Текст книги "Виолончелист (СИ)"

Автор книги: Юлия Монакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Их буквально швырнуло друг другу. Отчаянно, безнадёжно, необратимо. И ничто теперь не могло их расцепить. Макс сжал её в объятиях так, что стало больно рукам. У Леры по щекам продолжали течь слёзы, но плакала она не от боли. Точнее, не от физической боли.

– Пойдём, – задыхаясь в тесном кольце его рук, выговорила она, кивая в сторону подъезда, – пойдём домой…

“Домой”. Для неё это был дом. И для Андрея тоже. Но не для Макса…

– Дура косоглазая… жестокая китаёза… что же ты натворила с нами, что ты сделала с двумя мужиками… вырвала сердце у одного, принялась за другого… – лихорадочно шептал он, в каком-то исступлении целуя любимое лицо, солёное от слёз.

– Пойдём, пожалуйста, – она потянула его за руку. – Я очень тебя прошу, цыган. Пойдём со мной.

Наверное, Макс был глубоко испорченным и беспринципным типом. Во всяком случае, после всего, что произошло между ним и Лерой, меньше всего его волновал весь этот ханжеский пафос: ах, как можно! В квартире друга! С его женой! На их супружеском ложе!…

Да, он прекрасно понимал, что с точки зрения морали их поступок омерзителен, как ни крути. Лера изменила мужу. Макс переспал с женой лучшего друга. Это не было ошибкой, минутной слабостью или заблуждением. Они оба хотели этого, оба были в здравом уме и твёрдой памяти, разве что чуть-чуть нетрезвы, оба получили от этого удовольствие. Так какая, к дьяволу, разница, где это произошло, если оно не могло не произойти?! Если бы Макс с Лерой решили не осквернять семейное гнёздышко и поехали в какой-нибудь отель, ничего не изменилось бы. Измена осталась бы изменой, предательство – предательством.

Но он готов был ответить за всё. Заплатить любую цену, принести любую жертву… только бы больше никуда и никогда не отпускать Леру. Быть с ней. Дышать ею. Любить её…

Да, конечно, он ощущал незримое присутствие друга в квартире. Он прожил с Андреем бок о бок несколько лет и прекрасно знал все его бытовые привычки, помнил запах его любимого парфюма и марку крема для бритья, да чёрт возьми, он знал даже, какие Андрюха носит трусы! Сейчас, оказавшись у него дома, по этим многочисленным мелочам, которые выхватывало зрение или обоняние, Макс понимал, что друг был стабилен и постоянен в своих пристрастиях. Андрей вообще, сам по себе, был стабильным, основательным, надёжным и постоянным…

Но факт оставался фактом – гром не грянул среди ясного неба, когда на этой самой пресловутой супружеской кровати Макс делал с Лерой то, о чём мечтал все эти годы. То единственно верное, единственно правильное, что могут делать мужчина и женщина, которые почему-то не умеют друг без друга даже дышать.

Всю свою нерастраченную нежность, весь пыл, весь огонь Макс обрушивал сейчас на Леру, потому что в одиночку ему было не справиться. Ему страшно было поверить в то, что это всё происходит с ним не во сне, а на самом деле. И в то же время, как реально было всё происходящее! Как пронзительно и остро оно ощущалось, какими горькими и сладкими одновременно казались на вкус губы любимой женщины, противной, несносной китаёзы, жизнь без которой, как оказалась, пуста и бессмысленна…

Совершенно, абсолютно бессмысленна.

В щель между шторами медленно просачивался рассвет.

Макс в полудрёме лежал на животе, а Лера водила пальчиком по его спине, вырисовывая там какие-то затейливые невидимые узоры. Ему было очень хорошо сейчас, не хотелось двигаться, что-то говорить, выяснять… только бы лежать вот так вечно и умирать от блаженства под её нежными пальцами. Но она вдруг приподнялась и легла на Макса сверху, прижавшись грудью к его спине – накрыла, обвернула собой, словно одеялом, и крепко обхватила руками. Затем поцеловала его в висок и грустно вздохнула. И столько красноречия было в этом вздохе!..

– Почему ты до сих пор не женился, Макс? – спросила она.

– На ком? – он пожал плечами.

– Ну, мне кажется, с претендентками на твоё сердце проблем быть не должно…

– Это ты кокетничаешь сейчас, Лер? Хочешь, чтобы я сказал – не женился потому, что до сих пор тебя люблю? Ты и так это прекрасно знаешь.

Она прижалась щекой к его затылку и ничего не ответила.

Наученный горьким опытом их недолгих отношений, Макс опасался заводить разговор о будущем, строить какие-то планы. Но разговор этот был так же необходим, как и неизбежен.

– Ты разведёшься с Андреем? – спросил он. Лера невольно вздрогнула.

– Развестись? – испуганно переспросила она, явно застигнутая врасплох.

– Расслабься, – хмыкнул он. – Я просто проверял, не подменили ли тебя, случайно. Но нет, это всё та же продуманная и рациональная Лера, у которой вся жизнь распланирована на миллион лет вперёд… Я знал это. Ты не можешь просто нырнуть с головой в любовь, как в речку с обрыва, и забыть обо всём. Ты не способна на спонтанные поступки, всегда дотошно взвешивая “за” и “против”, и эти твои расчёты бывают абсолютно безжалостными. Но… с людьми, с живыми людьми так нельзя, китаёза, пойми! Это далеко не всегда срабатывает… Люди не игрушки.

Трудно было разговаривать, не глядя Лере в глаза. Он осторожно пошевелился, отодвигая её, и сел на постели.

– Ты полагаешь, что вся моя жизнь подчинена только голому расчёту? – спросила она.

– А разве нет? – Макс покачал головой и устало вздохнул. – Ты не бойся, я не виню тебя ни в чём. Если ты в очередной раз сделаешь выбор не в мою пользу – что ж, пусть будет так. Я изменился, я не буду скандалить, честно. Не воображай, пожалуйста, что я по-прежнему начинаю мечтать о свадьбе и деточках после каждого полового акта. Честно говоря, я уже порядком устал, мне надоело гоняться за призраком наших отношений. Мы ведь никогда не были настоящей парой, ты никогда не видела меня рядом с собой всерьёз…

– Неправда! Неправда, неправда! – запротестовала Лера, зажимая ему рот ладонью. – Макс, я просто растерялась, но… поверь, для меня то, что сейчас происходит – не проходной эпизод. Я вполне отдаю себе отчёт в том, что мы делаем, и понимаю, что без последствий обойтись не получится…

– Господи, – он поднял глаза к потолку, – хоть сейчас-то отключи рацио, не продумывай последствия и перспективы… просто искренне скажи, чего ты желаешь всем сердцем, всей душой. Не задавая себе вопросов “как”, “почему”, “зачем”, “что делать” и “что будет”. Чего ты хочешь?

Она зажмурилась и выдохнула:

– Тебя… и не только всей душой. Телом тоже.

Он улыбнулся.

– Ну, насчёт тела-то я в курсе. В отличие от тебя, оно никогда не обманывало.

– Макс… – она потянулась к нему, снова обняла. – Ты даже не представляешь, как много для меня значишь. Наверное, я не всегда умею это показать, но… Я никогда никого так сильно не любила, как тебя. Да я вообще никого больше не любила!

– А как же Андрей? – спросил он. Лера закусила губу.

– Андрей… с ним у нас всё очень непросто. Он замечательный парень, просто потрясающий, заботливый и добрый, но… это был самообман с самого начала. Он сейчас не на своём месте, роль моего мужа ему совершенно не подходит… как и мне – роль его жены. Хотя мы, честно, очень старались…

– Мы должны ему всё рассказать, – Макс чуть отстранился, взял Леру за плечи и взглянул ей в лицо. – Ты же не думаешь, что я буду молчать? Нет уж, даже не надейся. Мы поступили с Андрюхой, как сволочи, и я себя чувствую сейчас просто паскудно. Но роль приходящего любовника точно не для меня. Либо всё, либо ничего. А дальше – твой ход. Если передумаешь и захочешь остаться с ним, можешь сказать ему, что я всё наврал. Или – что я тебя изнасиловал…

– Макс, что за шутки! – возмутилась Лера. – Не надо так! Разумеется, мы поговорим с Андреем. Вернее, пусть он сначала вернётся из США. Нехорошо о таком по телефону или скайпу. А в остальном… я хочу быть с тобой. Правда, хочу. Но…

– Но?

Она смутилась.

– Ты же опять начнёшь ставить мне ультиматумы, заставлять выбирать между тобой и работой, между Москвой и Питером…

Макс провёл пальцем по её щеке и усмехнулся.

– Думаешь, жизнь меня ничему не научила? Не буду я ни требовать, ни просить… И вообще, если ты захочешь – я сам перееду в Москву. Я готов, если скажешь.

Лера изумлённо распахнула глаза.

– Нет, серьёзно, – он приблизился своё лицо к Лериному и докончил фразу почти шёпотом, губы в губы:

– Одно твоё слово – и я всё брошу. Даже музыку…

Она невольно отшатнулась, а затем внезапно снова расплакалась.

– Идиот ненормальный… – приговаривала она, пока он поцелуями стирал слёзы с её щёк. – Я никогда не потребую от тебя такой жертвы, так и знай! Никто и никогда не имеет права ставить друг друга перед подобным выбором…

Ему уже пора было уходить. Так невыносимо было расставаться, так больно отдирать от себя Леру – по живому, вместе с кожей, но…

– Послезавтра я еду в Ригу, – прошептал он, стоя в дверях, снова и снова целуя Леру на прощание. – Играю в Большой Гильдии, с Латвийским Национальным симфоническим оркестром. Потом – Варшава, Прага и Берлин. Затем – два концерта в Питере, и снова тур. В Москву смогу вырваться не раньше, чем недели через три.

– Так долго… – протянула Лера, обиженно надувая губы, как ребёнок, которого поманили красивой игрушкой, а через минуту её отобрали. – Я же с ума сойду… А хочешь, на выходные я сама приеду в Питер?

На секунду Макс зажмурился от счастья, представив, как они гуляют вместе с Лерой по родному городу. Совсем, как раньше… в их самые счастливые, самые беззаботные юные годы.

– А Андрей когда возвращается? – спросил он.

– Через двенадцать дней.

– Я, конечно, не образчик морали, но… давай уж начнём наши отношения по-нормальному, как пара, после его возвращения. Мы столько ждали… давай ещё немного подождём.

– Хорошо, – кивнула она с самым разнесчастным видом.

Он снова и снова целовал её, понимая, что близок к тому, чтобы послать всё к чёрту и остаться ещё ненадолго. Ещё на чуть-чуть… Как можно было уехать от Леры? Ну вот как?!

– Только, прошу – дождись меня и не наделай каких-нибудь глупостей. Обещаешь, китаёза? – сказал он напоследок, вдруг встревожившись непонятно о чём. Кто её знает, эту сумасбродку, что ещё придёт ей в голову?

Лера кивнула.

– Обещаю.

Глава 30

Все эти дни Макс летал, как на крыльях.

Никогда ещё он не репетировал, не играл и не жил с таким вдохновением. Лера была первой, о ком он думал, просыпаясь по утрам. Рука тут же тянулась к телефону, чтобы набрать ей сообщение. Он представлял её – милую, тёплую, сонную – в постели, воображал, как она улыбается чуть припухшими со сна губами, читая его послание, как зевает и потягивается… Лера была жуткой совой, и ранние подъёмы всегда давались ей нелегко, поэтому он старался приободрить её хотя бы в эпистолярном жанре, раз уж не мог разбудить лично – поцелуем или чем-то покрепче.

Концерты проходили с огромным успехом, залы сотрясались от грома аплодисментов и криков “браво”, а Макс в этом шуме слышал только собственное сердце, ритмично отбивающее: Лера… Лера… Лера…

Вдох – Лера. Выдох – Лера. Воздух – Лера. Вода – Лера. Солнце – Лера. Луна и звёзды – Лера… Наверное, это было похоже на сумасшествие, но Максу нравилось сходить с ума. Он упивался своим безумием, внутри у него всё пело, и знакомые и коллеги даже стали забрасывать его шуточками по поводу довольного вида:

– Макс, да никак ты влюбился?!

– Сияешь, как начищенный самовар!

– Господи, неужели свершилось? Неужели какая-то девушка, наконец, взяла штурмом эту неприступную крепость?

– Ну точно – завтра снег пойдёт…

А он, не отвечая на эти провокационные вопросы и подколки, всё равно невольно расплывался в широкой, идиотски-счастливой улыбке.

– Кто она? – выпалила Лучана, когда они традиционно созвонились по скайпу вскоре после возвращения Макса из Москвы.

– Кто? – не понял он.

– Ну, та, из-за которой ты весь прямо светишься… У тебя на лице написано, что ты влюблён по уши!

– Я вас… обязательно познакомлю, – запнувшись, пообещал Макс. Не хотелось болтать понапрасну до наступления полной определённости, но и молчать он тоже не мог. На самом деле, ему хотелось поделиться своим счастьем со всем миром. – Уверен, вы понравитесь друг другу.

– Я тоже в этом уверена, – лукаво улыбнулась Лучана. – Твоя девушка должна быть просто необыкновенной, ты в другую и не влюбился бы… Сгораю от нетерпения и любопытства!

Даже предстоящее объяснение с Андрюхой не могло испортить ему настроения. Макс был уверен в том, что, когда настанет этот важный момент, он сможет подобрать правильные и нужные слова. Он должен это сделать!

А потом Андрей позвонил ему сам.

Позвонил – и жизнерадостным тоном известил, что они с Лерой ждут ребёнка…

Услышав эту новость, шокированный Макс невольно дёрнулся, будто получил пощёчину, и остановился прямо посреди улицы. Он был растерян и совершенно сбит с толку. Более того, он вообще благополучно забыл о том, что Андрей возвращается из Америки именно сегодня, а Лера не напомнила, поэтому звонок друга сам по себе застал его врасплох. А тут ещё и такое…

Наверное, пауза слишком затягивалась, потому что Андрюха хохотнул в трубку:

– Эй, ты куда провалился?! Не слышу оваций и поздравлений!

– Ты и Лера… – наконец, выговорил Макс, чувствуя, что вот-вот задохнётся от душивших его эмоций, – у вас…

– Ну да, Лера беременна, я скоро стану папой, ты не ослышался! Представляешь, как круто? Хочешь быть крёстным нашего ребёнка? Ты у меня, между прочим, кандидат номер один на эту роль, хоть и не заслуживаешь… свадьбу-то продинамил.

Господи, что он несёт… каким ещё крёстным?!

– Ну ты чего там? Алло, гараж! – Андрей начал беспокоиться, не получив от Макса ни единого внятного ответа. – Ты спишь, что ли?! Блин, как со стеной разговариваю. А ведь хотел с тобой радостью поделиться…

– Я… не могу сейчас говорить, извини, – еле выдавил из себя Макс онемевшими губами. – Потом перезвоню, – и, не дожидаясь ответа, прервал разговор, а затем медленно опустился прямо на асфальт – там же, где стоял, потому что ноги внезапно отказались его держать.

– Вам плохо? – тут же подскочила к нему какая-то сердобольная тётушка. Макс молча, не видя её, покачал головой, продолжая жадно глотать воздух ртом.

Лера и Андрей ждут ребёнка. Лера. Его Лера. Его китаёза…

Что она там болтала?.. “Роль моего мужа Андрею совершенно не подходит, как и мне – роль его жены. Хотя мы старались”. Что ж, видимо, очень хорошо старались… Раз достарались до беременности.

Хотя… ну что он, в самом деле, как наивный первоклассник. Да, муж и жена иногда занимаются сексом. Это вовсе не показатель того, что у них в семье царят мир, согласие и гармония, но… они, мать их, иногда занимаются сексом. Лера. И Андрей…

Но почему она не сказала ему сразу?! Ведь получается, она уже была беременна от Андрея, когда…

Макс поднёс к глазам телефон, нашёл в списке контактов Лерин номер и позвонил. Почему-то возникло предчувствие, что она не ответит. Лера была настоящим виртуозом по части внезапных исчезновений и уходов в подполье. А ведь ещё вчера вечером, когда они созванивались, она вела себя совершенно нормально…

Звонок сбросили после второго гудка. Он позвонил ещё раз – и его снова сбросили. Что ж, это вполне можно было считать за ответ, но он не мог успокоиться и торопливо набрал ей сообщение: “Что происходит? Лера, перезвони мне, пожалуйста!”

Через минуту ответ всё-таки прилетел.

“Нет, Макс. И ты сам, пожалуйста, больше мне никогда не звони”.

Вот, собственно, и вся любовь…

Набережная канала Грибоедова напоминала огромный муравейник. Увешанные фотоаппаратами и вооружённые видеокамерами гости северной столицы спешили к Спасу на Крови. Кто-то заныривал в многочисленные магазинчики, охотясь за оригинальными сувенирами на память о посещении Петербурга, кто-то надолго застревал возле художников, которые без устали писали этюды, портреты и шаржи…

В этот ласковый июньский вечер больше всего внимания доставалось расположившемуся на Итальянском мосту уличному музыканту – худому брюнету с виолончелью. Он выглядел странно, если не сказать чудаковато – вернее, даже не он сам, а выражение его заросшего щетиной лица. Взгляд тёмных глаз был дик, практически безумен, как у психа из кинематографа. Играя, виолончелист то и дело залихватски подмигивал прохожим, что-то неслышно бормотал в такт музыке, кривлялся, корчил рожи и вообще существовал как бы отдельно от собственных рук, которые уверенными и отточенными движениями извлекали из инструмента прекрасную мелодию – "Второй вальс" Дмитрия Шостаковича. Правая нога музыканта, возле которой стояла шляпа для денег, отбивала чёткий ритм, но тоже как будто жила своей жизнью, не увязываясь воедино с сумасшедшим блеском в глазах уличного музыканта и его пугаюшими ужимками.

Впрочем, такого ли уж "уличного"?.. Первыми его узнали культурные и образованные японцы.

– Макисиму Ионесуку! Макисиму Ионесуку! – возбуждённо загалдели они, тут же нацелившись на музыканта своими объективами.

Это и в самом деле был он – Максим Ионеску, знаменитый виолончелист, неизвестно каким ветром занесённый на Итальянский мост и запросто играющий сейчас для прохожих, в то время как билеты на его концерты в лучших залах мира со свистом разлетались из касс в считанные часы, а стоили при этом весьма и весьма недёшево.

Возбуждённый и недоверчивый шепоток пошёл по рядам зевак: быть может, это розыгрыш, съёмки какого-нибудь шоу для телевидения, и где-то притаилась скрытая камера? Вокруг виолончелиста стремительно собиралась толпа – туристы летели на звёздное имя, как мухи на варенье. Кто-то снимал концерт на видеокамеру или телефон, кто-то делал селфи на фоне музыканта, кто-то щедро наполнял подставленную шляпу денежными купюрами и монетами, а кто-то просто тусовался рядом, чтобы быть в центре событий.

Сам виолончелист едва ли обращал внимание на всё возрастающую вокруг него активность. Продолжая строить глазки (не адресно, а куда-то в пространство), порхать бровями и ухмыляться собственным мыслям, он то ли безостановочно напевал себе под нос, то ли с маньячной одержимостью шептал что-то, не слышное окружающим.

Наверное, публика была бы шокирована, узнай она, что именно бормотал Максим Ионеску, встряхивая головой в бодром ритме исполняемого им вальса.

– Сука, – беззвучно, но едко выплёвывали его бескровные губы. – Дрянь, гадина… Стерва косоглазая. Ненавижу тебя, тварь… ненавижу… ненавижу.

Если бы на набережной в тот вечер оказался кто-нибудь из настоящих знатоков и поклонников творчества знаменитого виолончелиста, он непременно сказал бы, что это – одно из лучших выступлений Ионеску за всю его карьеру. Он играл не просто с вдохновением, а даже с каким-то остервенением. Он не исполнял мелодию – а сам был музыкой, был продолжением своей виолончели, сливаясь в одно целое с ритмом и мелодией. Он играл – и казалось, что это для него сейчас важнее всего на свете. Важнее жизни и смерти, важнее ненависти и любви… В мире существовала только музыка. И ничего, кроме музыки.

Закончив играть, точно выплеснув на публику все свои эмоции и совершенно обессилев, Максим Ионеску встал и церемонно поклонился столпившимся вокруг него туристам. Затем, подняв наполненную деньгами шляпу, он протянул её вместе со всем содержимым трубачу дяде Грише, легендарному уличному музыканту северной столицы, у которого, собственно, и позаимствовал на время этот головной убор. Тот, обалдев от внезапно свалившегося на него богатства, попытался было что-то возразить, но Ионеску только покачал головой и отмахнулся.

Подхватив свой инструмент, он аккуратно уложил его в футляр, повесил на плечо и зашагал прочь, не говоря ни слова. Толпа почтительно расступалась, но едва ли он это замечал. Он просто шёл и шёл вперёд, не смотря по сторонам, полностью погружённый в себя – шёл походкой человека, которому в этой жизни больше нечего было терять.

Хорошо, что мамы не было дома – уехала на дачу к своей подруге из Пушкина, воспользовавшись солнечными и ясными деньками, столь редкими в их краях. Он не вынес бы сейчас её тревожных расспросов и несчастного выражения лица.

Макс не знал, сколько прошло времени. Несколько часов? Дней? Недель?..

Он лежал на кровати в своей комнате – не раздеваясь, прямо поверх покрывала, таращился в потолок и… ни о чём не думал. Голова была абсолютно пуста. Ничего не хотелось – ни есть, ни спать, ни играть на виолончели, ни банально напиться… Странно, но даже умереть не хотелось. Максу казалось, что все его мысли, чувства, эмоции и ощущения превратились в ноль. В ничто. Ему было ни плохо, ни хорошо – просто никак.

Когда раздался звонок в дверь, он не сразу сообразил, что это за звук, а потом ещё некоторое время продолжал лежать и не шевелиться, надеясь, что позвонят-позвонят, да уйдут. Не хотелось сейчас никого видеть, ни с кем разговаривать. У мамы есть ключ, а остальные… остальные пусть катятся к чёрту.

Однако звонивший оказался настойчив. Макс тяжело поднялся с кровати – его немедленно повело в сторону, голова закружилась, пришлось схватиться за стену. В квартире было совершенно темно. Наверное, наступила ночь… А он и не заметил, абсолютно потеряв счёт времени.

Кое-как добравшись до прихожей, Макс включил свет, невольно зажмурившись от рези в глазах, и распахнул дверь, даже не спрашивая, кто там. Какая теперь разница, кто?

За дверью стоял человек. Макс сфокусировал на нём взгляд, пытаясь собрать в единый образ отдельные черты и сообразить, кто это вообще такой. Глаза, нос, рот, светлые волосы… Андрюха.

Он не удивился, не смутился, не испугался… просто чуть посторонился, пропуская друга (друга ли?!) в квартиру. Андрей так же молча вошёл.

Глаза постепенно привыкали к электрическому свету. Макс кивком указал направление в сторону кухни. Почему-то казалось, что там будет легче разговаривать. Андрей ведь приехал… поговорить?

Они уселись друг напротив друга, как за стол переговоров. Выглядел Андрюха, откровенно сказать, неважно. Небритый, измученный, с синяками под глазами. Губы сжаты, взгляд пустой… впрочем, вероятно, сам Макс выглядел в данный момент не краше. Но… чёрт возьми, всё равно Андрей не походил сейчас на человека, окрылённого счастьем в личной жизни и будущим отцовством.

– Скажи… – произнёс Андрей медленно, как будто через силу. – Тогда, в Лондоне, ты чуть было не опоздал на концерт во дворце, потому что задержался в Индии из-за своей… первой любви. Это же была Лера, верно?

– Лера, – тихо подтвердил Макс.

Над столом повисло молчание. Андрей, казалось, не собирался больше ничего говорить, точно уже выяснил для себя самое главное, а остальное не имело теперь смысла.

Наконец, Макс решился нарушить эту странную, неловкую тишину.

– Давно ты узнал? – спросил он.

Андрей покачал головой.

– Догадываться начал около месяца назад. Окончательно убедился в Америке. Ну, а, приехав домой, просто получил подтверждение своим догадкам.

– Ну прямо Шерлок.

Макс понимал, что сейчас не время иронизировать, но что-то ведь надо было сказать…

– Какой же ты гад, Макс, – Андрей изменился в лице. – Ты всегда был мне лучшим другом. По крайней мере, я тебя считал таковым…

– Извини, – с трудом выговорил Макс. – Я не хотел, чтобы сложилась такая ситуация. Но, честно… Лерка появилась в моей жизни очень давно. Задолго до тебя.

– Я знаю. Не такой уж я и беспросветный идиот, хоть и слепой… так упорно не замечал очевидного. Даже в ресторане, когда я вас познакомил… Познакомил, б…дь! – он рассмеялся. – Вот уж прекрасное шоу вы тогда мне устроили… Театр двух актёров. Хотя нет, чего это я. Вы не передо мной тогда играли, а друг перед другом. Я вообще был там третьим лишним, как сейчас понимаю. Удивляюсь, как я сразу ничего не заподозрил. Ты же, при всём моём уважении, виолончелист прекрасный, а вот актёр херовый.

– Прости… – повторил Макс.

– Нет, – глаза Андрея недобро сузились. – Не прощу.

– Я хотел сразу тебе признаться. Но… как-то не получилось.

– Хрена с два у тебя “не получилось”! – снова вспылил Андрюха. – Это тебя Лера попросила… не хотела упускать выгодную партию. Холодная, бездушная, расчётливая сука.

Макс почувствовал, что ему неприятно это слышать, хотя не так давно он сам крыл Леру на чём свет стоит.

– Она выходила за тебя замуж не по расчёту, – сказал он. Андрей скептически расхохотался:

– Ну да, ну да, конечно, верю… Видимо, по большой и чистой любви, да?

– Она верила, что сможет быть тебе хорошей женой. Ей нравилась твоя забота, надёжность, сила… ей было с тобой хорошо и спокойно, – вспоминая всё, что Лера говорила ему об Андрюхе, перечислял Макс, чувствуя себя немножечко пациентом дурдома.

– Ах, как мило, сейчас заплачу. Но любила-то она при этом всегда только тебя! Блин, Макс, желаю тебе никогда в жизни не узнать, что это за ощущения: когда ты трахаешь собственную жену, а она в этот момент представляет на твоём месте кого-то другого… А она представляла, поверь.

Это задело. Сильно.

– Да тебе-то откуда знать, кого она представляла?! – закричал Макс.

– Нетрудно было догадаться… особенно после того, как она однажды в полусне назвала меня твоим именем. Вот такая вот… оговорочка по Фрейду.

– Моим именем? – ему стало трудно дышать.

– Ну да, и уверяю тебя, я не ослышался. “Макс” звучит всё-таки несколько иначе, чем “Андрей”, не правда ли? Я тогда подумал – ну ладно, может, действительно, просто случайно вырвалось… да и мало ли Максов на свете. Знаешь, если бы она любила какого-нибудь другого, абстрактного Макса, мне было бы легче, правда. Но то, что им оказался именно ты…

– Как ты узнал, что “Макс” – это именно я?

– Вот в Америке и узнал… – у Андрея внезапно как будто кончились силы, и он устало прикрыл глаза ладонью. – В фейсбуке бывшая Леркина одноклассница выложила старые школьные фотки… и отметила её на них. Угадай с одного раза, кого я увидел на этих снимках, помимо, собственно, своей юной и прекрасной жены?

Макс молчал.

– Особенно порадовали снимки с выпуского, – продолжал Андрюха. – Вы с Лерой там так мило танцуете… и вообще, отлично смотритесь вместе, ага, – издевательски добавил он. – А уж какими глазами глядите друг на друга… я прям так растрогался, что пустил скупую мужскую слезу, реально.

– А где сейчас Лера? – спросил Макс, помолчав.

– Понятия не имею, – выдохнул Андрей, опуская голову на сложенные на столе руки.

– То есть?..

– Мы расстались. Она ушла от меня, Макс. Собрала, б…дь, вещи и ушла!

У него пересохло во рту.

– А… как же ребёнок? Как ты вообще мог её отпустить?!

Андрей поднял голову и уставился на Макса в искреннем удивлении.

– Ребёнок?.. Макс, ты совсем тупой, или правда не врубаешься?

– Не врубаюсь во что?! – ему захотелось схватить Андрюху за шиворот и хорошенько встряхнуть.

– Я к этой Лериной беременности не имею никакого отношения, – почти брезгливо пояснил тот.

У Макса потемнело в глазах.

– В смысле? – быстро переспросил он. – Что ты, мать твою, несёшь?! Ты же сам звонил мне и говорил, что скоро станешь отцом…

– Это была идиотская затея, да, – нехотя признал Андрей. – Просто хотел узнать, какова будет твоя реакция…

– Да ты что, охренел?! – Макс не верил своим ушам. – Ты сказал, что Лера беременна от тебя, да ещё и предложил мне стать крёстным вашего ребёнка!

– Я тебя убить готов был в ту минуту, – спокойно отозвался Андрей. – Если бы ты знал, как я тебя ненавидел… Вот и подумал – хорошо бы и ты хоть ненадолго испытал то же, что испытываю я. Чтобы ты вот так же корчился от боли и не мог вздохнуть. Прежде, чем Лера осчастливит тебя новостью о твоём будущем отцовстве…

– Ты уверен, что не имеешь отношения к этому ребёнку?

Глаза Андрея потухли.

– Абсолютно. У нас с ней даже до Америки недели две ничего не было. Ну, знаешь, все эти тупые женские штучки – “болит голова”, “устала”, “критические дни” и прочая хрень. Да и Лерка подтвердила, что отец – ты…

Макс отчаянно сжал голову ладонями, пытаясь собрать воедино картинки всё ещё уродливо и нелогично расползающегося пазла.

– Я ни черта не понимаю, – беспомощно признался он наконец. – Если всё, что ты говоришь – правда… Тогда почему она не захотела со мной разговаривать? Почему написала, чтобы я больше никогда ей не звонил?!

– Это я написал, Макс, – сказал Андрюха. – И можешь меня теперь убить.

Макс почувствовал, что голова сейчас взорвётся.

– Каким образом ты писал мне с её номера?

– Да не тупи, всё просто. Лерка собрала свои вещи и ушла, а телефон на психе забыла. Возвращаться за ним, видимо, гордость не позволила… Ну, а я не гордый. Почитал вашу с ней нежную переписку. Спасибо, поблевал… Затем позвонил тебе и сообщил радостную новость о Лериной беременности. Ну, а потом ты принялся ей названивать и писать… Извини, я не мог отказать себе в маленькой невинной шалости.

Макс не обратил на последнее саркастическое замечание никакого внимания. Сейчас его волновало другое.

– Но где она теперь? Куда пошла?

– Прости, Макс, но мне насрать. Я теперь не имею к ней никакого отношения, – отрубил Андрей. – В любом случае, тебе не о чем беспокоиться. Рано или поздно она всё равно придёт к тебе…

Вот так, за один короткий разговор, мир перевернулся с ног на голову. Белое стало чёрным, а чёрное – белым. Всего каких-то полчаса назад Макс был преданным, одиноким и глубоко несчастным человеком. А сейчас, как выяснилось, у него имелись все шансы на то, чтобы продолжать жить и даже радоваться этой грёбаной жизни…

– С каким кайфом я бы сейчас набил твою довольную рожу, – внимательно наблюдая за выражением его лица, сказал Андрей.

– Ты можешь это сейчас сделать, – отозвался Макс.

– Так ты же не будешь защищаться.

– Не буду, – Макс покачал головой. – Заслужил.

– Думаешь, я доставлю тебе такое удовольствие? Ты же сразу решишь, что все твои грехи отпущены и всё хорошо.

– А ты хочешь всю жизнь ненавидеть меня?

– Я тебя и так ненавижу. Сволочь, как же я тебя ненавижу… – простонал Андрей.

– А я тебя люблю, – сказал Макс.

Лицо Андрея окаменело.

– Да сдалась мне твоя любовь, – процедил он сквозь зубы. – Пошёл на хер из моей жизни, понял?! Надеюсь, никогда в жизни тебя больше не увижу!

Он вскочил, едва не перевернув стул, и пулей вылетел из кухни.

Через секунду хлопнула входная дверь.