Текст книги "Франики (СИ)"

Автор книги: Юлия Мельникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

  У Франка развернулась поистине царственная альтернатива! Мальчик из глубинки, ходивший босиком до поздней осени, воровавший у соседей крынки с маслянкой, битый двоечник, эмигрант, вероотступник, контрабандист и еретик, стал бы самодержцем всероссийским. При таком раскладе Франк получил бы новую горностаевую мантию (старая уже истрепалась за годы заточения), много золота и полную свободу действий.

  Что учудил бы он в России, какой бы стала наша страна в случае этого фантастического поворота – подумать страшно. Но никаких трех разделов Польши, никаких войн с Высокой Портой. Торжество ереси и шляхетского куража, уже волынские масоны пишут для России «Декларацию прав человека и гражданина», отменяется рабство, пытки и телесные наказания. Правда, у императора нет императрицы, но это поправимо: в Белой Кринице устраивались браки даже при недопустимой степени родства, староверы вполне могли «законно» обвенчать Якуба с любимой дочерью Евой. А что?! Умом и красотой она ничем не уступала императрице Елизавете Петровне. Не вышло у Франка с российским престолом. Но это не означает, что жизнь проиграна. Оставшиеся верными еретики разыгрывали импровизированные «шоу», называя замок «святым домом» и настойчиво приглашая паломников. Правда, этот «святой дом» больше смахивал на бордель и одновременно – на желтый дом. Каковы были тамошние порядки?

  В мемуарах Моисея Поргеса сообщалось, что на 1-й раз его долго промурыжили в «приемной», с пафосом рассказывая о Каббале, и лишь на 2-й раз, когда он согласился помочь материально, устроили короткую аудиенцию. Но не разрешили смотреть в лицо Евы Франк – только смиренно целовать ее маленькие босые ножки! А на стенах в «приемном покое» висели кощунственные портреты, изображавшие Франка и его дочь как на католических иконах, но с ивритскими надписями, и никого это почему-то не смущало. Его поразило богатое убранство замка, а так же странная настойчивость, с какой сектанты убеждали евреев принять католицизм. Ева Франк повела себя с гостем подозрительно ласково – гладила по волосам, прикасалась губами к щеке, предлагала усесться к ней на колени, называла его «мотек» (сладкий, ивр.) Но мальчик смутился и убежал, поняв, что тут творится нечто нехорошее. Зато другие не убегали, и Ева обольстительной Лилит приходила к гостям ночью. Поцелуи ее оказались горькими, а обнимать мешали какие-то наросты на спине – то ли кожаные крылья летучей мыши, то ли тяжелые совиные. Жертвы Евы просыпались утром с жуткой головной болью (она подмешивала что-то наркотическое в восточный напиток, который понемножку отливала из узкогорлого кувшина с носиком-клювом и ручками – змейками).

  В конце 18 века «франики» представляли собой скорее светский мистический салон Евы Франк, где ели, пили, танцевали и развратничали, а не то мощное религиозное движение, которое было раньше. Это уже не сколько ересь, сколько ролевая игра: черные тяжелые занавеси, причудливая мебель черного дерева, загорающиеся на стене еврейские буквы (намазаны фосфором), чаша-череп не то с вином, не то с кровью, медные подсвечники, где свечи вставляются в раскрытые гадючьи пасти и прочие атрибуты готической вечеринки. Они сравнивали себя с кораблем, плывущим в беспокойных волнах (позже этот образ перейдет к российским хлыстам – там тоже «корабли»). Корабль «фраников» уже заваливался на бок. Секта выдыхалась вместе с тяжело больным, редко показывающимся на людях Якубом Франком. Он считал себя всемогущим, а значит, бессмертным, и не верил докторам, хотя слабел день ото дня.

  В 1790-м, чувствуя приближение кончины, Франк созвал еретиков попрощаться. Явившиеся к его смертному одру «франики», настоящие и завязавшие, были уже не бедными вольнодумцами из глухих местечек, а состоятельными и даже знатными людьми. Они привезли своему «гуру» богатые дары, выслушали завещание. Что просил их сделать умирающий Франк? Что они клялись исполнить? – вопросы, не дающие ответа. Но, думаю, оффенбахский старец завещал «франикам» сеять раздоры, потому что без этого он жить не мог. Если все так, то «франики» слово сдержали...

  В 1791 году Франк умер в Оффенбахе -на-Майне и погребен по одним сведениям, на еврейском, по другим – на католическом кладбище по еврейскому обряду, ибо католики отпевать его не решились.

  Поле смерти лидера его «двор» некоторое время продолжал существовать усилиями Евы, ее советниками стали ближайшие последователи отца, братья Воловские (Шорр до крещения) и Андрей Дембовский (Иерухам Липманович). Еве приписывали с ними давнюю интимную связь, а так же то, что ее незаконнорожденный ребенок от австрийского императора отдан на воспитание в украинскую семью, но сохранил фамилию Франк. Честолюбивая красавица, удара плёткой от которой с нетерпением дожидались польские и австрийские аристократы, рискнула продолжить затеи Франка и укрепить положение секты.

  Когда к Еве нагрянули кредиторы с требованием вернуть гигантские долги, она смеялась над ними, кормя обещаниями «вернуть все, мне вот-вот брат из Питера пришлет». Наконец, в 1816-м терпение кредиторов лопнуло. В день, когда за Евой пришли, она легла на стол, накрылась белой простыней и умело притворилась мертвой. Укол иглы или ожог свечи она, наевшись опийных шариков, могла и не почувствовать. Ночью «покойницу» вынесли в саване из украшенного сургучными печатями замка и увезли далеко-далеко.

  Позже Еву видели – живой и довольной – на модном курорте в компании молодого любовника, чиновника-казнокрада. Сыновья Франка предпочли религиозной карьере политику, участвовали (под псевдонимами) во французской революции. Мозес Добрушка, которого прочили в его преемники в качестве руководителя секты в Оффенбахе, взошел в 1794 году на гильотину вместе с Дантоном под именем Юниуса Фрея. <фамилии типа Фрей, Фрай – не случайны. Освобождение – во всей широте смыслов – основа ереси, а свобода, тоже понимаемая очень широко, неотъемлемый атрибут новой личности. Сюда же – женское имя Геула (избавление, ивр.) >

  Кое-кто из сподвижников Франка сотрудничал с польскими масонскими объединениями, имена бывших «фраников» всплывают то в связи с масонскими ложами Галиции, то со шляхтичами-тамплиерами Волыни, то еще где-нибудь...

  Почему о «франиках» известно не очень много? Почему не сохранились архивы видных адептов, почему многие семьи вынуждены были скрывать свое происхождение от крещеных еретиков, намеренно беря польские и украинские фамилии – от крёстных, по названиям имений и т.д.? Во 1-х, потомки стыдились своих «неправильных» предков. Во 2-х, уже прошло слишком много времени с тех пор, как с турецкой границы вернулся странный проповедник в жесткой шапочке цвета запекшейся крови и впутал евреев в новый водоворот ереси. На дворе стоял 19 век, век hаскал"ы, еврейского движения Просвещения, когда смена вероисповедания считалась уже не священной жертвой, а юридической формальностью, и вспоминать подозрительных сектантов никому не хотелось.

  Есть, правда, 2 товара, которые лично у меня устойчиво ассоциируются с Якубом Франком: это неваляшки – крокодил в феске (их выпускает Котовский завод пластмасс в России) и молочный продукт под названием маслянка карпатская (украинская молочная кампания «Галиччина»). Крокодил в феске – образчик галлюцинации саббатианско-франкистского плана, а маслянка, в упаковке с иерусалимско-львовским гербом, намекает на мистическую связь этих двух городов и символизирует сладость запретного плода. Того самого, что с удовольствием сорвали «франики» и который до сих пор является причиной мелочных раздоров национально озабоченных граждан. А раз так, значит дело «фраников» живет и побеждает.

  Совпадение или нет, но в Армении армян, принявших унию с католической церковью (преимущественно это львовские армяне), зовут – «франги», И сами они себя иногда называют. Правда, в Армении это прозвище часто носит негативный оттенок – дескать, чужие вы стали, европейцы....

  Там, где у Сфинкса кончаются лапки, лучше не нужно подолгу стоять.

  Е. Горбовская.

  2. Саламандра на цепи.

  ... Привратник щелкнул тяжелым замком и отворил дверь.

  – Только недолго – шепнул он, скоро «пингвины» притащатся.

  Я зажгла черную свечу. Запахло ладаном и тем тяжелым ароматом, которым пропитались все лавки восточных сувениров. Белое надгробие цадика закапано воском. Белые листки записок не шевелились. В сыром углу жила стеснительная саламандра – ее оранжевое пятно резко бросилось в глаза.

  Не погладить ее? Слизь пахла прелой листвой. Саламандра вырвалась и уползла обратно в свой угол. Цепью, что ли, они ее приковали? Выдают, наверное, наивным туристам за ту, еще Бештовскую, 700-летнюю...

  Но дверь раскрылась.

  – Бегите. Едут «пингвины».

  – Можно посмотреть на них? Издалека?

  – Нет. Вы владеете ивритом и отобьете у нас официальную экскурсию.

  – Откуда знаете? Я ничего такого не говорила!

  – Кто иврита не разумеет, идет в самый красивый склеп, а там нет чудотворца. Вы же пошли именно туда, куда надо. Надпись-то не дублирована державной мовою, хоть нас за это не раз штрафовали!

  Перепалка с привратником продолжалась бы, но ворвался бело-голубой чистенький автобус, высыпали ученики ешивы и их учитель. Сознаюсь честно – иудейские религиозные церемонии на меня производят мрачное впечатление. Кажется, будто сейчас беспорядочный крик оборвется и все упадут на колени, но никто никуда не падает.

  Господи, Ты же обещал нам, а не выполняешь! Две тысячи лет не выполняешь! Что же это такое, а? Я ведь все делаю правильно! Ты нас больше не любишь, да? Ишмаэлю Агариному дал, а Ицхаку Сариному – не дал. Они – песок, мы – даже не камушки. Но мы все равно в Тебя верим.

  Лицо показалось знакомым. Да это «ребе с автоматом», за голову которого назначили жуткую цену. Он часто здесь бывает. Выступал на националистическом шоу и очень обиделся, когда молодая журналистка обратилась к нему – уважаемый мулла.... Злые языки даже утверждали, будто ребе пил с Корчинским кошерную водку в 90-е годы и допился о каких-то совместных отрядах самообороны. Кошмар какой-то. Нет, он с Дугиным дружит теперь. Они свиные головы оптом закупали, чтобы на террористов сбрасывать. Или я его с кем-то путаю?!

  В кемпинге «Аустерия» сказали, что вместе с раввином-скандалистом прибывают израильские волонтеры чистить старое еврейское кладбище.

  – Давно пора, а то чертополохи кругом, не подойти.

  – А я боюсь даже заходить туда, – встряла администраторша, – там могилы колдунов, ведьм. Их тайком хоронили в последнем ряду, у самых-самых бедных евреев, без плит, траву сверху срезали со слоем земли острой лопатой, а, закопав, клали обратно, чтобы не видно было свежего раскопа.

   – Мне бабушка рассказывала, – добавила молоденькая горничная, – в старину на кладбище даже гуси не заворачивали. Одна глупая девочка пошла туда и провалилась в прикрытую хворостом могилу. Ее нашли уже с объеденным червями лицом. И уши были кем-то отгрызены.

  Израильских волонтеров морально опекала – хотя опека эта казалась мне странноватой – местная ведьмочка под псевдонимом Яфина (настоящее ФИО ее разглашать не стану). Помимо оказания магических услуг, Яфина училась заочно в частном университете ближайшего города и трудилась помощницей депутата со смешной фамилией Сартия, которую он выдавал, в зависимости от собеседника, за грузинскую или за венгерскую. Выдвигался этот пан от партии националистического толка, не имевшей в окрестностях большой поддержки, и многие считали, что победой Сартия обязан темным обрядам своей помощницы. Должно быть, очень дорогое дело – избирательная магия!

  – Что еще делать, возмущенно оправдывалась она, -если приезжают туристы, начитавшись фэнтазийного бреда, требуют подать им живую карпатскую ведьму! Они не желают слушать, что последнюю ведьму отсюда выслали в 1947 году в Якутию, и она не вернулась. Я иду навстречу, насколько это возможно, когда рецепты и обряды утрачены, даю подержать в руках обычного карпатского полоза в серо-молочно-фиолетовые разводы, уверяя, будто он – мой колдовской помощник, выдаю австрийского ушана за альбиноса-стрелоуха, и даю им гвозди, выкованные моим прадедом, до того, как советская власть не конфисковала его кузню. Гвозди аутентичные, когда могла бы всучить магазинные.

  Яфина стояла напротив зеленой горы, раскинув огненно-рыжие волосы, перетянутые на лбу ободком в виде ужа, и ковыряла носом туфли кладбищенскую пыль. Вдалеке раввин с автоматом подгонял ошалевших от горного воздуха волонтеров. Что-то сильно сомневаюсь, будто они приехали только ради могил.

  – Еще я вышиваю, но разве этим у нас заработаешь? Ярмарка бывает раз в год – сказала она, помолчав. – Ничего дурного стараюсь не делать, не обманывать, в отличие от других, «чёрных» ведьм, я – белая. Я не врежу человеку. Не навязываю курс очистительных обрядов за тысячу евро, не снимаю порчу и венцы, которых никто не накладывал. Даже не вру. Потому что если человеку внезапно захотелось магии, он в это верит, не откажешь же!

  – Все равно это нехорошо, – возразила я, – наблюдая, как волонтеры запечатывают надгробие в полиэтиленовую пленку, надеясь, будто она предохранит от сырости, и рвут высокую жгучую крапиву. Народ здесь стихийно языческий, суеверия и предрассудки не изживались веками, мешая магию кельтскую, славянскую, германскую, еврейскую и не знаю какую еще.

  – Еврейскую? – удивилась Яфина, разве существует особая, еврейская магия?

  – То-то и оно, что отдельно ее, конечно, нет, -ответила я, – осторожно косясь на сгорбленного раввина, вступившего в неравный бой с чертополохом, но отдельные элементы, конечно, сохранились. Собственно еврейского в ней, вероятно, немного, ибо в Ветхом Завете сказано – «ворожеи не оставляй в живых»,. Магия– явление языческое, а раз так, то правоверным она запрещена и должна караться строго. На костер, голубушка, на костер! Правда, всегда существовали те, кто пытался доказать, что существуют некие добрые силы, исходящие из Единого Источника, прибегать к их помощи иногда можно, если нет иного способа победить зло. Это исключительная, редчайшая мера. В истории было всего несколько человек, осмелившихся бросить вызов устоявшейся традиции, и открыто применить то, что стыдятся назвать еврейской магией.

  – И что с ними стало? Они погибли?

  – Не только телом, но и душой – этим злонамеренным еретикам раввины вынесли страшное проклятие, «херем», подразумевающее отлучение от общины, запрет на распространение их текстов. Слушая ежедневные слова проклятья, их души опускались все ниже и ниже, в глубины ада. Даже страшно представить, что там для них приготовили! Щели в скалах, кишащие скорпионами, камеры глубокой заморозки, ванны с расплавленной смолой, бесконечное наблюдение за сжиганием собственных произведений в железной печи, мириады кровожадных нетопырей, которых невозможно отлепить от тела. А главное – возвращение в самые грустные эпизоды своего земного бытия. Их, со всеми подробностями, каждый день надо пересказывать старому косматому черту...

  (при словах старый косматый черт волонтеры прыснули)

  Еще есть пытка утробной тоской по местам, где ты мог никогда не бывать, но от того они не становятся более чужими, ты все равно рвешься туда.

  Проклятый демон Сартия, заведующий ночными кошмарами, целыми адскими днями прокручивает перед ними один и тот же ролик.

  – Но я хотела бы точно знать, за что они наказаны. Должно же быть какое-то постановление, подписанное минимумом десятью авторитетными раввинами, с доскональным указанием причин и последствий! – сказала Яфина.

  – Сейчас будет вам постановление, – неожиданно произнес раввин с автоматом, присев на низенькую плетеную ограду, отложил оружие в сторону и монотонным голосом начал:

  3. Проезжая станцию Броды

  Когда вы едете во Львов и остается около 90 километров, поезд внезапно запинается на станции Броды, стоит там подозрительно долго, будто отдавая дань еще тем Бродам, из прошлого. Наблюдать из вагонного окна в дождь, ранним утром. Туман сгущается откуда-то снизу, слоистый, но легкий, рассеивается на мокрый перрон, на угрюмую бабушку с громадной метлой в руках, на бледно-бежевое здание вокзала, непропорционально огромное, напоминающее бывшую синагогу. Деревья опутаны зелеными шарами омелы, растения, берущего чужие соки, считающегося опасным зельем – и одним из символов ереси. Важные черные вороны Франца-Иосифа подлетают к намокшему жовто-блакитному флагу, нюхают его длинными острыми клювами, и, убедившись в несъедобности, разочарованно улетают.

  Американский турист, заплутавший во времени и пространстве, читает расписание поездов. Отсюда можно уехать в Европу, даже, наверное, в Стамбул, если еще не отменили Восточный экспресс.

  Мысли станция Броды вызывает разные. Кто-то вспоминает полегшую здесь, в Бродском котле, дивизию СС «Галиччина», кто-то ругает маму Зигмунда Фрейда, уехавшую отсюда в поисках счастья, кто-то ругает поэта Иосифа Бродского или сахарозаводчиков Бродских. А я вспоминаю собор раввинов в Бродах, в 1722 году, на котором ересь саббатианства была осуждена и проклята, все приверженцы ее отлучены, а книги и рукописи подлежали уничтожению как особо вредоносные. Кстати, этот собор должен был называться Львовским, ибо важные мероприятия надо проводить в административных центрах еврейского самоуправления. Кроме Львова, на эту роль мог претендовать Краков, Владимир-Волынский и др. Но по уважительным причинам (Львов оставался змеиным гнездом еретиков, они могли сорвать собор, кроме того, город к началу 18 века пришел в упадок) собор провели в Бродах.

  Я не стану подробно расписывать решения, все легко отыскать в энциклопедиях, сосредоточусь на том, что осталось за кулисами.

  До сих пор нет единого мнения: что это было? Спор во имя неба? Нелегитимное мероприятие по инициативе узкого круга ревнителей чистоты? Инквизиторское судилище? Попытка сведения счётов? Учтите: его участники целиком и полностью подчинялись суровым обстоятельствам, поэтому вердикт никак нельзя назвать объективным и взвешенным. Отнестись к еретикам снисходительно они остерегались, но и разбираться в истоках возникновения ереси, увы, никто не посмел.

  Но надо признать: раввинам в Бродах пришлось поторапливаться. Эта ересь уже давно вышла за узкие еврейские рамки и, по мнению духовенства угасающей Речи Посполитой, несла угрозу здоровью их паствы, а потому раввины обязаны принять к своим заблудшим соплеменникам меры инквизиторского характера. (Это что, крючья, дыбу и «железную деву» надо было одолжить на недельку у католиков?!)

  Принять решение об отлучении требовала сложившаяся международная обстановка. Длительные кровопролитные войны рождали образ внутреннего врага, а евреи, тем более еретики, идеально в него вписывались. В саббатианстве могли увидеть «троянского коня» Стамбула. Вадь Шабтай Цви состоял у Мехмеда 4-го на службе (привратником), жалованье получал, чем не агент?

  Опасались еретиков не только в Восточной Европе. Напрасно думать, будто Московия, находясь далеко, надежно изолирована от западных веяний. Для высшего православного духовенства мессианское брожение новостью не было, о ереси знали, но надеялись, авось пронесет. Любители теории заговоров увязывают даже раскол православной церкви 1666 года с присутствием в команде патриарха Никона монаха-расстриги, отуреченного грека, уличенного в скрытом исповедании «турецкой веры», даже в обрезании, и в намеренном искажении церковных книг. На пытке «монах» признался, что носил присвоенное ему «жидовское имя», но потом отказался от прежних показаний, начал заговариваться, помешался или изображал помешанного, и от него не добились истины....

  Одним словом, ересь подлежала херему по многим-многим причинам.

  Но, раз секта существовала много лет спустя после 1722г., значит, подействовало слабо. Более того, решения в Бродах направили ее в еще более тайное, подземное, русло, выбросили в бушующий океан.

  Отлучение от общины подталкивало еретиков к ассимиляции, к уходу сначала «в турки», позже – «в поляки». Там, из миссионерских соображений, им еще обещали помочь, когда единокровные братья отвернулись. Некоторые евреи шли в разбойники (в Закарпатье внезапно появляются «опришки», грабившие подвыпивших купцов), или даже прибивались к цыганскому табору, гадали на ярмарках, пекли ежей, обмазанных глиной, когда совсем нечего есть, сушили пеструю одежду на чужих плетнях.

  – Над ними светил сырный полумесяц, похожий на амулет-лунник, вдалеке ржали украденные кони, и жеребенок тонкими ножками пытался догнать ускользающий отсвет, и не мог, и удивлялся, и начинал сначала, вздохнула Яфина, смотря на невысокие горы, поросшие молодыми пушистыми ёлочками.

  – Хорошо, наверное, родиться цыганской еврейкой.... Такая кровь.... Бешеная, ярая, живая.... В моих жилах, увы, змеиная, холодная, равнодушная.... Кровь белых хорватов. Если они, конечно, были, эти белые хорваты.....

  – Змеиная? – удивился раввин, зря вы на себя наговариваете ерунду. – Но раз напомнили о змеях, завтра целый день о них трепаться будем, когда до Змийской Криницы доберемся.

  4. Змийская Криница.

   "...Жить – это значит развязывать и завязывать узлы – так учил его

  когда-то непрост – гадючник и дал ему целую связку шкурок ужей. Франц должен был распутать все узлы и завязать их снова по-своему..."

  Т.Прохасько. Непросты. Перевод А. Пустогарова

  Я осторожно раздвинула крепкие, напоминающие карликовые деревца японского сада, кустики брусники и уже потянулась за розоватыми, еще твердыми ягодами, как откуда-то раздался шип. В путанице старых зарослей гордо восседала уложенная спиралью крупная, под метр, гадюка, толстая и блестящая. По ее хребту, точно нарисованный тоненькой кисточкой, шел белый узор из многократно перемежающихся зубчиков. Гадюка согнулась пружиной, разогнулась для острастки, показала двоякий язык и, не обращая на меня малейшего внимания, стала лакомиться брусникой, аккуратно поддевая каждую ягодку кончиком носа и острой петлей язычка проталкивая ее в свою широкую пасть. Насытившись, гадюка улеглась, переплетясь в невозможный клубок. Беспокоить ее я не стала.

  – Заметили? Возможно, это гадючник, местное змеевидное демоническое создание, умеющее перевоплощаться – объяснила ведьмочка Яфина. -

  Правда, как этот гадючник выглядит,увы, представляю слабо. Змея, но толще и спокойнее обычной. Важная. Да к тому же ласунька (сладкоежка). Здесь к змеям особое отношение. Этот год – змеиный. Он от всех прочих отличается не только «урожаем» змей, но и тем, что тогда устраивают выборы (или перевыборы) своей королевы. Жаль, обычно о змеях мы вспоминаем лишь, когда в сводках новостей сообщают о покусанных грибниках. А ведь когда-то люди почитали чету змей-близнецов, змея и змеицу (змеиху) своими мифическими прародителями. Эти две похожие как две капли воды змеи полюбили друг друга, еще до начала времен, сидя в мировом яйце, где они срослись воедино (см. мифы об андрогине) и получили одну, общую душу. Вылупившись, брат и сестра посмели вступить в брак, не зная, что их любовь преступна. У них родились ужасные громадные монстры с множеством зубастых голов, с колючими гофрированными крыльями, с длинными острыми когтями на мощных лапах. Помимо неприглядной внешности, детки обладали склочным характером и неимоверной прожорливостью, грозящей полным истощением всех земных ресурсов. Огромные перво-змеи упоминаются в мифах разных народов, встречаются они и в источниках более позднего времени, уже подвергшихся литературной обработке (подвиги святых, убивших змея или дракона и т.д.) Считается, будто первая чета змей разлучилась (вернее, была разлучена насильно) и соединится только в конце времен. А пока змеица обитает где-то неподалеку.

  В еврейских средневековых трактатах попадается Даг-Нахаш – персонаж вавилонского бестиария идолов, противный рыбо-змей. У него серебряная чешуя, золотые перья (плавники в форме голубиного пера), живет он миллиарды лет.

  – Сейчас такая рок-группа есть – вспомнил раввин. – А если докопаться до халдеев, то у них и змея, и ящер, и рыба обозначались общим символом – «чешуйчатый»....

  На сей раз, он был в камуфляже с красными нашивками, а автомат замаскировал особым чехлом под зонтик.

  Ой пид мостом рыба з хвостом, золотинки пера,

  Ой ти любку другу маешь та я ще не вмерла – запела Яфина.

  – Вот, он под мостами любит прятаться – добавил раввин.

  – Под мостами еще русалки живут.

  – Мавки?

  – Неужели не может у галицкой мавки оказаться хананейского родича, лысого дядьки по имени Мавет – смерть? – поинтересовался он у Яфины.

  – Лысый дядька и у нас есть – обиделась она. – Тот, кто в пекло забирает. Черт.

  – А вот и Змийска Криница, старинный глубокий колодец, стенки его выложены камнем, а сверху – потемневший деревянный навес на витых резных опорах. Вокруг него всегда ползало много змей – гадюк, полозов, ужей, но они никого не трогали и даже стали деталями резьбы.

  Стилизованные изогнутые змейки, больше похожие на плывущих угрей или вьюнов, украшали навес, и опоры – перевитые 2 змеи – дополняли их. В сотне метров отсюда – речка, гнутая змеей. Примечательно, что в разных народных традициях змею отводился огонь, змеихе – вода. Отсюда поверья, что пожары устраивает большой змей (когда ползет по земле, от его жара образуется выжженная колея), а змеиный яд якобы нейтрализуется водой (укусив человека, шипит: «шукай дощак, бо умреш!»)

  Радуга, особенно двойная – совместный атрибут, змея со змеихой так же, как сдвоенные, спаренные плоды, орехи и т.п.

  – Они якобы помогают кого-нибудь приворожить. В 6-м классе я сунула понравившемуся мальчику в карман куртки два колючих сросшихся каштана. Не знаю, зачем я это сделала – вспомнила Яфина.

  – Никогда не задумывались, отчего в русских сказках есть Змей Горыныч (правда, река Горынь, Змиевы валы и город Змиев теперь украинские), Змей Тугарин, но они все холостые, тяготеющие к земным девицам? Конечно, можно вспомнить Змею Подколодную и Гадюку Семибатюшную, но они смотрятся мелкими, мне подсказывают, что это – персонажи поздние. Дело в том, что за века женский змеиный образ постепенно размылся и стерся, но удержался у южных славян (ламия, хала, ала, змеица) . Несмотря на этническую пестроту Балкан и Карпат, на мощные иноземные веяния, там почему-то сохранилось немало архаики. У гуцулов запрещалось убивать гадюку – иначе может внезапно умереть мать. Это очень древнее поверье, из тех времен, когда у каждого человека имелся свой покровитель в животном мире, когда общий миф о змее-прародительнице еще не превратился в странный сюжет сказок.

  Отголоски культа змеихи-прародительницы проявляются в быличках о домовой змее, охраняющей хозяев (например, у болгар – межник или сайбия, синорник, громадный уж, защищающий каждый земельный надел, или ритуал похорон случайно убитой домовой змеи у сербов, когда змею, как человека, накрывают полотном и закапывают в землю), в сказочном сюжете о жене-змее, приносящей своему мужу богатство. Но, чтобы змеиха в сказке облагодетельствовала человека, ее надо либо спасти от гибели, либо подкармливать особой пищей (парным молоком, грудным молоком, даже сгущенкой в современных трансформированных байках), не произносить при ней запретных слов (нельзя называть ее гадюкой) и не сжигать ее прежнюю, змеиную шкурку или волшебные вещи.

  За колодцем на суку старой, прожженной молнией лещины, висел беленький коровий череп с небольшими, но крепкими рогами. На рогах уже кто-то успел навесить разноцветные ленточки, преимущественно синие и жёлтые. На ветру ленточки колыхались подвешенными змеями. Обгорелый ствол лещины был расщеплен, из него вылущивали небольшие щепочки, отчего старая лещина казалась изувеченной, но живущей вопреки людям.

  – Дикари! – возмутилась я, они думают, что громовица – дерево, пробитое молнией, защитит их, а чай из ее щепочек поможет от нервов.

  – Все то же самое, что и тысячу лет назад – согласился раввин. – Но, я вижу, вы к черепам неравнодушны?

  – Завела бы парочку под кроватью, да мама не велит. Еще Сальвадор Дали в дневниках признавался, что черепа, особенно слоновьи и носорожьи, здорово оживляют пейзаж. Но у него был знакомый махараджа, печально произнесла ведьмочка, а у меня махараджи нет....

  Череп тоже стал змеиным атрибутом наряду с яйцом. Известная нам с детства сказка «Теремок», оказывается, восходит к архаичному мифу о том, как давным-давно группа животных, среди коих затесалась и змея, поселились в обглоданном черепе. Были случаи, когда хитрая змея откладывала яйца в полость брошенного черепа и маленькие змейчики выползали на свет прямо из глазниц.

  По пути нам повстречались гущи папоротника, с головой скрывающие человека. Пройти их оказалось непросто. Еще змея охраняет цветущий папоротник, далее он видоизменялся в средство отпугивания змей. Так, словенцы района Верда в Иванов день рассыпают по дому и вокруг него папоротник, чтобы ядовитые змеи обошли их стороной .

  Есть папоротник, называемый ужовник. Якобы ужи его не в силах переползти, если положить спорами вверх – щекотно.

  – Не кажется ли странным деление папоротников по гендерному признаку? Грубые темные листья – мужские, нежные салатовые, с тонкой резьбой – женские. Они ведь тоже должны к архаичному мифу о страсти змея и змеицы отсылать. Венки опять же стараются сплести так, чтобы одна ветка мужского папоротника и одна женского. Я это хорошо знаю, признался раввин, я в детстве лето проводил у русской бабушки, в глухой деревушке севера европейской России и сам плел такие венки соседским девочкам. Это очень древний обычай, жаль, что сейчас он почти забыт....

  А воды из Змийской Криницы никто не попробовал.

  – Мы столь много болтали о змеях во всех подробностях, наверное, для того, чтобы выслушать что-то важное? – спросила я у раввина.

  – Вас не обманешь. Подробности нужны, чтобы понять одну легенду, исток которой приходиться на злополучное начало 1720-х годов. В 1721 году в Ужгороде (Унгваре) инквизиция сожгла в пылающей яме красавицу Марию Рац. Девушка якобы держала дома 7 прирученных ужиков. Ужиков инквизиторы велели изрубить на 7 кусков, немедленно перемешать, но куски на их глазах приползли из последних сил к целебному источнику и мгновенно склеились, едва спрыснутые живой минеральной водой.

  В тот же день в Ужгороде неожиданно сгорела дотла старинная церковь, очевидцы божились, будто из бушующего пламени выскочили золотые змейки, длинные и стройные. Их нельзя не сопоставить с карпатскими преданиями о летавицах и летавцах, мифических созданиях, когда-то имевших змеевидный облик, но со временем ставших все более похожими на людей. Из блестящей на солнце и парящей в облаках змеи летавица превратилась в красивую дикую деву, чьи золотистые распущенные локоны вьются, словно сотни малюсеньких новорожденных ужиков или веретениц.