Текст книги "Должок! (СИ)"
Автор книги: Юлия Морозова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
Принесли мой заказ, пришлось есть. Алиса с Лебедевым тоже принялись за десерт. Что там она любит? Фруктовый салат.
Доели мы вроде бы мирно, но когда Лебедев расплатился за Алису, у меня чуть крышу не сорвало. Еле сдержался. Похоже, этот обед у меня поперёк горла станет. Ну, ничего, завтра в машине мы будем одни. И пока я буду в Ростове, пускай сидит себе возле родителей и брата – мне так спокойней.
На свой этаж поднимаемся втроём, и я вынужден отпустить Алису в её отдел. Скорей бы завтра.
Глава 12
Он подъехал ровно в 5-30 – поразительная пунктуальность! Вышел из своего «Мерседеса» и, кивнув, молча протянул руку за моей сумкой. Примостил её в багажнике, а мне открыл дверь пассажира. Я на разговорах не настаиваю, поэтому меня всё устраивает, просто интересно, чего он сегодня такой пасмурный.
Движение уже было довольно оживлённое, поэтому мы выбрались из города только через час. Несмотря на вторник, поток транспорта в сторону юга впечатлял: то тут, то там образовывались заторы, правда, пока небольшие. Для автомобиля, который разгоняется до сотни за считанные секунды, это пытка.
Преодолев первые сто километров, мы оказались на относительно свободной трассе. Стадник немного расслабился и уже не пыхтел так недовольно, как в начале пути. Скоро нам съезжать с трассы, чтобы сделать крюк и завезти меня домой. Я решилась, наконец, нарушить молчание:
– Иван Антонович, может, кофе хотите? У меня термос…
Он втянул воздух сквозь стиснутые зубы и ничего не ответил. Я тоже больше рта не раскрывала. Но через несколько минут он нашёл место для остановки и лихо зарулил на стоянку.
– Ты чего раньше не сказала про кофе? – спросил он, резко повернувшись ко мне.
– Не знаю. Вы вроде как не в настроении, – объяснила я.
– Откуда может взяться настроение в шесть утра! У тебя бывает?
– Да, я рано встаю.
– Бегаешь?
– Откуда Вы знаете?
– Догадался, – буркнул он. – Доставай свой термос.
Шеф выдул полтермоса кофе. Боюсь, скоро нам понадобится ещё пара остановок. Зато настроение его резко пошло в гору. Слава богу, а то я думала, что это я на него так действую. Он включил навигатор, чтобы добраться до моего дома, и вскоре мы, покинув оживлённую трассу, свободно колесили по асфальтированным дорогам между маленькими и не очень сёлами.
– А можно за мостом остановиться? – попросила я.
– Может, до посадки дотянем? – улыбнулся Стадник, думая, наверное, что меня тоже кофе подпирает. Но я-то выпила всего маленький стаканчик. Приходится объяснять:
– Здесь родник есть, говорят, целебный.
– Заболела? – усмехнулся он.
– Это для брата.
– Извини, я забыл.
– Вы про него знаете?
– Знаю.
Вот так, и никаких объяснений. А ведь я ему о Димке не рассказывала.
У источника, заботливо оборудованного и стилизованного под колодец, я набрала воды в пятилитровую бутыль, пока мой водитель гулял по прибрежным камышам.
– Ничего себе! – присвистнул он. – И где ты эту посудину взяла?
– В сумке.
– Я думал, там одежда.
– Мне много одежды не надо, – возразила я. И не услышала, а прочитала по губам, как он беззвучно ответил: «Согласен». Он взял у меня бутыль, а мне пришлось тоже спуститься к реке, умыться прохладной водой, чтобы не было заметно, как запылало моё лицо от одного его слова.
Село у нас большое, но асфальт имеется только на одной улице, увы, не нашей. Зато у нас тихо, и речка рядом. Подъехали к дому уже около девяти часов. Вышли из машины, размяли конечности. Я здесь четыре месяца не была – соскучилась. Босс достал из багажника мою почти пустую теперь сумку, бутыль с водой, огляделся.
– А чего это тебя никто не встречает?
– Папа на работе, а мама Димку на массаж повезла, – объясняю я, открывая калитку. Стаднику пришлось идти с моими вещами следом.
– Привет, Алёшка! – помахала я рукой темноволосому соседу четырёх лет, который, стоя на бочке, подкармливал через забор нашего петуха. Алёшка улыбнулся и помахал мне в ответ, не забывая при этом рассматривать незнакомого мужчину.
– Мама с папой тоже приехали? – допытываюсь я. На это он кивает головой и старательно выговаривает:
– Пр-р-риехали.
– Ого! Да ты тетерь рычать умеешь! – восхитилась я. – Скажи родителям, что вечером зайду к ним.
Мальчишка спрыгнул со своего излюбленного места и рванул сообщать о моём приезде.
– Дружите с соседями? – прокомментировал шеф.
– Дружим. А с прошлого года вообще как одна семья. У Егора с Ксюшей как раз свадьба была, когда Димка с другом разбились. Гостям объявили, что невесту украли, а жених пошёл на поиски. Все думали, что это игра такая, веселились, а жених с невестой в это время помогали моего брата спасать, – я поёжилась: это сейчас всё кажется таким романтичным, а тогда… – Представляете себе картину: невеста в белом платье, перепачканная кровью, накладывает шины, а жених и свидетель прямо на свадебной украшенной машине везут их в больницу.
– А что, больше некому было помощь оказывать?
– Димкин друг встречается с сестрой Ильи, свидетеля. Когда он понял, что дело плохо и Диме нужна помощь, то побоялся беспокоить взрослых и позвонил Ленке, а та – брату. А брат – свидетель на свадьбе будущего хирурга и бывшего маньяка.
– О! Всё интересней становится. А маньяк откуда взялся?
– Так это Егор. В общем, история длинная. Если интересно, то я как-нибудь Вам расскажу. А сейчас мы будем завтракать.
– Спасибо, но мне уже ехать надо, – начал отказываться Стадник. Но я его перебила:
– Так, Иван Антонович! В этом доме начальник не Вы и даже не я, а моя мама. И если она сказала накормить, значит, не сопротивляйтесь. Если я отпущу Вас голодным, то мама меня запилит, и Вы лишитесь ценного работника, а город – обновлённого кинотеатра. Руки мыть в ванной.
Шеф проникся и послушно потопал в ванную. А потом мы перепробовали всё, что наготовила мама. Через полчаса праздника живота Стадник откинулся на спинку стула и спросил:
– Как ты думаешь, мне теперь хочется ехать куда-то, даже если это прекрасный Ростов-на-Дону?
– А придётся, – заявила я. – Так что, не рассиживайтесь здесь, господин Стадник, а то Вам ещё четыреста километров пиликать.
Шеф встаёт из-за стола и подходит сзади ко мне, сидящей на стуле. Кладёт руки на… блин! на спинку стула. Наклоняется к самому уху, так, что чувствуется его дыхание на волосах, шее и ключице, и вполголоса произносит:
– Седьмого вечером буду ехать обратно – будь готова. Расскажешь мне по дороге и про хирурга, и про маньяка. Маме от меня ручку поцелуй, скажи, что я такого завтрака в жизни не пробовал.
И прежде чем я успела согнать с себя табун мурашек и выйти за ним следом, он завёл машину и стартанул от моего дома.
Глава 13
Три дня нудных переговоров закончились подписанием контракта на кругленькую сумму. Не зря съездил. Но даже если бы ничего не вышло, наверное, я бы не расстроился. Несколько раз мне хотелось плюнуть на всё и уехать в деревню… как её? Семёновку. Современный деревенский дом мало отличается от городской квартиры по удобствам. А если и отличается, то в лучшую сторону. В доме Жариковых было и просторно, и современно, и по-деревенски уютно. Ухоженный двор, обкошенная территория вокруг дома и двора. Кормёжка – зашибись. Да ещё и речка под боком.
Когда отец был жив, я ещё позволял себе время от времени выбраться на природу. Но за последний год не удалось ни разу. Тренажёрный зал заменял мне активный отдых, и я не парился из-за отсутствия свежего воздуха. А тут вдруг захотелось просто побездельничать, поваляться на песочке, поиграть в «царя горы» или прыгнуть с «тарзанки». Прямо представлял себе, как вместо утончённой ресторанной еды срываю с грядки пупырчатый огурец и, ополоснув его из шланга ледяной водой, смачно схрумкиваю вместе с хвостиком. А ещё бы в речку бултыхнуться вместе с Синичкой…
Мысли мои переключились на Алису. Что мне делать с этой девчонкой? Завести с ней интрижку на пару-тройку месяцев? Не тот она человек: на таких девушках женятся и заводят с ними кучу детишек. Я же о женитьбе и не помышляю на ближайшие лет десять. Но и находиться рядом с ней спокойно не могу: хочу её постоянно. И ревную по-чёрному. Значит, надо держать её от себя подальше, и поближе к Лебедеву. Главный архитектор – гарантия железобетонная, потому как любит жену. И работой её надо загрузить, чтобы не до мужиков было. А компенсировать – хорошей зарплатой: пускай брату помогает.
Ну вот, всё для себя решил.
Принять такое решение было трудно. Ещё труднее оказалось следовать этому решению. И доказательство тому – две пятилитровые баклаги с водой из какого-то «Кислого» источника у меня в багажнике. Если Алиса верит в целебные свойства воды, то почему бы не набрать немного? Увидев указатель, остановился на ближайшей заправке, купил обычную питьевую воду, полил ею какой-то придорожный куст и вернулся ещё на сорок километров, чтобы зачерпнуть из колодцев у небольшой ростовской деревни. Не знаю, насколько это поможет её брату, но пусть девочка порадуется.
Около её дома в этот раз стоял трактор. Мой «мерин» выглядел рядом с ним немного… неорганично. Из калитки показался высокий мосластый парень лет шестнадцати и, бросив мне вежливое «здрасьте», заорал во всю мощь своих юношеских лёгких:
– Алиска! За тобой приехали!
На его рёв вышла женщина лет сорока пяти, слегка полноватая, но миловидная.
– Чего орёшь, труба Иерихонская?! – беззлобно отчитала сына и улыбнулась мне. – Здравствуйте! Вы Иван Антонович?
– Иван, – представился я. – Здравствуйте. Я за Алисой.
– Виктория Николаевна. Без обеда не отпущу, – предупредила женщина.
– Это я ещё по Вашему завтраку понял, – смирился я и вошёл во двор за хозяевами.
Крепкий мужик без рубахи в углу двора умывался под уличным рукомойником по самый пояс. Увидев меня, снял с сука яблони полотенце, вытерся и протянул руку:
– Роман Михалыч.
– Иван, – повторил я.
– А это Димка, – представил он сына, и я подал руку пацану.
– Алиска пошла с Воркунами прощаться, – сообщил этот здоровила. – Ща позову.
– Не надо, сама придёт, – остановил я его. – Пойдём пока воду достанем.
– Какую воду?
– Ну… в каком-то целебном источнике набрал, под Ростовом.
Парень понимающе улыбнулся и затопал к машине впереди меня. Только теперь я заметил, что его походка тяжеловата для его возраста и телосложения. Он наступает на обе ноги с осторожностью, как будто пробует сначала, не провалится ли под ним земля. Грузить на него десять литров воды, я думаю, преждевременно.
– Закрой багажник, – попросил я, вытаскивая воду.
Ну да… Ключи он мне отдавал с таким видом, будто сам на «Мерседесе» приехал. Неужели я тоже таким был в шестнадцать? Наверное, был. Тогда я ещё не относился к дорогим вещам как к должному, умел радоваться подаркам. А чем меня удивишь сейчас? Потому никто ничего и не дарит. Да, кстати, гостинцы!
Вторым рейсом я притащил ящик с персиками и айвой.
– Там уже вовсю спеют, – объяснил свой порыв.
– Куда же нам столько? – оторопела мама Алисы и Димки.
– Не знаю. Соседей угостите, у них там пацан, вроде.
– Ага, и второй намечается, – встрял Димка. – Ксюха, как колобок, катается. Пускай лопает. Всё равно уже на бочку не может влезть.
Мне даже любопытно стало посмотреть на эту Ксюху, которая лазает по бочкам вместе с сыном кормить соседского петуха. И тут меня осенило:
– Алиса говорила, что у них свадьба была прошлым летом…
– Алёшка – сын Егора, – пояснила Виктория Николаевна. Стало ещё интересней.
Хозяйка между разговорами успела накрыть стол во дворе под раскидистой грушей. А тут и Алиса явилась, как раз вовремя.
Глава 14
Первые километры я молчал. Не могу сказать, что занят был глубокими размышлениями, но всё же… В голове вертелись два слова: «Это семья». Впервые за свою жизнь я увидел самую обыкновенную нормальную семью. С обедом во дворе, с подколками и шутками, понятными только им. С друзьями детей, которых принимают, как родных. С шутливым мамкиным подзатыльником для не в меру развеселившегося сынишки. А сынишка-то на полголовы выше отца, и на полторы – матери.
Из задумчивости меня вывел гулкий раскат грома. Алиса тоже посмотрела на небо, потом на меня.
– Не бойся: мы под крышей, – успокоил я. Но она почему-то не успокоилась.
– Нам бы на асфальт успеть выехать. А то у нас чернозём.
Уже через пару минут после того, как хлынул июльский ливень, мне стали понятны слова Алисы. Жирный мокрый чернозём стал похож на глину. Колёса пробуксовывали на одном месте, а при спуске к мосту машина и вовсе пошла юзом. Я выкрутил руль, чтобы развернуть её поперёк скольжения, но сделал ещё хуже: нас занесло с дороги прямо в рыхлую вспаханную землю, на пшеничное поле. Одно колесо зарылось почти по самую ось, и мне пришлось остановиться и заглушить двигатель.
– Приехали, – сообщил я. Но Алиса поняла это ещё раньше. Я ждал, когда она скажет традиционное «я же говорила!», но она спросила только:
– Бензина много?
– Литров двенадцать есть.
Я проверил по навигатору: до ближайшей заправки сорок три километра, значит, бензин жечь нельзя. В такую погоду вытаскивать нас тоже никто не поедет. Остаётся только ждать утра и вызывать «аварийку».
Услышав о моих планах, Алиса возразила:
– Какая аварийка?! Здесь трактор нужен. Сейчас позвоню отцу.
На переговоры уходит минута: Роман Михайлович всё сразу понял и обещал подъехать, как только закончится дождь. А он прекращаться не собирается. Ливневый шквал уже поутих, но небо, затянутое серыми тучами, продолжает щедро поливать землю водой. И хотя сейчас начало июля, но стемнело быстро, как осенью.
– Похоже, нам тут ночевать придётся, – вздыхает Алиса.
А мне вдруг становится даже весело: завтра воскресенье, всё равно как-нибудь мы отсюда выбреемся, а вот целая (ну, или как повезёт) ночь с Синичкой – это же удача.
– Тепло терять нельзя: ночью похолодает, – со знанием дела заявляю я и выхожу из машины. Минуты, пока я достаю из багажника свой походный чемодан и её спортивную сумку, хватает, чтобы сделать из моих футболки и брюк не пойми что. Складываю багаж на водительское сиденье, а сам забираюсь на заднее.
– Ты с ума сошёл?! – встревоженно возмущается Алиса, незаметно для себя переходя на «ты». – В мокром быстрей замёрзнешь.
– Открывай чемодан, там у меня куча одежды на все случаи жизни, – командую я, но девушка не спешит выполнять моё распоряжение. – Ну, давай, а то холодно.
– Может, Вы сами? – неуверенно возражает она. И снова «Вы»!
Я к этому времени уже стянул мокрую футболку и расстегнул ремень на брюках. Ну, сам – значит, сам. Так даже интересней. С трудом протискиваю между спинками передних сидений свой торс и открываю чемодан. Мне не надо видеть её лица, чтобы понять, что моя голая спина у неё перед глазами не оставила Синичку равнодушной. Мне кажется, или она перестала дышать? Я не спешу с выбором (а куда мне спешить?), медленно перебираю стопку одежды в чемодане, нахожу рубашку с длинными рукавами, джинсы. Трусы, слава богу, промокнуть не успели. А вот туфли придётся выбросить. Но попозже: нам ещё машину вытаскивать. Но в ближайшее время ни обувь, ни носки мне не понадобятся. На самом дне нахожу тёплый свитер и, развернувшись, протягиваю его Алисе:
– Надевай.
– Мне не холодно, – отмирает она. На лице её столько эмоций, что мне хочется так и остаться в скрюченном положении между сиденьями, чтобы только подольше любоваться этими порозовевшими щеками и сверкающими в полумраке глазами, которые не могут определить, на чём им остановиться: на моей груди или на каплях воды, стекающих с моих волос на лицо и шею. Я не уговариваю, но свитер продолжаю держать так долго, что она вынуждена взять его, чтобы избавиться от меня в такой близости. Для меня это тоже пытка, недаром сердце начинает колотиться так, что его не может заглушить даже стук дождя по кузову автомобиля.
Я возвращаюсь на заднее сиденье и стягиваю прилипшие брюки. Пару минут надо посидеть так, чтобы обсохла кожа, иначе джинсы не натянешь. Алиса возится со свитером – он для неё слишком длинный, но это хорошо: теплей будет.
Наконец мы закончили с переодеванием, и я позвал:
– Перебирайся сюда. Здесь просторней.
– Ничего, сиденье широкое, – возражает она.
– И то правда, – соглашаюсь я и перелезаю прямо к ней, сдвигая её ближе к двери, и откидываю спинку кресла.
– Вы что делаете? – пугается Синичка.
– Греюсь, – объясняю. – Ты же не хочешь, чтоб я заболел? Или хочешь?
Ей на это возразить нечего, поэтому она благоразумно молчит. Умная девочка. Подгребаю её к себе под бок, чувствую, как она носом утыкается мне в шею и замирает. Шепчу на ухо:
– Расслабься, мы просто греемся.
Она прерывисто вздыхает, согревая мою шею и ключицу жаром своего дыхания. Поэтому сам я расслабиться не могу. Надо чем-нибудь отвлечься.
– Расскажи мне про своих героических соседей.
Алиса сразу же отвлекается и оживляется:
– Они не героические. Просто очень хорошие ребята.
– Но не совсем обычные?
– Не совсем, – соглашается она. И дальше я слышу удивительную историю Егора, Ксюши и Алёшки. Удивительная она не потому, что волшебная, а потому, что эти люди прошли свой трудный путь к счастью, помогая друг другу, окружающим и сохранили в себе внутренний свет и любовь к людям.
– Я думал, таких уже не бывает, – признаюсь я.
– Просто Вы не с теми общались. Или не присматривались к ним. На самом деле в мире очень много хороших людей. А этим двоим никогда не будет скучно.
– Откуда такая уверенность?
– Они не равнодушные. Именно поэтому в их жизни будет ещё много приключений.
Алиса замолкает, задумавшись о чём-то своём. Я тоже не знаю, что сказать. Соседи, конечно, интересные, но меня больше волнует девушка, которую я сейчас держу в своих руках.
Если я её поцелую, как она отреагирует? В прошлый раз, в моём кабинете, она плакала, и я не удержался. Она ответила, но как-то неуверенно, робко и, я бы сказал, удивлённо. Я немного опускаю голову, теперь её макушка прямо под моим подбородком. Поворачиваю лицо и прижимаюсь щекой к её волосам, начинаю слегка тереться о них. Чувствую, как Алиса напрягается, совсем чуть-чуть. Не сжимая, просто напрягаю мышцы рук – слышу её участившийся пульс, напрягаю ноги и пресс – шевельнулась, будто ища более удобное положение. Больше всего мне хочется, подмять её под себя, навалиться всем телом, чтобы Синичка не могла упорхнуть от меня. Но я делаю всё наоборот: сжимаю обеими руками, оплетаю ногами и переворачиваюсь на спину, укладывая её на себя сверху. Пускай у неё будет выбор. Она вся сжалась, замерла, но не сопротивляется. Я начинаю лёгонько гладить её по спине, одной рукой поднимаюсь к шее – никакого ответного движения, только участившееся дыхание. Значит, её это тоже заводит. Добираюсь до затылка, расстёгиваю заколку, и волосы, до этого скрученные в тугой жгут, обретя свободу, рассыпаются по её плечам. Она поднимает голову от моей шеи и сдавленным шёпотом спрашивает:
– Ты что де…
Я не даю ей договорить. Не могу больше ждать, когда её губы так близко от моих. Зарываюсь рукой в её волосы и чуть надавливаю на затылок, одновременно приподнимая свою голову. Наши губы встречаются на полпути, и меня уносит…
Глава 15
Наши губы встречаются на полпути, и меня уносит. Мне уже не страшно и не хочется спросить, что он делает. Я знаю, что. Мне не пятнадцать. Если бы не работа у него, я бы и вовсе не задумывалась. До сих пор меня сдерживало только это. Но раз судьбе было угодно запереть нас на всю ночь в застрявшем автомобиле, посреди полевой дороги, то кто я такая, чтобы сопротивляться провидению?!
Я не романтическая дурочка, прекрасно понимаю, что его интерес ненадолго. Но от этого короткого времени хочу взять всё, что смогу. Пьяный детский «недосекс» с Матвеем, который я даже не запомнила, не в счёт. Я хочу, чтобы моим первым МУЖЧИНОЙ стал именно он, Ваня…
– Ваня… – выдыхаю ему в губы, как только он прерывает поцелуй. В ответ слышу: «Си-ни-ичка…» – и он снова набрасывается на мои губы, теперь уже требовательно, властно, с полным правом исследуя языком мой рот. Я позволяю ему это. Да что я говорю: я позволю ему всё, что он захочет!
Кровь стучит в ушах громче дождя. Ладонью я чувствую, как бешено колотится сердце Вани. Хоть он и лежит на спине, но инициатива явно в его руках: он гладит меня везде, докуда может дотянуться, стягивает с меня свой свитер, потом майку и бюстгалтер, с моей помощью освобождается от рубашки. Какой он красивый! Не мощный, даже худощавый, но весь рельефный и твёрдый.
Он прерывает следующий поцелуй, берёт в ладони моё лицо и, глядя в глаза, спрашивает:
– Не передумаешь?
Я кручу головой:
– Ни за что.
– Ты предохраняешься?
– Нет.
– Почему?
– У меня сейчас никого нет.
– Теперь есть, – уверяет он. – Я не вожу с собой презервативы, но я здоров и знаю, что делать. Ты согласна?
– Да.
Моё «да» становится для него сигналом к старту. А стартует он мощно: уже через десять секунд на нём не остаётся никакой одежды. А ещё через три – на мне. Как? А вот так: с громким треском и словами «с меня шорты». Я про такое только в книжках читала, но там это казалось мне излишеством, а здесь – в самый раз. Мой Ваня всё делает правильно. Мой? Не важно: сегодня МОЙ!
Он оставляет мне свободу, позволяя быть сверху, но, несмотря на неопытность, я прекрасно понимаю, что главный здесь он. Поэтому, упиваясь его ласками, покорно жду момента, когда он ворвётся в меня. И когда это происходит, когда я принимаю его, а он резким толчком подаётся вверх, чувствую долгожданную невероятную… БОЛЬ?!!!
Господи! Что это?! Такого просто не может быть. Там что, заросло всё за пять лет? Похоже, мне придётся кое-кому устроить небольшой допрос с пристрастием. Но сейчас мне не до прошлого. Вот он, мой нынешний «кое-кто», замер во мне и смотрит ТАКИМИ глазами! Не ожидал, да? Да я и сама… Но раз это, действительно, мой первый раз, то я хочу, чтобы он был незабываемым, в отличие от того, нулевого.
– Пожалуйста, – вздыхаю я, чувствуя, что боль начинает утихать, – поговорим об этом потом.
Ваня судорожно втягивает воздух сквозь зубы и прижимает меня к себе для нового поцелуя. А когда я снова завожусь и таю, начинает медленные, осторожные толчки. Но через некоторое время, убедившись, что мне уже не больно, наращивает темп, и я начинаю ему помогать.
Нет, это совсем не так, как в романах, когда герои не помнят себя от страсти. Мы смотрим в глаза друг другу, осознаём всё, что с нами происходит, и даже если бы не было этих волн удовольствия, которые через меня прокатываются, я всё равно была бы счастлива этим единением, этим восхищением в его глазах, этой взаимной нежностью, от которой всё внутри сжимается, сжимается и… Ваня с явной неохотой выскальзывает из меня, оставляя ощущение пустоты и незавершённости. Разряжается себе на живот и, быстро стерев всё скомканной рубашкой, блаженно закрывает глаза. Но через несколько секунд открывает их и берёт в ладони моё лицо.
– Прости, Синичка, в следующий раз будет лучше, – шепчет он.
– Будет ещё и следующий? – уточняю я.
– Обязательно будет. И ты будешь кричать так, что услышат птицы за окном.
– Мне было хорошо, – уверяю его.
Но он качает головой и возражает:
– Это ты ещё не знаешь, как это – «хорошо».
Я понимаю, что он говорит об оргазме, который я так и не испытала. Но я не обманываю, мне, действительно, было хорошо. И даже болезненные ощущения этому не мешают. Теперь-то я понимаю, что, если бы у меня с Матвеем что-то было пять лет назад, то я бы точно об этом знала.
– Откуда ты взялась такая? – спрашивает он, снова укладывая меня себе на грудь.
– Из Семёновки, – усмехаюсь я.
– Ваша Семёновка полна сюрпризов.
Дальше мы болтаем обо всём подряд, перескакивая с одной темы на другую. Я рассказываю ему о Димке, о том, как тяжело дался моей семье этот год. Снова благодарю за помощь и уверяю, что верну всё до копейки. Он хмурится и переводит разговор на другую тему.
Примерно через час мы понимаем, что дождь стихает, а мы начинаем замерзать. Приходится одеваться. Я смеюсь, когда из походного чемодана появляется ещё одна рубашка, носки и влажные салфетки.
– Давай я помогу стереть кровь, – предлагает Ваня, но я вдруг смущаюсь и отказываюсь. Кроме этой фразы он ничего больше не говорит по поводу моей почившей в его «Мерседесе» девственности. Мне кажется, что он ещё не решил, как на это реагировать. Честно говоря, я тоже. Потому что сюрприз сегодня получил не только он. Пять лет избегания вечеринок, мужчин и даже гинекологов! Пять лет взращивания комплексов. Что же тогда произошло в том злосчастном деревянном домике? Ну, держись, Матвей! Теперь мне не восемнадцать, и я добуду из тебя информацию, даже если придётся привязать тебя к строительному крану головой вниз и поднять до высоты шестнадцатого этажа!
Какие есть предположения о событиях пятилетней давности? Если нравится история, порадуйте автора сердечком, комментарием или репостом. А также приглашаю подписаться на автора, чтобы не пропустить продолжения этого романа и начала следующего.
Глава 16
Никогда не привозил женщин домой. Зачем? Если нельзя было поехать к ней, то в городе есть прекрасные гостиницы. Откуда утром можно просто выписаться. И никто не будет хозяйничать на твоей кухне, с любопытством рассматривать семейные фотографии на комоде и спрашивать: «Милый, а где твой кабинет?»
Но этой ночью мне даже в голову не пришло отвезти Алису в её общежитие: во-первых, в такое время не пустят, а во-вторых… Не знаю, что «во-вторых», но как-то сразу отправились ко мне.
Её отец подъехал к нашей ловушке в первом часу ночи, умело прицепил трос и в две минуты выволок моего «мерина» на дорогу. Потом ещё сопровождал нас через мост до конца грунтовой дороги. Оказавшись на асфальте, мы распрощались. По-моему, автострада М-4 «Дон» никогда ещё не видала одновременно такой дорогой и такой грязной машины. Но дождь накрапывал всю ночь, поэтому ко времени въезда в город самые большие куски чернозёма размякли и отвалились. Короче, воскресный день я проведу на мойке, потому что иначе дядя Слава меня расстреляет взглядом, когда увидит в подземном гараже ЭТО.
Уже в квартире я почувствовал, что проголодался: ужин-то мы пропустили.
– Надо было в супермаркет заехать, а то у меня продуктов никаких, – делюсь соображениями с Синичкой. – Ты пока располагайся, а я мотнусь.
Алиса со смехом поднимает свою спортивную сумку, которую я только что поставил на диван в гостиной:
– Вот тебе и супермаркет, и ресторан. Думаешь, мама отпустит деточку голодать без своих плюшек?
Мы не заморачиваемся выяснением, как называется еда в три часа ночи – всё ещё ужин или уже завтрак. Нормальные люди в такое время не едят, потому и названия не придумали. А нам ничего так, зашло. Быстренько сбегали в душ, переоделись и разложили мамкины гостинцы прямо на журнальном столике, сидя перед ним на полу.
Насытившись, Алиса прислоняется спиной к дивану, да так и засыпает. Мне не спать всю ночь не в новинку, и сейчас, честно говоря, я бы продолжил наше общение вне «полевых» условий. Но ей, после первого раза, желательно сегодня воздержаться. Я специально не пошёл с ней в душ, чтобы она могла спокойно привести себя в порядок. Готовлю Алисе постель в гостевой спальне, но в последний момент передумываю и несу её к себе. Спи, Синичка.
Она смешно сворачивается клубочком и оказывается полностью запрятанной внутри одеяла. Осторожно извлекаю её из этой «кучи-малы» и укладываю голову себе на грудь. Она тут же обхватывает меня рукой за талию, а ногу забрасывает сверху и успокаивается. Чего не скажешь обо мне. Просыпаться со стояком – дело привычное, а вот засыпать…
Зато у меня появилось время обдумать то, что произошло сегодня. А произошло, надо сказать, что-то редкостное: красивая современная девушка двадцати трёх лет оказалась невинной. Может, это её принципиальная позиция? Тогда почему она передумала именно на мне? Влюбилась? Но мы общались-то всего ничего. Правда, мне это не помешало понять, что Алиса – это не девушка на неделю, которой можно купить что-нибудь в ювелирном и сделать ручкой. Хоть ты ей бриллиант подари размером с булыжник, она тебя этим же булыжником да по темечку… Нет, эта девушка в моей жизни надолго, с ней я испытаю страшившее меня до сих пор понятие – «отношения». И это не потому, что я у неё первый, хотя этот факт стал приятным сюрпризом, вишенкой на торте.
Окончательно убеждаюсь, что сегодня мне поспать – не судьба, и осторожно выбираюсь из-под Алисы – она тут же снова превращает одеяло в холмик посередине кровати. Хоть бы не задохнулась под ним. Сам над собой смеюсь: выжила же она как-то все эти годы. Пока она выспится после стольких испытаний, я успею и за продуктами съездить, и на мойку.
Возвращаюсь около девяти, потихоньку вхожу в квартиру, чтобы не разбудить Алису, и натыкаюсь прямо на неё. Уже одетую, причёсанную, с собранной сумкой. Заношу пакеты на кухню – ну конечно! Посуда помыта, раковина сияет, и никаких следов присутствия здесь остатков ночного пиршества. Она бы ещё, б…, ковёр в гостиной пропылесосила и постель постирала!
– А куда это ты намылилась? – подозрительно спрашиваю.
– Домой, – отвечает, а глаза такие честные-честные.
– А с чего это ты взяла, что я тебя отпущу? Тебя ведь там никто не ждёт.
– Ника.
– Ника дрыхнет без задних ног и думает, что ты ещё у родителей.
