Текст книги "Согревая сердцем (СИ)"

Автор книги: Юлия Пасичная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Скажи, почему ты так странно себя ведешь? – тихо спросила Ульрика, не вынеся льющегося из этих глаз льда и опустив голову. – Я понимаю, ты не любишь меня, и я тебя пока тоже. Однако… мы могли бы подружиться, получше узнать друг друга. Но ты же совсем не стремишься к этому! – в отчаянии вскинула она голову. – Ты даже не разговариваешь со мной! А когда говорю я – слова разбиваются о холодный камень твоего молчания, как волны о причал. Что я сделала не так, скажи? Почему ты со мной такой недружелюбный? Нам очень скоро произносить обеты, а мы даже толком не познакомились друг с другом!

– А что, от знакомства обеты станут крепче? – насмешливо спросил Вадим, и Ульрика про себя обрадовалась изменению обычно безукоризненно ровного тона. – Или от моего равнодушия изменится намерение родителей поженить нас?

– Нет, но… – девушка вздохнула и поглядела в окно. – Я просто не понимаю, ты относишься ко мне как к врагу. Это даже не простое равнодушие к навязанной невесте… это… – она вдруг задохнулась от неожиданно пришедшей на ум догадки. – Ты кого-то любишь, да? И отец разлучил вас, заставив обручиться со мной?

Она подняла голову и испугалась точности собственной догадки: лицо жениха на короткий миг исказила боль, но сразу же привычная маска холодного равнодушия прикрыла допущенную оплошность.

– Кто она? – тихо спросила Ульрика, поправив концы дорогой зеленой шали тонкой вязки, подаренной вчера отцом. – Расскажи мне о ней.

– Зачем? – в голосе Вадима медным гонгом отчетливо зазвенела злость. – Хочешь порадоваться тому, что на ее месте ты и обручальное кольцо надето на твоем пальце?

– Ну что ты, – слабо улыбнулась девушка, глядя куда-то в сторону, чтобы не обжечься о ледяное пламя, бушующее в глазах цвета заледеневшего янтаря. – Просто… пойми, я так же, как и ты, подчиняюсь воле родителей. Правда, я никого не любила еще. Но… быть разлученным с любимым человеком – очень тяжело, даже сейчас я это понимаю. Я не требую от тебя любви или нежности… Может быть, потом, когда привыкнешь ко мне… Но сейчас я хочу стать тебе хотя бы другом. Я же не виновата в том, что именно меня родители выбрали тебе в жены. Твоя любимая, наверное, не знатна? Поэтому вам не разрешили пожениться?

– Да, она простая целительница в замке моего отца, – с вызовом подтвердил Вадим, рывком встав и отойдя к окну. – Была… до недавнего времени. После помолвки отец уехал домой, чтобы продать ее на невольничьем рынке. Хотя я просил просто отпустить ее туда, откуда в свое время ее привез мой брат. Просто отпустить. Но нет же, могущественному лорду надо побольнее ударить непокорного сына, посмевшего взбунтоваться против его воли! Я даже не знаю, где она сейчас и кому продана. Может быть, ей плохо..

Он замолчал, словно испугавшись порыва внезапной откровенности. Ульрика молчала, только теперь начиная понимать причины его поведения. Значит, это было не равнодушие, а тоска… И попытка не показать чужим бушующее в душе отчаяние пополам со страхом. Она искренне пожалела незнакомую целительницу, которая сейчас оказалась в чужих руках, без защиты и нежности любимого человека, без надежды когда-нибудь встретиться с ним.

– Мне жаль, – она тоже встала и подошла к парню. Тот никак не отреагировал на приближение девушки, продолжая прожигать взглядом ночное небо. – Я не виновата, что вас разлучили, но я понимаю, что ты тоскуешь по ней и переживаешь. Вадим, мы ничего не можем изменить. Хотим мы или нет, а нам придется пожениться. Я не буду навязывать тебе свои чувства, если они возникнут. Я подожду, пока ты сам сделаешь ко мне первый шаг. Не сочти меня жестокой, но если вы больше не увидитесь, рано или поздно чувства начнут таять… ну или хотя бы не так больно будет думать о ней. Прости, что разбередила рану. Я буду молиться о твоей возлюбленной, чтобы ей повезло с хозяином и ее не обижали. Я пойду..

Она встала и подошла к двери. Открыв ее, замерла на секунду, словно собираясь что-то сказать… но в последний миг передумала и аккуратно закрыла за собой дверь. Вадим словно не заметил ее ухода, отчаянно пытаясь докричаться до неведомых сил, в воле которых находилась сейчас любимая. Где ты, Илика? Кто сейчас рядом с тобой? Кого ты зовешь господином? Заботятся ли о тебе? Вадим чувствовал себя отвратительно, казня собственную глупость и нерешительность, помешавшие ему жениться на любимой до поездки в Ар Каим. Сейчас ни один лорд не смог бы их разлучить – воля богов священна. Но кто ж знал! Казалось, до разговора о возможной женитьбе еще так далеко и впереди куча времени! «Илика, любимая моя, прости меня, – молил Вадим. – Я сделаю все, чтобы найти тебя, я не пожалею никаких денег, чтобы выкупить тебя. Просто дождись. Пожалуйста. Не сойди с ума от отчаяния и тоски, дождись меня. Мы будем вместе, обещаю. И какая разница, что кольцо носит другая! Сердце мое принадлежит тебе. Я люблю тебя, малышка. Подожди меня!»

Грант постучал ногой в дверь – руки у него были заняты свертками и пакетами. Как обычно, накупил подарков и всяких воинских забав типа ножен и кинжалов, до которых он был большой охотник. В одном из магазинов увидел чудесную куклу – светловолосую, с забавным курносым носиком и ярко-синими глазами. Одета она была в коротенькое синее пышное платьице, в светлых волосах – такой же расцветки бант. Увидел и купил для девочки, повинуясь внезапному решению. Неизвестно почему захотелось побаловать приобретение.

Дверь открыла сонная растрепанная девушка, прикрывая зевок маленькой ладошкой. Грант про себя расхохотался – до того забавно она выглядела. Сгрузил в кресло свертки и принялся складывать их в дорожные сумки. Куклу протянул хозяйке, от души наслаждаясь ее растерянным донельзя видом. Ну правильно, девчонка небось подарков отродясь не видела, разве что от своего Вадима. А тут купил ее непонятно кто, да еще и куклу принес.

– Владей. На тебя похожа, поэтому и купил, – ухмыльнулся он. – Кстати, мы не познакомились на рынке. Тебя как звать?

– Илика, – ответила девушка, крутя в руках подарок. – Господин… спасибо тебе. Я..

– Эй, прекращай, – поморщился Сокол. – Меня зовут Грант, запомни. В Китеже не принято так чваниться титулами, как в этой дурацкой Люте.

– Хорошо… Грант. – улыбнулась Илика. – Она очень красивая. Спасибо.

– Выспалась? – вместо ответа поинтересовался воин. – Пошли вниз. Я так понял, ты не обедала, иначе мне бы сказала служанка. Так что идем ужинать, я голодный, как Симаргл. Да и ты небось тоже. Сколько там тех булочек было, что я тебе утром купил.

Спустившись в таверну, они заняли уютный угловой столик возле самого окна. Позвав служанку, Грант сделал заказ как минимум на четверых. Посмеявшись про себя над растерянным личиком девчонки, взял со стола кувшин с квасом и разлил по кружкам.

– Чего глаза такие круглые? Я много ем. На тренировках знаешь сколько сил уходит? Поэтому среди воинов не бывает пузанов, как вон тот купец возле двери. Любой жир сойдет, если по полдня мечом да топором махать. А ты ешь, ешь. Нам до Китежа долгонько ехать. Таверн и трактиров по пути почти не будет. Во всяком случае, пока от одно до другого доедешь, с голоду окочуришься.

Илика пододвинула к себе тарелку с салатом и молча принялась за еду. Новый хозяин вроде бы оказался получше Драгомира. Не обижал, не грубил. Правда, пока не сказал, зачем купил ее, для чего.

Закончив ужин, Грант подозвал служанку и расплатился. Заказав на утро припасы в дорогу, взял за руку девчонку и повел наверх. В комнате снял верхнюю рубашку и плюхнулся на широкую кровать, кивком пригласив лечь рядом.

– Извини, постель тут одна, так что спать придется рядом. Не бойся, я тебя не для утех купил. Никогда против воли девчонок в постель не таскал, – ухмыльнулся Грант, подвигаясь и давая место Илике. – Сами горстями падают в руки, только собирать успевай. Ну рассказывай, что там у вас с Драгомиром произошло. Не просто так он тебя продавал, как ненужную вещь. Избавиться хотел явно. В чем причина?

– Вадим узнал о будущей помолвке и взбунтовался, – тихо заговорила Илика, уютно устроившись под теплым одеялом. Грант притянул ее к себе, уложив на своем плече, и внимательно слушал. – Он никогда не хотел править кланом и вообще не рвался во всю эту политику и знатность. Вот Грегор – тот мечтал. Но боги великие шутники, и братья родились не в ту очередь. Лорд страшно разозлился и сказал, что уничтожит меня, если Вадим откажется жениться. А поскольку его оставили в Ар Каиме под охраной, защитить меня в Люте он никак не мог. Пришлось согласиться. В этом случае мне грозила всего лишь продажа. Правда, Грегор пытался спасти меня, увезти в деревню, откуда взял осенью… Но не успел. Так вышло, что мы уехали той же дорогой, которой лорд возвращался. В общем, чтобы не уничтожили дружину Грегора, ему пришлось меня отдать..

Постепенно Илика рассказала всю свою немудреную историю. Как увезли ее из родной деревни, как Лада спасла от участи игрушки, а потом появился Вадим, к которому потянулось сердце. Как разлучили. Не утаила и беременность.

– Ясно, – Грант погладил ее по голове и поцеловал в макушку. – Ладно, не переживай. Что-нибудь придумаем. Попробую дать знать твоему Вадиму, что ты у меня. Правда, предупреждаю сразу: вряд ли вы в ближайший год увидитесь. Пока он в Арке под строгим надзором отца и тестя, фиг его кто выпустит из города. Хотя, может, войну кинуть тому клану, в который его определили… Посмотрим, в общем. Просто когда он в Люту вернется, ему, скорее всего, построят собственный замок. Так принято. Там уже посвободнее будет. Драгомир тот еще гад, ни на чем не остановится, лишь бы своих целей достичь. И плевать он хотел на чувства других. Бред такой это старшинство… Я сам старший сын в семье – и ничего, прекрасно себя чувствую. Никто меня не заставлял клан возглавлять, воюю себе помощником Торстейна. Может, попозже возьму себе клан какой-нибудь… Посмотрим. Пока в Соколах быть проще. Все, спи. Нам рано вставать. Разберемся потом, как дальше жить.

Он погасил лампу и укрыл девушку получше, обнимая ее. В эту ночь Илика впервые спала спокойно, как до отъезда Вадима в Ар Каим. Беременность не беспокоила ее, поэтому дорога до Китежа обещала быть вполне комфортной. Сокол обещал купить такое же седло, как было на ее Снежинке. Но самое главное – он сообщит Вадиму, что с его любимой все в порядке, она в надежных и добрых руках. Бедный Драгомир, он даже не понял, что вместо того чтобы отомстить проклятой рабыне и наказать ее, сделал ей щедрый подарок в виде Гранта.

Наутро они выехали в Китеж. Илика ехала молча, рассматривая окрестности. За последние полгода ее судьба круто изменилась уже в третий раз. И что-то подсказывало девушке, что это еще не все. Вот только ни в каких Книгах Судеб не написано, чего ждать дальше. Будут ли они вместе с Вадимом? Или жестокие боги разлучат их, всего лишь раздразнив коротким счастьем? Как он там сейчас… с этой невестой… Илика вздохнула, вспоминая объятия любимого и его улыбку. Ей-то, в общем, повезло. Грант не собирается принуждать ее к постели, значит, можно будет просто ждать момента, когда Вадим сможет найти возможность увидеться. А ему… с нелюбимой к алтарю идти, кольцо надевать. А ведь еще ночи проводить вместе. Хотя… Мужчины проще к этому относятся, им для постели любовь не всегда нужна… На привале девушка вдруг поняла, что места вокруг довольно знакомые. Вроде бы этой дорогой вез ее Грегор. Значит, где-то здесь Березовицы… и бабушка… Сердце забилось от возможности обнять родного человека. – Грант..– осторожно позвала она синеглазого Сокола, уплетающего жареную птичку. – Аушки, – откликнулся он, облизываясь. – Устала? – Да нет… Я спросить хотела. А мы очень спешим? – вытянулась на одеяле Илика. Сокол нахмурился. – Ну не то чтобы. Тебе плохо? Не можешь ехать? – обеспокоенно уставился на спутницу воин. Та несмело улыбнулась: – Да нет же. Все в порядке. Просто здесь недалеко моя родная деревня. Отсюда меня Грегор забрал прошлой осенью. И если мы не торопимся… – Ты бы навестила дом? – понимающе кивнул Грант. – Да не вопрос, малыш. Пара дней погоды не сделает. Покажешь дорогу, навестим. Отдыхай ложись. Завтра рано выезжаем.

Илика с волнением посмотрела вдаль. Вот-вот из-за деревьев должны были показаться дымки очагов, а неподалеку и дом бабушки. Через полчаса проехали памятную поляну, на которой Грегор заприметил золотоволосую селянку. Внезапно Илика замерла на месте: над кронами деревьев поднимался дым. И это был не дым очага – светлый, прозрачный… Это был дым пожара, когда дом объят огнем, черный, страшный дым. Грант и его воины тоже заметили неладное. Жестом приказав присмотреть за Иликой, Сокол поскакал в деревню. Тем временем один из дружинников обследовал окрестности и нашел дом, где жили Илика с Кринельдой. Туда и поехали. Спешившись, помогли сойти на землю девушке. Прежде чем пустить ее в дом, один из воинов скользнул туда и, осмотревшись, показался на пороге – все нормально, можно заходить. В доме царил идеальный порядок. Ни одна склянка или пучок трав не валялись на полу, в печи аккуратной горкой сложены прогоревшие угли, на столе накрытый чистой тряпицей хлеб. И никаких следов присутствия Кринельды. Видно было, что хозяйка дома давно не появлялась здесь, не разжигала очага, не готовила снадобий. Девушка горько заплакала, теребя медальон. Грант подошел и молча обнял ее, не пытаясь утешать. Илика высвободилась из его рук и подошла к полочкам, уставленным бабушкиными снадобьями. Провела рукой по пыльным бутылочкам и склянкам, по корешкам книг и связкам трав… И вдруг упала на пол без звука. Сокол даже подхватить не успел. Белое лицо подопечной его страшно напугало. Но еще больше напугала кровь на подоле ее платья… Через несколько минут Грант понял, что ребенка у Илики и Вадима не будет. Поняла это и очнувшаяся к вечеру несостоявшаяся мать. Оглядевшись, она поняла, что лежит в постели, раздетая и укрытая одеялом. Стоящие на табуретке склянки и окровавленные тряпки на полу ясно сказали ей, что произошло. Закусив губу, она откинулась на подушку. Грант молчал, сидя рядом, и Илика была благодарна ему за это молчание. Меньше всего ей нужны были сейчас утешения. В голове шумело от потери крови и от шока. Вот и опять сменилась судьба. Сколько же можно, про себя простонала девушка. За что? В этот миг пришло понимание, что ни в какой Китеж она не поедет. Незачем теперь. Бабушки нет. Ребенка больше не будет. Вадим… сердце отозвалось привычной болью. Вадим потерян для нее. Скоро его свадьба. – Грант, – позвала Илика. Сокол повернулся к ней и погладил по голове. – Сколько ты за меня заплатил? – Сто сес, а что такое? – удивленно нахмурился он. – В мешочке, который дала мне Лада, гораздо больше, – спокойно произнесла девушка. – Отпусти меня, пожалуйста. Так будет лучше для всех. Вадиму скажешь, что я жива и здорова. Про ребенка не говори… Он так и не успел про него узнать. Пусть и не знает. Безжизненный тон Илики и ее застывший взгляд напугали даже привыкшего ко всему воина. Он взял девушку за руку, не зная, что сказать. – Про ребенка не скажу, ладно. Если еще Грегор не обрадовал его. А деньги… Ты мне ничего не должна, маленькая. Сто сес невелико богатство. Тебе средства понадобятся, если будешь жить одна. Я отпускаю тебя. Только можно просьбу? – Конечно, – слабо улыбнулась лежащая на постели бывшая рабыня. – Что ты хочешь? – Время от времени пиши мне. Ну хотя бы раз в неделю. Я адрес дам. Просто – что ты жива и здорова. И если что-то надо будет, деньги там или помощь… Скажи сразу. Я вышлю куда надо сумму. Не хочу тебя отпускать, если честно. Тревожно мне. Но неволить не могу. Решила – значит, надо тебе так. Поэтому и прошу хоть писать иногда. Уговор? – пристально поглядел на Илику Грант. Та кивнула. – Ну и славно. Мы останемся тут на пару дней, как договорились. Попробуем найти в деревне живых, если остались. Ну и погибших похоронить. Не дело им так оставаться. К тому же ты слабая еще, я тебя в таком состоянии не оставлю. Спи, пойду гляну, что там ребята делают. Если плохо станет, вон за тот шнурок дерни, я за окном колокольчик приделал. Часовой увидит и зайдет в дом. Отдыхай. Он встал и вышел за дверь. Илика закрыла глаза. На лице ее застыла странная гримаса, которая раньше доброй и доверчивой девочке была не свойственна. Гримаса ожидания и спокойной готовности принять любую участь. А что скоро ей будет явлена очередная воля богов, Илика не сомневалась.

Два дня Соколы оставались в Березовицах. Расчистили пожарище, похоронили сельчан. В живых не осталось никого. Некоторые дворы носили печать поспешного бегства, где-то явно неведомые грабители поживились пленниками и добром. Могила Кринельды, вопреки опасениям, не была разграблена, и Илика, навещая ее, положила на могилу букет каких-то диковинных цветов, похожих на алые колокольчики. Сразу после молча ушла в избушку, откуда не выходила с тех пор как потеряла ребенка. Телесно несостоявшаяся мать поправилась быстро – как-никак внучка знахарки и сама целительница. Но вот душа… она даже не болела. Словно пустынный вихрь пронесся внутри, спалив пламенем боли все чувства. Илика даже не ожидала от себя такой реакции. Только теперь она поняла, что для нее значил потерянный малыш. Частичка любимого, продолжение ее самой. Ну почему, почему она должна была его потерять? За что? Пресветлые боги, вы отняли любовь – но ребенка-то лишили за что? За какие прегрешения?

На этом вопросе боль вспыхивала, разметывая пепел равнодушного отчаяния, и заставляла замереть на месте. Грант видел, как терзается и мучается девочка, как гаснет, и пытался понять – зачем она попросилась на свободу? Разве не лучше ей было бы пожить в добром, ласковом Китеже, отойти от потери ребенка, отогреться среди доброжелательного местного люда. Но настаивать не стал, понимая, что сейчас ее лучше не трогать. До Китежа отсюда рукой подать. Лошадь ей оставят, захочет – приедет. Грант еще вчера написал ей на бересте адрес и оставил тяжелый мешочек с монетами, прибавив к подарку Лады. На душе скребли кошки – мудрый Сокол понимал, что девочке очень плохо, ее сжигают боль и отчаяние. Надо же было так случиться, что они поехали мимо села и она узнала о смерти бабушки. Наложилось – разлука с любимым, несостоявшаяся продажа в рабство, свобода и потеря воспитавшей ее женщины. Вот и не выдержала… Грант искренне попросил богов о благосклонности для юной синеглазки, о милости для ее истерзанной души.

Наконец воины, как могли, привели в порядок пепелище. Вырыли погреб рядом с избушкой, возвели на скорую руку сарай, куда сложили собранные в разрушенных дворах припасы. Рядом с калиткой привязали лошадь, на которой приехала Илика. Молоденькая гнедая кобыла стояла, пугливо прядая ушами и пощипывая вылезшую из земли ярко-изумрудную травку. Грант огляделся и подошел к Илике, вышедшей на крыльцо.

– Нам пора, малышка, – мягко улыбнулся он, обняв ее. – Ты уверена, что не хочешь поехать с нами? Ну как ты тут одна будешь? Я бы тебя к себе взял, пожила бы, успокоилась. Нашли бы твоего Вадима..

Он вдруг осекся, разжав от неожиданности руки, из которых резко вырвалась Илика. Снова привлек ее к себе, баюкая и целуя в макушку.

– Нет, Грант, – тихо произнесла она, не глядя на него. – Я останусь. Мне надо побыть одной, понять, как жить дальше. Я не знаю, что будет дальше… Но уже ничего не хочу. Мне все равно, что со мной станется. Увидишь Вадима – скажи ему… Хотя нет, – вздохнула она. – Ничего не говори. Пусть забудет меня, если сможет. Рано или поздно он смирится с женитьбой и, может быть, полюбит жену. Не просто так нас разлучили боги. Не судьба, видать.

– Не говори так, – строго покачал головой Сокол. – Не нам судить, чего они хотят. Кто знает, может, все еще изменится. Сама же видишь, как твоя судьба меняется – то одно, то другое. Не хорони себя раньше времени. Ладно, – он отпустил девушку и сошел с крыльца. – Поедем мы. Ты береги себя. И не забывай писать. Голубя я в доме оставил. Он обученный, мой дом знает. Каждую неделю пиши, слышишь? К концу месяца мы приедем, привезем тебе чего-нибудь, ну и просто навестим.

– Доброго пути, Грант, – улыбнулась Илика, прислонившись к резному столбику калитки. Так и стояла, пока не скрылись с места всадники. Надо же… Полгода назад один отряд увез ее – сначала казалось, навстречу опасной неизвестности. Которая неожиданно обернулась сильным и светлым чувством. А теперь… Она дома. Но… Это уже не тот дом, где ей было хорошо и спокойно. Теперь это просто место, где можно жить. А дом… Есть ли у нее дом? И если да, то где?

Гас ухмыльнулся, подобрав с земли очередную убитую меткой стрелой птицу. Возвращаясь с удачной боевой операции, воины бушидо решили развлечься в местных лесах охотой. У берегов Тихого залива ждал корабль, который доставит их на Дельфиний остров, в родной Анкор. Почему бы не порезвиться? Последняя операция была против клана, который за эмблему красной лапки называли гусями. Самураи провели войну в свойственной им манере молниеносного натиска: пока глава бушидо вписал название вражеского клана на Камне войны Лютеции, его воины, горохом рассыпавшись по городу, выловили несколько ничего не подозревающих врагов и, четко расправившись с ними, сложили в седельные сумки заветные трофеи. Все. Теперь можно спокойно жить до самого дня генерального сражения. Ну как спокойно – в невиде, разумеется. Шустрые и задиристые буши не умели жить спокойно, доставая своими выходками кланы как Союза, так и Антанты.

В этот раз он отправил основную часть клана в порт, а сам с ближайшими помощниками выехал чуть позже, решив поохотиться в лесу у подножия Ассурских гор. Ехидный Гас предложил пари – кто больше настреляет краснолапых птиц в течение двух часов. Рассыпавшись, парни договорились встретиться у озера. Интересно, Фар, Джим или Тарлан смогут ли перещеголять командира, покосился на добычу Гас. Эта троица вечно норовила посоревноваться в меткости или воинском умении. Лучшие воины клана обожали такие развлечения.

У озера Гас сбросил на землю связанных за лапы гусей и расстелил на траве плащ. Развалился на нем, прихлебывая из фляжки терпкий напиток, снимающий усталость и помогающий расслабиться. Через несколько минут с левого края поляны показался Джим. На плече его висела такая же с виду связка убитых птиц. Хмыкнул, завидев командира, и опустился рядом, устало зевнув.

– Фар с Тарланом не появлялись? – небрежно спросил он, зачерпывая горсть воды и умываясь. Гас потянулся.

– Не-а. Охотятся еще, видать. У них 15 минут осталось. Не появятся – проигрыш и штраф. Время пошло.

– Да вон они, – кивнул на дальний край поляны Джим. Двое воинов невозмутимо шагали по траве, о чем-то переговариваясь. Они были совершенно непохожи друг на друга. Невысокий, коренастый Тарлан тяжело ступал, приминая траву ногами. В левой руке он нес лук, в правой – несколько тушек. Рядом шел высокий, худощавый Фар, изящный, как статуэтка, но отнюдь не выглядящий слабым. Видно было, что этот воин не чурается тренировок и не всякий противник его побороть сможет. В глазах его плескалось удовлетворение от отлично проведенной боевой операции.

– Как охота? – негромко крикнул Гас, не в силах дождаться, пока парни подойдут поближе. – Всех перебили или нам оставили на разминку парочку лапок?

– Увы, – пожал плечами хладнокровный Фар. – Тебе не повезло. Лапок больше нет.

– Какой ужас, – комически расстроился глава бушидо. – Как жить-то теперь, даже и не знаю. Так, кто последний пришел, тот и привал готовит. Я устал.

– Незачем, – повернулся к нему Фар. – Тут неподалеку избушка. Рядом сожженное село – совсем недавно разграблено. А в избушке девчонка живет. Предлагаю попроситься на ночлег. Изба большая, поместимся.

Буши весело расхохотались. Кто бы сомневался, что любвеобильный Фар не пропустит ни одной юбки! Разумеется, если бы в избушке жила древняя старуха, он в упор не заметил бы дома. Но как же – там юная девочка! Свадьбы Фара уже давно перестали считаться чем-то необычным. Бушидо привыкли, что время от времени их соклан находит новую супругу, и рядом с ним ходит очередная красотка, с обожанием глядя на мужа. Со временем, привыкнув к восхищению и поклонению, парень начинал скучать и разводился. Свободолюбивая натура не позволяла ему долго терпеть одну и ту же женщину рядом. Гас легко поднялся.

– Ну пошли, где там твоя красотка. А вдруг не пустит? – ухмыльнулся он. Джим и Тарлан спрятали усмешки.

– Куда она денется, – самоуверенно, как всегда, произнес Фар, поворачивая к лесу. Через несколько минут они стояли у избушки, в окнах которой мерцал отсвет пламени свечи. Гас постучался.

Открыла светловолосая синеглазая девушка, при виде которой Фар подобрался и словно заискрился особым обаянием, которое просыпалось в нем в период охоты на очередную красотку. Та, впрочем, словно не видела окутавшего парня сияния, без страха смотря на стоящих перед ней четырех воинов.

– Привет, милая, – поклонился Гас. – Мы тут заблудились немного. Пусти переночевать. А утром уедем, нас корабль ждет.

Такое многословие несвойственно было главе бушидо. Просто он видел, что девочка если и не напугана, то напряжена точно, и хотел успокоить ее. Тревожить хозяйку дома Гасу не хотелось. Но та, казалось, и не думала бояться. Молча посторонилась, пропуская в дом неожиданных гостей, и пошла в сарай, откуда вышла через пару минут с корзинкой и двумя свертками. Добросердечный Джим уже входил по ступенькам с охапкой дров, наколотых еще Соколами, а Тарлан и Гас молча уселись на лавку у печи – оба изрядно продрогли.

Так же молча девушка поставила в печь большое блюдо с крупно нарезанным мясом, а сверху – горшок с похлебкой, которую сварила сегодня от нечего делать. Как знала, что гости придут, про себя хмыкнула она. Приготовив ужин, накрыла на стол и кивнула, приглашая гостей подкрепиться. Голодные воины не заставили себя долго упрашивать, с аппетитом приступив к трапезе. Сама хозяйка села на кровать, поджав ноги, и уставилась немигающим взглядом в огонь.

– Как тебя зовут? – нарушил молчание Фар. Девушка повернула голову:

– Илика. Там на приступке квас и морс. Извините, я забыла поставить.

– А я Фар. Это Гас, наш глава, а еще Джим и Тарлан, – представил друзей парень. – Давно ты тут живешь?

– Всю жизнь, – негромко ответила Илика. – Только последние полгода жила в другом месте. А вот вернулась – села нет. Бабушка еще раньше умерла.

– И что, ты тут одна? – удивленно отставил кружку Джим. – Посреди леса?

– Ну и что? – непонимающе уставилась на него девушка, подойдя к столу и собирая с него грязные тарелки. – Я тут всю жизнь живу. И в село мы с бабушкой не то чтоб часто ходили. Так что к одиночеству не привыкать. К тому же я не очень хочу сейчас видеть людей. Мне нужно побыть одной.

Фар шестым чувством понял, что в жизни гостеприимной хозяйки совсем недавно произошла беда. Причем серьезная. В лазурных глазах с изумрудными искрами застыла боль, заглушающая природную жизнерадостность и доверчивость. Легкомысленному гулене вдруг захотелось забрать девочку с собой, защитить от грозящих ей опасностей. Фар не узнавал себя – с чего вдруг такие рыцарские порывы – но отказываться от намерения не собирался.

– Поедешь с нами? – неожиданно предложил он. Буши негромко хмыкнули, узнавая привычный тон – правда, на сей раз приправленный каким-то новым оттенком. – Не, ты не думай ничего плохого. Наш клан живет в Анкоре, сейчас мы возвращаемся домой после боевой операции. Война у нас. Если хочешь, до осени погостишь, а там не понравится – привезем сюда же, у нас в августе тоже война.

Неожиданно Илика ощутила еле заметный укол в душе. Странное приглашение незнакомого парня внезапно нашло в ее сердце горячий отклик. Нестерпимо захотелось поехать в загадочный Анкор, от названия которого веяло пряностями и медным звоном. Удивляясь про себя внезапному решению, она кивнула.

– Ну и отлично, – повеселел Фар. – Утром выезжаем. Ты на море хоть раз была? Нет? Ну я так и думал. В Анкор через залив плыть, увидишь море.

Едва рассвет позолотил верхушки деревьев, как бушидо собрались в путь. Вспомнив обещание, данное Гранту, Илика написала короткое письмо про свой внезапный отъезд в Анкор, и отправила в полет изумительного белоснежного голубя с темным пятнышком на лбу. Умная птица спокойно дождалась, пока к ее лапке привяжут трубочку бересты, и не торопясь взлетела. А Илика в последний – это она отчетливо понимала – раз взглянула на дом, чувствуя, что больше не увидит его, и с помощью Джима забралась на гнедую. Лес прощально вздохнул, волной прошумев пожелание счастливого пути. Юная путешественница, еще вчера никуда не собиравшаяся и желающая одиночества и покоя, торопилась поскорее покинуть ставшие вдруг неуютными места. Все. Эта страница жизни перевернута. Что дальше?

Илика огляделась вокруг, осваиваясь в незнакомой обстановке. Лютецианское кладбище всегда ее развлекало – надо ж было построить его у самого Телепорта, через который в город попадали путешественники и жители. Зато тут было спокойно – мало кто отваживался прийти в мрачную обитель смерти просто так. А похороны обычно предупреждали о своем появлении – звуки молитв и музыки за версту были слышны.

Сегодня важный день. После длительных тренировок и обучения – самостоятельное задание. Ей впервые доверили очень серьезное дело, на которое обычно посылали или самых опытных, или самых доверенных. Через несколько часов начнется празднование – один из лучших воинов Лютеции Вершитель душ получает высший уровень воинского мастерства – 12-й. Мастера-реконструкторы только недавно ввели эту ступень, и Вершитель из кожи вон лез, чтобы первым взять заветный уровень. Сама мысль о том, что кто-то будет лучше него, была невыносима для него. К сожалению, ее руководство решило, что такой могущественный недруг им не нужен и его надо устранить. Поправив кинжал у пояса, Илика присела на поваленное дерево и углубилась в воспоминания.

Они приехали в Анкор, и парни сразу отвезли гостью в дом Фара. На днях обещали подумать насчет собственного дома для нее, а пока предложили кров у черноглазого воина. Тот вел себя предупредительно и заботливо, стараясь угадать каждое ее желание. Выделил комнату, повел на городскую Биржу за покупками. Даже купил у аркаимских торговцев детеныша пантеры, боевого пета. Илика назвала питомца Кернером и начала дрессировать. Гас, Тарлан и Джим часто заходили в гости по своим клановым делам, не забывая подарок или лакомство для девушки. Постепенно золотой город стал привычным для уроженки китежских лесов, она почти полюбила его. В большей степени тому способствовало присутствие воинов бушидо – немногословных, невозмутимых, но надежных и заботливых, словно старшие братья.