Посовещавшись, оба парня решили не говорить Вадиму о том, что потерянный ребенок вообще был – захочет Илика, сама расскажет, если встретятся. О том, что она живет в Анкоре, тоже сообщать не собирались. С Вадима, сходящего с ума от тоски и боли, станется сорваться в Золотой город за любимой. Благо в последнее время строжайший надзор отца немного ослаб – Драгомир решил, что сын успокоился и перестал думать о своей опальной любви. Но если Вадим умчится в Анкор, лорд вполне способен послать туда погоню с требованием уничтожить гадкую девчонку. А учитывая, что не в правилах бушидо позволять такие выходки в их городе, вполне могла разразиться долгая и изматывающая война.
Заканчивался год, отведенный Драгомиром на обучение сыновей Драгомира. Уже паковались и потихоньку отправлялись вещи, часть Призраков уже отправилась в Сенежский замок. Вадим равнодушно относился к возвращению. Замок Фантомов давно перестал быть для него домом. С тех пор как родной отец принес его в жертву бессмысленным традициям и собственным амбициям, старший Вольный понял, что с давшим ему жизнь человеком они стали чужими. Мать он любил по-прежнему, нежно и доверительно относясь к ней. Илика, золотым огоньком мелькнувшая в замке, сблизила их с братом. Вадим порой вспоминал заслугу Грегора, привезшего его любовь, и благодарил брата. А тот грустно думал, что лучше бы им вообще не встретиться, этим двоим опальным влюбленным.
– Привет, милый, – негромко прозвучало рядом. Вадим, закончивший растирать коня соломой, обернулся, бросив испачканный пучок на пол. Возле входа в стойло Вереска стояла жена. Синее домашнее платье струилось от груди вниз, аккуратно облегая круглый животик. Замковая знахарка давно сказала, что будет девочка, и будущая мать готовила приданое, расшивая пеленки и одежду для малышки. Ульрика застенчиво смотрела на мужа, с горечью понимая, что ее любовь к нему, возникшая из робкого огонька симпатии и разгоревшаяся до жертвенного огня, по-прежнему безответна. Он добр к ней, ласков и внимателен – но не любит. Давно запретив себе расстраиваться по этому поводу, девушка довольствовалась крохами тепла, которые перепадали ей от супруга, и его добрым отношением. В конце концов, в многих семьях и того не было. Супруги вели себя как чужие, не считая нужным даже делиться друг с другом происходящим, а порой открыто заводя себе романы на стороне. А они общаются, и даже спать в последнее время стали в одной постели. Правда, с тех пор как Ульрика поняла, что беременна, Вадим получил благовидный предлог, чтобы избегать выполнения супружеского долга. Но его жена, не отличавшаяся повышенной любовью к физическим ласкам, гораздо больше радовалась тому, что может засыпать на плече мужа и болтать с ним перед сном.
– Привет, – кивнул жене Вадим. – Что-то случилось?
– Нет, – покачала головой Ульрика. – Просто ходила в сад и решила по дороге завернуть сюда. Николас сказал, что ты только приехал и, наверное, чистишь коня. Хочешь, подожду и пойдем в замок вместе?
Воин улыбнулся, легко разгадав наивную хитрость жены. Надо отдать ей должное, деликатная и чуткая девушка не вынимала душу, требуя постоянного общения. Чаще всего она ждала, пока муж сам вспомнит про ее существование. Но порой под благовидным предлогом появлялась там, где он был, и звала на ужин или говорила, что его искал кто-то из дружины. Его не раздражали эти попытки побыть рядом, и порой он ловил себя на мысли, что рад обществу супруги. В конце концов, она неплохая девочка и совсем не виновата в том, что их с Иликой любовь оказалась обречена.
– Подожди, я его напою только, а конюхи покормят и выгуляют. Только надо будет в купальню зайти сначала, я же после тренировки взмокший и в пыли, – не оборачиваясь, сказал он, выливая в поилку воду. Вереск благодарно всхрапнул и сунул морду в воду, громко хлюпая.
– А я как раз подумала, что тебе надо будет вымыться, и велела натопить баню и воды нагреть, – обрадовалась Ульрика. – И на ужин твой любимый салат и тушеное мясо. Пойдем?
Вадим кивнул и вышел, предупредительно открыв дверь жене. На улице она взяла его под руку и что-то защебетала, радуясь редкой удаче побыть вместе с мужем. У двери купальни она поцеловала его и убежала на кухню проследить за ужином. В гости сегодня ожидался виконт ВадШ, и девушка ликовала от того, что предстоит спокойный вечер в компании любимых людей.
Виконт ВадШ поднял кубок с вином, принимая тост Грегора «за присутствующих». Драгомир неделю как уехал в Лютецию, и виконт решил навестить дочь и зятя. Вот и сейчас он улыбался, глядя на повзрослевшую дочь, сидящую рядом с мужем. Беременность совсем не испортила Ульрику, и если бы не кругленький животик, она выглядела бы так же, как и до свадьбы. Черные волосы по обычаю были заплетены в одну косу, а глаза сияли. Виконт подозревал, что не все в отношениях супругов так гладко, как выглядит, и порой сожалел о том, что согласился на этот брак. Ему всегда хотелось, чтобы любимица Ульрика была счастлива с мужем так же, как счастливы они с Арабеллой. Ведь их тоже сосватали родители, но любовь затопила обоих почти с первой же встречи, и даже сейчас, через два десятка лет, ВадШ с нежной гордостью смотрел на жену, обожая ее беззаветно, как и в первые годы жизни. Кажется, у дочери так не получилось, грустно констатировал виконт, глядя на бесстрастное лицо зятя. Правда, Ульрика не жаловалась, утверждая, что в семье все прекрасно. Месяц назад у них состоялся доверительный разговор – отец и дочь часто болтали по душам, делясь сокровенным и советуясь. ВадШ спросил дочь, как семья, как к ней относится муж, заметил, что в отношениях супругов все же присутствует некий холодок и отстраненность. Привыкшая всегда говорить правду Ульрика призналась отцу, что у Вадима до свадьбы была возлюбленная, с которой их разлучили и по которой он скучает. Видимо, в этом и есть причина его отчужденности – не может справиться с тоской.
– Папа, ну так вышло, что ж теперь, – ответила она тогда на вопрос, как же быть дальше. – Я люблю Вадима, а он меня нет – ну бывает. Не дали боги взаимности. Не всем же такую любовь, как вам с мамой. Зато он добр со мной и мы друзья, а это гораздо важнее. Вспомни, сколько твоих знакомых со своими женами чужие люди. А нам хоть поговорить есть о чем. Все хорошо, папа. Я так поняла, они больше не виделись. Неизвестно, жива ли вообще эта девушка… Мне ее жаль, честно. Если бы меня разлучили с любимым только из-за сословных предрассудков, я бы тоже сходила с ума. А Вадим хотя бы держится. Может, со временем он ко мне привыкнет, и тогда будет легче.
– Если станет невыносимо, ты всегда сможешь вернуться домой, – заверил ее отец. – Ты же знаешь, мы с мамой примем тебя в любом случае.
Дочь отказалась от щедрого предложения отца, заверив, что будет строить свою жизнь с мужем, которому принесла брачные обеты перед алтарем. И вот теперь виконт пытался понять, насколько сильно его малышку привлекает этот парень, что она готова терпеть его холодность и равнодушие, лишь бы оставаться с ним рядом. Кажется, сильно, с огорчением констатировал он в очередной раз.
В обеденный зал вошел Грегор, поприветствовав всех и оживленно умоляя о тарелке похлебки. Его сразу же пригласили за стол и поставили прибор.
– Я голодный, как Симаргл. Брат, твой тесть обладает талантом давать поручения, ты знаешь? – весело сообщил он, уплетая тушеное мясо с рисом. – Это ж надо было заставить меня прошерстить все логи вашей прошлогодней войны, чтобы вычислить предателя!
Он комически схватился за голову и вдруг осекся, завидев спокойный взгляд брата.
– Не понял? – на всякий случай нахмурился он. – Ты еще скажи, что для тебя не новость, почему вы проиграли войну. Вообще-то мы делали анализ войн за год – ну урок такой, что ли. И нашли явные нестыковки в твоей официалке. Отец вроде говорил что-то такое перед вашей свадьбой, но я тогда не вникал, мне важнее было тебя спасти от обморожения.
Вадим с горечью улыбнулся и опустил глаза. Ульрика мгновенно почувствовала, как напрягся муж, и положила голову на его плечо, сжав руку. Этим нехитрым жестом она попыталась передать свою поддержку. Тот накрыл ее ладонь своею, благодаря.
– Ты мог бы спросить у меня, – голос его звучал ровно, как поверхность ледяной глыбы, и был так же горяч. – Я просто никогда не говорил с тобой о той войне, мне неприятно было сознавать, что я оказался редкостным идиотом. Мы с Черногрядом с детства вместе росли. И если бы я знал, что его Повилика влюбится в меня, то в жизни бы не поехал в ее деревню за налогами. Но откуда я мог знать? Мы с ней только один раз и говорили – когда я искал старосту деревни и спросил ее, где он, встретив у колодца, – голос Вадима дрогнул, и ВадШ удивленно отметил, что впервые за все время видит зятя необычно взволнованным. Учитывая, что, как правило, тот разговаривал ровным негромким тоном, а улыбка или гнев появлялись на его лице так же часто, как снег посреди весны, сегодняшние эмоции казались просто взрывом. Хотя парень даже голоса не повысил. – Он тогда ничего не сказал, хотя я честно признался, что Повилика приходила ко мне и признавалась в любви. Я даже предложил ему уехать в Саркел или Ар Каим, в кланы союзов – чтобы девчонка забыла меня. А она взяла и утопилась, дурочка. На нем лица не было.
– И что, он все это время молчал? – возмутился Грегор. – Подожди, но ведь мы же его встретили, когда Илику увозили! Он был в дружине отца, и никто не подозревал в нем предателя!
– Верно, – грустно усмехнулся Вадим. – Он же думал, что я погиб, а кроме меня и его нанимателей, никто не знал о его роли в войне. Просто ему повезло, что я не сказал тебе и отцу, кто именно предатель. Недаром же он попросился в дальний поход сразу же по возвращении в Лютецию. В Ар Каиме я бы его убил на месте.
– Из этого похода он и не вернулся, – буркнул остывающий от злости Грегор, резким движением отрывая куриную ножку от птички. – Ему там, видите ли, понравилось. Ничего не напоминает о прошлом. Я-то, наивный кретин, подумал, что он про погибшую невесту. А он вон о чем. Не напоминает. Ну я ему напомню, только пусть покажется на глаза!
Вадим почти улыбнулся детской обиде брата. Он давно свыкся с предательством друга, обвинившего его в том, чего он никогда не совершал. Не соблазнял невесту, не обещал ей жениться, не предавал доверия. Ну да влюбленному и потерявшему любимую поди докажи что разумное! Поэтому и имя предателя не назвал, когда разбирали дело. Просто сказал «один из воинов отряда», надеясь, что Черногряд не появится больше в пределах видимости. Тот и не появился, считай, исключая путь домой. Но никто тогда не узнал о его поступке, и бывшему воеводе удалось без проблем скрыть предательство и отбыть в дальние края, чтобы никогда больше не встречаться с бывшим предводителем и другом.
– А ты всерьез думаешь, что он еще появится нам на глаза? – усмехнулся он. – Дураком Черногряд никогда не был. Я уверен, что он уже напросился куда-нибудь подальше оттуда. С миссией или посольством каким. Поверь, он теперь от нас шарахаться будет, как волк от стрел.
ВадШ поставил кубок на стол.
– Ну что ж, раз сообщение Грегора не стало для тебя открытием, будем считать, что он просто сдавал экзамен на умение анализировать войну. В конце концов, он и правда не знал, что тебе известно имя предателя, и честно выполнил свою работу. Грегор, молодец, я засчитаю тебе отличную оценку, – легкий кивок младшего воина. – А что до вашего воеводы… В тех краях у меня много друзей. И если вы позволите, я приму меры для розыска этого человека. А там как пожелаете. Можем прибить его на месте, можем запытать до смерти, можем привезти сюда, аккуратно упакованным, как колбаса. В любом случае нельзя позволять ему думать, что он обвел вокруг пальца Фантомов, Призраков и Шиноки.
– Не надо, – попытался протестовать Вадим, но виконт пожал плечами.
– Дорогой мой, ты меня удивляешь. Неужели твоя тоска по той девчонке так велика, что ты поглупел и не замечаешь очевидных вещей? – поразился ВадШ, с удовольствием глядя, как заливается краской зять. – Нельзя поощрять и спускать с рук такие вещи, как предательство. Тем более нельзя оставлять это, зная, что он поехал служить людям, которые тебе не чужие. Только не надо говорить мне о том, что его месть касалась вас двоих и никого больше. Человек, способный на предательство один раз, окажется способен на повторение своего поступка. И давай не будем об этом. Я его найду – от тебя требуется лишь решить, как он умрет. А теперь давайте выпьем за мою будущую внучку. Родная, за тебя, – поднял кубок виконт. – Вы уже придумали имя?
– Мы… ну я думала… – тихонько проговорила дочь. – Только не знаю пока. Милый, – тронула она мужа за плечо. Тот повернул голову, улыбнувшись ей. – Я… раз уж папа упомянул это… Я хочу предложить тебе назвать нашу дочь именем твоей возлюбленной. Вы ведь потерялись… А так наша Илика будет напоминать тебе о той… которую ты боготворил. И может, ты даже полюбишь дочку..
Вадим изумленно уставился на жену, не ожидая от нее такого самопожертвования. Назвать дочь именем соперницы? Он только теперь начал понимать, как сильно его любит эта черноглазая девочка, и испытал неожиданный прилив горячей благодарности к ней. Обняв Ульрику, поцеловал ее в макушку и шепнул «спасибо, моя хорошая». Девушка прижалась к мужу, радуясь неожиданной ласке, и уютно устроилась в его объятиях.
Не менее потрясен был и ВадШ. Для него любовь дочери к супругу тайной не была, но такого поступка от нее не ожидал и он. Грегор просто запил удивление квасом, не считая себя вправе комментировать услышанное – семья брата, ему и решать.
– Однако, дочка, – озадаченно проговорил он. – Ты нас поразила обоих, если честно. Ну что ж, Вадим, решай. Думаю, нет смысла и дальше замалчивать историю твоей прошлой любви. Я не знал о ней, когда мы с Драгомиром заключали ваш с Ульрикой союз, иначе сильно подумал бы. Одно дело просто поженить детей, как когда-то обручили нас с Арабеллой, а другое – разлучить влюбленных. Но уже поздно, вы женаты, и я, честно говоря, не думаю, что твоя Илика когда-то появится. Если бы она хотела, дала бы знать через того же Гранта. Да знаю я, что он ее купил, – усмехнулся он в ответ на изумленный взгляд Грегора, не подозревавшего о таких познаниях родственника. – И что переписываются они, тоже знаю. Я спрашивал Гранта, известно ли ему что-то о местонахождении девочки и ее планах, и из его рассказа понял, что ясно только – она живет в Анкоре, но, похоже, возвращаться не собирается.
– Спасибо тебе, милая, – необычно теплым тоном произнес Вадим, не выпуская жену из объятий. – Раз уж все знают, не вижу смысла и дальше молчать. Да, я люблю Илику, и за этот год я так и не смог ее забыть. Но, похоже, она оказалась мудрее меня и ушла первой. Ульрика прелесть, и обманывать ее я, наверное, не смог бы. А открыто уходить к любимой, не скрываясь от жены… Это чересчур. Грант скоро будет в Лютеции, мы с ним поговорим о том, как там Илика. Мне Грегор так и не говорил про Анкор, и, наверное, правильно. Я бы не выдержал и сорвался туда. А зная отца… Не могу подставлять под удар девочку, виноватую только в том, что полюбила сына лорда Драгомира. Я согласен на то, чтобы назвать дочь именем моей потерянной синеглазки. И… впрочем, ты знаешь, я не раз говорил тебе об этом, – улыбнулся он жене, доверчиво глядящей из-под упавшей на лоб челки, и отвел ладонью волосы. – Я не уверен, что смогу забыть Илику. Но все место в моем сердце, что не занято ею, твое. Спасибо тебе, что ты такая чуткая и понимающая.