Текст книги "Согревая сердцем (СИ)"

Автор книги: Юлия Пасичная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

У пропасти Илика замедлила шаг – то ли правда боялась высоты, то ли старалась хоть на несколько минут отодвинуть свою нелегкую долю, ожидающую ее на той стороне моста. На миг закрыв глаза, сжала руку Грегора и шагнула на шаткие досточки.

Драгомир надменно оглядел приблизившуюся пару. Отстранился, давая им сойти с моста, и не оглядываясь пошел к лагерю. На поляне обернулся и брезгливо усмехнулся:

– Значит, это и есть игрушка моего сына? Что ж, у него неплохой вкус. Я забираю тебя с собой, – ожег взглядом девушку. – Продам на невольничьем рынке в столице. А этот ослушник будет наказан. Подумаю, как. И советую тебе как можно скорее забыть моего сына. Больше вы никогда не увидитесь.

– Боюсь, это невозможно, – вдруг открыто улыбнулась Илика. – Я слишком люблю Вадима, чтобы забыть его. Ваша воля разлучить нас – но вырвать его из моего сердца и памяти никто не сможет.

– Заткнись, – оборвал ее Драгомир. – Марш в шатер и не смей высовываться, пока не прикажу. А ты, – с холодной яростью поглядел на сына, – быстро переправляй своих и марш в Ар Каим. Поговорим, когда приеду. Я напишу письмо виконту, чтобы нашел тебе дело. Глядишь, полезным займешься, выбросишь из головы всякие благородные глупости вроде спасения этой дряни. Все, иди.

Грегор повернулся и побрел к мосту, оглушенный происходящим. Прежде чем ступить на доски, обернулся и встретился глазами с Иликой, стоящей у входа в шатер. Та улыбнулась ему и помахала рукой. Черногряд, переправившись первым, расседлал своего коня, собираясь ехать в Лютецию с отрядом Драгомира. Попадаться в Ар Каиме на глаза бывшему командиру у него не было ни малейшего желания.

Грегор ехал молча, не замечая красоты окружающей природы. Его не волновало ни лазурное, почти прозрачное небо с легкими росчерками кружевных облаков, ни яркое солнце, подсушившее грязь и пригревающее повылезшую везде траву и начавшие распускаться цветы. Даже яркая изумрудно-зеленая листва не волновала погруженного в свои раздумья воина. Не уберег любимую брата, не смог спасти ее от всевидящего ока отца. Что теперь будет с девочкой? Какую участь приготовил ей безжалостный лорд Драгомир, не терпящий неподчинения, но столкнувшийся с ним в исполнении собственных сыновей? Свароже Великий, помоги ей!

– Грегор, – позвали сзади. Парень обернулся. Рядом остановился Святослав, один из его дружинников. – В отряде твоего отца служит мой младший брат. Я попросил его запомнить человека, которому продадут вашу девочку. Если получится, он сразу даст знать, и тогда вы как-нибудь сможете ее выкупить. Правда, вряд ли это будет скоро. Лорд сейчас большую силу взял, то и дело в Ар Каим ездит, как бы вовсе не перебрался туда. Может статься, что и воинов он себе возьмет других. Что могли, мы с братом сделали – разошлись по разным отрядам, чтоб хоть как-то помочь. А там уж вы сами с братом.

Грегор взволнованно пожал руку верному дружиннику. Он и подумать не мог, что кого-то, кроме них с братом, волнует судьба золотоволосой целительницы. Улыбнулся, вспомнив, что еще недавно злился на строптивую девчонку, не желавшую принимать его милостей, не ставшую его игрушкой. Кто ж знал, что с Вадимом у них вспыхнет такая чистая и светлая любовь! Увидев, что брат всерьез увлекся привезенной им девчонкой, Грегор понял вдруг, что уже не ненавидит ее за отказ. Постепенно стал относиться к девочке как к младшей сестренке, помогая и стараясь баловать, если брата не было дома. Лада с радостью отметила исчезнувшее напряжение между младшим сыном и подругой старшего. Больше не искрились злость и неприязнь, стоило этим двоим оказаться в одной комнате. Иногда Грегор приходил в аптеку, о чем-то разговаривал с Иликой, обнаруживая в дремучей, казалось бы, лесной девчонке острый ум и бездну любознательности. Однажды отвел ее в замковую Библиотеку и разрешил брать оттуда любые книги. С тех пор дня не проходило, чтобы жадная до знаний девочка не таскала с полок очередной томик. Сначала перечитала все, что относилось к целительской науке – травники, записки именитых знахарей, заговоры. Потом добралась до истории замка, города. Редкий вечер не утаскивала она с собой книжку в постель. Грегор только посмеивался, щедро таская в ее комнату ящики со свечами.

Иногда дружинники собирались в зале за обычными воинскими делами, травя байки или разговаривая о минувших делах. Однажды в зал спустилась Илика, которой понадобился уголек – свечу запалить. Загомонили воины, упросили ее остаться. Сначала просто спрашивали о том о сем, а затем Ярко притащил лютню, добытую в одном из походов, и попросил спеть. Девочка, краснея, отказывалась, мол, не умеет. Уговорили. Чистый звонкий голосок мгновенно расплылся по огромному обеденному залу, повествуя о запретной любви Бога и земной девушки. Дружинники заслушались, забыв об оружии, что держали в руках, о том, что говорили. Кто-то даже про ужин не вспомнил. Два часа они тогда не отпускали девочку, упрашивая спеть еще. А когда, вконец смущенная, она убежала, еще долго царила тишина в зале. Наутро притащили ей подарков – кто игрушку резную, кто бусы, кто ленту. Благодарили чем могли. С тех пор часто просили присоединиться, если уж собирались все вместе. Вадим – тогда уже расцвела у них с Иликой любовь – сидел, откровенно любуясь милой, горделиво поглядывая на нее – моя, мол. Разновозрастные воины полюбили певчую птичку-лекарку, и неудивительно, что вмешательство отца в ее судьбу не понравилось никому. Дружина Драгомира Илику не знала, потому что с осени не была дома, а вот отряд Грегора готов был носить ее на руках. И очень хотел спасти от продажи на невольничьем рынке. У прошедших огонь и воду бойцов сердце сжималось при мысли о том, что их любимицу выставят на торжище на потеху покупателям, сорвут с нее одежду, чтобы продемонстрировать достоинства продажи, что кто-то будет разглядывать ее откровенно, жадно, а потом отвесит за покупку полновесные сестерции. Но что могли противопоставить воле могущественного лорда простые воины? У них не было денег на выкуп Илики, даже скинься они всем отрядом. Оставалось одно: молиться пресветлым богам о том, чтобы девочку купил добрый хозяин, который не станет ее обижать и мучить, даст родиться ребенку и не разлучит его с матерью. А там, дай боже, и вернет ее Вадиму.

Святослав улыбнулся, видя нешуточное облегчение на лице предводителя, и придержал коня, возвращаясь в строй. Полдня, прошедшие с момента встречи с дружиной Драгомира, они провели в пути. Никому не хотелось останавливаться, душа просила не привала, а наоборот, самой серьезной нагрузки, чтобы свалиться замертво от усталости и не думать о том, что сейчас происходит с ни в чем неповинной девочкой, вся вина которой состояла в том, что посмела полюбить сына могущественного лорда. И более того – заслужить ответную любовь.

Илика остановила свою Снежинку, собираясь спрыгнуть на землю. В этом отряде, похоже, никто о ней заботиться не будет. Спокойные, равнодушные воины ехали строгим порядком, не разговаривая и не распевая песен, на которые охочими были дружинники Грегора и Вадима. Отдавая ее отцу, Грегор привел лошадь, на которой ехала девушка в их отряде. Седло на Снежинке было особое, девичье. Сидеть на нем наездница могла, свесив обе ноги с одного бока лошади. Учитывая положение будущей матери, это было не лишним.

Снежинка послушно замерла, коротко всхрапнув. Илика нащупала ногой стремя, крепко схватившись за седло, и осторожно поставила ногу в металлическую скобу. Внезапно она оказалась на земле, снятая с седла сильными мужскими руками. Высокий светловолосый воин, чем-то похожий на Святослава, сотника Грегора, отстранил ее от лошади и ловко расседлал ту. Кивнул на клок соломы, лежащий в мешке:

– Разотри лошадь и погуляй с ней вокруг поляны полчаса. Потом напоишь и отведешь на луг пастись, – равнодушно приказал он, складывая упряжь в ровную горку на земле. Илика послушно кивнула и схватила пучок соломы. Снежинка тихо заржала, подставляя мокрый бок.

Напоив лошадь, Илика отвела ее на луг, где уже кормились остальные кони. Завидев белоснежную красавицу Снежинку, жеребцы наперебой старались высказать ей что-то свое, окружив ее и пытаясь оттолкнуть соперников. Девушка улыбнулась: почти как в жизни. Мужчины поразительно одинаково реагируют на женскую красоту, особенно если красавица оказывается в такой вот толпе поклонников. Правда, ей самой на сей раз с почитателями не везло, и слава Рожаницам. Не хватало еще внимания от тех, кто готов был, повинуясь приказу, расстрелять из луков воинов Грегора – воспитанных и выросших в замке парней. К счастью, Драгомир не обращал никакого внимания на девчонку. Ехал себе во главе отряда, руководство которым полностью возложил на Черногряда. Илика никак не могла понять, чем же ей не нравится высокий, статный воин лет тридцати, иногда посматривающий в ее сторону. То, что это не было обычным вниманием мужчины к женщине, чуткая девушка поняла сразу. Но что тогда? Почему он так на нее смотрит? Присев на лежащее на земле седло, Илика задумалась. Донесся запах готовящегося ужина. Вздохнув, пленница опустила голову. Она не знала, как себя вести в этом отряде. У Грегора и Вадима ей даже не приходилось просить. Воины, любившие ее, как сестренку или дочку (в зависимости от возраста), сами старались побаловать вкусным кусочком или лакомством. А здесь… Пару раз она ловила на себе что-то вроде сочувственного взгляда, но, видимо, в дружине Драгомира порядки были куда как строже, и вольности не допускались.

Илика зевнула: полдня пути вымотали ее, хотелось спать и есть. Но, по-видимому, никого не волновало, голодна она или сыта, как не волновало и то, где будет ночевать будущая рабыня. Никто не приглашал ее в шатер, никто не предлагал крышу над головой и теплое одеяло. Вздохнув, девушка встала и подняла с земли брошенное кем-то одеяло, собираясь прилечь под раскидистой рябиной на освещенном вечерним солнцем пригорке. Про чувство голода она старалась не думать. Гордость не позволяла ей идти на поклон к лорду и просить еду. А без его приказа, видимо, воины не могли или не догадывались покормить ее. Расстелив одеяло, она сняла теплую меховую накидку, подаренную Ладой, и свернула ее, собираясь положить под голову.

– Пошли! – равнодушно прозвучало рядом. Илика вздрогнула: как из воздуха, около нее возник рыжеволосый крепыш в небрежно расстегнутой верхней рубахе из темно-серой шерсти. Илика встала и набросила на себя накидку. Что им от нее нужно? Рыжий молча шел впереди, не оглядываясь, уверенный, что девчонка послушно идет следом. Возле костра он приказал ей сесть и налил в чашку похлебки. Достав из мешка хлеб, отрезал большой ломоть и так же молча протянул. – Ешь, только быстро. Пора ложиться. Ты ночуешь со мной. Шевелись, я устал и хочу спать!

Торопливо, обжигаясь и дуя на ложку, Илика съела похлебку и вытерла кусочком хлеба чашку. Рыжий отобрал посуду и сложил в огромный котел, над которым поднимался пар. Сноровисто вымыв чашки и ложки, он сложил их в мешок и подбросил дров в огонь. Кивнув часовому, взглядом поднял пленницу и повел в свой шалаш. Внутри было тесновато, но тепло: строить временные жилища воины умели, в мгновение ока умудряясь соорудить из веток и листвы вполне приличное жилье, не продуваемое и неподвластное дождю. По бокам лежали два одеяла и войлочные свертки – укрываться. Рыжий молча снял верхнюю рубаху, бросив ее в изголовье, и растянулся на плотном одеяле, прикрывшись войлоком. Помедлив немного, устроилась на втором одеяле и Илика.

– Не вздумай сбежать ночью, – прозвучало вдруг негромко. – Часовые тебя все равно из лагеря не выпустят. А если замечу при попытке к бегству – до самой Люты еды больше не получишь, и спать будешь на улице, привязанная к ближайшему дереву. Я за тебя головой отвечаю, а она у меня одна. Так что не зли, тебе же хуже будет.

– Как прикажешь, – кротко ответила Илика, укрываясь. – Я и не думала бежать. Дороги обратно не знаю, а без еды и лошади далеко не уйти. Вряд ли вы оставили без присмотра табун.

– Умница, – сонно похвалил ее караульный. – Станешь слушаться – дорога до столицы будет для тебя легкой и комфортной. Но чур тебя, если натворишь чего, ведьма!

Повернувшись на бок, он громко захрапел. Вздохнув, Илика свернулась клубочком и натянула на себя войлочное одеяло. Давно ей не приходилось спать в походных условиях – с тех пор как Грегор вез ее в Замок Фантомов прошлой осенью. Засыпая, она улыбнулась… Если бы не мимолетный каприз юного воина, никогда бы ей не встретиться с тем, кто отныне дороже всего на свете. Ничего, что разлучили. Вадим ее судьба, значит, они обязательно встретятся. На краю сна привычно кольнула мысль о бабушке. Несколько дней назад Илика проснулась от страшной боли, пронзившей вдруг ее тело. Вадим, лежавший рядом, несколько минут пытался успокоить бьющуюся в непонятной то ли лихорадке, то ли схватке любимую. Металась она так с полчаса, а то и больше. А потом затихла и до самого утра не произнесла ни звука, не шевельнулась. Утром Вадим впервые увидел в ее синих глазах зеленые крапинки. А на левом виске тонкой змейкой засеребрилась прядь. Весь день Илика провела в аптеке, не пошла ни гулять с ним, ни кататься. Даже от ужина отказалась. И спать убежала, едва солнце село. Только через несколько дней открылась, что в ту ночь умерла бабушка. И то, что с ней случилось, не болезнь или колдовство. Просто бабушка передала ей свой дар. По правилам внучка должна быть рядом с умирающей, держать за руку, читать наговоры. Тогда передача пройдет спокойно и безболезненно. Но так вышло, что юная наследница оказалась далеко, а единственной вещью, оставшейся ей от старой знахарки, оказался золотой медальон размером с сестерций – в форме восьмиконечной звезды с темно-зеленым камнем посередине. В ту ночь медальон словно взбесился, то накаляясь до красноты, то вдруг леденея, словно пролежал сутки в погребе. Самое странное, что на коже Илики не осталось никаких следов. Еще долго после той ночи она не спускалась в зал, не пела дружинникам, не улыбалась. Только через два днядевушка немного отошла от своего горя и снова стала похожей на себя прежнюю. Но зеленые крапинки так и утопли в лазури ее глаз. А серебряную прядь заправляла в косу, так, что никто и не знал о ней.

Через несколько дней рано утром они въехали в Лютецию. В этом городе у рода Фантомов тоже был дом. Знать не любила постоялых дворов, стараясь иметь в каждом из семи городов хоть небольшое, но собственное жилье. Въехав во двор, воины тут же растворились в замке и казармах, устраивая на постой лошадей, нагревая воду в бане. Драгомир потребовал наполнить ему горячую ванну и приготовить ужин. Подозвав служанку, велел найти привезенную ими девчонку и привести ту в порядок перед продажей. Поклонившись, миловидная хрупкая девушка с миндалевидными глазами и блестящей черной косой вышла во двор, где у колодца устало присела Илика. Приехав в замок, воины перестали обращать на нее внимание. Сбежать она уже точно не могла, значит, можно было забыть о досадной помехе, которая в путешествии требовала изрядного внимания – накорми ее, на ночлег устрой, да еще следи, чтоб не исчезла ночью. Сейчас они разбрелись по своим делам, забыв о пленнице.

– Пойдем, – позвала ее черноволосая. – Господин приказал искупать и переодеть тебя, потому что скоро начнется торг на невольничьем рынке и тебя повезут туда.

Илика опустила голову, сдерживая слезы. Удручающее будущее встало перед ней в ужасающей неизбежности. Через несколько часов ее поведут продавать. Разденут, поставят на возвышении, чтобы покупатели смогли оценить будущее приобретение. Матушка Макошь, спаси и помилуй! Кто ее купит? Каким будет этот человек? Для чего он приобретет рабыню – по хозяйству помогать или для утех? До сих пор ей везло. Сначала Лада спасла от притязаний младшего сына, а затем любовь старшего обережным кругом оградила ее от возможных приставаний воинов. К ней неровно дышала половина отряда, но кольцо предводителя надежно защищало даже от самого нескромного взгляда. И вот теперь… Будущая рабыня молча поднялась и пошла за служанкой. Выкупав ее, та протянула одежду: белое нижнее платье грубой ткани и без вышивки, а наверх – зеленый сарафан с медными застежками. Положила на лавку ленту для косы и рядом – пару кожаных расшитых башмачков с небольшим каблучком. Когда Илика оделась, повела ее в зал, где заканчивали завтракать дружинники.

– Присядь здесь, – показала служанка на низкую скамеечку возле очага. – Господин пришлет за тобой, когда придет пора ехать. Не бойся, это не саркельский рынок, где девушек часто покупают восточные воины. Среди них встречаются жестокие хозяева. Здесь обычно бывают господа из Ар Каима или Мориона – а они добрые.

Илика благодарно улыбнулась немудреному утешению. Откуда этой крошке знать, что она сроду не знала рабской доли, даже в плену оставшись свободной благодаря целительскому мастерству и любви Вадима? Будущая рабыня старалась ни о чем не думать, боясь разреветься на потеху жестокому лорду Драгомиру.

Биржа Лютеции, как обычно, кипела и бурлила. Тут и там раздавались крики торговцев, звонко рекламирующих свой товар. Где-то позади прилавков ржали кони, рядом пахло дымом и горячим металлом – тут же купленного жеребца или кобылу можно было подковать и обзавестись упряжью для него. Торговцы рунами облюбовали участок возле фонтана, разложив на столах коробочки с разными пластинками. Возле них то и дело сновали лекари и наемники, запасаясь необходимым, а чуть поодаль воины задумчиво перебирали клинки и дубины, присматривали кольчуги и щиты, наручи и пояса.

На окраине Биржи вольготно раскинулся золотистый шатер, возле которого гурьбой сидели и стояли рабы, прикованные тонкими стальными цепочками к вбитым в землю кольцам. Таков был порядок, приведя рабов, хозяева могли спокойно отлучиться по своим делам. Аукционы шли один за другим. Если товар был не очень ценным, то сбывал его помощник, а особо стоящих невольников продавал сам хозяин. Кого тут только не было: красивые девушки разных народностей, одни наряжены были в простые платья, другие – в полупрозрачные шаровары и кофточки, не скрывающие очертаний юных тел. Стояли тут сильные парни, одетые в кожаные безрукавки и полотняные штаны, бывшие воины, захваченные в сражениях или выросшие в крепостных деревнях. Даже несколько детей сидели, ожидая своей очереди на продажу.

Драгомир молча подошел к распорядителю торгов и купил у него жетон на ближайший аукцион. Надев на руку Илики кожаную повязку с таким же жетоном, он отошел к прилавку с ножами, чтобы выбрать себе новый поясной кинжал. Илика прижалась к стене, стараясь слиться с ней. Ей было очень страшно при мысли о том, что вот-вот придется войти в шатер и встать на помост. Повернувшись, она посмотрела на отца своего любимого: высокий, крепко сбитый мужчина с короткими темными волосами. Лорд несомненно был красив, в его крови чувствовалось причудливое смешение аркаимских песков и саркельских степей – разрез глаз Драгомира напоминал о том, что какую-нибудь его бабку наверняка повел к алтарю восточный воин. Вадим был очень похож на отца, только тоньше, изящнее фигурой и не столь ярко выраженным восточным разрезом глаз. Видимо, кровь Лады разбавила жгучую смесь мужа и сгладила черты лица старшего сына. Младший и вовсе пошел в мать цветом волос и голубыми глазами, начинавшими отливать сталью, когда он что-то задумал.

– Салют, лорд Драгомир! – насмешливо окликнули главу Фантомов сзади. Неторопливо обернувшись, лорд усмехнулся: ну конечно, кто еще мог с такой интонацией обращаться к могущественному воину. Нахальный Сокол Грант находил особое удовольствие в том, чтобы подразнить щепетильных и строго придерживающихся этикета лютецианских и аркаимских аристократов. Выросший в вольготном Китеже, он, конечно же, свято чтил воинскую дисциплину и устав, но над древними традициями знати откровенно посмеивался, несмотря на то, что и сам был не из простолюдинов. Торстейн, глава его клана, сквозь пальцы смотрел на манеры своей правой руки, ценя в Гранте его преданность, порядочность и отличные воинские качества.

– И тебя приветствую, зловещий виконт Грант, – слегка поклонился Драгомир, как того требовал обычай. – Что привело тебя в Лютецию на сей раз? В Китеже перевелись торговцы?

– Нет, – широко ухмыльнулся Сокол, поправляя серебряную фибулу на дорогой льняной рубахе цвета утренней зари. – Приехали мир подписывать. Мы тут одному вашему клану изрядно пощипали перышки, так они запросили пощады. А мы что, мы добрые, мирные, белые и пушистые птички, – блеснул он зубами, – нам не жалко. Тем более что эти горе-вояки намерены просить у нас защиты. В Люте сейчас так неспокойно… – сокрушенно покачал он головой, с удовольствием отметив набежавшую на лицо Драгомира легкую тучку. – А ты, я слышал, старшего сына женишь. Привет Вадиму, давно его не видел. Глупая война у него получилась. И кто его только так учил подбирать людей. Неужели сразу не понял, что человек затаил злобу… – нарочито скорбел Грант, пряча усмешку, которая тем не менее нахально искрилась в его синих глазах. Черные волосы перехвачены были кожаным шнурком, чтобы не лезли в глаза. – Приехал подарок выбирать на свадьбу или оружия прикупить?

– Нет, – холодно ответил Драгомир. – Девчонку продаю. Моему Вадиму бы Соколом родиться, перепутал он при рождении семьи. У вас там все такие раздолбаи, не ценят ни происхождения, ни рода. Вот и мой связался с безродной тварью неизвестного происхождения, простолюдинкой. А у него невеста в Ар Каиме, дочь виконта ВадШа. Вот от искушения подальше и увез паршивку. Не хватало еще, чтоб она после свадьбы оставалась в замке и мозолила глаза моей невестке.

– Покажи девочку, – вдруг попросил Грант, обернувшись на притихшую толпу невольников. Из шатра только что вышел светловолосый воин в доспехах мечника, ведя за руку рыженькую девчушку лет 14-ти. Драгомир пожал плечами и подошел к Илике, безучастно сидевшей на низкой скамеечке. Она даже не подняла голову, перебирая в руках цепочку, которой была прикована к кольцу.

– Встань, – ледяным тоном приказал Драгомир. Илика послушно поднялась, не глядя на хозяина. Грант хитро прищурился, сообразив, что здесь не простая интрижка Вадима, а что-то большее, иначе его отец не был бы в таком бешенстве. А то, что лорд Драгомир вне себя, Грант видел так же ясно, как собственный кинжал на поясе. Тут что-то нечисто, продажа похожа скорее на месть, чем на избавление от ненужного человека в доме.

– Почем продаешь? – невозмутимо поинтересовался он. – Красивая. Я бы взял.

– Ну так бери, – брезгливо поморщился глава Фантомов. – В Китеж мой сын точно не ездит, так что это будет идеальным вариантом. Девчонка к тому же целительница, клану полезно будет иметь собственную лекарку. С тебя сто сестерциев, и она твоя.

– Да не вопрос, – легко согласился Грант. – Только у меня при себе всего пятьдесят, я за новым топором пришел. Расписку дать или так поверишь? Я прямо сейчас в банк и пришлю тебе оставшуюся сумму.

– Поверю, – надменно кивнул лорд, вынимая из кармана жетон и возвращая его торговцу вместе с биркой, снятой с руки девушки. Получив назад уплаченную за участие в аукционе сумму, он подтолкнул рабыню к ее новому хозяину, небрежно положив в карман мешочек с половиной платы. – Удачного владения! Надеюсь, что я ее больше никогда не увижу. Приезжай на свадьбу, через месяц в Лютеции торжества. Церемония, правда, состоится в Ар Каиме, такова воля виконта. Всего доброго, Грант. Надеюсь не скоро увидеть тебя в списке своих врагов.

– Ну что ты, Драгомир, – расхохотался Сокол. – Как я могу томить тебя бездельем! Вот погоди, так и быть, дождусь свадьбы Вадима и непременно попрошу Торстейна объявить вам войну. Так что готовьтесь! Пойдем, малышка, – он взял за руку купленную девушку и обернулся к лорду. – В течение часа тебе доставят остаток платы. Ты меня знаешь, я не обману. Спасибо за сделку! – подмигнул он, с удовольствием глядя на перекосившееся от злости лицо давнего врага.

Неторопливо выйдя с невольничьего сектора, Сокол остановил ближайшую карету и попросил отвезти в таверну, где остановился. Подсадив Илику, легко вскочил в экипаж сам и прикрыл дверку. В открытое окно вдруг потянуло запахом свежеиспеченных сладких булочек, и девушка невольно сглотнула. Озаботившись ее внешним видом, Драгомир даже и не подумал покормить пленницу. Грант, сообразивший, что девочка голодна, но стесняется об этом сказать, окликнул торговца и купил у него несколько булочек и кувшин с березовым соком.

– На, ешь. Они тебя что, не кормили сегодня? – фыркнул он, протягивая Илике корзинку и кувшин. Та благодарно кивнула и впилась зубами в ароматную выпечку. – Нда. Нет, я, конечно, понимаю, что для этих извергов слуги не люди, но из элементарной предусмотрительности их надо кормить хоть иногда! Много наработает голодный работник? Перекуси, приедем, я тебе обед закажу. Правда, что ли, с Вадимом любовь крутила?

– Да, – тихо ответила девушка, ставя корзинку рядом. – Я люблю его. И он меня тоже. Но лорд решил, что мне нельзя оставаться в замке после свадьбы.

– Понятно, – вздохнул Грант. – Ладно, вечером все расскажешь. Я тебя сейчас в таверну отвезу и оставлю в комнате, где остановился. У меня куча дел в этом кошмарном городе, так что извини, малышка, придется тебе поскучать. Вечером вернусь и поговорим. А завтра домой. Ты в Китеже не была еще?

– Нет, только в Лютеции. Меня Грегор привез с реки Морион, и больше я никуда не выезжала. Господин..

– Ау? – обернулся задумавшийся Сокол.

– У тебя, может быть, есть книга… я бы почитала, – робко попросила Илика. Она пока не поняла, как вести себя с новым хозяином. То, что он не похож на отца Вадима, было ясно. В Гранте не было ни капли высокомерия и надменности, плескавшимися через край в Драгомире. Но все же… Ей требовалось время, чтобы понять того, кто спас ее от унизительной продажи в невольничьем шатре.

– Да полно, я сам читать люблю. А ты умеешь? – удивленно покачал головой Сокол. – Надо же. А, ну да, ты ж целительница. Надо будет забрать твои вещи. Скажу парню, который повезет деньги. Что там у тебя с собой было?

– Одежда, тетрадь целительницы и небольшой мешочек с подарками Лады, жены лорда Драгомира, – перечислила Илика.

– Угу, – буркнул Грант. – Скажу, чтоб забрали. Все, приехали. Пошли.

Он вышел из кареты и протянул руку Илике. Изумленная столь галантным обхождением невольница шагнула на мостовую, с любопытством оглядываясь. Таверна «Вечный зов» пользовалась у лютециан огромной популярностью. Здесь наверху останавливались посетители, а внизу, в огромном обеденном зале, постоянно кипела жизнь – ужины и пьянки, драки и гуляния. Август никогда не жаловался на недостаток народа в своем заведении. Войдя внутрь, Грант подозвал служанку и попросил обед на одного человека в свой номер. Кивнув, девушка отошла обслужить столик у окна.

– Ну вот, здесь я живу, когда приезжаю в Люту. Располагайся. Я пойду отправлю деньги твоему бывшему хозяину и распоряжусь насчет вещей. Отдыхай, книжки на подоконнике. До вечера, девочка. Закройся изнутри и никуда не уходи без меня.

Улыбнувшись растерянной Илике, он ушел. Та вдруг почувствовала, как сильно измаялась, и, передумав читать, улеглась на широкую деревянную кровать, скользнув под одеяло. Через минуту уставшая от долгого пути и очередной перемены в своей судьбе девушка крепко спала.

Представление заезжих актеров, как обычно, пользовалось популярностью. Эта труппа выступала в замке Шиноки уже не первый раз и снова встречена была на ура. Спектакль привезли отличный. Про древние страсти, любовь, гнев богов и все такое интересное. Виконт ВадШ с супругой, Вадим и Ульрика сидели, разумеется, в первом ряду. Прошло чуть больше недели с тех пор как отец устроил скандал и угрозами вынудил сына совершить помолвку с дочерью своего союза. Все эти дни обрученные проводили вместе немало времени благодаря предусмотрительности главы Шиноки. Благотворительные балы, спектакли, прогулки, посещение бедных кварталов и больниц – везде виконт отправлял их вдвоем. Однако проведенное вместе время ничуть не сблизило будущих супругов. Вадим был безукоризненно вежлив с невестой – но и только. Никаких свойственных влюбленным шушуканий, стремления уединиться для поцелуев, тайного прикосновения руками под столом или в карете не было. Ульрика никак не могла понять, в чем же причина такой откровенной холодности ее жениха. Нет, понятно, что это не любовь с первого взгляда, а брак по расчету родителей… Но могла же возникнуть простая симпатия, из которой потом вырастают нормальные супружеские отношения, а то и та самая любовь. Она старалась тепло и дружелюбно обращаться с женихом, старалась расшевелить его, шутила – но тщетно: все порывы разбивались о бесчувственную вежливость Вадима. Вот и сейчас он сидел рядом, равнодушно смотря представление, и даже не пытался взять ее за руку или приобнять. Ульрика напряженно раздумывала, пытаясь понять причину такого отношения. Злость на отца, решившего его судьбу? Но в их кругу почти всегда так поступали, и дети росли с сознанием того, что однажды им представят будущего мужа или жену, и дай боги, если все сладится и супруги будут хотя бы не противны друг другу. Может, ему не нравится она, Ульрика? Но чем? Красивая, добрая, не надменная, старается наладить отношения. Девушка чуть придвинулась к нареченному и осторожно положила свою ладошку на его руку, лежащую на спинке переднего кресла. Вадим не отдернул руку, но и никак не отреагировал на неожиданную ласку. Непонятно было, заинтересовал ли его спектакль или юноша снова погружен в свои непонятные мысли.

После спектакля Вадим отказался от ужина и ушел в комнату, которую ему отвели в замке. Быстро закончив трапезу, Ульрика тоже убежала наверх, но не пошла к себе, как обычно, а робко поскреблась в дверь суженого.

– Могу я войти? – спросила она тихонько. Дверь распахнулась. На пороге стоял Вадим в наглухо застегнутой рубашке и с легким удивлением смотрел на гостью. Шагнул в сторону, приглашая войти. Ульрика огляделась: в этой комнате она не была ни разу с тех пор как ее заселил будущий муж. Никаких признаков того, что тут кто-то живет, не было. Безлико, как номер в таверне. Идеально убранная кровать (слуги в замке хорошие, это правда), стол с изящной бронзовой лампой, стул. Возле окна столик и два кресла. На одно из них осторожно присела девушка, взглядом приглашая жениха тоже присесть. Он занял кресло напротив, хладнокровно ожидая, когда она скажет, зачем пришла. Взгляд темно-карих глаз был вроде бы спокойным. Но где-то на дне плескалась студеная водица отчаянной тоски. Обреченность, вот как можно было описать это непонятное в глубине его глаз.