Текст книги "Дороги славы (СИ)"

Автор книги: Юлия Лиморенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

   Леся и Маша присели на диванчик у окна, выходившего на улицу, и задремали в тепле. Негромкие голоса, и шум воды только добавляли сонливости... Внезапно Леся подскочила, как от пинка: ей послышался какой-то странный, угрожающий звук совсем рядом. Она встряхнула головой, прислушалась: нет, не показалось! За стеной правления, рукой подать, плексалась вода!

   – Маша, – она тряхнула подругу за плечо, – Маш, проснись, нас заливает.

   Маша подняла голову, по-детски потёрла глаза:

   – Где, что?

   – Слышишь, вода шумит? Уже под полом! – Леся выбежала в сени, распахнула дверь – к крыльцу подступала грязная бурая вода. Тонкие ручейки затекали под здание, стоящее на чём-то вроде свай, а из пяти ступенек крыльца две были уже под водой.

   – Маша! – крикнула девушка, обернувшись назад, в коридор. – Скажи, чтобы будили всех! Я пойду к мужикам, может, что посоветуют. На всякий случай пусть детей оденут, мало ли что...

   Маша выбежала следом, отшатнулась от подступающей воды:

   – Куда же теперь-то?

   – Не знаю, – пожала плечами Леся. – Если есть более высокие здания, надо туда перебираться. Но что без света делать – не представляю... И дрова все залило, наверно. Интересно, с Нижнеянском связались уже?

   – Говорят, связались, – кивнула Маша, – обещали прислать самолёт.

   – Какой самолёт, с чем? И где он тут сядет? – удивилась Леся и, увидев, что Маша испугана, добавила весело: – Ладно, я поплыла. Если что, лодки с берега возьмём, будем на лодках выгребать.

   Она осторожно шагнула на залитую водой ступеньку, потом на втроую... За её спиной Маша что-то шептала, до Леси донеслось:

   – Пресвятая Госпоже... Владычице Богородице! Воздвигни нас из глубины греховныя и... и избави нас от смерти внезапныя... и от всякого зла!

   Грузовик выбрался из грязи, влекомый вездеходом, отцепился от него и медленно покатил куда-то по посёлку. Мужчины стояли на дороге возле вездехода и что-то обсуждали. Леся издалека увидела, что Петя и Санжи уже такие же мокрые и грязные, как местные мужики. И погреться-то негде... Она начала пробираться к ним: бежать по воде было невозможно, даже идти приходилось с осторожностью – такое образовалось сильное течение. В сапоги уже налилась вода, но холодно пока не было: грели шерстяные носки. Хуже, что штаны промокают... Размахивая руками, чтобы сохранить равновесие, Леся шагала поперёк потока, по кратчайшему пути до вездехода.

   Петя заметил её, только когда она была уже рядом:

   – Ты чего... чего не сидишь, где сказано?

   – Правление заливает, – сказала Леся, обращаясь не столько к нему, сколько к местным. – Вода уже под полом плещется, пол промокает.

   Пожилой якут ругнулся по-русски, покосился на Лесю, извинился:

   – Трактор бы с покоса пригнать... Всех бы на трактор да опять же на покос!

   Тут Леся сообразила, почему в посёлке там мало мужчин: все на покосе! Ну, теперь и покосу конец: дожди сгноят всё, что не сложили и не укрыли.

   – А трактор проедет по воде? – заинтересовался Санжи.

   – Проедет! – успокоил его водитель грузовика. – У него знашь каки колИса! Выше тебе! И у прицепа обратно же высочонны...

   Наступило молчание.

   – А далеко туда ехать? – спросил Петя, чтобы хоть что-нибудь спросить.

   – Трактору-то? Да часа три выходит. По воде, мож, побольше. Тока хрен оне сюды поедут, они ж не знат, чо тута у нас.

   – А позвонить нельзя? Вышка-то сотовая стоит, – предложил Санжи.

   – Ну можно, – согласился водитель. – Андрюха, ты номИр ихний знаешь?

   – Знаю Илюшкин, дай телефон, – молодой якут протянул руку.

   – А нету у мене, – растерялся водитель.

   – Держи, – Санжи протянул Андрюхе свой сотовый.

   Андрюха позвонил и долго с кем-то объяснялся по-якутски. Петя посмотрел на замерзающую Лесю:

   – Иди обратно, там хоть тепло. Простудишься нафиг.

   – Вы тоже тут не стойте, насквозь же мокрые! Да ветер ещё... Пошли все греться!

   Андрюха тем временем договорил, вернул Санжи телефон:

   – Приедут, сказали. Заправятся, горючки на запас возьмут и приедут.

   – Тогда пошли сохнуть, – предложил пожилой якут. И они двинулись к правлению – успокоить женщин и обогреться.

   – А зачем на покос ехать? – допытывался Санжи. – Там-то точно света нет!

   На покосе знашь как хорошо! – объяснял водитель. – Тама и банька, и костерок, и шалаши обратно же тёплы... Само дело – погрелся и в шалаш! Мы-то всегда там летом живём, щас вот остались вездеход готовить. А так-то мы всё время там, а чо...

   Экспедиция добралась до правления и застала там лёгкую панику. Маша по мере сил пыталась панику прекратить: раздала детям запасённое по карманам печенье, дала свой телефон пожилой женщине – позвонить дочери в Казачье и сказать, что «тут всё хорошо», уговорила перетащить несколько диванчиков подальше от входа, чтобы не ходить по просочившейся воде, «наладила» радиоприёмник, почистив запылившиеся контакты, – приёмник немедленно сообщил, что по прогнозу погоды дожди вот-вот прекратятся. Собравшиеся в правлении дружно обругали прогноз, синоптиков и радио, от этого парадоксально всем стало легче на душе. Когда пришли мужчины и Леся, Маша рассказывала кучке проснувшихся детей записанные в Батагае сказки, дети слушали, открыв рты, даже те, кто не понимал по-русски. Маша явно клевала носом, но заснуть себе не давала – ждала новостей.

   – Трактор придёт – поедем на покос, – сказал пожилой якут – как выяснил Петя, его звали Софроном Ивановичем. Женщины встретили известие о тракторе радостно: на покосе они бывали и не в такую погоду, там всё своё, знакомое, и не зависишь от ДЭСки. Правда, о затопленных домах волновались сильно – всё отсыреет, пока-то подвалы просохнут, а холода уже скоро...

   Мужчинам выделили один из кабинетов правления, там они разделись, развесили как смогли мокрую одежду и повалились спать. Петя и Санжи тоже пристроились на составленных вместе стульях и задремали.

   По часам Леси было уже утро – восемь сорок, – когда на улице раздался адский рёв. Леся торопливо вскочила, выпутывая растрепавшуюся косу из застёжек куртки. Женщины сбежались на крыльцо, по которому уже катались туда-сюда мелкие волны; перед правлением стоял заляпанный грязью «Кировец», в самом деле на огромных колёсах и с прицепом. Трактор воинственно плевался дымом; водитель выглядывал из окошка кабины с высоты метра в три и поторапливал:

   – Ну вы там грузитесь или что?

   Первыми в кузов начали сажать детей, самых маленьких – вместе с мамами. Мужчины передавали их с рук на руки, дети в восторге болтали ногами в воздухе. Чтобы более-менее нормально сидеть, в прицеп накидали мешков с соломой, люди рассаживались на них рядами. Усевшихся тут же укрывали от дождя широким пологом из агроплёнки. Убедившись, что все дети уместились, Софрон Иванович скомандовал грузиться пожилым женщинам, а молодым пообещал, что придёт ещё транспорт. Ещё трёх женщин усадили в кабину, две – на сиденье, одна – к ним на колени. «Кировец» со своим грузом, натужно рыча, двинулся по улице, разводя крутую волну, словно сухогруз в океане. Женщины в кузове придерживали детей, чтобы те не свешивались за борт. Прицеп заметно встряхивало на каждой кочке, но людей это не пугало: всей разницы с обычной поездкой на покос – что на улице воды выше колена...

   – Ну а мы, – сказал Софрон Иванович участникам экспедиции, – следующим рейсом поедем.

   – А мы там вам не помешаем? – на всякий случай уточнил Петя.

   Ну не оставлять же вас! В кои веки раз к нам наука приехала, – Софрон Иванович так хлопнул Петю по плечу, что чуть не уронил в грязь. – А вы там, на покосе, нам лекцию какую расскажите. Что изучаете, что ищете, где побывали, что повидали...

   А, это сколько угодно! – улыбнулась Маша. От недосыпа у неё слипались глаза и она старалась не зевать очень уж откровенно.

   Со стороны молчаливой ДЭСки послышался надсадный вой – по улице полз ещё один трактор, на сей раз – маленький старый МТЗ. Он тоже волок за собой прицеп, доверху загруженный чем-то; груз был тщательно укрыт брезентом, а брезент накрепко привязан к бортам.

   Это наша еда поехала, – объяснил Софрон Иванович. – Консервы то есть. А мы с вами, молодёжь, на вездеходе будем добираться.

   А он не захлебнётся? – с тревогой спросил Санжи, вспомнив, как при попытке вытянуть вездеходом грузовик сперва пришлось вытягивать сам вездеход.

   А кто его знает, – философски ответил якут. – Захлебнётся – просушим и дальше поедем. Другого-то всё равно ничего нет.

   А грузовик, который вы вытаскивали? – удивилась Леся.

   Так на него бензина нету. Трактора-то на дизеле все, а он, собака, на бензине. И где напасёшься? Оставим тут, в гараже, авось никуда не денется...

   За домами послышался шум воды, потянуло дымом солярки. К правлению подошёл вездеход. Вода опасно плескалась чуть ниже его бортов, но двигатель не заливала – вездеход был двоюродным братом советских танков, мотор у него запрятан и защищён довольно надёжно.

   Садитесь, наука, – пригласил Софрон Иванович и подсадил Лесю в кузов.

   А за вещами-то заедем? – уточнила Леся.

   Заедем, заедем, – успокоил водитель Андрюха. – Поедем в отель!

   Однако когда вездеход, взрёвывая, подобрался к «отелю», стало понятно, что так легко вещи не вызволить. Вода поднялась до крыльца и плюхала в двери гостиницы. По счастью, они закрывались очень плотно. Если сейчас дверь открыть, Омолой потечёт внутрь...

   Санжи думал недолго:

   – Подъезжай поближе к окну! – Он устроился на борту вездехода, прикидывая, где будет удобнее добраться до окна.

   – Выбивать, что ли, хочешь? – забеспокоился Софрон Иванович. – Смотри мне имущество портить!..

   – Да зачем выбивать, шпингалет снаружи отодвину, в первый раз, что ли... – Санжи дотянулся до оконной рамы, вынул из кармана куртки шило, всадил его между рамами, что-то слегка хрустнуло, кусок рамы отошёл вместе с гвоздями, острие шила поддело шпингалет, и через пол-минуты Санжи уже стоял на подоконнике открытого окна, готовый спрыгнуть в коридор.

   – Это где ты так наловчился? – удивился водитель.

   – А, так... в школе баловались, – смутился Санжи.

   Он передавал коллегам в окно их рюкзаки и сумки, все их аккуратно складывали в углы кузова, чтобы не болтались под ногами. Последним из окна поплыл кофр – и тут у Санжи дрогнула рука, а Петя не успел подстраховать драгоценную ношу. Кофр плюхнулся в воду.

   Маша вскрикнула, прижав ладони к щекам. Петя рванул «молнию» на куртке, намереваясь нырять за своим сокровищем... Но сокровище всплыло само. Белый ящик неторопливо и величественно появился на поверхности и продрейфовал мимо вездехода, направляясь по течению в сторону от посёлка. Леся отцепила от борта вездехода багор, о который постоянно цеплялась рукавом, пока ехали, перебросила его Пете, тот ловко поймал ящик за торчащую ручку и вытащил наверх. Отбросив багор, он осмотрел драгоценный кофр со всех сторон, заботливо вытер рукавом, потом носовым платком, убедился, что на поверхности кофра не осталось влаги, спрятался под брезентовым пологом и дрожащими руками открыл крышку.

   Внутри ящика были совершенно сухо. Видеокамера и два фотоаппарата лежали, как положено, каждый в своём отделении, шнуры и аккумуляторы – в идеальном порядке.

   – Герметичный! – с облегчением выдохнул Петя, вытирая лицо ладонью. – Мне говорили: герметичный, а я не стал проверять... дурак...

   Санжи запрыгнул обратно в кузов, виновато взглянул на товарища, но Петя не стал его ругать: кофр цел – и хорошо.

   Вслед за Санжи из окна начали вылезать постояльцы, а за ними – администратор и горничная. Люди набились в кузов так плотно, что некуда было вытянуть ноги.

   – Ничего, – утешил пассажиров Андрюха, – до покоса всего пятнадцать килСметров!

   Вездеход полез в горку, дым солярки застилал остающийся позади посёлок.

   Мостов через Омолой в районе посёлка было два, один пешеходный, другой – понтонный – для автомашин. Софрон Иванович уже в дороге сказал, что оба трактора пошли вброд, их мост в жизни бы не выдержал, да и широковат «Кировец» для мостика... А вот вездеход может и пройти, тем более что на броде глубина сейчас хорошо если вдвое больше, чем обычно...

   Вездеход, конечно, не прошёл. Моста просто уже не было. Понтоны мотались вдоль дальнего берега, связанные цепями, течение било их друг о друга, пыталось унести, но цепи пока держали. Посмотрев на это зрелище из-под руки, как Илья Муромец на картине, Софрон Иванович велел поворачивать к броду. Андрюха долил в бак вездехода солярки, чтобы не кончилась на середине брода, и они повернули обратно – брод был выше по течению.

   Когда выехали к броду, все, кто был в кузове, уже вымокли до нитки, несмотря на полог. Вездеход склонился тупым рылом к воде, съезжая по берегу, соскользнул и застрял. Андрюха машинально дал задний ход – без всякой пользы: гусеницы скользили, шаг вперёд – два назад. Софрон Иванович оценил положение в истинно богатырском духе:

   – Вылезайте все! Будем выталкивать!

   Все, кроме водителя, вылезли, оказавшись по колено в воде, потолкались у машины, попинали гусеницы. Водитель, перекрикивая шум мотора, орал, что надо кого-то пустить вперёд с багром – замерять глубину. Если всё-таки зальёт движок, машине конец – вытаскивать только трактором, а когда тот трактор сюда доедет...

   Маша с тоской смотрела вокруг: ездили, ездили, все промокли, замёрзли, а посёлок всё ещё виден! Когда же они доберутся до покоса?! Андрюха, конечно, молодецки упоминал, что «туда и пёхом недалёко», но для этого надо переправиться через реку, а на ногах её сейчас не одолеть даже на броде – смоет.

   Посовещавшись, мужчины послали на брод с багром постояльца из гостиницы – высокого крепкого человека, назвавшегося Макаром. Макар был без резиновых сапог – ехал в командировку из Якутска, из цивилизованных мест, и как-то не рассчитывал на потоп... Андрюха отдал ему свои сапоги, и Макар решительно шагнул в поток, упираясь в дно багром. К его поясу была привязана страховочная верёвка.

   Оставшиеся семеро мужчин толкнули вездеход – он не сдвинулся. Налегли сильнее – машина покачнулась, но не сместилась. Подводить под гусеницы лаги было бесполезно, Софрон Иванович решительно отмёл эту Андрюхину мысль: тяжесть такая, что любые лаги сломает. Андрюха, полный решимости спасти машину, выскочил из кабины босиком, как был, навалился вместе с остальными – вездеход медленно заскользил вниз, в воду. Андрюха кинулся к кабине, проверил уровень воды – на пол заплёскивало немного, но движок заливать не должно.

   – Так, мужики, – подвёл итог Софрон Иванович, – без Андрея нам тягач не сдвинуть. Пускай кто-нибудь из баб за руль сядет.

   Администратор Ариша и горничная переглянулись и развели руками:

   – Мы бесправные, на водителя не учились...

   – Я училась, – сказала Леся. – Вездеходы, конечно, не водила...

   – А что водила? – живо заинтересовался Андрюха.

   – «Газель» водила, было дело.

   – То есть механическую коробку знаешь. А дизеля водила?

   – Дизеля – нет, к сожалению.

   – Ну лезь сюда, я растолкую, что к чему... – Он запрыгнул в кабину и подтянул Лесю внутрь.

   Пока водитель объяснял Лесе тонкости управления, Макар отошёл по броду уже шагов на двадцать и стоял теперь неподвижно: обозначал нащупанный багром бочажок, в который вездеход мог запросто въехать гусеницей. Дальше идти пока не было смысла.

   Андрюха вылез из кабины, махнул рукой оставшейся внутри Лесе:

   Как скажу – давай газу понемногу! Сильно не дави, грязью нас обольёшь!

   Ясно! – Леся скрылась в кабине. Мужчины дружно налегли на задний борт вездехода, он чуть сдвинулся вниз, и Андрюха, синий от натуги и от холода, заорал:

   Давай!!

   Машина дрогнула, гусеницы пришли в движение и медленно, толчками понесли её вперёд, в реку. Макар стоял, как верстовой столб, указывая рукой, куда следовало ехать. Софрон Иванович махнул рукой Маше:

   Лезь тоже в кабину, будешь из окна глядеть и слушать, чего мы будем командовать. А то она там из-за рёва ни шиша не разберёт!

   Маша уселась в тёплой кабине, подышала на застывшие руки:

   Ужас какой... Когда ж мы доберёмся?

   Сегодня, – широко улыбнулась Леся, у которой тоже от холода сводило пальцы.

   Вездеход одолевал реку метр за метром. Мужчины шли сзади, пока вода не стала доходить до плеч, – дальше уже можно было захлебнуться. Макара пришлось таки вытаскивать за верёвку – один раз он оступился, и поток мгновенно свалил его с ног. Дальше идти пешком он тоже не мог – течение становилось слишком сильным. Но дорогу перед машиной по-прежнему надо быть ощупывать буквально по сантиметрам! Тогда Санжи влез на кабину, лёг там, цепляясь ногами за крышу, а в руки взял багор. Багром он тыкал в дно прямо перед капотом машины, но это было лучше, чем ничего... Андрюха пролез обратно в кабину и сменил Лесю за рулём, но выгонять девушек не стал – здесь было теплее, да и некуда было вылезать, кругом вода. Прижавшись друг к другу на узком сиденье, они то и дело выглядывали в окно – далеко ли до противоположного берега, не сносит ли их с брода, не заливает ли кузов...

   На другом берегу пришлось повторить всё сначала: высадить людей, толкать машину сзади, а за руль посадить Лесю. Когда вездеход прочно встал на сухой берег метра в пятидесяти от новой границы воды, люди сели на землю и долго пытались отдышаться. Переправа заняла полтора часа и съела почти всю запасённую солярку.

   – Ой, батюшки! – запричитала вдруг Ариша, – как же это ж я забыла-то! Как же это!

   – Ну чего там? – обернулся к ней богатырь Софрон Иванович. – Оставила чего нужное?

   – Да нет! – замахала руками Ариша. – В сумке-то у меня термос! С чаем! Горячий, поди, ещё... Давайте погреемся, а?

   Двое суток спустя из Нижнеянска по рации сообщили, что в Намы вылетает грузопассажирский самолёт спасателей, он доставит еду и топливо для тракторов, а назад заберёт новосибирских учёных.

   – Мы ценный груз! – радовался Санжи. – Стратегический!

   Особенно радостно было то, что самолёт должен был довезти стратегический груз не до Нижнеянска, а сразу до Верхнеянска.

   Покос представлял собой большой стан в узкой долине, заросшей травами. Там стояли шалаши, старательно подновляемые каждый год и в самом деле довольно тёплые. Там уже давно срубили баню, в которой все участники переправы на вездеходе отогревались после приезда. Электричества тут, правда, не было, грелись буржуйками, на них же и готовили. В хорошую погоду варили и на кострах, но сейчас на улице было до того сыро и промозгло, что люди старались лишний раз не выходить из шалашей.

   Пока не кончился заряд у фотокамер и диктофонов, экспедиция работала. Записать удалось немало, в основном пришедшиеся к случаю рассказы о потопе. У Леси горели глаза: сюжет мифологических рассказов о потопе был общим у многих сибирских народов, а с библейским пересекался отнюдь не во всём! Видеокамера, к сожалению, была не заряжена заблаговременно, её аккумуляторов хватило минут на двадцать. Но в эти двадцать минут вошли три чудесных песни, исполненных слаженным, спевшимся ансамблем из трёх пожилых якуток. Петя заснял всю картину: в шалаше, освещённом только керосиновой лампой да рыжими сполохами из печки, три женщины с точёными, совсем не старыми лицами задумчиво и неторопливо пели о несчастной любви – больше всего песен у якутов об этом...

   Санжи, потратив немало усилий, всё же собрал героический экипаж вездехода и сфотографировал всех участников переправы на фоне машины. Маша записала адреса, по которым собирались выслать фотографии. Всё-таки не каждый год такое бывает.

   Когда самолёт уже готовился к взлёту и участники экспедиции забрасывали в багажный отсек свои вещи, к ним подошёл Софрон Иванович:

   – Слушайте, молодёжь, а чего вы к нам летом-то? Надо бы зимой было приехать! И дороги лучше опять же...

   – Да это ж не от нас зависит, – как мог, объяснил Петя. – Когда деньги дали, тогда и едем. А зимой знаете же как: баланс подбивать надо, а у нас командировка, бухгалтерия ни в какую не соглашается, чтобы год закрыть без отчёта.

   – Бухгалтерия – это да, это мы понимаем, – вздохнул Софрон Иванович. – А вы всё равно зимой приезжайте. Ещё разок, а?

   – Попробуем, – пообещал Петя. Хотя опыт говорил ему, что учёный редко попадает дважды в один район, если не работает с ним постоянно, но приехать хотелось. Всё же поработать удалось мало, да и девушки явно остались бы ещё хоть на недельку... Все планы приходится менять из-за самолёта. У экипажа чёткий приказ: учёных из пострадавшего района вывезти.

   Маша разговаривала по телефону с Лилей – в новостях уже сообщили, что Намский улус страдает от наводнения, и дома волновались:

   – Да всё у нас в порядке! Сегодня вылетаем, вот прямо сейчас! Нет, в Верхнеянск. А не знаю, у нас билеты с открытой датой. Что?.. Да не знаю пока. Что?.. Ну я не помню. Всё, всё, пока, уже надо в самолёт садиться, пока!

   Самолёт сразу влетел в низкие облака, и долина с покосом скрылась из виду. Над облаками было солнце – солнца экспедиция не видела уже без малого три недели. График работ, конечно, полетел напрочь, но никто и не гарантировал, что всё будет как запланировано. К перекосам вроде этого всегда надо быть готовыми: транспорт, погода, состояние дорог по-своему перекраивают планы полевиков. После подобных поездок даже такие природные бродяги, как Петя, начинают ценить спокойную, размеренную кабинетную жизнь... ровно до начала следующего сезона.

   Из дневника Маши:

   2 – приехали. Намы – большой посёлок! А не деревня, как врёт нам карта.

   3 – потоп. Правление, залило, вездеход, переправились, потом подробно.

   4 – мы не знаю где. Как называется это место, не могу выяснить. Буду писать в паспорте текстов: «Записано на покосе».

   5 – лекция на покосе. Жанр: в стиле общества «Знание». Тема: обо всём. Ораторы: мы все понемногу. Аудитория: все, кому не лень, включая собак. Длительность: кажется, часа три, не меньше. Эффект: долго не отпускали. Резюме: не забыть указать в отчёте – «популяризация науки в среде рыбаков на покосе».

2010-2011

   ДЭС – дизельная электростанция, основной источник энергии в отдалённых посёлках.

   Нохо (бурят.) – собака!

1. Июнь, Якутск. Полоса препятствий

   На лётном поле было жарко, как на сковородке, асфальт, разогретый до пластилиновой мягкости, проседал под ногами, а автобуса для вывоза пассажиров в аэровокзал здесь не было предусмотрено – только грузовики для багажа. Экспедиция, утирая пот, поплелась по лётному полю пешком.

   – Приехали, называется, на север, – бурчал одетый в чёрный костюм Петя, опустошая бутылку с непоправимо согревшейся минералкой. – Щас обгорим и облезем как нечего делать.

   – Да, и неровно обрастём, – в тон ему пообещала Леся; она от жары почти не маялась, солнца не боялась, только вот не спала почти сутки... Искусство спать в самолёте ей освоить так и не удалось, попробовать подозрительную кормёжку на рейсе она не решилась, так что за все двадцать часов – начиная с выезда в аэропорт родного города и кончая прилётом сюда – сжевала только трубочку с кремом из аэропортовского буфета. О чём неоднократно пожалела – после сладкого всё время хотелось пить, и она опустошила все запасы питья, закупленные отрядом.

   – И зачем я только шляпу в рюкзак упаковала! – сокрушалась Маша. – Теперь мне голову напечёт и уши обгорят... – Леся стянула с головы бандану и отдала коллеге, та радостно повязала платочек до самых бровей, прикрыв лоб и уши. Белокожая Маша ухитрялась обгорать мгновенно, а им ещё работать в столь же солнечных местах почти месяц; полярный день, как-никак.

   Под палящим солнцем холодных северных широт они добрели до аэровокзала (двухэтажного здания с обшарпанной краской на стенах), некоторое время стояли, наслаждаясь прохладой (впрочем, Леся быстро начала мёрзнуть после такого перепада температур). Потом пришлось отстоять ещё очередь в пункт выдачи багажа – в тесном помещении вокруг транспортёра толпились пассажиры с двух дальних и двух местных рейсов, и багаж у них по большей части состоял из громадных тюков. Экспедиция кое-как вырвала из этого месива сумок и мешков свои рюкзаки и Петин кофр с видеоаппаратурой (Петя в каждой экспедиции порывался взять его с собой в салон как ручную кладь, но работники всех аэропортов были неизменно против). Дальше было легче – отряд должна была встречать машина, а с ней – Санжи, отправленный сюда заранее готовить почву для работы в районах.

   Машину они увидели сразу, как только вышли из аэровокзала в город: на стоянке дышал жаром из открытого капота ЗиЛ, из кузова ЗиЛа при виде их выскочил Санжи, подбежал, помогая тащить багаж. Он был весь в белом (здесь горожане всё лето ходили в белом, точно в Баку, а не в Приполярье) и уже успел загореть до шоколадного цвета. Забросив рюкзаки в кузов, он радостно спросил:

   – Ну, привезли деньги?

   С нехорошим предчувствием Леся осторожно переспросила:

   – Деньги?

   – Ну! – кивнул Санжи. – Деньги, деньги привезли? Тут наш банкомат не работает.

   Начальник отряда Петя сел, где стоял, прямо на бетон, и беззвучно зашевелил губами; коллеги без слов поняли, что он имел в виду, и были вынуждены согласиться – ситуация возникла аховая. Когда экспедиция готовилась к выезду, на счёт института пришла ещё не вся сумма, предназначенная для расходов отряда. Денег хватало на билеты в один конец, на суточные и частично – на закупку провизии, а всё остальное они должны были получить здесь, в Якутске, через банкомат. Банк уверил, что осуществит перевод без задержек, и денежки наверняка уже лежали на счёте – но доступа к ним, как выяснялось, не было... То есть на месте работы (куда можно было добраться без проблем – билеты уже были на руках) отряд остался бы практически без продовольствия, без батареек для аппаратуры (их почему-то не разрешалось провозить авиарейсами) и, главное, без средств на оплату катера и вездехода, необходимых для путешествий между сёлами. Осознав ситуацию, Санжи перестал суетиться, уселся на борт кузова и загрустил. Маша с надеждой спросила:

   – А в другом банкомате нельзя деньги получить?

   Санжи покачал головой:

   – Наш банк не работает ни с местными, ни с московскими, а других банкоматов тут нету... А наш один был на весь город, и тот сломался.

   – А через Сбербанк? – задумалась Леся.

   – Комиссия будет одиннадцать процентов, тогда нам на что-то не хватит, – разбил надежды Петя. – И как потом за эту комиссию отчитаемся в бухгалтерии? В смете никакой комиссии не заложено, смета должна быть копейка в копейку...

   – Не заводись, – вздохнула Леся. – Чего стоим, кого ждём? Или Санжи ещё знакомых девушек встречает?

   Санжи улыбнулся, без того узкие глаза стали щёлочками:

   – Никого не жду, вы у меня одни! Поехали в гостиницу!

   – Скорей бы, – застонала Маша, – и в душ!..

   – Это бы хорошо... – осторожно заметила Леся, – если тут есть горячая вода... Санжи, тут горячая вода есть?

   – Нету, – развёл руками бурят. – По всему городу нету, с самой весны.

   Маша страдальчески закрыла глаза и потянулась в карман за влажной салфеткой:

   – Лесь, ну вот зачем ты разрушаешь самые светлые надежды! Так бы я ещё помечтала о душе, пока едем...

   – Не обманывайся иллюзией, учил Будда, – усмехнулась Леся.

   – Ничему такому он не учил, – буркнул Петя, у которого окончательно испортилось настроение. – А в душ я залезу всё равно, пусть холодный. Зачем вам вообще горячая вода в такую жару?

   – Мыться, Петя, мыться, – с самым серьёзным видом сказала Леся. – Санжи, а в кузове разве можно ехать? Тут сидений нет, ещё оштрафуют водителя...

   – Ехать можно, – по обыкновению ухмыльнулся бурят, – надо только в борта руками и ногами упереться покрепче!

   – Ничего, не выпадешь, – успокоил Петя, залезая в кузов и подавая руку обеим девушкам. – Я на тебя сверху свой рюкзак навалю, он тебя придавит надёжно.

   – Идёт, – Леся пристроилась за кабиной на прикрученном к полу ящике для инструментов, рядом, опасливо держась за борт, села Маша. Рюкзаки уложили на пол, чтобы не катались, Петя уселся на свой ненаглядный кофр, а Санжи на правах штурмана сел в кабину – показывать шофёру дорогу в гостиницу.

   Ехать, к счастью, было недалеко, но пассажиров всё равно порядком растрясло и по разу ушибло о борта. Дороги в Якутске практически везде были очень плохие – сколько их ни ремонтировали, годовые перепады температур и подвижная мерзлота под почвой разрушали любое покрытие. Машины ездили медленно, чтобы не убить подвеску о сплошные трещины и ухабы, а автобусы вообще передвигались черепашьим шагом. Даже грунтовки в частном секторе были удобнее для проезда, чем асфальт...

   ЗиЛ, подпрыгивая на трещинах, покружил по городу, ныряя под протянутые прямо над улицами водопроводные трубы и объезжая неудачно припаркованные автомобили, и наконец затормозил во дворе старинной пятиэтажки, попав одним колесом в грандиозную ямину, наполненную битым кирпичом. Видимо, по торчащим кирпичным обломкам жители переходили улицу, когда яма из-за таяния снега превращалась в лужу.

   Санжи выскочил из кабины и стал принимать багаж, который Петя спускал из кузова. Последним был спущен ненаглядный кофр, и Петя протянул руку Маше, помогая спуститься. Санжи издал предостерегающий вопль, глядя куда-то за спину Пети, и на асфальт рядом с ним тут же приземлилась Леся, просто прыгнувшая из кузова.

   – Ты совсем сдурела?! – заорал Петя. – Позвоночник свой не жалко? Грохнулась бы сейчас, и привет работе...

   – Нормально, – отмахнулась Леся и закинула на плечо свой рюкзак.

   Багажа у отряда было много – даже не считая рюкзака Санжи, который уже лежал в гостинице, тащить приходилось по рюкзаку на каждого, металлический кофр (компактный, но тяжелый) и две сумки – одна набита едой на первое время (сухой лапшой, чаем в пакетиках и прочим), другая – с диктофонами, мини-дисками, зарядниками для них и прочей мелкой электроникой. Сумку эту таскала Маша, поскольку со звукозаписывающей аппаратурой работала в основном она, а продукты достались Лесе. С одной стороны, они немного легче, с другой – допотопная, ещё советских времён хозяйственная сумка была набита доверху, чуть по швам не лопалась. Лапши и сухого картофельного пюре всегда брали много – если сами не съедали, то оставляли местным жителям: в посёлках магазины частенько работали от одного подвоза продуктов до другого, поэтому все держали дома запасы.

   Гостиница располагалась в обычный трёхкомнатной квартире: в спальне был двухместный номер, в гостиной – трёхместный, а в самой маленькой комнате располагались администраторы, дежурившие посменно, сутками. Кухня в квартире сохранилась, поэтому постояльцы могли готовить сами.