Текст книги "Новогодний P.S. (СИ)"
Автор книги: Юлия Монакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
– У вас есть враги? – спросили Белецкого. – Возможно, здесь замешан какой-то личный мотив…
– Явных врагов не знаю. А недоброжалетели, наверное, имеются у каждого человека, – отозвался тот. – Но в данный момент у меня нет никаких догадок и предположений, кто и зачем это сделал.
– Не торопитесь с выводами. Подумайте. Хотя не исключено, что эта женщина – вообще всего лишь наёмница, может быть, она работает на заказчика, который в принципе не хочет светить своё лицо… В любом случае, это было срежиссировано и спланировано заранее, раз она выслеживала вашу жену в течение месяца и упорно подстраивала видимость случайных встреч на совместных прогулках. Видимо, сильно торопиться ей было некуда… и она просто терпеливо выжидала, когда настанет подходящий момент.
Сотрудники полиции прошлись по квартирам, показывая соседям фоторобот похитительницы и скрины с видео. Больше никто “Тонечку” не признал.
Тем временем к розыску пропавшей малышки активно подключился поисково-спасательный отряд. Вот уже более десяти лет добровольцы успешно помогали полиции, находя пропавших людей – и самое-то главное, в абсолютном большинстве случаев они успевали найти их живыми. Сейчас волонтёры были заняты тем, что расклеивали в общественных местах листовки с фотографиями похищенной Алины и краткой информацией о случившемся.
Белецкому продолжали беспрерывно звонить – журналисты, друзья, знакомые и родственники, до которых уже дошли вести о пропаже ребёнка. Галинка чувствовала, что он на грани, едва справляется с эмоциями, когда очередной работник очередного жёлтого издания бесцеремонно вторгался в его частную жизнь и с наивной беззастенчивой наглостью спрашивал в трубку:
– Скажите, Александр, а что вы сейчас чувствуете? Верите ли вы в то, что вашу дочь найдут? Что вы предпримете, если навсегда её потеряете?
– Да вы что, совсем охренели, – рычал он в трубку и еле сдерживался, чтобы не разбить телефон о стену.
– Журналисты, конечно, стервятники, – сочувственно вздохнул следователь, – но с ними нужно дружить… Тем более, такому человеку, как вы. А в данной ситуации особенно – именно средства массовой информации могут помочь в поисках. Нужно, чтобы как можно больше народу узнало о похищении – и тогда вашей "соседке" нелегко будет и дальше оставаться незамеченной, её непременно кто-нибудь, да узнает.
– Я уже связался с представителями СМИ, – отозвался Белецкий. – С теми, кто реально поможет в распространении информации, а не станет ковырять в ранах палочкой и рассусоливать на первых полосах, как мы тут все рыдаем-страдаем и каковы шансы на то, что Алину найдут… – его голос чуть дрогнул.
На Галинку почти не обращали внимания. Подробно расспросив её о случившемся, полицейские тут же потеряли к ней интерес, и теперь она сидела на кухне, забившись в угол, бледная, с дрожащими руками и коленками. Весь пол в кухне был заляпан грязными следами, в доме пахло чужим присутствием – пахло бедой, всюду звучали посторонние голоса – но не было слышно самого главного голоса в её жизни, голоса её девочки…
– Что же вы незнакомцам ребёнка доверяете, – мимоходом пожурил её кто-то, очевидно, так неуклюже выражая своё участие, но ударив при этом по самому больному.
– Я думала, она наша соседка, – в сотый раз бесцветно пояснила Галинка.
– А соседям разве можно доверять?
– У нас в Крыму все соседи дружили, – откликнулась она. – Мы в гости друг к другу ходили без стука и без предупреждения… Доверяли, как родным. Даже двери не запирали.
– Тут вам, деточка, не Крым, а Москва, – с суровой наставительностью отчитал её полицейский, – голову-то на плечах нужно иметь?!
На это Белецкий ровным голосом, не повышая тона, произнёс:
– Давайте обойдёмся без ваших оценочных комментариев.
– Извините, – моментально смутился тот.
Заметив, что жена ни жива, ни мертва, Белецкий достал из аптечки успокоительное, налил воды в стакан и поставил перед Галинкой. Это было первым непосредственным проявлением участия с его стороны, но она ещё больше зажалась. Ей никогда в жизни не было так страшно…
– Выпей, – сказал муж негромко. Она послушно взяла стакан трясущейся рукой, зубы застучали о стекло.
Как бы ей хотелось сейчас обнять его, выплакать весь свой проклятый страх, услышать слова поддержки и заверение в том, что Алина непременно найдётся… Однако не станешь же рыдать и обниматься при посторонних.
– Ты позвонила маме? – спросил Белецкий. Она замотала головой.
– Пока нет. Она переволнуется, а пока ведь всё равно ничего не известно, мне нечего ей сказать.
– А если она сама увидит по телевизору или прочтёт в интернете?
– Новости мама не смотрит и не читает принципиально. Ты же знаешь её позицию… Да и с интернетом она на “вы”, редко-редко шарится там просто так, – отозвалась она, всё ещё боясь смотреть мужу прямо в глаза.
Он молча кивнул, соглашаясь.
Вскоре поступил сигнал из ближайшего супермаркета: кассирша вспомнила о странноватой женщине с младенцем, которая заходила утром, но ничего не купила: просто некоторое время постояла у входа, не углубляясь в помещение магазина, поговорила по телефону, вызывая такси, а затем уехала.
– На камерах должно было что-то остаться. Может быть, даже номер машины удастся разглядеть… – подбодрил следователь, накидывая куртку и собираясь выезжать на место, чтобы проверить информацию.
– Скажите, а есть какая-то статистика… сколько пропавших обычно находится? – вдруг напряжённо спросил у него Белецкий. Тот пожал плечами.
– Вы знаете, по сравнению с регионами, в Москве у нас ещё по-божески. Ежедневно исчезает от пяти до десяти детей.
– Это – по-божески?
– Конечно. Поверьте, в провинции дела обстоят намного хуже. В столице же везде камеры понатыканы. И даже ночью город не спит. Так что… большая часть пропавших детей находится в первые же сутки.
– Живыми? – быстро спросил Белецкий. Следователь смущённо отвёл взгляд.
– А какие… какие мотивы в основном у похитителей? – безэмоционально поинтересовался Белецкий. Но Галинка знала, слышала по голосу, как нелегко ему даётся это видимое спокойствие.
– Не хочу вас пугать, но… извращенцев в мире хватает, – уклончиво ответил собеседник. – И психов тоже. Довольно часто детей крадут люди с психиатрическими диагнозами. Кукушка отъехала – захотелось именно этого ребёнка…
– А ещё? – не отставал Белецкий.
– Ну, ещё есть кражи для так называемой "мафии нищих", но к вам это вряд ли относится, – покачал головой следователь. – Обычно детей похищают из неблагополучных семей, и уж точно не "пасут" жертву так долго и целенаправленно, им по большому счёту всё равно, что за младенец – главное, перепродать его на чёрном рынке. Сами понимаете, судьба таких детей неутешительна: их накачивают наркотиками и психотропными веществами, чтобы они спали и не мешали взрослым работать, выпрашивая милостыню. Как правило, дольше двух месяцев эти младенцы не живут… – и тут же, заметив, как округлились в ужасе Галинкины глаза, поспешно добавил:
– Но, повторюсь, к вашему случаю это едва ли относится. Слишком уж сложная многоходовочка.
– А если… ради выкупа? – хрипло спросила Галинка.
– Не исключено, – он пожал плечами. – Но тогда похитители сами должны связаться с вами в самое ближайшее время и озвучить свои условия.
Перед уходом следователь вдруг вспомнил ещё об одном важном деле.
– Не могли бы вы дать мне что-нибудь из одежды вашей дочери, – обратился он к Галинке. – Только не чистое и выстиранное, а то, что она уже надевала. Возможно, к поиску будут подключены служебные собаки. Они чувствуют запах нужного человека, даже если он находится в машине…
Галинка поднялась со стула и на деревянных, негнущихся ногах отправилась в спальню. Ей было страшно входить туда. Увидеть пустую кроватку и яркие погремушки…
На бортике кровати висела пижамка, в которой Алина спала ночью. Перед прогулкой Галинка переодела дочь, а пижаму забыла закинуть в стирку. Сжав в ладонях два маленьких кусочка ткани с весёлыми мордочками мишек, утят и слоников по жёлтому фону, Галинка закрыла глаза и ощутила явственный запах своей малышки – сладкий, нежный, самый лучший в мире аромат… Пахло молоком, и ванилью, и детским кремом, и счастьем…
Слёзы хлынули из глаз потоком. "Я не мать, а чудовище… – думала она, лихорадочно хватая ртом воздух. Беззвучные рыдания буквально душили её, не давая вдохнуть. – Я просто тварь. Так уж мне хотелось поскорее выйти на работу, чтобы снять с себя материнские обязанности…"
Такой – тихо, безутешно, отчаянно рыдающей – Белецкий и застал её спустя несколько минут в спальне, когда отправился проверить, куда она запропастилась. Молча разжал пальцы жены, забирая из её рук детскую пижамку, и ушёл отдавать одежду терпеливо ожидающему следователю…
А затем она услышала, что он возвращается в спальню. Почувствовала, как его ладони знакомо ложатся на её плечи, притягивают ближе… Муж развернул её к себе лицом, и Галинка, наконец-то, решилась взглянуть ему в глаза. Белецкий выглядел постаревшим лет на десять. Обычно синие глаза сейчас казались серыми, потухшими.
– Саша, прости меня, – прорыдала она. – Прости, прости, я сама не понимаю, как это могло случиться, я правда не предполагала, что…
– Галя, перестань. Успокойся, – произнёс он напряжённым, незнакомым голосом. – Не надо себя винить. Мы обязательно её найдём. Я верю.
Галя… он никогда не называл её Галей. Только "Галюша" или "маленькая моя". Она сжалась и оцепенела от осознания собственного ничтожества. Должно быть, он хочет её убить за то, что она не уберегла их ребёнка… да она и сама хотела себя убить.
Ася
Она начала действовать, ещё не успев доехать до места.
Диму отправила домой с продуктами, а сама вызвала такси. Пока машина везла её по не слишком-то заснеженным улицам предноговоднего города, Ася открыла интернет и изучила практически всё, что было опубликовано о похищенной дочери Белецкого к этому часу.
Разнообразие информации поражало своей бестолковостью. Очевидно, почти никто не знал конкретных, достоверных деталей случившегося и додумывал, кто во что горазд, щедро разбавляя статьи с нарочито кричащими заголовками “водой” о личной и творческой жизни Белецкого, особенно – о количестве его женщин. В комменариях же к этим статьям и вовсе творились содом и гоморра…*
Ася успела сделать несколько важных звонков, отправить пару мейлов нужным людям и набросать черновик для собственного блога, когда, наконец, таксист доставил её к дому Белецкого.
Она никогда не бывала прежде у него в гостях, но всё равно поняла, что спокойствие, уют и тишина этой просторной квартиры были безжалостно поруганы вторжением посторонних. Отпечатки грязной обуви на полу, запах сигаретного дыма и окурки в блюдцах, хаотично сдвинутые стулья… Но больше всего её поразило даже не это. Потрясло Асю лицо Белецкого, когда он вышел ей навстречу. Это был совсем другой человек – не тот, которого она знала.
“Ну, а чего ты хочешь, дура! – обругала она себя за то, что не смогла в первое мгновение скрыть своего шока. – У человека дочь похитили. Естественно, что он места себе не находит…”
Впрочем, судя по всему, Белецкого сейчас меньше всего на свете беспокоило то, как он выглядит в глазах окружающих.
– Извини, что оторвал тебя от дел, – сказал он. – Просто, когда спросили, есть ли у меня какие-нибудь контакты с представителями СМИ, я сразу подумал о тебе. Ты же знаешь, – добавил он негромко, – вообще-то с журналистами у меня отношения не складываются: я их терпеть не могу, и это у нас взаимно. Поэтому, кроме тебя, мне действительно не к кому больше обратиться.
– Да всё нормально, – коротко отозвалась Ася, обняв и похлопав его по спине в виде приветствия и выражения сочувствия одновременно. – Ты… как?
Он пожал плечами. И в самом деле, вопрос был глупый. Что тут можно было ответить?
Его жена сидела в гостиной. Ася осторожно подошла, несмело поздоровалась. Что чувствует мать, у которой украли ребёнка?.. Ох, лучше никогда этого даже не представлять.
– Галя, – Ася участливо прикоснулась к её плечу, – не волнуйтесь, я со своей стороны сделаю всё возможное и невозможное. Дадим информацию на центральных каналах и в СМИ, я уже договорилась с друзьями. Потом опубликую пост в блоге, у меня большое количество подписчиков, просмотров, комментариев и репостов, наверняка народ откликнется и поможет распространить информацию: чётко, конкретно и по делу.
– Спасибо… – прошептала та. Если честно, выглядела она сейчас не лучше своего мужа. Ася нерешительно потопталась рядом с диваном, на котором сидела безучастная ко всему Галя, и внезапно предложила:
– Сделать вам чай? Вы ели что-нибудь сегодня?
– Не хочется… – откликнулась та с мучительной гримасой: было видно, что при одной мысли о еде её горло сдавливал спазм тошноты.
– Не хочется, но надо. Надо, – с нажимом повторила Ася. – Вы – кормящая мать. От переживаний и голода молоко пропасть может.
Глаза Гали тут же налились слезами – очевидно, она подумала о том, что…
– Не сомневайтесь, – уверенно сказала Ася, пресекая попытку начать думать о самом худшем. – Скоро вы возьмёте свою девочку на руки и покормите её.
Разумеется, она не могла ручаться на сто процентов, но главным сейчас было – зарядить бедняжку уверенностью и надеждой, на неё больно было смотреть.
– Так чай или кофе? – поинтересовалась Ася.
– Если можно, то чёрный чай, пожалуйста.
– А тебе, Саша? – обратилась она к Белецкому. Во время Асиного разговора с его женой он просто молча стоял у окна, скрестив руки на груди, словно закрылся от окружающего мира.
– Мне ничего не надо, спасибо.
– Можно тебя на минуточку? – невинным голоском спросила Ася. – Надо уточнить кое-что…
Белецкий проследовал за ней в кухню, и вот там-то, уставившись ему прямо в лицо, Ася сердито зашипела:
– Ты что творишь, а?! Ну-ка, быстро иди к жене и утешай её!
– То есть? – нахмурился он. – В каком смысле?
– Да в прямом, иди и успокаивай. Буквально. Обнимай, целуй, вытирай слёзы, говори, что всё будет хорошо…
Он отвёл глаза.
– Не думаю, что это подходящий момент.
– А я говорю, что самый что ни на есть подходящий! – перебила его Ася. – Белецкий, ты совсем дурак?! Неужели ты ничего не видишь? Да бедная девочка сейчас умрёт от груза вины, который сама на себя взвалила.
– Вины? – ошеломлённо переспросил он.
– Ну да. Она считает, что виновата в случившемся и уверена, что все остальные так считают. Особенно ты.
– Я?! Да с чего бы ей так думать? Она знает, что я всегда с ней, у меня и в мыслях не было… Скорее уж, если я подойду – это она меня оттолкнёт, – добавил он с горечью.
Ася закатила глаза.
– Идиот… Два идиота! Ты боишься, что оттолкнёт она. Она боится, что ты… Да вы нужны сейчас друг другу, как никогда. Только благодаря взаимной поддержке вы сможете набраться сил, поверить в лучшее. А вы своим молчанием убиваете и друг друга, и самих себя… Иди к ней немедленно, – повторила Ася, – а я пока приготовлю вам поесть что-нибудь.
Поскольку Белецкий всё ещё колебался, она убеждённо добавила:
– Люди должны разговаривать. Проговаривать свои проблемы и сомнения. Саша, я понимаю, что тебе сейчас очень плохо. Тебе хочется просто отгородиться от всех и переживать-пережёвывать то, что случилось. Ты артист, на сцене всю энергию выплёскиваешь, а в жизни, я же знаю, ты очень закрытый человек. Но твоя Галя не такая. Она нежная, ранимая, очень эмоциональная и доверчивая девочка. От твоего поведения зависит, справится ли она с этой ситуацией, вынесет ли случившееся. Да в подобном состоянии люди из окон выходят, неужели ты не понимаешь?! Саш, ты у неё здесь один. Никто больше не сможет поддержать её и успокоить. Ей сейчас всего-то и надо, чтобы ты обнял её… и просто сказал, что любишь.
– Но я… мне даже в голову не приходило, что она может сомневаться в этом, – он выглядел по-настоящему сбитым с толку. – Сомневаться – во мне?!
– Ну смотри, перейду на более понятные тебе примеры. Актёр в своей игре всегда пользуется каким-то количеством штампов и готовых наработок. Вот так он изображает радость, так – грусть, так – любовь… И, чем лучше и талантливее артист, тем богаче у него выбор этих самых актёрских штампов. Он не должен повторяться, должен всегда удивлять.
– Я всё-таки не совсем понимаю, о чём ты… – пробормотал он, нахмурившись.
– О том, Саша, что в жизни всё ровно наоборот. В определённых ситуациях от тебя ждут как раз-таки предсказуемых реакций и стереотипных действий. Ты наверняка заметил, как люди любят осуждать тех, кто, к примеру, не плачет на похоронах? Глаза сухие – значит, не сострадает и не соболезнует. Это может не соответствовать действительности, ведь каждый переживает боль по-разному. Но, повторюсь, людей убеждает и впечатляет именно ожидаемое поведение. Вот сейчас, как примерный муж, ты должен сидеть рядом с Галей и держать её руки в своих. Только тогда она и поверит, что ты ни в чём её не обвиняешь, не избегаешь и не тяготишься. Потому что ей сейчас тоже плохо, тоже больно, тоже страшно – как и тебе, и она подсознательно ждёт от тебя простых, понятных действий.
– А если наоборот? Если ей совсем не нужны сейчас банальные слова утешения и всё остальное?
– Господи, что ж ты трудный какой, – Ася покачала головой. – Если бы да кабы… Иди к своей женщине и просто обними её. Это то, что ей сейчас необходимо, я гарантирую.
___________________________
*Содом и Гоморра – два древних города, которые, согласно Библии, были уничтожены Богом за грехи их жителей. Выражение “содом и гоморра” иносказательно означает место крайнего разврата, где попираются моральные устои общества. Реже – в значении “ужасный беспорядок”, “беззаконие”. В современном русском языке содомом называется также шум, бардак, суматоха.
Мучительно долгий день уже клонился к вечеру, но так и не подарил им того, чего они так сильно желали. За окнами начинало стремительно темнеть.
Вскоре после Асиного появления поддержать отца приехала и Даша – дочь Белецкого от первого брака. Ася не была знакома с ней раньше, но они моментально спелись: обе острые на язычок, дерзкие, ироничные и целеустремлённые.
– Всё будет хорошо, пап, – обняв отца, безапелляционно заявила девушка. – Я верю, что сеструха найдётся. Она же Белецкая! Мы боевые, мы прорвёмся…
В течение дня поступило несколько сигналов, на время пробудивших у всех короткую отчаянную надежду. То тут, то там видели женщину с ребёнком, по описанию похожих на "Тонечку" и Алину, но всякий раз это оказывалось ложным следом. Пару раз следователь сбрасывал фото подозреваемых прямо в мессенджер. Галя с замиранием сердца всматривалась в очередное лицо и разочарованно вздыхала: нет, это не то…
Ася не теряла времени даром.
– Вот, я тут набросала текст материала, он пройдёт по нескольким каналам в прайм-тайм, – она протянула Белецкому листок. – Пробегись глазами, всё верно? Ничего не нужно добавить или убрать? А в блоге пост уже запилила…
– Всё хорошо, спасибо, Ася. Я доверяю тебе, как профессионалу, – отозвался он. – Поступай так, как считаешь нужным.
– И пожалуйста, – понизив голос, сказала она, – не позволяй Гале читать комментарии в соцсетях. Ни под каким предлогом! А лучше – вообще не пускай её пока в интернет, отвлекай всевозможными способами.
– Вот здесь неистово плюсую, – горячо закивала Даша, поддерживая Асину просьбу. – Люди все с ума посходили, просто с цепи сорвались… как свора голодных псов.
– Что пишут? – ровным голосом спросил Белецкий.
– Ой, пап, тебе лучше тоже этого не знать, – Даша махнула ладошкой. – Ну ничего, я Женьке дала наводки, он уже взломал с десяток аккаунтов и хакнул несколько сайтов, где лилось больше всего говнища… Немного подчистил вот это вот всё.
– Круто иметь мужа-программмиста, – с уважением заметила Ася.
Травля в соцсетях и в самом деле разгорелась нешуточная. Люди, как обычно, поспешили вынести обвинительный приговор – во всех бедах виновата жена Белецкого! – и теперь оттачивали на Галине своё остроумие, а чаще – просто изливали желчь.
«Ну что за мать? Отдала ребёнку кому попало… Тупая курица!»
"Да все эти звездульки только и думают, как бы фоточки покрасивее в инстаграм выложить, а мозгов на то, чтобы детей растить, у них нет…"
"А зачем им мозги, я вас умоляю?! Деньги есть, няни тоже есть".
"Она вообще, наверное, первый раз в жизни со своим ребёнком один на один осталась. Небось, и не знала, с какой стороны к нему подступиться…"
"Если девочку найдут, Белецкому надо срочно разводиться с этой своей овцой и лишать её родительских прав!"
"Зачем он вообще на ней женился?!"
"Понятно, зачем – молодого тела захотелось. Ну не любовь же там, в самом деле…"
"Ну чего вы все, он не такой уж и старый. Ему только сорок пять".
"Но таким, как его жена, вообще противопоказано иметь детей…"
"Ой, ладно вам, вы правда верите, что всё это реально? Что похищение действительно было?! Мне кажется, это просто тупой самопиар. Привлечение к себе внимания. Вот увидите, скоро ребёнка найдут, а у Белецкого быстренько новый фильм выйдет, либо жена его какой-нибудь клипчик выпустит на волне хайпа, это ж очевидно!"
"Ненавижу всю эту актёрскую шваль, их раньше на Руси вообще хоронили за кладбищенской оградой…"
И это была лишь малая капля в море негатива, обрушившегося на Галю и – в меньшей степени – на её мужа.
Часов около шести вечера Ася внезапно спохватилась, со стыдом вспомнив о домашних. Ничего себе, хороша она – совсем забыла о муже, сыне и Илоне с Сонечкой… Она тут же вышла в другую комнату и набрала номер Димы. К счастью, его голос не звучал раздражённо или обиженно – наоборот, он с волнением поинтересовался у жены, как продвигаются дела, известно ли что-нибудь о пропавшей дочке Белецкого.
– Ну, что там у вас? Я мониторю новости, читал твой блог… как они оба?
– Да откровенно говоря, так себе, – со вздохом признала Ася. – Но тут уж ничем не поможешь, пока ребёнка не найдут. Надеюсь, всё-таки найдут… Я уже скоро приеду, Дим. Дольше мне тут торчать просто неудобно, всё, что могла – сделала, а по сути… я всё-таки для них посторонний человек, не буду глаза мозолить. Кстати, как там Илона? Извинись перед ней за меня. Бросила её на целый день…
– А её нет.
– Как нет? А где же она? – удивилась Ася.
– Понятия не имею. Когда я приехал, её в квартире уже не было. Ни её, ни Сони.
– И Кит не знает, куда она отправилась?
– Никиты тоже нет. Я ему звонил, а этот паршивец трубку не берёт, – пожаловался Дима. – Гуляет, наверное, где-то… со своей фигуристкой, – не удержался он от шпильки.
– Может, они с Илоной, все вместе?
– Надеюсь на это.
– Хорошо, я сейчас сама попробую их набрать.
И Илона, и Никита – оба были в зоне доступа, но не отвечали на звонки. Ася отправила каждому по сообщению, ответа так и не дождалась, психанула и решила ехать домой.
– Ну вы как тут… справитесь? – осторожно спросила она у Даши.
– Конечно. Вы не переживайте, отправляйтесь спокойно домой. Я останусь с папой и Галей до завтра, присмотрю за ними.
– Покормите их обязательно, Даш. А то они себя так в могилу загонят.
– Да вроде, уже лучше дело… – покосившись в сторону гостиной, сказала Даша. Белецкий сидел на диване, жена устроила голову у него на коленях – кажется, бедняжка задремала, а муж тихонько гладил её по волосам.
– Ну, если что, звоните мне в любое время суток, – добавила напоследок Ася. – Вообще без проблем.
– Обязательно, – кивнула Даша.
Ася уже собралась надевать шубку, когда мобильный телефон Белецкого, в последние пару часов будто умерший, вдруг разразился звонкой трелью. Все вздрогнули. Галя подорвалась с коленок мужа, Ася и Даша уставились на Белецкого во все глаза. Мысли у всех были примерно одинаковые: что несёт этот звонок? Добрые или дурные вести?
– Да, – откликнулся Белецкий. – Что?! – быстро переспросил он внезапно охрипшим голосом. – Это… точно? Вы уверены?
Все замерли, боясь даже дышать.
Белецкий отнял трубку от уха и перевёл взгляд на жену. Она в страхе – нет, в паническом ужасе – ловила каждое его движение, пытаясь прочитать ответ по лицу, по глазам, по губам.
– Галюша, их нашли, – выдохнул он. – Соседку задержали. С Алиной всё в полном порядке!
Галя с плачем бросилась ему на шею, он обнял её, торопливо обцеловал мокрое от слёз лицо жены.
– Йе-е-ес!.. – ликующе завопила Даша, тоже кидаясь к отцу. – Я же говорила, что всё будет хорошо! Говорила!.. Ну, что там? Как? Где Алина сейчас? С кем?.. – и ещё миллион каких-то бесконечных вопросов – трещала, как сорока, но её никто не слушал…
Ася сморгнула и почувствовала, как защипало и расплылось всё в глазах. Вот дела – оказывается, она тоже пустила слезу от радости и облегчения… Впрочем, она надеялась, что ни один из присутствующих не успел этого заметить. Никто и никогда не должен был видеть Асиных слёз.
