Текст книги "Виолончелист (СИ)"
Автор книги: Юлия Монакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)
Глава 16
Разумеется, он никуда не улетел. Просто забыл про свой рейс. Ему было наплевать на всё и на всех, даже на принца Чарльза и его матушку Елизавету.
– А как же твой самолёт? – ахнула Лера, первой вспомнив про время.
– Чёрт с ним, с самолётом, – выдохнул он с отчаянной удалью. – Разрулю как-нибудь. Не хочу сегодня об этом думать…
Это был первый день Леры в Индии. Они с девочками прилетели для съёмки каталога ювелирных изделий известного гоанского дизайнера. Заказчик пожелал, чтобы его украшения демонстрировали модели европейской внешности.
Съёмки должны были проходить как в студии, так и на природе, в нескольких локациях – среди колониальных португальских строений и церквей, в старинном форте Агуада, а также на фоне моря и джунглей. Но сначала заказчик решил дать девушкам возможность отдохнуть и акклиматизироваться: первый день у них был совершенно свободным. Однако, вместо того, чтобы отдыхать, – девчонки, что с них взять! – они немного оклемались после долгого перелёта и помчались по магазинам, а затем планировали отправиться на пляж и блаженствовать до самого вечера.
Макс сходил с ума при мысли, что они могли разминуться, что он мог выбрать другой магазин… И одновременно замирал от восторга, осознавая, что Лера весь этот день будет принадлежать ему, и только ему – подруги “отпустили” её погулять, так что она была полностью в его распоряжении!..
Он возил её на арендованном скутере по местам, уже успевшим ему полюбиться, желая разделить с ней всю эту невероятную красоту. Наверное, не было в тот момент на всей земле человека счастливее, чем он: тёплый и влажный ветер бил в лицо, Лера, сидя позади Макса, крепко обхватывала его руками и прижималась к его спине, нос улавливал множество разнообразных запахов и ароматов: дорожной пыли и диких цветов, жареной рыбы и креветок с чесноком, нагретых солнцем фруктов… Счастье, невероятное счастье и огромная, всепоглощающая любовь буквально распирали Макса изнутри.
Они пили вкуснейший свежевыжатый сок в знаменитом джус-центре в Чапоре (”No sugar, no water, no ice!”* – строго произнёс Макс, делая заказ), когда Лера смущённо призналась, что вообще-то проголодалась.
– Мы прилетели поздно ночью, в отель заселились уже под утро… Завтрак проспали, а пообедать ещё не успели, – сказала она с невероятно милой улыбкой. Макс в раскаянии хлопнул себя по лбу.
– Вот я болван, не сообразил! Поехали, будем тебя кормить. Знаешь ли ты, что Индия – настоящий рай для вегетарианцев? Ты всё ещё не ешь мяса?
– Не ем, – кивнула она и засмеялась. – Совершенно не разбираюсь в индийской кухне, честно говоря. Поможешь выбрать самое вкусненькое?
___________________________
*No sugar, no water, no ice! – Без сахара, без воды, безо льда (англ.)
Он привёз её в одну из симпатичных кафешек с видом на море и со знанием дела предложил заказать момосы – тибетские пельмени на пару с начинкой из микса разных овощей, а также посоветовал непременно отведать такое популярное вегетарианское блюдо, как панир тикка.
– Панир – это что-то вроде нашего адыгейского сыра. Его маринуют в специях, а потом готовят на углях, как шашлык, – объяснил он. Лера состроила несчастные, очень-очень голодные глаза:
– Звучит офигенно… надеюсь только, что это не слишком долго готовится.
– Ещё рекомендую попробовать чиз-гарлик наан, то есть сырно-чесночную лепёшку. Пальчики оближешь!
– Чесночную? – Лера забавно сморщила нос. – Н-нет… знаешь, пожалуй, не надо.
“Что, планируешь целоваться сегодня?” – чуть не сорвалась у него с языка предсказуемая шутка, но он вовремя остановил себя. Нельзя, не время… не стоит так шутить. Пока что они вели себя, как старые друзья – так же, как до той самой проклятой, безумной, восхитительной ночи после выпускного, которая перевернула весь их привычный мир вверх тормашками. Они будто бы оказались отброшенными назад во времени, снова ступив на территорию привычной и безопасной френдзоны, когда можно было отпускать фривольные шуточки, подкалывать друг друга, иронизировать над темами весьма сокровенными и личными.
Макс понимал, что не стоит торопиться, хотя также отдавал себе отчёт, что оставаться в статусе друга он явно больше не планирует. Нет, ему нужна была вся Лера полностью: и её сердце, и душа, и тело, неожиданная встреча только подтвердила это. Быть рядом с ней – и не сметь её касаться? Не просто касаться, а делать это так, как можно только с любимой девушкой?! Да вы что все, издеваетесь?
Он сделал заказ подошедшему к их столику официанту. В Индии в ресторанах работали преимущественно мужчины, и сейчас Макс со смешанным чувством удовольствия и ревности заметил, каким восхищённым взглядом юный смуглокожий паренёк скользнул по Лере. По его Лере… Годы пошли ей на пользу, она действительно была очень хороша, – стала более женственной и нежной, менее угловатой, но при этом всё такой же хрупкой.
Поколебавшись, Макс не стал брать себе любимые тигровые креветки с чесночной подливкой. Чем чёрт не шутит, а вдруг и правда ему придётся целоваться сегодня… Заказал курицу в томатно-сливочном соусе.
Еда была божественна. Отправив первый пельмешек-“момо” в рот, предварительно обмакнув его в кокосовый соус, Лера застонала от удовольствия.
– Это и в самом деле просто нереально вкусно! – призналась она, с аппетитом накидываясь на свою порцию. – Макс, ты стал настоящим знатоком индийской кухни… Часто бываешь в Индии?
– Вообще-то впервые, – улыбнулся он. – Необязательно ездить в Индию, чтобы любить эту еду. В Лондоне, к примеру, полно индийских ресторанов…
– Так ты в ресторанах приобрёл столь глубокие гастрономические познания?
– На самом деле, нет. Меня подруга-индианка приучила к своей национальной кухне.
Лера даже жевать перестала. Брови её взметнулись вверх.
– Подруга? – протянула она многозначительно. – В смысле, твоя девушка?
– Нет, не моя девушка, – с заминкой отозвался Макс. – Мы… учились в одном колледже.
Врать не хотелось, но и сказать всю правду Макс ей сейчас не мог, поэтому предпочёл выложить лишь часть правды.
– Собственно… именно к ней я и прилетел на свадьбу, – добавил он. Лера заметно расслабилась и заулыбалась.
– Она вышла замуж?
– Ну да.
Неужели Лера ревнует его? Он боялся в это поверить и решил на всякий случай не будить лихо, пока тихо. Макса шарахнуло внезапным осознанием: если бы не Дия… не её свадьба… он бы вообще здесь не оказался. Индия не входила в план его туристических поездок, сам он едва ли собрался бы когда-нибудь сюда. Дия… милая, замечательная, славная Дия, спасибо тебе за приглашение! За этот бесценный подарок…
– Ты сам ещё не успел жениться? – спросила Лера, глядя куда-то в сторону.
– Нет. А ты… не вышла замуж? – Макс вдруг со страхом подумал, что они оба повзрослели и изменились. Детство давно кончилось, и почему бы Лере, действительно, не состоять в браке с каким-нибудь… теперь он и сам чуть не задохнулся от ревности к этому неизвестному счастливчику.
Однако Лера отрицательно покачала головой.
Некоторое время они молча поглощали содержимое своих тарелок, изредка бросая друг на друга взгляды исподтишка.
– Не думала, что среди индийцев так много вегетарианцев, – заметила Лера вскользь. – Честно говоря, вообще никогда особо не интересовалась этой страной. Слышала в основном всякие страшилки, базирующиеся на стереотипах, так что ехать совершенно не собиралась… Когда нам с девочками поступило предложение сняться для каталога, я даже хотела отказаться поначалу, несмотря на то, что заплатить обещали по-царски. Они меня еле уговорили…
Цепь случайностей?.. Невидимые ниточки судьбы, связывающие их, притягивающие друг к другу сквозь страны и годы?.. Макс боялся думать об этом. Боялся вообразить себе, что было бы с ним, если бы эта встреча не состоялась.
– А здесь… неплохо, – Лера перевела взгляд в сторону синеющей вдали полосы океана, окинула быстрым взором зелёные кроны пальм и золотой песок побережья, вдохнула запах морской соли, принесённый тёплым ветром… Потянулась к нарезке свежих овощей на тарелке, гордо именуемой здесь “салатом”, цапнула половинку зелёного лайма и, не поморщившись, отправила в рот.
У Макса моментально свело челюсти: то ли от того, что он явственно вообразил этот пронзительно-кислый вкус, то ли от воспоминаний. Да, привычки у Леры не изменились…
– Вегетарианцы они, в основном, по религиозным соображениям, – сказал Макс, возвращаясь к нейтральной теме разговора. К той, от которой сердце не принималось колотиться о грудную клетку, как молот о наковальню.
– Наверное, индийцы вообще очень добрые и миролюбивые люди? – предположила Лера, невозмутимо дожёвывая кислющий лайм, словно это была мармеладка.
– Да не сказал бы. Не такие уж они и безобидные, какими хотят казаться. Да, не едят мяса, почитают корову как божество, но при этом… могут походя пнуть уличного пса, швырнуть в него камнем – просто так, чтобы не путался под ногами. Если в жилище проникнет обезьяна – могут избить её палками. Показуха… – он невесело усмехнулся. – Двойные стандарты.
Лера помолчала немного.
– Ты мне сказал когда-то, что у меня в жизни тоже… двойные стандарты, – тихо вспомнила она. Это был первый раз, когда она косвенно затронула в разговоре тему их последней ссоры. Макс задержал дыхание. Он не хотел тревожить Леру болезненными воспоминаниями. Только не сейчас…
– Я… много глупостей наговорил тебе тогда, – сказал он негромко, а затем протянул руку и взял Лерину ладонь в свои, легонько сжал, нежно перебирая тонкие пальчики и целуя поочерёдно каждый из них.
Пообедав, они решили прогуляться к морю, благо – до него от ресторана было рукой подать. Стильные босоножки Леры натёрли ей ноги, она ещё не успела купить сланцы, в которых щеголяли поголовно все жители и туристы Гоа. Скинув свою неудобную обувь, Лера с удовольствием зашлёпала босиком по мокрому песку, а затем, завернув кверху штанины, и вовсе храбро вошла в воду, позволяя тёплым волнам гладить её изящные ступни и тонкие щиколотки, ласково щекотать колени.
По берегу медленно брёл продавец фруктов. Макс окликнул его; тот остановился, тут же, при них, ловко очистил и порезал на кольца спелый ананас и почтительно вручил Лере на бумажной тарелочке. Девушка, улыбаясь, принялась кормить Макса со своих рук. Он шутливо прихватывал губами её пальцы, слизывая с них сладкий липкий сок, а она звонко смеялась…
Затем они пошли ополоснуть руки прямо в море – и в итоге долго плескали друг в друга водой, по-детски дурачась и хихикая, в результате чего промокли насквозь. Хорошо, что день выдался жарким и солнечным, поэтому ощущение облепившей тело влажной одежды было даже приятным. Лерина просторная туника соблазнительно обтянула грудь и подчеркнула талию. Макс с трудом заставил себя отвести взгляд, иначе… иначе он за себя не ручался. Молча подал ей руку, и они побрели назад к берегу.
– Не хочу снова запачкать песком ноги, – капризно протянула Лера. К ней постепенно возвращались её прежние томно-кошачьи повадки, когда одним движением пальчика или кивком головы она могла заставить не только Макса, но и любого мужчину-натурала на этой планете, исполнить любой её каприз.
Вот и сейчас он легко, как пушинку, подхватил девушку на руки, стоя по колено в морской воде. Она затихла в его объятиях, их лица были так непозволительно близко друг к другу… Макс не выдержал и первый потянулся к её губам, ему не хватало их, боже, как ему их не хватало!
Они целовались до одурения, самозабвенно, неистово, прерываясь на то, чтобы сделать очередной жадный вдох – и снова приникали друг к другу. Лера всё ещё была на руках у Макса; он дошагал с ней до ближайшего лежака, опустился на него, устроив её у себя на коленях, и поцелуи возобновились с удвоенным пылом. Его руки гладили Лерины плечи и спину, ладонь зацепилась за какое-то украшение на её шее. Макс осторожно вытянул его из выреза мокрой туники… и задохнулся от неожиданности.
Это оказалась цепочка из белого золота с таким же золотым кулоном – крошечная, искусно сделанная виолончель, выполненная, вероятно, на заказ.
Ощущение было – словно смычком по сердцу. Но эта боль казалась такой сладкой, такой упоительной…
– Ты скучала по мне? – выдохнул он ей прямо в губы. – Скучала?
– А ты скучал?
– Невыносимо…
Позволить себе что-то большее, чем поцелуи, они просто не могли. Индийцы на пляже и так таращились на них с жадным нездоровым любопытством. Но Макса букально трясло от того, как он её хотел. Скручивало от дикого желания…
– Уедем отсюда? – предложил он охрипшим голосом. – Слишком много свидетелей.
– У меня девочки в отеле, я не одна в номере, – поняв, что он имеет в виду и облизнув губы, отозвалась Лера с сожалением.
– Я один.
– Тогда едем к тебе, – решительно тряхнув головой, заявила она.
Как они доехали до отеля – Макс не помнил. Удивительно ещё, что не попали в аварию… Всю дорогу Лера, обхватив его со спины руками, так недвусмысленно поглаживала ему живот, проникнув под рубашку и то и дело норовя опуститься ниже, что Макс чертыхался сквозь стиснутые зубы, с трудом справляясь с управлением.
В холле их тормознул паренёк с ресепшн.
– Извините, сэр, но у нас в отеле запрещены гости в номерах, – сказал он Максу, смущённо разводя руками, как бы извиняясь и оправдываясь: это не я придумал, таковы правила. – Вы можете посидеть и пообщаться тут, на диване…
Ага, по взбудораженному виду Макса, раскрасневшемуся лицу Леры и её лихорадочно блестевшим глазам, конечно же, становилось совершенно ясно, что они планировали именно “посидеть и пообщаться”.
– Мы никого не побеспокоим, – Макс ловким незаметным движением сунул ему в ладонь крупную денежную купюру и подмигнул. – Ко мне приехала любимая девушка, нам нужно многое… обсудить наедине.
– Ноу проблем! – парнишка довольно разулыбался: очевидно, денег оказалось более, чем достаточно. – Если захотите чай или ужин в номер, позвоните, вам всё принесут!
Так просто и легко… Макс сам не верил в то, что уже через несколько минут Лера будет полностью принадлежать ему.
В лифте, едва сомкнулись створки дверей, они снова накинулись друг на друга с поцелуями. Обоих буквально трясло от нетерпения – как тогда, в Питере, в квартире Макса… Это невыносимое дежа вю не давало ему покоя, и в то же время от новизны ощущений буквально срывало крышу: всё было уже иначе, чем тогда; от его прошлой неопытности, неуверенности в себе и глупого страха сделать что-то не так не осталось и следа. Сейчас абсолютно всё казалось уместным, таким, как надо – не было ни стеснения, ни преград, ни табу, только дикое желание любить Леру всю ночь напролёт.
Дверь номера он сумел открыть с трудом, лишь с третьей попытки – всё никак не мог отдышаться и сфокусировать взгляд на замочной скважине. А затем, уже справившись с замком, Макс внезапно вспомнил о защите.
– Чёрт… я забыл купить, – пробормотал он в раскаянии. – Подожди меня буквально пять минут, хорошо? Тут недалеко аптека, я быстро сбегаю, туда и обратно…
Но Лера лишь покачала на это головой.
– Не надо никуда бежать. У меня всё есть.
Сказанное слегка царапнуло. Не так, конечно, чтобы Макс загрузился и полностью потерял боевой настрой. Но… неприятно, по краешку сознания, цепляя острыми коготками, проскочила ревность – неизвестно к кому. Впрочем, разве Макс имел право на эту ревность? Он ведь тоже не вёл монашеский образ жизни в Лерино отсутствие – это ещё мягко говоря. И вообще, тот факт, что Лера запросто носит презервативы в своей сумочке, ещё ни о чём не свидетельствовал. Одни лишь его домыслы, одни беспочвенные догадки.
А ещё через минуту, когда девушка сама заперла дверь номера изнутри и, сделав шаг навстречу Максу, положила руки ему на плечи и снова нетерпеливо потянулась к его губам, он и вовсе забыл обо всём на свете…
Он не закрыл балконную дверь, когда уходил утром, и теперь по номеру разливался стойкий запах цветущего жасмина.
Эта ночь в Индии, наполненная ароматами экзотических цветов, благовоний и несдерживаемой, неуправляемой, неконтролируемой страсти, стала затем очередной драгоценностью в шкатулке его воспоминаний. Макс и не думал, не надеялся, что когда-нибудь снова сможет почувствовать себя настолько живым. Неудивительно – потому что жил он только в присутствии Леры, а в остальное время, как оказалось, просто ловко притворялся и лицедействовал…
– Ты вспоминала обо мне? – спросил он шёпотом, лёжа рядом с Лерой на скомканной простыне после очередного оглушающего, опустошающего и одновременно упоительно-прекрасного оргазма, всё ещё прижимаясь к ней всем телом. Даже сейчас, в минуты покоя и умиротворения, сладостной сонной неги, Макс с Лерой держались за руки, крепко переплетя пальцы, чтобы чувствовать друг друга каждое мгновение.
Вопрос этот был скорее риторическим, Максу не требовался ответ – он видел его в Лериных сияющих глазах. Её невероятных, завораживающих, бездонных глазах, подобных которым не было ни у кого на свете. Как она на него смотрела… как она на него смотрела!
– Глупый, – Лера гладила его по лицу, обводила контуры глаз, бровей, губ, а он плавился от удовольствия, счастливо жмурился, чуть ли не мурлыкал. – Я не вспоминала о тебе, потому что и не думала забывать. Ты одновременно и самое хорошее, и самое плохое, что произошло со мной в жизни… мой первый мужчина. Моя первая любовь.
– А вторая? – подозрительно спросил он.
Она откинулась обратно на подушку, отвела взгляд.
– Я всё ещё надеюсь… всё ещё верю, что она когда-нибудь случится. Тогда я действительно смогу тебя забыть.
Сердце болезненно сжалось. Макс развернул девушку лицом к себе.
– Зачем забывать, Лер? – недоумевая, спросил он. – Я не отпущу тебя больше никуда, – и, словно в подтверждение своих слов, резко притянул её к себе, снова прижал к груди, стиснул в объятиях. – Ты же моя. Только моя… косоглазая, китаёза моя родненькая.
– Не всё так просто, Макс… – запротестовала было она, невольно слабея под напором жадных поцелуев, сама вспыхивая огнём в его руках – а он-то давно уже был готов. Так и не договорив, они снова накинулись друг на друга.
Глава 17
Потом он на руках отнёс её в душ. Лера практически засыпала, но настаивала, что ей нужно смыть с себя пыль гоанских дорог, остатки пляжного песка и следы их обоюдной страсти. Намылив губку, Макс бережно водил ею по телу девушки, и это больше походило на священный обряд, чем на купание. Затем, выдавив на ладонь немного шампуня, он тщательно вымыл и прополоскал её длинные волосы, после чего почти досуха высушил их полотенцем. Лера блаженно закрыла глаза, послушно подчиняясь его движениям и незаметно уплывая в сон.
– Тебе нужно работать банщиком… – пробормотала она. – Клянусь, очередь будет на год вперёд.
Макс вынес её из душевой и осторожно усадил в кресло, собираясь пока наскоро поправить и перестелить смятую постель.
– Угу, а ещё постельничим, – рассеянно добавил он, встряхивая простыню и заново расправляя её на кровати. Лучше бы, конечно, поменять… но уборка в номере будет только утром.
– Кем-кем? – Лера зевнула, прикрыв рот ладошкой. Всё-таки, сказывалась акклиматизация, да и спала за минувшие сутки она совсем мало.
– Ты что, никогда раньше не слышала о такой старинной должности, как “постельничий” при царском дворе?! Позор тебе, – шутливо пожурил он её.
– Ну, это ты у нас умник и заучка, а я никогда не испытывала большой тяги к учёбе, – поддразнила его Лера. Тем временем её взгляд, лениво блуждающий по номеру, остановился на виолончели, аккуратно уложенной в футляр.
– Макс… поверить не могу. Ты привёз виолончель с собой?! – воскликнула она. Сон, похоже, моментально слетел с неё.
– А что тебя так удивляет? – добродушно хмыкнул он. – Мне нужно много играть, постоянно репетировать…
Лера вскочила с кресла и – как была, обнажённая – подбежала к виолончели, опустилась на колени и осторожно погладила бок музыкального инструмента. Девушка смотрела на виолончель со странным выражением, в котором смешались и ненависть, и восхищение, и даже как будто ревность.
– Что-то не так, Лер? – обеспокоенно спросил Макс, удивляясь этому взгляду.
– Это же… твоя любимая женщина, – откликнулась Лера после паузы. – Которая всегда была и будет для тебя на первом месте.
– Глупости, – он пришёл в замешательство от этого сравнения, несмотря на то, что сам в шутку частенько повторял то же самое. – Как можно сопоставлять чувства и игру на инструменте? Ты для меня на первом месте, китаёза! Ты – всегда вот тут, – он постучал ладонью по груди с левой стороны, – и вот тут, – указал на голову.
– Поиграй мне, – тихо попросила она.
– Поиграй мне, – тихо попросила она.
– Сейчас? – поразился Макс. – Два часа ночи…
Впрочем, он уже знал, что индийцы особо не заморачиваются соблюдением тишины. Музыка из окрестных караоке-баров и дискотек могла грохотать всю ночь напролёт, религиозные индуистские песнопения начинались доноситься из соседнего храма чуть ли не с четырёх утра, немного позже с минарета ближайшей мечети звучал призыв на первый намаз… Такая мелочь, как игра на виолончели, едва ли могла кого-то всерьёз побеспокоить. Тем более, у Макса с собой всегда было несколько разных типов сурдин для заглушки.
– Пожалуйста, – умоляюще повторила Лера.
– Ну ладно… – он аккуратно вынул виолончель из футляра, уселся в кресло, совершая заученные до автоматизма движения: левая рука на шпиле, инструмент упирается в грудь и левое колено, в правой руке – смычок. Но оттого, что из одежды на нём сейчас не было вообще ничего – так же, как и на Лере – привычные действия приобретали какой-то новый оттенок, тайный смысл. Ему и правда показалось на мгновение, что с ним в номере сейчас находятся две женщины – Лера и… виолончель, которая тоже жаждет его любви.
– Что ты хочешь, чтобы я сыграл? – спросил он, пряча неловкость за деловым тоном.
Лера покачала головой с лёгкой улыбкой:
– Да неважно. Что-нибудь душещипательное, глупое и романтическое… для девочек.
Он сделал глубокий вдох и взмахнул смычком. В ту же секунду полилась нежная грустная мелодия, которую мог узнать с первых нот практически каждый.
По своей давней привычке “подпевать” музыкальному инструменту Макс беззвучно шевелил губами – текст исполняемой композиции звучал сейчас у него в голове.
Every night in my dreams
I see you, I feel you
That is how I know you go on…
Far across the distance
And spaces between us
You have come to show you go on…
Near, far, wherever you are
I believe that the heart does go on
Once more you open the door
And you're here in my heart
And my heart will go on and on…*
Почему кажется, что самые сопливые, самые слезливые, самые красивые песни о любви написаны как будто про них с Лерой?.. Он не впервые задумывался об этом. Но ведь всё так, всё действительно именно так, как поётся: я вижу тебя каждую ночь в моих снах, я тебя чувствую, и где бы ты ни была – близко или далеко, я всё равно верю, что сердце будет продолжать биться…
Переходя ко второму куплету, он быстро и властно притянул Леру к себе, обхватывая её талию той же рукой, которой держал смычок, да так и продолжил играть: он, виолончель и… Лера. Это было странное трио, необычный тандем, но девушка ничуть не мешала ему, наоборот – вдохновляла. Водя смычком по струнам, он чувствовал предплечьем нежную кожу её живота, а длинные распущенные волосы Леры, щекоча, касались его груди. Через приоткрытую балконную дверь периодически доносилось лёгкое дуновение тёплого влажного ветра, словно ласкающего их обоих. Максу было очень хорошо, спокойно и немного грустно… но, конечно, во всём была виновата сентиментальная мелодия.
Когда он закончил играть, Лера порывисто обернулась к нему лицом. Глаза её блестели от слёз.
– Я люблю тебя, цыган, – прошептала она.
Резкое, болезненное воспоминание врезалось в его сердце, как врезался в злополучный “Титаник” тот самый роковой айсберг… Макс чуть ли не отшвырнул виолончель в сторону, фактически уронил – она с глухим стуком повалилась на пол. Он не задумывался сейчас о том, что корпус инструмента может поцарапаться, не говоря уж о более серьёзных повреждениях. В данный момент ему не было дела до виолончели. Ему вообще не было дела ни до чего и ни до кого в целом мире. Существовали только он и Лера, и сказанные ею только что слова, отзывающиеся внутри сладкой горечью…
Посадив девушку к себе на колени, он долго-долго целовал её, пытаясь заглушить этот горький вкус. Наконец, отстранился, тяжело дыша, внимательно и испытывающе взглянул ей в глаза.
– Лерка… – это прозвучало как мольба. Как тихий стон. – Как же так получилось, что мы расстались? Почему? Зачем?..
Некоторое время она молча смотрела ему в лицо, а затем, решившись, негромко произнесла:
– Ну хорошо, Макс… я расскажу тебе правду.
___________________________
*Строки из песни “My Heart Will Go On”, исполненной канадской певицей Селин Дион. Главная музыкальная тема к оскароносному фильму Джеймса Кэмерона “Титаник” (1997). Автор музыки – Джеймс Хорнер, текст Уилла Дженнингса. Композиция стала одной из самых популярных за всю историю музыки и самой продаваемой в мире песней 1998 года.
– Правду? – сердце Макса ёкнуло в неприятном предчувствии. – Ты о чём сейчас?
– Мы говорили с твоей мамой, – нехотя призналась Лера.
Он отшатнулся, не веря своим ушам.
– Она… это сделала?! Она посмела?
Лера медленно поднялась с его колен, сделала несколько шагов в сторону кровати и села на краешек.
– Нет, Макс. Я сама к ней пошла. Сразу, как только узнала о том, что жду от тебя ребёнка. Мне было очень страшно, я так испугалась, что… мне просто нужно было с кем-нибудь посоветоваться.
– Мама знала, что ты беременна? – он был бледным, как полотно.
– Нет. Я так и не решилась ей сказать. Да и не успела… Мы всё время проговорили с ней о тебе, о твоём будущем. И я отчётливо поняла, что, оставшись с тобой, просто погублю твою карьеру. А ведь я готова была всё бросить, Макс, честное слово! – её голос дрожал. – Уйти из модельного бизнеса, лишь бы быть с тобой. Всегда с тобой. Твоя мама, видимо, почувствовала эту мою решимость и сказала, что если я тебя люблю – то, наоборот, отпущу.
– Отпустишь? – переспросил он в замешательстве. – Так ты меня и не держала никогда. Это я к тебе приклеился…
– Твоя мама так не считала. Она сказала мне, что мы с тобой молодые, у нас впереди вся жизнь, вовсе незачем торопиться и делать глупости, о которых впоследствии можно было бы сильно пожалеть. Сказала, что если наши чувства искренние, настоящие… то разлука в несколько лет им нипочём. Что нужно дождаться окончания твоей учёбы в Лондоне, а потом уже строить планы о совместном будущем, о свадьбе и так далее… Она не знала, что у нас с тобой всё зашло уже слишком далеко.
Лера замолчала ненадолго. Макс тоже молчал, ожидая продолжения.
– Поначалу я была в шоке, две полоски на тесте меня просто убили. А потом… подумав, даже обрадовалась. Это же не просто абстрактный ребёнок. Это наш с тобой малыш, Макс. Он – следствие и напоминание о той ночи, которая… – она нервно сцепила в замок пальцы. – Господи, да у меня ничего больше не было в жизни, кроме той нашей ночи! Но…
Макс пристально взглянул ей в глаза. Больше всего он ждал сейчас объяснений, что именно “но”.
– Этим я утянула бы тебя за собой в трясину, понимаешь?.. – Лера взглянула на него почти в отчаянии. – Ну на черта тебе в тот момент сдалась беременная я?! Пришлось бы жертвовать многим… А твоя мама… она очень боялась, что ты забудешь музыку. Бросишь заниматься – ради меня. И я могу её понять, Макс, клянусь! – горячо добавила Лера. – Её чувства вполне объяснимы. Она мать, она так сильно любит тебя, она столько в тебя вложила, что отдавать это всё на выброс какой-то прошмандовке…
– Она тебе это сказала? – быстро перебил её он. – Она тебя обидела?
– Я не дура, Макс, – Лера покачала головой. – Вполне умею читать между строк. И я вдруг поняла, что действительно не имею права портить тебе жизнь. Ты бы первый меня потом возненавидел… Но, когда я шла домой после нашего с ней разговора, то всё ещё не была уверена, что именно хочу сделать с ребёнком. Мелькала даже шальная мысль – ничего тебе не сказать, позволить уехать в Лондон, а потом… родить для себя.
– И что же заставило тебя переменить решение? – спросил он ровным голосом, стараясь не показать, что больше всего в этой ситуации его уязвляет другое – то, что Лера не захотела посоветоваться с ним! Даже к маме его пошла на исповедь, а ему ни словечка не сказала…
– А потом мне позвонил московский агент. Тот самый, что сосватал меня в Дом моды Славы Зайцева. Я сдуру призналась ему в том, что беременна… Как он на меня орал! – Лера поёжилась. – Он, конечно, был “в восторге” от этой новости. Кричал, что ребёнок всё испортит, утащит меня на самое дно. Что я окажусь в нищете, никому не нужная и жалкая. Что нужно прерывать беременность, пока не поздно. Короче, жутко давил…
Макс беззвучно, одними губами, выматерился.
– В итоге он предложил мне сделку: если я избавлюсь от ребёнка, то сразу же поеду на очень крутые съёмки в Италию. А осенью начну работать в Москве, в штате у Зайцева, как и было обещано. Понимаешь, – добавила она в отчаянии, – я реально была в таком ужасе от происходящего, что его предложение показалось единственным выходом и спасением. Самое трудное было – объяснить это тебе… И я решила, что заставлю тебя меня возненавидеть.
– У тебя это почти получилось, – криво усмехнувшись, сказал он. – Но поначалу, ещё до нашего разговора в больнице… мне просто было страшно и непонятно, что происходит, почему ты вдруг стала меня избегать, прятаться, сбрасывать звонки… Это было жестоко, косоглазая.
Лера отвела глаза.
– Я тогда не знала, что тебе сказать. Главный-то вопрос оставался открытым. И так жутко было идти в больницу… так стыдно признаться хоть кому-то… А через пару дней девочки в агентстве обсуждали различные методы контрацепции и последствия “залёта”, и одна из них вспомнила о постиноре как о безопасном и эффективном способе избавиться от беременности без вмешательства врачей. Макс, прости меня, прости меня за нашего ребёнка, я ужасно перед тобой виновата, но я так запуталась, так испугалась… – она закрыла лицо ладонями и разрыдалась в голос.
Сердце у него буквально разрывалось от боли. Макс отнял руки от Лериного лица и сам принялся вытирать ей слёзы.
– Глупенькая моя… господи боже мой, ну какая же ты глупенькая, господи-боже-мой!!!
– При чём тут “господи”, – отозвалась Лера, всхлипывая. – Я, между прочим, вообще не верю в бога… Если бы он существовал, разве позволил бы нам расстаться?
– Так это мы – идиоты. Сами виноваты, что так глупо всё получилось, – он со вздохом прижал её голову к своей груди. – Так больно было… До сих пор больно.
