Текст книги "Франики (СИ)"

Автор книги: Юлия Мельникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

  љ Юлия Мельникова, 2011

  Травы, растущие из черепа. («Франики»).

  Аллах покровительствует этим несчастным краям, сшитым из лоскутков географического атласа. Даже не верится, что я забралась так далеко.

  0. – Пропали здесь прошлым летом двое туристов из Москвы. Последний твит: видели странных серебристошерстных собак с острыми торчащими ушками. Все. Больше о них ничего неизвестно.

  – Даже костей не нашли?

  – Это ж волки! Какие кости?! Сгрызли.

  – А зачем вы сюда едете? – поинтересовался водитель маршрутки. – Опасно же!

  – Раз еду, значит надо. Пока сама не увижу то, о чем хотела написать роман, ничего не получится.

  – А роман о ком? Наверное, об Уорхоле – Варголе?

  – Нет. О еврейских сектантах с чернокнижным уклоном. О масонах.

  – Которые кровь?

  – Которые в том числе и кровь. Правда, в основном животную, а не детскую.

  – А когда это примерно было?

  – Давно. В 18 веке. Сектантов этих ненавидели все, и нормальные евреи тоже. Из-за горстки отщепенцев клеймо вампиризма навесили на целый народ, а все не виноваты.

  – Стоило ли из-за этих вампиров столько ехать?

  – Думаю, да. Тысяча триста километров плацкартой укрзализницой, сто суринамских ежей ей в одно место. Но мне ужасно надоело сидеть в родном Нечерноземье – вампиры наши теперь партийные, их каждый день можно лицезреть по телеящику. Такое ощущение, что время остановилось. Где-то махровым цветом насаждают наночастицы, готовятся к концу света 2012, который, мне кажется, опять не состоится, но я не хочу участвовать в этом бедламе.

  Мне повезло – попался образованный водитель маршрутки. Он с отличием окончил техникум, правда, какой именно, позабыла. Честно предупредил и о волках-людоедах и о том, что бывают искривления времени. Идешь за грибами, заблудишься, а на тебя из схрона вылезают небритые ребята со шмайсерами.

  – Вечный жид бродит?

  – Бродит, окаянный, всех курей передушил на полонине. Поймали его один раз, связали, били, а толку – он вечный.

  – Интересно было бы с ним потолковать!

  – Он бывает у нас лунными ночами, в кемпинге «Аустерия».

  – Хм, странное название. Как у Юлиана Стрыйковского.

  – Мы ему свиные ребрышки кидаем.

  – И ест?

  – Ест, а что делать? Куриные сами обгложем.

  Закапал дождь. Гурт «Виероне» пел «Навищо», и змеиная карпатская дорога петляла мебиусом. Сейчас будет закладывать уши.

  – А сколько метров над уровнем моря?

  – Чего не знаю, того не знаю. Больше тысячи точно. Верите в ноль-трамвайчик?

  – Что из Львова везет мимо 2 маршрута, не заворачивая на Коновальца, прямиком в горы? Не особо. Это фэнтази.

  – Пани, это не фэнтази. Это наша жизнь.

  Я разглядывала зелень в тумане. Это – пар, поднимающийся из облаков недоваренного молочного киселя. Сколько раз мне доводилось обещать себе – никакого чаромутия, никакой Захидщины, надо, наконец, засесть за родное, орловское.... И сколько раз преступно нарушала свою клятву! Вернее, мне помогали ее нарушить. Но это – не оправдание. И судьба мертвых еретиков – не оправдание? Будет хуже, если я о них не напишу!

  А за орловское действительно можно засесть – лет так на 15 в Черные Дельфины, что ли, или в Белые Столбы. Если б это было не историческое....

  Значит, будет роман? Закарпатский? С масонами? С тамплиерскими руинами? С извращенцем Якубом Франком?

  ...... Алая мальва у потемневшей сельской церквушки. Мармарошская готика – деревянная драконья чешуя, острой стрелой протыкающая каждого иноверца, достойна воплотиться в текст. В ту церквушку вносят гроб, в нем лежит уснувшая девушка, белая сорочка ее украшена перемежающимися красными и черными лылыками, сцепленными коготь к когтю на конце крыла. Я никогда не встречала такого узора. На руку капает расплавленный воск, она кричит диким голосом.

  – Это взято из черновиков Гоголя-Яновского?

  – Ну что тут можно сделать? Писатель – всего лишь проводник.

  (Музыкальное сопровождение Шауль Резник «Ой, ти Галю» на иврите)

  Лылык – летучая мышь (диал., укр.) Пишется – лилик.

  Ситра ахара (другая сторона), или ситра де-смола «левая сторона», область нечестивых, демонических сил (каббалистическое).

  1. Якуб Лейбович-Франк. История жизни и ереси.

  Любой текст обязан с чего-то начинаться. Здешние странности уходят настолько далеко вглубь веков, что трудно выбрать подходящую точку отсчета. С иудео-мусульмано-католической секты Якуба Франка, чьи адепты исчезли – раз и вдруг – вместе с семейными архивами? Но она не появилась бы без предыдущей ереси – саббатианства (роман «Львив»), укоренившейся стараниями галицких эмиссаров лже-мессии Шабтая Цви. Имена ересиархов раскладываются матрёшками: нет одного без другого, каждый последующий тянет за собой предыдущих. С путаницей в словах. На иврите «цвиют» означает лицемерие, ханжество, двуличие, изысканную интеллектуальную игру в «другого» (в детстве я тоже в это играла, дети не понимают, что грех, что нельзя, а потом выяснилось: самая трудная игра – это игра в саму себя).

  <последователей Якуба Франка назову «франики», чтобы не путать с другими франкистами, генерала Франко в Испании. Почти что френики, почти что фрики>

  Когда город Станислав переименовали в Ивано-Франковск, мало кто мог подумать: новое название еще напоминает о другом мистике – еврейском ересиархе 18 века Якубе Лейбовиче – Франке (1726-91). Франк,– не совсем фамилия (станет ею позднее), а прозвище, данное турками. Чужак, иноверец, пришелец, европеец. Тогда еще помнили, откуда Европа – от «иври», тех, кто перешел за что-то. За реку Евфрат, за грань.

  Личность, надо признать, довольно демоническая, сознательно ставшая по ту сторону, но в этом прослеживается желание переиграть жизнь предыдущего неудачника, поэтому его немножко жалковато. Уже говорилось: предшественник Франка, Шабтай Цви, любил галицкую еврейку Сару Майер (Мейер, Меер), и, будучи под влиянием своего имиджмейкера Натана из Газы, уверявшего, что «Иерусалим-везде», а так же послушав личного астролога, наобещавшего ему славу в «другом городе на 7 холмах под гербом льва», неоднократно пытался родиться заново. В Галиции, поближе к Львову. Преемника он не назначил – умер неожиданно, но якобы намекнул, будто через 49 лет и 9 месяцев со дня своей смерти (или через 99 лет и 9 месяцев со дня рождения), появится в чужом теле где-нибудь на Львовщине или около того. Это не смешно, но ровно через 49 лет и 9 месяцев в Южной Галиции, недалеко от местечка Королёвка на Тернопольщине, в семье отлученных от синагоги саббатианцев, родился мальчик по имени Яков (Якуб, Якуп – варианты транскрипции).

  Достоверно живописать ранние годы Франка мы не можем, предположим лишь, что учиться он не любил, особенно ненавидел толстенный Талмуд, втайне мечтал сжечь эти проклятые книги к чертовой матери. Испытывал ненависть к добропорядочным отпрыскам благочестивых раввинов, на которых сваливал свои поступки, подглядывая в щелочку, как их лупцуют намоченными ивовыми прутьями. Законника-талмудиста из него не получилось, поэтому родители решили «определить по торговой части» и перевезли в Черновцы, а после – в Бухарест. Отсюда недоучившегося подростка стали посылать в Турцию за товаром. В Салониках Якуб тесно общался с группой сектантов «дёнме», оборотней-саббатианцев, пытавшихся изобразить из себя мусульман, но являвшихся жуткой сектой, где процветали оргиастические ритуалы. Заметив однажды, что в феске с кисточкой он нравится девушкам куда больше, чем без фески, принял для вида мусульманство, стал везде появляться в этом головном уборе. Однако религиозное рвение его оставалась во все той же плоскости иудейского сектантства, а планы на будущее неизменно связывались с турецкими «дёнме». За какие достоинства юный предприниматель Франк умудрился войти в круг сектантов, неясно, но, судя по всему, рано осознал: хорошими делами прославиться нельзя. Лидер тогдашних «дёнме», Берахья Руссо (Осман-баба), обвинялся современниками в гомосексуализме.

  Якуб много ездил по Турции, побывал на родине Шабтая Цви, в городе Измире (Смирне), посетил его дом, тогда еще не очень древний, помолился на могилах его отца, дяди и братьев, ища подсказки от уважаемого еретика. Это не помогло: настойчивый пришелец из Галиции попытался занять его место, но в иерархию «дёнме» чужой вписаться не мог.

  – Возвращайся домой, приказал ему Шабтай Цви, – приди во Львов ночью, в феске, запишись в гостинице прозвищем «Франк», и продолжи мое дело. Франк приехал в родные края, остановился в галицкой Королёвке, с 12 учениками, коих набрал по дороге, начал проповедовать.

  «... К середине XVIII века Подолия стала для иудаизма тем же, чем был Лангедок XII века для христианства: диссидентской провинцией, Подолия была единственным местом, где почти через сто лет после обращения Шабтая Цви множество евреев практически открыто исповедовало саббатианство. Устраивавший и еретиков, и еврейские власти status quo был необратимо нарушен после возвращения в Польшу Яакова Франка – уроженца Подолии, несколько лет прожившего в Турции, где он безуспешно пытался объединить и возглавить местных дёнме»

  Все эти группки и толки доморощенных «шебсов» жили в постоянном разладе и под мощным прессом ортодоксального еврейства. Франк приехал, когда саббатианская ересь пошла на убыль, еще немного – и она бы исчезла, оставив о себе смутную память в семейных преданиях, истертых молитвенниках, куда поспешили внести новую молитву за Царя Израиля, и синагогальных хрониках раздора. Внутри оставшихся верными ереси шел процесс создания новых групп и течений, но у их не оказалось ни ярких лидеров, ни четких представлений, куда же двигаться. Одна из тех групп выстраивалась, вероятно, вокруг еврейских погребальных обществ «Хевра Кадиша». Они были в каждом местечке, объединяя людей своеобразного пессимистического мышления, привыкших к смерти и даже немного прклонявшихся перед нею. У них имелся собственный, «готический», сказали бы сейчас, фольклор с покойниками, призраками и вампирами, а так же сложился нехитрый набор аллегорических символов (алхимических, масонских, каббалистических). Ко всему прочему у погребальных обществ годами тлели конфликты с раввинами, так как те не разрешали хоронить на еврейских кладбищах саббатианцев.

  Франк вполне мог найти среди обществ «Хевра Кадиша» своих единомышленников, а те, в свою очередь, за оказанную поддержку допустить еретиков проповедовать на кладбищах. «Франики» собирались тайно, под покровом ночи, в малолюдных местах. Особенно ценились склепы праведников, заброшенные мельницы, бани – традиционные места обитания нечистой силы. Здесь еще не стоит искать намеков на чернокнижие: молиться и размышлять на захоронениях советовали еще каббалисты цфатской школы, саббатианцы развили уже укоренившуюся традицию.

  Провозгласив себя новым воплощением Шабтая Цви (для чего имелись серьезные оккультные основания), Якуб Франк осмелился переиначить его учение. Первым делом галичанин поспешил разобраться с проклятым национальным вопросом. Тут не обойтись без пояснений: Шабтай Цви начинал сионистом, правда, весьма умеренным. Недаром сионистская газета конца 19 века называлась «hа-Цви» – именно он, мусульманин, призвал свой народ переселяться в еврейский квартал Иерусалима, а еще раньше жертвовал немалые средства бедствующим соотечественникам земли Израильской. Позже, вступив в орден Бекташи-Давудийя, нося тюрбан, он все равно оставался еврейским патриотом (с утопическим уклоном). Иначе бы не придумал с отчаяния львовскую авантюру, не сделал бы ставку на местное еврейство, известное своими бесконечными распрями...

  Франк, напротив, от утопий отвернулся. Он более чем здраво оценил геополитические реалии середины 18 века, признав: мессианского царства не будет, Высокой Порте лихорадить еще лет 200. Поэтому надо жить здесь и сейчас. Разрешил вмешиваться в чужие национальные распри. Поменьше еврейского, побольше европейского. Он продолжил линию саббатианского нигилизма и антиномизма – отрицания моральных норм, заявляя, будто бы с началом мессианской эры все ветхозаветные запреты потеряли свое значение, а значит, ДЕЛАЙ ЧТО ХОЧЕШЬ. Естественно, очень быстро франкизм стал модной ересью, обрел массу последователей, среди коих оказались весьма состоятельные люди.

  Меир (Меер) Балабан, историк львовского еврейства, отмечал, что « у 50-х роках XVIII ст. Львів був свідком діяльности відомого сектанта того часу Якуба Франка і його послідовників, що поклали початок так званому франкізму. Франкізм був одним із останніх різновидів месіанських рухів, що з»явилися в Україні і Польщі у другій половині XVIII ст."

  Последняя стадия болезни зачастую одна из тяжелейших. Город на 7 холмах под гербом Льва во 2-й раз, за небольшой по историческим меркам промежуток, переживает мессианское помешательство. И все же новый взрыв ереси, порожденный Франком, это уже повтор, автошок, за новым лидером шли дети тех, кто не дождался прихода Мессии ни в 1695, ни в 1706г. Они не могли поверить, что их отцы пали жертвой страшного обмана, ведь «в этой истории что-то такое было настоящее, искреннее». Успех Франка еще объясним и тем, что у раввинов, измученных многолетним противостоянием саббатианцам, уже не осталось сил опровергать новую версию надоевшей ереси.

  «Фраников» поначалу сочли неопасными, мол, огарки гаснущей свечи, сгинут без нашего вмешательства. Совпадение, но в начале 20 века, на волне дикой популярности эротического романа Арцыбашева «Санин», в губернском городе Орле возник кружок «половых мистиков», называющих себя «огарками». Добавим еще фактор коррупции: Франк и его жена Хана аккумулировали крупные суммы, могли платить огромные взятки, а «апостолы» приобретали земельные угодья и дома у обедневшей мелкой шляхты. Не брезговали «франики» и рейдерскими захватами чужой собственности, выгоняя из синагог своих противников.

  Всерьез бороться с еретиками стали лишь с июня 1756 года. Тогда, во время ярмарки в местечке Лянцкоруни (Подольская губерния) группа франкистов с Франком во главе, справлявшая оргию в доме, была – вроде бы случайно, кто-то подглядел в щёлку – поймана «с поличным» евреями. Уж не могли провести свою оргию не в ярмарочные дни – тогда б эта история не вышла за пределы местечка!

  Полиция арестовала Франка вместе с приверженцами. Всплывшие подробности ужасали даже в тот, весьма распутный, 18 век. Описывали исступленные пляски с раздеванием и онанизмом, экзальтированные моления «заумью», свальный грех, начинающийся с непроизвольных телодвижений истеричной женщины – заводилы, царапающей, избивающей себя, рвущей одежду. Вскоре в городке с говорящим названием Сатанов к раввинам обратились несколько разочарованных адептов Франка, уверявших, что их принуждали на оргиях к публичным сношениям с незнакомыми людьми, требовали участия во всяких гадостях, перечислять которые стыдно. В недостоверных источниках присутствуют, например, черный седер (анти-Песах) со сцеживанием в серебряный кубок крови живых жаб и нетопырей, квасной «мацой», кощунственные чтения отрывков из Торы, где все слова заменяли неприличными на ту же букву (возможности иврита здесь поистине безграничны) и тому подобный кошмар. Насколько это достоверно?

  Действительно, «в некоторых молитвенных собраниях крайних саббатианцев совершались действия и обряды, целью которых было вызвать моральную деградацию человеческой личности, ибо тот, кто опускался на самое дно, может скорее, чем кто-либо другой, увидеть свет. В перепевании этого тезиса на все лады апостолы радикалов, явившиеся из Салоник, и прежде всего Франк, поистине не знали устали» – цитата из авторитетного труда Гершома Шолема «Саббатианство и мистическая ересь». Саббатианцев еще до Франка подозревали в «обмене женами», практикуемом в хорошо знавших друг друга семьях, благодаря чему эти подробности долго не получали огласки. Они устраивали ранние браки своих детей, были случаи, когда мальчика 7 лет женили на девочке 5 лет, «дабы ускорить приход Мессии». Раввинами с особым возмущением подчеркивалось, что «родители слишком рано разъясняли детям различие полов, оставляли их наедине и укладывали спать на одно ложе». Тема «религиозные деятели vs секс-просвет» не устаревает никогда. Вспомним еще интригующий весенний «день овцы», праздник секты «дёнме» в Турции...

  «Херем (отлучение) провозглашают во Львове, Луцке, Дубне и, наконец, на заседании Ваада четырёх стран в Староконстантинове» Испуганный Франк бежит в Хотин, под турецкое крыло, но оттуда его выдворяют по просьбам местных жителей. На еретика обрушивается сразу и церковь (в лице каменец-подольского епископа Дембовского) и синагога (авторитетный львовский раввин Коэн Раппопорт). Но он скользким угрем ускользает, убедив епископа в желании принять святое крещение и разоблачить козни евреев-талмудистов.

  Франк инициирует знаменитый Львовский диспут 1759г., где публично бросает раввинам свою черную метку – кровавый навет. Доказательств питья евреями христианской крови, разумеется, нет, но он надеется на силу народных суеверий и поддержку иезуитов. «Диспут начался в Львове 17 июля 1759 года. Дамы из польского высшего общества продавали входные билеты, сбор шёл в пользу нуждающихся франкистов» Насколько они нуждались – вопрос тот еще. Когда власти попытались приступить к конфискации имущества «фраников», под опись попали огромные имения, земли, леса, мельницы, резная мебель красного и черного дерева, картины, статуи, породистый скот. Многие держали собственность, формально записанную на подставных лиц католического исповедания, поэтому вскрыть все не удалось. По итогам скоропалительно завершенного диспута Якуб Франк признает католицизм, уверяя, будто Каббала таит завуалированный принцип триединства высших начал.

  Ересь «фраников» базировалась на том, якобы Единый Первоисточник делится на три ипостаси (Святой Старец, Святой Царь и Святая Госпожа), а потому иудаизм здесь максимально приближен к христианству. Чтобы в полной мере выполнить свое предназначение, по мнению Франка, евреи должны поскорее перейти в эту веру, в чем он и начал убеждать их, рассылая по общинам т.н. «красные письма» (написаны красными чернилами).

  Евреи должны прийти в ближайший к дому костёл и посмотреть на роспись, где изображено все то, о чем так долго рассуждал он, читая Каббалу, а уж ксёндзы помогут «объяснить непонятное». Якуб Франк знал, на чем играть, чтобы ему поверили: местное население боялось «еврейского колдовства» и не сомневалось в существовании вампиров. Поэтому его разоблачения вызвали именно ту реакцию, на которую рассчитывал ересиарх (а так же его покровители-иезуиты). Только в один день в Львове крестилось 500 евреев, потом – около 1000. Католиками евреи становились не только под воздействием страха новых погромов и обвинений в ритуальных убийствах. Выяснилось, что крещением можно неплохо заработать! Лично Франк просил за крест подарить ему Буск и Глиняны. Первые крестившиеся «франики», ближайшие его сподвижники, получали фамилии своих крестных – польских аристократов, им дарили землю, деньги, должности. О католицизме они имели весьма странные представления, поклоняясь лично Якубу Франку и его дочери Абаре-Еве, «воплощении женского начала», «чистой Панне», называемой так же Святой Царицей (Малка-Кадиша), Ланью (Айяла) и т.д. Так как прекрасная лань должна была слиться в мистическом экстазе со своим оленем, реинкарнацией Шабтая Цви (цви-олень на иврите), а этой реинкарнацией себя полагал Якуб Франк, то пошли разговоры об инцесте. Традиционно адепты сект типа «фраников» хранили молчание обо всем, что не укладывалось в рамки тогдашней морали, чтобы не навлечь на «гуру» новых бед. Личная жизнь Франка сопровождалась скандалом: в 1752 году, когда ему было 26 лет, женился в Никополе (что над Дунаем) на 14-ти летней Хане, купеческой дочери. Мало того, что он был почти вдвое ее старше, и явно не красавец, зато жена отличалась яркой внешностью. Когда стала подрастать Абара-Ева, она занимала все большее место в жизни Франка, а позже, после смерти жены, возьмет в свои руки управление сектой.

  Но, независимо от того, опустился ли ересиарх до кровосмешения или остановился у самого края, упоминаются сексуальные оргии, когда ясна панна, «геверет» или «гвира», («госпожа», ивр.), колотит захлебывающегося в слезах пана кожаными плетками. Примечательно: на парадных портретах Франк – в неизменной феске и в горностаевом воротнике, положенном только коронованным особам. А горностаи уличены в противоестественном способе размножения – насилием над не достигшими зрелости самками, когда скрытая беременность может длиться очень долго. Вот и думай теперь, врали или не врали свидетели оргий Франка.

  <Круг чтения «фраников» был своеобразен, жаль, большинство текстов, созданных при жизни Франка (так же, как и труды эпохи Шабтая Цви) до нас не дошло. Они читали сочиненную Франком пространную «Книгу слов панских» (Библия Баламута) и, конечно же, «Зоhар», каббалистический трактат. А так же – труды Аврахама Кардозо, Шмуэля Пинто, Аврахама Ровиго и его ученика Мордехая Ашкенази, Нехемии Хайюна, Яакова Коппеля Лифшица и, наконец, Йонатана Эйбешюца, выдающегося представителя саббатианской каббалы, носящей более или менее выраженный еретический характер. Йонатан Эйбешюц жил некоторое время во Львове и подвергся изощренной травле за то, что дал беременной женщине – по ее просьбе – каббалистический амулет «для благополучных родов». Ортодоксия увидела в амулете зашифрованное имя Шабтая Цви, и, хотя такие амулеты имели широкое распространение, почти перестав считаться крамолой, обвинили в поддержке «фраников». Скандал с Эйбешюцем вывел наружу разлом еврейства, и отчасти оказался на руку сектантам: раз ортодоксы накинулись на уважаемого человека, то чего ожидать простым людям? Из-за духовной цензуры пласт мистической литературы существовал преимущественно в рукописях. Кроме «Оз ле-Элохим» Нехемии Хайюна, других печатных книг саббатанцев не было. О ней – позже>

  В Каменце-Подольском, 17 июня 1757г., торжествующий Франк воплотил свою мечту – сжег Талмуд. Вскоре неожиданно скончался главный зачинщик сожжения, епископ Николай Дембовский, а его преемник даже не стал разговаривать с еретиками. Франк выполнил отведенную ему церковью роль пропагандиста католичества в еврейской среде, из «полезного друга» вмиг превратился в опасного сектанта (кем он, кстати, и являлся).

  Суд возобновил рассмотрение заведенных на него уголовных дел, и, несмотря на то, что показания на сектантов давались неохотно (все входившие в секту обязались молчать во имя общего дела), нескольких свидетельств оказалось достаточно.

  24 февраля 1760 года Франка арестовали и отвезли в Ченстохов (Польша), заключили в крепость при монастыре, где он оставался около 13 лет. В вину вменялись тяжкие преступления против религии и нравственности.

  Зк Франк пользовался привилегиями: в Ченстохове поселились родные и друзья, он все равно поддерживал контакты со своими сторонниками и не прекращал руководить сектой. В голове по-прежнему зрели планы. Например, упразднить все религии, а взамен них ввести единый закон («дас» на идише), и разрешить прелюбодеяние. Франк считал, что он, как Мессия, вполне правомочен отменять старые заповеди...

  В крепости Франка потянуло к России. Сначала он сильно испугался вероятного вхождения части Польши в состав Российской империи.

  Что, если его дело пересмотрят по российским законам, более суровым к еретикам?! Ему и так едва удалось избежать казни! Франк отправил доверенных посланцев в Варшаву, к православному архимандриту, уверяя, якобы православие его давно интересует и он хочет перекреститься. «Франики» посещали Смоленск и Москву. Игра? Хотя интерес мог быть неподдельным – христианство восточного обряда в Европе казалось экзотикой.

  Особенно увлекала Франка область простонародных верований, далекая от официальных догм. Однако архимандриту поведали, что Франк регулярно меняет исповедания, млея от ритуалов, растянув, например, свой переход в католичество аж на две пышные церемонии, 1-я из коих прошла в Львове, в знаменитой Катедре (Латинский собор), а 2-я, завершающая, в Варшаве, при королевском дворе. Крестным отцом неофита Иосифа (Юзефа) – такое имя получил Якуб Франк – был Август III. И еретику было отказано.

  Впрочем, Франк все равно завязал отношения с Россией: он за деньги поставлял информацию и дезинформацию, используя в своих хитрых целях русских солдат, возвращавшихся домой из турецкого плена, и беглых старообрядцев, поселившихся на Буковине, в Белой Кринице.

  В феврале 1770 года в Ченстохове скончалась жена Франка, общение с адептами и помощь ему взяла на себя дочь Ева. Сыновья Франка, Рох и Иосиф, были увезены в Варшаву верными друзьями.

  Важные услуги, оказанные Франком и его сектой России, не остались без благодарности. При первом разделе Польши в 1772 году Франка выпустили на волю русские. Он сразу поехал в Варшаву, а затем в Брюнн (Брно), поближе к Praga magika, ибо в не менее магическом Львове Франка уже знали как облупленного и явно не ждали. Здесь начинается новая глава бурной жизни: за 13 лет заточения выяснилось, что большинство «фраников» стали богатыми дворянами и не хотят больше распространять ересь, но зато готовы оказать своему благодетелю солидную материальную помощь, наладить связи в высших кругах. За это «гуру» не станет разглашать некоторые подробности того, чем они занимались в его секте.

  Его дочь Ева выросла красавицей и уже блистала на светских приемах, кружила голову австрийским офицерам-масонам, ей даже приписывали роман с австрийским императором Иосифом II и ребенка от него.

  А ведь Ева росла, кочуя из одного местечка в другое, помогая родителям в сектантских заботах и не получая никакого светского воспитания.

  Даже назвать точную дату и место ее рождения мы не можем, скорее всего, Ева появилась на свет во время странствий семейства Франк, в овчарне или под явором, где-нибудь на территории современной Украины, Польши или Молдовы, и росла окружении людей развращенных, темных, малограмотных.

  Якуб Франк, к слову, плохо владел польским языком, потому уклонялся от публичных выступлений перед польской аудиторией, даже на диспуте он появился под занавес, предоставив главные слова иезуитам.

  Вел он себя плохо, многие, не зная рода занятий Франка, нередко принимали его за астролога, алхимика или бродячего комедианта, а его детей – за цыганят, до того они были неаккуратные, лохматые, дичившиеся. Откуда тогда шарм, откуда манеры?! Скорее всего, это врожденное: обаяние матери в сочетании с хитрым умом отца. Постепенно дочь все больше брала на себя руководство сектой и убеждала отца поддержать ее инициативы.

  Как-то раз влюбленные в Еву Франк австрийские офицеры разболтали: Вена готовит очередную войну с Турцией, и за содействие в этом можно получить в вечную собственность немалый кусок земель, объявив их своим суверенным княжеством.

  – Я устрою себе замок в Турьих Реметах! – возмечтал Якуб.

  Немедленно братство «фраников» реорганизовано в военный лагерь, стан («маханэ»), состоящий из уланов, казаков и гусар. Франка не смущало, что он набирал «в казаки» еврейскую бедноту, потомков пострадавших от казацкой резни в 17в., что еретики-саббатианцы в предыдущие польско-турецкие сражения старались держать турецкую сторону. Секта его вполне может считаться предтечей молодежных военно-патриотических организаций. Имели ли отряды «фраников» свои знамена, девизы, знаки отличия вроде вышитых гладью контуров нетопырей, змей и ящеров, свои песни, свой устав – неведомо. Франк управлял, сидя на полушках в роскошном шатре, и изучал карты местности, держа их по привычке вверх ногами. Он очень походил на полковника Каддафи. Скупые свидетельства гласят, что импровизированные «воины Франка» жили в палатках на природе, занимались физическими упражнениями (гимнастикой), учились фехтовать и обращаться с оружием, подвергались должной идеологической обработке, где им говорили – Мессия придет в обличии воина, а не царя-пацифиста. Затея осталась историческим курьезом.

  Сделав состояние, Якуб Франк, всю жизнь переживавший по поводу своей безродности, в 1788 году купил у обнищалого немецкого аристократа, графа В. Эрнста фон Гомбург-Бирштейна его замок при Оффенбахе-на-Майне с правом полного суверенитета и приобретения титула. Там он и поселился. Секта еще действовала, рассылая по еврейским общинам «красные письма», своеобразный спам, призывающий присоединиться к ним и пожертвовать деньги. Приходили эти письма и в Санкт-Петербург, где их быстро взял под контроль соответствующие органы.

  Увидим, что это было нелишне. Политическая обстановка в Европе, связанная с раскройкой несчастной Речи Посполитой, реанимировала старые авантюрные проекты, призванные ослабить влияние России. Вновь всплыла мысль о самозванцах. Хорошо знакомые Франку русские переселенцы-староверы не могли поверить, что щедро помогавший им человек – простой галицкий еврей, а не какой-нибудь аристократ, вынужденный скрывать свою личность. Еще когда Франк сидел, они разнесли слухи, будто бы Ченстохове заточен сам российский император Пётр III, незаконно лишенный трона, а за спасение свое новый император дарует староверам свободу исповедания и уравняет в правах с никонианами. Десятки других Петров III-х, бродивших по российским просторам, вряд ли узнали о появлении нового конкурента в Польше, излюбленной стране всех российских самозванцев – Интернета не было, из-за границы вести просачивались медленно. Да если б узнали, не накостыляли бы: негласную «конвенцию самозванцев» Франк не нарушал, действуя в своем узком ареале, возможности его за толстыми стенами крепости все же оставались не беспредельными.

  Освободившись по нечаянной амнистии, вылетев, как сказали бы сейчас, удодом, любимой птичкой еретиков и колдунов, Якуб Франк грезил уже не Буском с Глинянами, и не Турьими Реметами, а Санкт-Петербургом.

  Обустраивая свой замок в Оффенбахе, он пригласил к себе на новоселье горстку россиян-эмигрантов, людей не слишком богатых, но сохранивших нужные ему связи. И как бы ненароком преподнес им кушанья на драгоценной посуде с вензелями ER, кои украшали вещи российской императрицы. На самом деле эти инициалы Франк повелел выбить на подарочном наборе, что предназначался Еве, но еврей-ювелир ошибся, украсив вместо латинской буквы F -R. А потом, заметив путаницу, решил ею воспользоваться: так Ева Франк начала изображать из себя тайную дочь Елизаветы Петровны и претендентку на российский престол. Вино, и, возможно, маленькие шарики опия, подложенные в бокалы, закрепили у гостей впечатление, что с Франком не все просто и их удастся вовлечь в большую игру. Наутро эмигранты поспешили разнести сплетню своим знакомым, отправить в Россию письма, свидетельствующие о явлении еще одной «княжны Таракановой».