Текст книги "Пришелец и пенсионерка"
Автор книги: Юлия Сидур
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)
– Но ведь Дворняшин убил этих полицейских! Даниэль и Шанталь оба в недоумении смотрели на Зинаиду Васильевну.
– Вроде бы так. Но в то же время… Ну представь их себе, Зин, в темных очках, в форме, в фуражках. Это они, Зин!
Услышав шум в коридоре, Даниэль быстро закрыл рюкзак. Зинаида Васильевна и Шанталь встали. Они разложили среднюю полку и постелили постели.
В этот момент кто-то попытался к ним зайти, дергая дверь.
– Догадайтесь, кто у нас любит вваливаться без стука? – спросила Зинаида Васильевна.
– Это все он! – сказал Даниэль. – Это всегда он!
– Открывайте! – потребовал Дворняшин.
– Мы спим! – сказала Шанталь и добавила издевательски: – Мы в объятиях Морфея!
Даниэль и Зинаида Васильевна засмеялись и сами удивились, что еще не разучились смеяться. Дворняшин замолчал, потом спросил удивленно:
– У вас морфий есть?
Все трое безудержно захохотали. Дворняшин попросил жалобно:
– Ну откройте, ребята!
– Сказано тебе, мы спим!
Дворняшин ушел, но через минуту появился с кем-то еще. Второй открыл купе своим ключом и тут же удалился. Дворняшин вошел, не чересчур нагло, что на него было непохоже.
– Ты что людям перед смертью спать не даешь? – сердито сказала Зинаида Васильевна.
– Да ладно вам, перед смертью, – недоверчиво протянул Дворняшин. Удивительно, что он заговорил довольно вежливо: – Ребята, отдайте мне, что она у меня в комнате стащила, – и он показал на Шанталь, которая весело смотрела на него со средней полки.
Она показала ему язык:
– Если уж отдавать, то лучше барину! Дворняшин сильно испугался, проговорил медленно:
– Ты что, девочка, совсем заболела? Ответила Зинаида Васильевна:
– В вашей банде болеть нельзя, лучше сразу на тот свет! Ты, небось, не зря подслушиваешь начальство. Ты, конечно, уже знаешь, что барин твой железный собирается тебя укокошить вместе с нами. Не годишься ты для их образцово-показательной Страны.
– Ну чего ты придумываешь, тетя Зина, – Дворняшин был смущен и даже пытался обижаться, только чтобы не поняли, как сильно он боится.
– А из комсомольцев будут сооружать новых железных пришельцев, – продолжала Зинаида Васильевна. – Для этого им сначала вышибут собственные мозги и вставят новые, «странные», а потом каждому выдадут по волосатой безгрудой девице. Она будет их ублажать бензиновым пойлом. Но ты такой чести недостоин! Ты – убийца! И мы недостойны. Слишком неинтересные человеческие экземпляры, не годимся даже для их опытов над людьми. Однако он нас почему-то боится больше, чем тебя. Как ты думаешь, почему?
– Да ладно вам, ребята, отдайте мне магнитофон, – канючил Дворняшин.
– Кто такие Эдик и Фаина? – спросил Даниэль. – Ты же их застрелил! Почему они теперь здесь с нами?
Дворняшин замолчал надолго. Чувствовалось, что он потрясен не на шутку. Он вдруг сказал совсем другим, чересчур хладнокровным голосом:
– Отдайте магнитофон немедленно!
– Только барину, только ему! – продолжала дразнить его Шанталь.
– Как хотите, – неожиданно согласился Дворняшин и повернулся, чтобы выйти из купе.
– Отдай ему, Шанталь, – вдруг сказал Даниэль. – Пусть узнает, что ему готовит любимый хозяин.
– Конечно, – поддержала его Зинаида Васильевна, – пусть послушает и порадуется обозримому будущему.
Шанталь толкнула ногой лежащий у окна рюкзак:
– Залезайте в рюкзак и забирайте! Дворняшин проворно влез в рюкзак, пошарил там, вытащил магнитофон, радостно прижал его к груди. Он бормотал, не веря своему счастью:
– Батареечка-то еще не села! Спасибо, ребята! – он сказал это как нормальный человек и добавил просительно: – Вы только лишнего не болтайте!
– Ладно, ладно, – сказала Зинаида Васильевна, – не бойся! Мы, конечно, некачественный человеческий материал, но все-таки должны хоть чем-то отличаться от тебя и от этих юных фюреров. Ты хоть нам и отвратителен как уголовник, но они со своим железным гадом еще хуже! – Зинаида Васильевна решила похвастаться: – Помнишь, как твой барин попытался со мной побеседовать? Он быстро понял, что это бесполезно.
– Он большая сила! – уважительно произнес Дворняшин.
– Это мы большая сила! – сказала Зинаида Васильевна. – Он нас боится, таких слабых, таких обыкновенных! Поэтому и хочет уничтожить. Отгадай, кто сильнее – человек или железный змей, выпускающий из глаз огонь?
– Змей! – уверенно сказал Дворняшин. Зинаида Васильевна рассердилась:
– Вот и дурак! Иди к своему змею, раз он такой сильный! Он немного поумнее тебя, но вы с ним похожи! Только он из железа, а ты из мяса! Его идеи и цели такие же примитивные и устаревшие, как вся твоя личность. Куда им до нашей Земли! Какая-то затрапезная допотопная планета! При такой военной мощи мышление на уровне земного средневековья. Все у них рассчитано на твои три извилины. И то он все время злится, что даже тебя не может переделать, а нас тем более. Да и не такой он сильный. У нас на Земле прямо на глазах хиреет и сипит.
Дворняшин только хмыкал вместо ответа.
– Не бойся, – посочувствовал ему Даниэль, залезая на верхнюю полку, – мы ничего ему не скажем. Юн же тебя тоже хочет убить, как и нас.
Благородство Даниэля не произвело на Дворня-шина никакого впечатления. Он никак на это не отреагировал.
– Спасибо вам, ребята, – еще раз деловито поблагодарил Дворняшин, закрывая за собой дверь.
– Так глуп, что даже не осознает, что происходит в реальности, – сказала Шанталь. И продолжила огорченно: – Я так и не успела эксматрикулироваться из Рурского университета.
– Ты о чем это? – не поняла Зинаида Васильевна.
– Понимаете, для того чтобы имматрикулироваться в Академию художеств, надо сначала эксматрикулироваться из университета, потому что в Германии запрещено учиться сразу в двух высших учебных заведениях. Я думала, что буду писать диплом на правах вольного слушателя и одновременно учиться в Академии. А теперь могу не успеть. Я инвестировала столько энергии.
– Шанталь, деточка моя, ты не устаешь меня потрясать. Я почти верю, что у тебя все будет хорошо.
Даниэль вдруг произнес задумчиво:
– По-моему, наш дворняжка притворяется, он все понимает, но на что-то он надеется! Вот только не – могу понять, на что?
– Надеется на авось, – сказала Зинаида Васильевна. – Бог не выдаст, свинья не съест! Большинство нашего народа надеется именно на это.
Больше никто к ним в купе не заходил. Можно было ложиться спать. Но Даниэль снова заговорил:
– Я хотел с вами, девушки, посоветоваться, стоит ли нам продолжать тянуть эту трагедию до последней минуты. У них все схвачено и продумано. У нас выхода нет – даже если они решат брать нас с собой. Это еще хуже смерти. Мы будем уничтожены в любом случае. Давайте завтра, когда нас привезут на место, просто все побежим куда-нибудь, и пусть мы взорвемся. Ну сколько можно тянуть этот кошмар!
– Я согласна, – сказала Шанталь тоненьким грустным голоском. Кажется, ей уже расхотелось эксматрикулироваться и имматрикулироваться куда бы то ни было.
– А ты, Зин? – спросил Даниэль.
– Я тоже согласна, – сказала Зинаида Васильевна. – Я намного старше вас, поэтому мне проще. Но ни в коем случае не стоит подыхать раньше времени. Всегда надо надеяться на спасение, до последней минуты.
Судя по молчанию, молодые люди с ней согласились.
– Мы уже столько перетерпели, можем потерпеть еще немного.
Голова Даниэля свешивалась с верхней полки. Они с Шанталь влюблено смотрели друг на друга. Зинаида Васильевна встала с постели.
– Знаете, ребятки, мне надоело сидеть в этой клетке. Я не хочу тратить последнюю в своей жизни ночь на сон. Я пойду в коридор – слава Богу, они нас не привязывают. Буду гулять по нашему тюремному пространству всю ночь. А когда рассветет, буду смотреть в окно. – Зинаида Васильевна чересчур весело засмеялась. – Вспоминать буду на том свете нашу последнюю ночь! – И, помолчав, добавила: – Да и вам тоже не мешает побыть вдвоем.
Ребята ничего не сказали.
Зинаида Васильевна вышла в темный коридор, освещенный всего двумя лампочками – по одной в каждом конце вагона. За стеклянной дверью темным силуэтом вырисовывался неподвижно стоящий часовой. С другой, ближней стороны, за дверью, отделяющей вагон от тамбура, на нее, как сомнамбула сквозь стекло, таращил остренькие зенки Дворняшин. Зинаида Васильевна уже давно отметила, что Дворняшин не пьет и не курит. И хотя о желании выпить он громогласно намекал, но ни разу не выпил. Барина боится? И чем-то этот бандюга очень непрост.
Зинаида Васильевна ходила по коридору, примерно по десять метров туда и обратно. Ей казалось, что она гуляет в тюремном дворе. Иногда она видела людей в другой части вагона, выходящих в туалет и с опаской разглядывающих автоматчика. Стала считать свои проходы, насчитала целых две тысячи.
Подсчеты прерывались воспоминаниями о муже, о сыновьях, потом о детстве, о любви к погибшему на войне отцу, которого никогда не видела. О матери, работавшей с утра до ночи, с которой тоже общалась урывками. Почему-то вспомнилась больница. Попала в нее, когда заболела скарлатиной. Зинаида Васильевна поняла, почему вспомнила: больница была похожа на тюрьму. Перед ее мамой ужасно грубо и внезапно закрыли дверь со словами: «Мамаша, уходите! Сюда вам нельзя!» Вспомнила слезы на глазах у матери и ее абсолютное бессилие, полную невозможность защитить своего ребенка. Девочке Зине было восемь лет, она разинула рот и начала так орать, так захлебываться от крика, что, казалось, стены рухнут от этого протестующего рева. Но ничего не произошло. Ее взяла за руку привыкшая ко всему нянька, отвела к стулу перед зеркалом, усадила и стала состригать косички с синими бантиками, приговаривая: «Ишь ты, какие ленты красивые!» Зина постепенно плакать перестала, настолько интересно было ей смотреть на свою беленькую яйцевидную голову. Зинаида Васильевна вдруг вспомнила, что видела недавно что-то подобное. Такой же лысый овал.
О господи, это же Странна 10–47. Бедняга Странна! Не приведи Господь стать как она! Нет уж, как-нибудь здесь взорвемся, подумала Зинаида Васильевна с полной уверенностью, что так оно и будет. Уже начало светать. Она посмотрела в окно, где в мутном предутреннем свете пролетали мимо громадные, бесконечные, безлюдные в такую рань пространства. Зинаида Васильевна в последний раз глянула в тамбур, но Дворняшина там не было. Если бы не блямба на шее, так и убежать можно, подумала она и даже сделала несколько шагов по направлению к тамбуру. Но дворняшинская гладкая голова немедленно обозначилась за стеклянной дверью – он незло ухмылялся. С другой стороны автоматчик по-прежнему стоял на месте, но казалось, что он спит стоя. Она тихонько открыла дверь в свое купе. Наверху было пусто, только горела маленькая лампочка. На средней полке слились в объятиях Даниэль и Шанталь, у обоих были счастливые лица. Они оба постарели за это путешествие, но сейчас этого почти не было заметно. В сеточке на стенке лежали два пластмассовых ингалятора Даниэля, синий и белый, – значит, он ими пользовался. Наверное, из-за никому не нужного пыльного ковра на полу.
Уже совсем рассвело. В соседнем купе не к месту запели. Зинаида Васильевна слушала, как поют по-украински Эдик и Фаина. Здорово пели комсомольцы. Чисто. Красиво до невозможности. Зинаида Васильевна даже прослезилась. Давно она не слышала, чтобы так здорово пели. Она пожалела, что в прекрасном железном мире, куда эти земляне добровольно отправляются, уже не споют, будут только греметь и скрежетать.
– Кто это поет? Неужели эти два фашиста? – удивилась Шанталь.
Они с Даниэлем проснулись и внимательно слушали. Они были так растроганы, что, казалось, забыли, где находятся.
– Это какой-то диалект? – спросил Даниэль.
– Насколько я понимаю, это украинский язык, – предположила Зинаида Васильевна. – А ты говорила, они русские немцы.
А за стенкой все распевали: «Мамо моя солодэнь-ка, як була ты молодэнька, ты ж ходыла так за нань-ком, як тэперь я за Иванком»…
Шанталь уверенно подтвердила:
– По-немецки они говорят в точности как русские немцы.
– Может быть, это все-таки не они?
– Это они, – твердо сказал Даниэль. – Никаких сомнений нет в том, что это они. Вспомни реакцию Дворняшина.
Внезапно все стихло. Пленники чуть не попадали с мест. Поезд судорожно задергался. Наконец, он дернулся в последний раз и остановился. Зинаида Васильевна выглянула в зарешеченное окно.
– Это точно Брест, я узнаю вокзал. Сначала будут менять колеса, потом поедут по Белоруссии. Потом Россия. Может быть, мы ее больше не увидим!
– Мы ничего больше не увидим, – мрачно заявил Даниэль.
В коридоре началось хождение. В купе осторожно постучали. Вошел приветливый проводник с чаем в стаканах с подстаканниками, сахарными брике-тиками в упаковке и бутербродами с колбасой; уютно и даже празднично позвякивали в его руках серебряные подстаканники.
– Доброе утро. Постель можете не убирать. Пожалуйста, чайку.
– Какие деньги принимаете, русские? – спросила Зинаида Васильевна.
– Не волнуйтесь, все уплачено, – сказал проводник.
– Послушайте, молодой человек, как вас зовут?
– Юра, – коротко ответил проводник.
– Послушайте, Юра…
Но Юра уже исчез, закрыв за собой дверь. Вместо Юры дверь открыл Дворняшин и начал командовать обычным своим хамским тоном:
– Чего расселись? Это вам не ресторан! Давайте собирайтесь, сейчас выходим! Дверь не закрывать!
Дворняшин почтительно посторонился, пропуская молчаливых Страна и его спутницу, в привычном мужском одеянии с чемоданчиком в руке. Несмотря на всеобщую тоску, барин почти насмешил всех троих своим видом. На нем болтался неопределенного цвета бежево-серый пыльник, вышедший из моды еще в шестидесятые годы, рабоче-крестьянская дворняшинская кепочка закрывала проволочную прическу. Он черными очками мимолетно зыркнул на всех сразу. Больше всего он напоминал Кащея Бессмертного и смотрелся вполне карикатурно.
– Чучело какое, – пробормотал Даниэль, когда они прошли мимо.
За пришельцами проследовали предельно озабоченные Эдик и Фаина. От внутреннего напряжения они выглядели не столь впечатляюще, как раньше.
– Тихо, тихо, – остановила Даниэля Зинаида Васильевна. – Сейчас я попробую поговорить с народом…
– Ну хватит ковыряться! – снова начал понукать Дворняшин и стал вытаскивать их вещи.
Зинаида Васильевна увидела на другой стороне коридора за спиной автоматчика несколько человек – кто в майке, кто в пижаме – внимательно наблюдающих за ними. Она решилась.
– Граждане! Господа! Товарищи! Помогите! Нас похитили пришельцы с какой-то ужасной планеты! И вот эти примкнувшие к ним бандиты! – она показала на Дворняшина. – Главари поджидают нас около вагона! А этот здесь стоит! Они хотят нас уничтожить, а потом улететь к себе в Страну! Помогите! – умоляюще произнесла Зинаида Васильевна. – Главный у них тот, который только что вышел, длинный, в пыльнике!
Люди на той стороне вагона застыли с заинтересованными лицами. Три странных человека – совсем молодой, стриженный под ноль парень в телогрейке, девушка в черных матросских клешах и растрепанная пожилая женщина – смотрели на них во все глаза. Дворняшин широко улыбнулся, снисходительно развел руками:
– Ничего не поделаешь, граждане, больные люди! У них все бандиты или пришельцы! Других нету!
Пассажиры понимающе переглянулись. Зинаида Васильевна крикнула в отчаянье:
– Помогите! Я правду говорю! Сегодня вы не верите нам, но завтра могут похитить вас, и вам тоже никто не поверит!
Пассажиры молчали.
– А куда вы их везете? – спросил дядька в голубой майке и синих тренировочных штанах.
– В санаторий, – сочувственно сказал Дворняшин. – Мы думали, уже выздоравливают, но вчера они опять начали бредить.
– Спецохрана для них, – согласно кивая, сказал пассажир. – Небось, родственники начальства какого-нибудь.
– Вот именно, – многозначительно ответил Дворняшин. Он нагрузился сразу тремя рюкзаками и черной сумкой Даниэля. С доброй улыбкой стал подталкивать Зинаиду Васильевну к выходу. – А вы, молодежь, тоже поторопитесь!
– Отстань, сволочь! – не выдержала Зинаида Васильевна.
– Сами видите, – с жалостью сказал Дворняшин, обернувшись к пассажирам. – Устали, бедные, с дороги.
Пассажиры разбрелись по своим купе.
В вагон снова поднялся красавец Эдик. Его глаза смотрели на пленников с угрозой, но криво улыбающийся рот произносил участливые слова:
– Выходите, пожалуйста, у нас все готово. Осторожнее, здесь ступенечка. – Он заботливо поддержал Зинаиду Васильевну под руку.
Спустившись с перрона, пошли не к вокзалу, а прямо по путям в другую сторону, пока не подошли к большому закрытому автобусу с решетками на окнах. Стран, уже без кепки, без плаща и без очков, сидел рядом с водительским местом и глухо разговаривал по обычному мобильнику. Все услышали его последние слова: «Это важно, господин Муртага! Я не могу сейчас много говорить, но хотел бы объяснить вам мои соображения наедине. Уверен, что найду понимание…» Внезапно Стран замолчал. После паузы он ответил послушно: «Я понял вас, господин Муртага». Он выключил мобильник, на сером лице отражались несогласие и досада. Эдик и Фаина уже заталкивали пленников в автобус. Едва они разместились, Стран обернулся к ним всем своим уродливым несчастным лицом и негромко, но зло проговорил:
– Я вижу, вы все продолжаете в том же духе. Ну что ж, недолго осталось. Наденьте на них наручники.
Фаина приблизилась, гремя тремя парами наручников со словами: «А вот и браслетики!». Наручники защелкнулись, но пленникам это уже было неважно. С наручниками или без них, решение принято. Грустно переглянулись – они больше ничего не боялись. Дворняшин сел за руль, автобус тронулся.
По ухабам и рытвинам долго ехали вдоль нескончаемого леса. Пока не стемнело, за окном тянулся монотонный пейзаж. Безлюдье и непогода сопровождали их в течение всего пути. Иногда накрапывал дождик, и это даже развлекало. Если бы солнышко светило, возможно, настроение бы улучшилось, но унылая погода не располагала к разговорам. Это касалось не только пленников, но и тюремщиков. Каждый молчал о своем и даже не пытался общаться. Только Странна, единственная из всех, неотрывно смотрела в окно, ни разу не изменив позы. Казалось, она испытывает интерес к тому, что происходит за окном.
Когда стемнело, пленники так притомились, что им захотелось поскорее приехать, и чтобы все закончилось. Печальные мысли о ясном конце виделись после пережитого облегчением, а не трагедией. Зинаида Васильевна подумала с усмешкой: какая у нас светлая перспектива – вечный покой!
Наконец, высадились на ярко освещенной площадке, похожей на деревенское футбольное поле, огороженное рулонами колючей проволоки.
– Отлично подготовлено! – похвалил Стран, выглядевший зловеще, как и в первый день знакомства.
– Никто ничего с собой не берет! – приказала Фаина пленникам.
При всем желании в наручниках это было невозможно. Все вещи остались в автобусе. Только Странна несла неизменный чемоданчик и почти невесомую канистру. Но какая-то фигура маячила за спиной, в том месте, где автобус въехал на площадку. Пленники внутри кольца пятерых надзирателей прошли вперед совсем немного. Света становилось все больше. Они увидели огромное круглое сооружение, переливающееся разноцветными огнями, похожее на цирк шапито. В центре его крыши беспрерывно вращалось белое зубчатое колесо с красным квадратом и жирной черной точкой посередине. Внутренняя часть колеса представляла собой полированный казавшийся каменным куб. От него в разные стороны тянулись уходящие в землю металлические тросы. Именно из-за них корабль походил на цирковой шатер. В передней стенке корабля зиял вход.
– Совсем новая конструкция! – сразу же отметил Стран. – По дизайну более современная.
Он вытащил мобильник и нажал кнопку. Дождавшись ответа, сказал взволнованно:
– Да, я счастлив, что у нас есть еще час времени! Перед полетом я все-таки настаиваю, господин Муртага, на конфиденциальном разговоре. Это слишком серьезно – речь идет о безопасности государства! Я понимаю, что нарушаю субординацию, но я никогда не пошел бы на это, если бы…
Его явно прервали. И вдруг физиономия Страна озарилась неподдельной радостью:
– Благодарю вас, господин Муртага! – произнес он с огромным воодушевлением.
Стран сунул мобильник в карман рубашки и обратился к подруге:
– Странна 10–47, мы идем первыми! – Он повернулся к Эдику и Фаине. – Господа офицеры! Ничего не предпринимайте до моего возвращения. Я должен его убедить. Наступает ответственный момент. Уверен, что все будет так, как я сказал. Каковы бы ни были обстоятельства, вам остается только исполнить долг! Вы знаете, что случится со здесь присутствующими, если я не вернусь. Вы оба обязаны нормально реагировать, что бы не произошло с остальными. – Стран не мигая смотрел в глаза то одному, то другому. Эдик и Фаина слушали его, не шелохнувшись. – Как бы там ни было, – продолжил Стран, – я почти уверен, что именно с вами мы продолжим наше историческое путешествие!
– А я? – жалобно проблеял Дворняшин.
Никто не удостоил его ответом. Эдик и Фаина продолжали молчать. Стран взял напарницу за руку, и они направились к входу корабля. Когда оба скрылись в нем, сверху медленно опустилась толстенная дверь, наглухо закупорившая вход. Зинаида Васильевна, Шанталь и Даниэль, переглянувшись в последний раз и оттолкнув тюремщиков, бросились бежать в разные стороны. Никто их не преследовал.
Зачем им ловить нас, они знают, что с нами произойдет, они все сами видели, думала Зинаида Васильевна без страха. Ну, прощайте, родные мои, все равно придется же когда-то проделать этот путь, кому в своей постели на старости лет, кому в больнице, а кому вот так взорваться на воле в лесу. Она бежала, натыкаясь на деревья. Ужасно мешали наручники, она ощущала отвратительную тяжесть от бляшки на шее, совсем запыхалась, падала, с трудом поднималась, сначала перевалившись на колени, потом упираясь скованными руками в землю. И бежала дальше, понимая, что железный идол достанет ее на любом расстоянии. Впервые за все время пленения испытывала необыкновенное счастье, как в детстве, когда вышла наконец из больницы, напоминавшей детскую тюрьму. Шла с мамой, крепко держала ее за руку, и панамка прикрывала безволосую голову. Сейчас, как и тогда, она испытывала колоссальное удовольствие, несмотря на выпрыгивающее из груди сердце. Ну что ж ты, гад, не убиваешь, думала злорадно, чего ж ты ждешь, проклятый медный истукан! А может, не получается? А может быть, ты мало эликсиру слопал и утратил свою инопланетную силу… Она попала в чьи-то объятия, вскрикнула, по инерции старалась освободиться и бежать дальше.
– Ну хватит, хватит, – сказал поймавший ее человек умиротворяющим тоном. – Хватит бежать, Зинаида Васильевна.
– Я не боюсь вас! – закричала она. – Можете взрывать! Мне теперь все равно – решение давно принято!
– Спокойно, Зинаида Васильевна, – сказал человек. Он легко снял с ее шеи тяжелую кругляшку. – Поймите, наконец, все кончено. Вы свободны!
– Сейчас взорвется! – крикнула Зинаида Васильевна.
– Да не взорвется она, не бойтесь, она же пустая.
– Она не пустая, я сама видела, как она взрывается!
– Пустая она, а та, которую вы видели, была не пустая. Здорово вы намучились! – Его лица почти не было видно. – Ну ничего, все уже позади, – продолжал он негромко. – Давайте, успокаивайтесь.
Зинаида Васильевна стояла, открыв рот, не в силах произнести ни слова. Человек перестал ее держать. И первым ее порывом было бежать дальше.
– Ну куда же вы, Зинаида Васильевна, – сказал человек, снова ее удерживая.
– Сил у меня больше нет! – застонала она.
– Сейчас вернемся, окажем вам медицинскую помощь, и все пройдет.
Зинаида Васильевна смотрела на него и не могла разглядеть лица, – оно было чересчур обыкновенным.
– Где Даниэль и Шанталь? – спросила она.
– Да все уже там. Идемте потихоньку. Тоже, бедные, чуть не умерли, бежали, бежали! Еле-еле мы их поймали! Вы же все еще в наручниках, надо скорее их снимать! Пойдемте быстрее, Герда снимет!
Чем ближе они подходили к кораблю, тем ярче светили фонари. Все больше попадалось им навстречу людей, большинство из них было в военной форме.
– Ну, поймал? – спросил кто-то у спутника Зинаиды Васильевны.
– Поймал, – добродушно ответил он. – Такие оказались прыткие!
Среди переговаривающейся группы людей стояли обнявшись Шанталь и Даниэль. Они встретили ее радостными возгласами. Едва успели сообщить, что их тоже поймали, как к Зинаиде Васильевне приблизилась Фаина и сняла с нее наручники.
Почему-то Зинаида Васильевна не нашла ничего умнее, как спросить:
– Откуда вы знаете украинские песни?
Фаина протерла ей какой-то жидкостью шею там, где военный оторвал металлическую бляшку.
– Наши дедушки и бабушки жили в немецких колониях на Украине до самой войны, – сказала Фаина, – пока их не выслали. А потом мы уже у них научились. Сами-то мы жили в Средней Азии.
– В Казахстане?
– И в Казахстане тоже. Но и в Киргизии жили, во Фрунзе, участвовали там в художественной самодеятельности. – Фаина гордо добавила: – Получали первые места по Союзу.
– Вы здорово поете?
– Мы с Освальдом любим петь, – сказала Фаина и засмеялась.
Шанталь, Даниэль и Зинаида Васильевна тоже засмеялись, сами не зная почему. Люди вокруг негромко переговаривались и все время смотрели на корабль.
Все чего-то ждали. Вдруг из корабля раздался невероятный грохот. Строение закачалось, но устояло.
К ним приблизился Эдик, он был серьезен, едва кивнул Зинаиде Васильевне. Перед ним поставили микрофон. Второй взрыв прозвучал внутри корабля. Тросы, тянувшиеся от центрального куба, лопнули, зубчатое колесо рухнуло на землю. По радио прозвучала команда отойти от корабля на безопасное расстояние. Люди побежали назад, потом остановились у самого леса и завороженно смотрели на корабль. Один солдат тащил за Эдиком стойку с магнитофоном. От следующего взрыва погасли огни на крыше корабля, и он погрузился во тьму. Здание квадрата пока не повредилось. Остался только свет вокруг площадки. Ничто не напоминало недавнее праздничное великолепие корабля. Свисали рваные тросы вокруг черного уродливого бетонно-металлического куба.
К Эдику подбежал лейтенант и доложил, что идут сильнейшие сигналы в штабе, – это Стран пытается выйти на аварийную связь.
– Нет, это невозможно, – с облегчением сказал Эдик, – мы все предусмотрели. Он давно уже не мог нормально выйти на связь через лоб. Он поверил, что Рафаэль Муртага здесь. А уж на аварийку выйти от нашего грязного эликсира он никогда не сможет.
Следующий взрыв был слабее предыдущих, здание устояло. К микрофону подошел человек, которого недавние пленники тут же узнали. Это был «начальник поезда». Его физиономия выдавала сильное волнение. Он собрался с духом, и тут же загремело над всем пространством:
– Стран 10–46, с вами говорит начальник Российского отдела внеземной безопасности Закрёпов Рудольф Силыч! Предлагаю прекратить бессмысленное сопротивление, сдаться в плен и обсудить проблему дальнейшего совместного сотрудничества!
Молчание, явившееся ответом на это предложение, казалось оглушительным. Стало слышно, как что-то громко провякала неведомая ночная птица. Молчание длилось целую вечность. Закрёпов собрался говорить дальше, но Стран внезапно спросил:
– А где Эдик?
Закрёпов посмотрел на Эдика и отодвинулся от микрофона.
– Давай, Хаузер! – сказал он тихо.
– Я вас слушаю, господин Стран! – Эдик изо всех сил старался говорить спокойно, но это у него не совсем хорошо получилось, голос его подрагивал.
– Значит, Муртаги нет? – сказал Стран.
– Рафаэль Муртага находится у вас, господин Стран. Ваши его похитили и изувечили, он больше не человек!
– А вы, Эдик, предали наши идеалы! – В голосе Страна слышалась большая горечь.
– Нет, господин Стран, – твердо ответил Эдик. – Моя Земля – это моя земля! В ней много зла, но все равно она лучше, чем ваша изуверская Страна. Я никогда не прощу издевательства над моим другом Рафаэлем Муртагой! Пепел Муртаги стучит в мое сердце!
– Откуда вам известно про Муртагу?
– Сдавайтесь, и вы узнаете много интересного не только про Муртагу, – сказал Эдик.
– Значит, вы меня заманили?
– Так точно, Стран 10–46!
– Я уже полчаса посылаю мощнейшие лучи. Почему не сработали теловзрыватели?
– Потому что это наши изделия, а не ваши.
– Но тот в камине взорвался!
– Тот взорвался, – подтвердил Эдик. – Он должен был взорваться – и взорвался! – Эдик не смог скрыть гордости, прозвучавшей в его ответе.
– А Дворняшин?
– С профессором Голоущенко все в порядке, – сказал Эдик. – А вот настоящего убийцу, Аполлона Дворняшина, вы, господин Стран, чересчур крепко ушибли о дерево. Да еще ваш взрыватель в нем сдетонировал, он тогда же и скончался. Ну а дальше было наше дело… Мы ведь за вами по пятам шли.
Зинаида Васильевна чуть не упала в обморок от изумления. Ее потрясли не подвиги разведчиков, а то, что матершинник Лжедворняшин профессор.
– Выходит, вы его подменили, – грустно констатировал Стран. Голос его звучал глухо. – У меня, кстати, были сомнения, – продолжал он. – Я видел ваши вертолеты, даже заметил, что Дворняшин не столь гадок, как в начале нашего знакомства. Теперь понимаю, зачем он заменил пули в автомате. Но я полагал, что он так изменился после моего воздействия…
Стран замолчал. Его молчание висело в воздухе так долго, что все решили – он больше ничего не скажет. Но он заговорил:
– Однако я не придал должного значения всем фактам.
И снова замолк. Его признание было сделано почти весело. Но именно от деланной веселости в его механическом голосе неожиданно проявилась совершенно нестерпимая человеческая боль. Многие люди вокруг здания опустили головы.
– Я непростительно ошибся, – сказал Стран. – Ну что ж, теперь буду платить за все сразу!
– Да, господин Стран, вы ошиблись, – согласился с ним Хаузер. – Вы у нас на Земле часто ошибались. Вы недооценили нашу планету и ее жителей, даже самых обыкновенных. К нашей радости, вы действовали в духе заученных стереотипов. И я так счастлив, что Воскресова не сумела вас переубедить, хотя и пыталась. Иначе бы нам не удалось так легко вас нейтрализовать.
– А эти трое тоже агенты? – осторожно спросил Стран.
Среди слушателей послышался смех.
– Ну какие же они агенты! – снисходительно сказал Хаузер. – Они самые обыкновенные люди, «земели» из разных краев. С ними сейчас все хорошо. Ну стресс, конечно… Им пришлось много пережить из-за всех нас, они ведь в нашем деле не профессионалы.
Опять повисла долгая томительная пауза.
– Понятно, – сказал наконец Стран. Хаузер продолжал увещевать:
– Вы проиграли, господин Стран, и как представитель сверхрациональной планеты обязаны признать поражение. Вы должны капитулировать и плодотворно сотрудничать с победителями.
Стран засмеялся долгим скрипучим смехом. Наконец, он произнес:
