Текст книги "Больше, чем люблю (СИ)"
Автор книги: Юлия Крымова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
Глава 38
А дальше за всем происходящим я наблюдаю словно со стороны. Будто просто зашла к соседям за солью, а у них там бразильский сериал. Сто девяносто восьмая серия. Я не смотрела ни одной. Понятия не имею, как развивались события раньше, и кто главный герой.
Мама взглядом опытного дознавателя обводит кухню и останавливает своё внимание на незнакомом мужчине. Она словно пробивает его по какой-то своей личной базе данных. Сканирует внимательно. А затем переводит полный недоумения взгляд на меня.
Хочется сказать: «Да мам. Это не Рома».
И не Артём.
Это Тимур.
Я смотрю на него, не моргая. Не веря своим глазам.
В простой клетчатой рубашке, что вчера была надета поверх футболки, которая каким-то образом очутилась на мне, он совсем на себя не похож.
Пока мама, подобно таможенному контролю в аэропорту, придирчиво его рассматривает, я нервно тереблю пуговицу на шортах.
Тимур в это время преспокойно раскладывает по тарелкам какие-то вкусности, удостоив маму вежливым «Здравствуйте», а меня – скрытой улыбкой.
Лишь уголок губ немного поднимается. Но глаза горят так, что аж жарко становится.
Он достаёт из бумажного пакета с логотипом кофейни, что в доме напротив, нереальное количество еды. Слоёный пирог, киш с грибами и сыром, круассаны, мои любимые булочки с заварным кремом.
При этом делает всё с таким видом, будто ничего странного не происходит. Словно зять был заранее осведомлён о приезде любимой тещи и хорошенько подготовился. Сейчас вскипит чайник, он разольёт кипяток по кружкам, и мы дружно сядем за стол делиться последними новостями. Обыденное субботнее утро.
Стоит перевести взгляд с такого спокойного и домашнего Тимура обратно на мать, меня начинает резко знобить.
Наверное, любая другая мудрая женщина осознала бы, что находится не в том месте, не в то время. Пожелала бы приятного аппетита и молча удалилась. Наедине бы, конечно, потом провела беседу, но при свидетелях вела себя сдержано.
Однако моя мама, подполковник полиции, привыкла вести себя только так, как считает нужным. А учит дочь-неудачницу жизни, когда есть зрители – это же ещё интереснее, чем просто макать носом в лужицу за то, что не оправдала собственные возвышенные ожидания. Бросила танцы, не поступила на юридический, не стала невесткой прокурора, потому что, видите ли, сын его тот ещё бабник. Ну, подумаешь. «А кто в его возрасте не гуляет?» твердила мама. Поэтому, узнай она, что Рома мне изменил, да ещё и с Аней, она съест меня живьём. Аня ведь ей никогда не нравилась.
Собственно говоря, в каждом, даже мелочном вопросе у нас мнения кардинально отличаются. И моё, конечно, заведомо неправильное.
– А вы, простите, кто? – Идёт в наступление мама, ничуть не стараясь скрыть свою враждебность.
Кажется, она представляет Тимура у себя на допросе. Её надменный тон и ледяной взгляд намекают, что она собирается выбить из него чистосердечное признание любым способом.
– Я Тимур. Друг Даши, – кратко, но уверенно представляется не совсем «мой друг».
Человек, который руководит крупным бизнесом, явно так просто не спасует перед начальником следственного отдела.
А я на нервах вот-вот оторву пуговицу с джинсовой ткани.
– Даша, а Рома в курсе, каких друзей ты себе заводишь?
Хочется спросить: каких таких? Но я и так знаю ответ. То, что моего «друга» зовут Тимур, а не Саша или Вася, на маму действует похлеще, чем красная тряпка на быка. Может, предложить ей сходить к психологу? Проработать личные обиды явно не помешает.
Дело в том, что тот бурный бабушки роман с нерусским парнем имел свои последствия. После того, как он уехал жениться на девушке «своих кровей», бабушка узнала, что беременна. Конечно, новость обернулась для бабушки шоком. Но, несмотря на настояния своих родителей, от ребёнка она не избавилась. Друг, который был со школы в неё влюблен, предложил выйти за него замуж и вписать его в свидетельство о рождении дочери. Так мама получила отчество Владимировна. Хотя по-настоящему она Каримовна.
– Тимур, наверное, ты уже догадался, эта не очень вежливая женщина – моя мама, Ирина Владимировна, – надеюсь по моему виноватому тону он понимает, как мне жаль за эту сцену.
А затем уже жёстче и с непонятно откуда взявшейся уверенностью:
– Мы с Ромой расстались, мам. Так что дружу с кем хочу.
То ли от моих слов, то ли от воинственной интонации, но мама на мгновение забывает про свою маску невозмутимости. У неё на лбу пролегает несколько глубоких складок. Глаза сужаются, отчего в уголках появляется множество морщинистых стрелочек.
Но затем она резко отмирает. Возвращает непробиваемое лицо и отвешивает мне словесную пощёчину.
– По стопам бабушки решила пойти? А тебя есть кому потом подобрать с ребёнком? – Брезгливо кривится, словно я, грязная и ободранная, стою на её пороге со свёртком в руках. – На мою помощь можешь не рассчитывать, когда этот «друг» неожиданно испарится.
Казалось, я давно сепарировалась от родителей и привыкла полагаться только на себя.
Папа ушёл из семьи, когда мне было девять.
Мама вечно пропадала на работе.
Поэтому взрослеть пришлось в одиночку.
Но вот сейчас, после набора непонятных слов, я окончательно поняла: с женщиной, которую я называю мамой, меня связывает лишь общее ДНК.
– Даша, пожалуйста, завари чай, – мягко просит Тимур, хотя на столе стоит два стакана ароматного кофе.
– Ирина Владимировна, можно вас на два слова, – следом обращается к маме, кивая в сторону гостиной.
Я успеваю дважды вскипятить воду, перебрать все имеющиеся коробочки с чаем, отыскать среди них зелёный и заварить. Мама пьет только его.
Как ни стараюсь прислушаться, голоса Тимура мне практически не слышно. Зато мама говорит всё громче. Она высказывает ему какие-то личные претензии и обвиняет во всех смертных грехах. И пусть со стороны это похоже на обычную женскую истерику: в лице Тимура мама обвиняет всех мужчин мира, но мне хочется провалиться под землю.
Когда я слышу, как захлопывается входная дверь, сердце срывается куда-то к соседям на первый этаж.
Я лечу на американских горках, и после крутого подъёма вагонетка резко падает вниз.
До побелевших пальцев цепляюсь за край стола, чтобы не выбежать вслед за Тимуром. Думаю, сейчас он вряд ли хочет со мной говорить. Да и в принципе, вряд ли когда-то ещё появится у меня на пороге.
Выливаю ненавистный зеленый чай в раковину, попутно смахивая слёзы. Желание наконец-то поставить мать на место достигает пика. Хватит лезть в мою жизнь и топтаться в ней своими модными туфлями. Хватит раздавать непрошенные советы. Хватит менять местами мыло и зубную пасту. Она не у себя дома, в конце концов.
По мере приближения шагов я достаю из потайных шкафчиков души детские обиды и собираю всё в один длинный монолог. Давно пора навести генеральную уборку внутри себя.
Но стоит увидеть перед собой Тимура, как я забываю обо всём и бросаюсь ему на шею. Утыкаюсь носом в мужское плечо и жадно хватаю ртом воздух. Всё равно не могу надышаться.
Тимур стискивает меня в коконе своих рук всё крепче и успокаивающе поглаживает по спине.
Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем он всё-таки добирается до моих губ своими. Целует так нежно, словно это наше первое знакомство друг с другом.
К чёрту сомнения и страх. К чёрту всех.
Какая разница, что будет потом? Если сейчас, в его объятиях, я чувствую себя уютнее, чем дома.
Глава 39
– Дашка, ты сегодня какая-то молчаливая, – раздаётся совсем рядом звонкий голос Карины, вынуждающий открыть глаза.
Из-за тусклого света и густого белого пар мне не видно выражения её лица. Но, судя по интонации, подруга хочет докопаться до истины. Почему я дважды пропустила наши совместные посиделки за кофе и отказалась в прошлую пятницу сходить с ней по магазинам, ссылаясь на занятость.
А всё потому, что прошлую неделю я провела с Тимуром. Мы практически не расставались. Исключение составляло только рабочее время. Но днём он обязательно забирал меня вместе пообедать.
Вечера мы тоже проводили вдвоём. А ночевали друг у друга по очереди.
Утром я старалась встать пораньше и приготовить вкусный завтрак.
Знаю, что Тимур вполне мог бы справиться и сам. Просто таким образом хотелось дать ему почувствовать, что он важен для меня. Я не могу произносить это вслух, а мне очень хочется, чтобы он знал.
К сожалению, в великом и могучем русском вряд ли найдётся слово, которое подойдёт для описания происходящего между нами. Но мы оба понимаем, что слова в нашем случае лишние.
Тимур, как мужчина, который знает, что не сможет за них ответить, не разбрасывается громкими признаниями.
Зато он очень щедр на головокружительные поцелуи, уютные объятия и говорящие поступки.
Он дважды ходил со мной в тренажерный зал, при этом добровольно взяв на себя роль таксиста. И моя убедительная речь, что я вполне могу обойтись метро и ему не нужно делать лишний круг через весь город, его не очень-то и убедила.
Каждый раз чёрный Мерседес молчаливо поджидал меня у подъезда.
Мы с ним словно Хейзел и Питер из того фильма, о котором рассказывала Лена. Понимаем, что нам отведено ничтожно мало и, не сговариваясь, проводим вместе всё свободное время.
Проблема в том, что Тимур с какой-то запредельной скоростью проникает в мою душу. И от этого становится страшно.
Нужно притормозить.
Стараться сохранять связь с реальностью.
Ведь как я буду выбираться из глубин одиночества, когда он уедет, я не имею понятия.
За предложение девчонок провести дождливый вечер в небольшом спа с банями и бассейном хватаюсь, как за спасательный круг.
Выходной друг от друга нам с Тимуром не помешает.
Только лёжа на прогретой каменной плите и слушая расслабляющую музыку, я всё равно думаю о нём. Влажный воздух бережно окутывает тело, а мысли про Тимура – разум.
Когда в парной появляется спасительница Лена, я, пользуясь возможностью, незаметно сбегаю.
Знаю, что Карина так просто не отстанет, и мне надо подготовиться к дальнейшим расспросам.
Только что ей ответить? Врать не хочется. А правда ей вряд ли понравится.
Я ведь помню, что подруга искала повод сблизиться с Тимуром. А тут выяснится, что я, сама не понимая как, оказалась непростительно близко.
– Так, Дашка, ты не влюбилась случайно? – Продолжает допрос Карина, когда занимает соседний шезлонг и делает несколько глотков травяного чая. – Телефон из рук не выпускаешь полвечера.
А я, как назло, и правда поймана с поличным. Мало того, что сижу со смартфоном, так ещё и с мечтательным выражением лица.
Конечно, не трудно догадаться, что у моей улыбки есть спонсор. И отмазка, что взяла посмотреть время, не сработает.
«Может, тебя всё-таки забрать? Сбрось адрес!» – пишет Тимур.
Третий раз за вечер он предлагает услуги личного водителя. Сначала хотел подвести в Спа. Потом написал, что заберёт, когда я освобожусь.
Я ответила, что мы с девочками уже заказали такси. Увидимся завтра на тренировке.
Тогда он прислал, что ждёт не дождётся, чтобы посмотреть на меня в облегающей форме. И пожелал хорошего вечера.
На вопрос, как проходит его остаток воскресенья, он ответил: «Ничего интересного. Работаю».
И вроде бы обычная переписка, но у меня внутри почему-то разливается необъяснимое тепло.
Стоит представить его в одних домашних штанах, сидящем на диване с ноутбуком, как в грудной клетке становится жарче, чем в парилке, откуда я только что вышла.
– Это тот бармен, что ли пишет тебе? – Опять приходит на помощь Лена. – Как его? Артём?
– Какой ещё бармен? Где это вы успели побывать без меня? – Обиженно дует губы Карина.
– Да в «Монро» по чаю выпили. Дашка клубную карту от «Консоль-Спорт» возвращала.
– О, Даш, ты в зал пошла? И как? Я тоже хочу, – оживляется Карина. – Лен, узнай у Давида, где его друг Тимур занимается. Туда и пойду. Буду совмещать приятное с полезным.
Ох, Кариша, у Давида можно не спрашивать. Я и так знаю, где, с кем и чем именно он занимается.
Идея ходить в спортзал вместе принадлежала Тимуру, но я восприняла её на «Ура». Тут же купила более откровенную форму с коротким топом, как был у моей новой знакомой Крис.
Когда у тебя есть личный тренер, да ещё и такой симпатичный, хочется соответствовать.
– Карине нравится Тимур? – Шёпотом спрашивает Лена, когда подруга отправляется на последний заход в парную.
Тихий вопрос оглушает, и я могу лишь согласно кивнуть.
– А у вас с ним ещё что-то было?
– Было, – виновато опускаю глаза на разноцветные мелкие кубики на полу.
И не раз, добавляю мысленно, рассматривая голубо-бело-синюю мозаику. Если всматриваться в неё, то можно заметить, что она складывается в причудливый узор, а не просто хаотично разбросанную по всему периметру.
– И пишет тебе, наверное, не Артём? – Демонстрирует чудеса проницательности Лена.
– Тимур, – признаюсь еле слышно.
А у самой каждая клеточка отзывается на звук его имени.
– Эх, Дашка, расскажи ей всё, – требовательно произносит подруга. – Если Карина узнает сама, то … Даже не хочу думать, что будет.
Я это прекрасно понимаю. Но что сказать?
«Эй, Карин, пока ты строишь планы по завоеванию Тимура, я с ним сплю. А вообще он женится через две недели. Так что присмотрись к другому».
Вряд ли такая правда её осчастливит. Да и я уже успела понять, что иногда правду хочется не знать. Засунуть её обратно в того, кто решил очистить совесть.
Дома слова Лены не дают мне покоя. Я пытаюсь подготовить речь, чтобы в ближайшее время поговорить с Кариной. Но всё, что приходит в голову, звучит слишком жалко.
Сон никак не идёт. Я ворочаюсь с боку на бок. Несколько раз встаю выпить воды.
Всё-таки за неделю я уже привыкла спать рядом с Тимуром.
Не выдержав, пишу ему "Спокойной ночи".
Ответ приходит быстрее, чем я успеваю нажать кнопку блокировки экрана. «Можно я приеду? Кажется, я разучился засыпать один».
Наверное, если бы улыбка имела звуковой эффект, то моя оглушила бы соседей.
Вместо фразы «разучился засыпать один» мне видится «хочу засыпать рядом с тобой».
И становится так хорошо, что никакие «Люблю» не нужны.
Глава 40
Раньше я всегда думала, что парень и девушка начинают жить вместе, когда их отношения переходят в ту весовую категорию, за которой маячит конечная станция: свадьба и череда декретов.
Перед этим, само собой, долго обсуждают, как будет складываться их быт и делиться обязанности. Кто на какой половине кровати спит? Кто сколько времени проводит в ванной? Кто выносит мусор, а кто платит коммунальные?
У нас с Тимуром этого априори быть не может. Но, тем не менее, всю вторую неделю, из отведённых нам трёх, я живу у него.
Сначала остаюсь на ночь.
Затем ещё раз.
В среду я вроде бы собираюсь домой, ведь мне нужны некоторые вещи. Но Тимур демонстрирует, каким убедительным он может быть, и с лёгкостью уговаривает просто съездить за ними.
В четверг моя попытка уехать ночевать к себе опять заканчивается ничем. А в пятницу я даже и не пытаюсь.
Пользуясь мудростью предков, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, каждый вечер я удивляю Тимура своими кулинарными навыками.
Не знаю, зачем я так яро хочу проверить эту теорию. Ведь наша ситуация совсем не предполагает взаимный обмен сердцем, руками и прочими частями тела.
Однако всю неделю я устраиваю гастротуры. И мы путешествуем по миру, не выходя из дома.
Начинаю с итальянской лазаньи и французского жюльена, а заканчиваю русскими пельменями и татарским азу.
После ужина мы гуляем в парке недалеко от дома Тимура, наслаждаясь друг другом в компании удивительно тёплых осенних вечеров. Благо, сентябрь расщедрился на них от души.
Кажется, это первая осень, в которую я влюбилась. Впервые она видится мне не грязными лужами, прячущими дырявый асфальт, а яркой и уютной. Вместо унылой серости – лишь разноцветные листья, которые хочется без конца собирать в красочные букеты.
Когда субботний вечер Тимур предлагает разнообразить походом в кино, я, не раздумывая соглашаюсь. Надо ведь наконец-то проверить, почему места для поцелуев называют именно так. И чем поцелуи на них отличаются от обычных.
Фильм выбираем наобум. Берем билеты на ближайший сеанс, где есть свободные кресла в последнем ряду.
Сначала удивляет полупустой зал. Но спустя десять минут понимаю, что большинство людей, идя в кино, всё же более ответственно подходят к выбору фильма. Наверное, хотя бы читают отзывы.
Мы же, действуя наугад, попадаем на абсолютно бестолковую американскую комедию. Поэтому, как только галочка в графе «Поцелуи в кино» поставлена, а попкорн заканчивается, мы сбегаем.
Но стоит занять столик в более-менее приличном заведении, что по соседству с кинотеатром, как мне хочется вернуться обратно.
Я согласна ещё час пытать себя плоскими голливудскими шутками и даже хохотать над ними, лишь бы официантка, которую, судя по бейджу, зовут Яна, прекратила строить Тимуру глазки.
У девушки явные проблемы со зрением. Ей кажется, что он пришёл один. Ведь как иначе объяснить, что меня она демонстративно не замечает? Даже когда я делаю заказ, она смотрит исключительно на него. При этом наглухо застёгнутая рубашка чудесным образом расстегнулась на пару пуговиц, пока Яна несла меню.
Глядя на неё, я вдруг понимаю, почему слово «гадюка» женского рода. Обслуживай нас парень, он вряд ли бы вёл себя подобным образом. И уж точно не стал бы вываливать свой пятый размер груди на стол, расставляя приборы.
Когда я отхожу вымыть руки, Яна дважды подходит к нашему столу что-то уточнить по заказу, не забывая при этом ослепительно улыбаться. Челюсть у неё свело, что ли?
Мне резко хочется научиться метать колющие предметы и использовать её в качестве мишени. Только скучающее выражение лица Тимура спасает эту змею-искусительницу. А стоит сесть на место, как я напрочь про неё забываю.
Тимур притягивает к себе и, коснувшись виска своим тёплым дыханием, неожиданно спрашивает:
– Расскажи, о чём ты мечтала в детстве?
Вопрос настолько застаёт врасплох, что я невольно отстраняюсь и с удивлением всматриваюсь в знакомое лицо.
Смотрю на него, как на инопланетянина.
Какому мужчине могут быть интересны давние женские желания? Они соглашаются на такие разговоры, только когда на горизонте маячит секс. Но Тимуру ни к чему мучить себя подобными беседами по душам. Сегодня мы, кажется, перевыполнили норму в этом деле.
Однако тёмный горящий взгляд заставляет поверить, что ему это действительно важно. Что стоит напрячь память и попытаться вспомнить самое сокровенное, а не просто отделаться ерундовой хотелкой.
– Несколько лет после развода родителей я мечтала, чтобы папа опять вернулся в семью, – впервые говорю о том, что привыкла хранить глубоко-глубоко внутри, в сердце десятилетней девочки. – Мне катастрофически не хватало наших воскресных встреч. Да, он очень старался компенсировать этим днём недо-проведённое время. Прогулки в парке аттракционов, дельфинарий, цирк, кино – всё было. Но с каждой встречей я острее ощущала, что именно его в моей жизни всё меньше. Когда у папы появилась женщина, я поняла, что мечтать уже бесполезно. Казалось, что я маленький, никому не нужный Плутон. И моё Солнце, моё главное небесное светило, отстраняется от меня всё дальше. Оно больше не светит для меня каждый день. Не согревает своими ласковыми «Дашуля-красотуля, не вешай нос. Прорвёмся». Я чувствовала себя брошенной, ненужной, бесконечно одинокой. Почему папа ушёл от мамы я могла понять. Я бы и сама ушла. Было бы куда. Но вот почему папа оставил меня, я не понимала.
Впервые в жизни я не думаю, о чём говорю. Слова сами вылетают из меня. То, что пряталось под слоем детских обид, наконец-то выбралось наружу. И вдруг становится так легко, словно айсберг, что полжизни дрейфовал внутри меня, наконец-то растаял.
– Знаешь, ещё одно из самых заветных желаний, которое так и не исполнилось, было завести попугая, – вспоминаю уже с улыбкой.
Кажется, я начинаю втягиваться в эту игру.
– Попугая? – Переспрашивает, так же улыбаясь. – Почему не щенка или котёнка?
– Шутишь? Мама была против даже безобидных рыбок. А попугаем я загоралась после мультика про Кешу. «Возвращение блудного попугая», кажется.
– А я мечтал о красной Феррари, – смеясь, признаётся Тимур. – Помню, когда впервые взял в руки игрушечную модель, сказал себе, что обязательно буду водить настоящую.
Мальчики такие мальчики.
– И? Что в итоге? Ещё мечтаешь или расхотелось?
– Год назад мечта сбылась, – как-то не очень радостно хвастается Тимур. – Накатался и понял, что для повседневной жизни эта машина не самый лучший вариант. Продал её и купил другую, более практичную.
Да, к сожалению, в реальности мечты не всегда оказываются такими идеальными, какими мы их представляем. А ещё они имеют свойство сбываться, когда уже ничего и не хочется.
