Текст книги "Виолончелист (СИ)"
Автор книги: Юлия Монакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)
– Тьфу на тебя… не каркай, – взлохмаченный и сонный Андрей тоже выглядел не на шутку встревоженным. – Только этого нам сейчас и не хватало. Думаешь, соседи стукнули? Интересно, на что нажаловались – на девчонок или на виолончель?..
Однако за дверью оказались не владельцы квартиры.
Это была она – та строптивая первокурсница, Дия Шарма. Макс с перепуга и от неожиданности даже моментельно вспомнил её имя.
Девица стояла на пороге, белозубо улыбаясь и держа в руках несколько бумажных пакетов, из которых одуряюще пахло чем-то экзотическим, но определённо съестным – ароматными пряностями и свежей выпечкой.
– Доброе утро, мальчики, – поздоровалась она таким тоном, словно они были её лучшими друзьями. – А я вам поесть принесла! Хотите позавтракать?
– Спасибо, мы не заказывали доставку еды, – хмуро отозвался Макс, взбешённый этим бесцеремонным утренним вторжением, и уже хотел было захлопнуть дверь у Дии перед носом, но Андрей перехватил его руку.
– Ты что, охренел?! Это же свинство – так обращаться с девушкой, – возмутился он по-русски, одновременно делая вид, что слова Макса были просто удачной шуткой.
– Входи, Дия, – вежливо пригласил Андрей. – А с чего вдруг такой акт благотворительности?
– Ну… вы меня накормили завтраком в прошлое воскресенье. Теперь моя очередь, – мило улыбнулась девушка.
– Похоже, она запала на кого-то из нас, – снова переходя на русский, прокомментировал Андрей.
– На меня, разумеется, – невозмутимо отозвался Макс.
– Да с какой радости? Ты ведёшь себя с ней, как первостатейный мудак, – негодующе запротестовал Андрей.
– Женщины любят, когда с ними не церемонятся, – фыркнул Макс. – Спорим?
– Предлагаешь пари? – прищурился друг.
– Почему бы и нет? Посмотрим, кого она в итоге выберет… хотя я уверен, что в глубине души она давно уже определилась, – в Максе вспыхнул мальчишеский азарт. Не сказать, чтобы Дия так уж прямо ему нравилась – девчонка как девчонка, но здесь возник уже чисто спортивный интерес.
Глава 11
Тем временем индианка переместилась из прихожей в кухню и принялась там хозяйничать, расставляя на столе какие-то нескончаемые судочки, плошки и контейнеры, затянутые сверху фольгой.
– Да тут на целую роту солдат! – присвистнул потрясённый Андрей – что ни говори, а даже если путь к сердцу мужчины и не лежит через желудок, то всё равно проходит где-то весьма и весьма близко. – Только объясни, пожалуйста, подробно, что это всё такое и как его полагается есть.
– Как полагается есть? – рассмеялась она. – С удовольствием, конечно! А что это такое, сейчас расскажу. Вот это жареные лепёшки с разными начинками: есть с картошкой, есть с брокколи, есть с творогом и зеленью, такая лепёшка называется “паратха”. Вот – тушёный нут со специями “чхоле”, его полагается поедать уже с другими лепёшками, маленькими “пури”. Эта вкуснотень в томатно-сливочном соусе зовётся “паниром”, тоже обязательно попробуйте… Это рис с зирой, это “дал макхани” – чечевичная похлёбка с жареным луком и сливочным маслом, это кислый йогурт “дахи”, это “гулаб джамун” – знаменитая индийская сладость…
Еда, разумеется, была вегетарианской.
– Ты это всё сама приготовила? – с восхищением поинтересовался Андрей, уже отщипнув кусочек горячей паратхи и отправив его в рот, а затем немедленно зажмурившись от удовольствия.
– Смеёшься? – она даже фыркнула от этого вопроса. – Я что, похожа на степенную домохозяйку, которая с пяти утра торчит у плиты, чтобы порадовать домашних традиционным завтраком из десяти блюд? Тут поблизости есть отличный ресторан индийской кухни, его держит пенджабская семья. Блюда у них получаются по-настоящему домашние, с соблюдением старинной рецептуры и всех кулинарных традиций.
– А что, они уже открыты? В такую-то рань, в воскресенье…
Дия покачала головой.
– Я сделала заказ заранее, ещё вчера вечером, так что сегодня осталось только зайти и забрать – всё свеженькое, с пылу, с жару. Владельцы ресторана хорошо меня знают, они не смогли мне отказать. Мой отец тоже часто заказывает там еду на различные индийские праздники, у нас обычно в эти дни бывает много гостей…
– Так ты живёшь в Лондоне с семьёй? – догадался Андрей.
– Ага, – кивнула она. – Я и родилась здесь. Мои родители переехали в Англию сразу же после свадьбы в начале восьмидесятых. У меня есть младшая сестра, она ещё школьница, и старший брат, но он женился и вот уже пару лет живёт отдельно.
И, хотя еда была ресторанной, приготовить чай Дия всё-таки вызвалась сама.
– Я сварю вам настоящий гарам-масала чай, мальчики!..
– Звучит устрашающе, – буркнул Макс, подавая голос чуть ли не впервые с того момента, как они все вместе оказались в кухне.
– У вас есть зелёный кардамон, свежий имбирь, палочки корицы, несколько горошин чёрного перца и сушёные соцветия гвоздики? – подчёркнуто игнорируя его фразу, обратилась Дия к Андрею.
– Издеваешься?! – тот округлил глаза. – Я даже не знаю, что означает половина слов, тобой произнесённых… Ты ещё спроси, есть ли у нас формы для выпечки тортов и печенюшек, – он засмеялся, вовсю пытаясь очаровать девушку своим обаянием и чувством юмора.
– Я это предполагала, поэтому на первый раз принесла с собой нужную смесь специй, – она ловко выудила из сумки маленький мешочек. – Ну, а молоко-то в вашем доме найдётся?
– Найдётся, – кивнул Андрей, открывая дверцу холодильника.
Макс, в противовес Андрюхе, вёл себя совершенно независимо и невозмутимо. Ему словно не было никакого дела до Дии. К принесённому ею завтраку он практически не притронулся, объяснив это тем, что не любит вегетарианскую еду. Девушку это явно задело и огорчило.
– Хотя бы попробуй… неужели совершенно невкусно? – спросила она, с тревогой заглядывая ему в лицо.
– Вкусно, – согласился он. – Но ведь это не твоя заслуга, поэтому не благодарю.
Девушка вспыхнула от обиды. Андрей за спиной Дии закатил глаза и покрутил пальцем у виска, демонстрируя, что Макс совсем охамел и слетел с катушек. Разве можно быть таким грубым и невоспитанным?! Однако Макс прекрасно знал, что делает – используя метод кнута и пряника, в ту же минуту он очаровательно улыбнулся.
– Ну, прости, прости. Я оценил твой порыв с завтраком. Это было… мило, хоть и неожиданно. Спасибо за то, что накормила.
Дия тут же расцвела от удовольствия и с удвоенным энтузиазмом ринулась к плите – варить для всех знаменитый индийский чай “гарам масала”.
Андрей изо всех сил старался развеселить их утреннюю гостью, шутил, делал ей комплименты, балагурил, вызывал на откровенный флирт, в то время как Макс, держа в руке чашку, задумчиво стоял на своём любимом месте в кухне – у окна, пялясь на улицу и, казалось, соверенно забыв о присутствии девушки. Дия несколько раз бросила на него взгляды украдкой, наполненные досадой и сожалением, что, разумеется, не укрылось от Андрея. Прав, прав был Макс – девчонки явно предпочитают конченых мудаков…
– Ммм… а что вы обычно делаете по воскресеньям, мальчики? – кашлянув, спросила Дия, отчаянно пытаясь нащупать тему для общего разговора.
– Тупо отсыпаемся после напряжённой учебной недели, – Андрей пожал плечами. – Иногда восстанавливаемся после бурной субботы. Как…
– Как в прошлый раз? – докончила она, чуть смутившись. Андрей хмыкнул, что должно было означать: “Не я это произнёс”.
– Макс, – наконец, будто решившись на какой-то серьёзный разговор и заметно волнуясь, произнесла девушка, глядя ему в спину. – Я… хотела бы поговорить с тобой. Как раз о прошлом разе.
Он обернулся от окна, смертельно побледнев.
– Что, есть какие-то последствия?
– Какие… ох, нет, конечно же, нет! – сообразив, о чём он, Дия залилась краской. – Я не беременна, если ты об этом. Это уже точно.
Макс с шумом выдохнул.
– Боже, – Андрей закатил глаза. – Я вам не мешаю, друзья?..
Он явно досадовал на то, куда в итоге свернул разговор, но не мог не признать, что девушка явно больше заинтересована в Максе. Он тут из кожи вон лезет, чтобы произвести на неё впечатление, в то время как этот чувак почти не смотрит на неё, а Дия перед ним так и прыгает, кивни ей Макс хоть один раз – и она тут же с готовностью стянет с себя трусы.
– Извини, Эндрю, мы не хотели тебя смущать.
– Какое милое словечко – “мы”! – криво улыбнулся Андрей. Дия снова перевела умоляющий взгляд на Макса.
– Мы можем поговорить… в твоей комнате?
– В моей спальне, ты хочешь сказать? – нарочно подначивая, уточнил Макс.
Дия гордо вскинула подбородок.
– Да, если тебе от этого легче. В твоей спальне!
Макс оставил чашку на подоконнике и благосклонно кивнул.
– Ну, пойдём.
Уже выходя из кухни, он не удержался: обернулся и показал Андрею язык. “Ну, чья взяла?” – как бы говорил его торжествующий взгляд. Друг в ответ выразительно продемонстрировал ему средний палец, а затем, глубоко вздохнув, потянулся за очередным куском картофельной паратхи.
– Посуду сегодня сам будешь мыть! – крикнул он вслед Максу, хоть таким образом компенсируя своё фиаско.
В спальне Дия неловко присела на краешек незастеленной кровати и, поскольку Макс всё ещё оставался стоять, скрестив руки на груди, кивком попросила его сесть рядом. Он нехотя опустился на постель, не собираясь ей помогать и задавать какие-то наводящие вопросы – она хотела с ним поговорить, вот пусть и выкручивается, как знает.
– То, что произошло между нами неделю назад… – робко начала Дия и подняла на него прекрасные чёрные глаза, опушённые густыми длинными ресницами. – Просто хочу, чтобы ты знал… обычно я никогда так не делаю. Ты, конечно, можешь теперь думать обо мне всякое, но… честное слово, я сама чуть не умерла от ужаса, когда проснулась в незнакомом месте, да ещё и не одна. В ту ночь я должна была ночевать у подруги… Просто мы немного перебрали с девочками в клубе, отмечали день рождения одной из них. Честное слово, сама не понимаю, как так получилось… я совсем слетела с катушек, – докончила она совсем тихо, почти шёпотом.
Её искреннее смущение и стыд не могли не тронуть сердце Макса. Он видел, что она по-настоящему переживает из-за случившегося.
– Это был твой первый раз? – спросил он серьёзно. – Прости, но… я, правда, ничего не помню.
– Я тоже не помню, но нет – расслабься, ты не первый, – торопливо заверила его она. Макс усмехнулся.
– Хоть на этом спасибо. Иначе я бы себе не простил.
– Но ты не волнуйся, за всю жизнь, кроме тебя, у меня был только один партнёр. Мой жених Самрат.
– Господи, у тебя ещё и жених есть? – поразился Макс. – И как он, к примеру, относится к тому, что ты проводишь воскресное утро в компании двух малознакомых парней у них в квартире? Про ту ночь лучше вообще промолчу…
– Он не знает, – Дия опустила ресницы. – Он живёт не здесь, а в Индии.
– Час от часу не легче… – проворчал Макс. – И что, вы с ним занимаетесь сексом по телефону? Это ты имела в виду, говоря, что я у тебя не первый?
– Нас сосватали родители, – торопясь, путаясь и сбиваясь, заговорила она. – Не делай такие удивлённые глаза, в индийских семьях это бывает. Наши отцы были дружны с детства. Отец Самрата – известный врач в Мумбаи, и дедушка его был врачом, и Самрат тоже учится в медицинском…
– Как же вы умудрились с ним переспать, если он там, а ты здесь?
– Я бываю в Индии каждый год. Вот прошлым летом мы с ним и попробовали… он сказал мне: всё равно ведь поженимся, кого это волнует.
– А кого-то вопрос, спите вы или нет, должен в принципе волновать? – не понял Макс. Она кивнула.
– Конечно. До свадьбы не положено заниматься сексом!
– Да ты что?! – переспросил он с иронией. – Впервые слышу. Двадцать первый век на дворе!
– У нас так… По крайней мере, всё должно так выглядеть, – честно добавила Дия. – Семья Самрата должна быть уверена в том, что он взял меня замуж чистой и непорочной.
Немного помолчали.
– Ну и как, – спросил, наконец, Макс для того, чтобы хоть что-то сказать. – Тебе понравился твой первый сексуальный опыт?
– Не особо, – призналась Дия. – А если честно, то совсем нет. Как-то быстро и… мокро… и некрасиво.
– Понятно. Сочувствую. Ну, а от меня-то ты чего хочешь? – вернул он её к первоначальной теме разговора. – Не могла же ты притащиться сюда с утра пораньше с завтраком только лишь ради того, чтобы сказать “вообще-то я не такая”? Что тебе до моего мнения, если подумать?
– Понимаешь, я всё равно обручена и выйду замуж сразу же после окончания колледжа… Уеду в Индию к мужу, а вдруг у нас с ним в постели так и не сложится?
– И?.. Всё ещё не пойму, к чему ты клонишь.
– Может быть… раз уж мы с тобой всё равно, судя по всему, переспали, то… – Дия заикалась от волнения, мямлила и краснела. – Может, переспишь со мной ещё хоть разок? Мне просто интересно, как это бывает… по-нормальному. Я ведь тоже совсем ничего не помню из того, что у нас было с тобой. Но очень хочется проверить – неужели и с тобой будет так же… неприятно?
Не удержавшись, Макс присвистнул.
– Обалдеть. Ты хоть понимаешь, что предлагаешь мне сейчас? Трахнуть тебя, чтобы ты набралась опыта перед свадьбой с другим?
– Не буквально так, но… почему бы и нет, – она дерзко вскинула подбородок, похоже, решив, что терять ей всё равно уже нечего. – А вдруг мне всю жизнь суждено будет прожить неудовлетворённой? А ещё, мне почему-то показалось… точнее, ты выглядишь и ведёшь себя так самоуверенно, что… наверняка разбираешься в том, как доставить женщине удовольствие. Или я не права?
– Ну, пока никто не жаловался… – пробормотал он, несколько сконфуженный. Это было лестно, к чему скрывать.
– А почему именно я? Вон, к примеру, Эндрю… совсем не прочь, ты ему симпатична, – усмехнулся Макс.
– Я так не могу, – её пальцы нервно комкали край одеяла. – У нас же с тобой всё уже… было. А мне не всё равно, с кем. И потом, ты мне… нравишься, – докончила она нерешительно.
Макс понятия не имел, как наличие жениха и факт, что ей нравится другой парень, укладываются в одну систему координат, но предпочёл не спрашивать. Кто их разберёт, этих индийцев!
– А ты мне…
И всё-таки он не произнёс “а ты мне нет”, просто не смог. Это выглядело бы полным скотством с его стороны. Да и неправда, что она ему не нравится: Дия была очень даже ничего, он отметил это ещё в первый раз. Привлекательная, с отличной фигурой и миловидным лицом… Сердце Макса было мёртвым, но тело хотело жить и невольно откликалось на этот умоляющий девичий призыв. В конце концов, только дурак отказывается, когда красивая девушка, сидя на его постели, предлагает заняться сексом.
– …А ты мне – очень нравишься, – на ходу перестроился он, взял её лицо за подбородок и притянул к себе, чтобы поцеловать.
Если бы Макс знал тогда, что Дия волей-неволей окажется тем самым хрупким мостиком, который нечаянно приведёт его однажды к Лере – как бы он поступил? Принял бы её предложение – или, напротив, оттолкнул бы и бросился бежать без оглядки?..
Он часто думал об этом спустя годы и не находил ответа. Однако его неизменно поражало одно – как безжалостно и причудливо играет их жизнями господь Бог, тасуя их, будто карты, раскидывая так и этак, снова смешивая, бесконечно соединяя и разделяя, отпуская на волю и притворяясь, что они свободны и дальше могут играть по-своему… О, это была по-настоящему виртуозная игра.
Та, в которой до самого конца никто не уверен, уцелеет ли сердце победителя.
Примерно в одно время из жизни – не только жизни Макса, но и жизни вообще – ушли Пигги и Фаина Романовна Дворжецкая, его первый музыкальный педагог.
О Дворжецкой он узнал от матери – та позвонила ему за пару недель до Нового года, чем несказанно удивила и встревожила: международные звонки были безумно дорогими, поэтому они с мамой либо присылали друг другу открытки с коротенькими весточками (жив-здоров, люблю-скучаю), либо переписывались более подробно по электронной почте. Как раз минувшим летом, когда окончивший первый курс Макс прилетал в Питер на каникулы, она позволила уговорить себя на то, чтобы начать потихоньку осваивать азы интернета.
Тем летом он успел повидаться с Фаиной Романовной: прибежал к ней в гости, осыпал подарками и сувенирами из Лондона, а затем они допоздна пили чай с его любимыми орешками с варёной сгущёнкой (она расстаралась к приходу любимого, хоть и бывшего, ученика) и разговаривали, разговаривали, разговаривали… буквально не могли наговориться. Дворжецкая задавала вопросы об учёбе и об Англии, а он с воодушевлением делился всем, что произошло с ним за год. Ничто тогда не предвещало беды, Фаина Романовна выглядела совершенно здоровой, бодрой и весёлой. И вот… сгорела от рака буквально за несколько месяцев.
Макс даже не поверил матери поначалу, решив, что это какая-то глупая жестокая шутка. Злой розыгрыш.
– Как “умерла”? Да не может этого быть! – воскликнул он. – Что ты такое говоришь, мам? Это что за издевательство?!
– Похороны завтра, – грустно отозвалась мать.
И только тогда Макс понял, что этот ужас просто не может быть шуткой.
– Я вылетаю ближайшим рейсом! – закричал он.
– Не стоит, Максик. Твоё присутствие всё равно ничего не изменит. Да и не успеешь…
– Успею, – заверил сын, – если отправлюсь в аэропорт прямо сейчас – то успею!..
В тот момент он и думать забыл о том, что у него экзамены в самом разгаре и их прогулы непременно выйдут ему боком. Макс забыл – а Андрей напомнил. Спокойно одолжил другу денег на билет, но не преминул заметить:
– Глупо. Ты уже ничем ей не поможешь, она не оценит. А вот экзамены просрёшь – потом не разгребёшься.
Макс задохнулся от возмущения, не сразу подобрав нужных слов, чтобы возразить.
– Да ты… как ты можешь… так пренебрежительно… ты же не знаешь, какая она была! Она мне… как вторая мама, нет, как бабушка!..
– Остынь, ради бога, и включи голову, – миролюбиво посоветовал Андрей. – Я понимаю твои чувства, разделяю скорбь и прочая, прочая, прочая. Охотно верю, что эта самая Дворжецкая была чудесной женщиной, но… подумай сам, спокойно и трезво – твой приезд ведь ничего ей не даст. Поздно, дружище. Слишком поздно. А вот проблем с учёбой себе на задницу наживёшь запросто. И потом… ты уверен, что хочешь увидеть свою преподавательницу в гробу? Гораздо лучше, если она навсегда останется в твоей памяти живой… Впрочем, – заметив, как опасно и нервно блеснули глаза Макса, дипломатично добавил Андрей, – дело, конечно, твоё. Не могу же я привязать тебя к этому креслу-качалке и силком оставить дома. Лети, если хочешь…
В итоге у Макса всё равно ничего не получилось: он просто не смог улететь ни сегодняшним вечером, ни даже завтрашним утром. Мир вовсю готовился к празднованию Рождества и Нового года, в Лондоне было полно иностранцев, свободных билетов на ближайшие рейсы банально не осталось. Можно было, конечно, улететь на день-два позже… но тогда в этом действительно не оставалось никакого смысла, Адрюха оказался совершенно прав. Во всём прав…
И в том, что Дворжецкая навеки останется живой в памяти Макса: он действительно так никогда и не осознал, не принял её смерть. Умом понимал, а сердце верить отказывалось.
Глава 12
Про Пигги же Макс узнал в первый день рождественских каникул. Вдруг припомнил, что они давненько не виделись – больше не сталкивались случайно на улицах, да и сама она не забегала в гости уже недели три. Как с ней связаться, Макс не знал – розоволосая флейтистка никогда не оставляла ему своих контактов и координат. Её внезапное исчезновение насторожило и даже слегка испугало Макса. Не случилось ли чего? А вдруг заболела? Пошатайся-ка по улицам зимой – никакого здоровья не хватит…
Он отправился на Портобелло-роуд и долго бродил среди людского потока, выискивая в толпе знакомый яркий цвет волос или хотя бы пытаясь расслышать, не играет ли пан-флейта где-нибудь неподалёку.
Пигги нигде не было. Наконец, он увидел на углу чернокожего музыканта, который в экстазе лупил по африканскому барабану, подёргиваясь при этом всем телом в такт собственному ритму. Макс смутно припомнил, что Пигги, кажется, была с ним знакома. Во всяком случае, он пару раз видел их в одной компании.
В ответ на невинный вопрос чернокожий так выкатил глаза, будто Макс сморозил несусветную чушь.
– Где Пигги?! Ты прикалываешься, что ли? На кладбище.
Макс не понял. Просто не сообразил. Не проассоциировал. Ну, а мало ли, что могла эта сумасбродная девчонка делать на кладбище. Он тоже порой любил там побродить, наслаждаясь тишиной и покоем…
– Не врубаешься? – музыкант помахал рукой перед лицом Макса. – Умерла от передоза.
– От… чего? – переспросил Макс, не уверенный в том, что правильно уловил смысл этой фразы.
– Твою ж мать, какой ты тупой. Ну, сторчалась она, понимаешь? Ты в английском-то вообще сечёшь? – парень скорчил презрительную гримасу из серии “понаехали тут”.
“Сторчалась”… Нет, конечно, Макс жил вовсе не в вакууме и знал, что означает это сленговое словечко. Так обычно говорили про наркоманов, которые совершенно деградировали, опустившись на самое дно. С “передозом” тоже всё было понятно, но… какое отношение всё это имело к Пигги? Разве она принимала наркотики?
– Когда это случилось? – спросил он глухо.
Барабанщик почесал в курчавом затылке.
– Да с неделю назад примерно. Она тут всё ошивалась, деньги на очередную дозу клянчила, ломало её жутко.
– Чёрт… почему, ну почему же она не пришла ко мне?! – воскликнул Макс. Уличный музыкант окинул насмешливым взглядом его лицо, одежду, обувь… и поинтересовался скептически:
– И чего, ты бы прям вот так запросто подкинул ей баблишка на дозу?
Макс осёкся. Дурак. Господи, какой же он дурак!.. Ничего не понял… не разглядел… не помог и не предотвратил.
– Ды ты не вини себя, чувак, – миролюбиво произнёс барабанщик и даже, кажется, собрался было панибратски хлопнуть парня по плечу, но в итоге так и не решился. – Ты бы ей уже ничем не помог. В последние пару недель ясно было, что этим всё и закончится. Она совсем на человека не была похожа… А то, что к тебе не пришла… не знаю уж, какие у вас с ней были отношения, – он многозначительно приподнял брови, – но, судя по всему, она просто не хотела, чтобы ты видел её такой.
Те Рождество и Новый год окрасились для Макса в траурные цвета.
Его не захватывало всеобщее приподнятое настроение и не трогала праздничная иллюминация. Взрывы счастливого детского смеха не вызывали у него невольной ответной улыбки. Украшенные ёлки на улицах, площадях и в торговых центрах не притягивали взгляда… Андрей, отдавая дань местным традициям, ещё в начале декабря повесил на дверь симпатичный венок омелы – а Максу было абсолютно всё равно.
Сам Андрей собирался праздновать Рождество со своей тогдашней подружкой – студенткой колледжа искусств, танцовщицей Джессикой. Она уговорила его на традиционный семейный ужин в компании своих родителей.
– Смотри, не успеешь оглянуться – и окольцуют, – через силу пошутил Макс, не портить же другу настроение своим унылым видом.
– Никогда! – с жаром поклялся Андрей. – Моё сердце отдано только тебе, ты – моя любовь на веки вечные!
– Ловлю тебя на слове, любимый, – криво усмехнулся Макс. Андрей озабоченно похлопал его по плечу:
– Ты уверен, что справишься? Как-то мне боязно оставлять тебя одного, да и неловко. Я там, значит, буду развлекаться и жрать рождественскую индейку, а ты – депрессовать и накручивать себя до невменяемого состояния… Хочешь, вообще останусь с тобой? Уверен, Джес всё поймёт. Отметим нормально, как два пацана, а не вот это вот всё, – он скорчил постную физиономию и просюсюкал, изображая, вероятно, голос своей потенциальной тёщи:
– “Ах, Эндрю, а какие у вас намерения относительно Джессики? У вас всё серьёзно?”
– Да брось, – Макс едва заметно поморщился. – Я не хочу, чтобы ты портил праздник себе и своей девушке. Честное слово, у меня всё нормально. Немного побуду один… со своими мыслями.
– Это меня и пугает, – вздохнул Андрей, однако не стал настаивать.
Рождество Макс действительно встретил в полном одиночестве, смотря какие-то тупые праздничные шоу по телеку и методично напиваясь.
Ночью ему приснилась Пигги. Она лежала в его кровати, длинные розовые волосы разметались по подушке, рассыпались по лицу, полностью его закрывая. Макс прикоснулся ладонью к её щеке, чтобы отвести один локон в сторону… и тут же вздрогнул и в страхе отшатнулся: этот кошачий разрез глаз он не перепутал бы ни с чьим другим. Эти невозможные глаза-хамелеоны… сейчас они были тускло-серого цвета, безжизненно погасшие.
– Лера, Лерка! Китаёза! – он тряс её за плечи, обмирая от ужаса и осознания того, что потерял её навсегда – теперь уже окончательно и бесповоротно, и голова её безжизненно моталась, как у тряпичной куклы.
Макс проснулся в холодном поту, весь дрожа. Как всегда бывает после ночных кошмаров, осознание того, что это просто сон, пришло не сразу. Оказалось, он вырубился прямо на диване в гостиной. По-прежнему глухо бормотал телевизор… А Макса всё ещё колотило, как в лихорадке, при воспоминании о безучастных, неподвижных Лериных глазах. Мало-помалу до него доходило, что всё, что он увидел во сне, не имеет ничего общего с реальностью. Лера жива, с ней всё в порядке. И в тот же миг его затопило новой волной боли: Лера жива, а Пигги нет… и уже никогда не будет.
Он вскочил, прошёлся по квартире и повключал всюду свет, даже в туалете и в Андрюхиной спальне. Ему было по-настоящему страшно.
Да, минувшим летом он, конечно же, приходил к Лериному дому. Без звонка, без предупреждения… да даже если бы захотел предупредить – не смог бы, потому что Лера сменила номер мобильного.
Он не знал, чем продиктован этот его порыв: отчаянной решимостью или, напротив, слабостью духа? В любом случае, жизнь без Леры по-прежнему была лишена ярких красок, запахов и вкусов. Макс понимал только одно: нельзя не повидаться с ней. Просто нельзя!
Он долго сидел на скамейке, готовясь к тяжёлому разговору, на который заранее себя настраивал. Наконец, собрался с силами и вошёл в знакомую парадную. Сколько раз прежде он торопливо взбегал по этим лестницам, скользя ладонями по захватанным перилам – не сосчитать… Но ещё никогда ему не было так трудно, практически невыносимо.
На счастье или на беду, дома никого не оказалось.
– Скажите, а вы не в курсе, случайно, где сейчас жильцы из восемнадцатой квартиры? – спросил он одну из дворовых бабулек, греющуюся под летним солнцем на лавочке и одновременно что-то вяжущую на спицах.
– Хозяйка в деревне, – благосклонно отозвалась та, не отрываясь от вязания. – Она каждое лето уезжает, сестра у неё там.
– А… её дочь? – запнувшись, выговорил Макс.
– Лерка-то? Так она в Москве уже второй год живёт. Манекенщица, – бабка презрительно выпятила губы. В её устах “манекенщица” звучало так же непристойно, как “проститутка”. – Ну, это мать думает, что она там одежду демонстрирует, – ехидно добавила старуха. – Ага, знаем мы ихнюю “демонстрацию” – без трусов щеголять да титьками перед спонсорами трясти…
Макс не стал дослушивать. Ушёл молча, не попрощавшись и даже не поблагодарив.
Немного успокоиться и снова заснуть ему удалось, только когда уже рассвело.
Впрочем, и этот сон вскоре был безжалостно прерван звонком в дверь. Макс некоторое время надеялся, что звонивший потеряет терпение и свалит (вряд ли это был Андрюха – уходя накануне, он взял с собой ключи), однако неизвестный визитёр оказался настойчив.
Чертыхаясь, пошатываясь и натыкаясь на мебель, хмурый, невыспавшийся и похмельный Макс поплёлся открывать.
За дверью оказался курьер, в руках которого был красиво упакованный пакет.
– Доброго утра и весёлого Рождества! – радостно поприветствовал посыльный.
– Весёлого Рождества… – мрачно откликнулся Макс. Интонационно это прозвучало как “иди к чёрту”.
– Распишитесь, пожалуйста! – не теряя дежурной жизнерадостности, попросил курьер. – Вам подарок!
– От кого?
– Там есть открытка с именем отправителя.
Открытка… Макс диву давался, какое значение англичане до сих придают бумажным открыткам к празднику. Уже второе Рождество подряд они с Андреем получали море открыток: от преподавателей из колледжа, из прачечной, куда они отдавали в стирку своё бельё, из булочной напротив, куда бегали по утрам за свежим хлебом, даже от хозяев квартиры.
Макс нетерпеливо расписался, сунул в руку курьеру чаевые и с облегчением выпроводил его за дверь. Безумно хотелось снова немедленно рухнуть в постель, но любопытство пересилило – он дёрнул за край прикреплённой к подарку открытки, на лицевой стороне которой был изображён карабкающийся по трубе Санта-Клаус. Перевернул её – и сразу же выхватил взглядом первую строчку:
“Dear Max…”
Ему почему-то стало не по себе. Чтобы потянуть время, Макс принялся дрожащими пальцами разворачивать шуршащую праздничную упаковку.
Когда он увидел, что там внутри, у него перехватило дыхание. Это оказалась пан-флейта… и не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кому она принадлежала и кто её отправил. Флейта… бесценное сокровище, с которым Пигги никогда не расставалась.
Он с шумом выдохнул и обречённо впился в глазами в строчки, торопливо и почти неразборчиво нацарапанные на обратной стороне открытки.
