Текст книги "Всё, как ты захочешь"
Автор книги: Юлия Флёри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 33 страниц)
– Я просто хочу знать, что нужна тебе. – Проскулила куда-то в область шеи, размазывая слюни и сопли. Нет романтики, есть слабая женщина и сильный мужчина, который берёт ответственность за нас двоих. – Что мне есть место в твоей жизни. Не отталкивай, пожалуйста, ты так мне нужен… Всегда хотела быть с тобой, всегда. Даже когда ты ушёл, я ждала. Я надеялась, что вернёшься. Когда в постель с другим ложилась, о тебе думала, потому что так легче. – Дима медленно раскачивался со мной из стороны в сторону, пытаясь убаюкать. – А если нет, то отпусти. Отпусти, потому что я не могу так. С тобой и без тебя одновременно. Потому что это больно, унизительно и стыдно видеть, как ты закрываешь передо мной дверь, Дим, пожалуйста, отпусти.
– Всё хорошо будет, Галь. – Хрипло пробасил он, утыкаясь губами в мою макушку. – Я с тобой, я рядом. И никогда, слышишь, никогда не отпущу. Потому что уже не могу. Тогда не мог, сейчас и подавно. Тише, моя хорошая.
Он говорил ещё долго. Долго, тихо, хрипло, словно вместе со мной плачет. Обнимал, прижимал к своему телу и жался ко мне сам. А ещё он целовал меня. Только касаясь губами и задерживаясь ими на коже дольше обычного, втягивал запах волос, моего тела, его дрожь. Я не помню, когда отключилась, но спала плохо. Всё время во сне от меня что-то ускользало, я терялась и никак не могла дотянуться до чего-то важного, нужного, жизненно необходимого. Открыла глаза, когда за окном было уже темно. Дима лежал в одежде, рядом, но не со мной, моё тело укрыл тонким пледом. Его дыхание было тихое и ровное, а моё сбивалось от мысли о его близости. И Дима прав, всё было не так, не правильно. Нахлынуло чувство стыда, отвращения, брезгливости к самой себе. А ещё мне нужен был совет. Настоящий. Такой, который поможет.
Пока я шлёпала босыми ступнями по коридору, всё время оглядывалась, боясь, что он увидит. Не хотела быть такой рядом с ним. Такой развратной, такой развязной. Ему не нравилось, он не понял и снова оттолкнул. Пока мылась в душе, к стыду присоединилось чувство вины, я ненавидела себя за слабость, за трусость, за то, что не могу поговорить откровенно, а признания выходят только под градусом, в момент, когда я отчаялась. Смывала с себя эти мерзкие ощущения, словно могла их смыть. Мочалка, мыло, не жалко сил и собственного тела. Накинула на плечи платье обёртку, сверху плащ. А потом тихо, чтобы не разбудить, завела машину во дворе и выехала, разобравшись с пультом от ворот.
– Да кто ж там так рано?! – Послышалось за дверью возмущённое ворчание, бабуля посмотрела в глазок и принялась быстро щёлкать замками. – Что?! – Единственное, на что её хватило в первые секунды до того, как я грустно улыбнулась и шагнула в квартиру.
Бабуля заварила травяной чай, словно всегда была такая вот правильная, даже пряники какие-то для меня нашла, перед собой поставила вазочку с абрикосовым вареньем, которое, разумеется, не варила, а купила у соседки за символическую сумму. Облизнула свою ложечку и посмотрела на меня выжидающе.
– Я не знаю, что мне делать ба. – Вяло улыбнулась я и повесила нос. Она нахмурилась и сложила руки перед собой.
– Та-ак!
Конечно я всё рассказала, без утайки. Просто не понимаю, как можно всё держать в себе, а бабуля всегда совет даст, помню, только благодаря её словам я после неудачной свадьбы в себя приходила. И она не отступала, контролировала меня. Теперь же, внимательно выслушивая, хмурилась всё сильнее, постукивала кончиком серебряной ложечки по хрустальной вазочке для варенья и изредка бросала пронзительные взгляды, в остальном же, была несколько равнодушна и даже выдавала некоторую ленцу.
– Игнорирует, значит, – хмыкнула она в итоге после минутного молчания, – интересно. И давно это у вас?
– Что «это», ба? Он всегда таким был. Сам себе на уме. А теперь так и вовсе, поселил в соседней комнате, ходит, дразнит… мне так стыдно… – Закрыла глаза и замотала головой из стороны в сторону, не желая вспоминать прошедшую ночь. – Я как шлюха последняя извивалась, а он смотрел, словно и не я вовсе. Чего хочет? Что всё это значит и когда закончится?
– Даже не знаю, что тебе сказать, моя хорошая. – Потянула бабуля задумчиво, а потом улыбнулась. – Хотя, почему же не знаю? Знаю. И в первую очередь перестань себя обвинять во всех смертных грехах. Подумаешь, – хмыкнула, – перед мужем в белье побегала, я ещё и не такое вытворяла, что бы внимание своего лежебоки привлечь. Вот видишь, сейчас ты передо мной сидишь, значит, не зря старалась. – Бабуля коротко рассмеялась воспоминаниям своей жизни. – Тогда неприлично было, как это сказать… брать в рот?
Я залилась краской, а бабуля рассмеялась.
– Только мужчины называли этот процесс иначе. Говорили «сделай мне приятно». – Она скривилась. – А я ещё никак признавать этого не хотела. Вот, приятно… что это значит? В чистых носках ходить приятно, есть вкусный суп приятно. А сейчас? Трясут своими достоинствами, хотя там, скорее, недостатки, перед твоим носом и командуют «открывай»? А Дмитрий Алексеевич просто хочет от тебя большего, чем твоё тело.
– Ба, ты ещё скажи, что ему как и дьяволу нужна моя душа. Слова это только красивые. Не больше. – Отмахнулась. – Он хочет, чтобы я рядом была. Любая, но рядом. Вот в чём суть. А я не могу сказать «нет», потому что не хочу! И он этим пользуется. Что это – я не знаю, собственнические чувства или что-то подобное… мы десять дней вместе, а он ни разу толком ко мне не прикоснулся. – Бабушка хитро прищурилась, а я раскраснелась от негодования и кулаком по столу стукнула. – Он мужчина, ба. Они всегда хотят секса. Твой, может, и лежебока, а Дима не такой. К нему тут женщина приезжала, – я посмотрела на бабулю украдкой, не зная, рассказывать или нет, губу прикусила, мучительно размышляя, а потом всё же выдохнула и глаза опустила, – стелилась перед ним, просила не бросать. Что хочешь, говорила, сделаю, только… Она красивая была. – Высказала я жёстко и зажмурилась.
– Ну, а ты у меня не красивая, а?
– Она не такая. Вот, знаешь, говорят, любят одних, а женятся на других, как Антон на мне женится собирался, потому что я удобна. Я боюсь, что и для Димы так же удобна, а он молчит. И не соглашается, и не отрицает. Наверно ему всё равно…
– Ну, было бы всё равно, он бы ко мне не приходил. – Рассудила бабуля, и глазами сверкнула, отметив мой интерес. – Да, да, приходил. Буквально на следующее утро после вашей встречи. Ты ведь не думала, что я могу быть спокойной, зная, что ты в беде, не так ли?… Или думала?
– Приходил? – Вытаращила я глаза, не помня, как вздохнуть. – То есть да, ты же говорила…
– Да. Так и сказал, что теперь ты с ним. Знаешь, что спросил?
Я не знала, смотрела во все глаза.
– Какие цветы ты любишь больше всего. Какие духи твои любимые, какие песни. Галя, человек, который спрашивает такие вещи априори не может быть безразличен.
– Что ещё он сказал?
– Сказал, что ты нужна ему, что любит. Я не слушала, в основном кричала. – Призналась бабуля нехотя. – Только когда остыла, смогли нормально поговорить. Честно? Я не хотела, чтобы ты была с ним. Ни с Антоном своим, ни с Дмитрием Алексеевичем. Но между этими двумя мужчинами есть существенная разница. Какая?
– Какая? – Вторила я эхом.
Бабуля встала из-за стола, отошла к окну, нервно дёрнула занавеску.
– Со своим мужем тебе не придётся думать как жить дальше. Он не будет решать за тебя, он просто знает, что для тебя лучше. Вот и всё. Не знаешь, что происходит? Спроси у него, никто лучше не ответит. Он иногда звонит…
– Дима? Тебе?
Бабушка проигнорировала этот откровенно глупый вопрос.
– Но зачем?
– Полюбопытствовать как здоровье. – Усмехнулась она, подошла к старому серванту, провела пальцами по выступающей поверхности, посмотрела на пальцы, и покачала головой: пора убирать пыль. – От внучки родной не дождёшься, поди. Звонит. – Повторила немного сухо. – Говорит, что с тобой всё хорошо. Спрашивает, не звонила ли ты мне, а если звонила, то что сказала? Он сам не знает, с какого бока к тебе подступиться. Вот и весь секрет. Любит, но боится надавить, заставить. Вот, о чём он мне сказал, когда пришёл. В вашей паре с Антоном каждый бы жил сам для себя. Дмитрий Алексеевич живёт для тебя.
– Но он меня бросил. – Нерешительно вставила я, уже сомневаясь в чём-то.
– Иногда нужно потерять, чтобы найти. А иногда уйти, чтобы было куда возвращаться. Это жизнь, Галя. Жизнь, в которой не все наши желания исполняются.
– Ты на его стороне. – Пожурила я, мягко и грустно улыбнувшись. От стола отодвинулась так к чаю и не притронувшись, теперь смотрела на бабулю, слушала её слова и понимала, как много потеряла, не говорив с ней прежде.
– Я на стороне правды! – Отрезала она. – Это большая редкость, когда мужчина находит в себе силы уважать решения своей женщины. Поправка: когда это делает сильный мужчина. Но любому сильному мужчине нужна поддержка. Стань его опорой. Слушай его, вникай в смысл сказанного. Он многое должен тебе рассказать, – она вздохнула, а я подняла взгляд.
– Ты что-то знаешь? – Догадалась, поэтому и произнесла шёпотом.
– Немногим больше чем ты, но это не значит, что я буду бросаться чужими тайнами.
– Даже так? – Я скрестила руки на груди. – Дима уехал не просто так, да?
– Какой дурак уедет просто так от молодой и любимой жены, в которой души не чает?
– И с чего бы это ты так заговорила?
– Я всегда так думала. – Удивилась она моему вопросу. – Не хотела просто тебя тревожить. – Призналась бабуля, а я рот открыла от нехватки слов, воздуха, даже мыслей было недостаточно.
– Ты знала, что он вернётся?
– Я не была уверена.
– Но…
– А Дмитрий Алексеевич знает, что ты у меня? – Перебила бабуля, а я и повелась.
– Он спал, когда я уезжала из дома. – Ответила не задумываясь. – А что?
– Телефон в твоей сумочке звонит уже четвёртый раз, думаю, он хочет знать, не ушла ли ты о него. Что скажешь?
– Как я могу…
– Но ведь он этого не знает. – Подмигнула бабуля, а я замерла, понимая, насколько глупею рядом с Димой.
Как заводная кукла, медленно, напряжённо встала со стула, вышла в прихожую, достала телефон, который только перестал жужжать. Посмотрела на тёмный экран, дотронулась до него пальцем, чтобы «оживить» и вздрогнула, когда аппарат завибрировал вновь. Сжала телефон в руке, не решаясь ответить.
– Да. – Коротко и тихо, а на том конце линии полнейшая тишина, даже дыхания чужого не слышно. – Я тебя слушаю.
– Галя? – Удивление, облегчение, какое-то бешенное напряжение в голосе. – Ты… ты всё ещё со мной? – А потом такое чувство, что он зажмурился, спросил резко. Властно. Так, как и должен был: – Где ты? С кем? Я приеду.
– Я у бабули. Соскучилась, заехала выпить чаю, поговорить. – Дима шумно сглотнул.
– СЯ сейчас буду.
– Я на машине. – Прервала так же резко, как и он, но голос спокойный, мягкий. – Поэтому сразу на работу. Я… Я не права была, прости. – Дыхание вырвалось у Димы со свистом.
– Я сейчас приеду.
– Я буду ждать тебя вечером дома. – Улыбнулась в трубку, а Дима и вовсе растерялся. – А ещё я не хочу на работу. – Помолчала, и только тогда решилась, но не давила, и не просила, старалась быть с ним на равных. – Нам ведь нужно поговорить, так? Ты мне скажешь, что происходит?
– Я хочу, чтобы ты мне доверяла.
– А я хочу знать о тебе всё. Такое возможно?
– Я люблю тебя…
– А я жадная. Мне этого мало. Хочу всего. Ты как?
– Начнём сначала? – Усмехнулся, не пытаясь скрыть облегчения.
– Я предпочитаю продолжить с нового листа.
– Буду вечером.
– Уже жду.
Отключилась и закрыла глаза, пытаясь досчитать до десяти и не сбиться, после мозгового штурма даже это казалось нереальным.
– Тебе можно поаплодировать, внучка.
– Я просто хочу, чтобы у нас всё было хорошо. – Тихо отозвалась я, так и не раскрыв глаза.
В этот день на работе ни о чём другом думать не могла. Даже с Лизой старалась не разговаривать, а в результате, ссылаясь на головную боль, отпросилась пораньше, чтобы было время прийти в себя. А дома, как оказалось, меня уже ждал сюрприз.
Из ворот выехала пустая машина такси, но при въезде во двор ни гостей, ни того, кто мог заказать машину не обнаружила. Честно говоря, войти сразу не решилась, было какое-то неприятное предчувствие. Такое, которое заставляет пятиться назад, не узнав, что же происходит.
Я остановилась у самых ворот, даже не подъезжая к дому, и нашла в сумочке мобильный телефон, только до Димы дозвониться не смогла. Длинные гудки сменились короткими, а потом и вовсе механический голос сообщил, что абонент вне доступа. В центральном окне гостиной комнаты мелькнули тени и я решилась, подогнала машину к самому крыльцу, вышла, не поставив её на сигнализацию, посмотрела на связку ключей в своей руке… А ведь дом тоже оборудован охранной системой, а значит, это точно не воры. Практически бегом поднялась на ступеньки дома и резко потянула дверь на себя. В доме было пусто и тихо. И тишина такая отвратительная, прямо, до дыбом стоящих волос, благо они у меня длинные, полностью не встанут.
Я не стала предупреждать незваных гостей о своём присутствии и кричать на весь дом, что уже пришла, выходите, кто, самый смелый. А, степенно шагая, вышла на центр комнаты, огляделась. Единственное, что приметила, так это женский плащ, небрежно брошенный на диван. Его я подняла и могла отметить только то, что эта вещица принадлежит весьма элегантной особе, которая знает себе цену. Лёгкое платье, в котором стою я, ни в какое сравнение не идёт. В сердце забралась царапающая тревога. Снова глянула на плащ в своих руках с уверенностью отмечая, что сегодня на улице пекло и этот атрибут абсолютно не нужен, только вот если…
– Кто вы такая?! – Раздался голос за моей спиной и я резко обернулась, продолжая сжимать ткань в руках.
Увидела перед собой женщину, настроенную весьма недружелюбно, она тут же выхватила из моих рук свою вещь и вернула на диван. Взглядом окинула с ног до головы, криво ухмыльнулась и посмотрела увереннее.
– Я спросила, кто вы такая. Ответите сами или вызвать полицию?
– Я живу в этом доме. – Ответила я спокойно, вглядываясь в незнакомые черты лица.
Женщина, возрастом за шеспятьдесят, но ухоженная. Высокая, крупная, при этом она оставалась стройной и изящной. Не в чертах лица и не в изгибах тела, скорее, это изящество сквозило изнутри, она была пропитана этим. Припоминая свою работу и, в частности, недавно отредактированный любовный роман, я бы отнесла её к высшему классу общества. Но не по благосостоянию, не только по нему, а по родовому происхождению. Такая осанка, такая гордость, такой взгляд.
– Что значит живёте? Неужели Дима завёл себе приживалку? – Отвлекла женщина от размышлений и я дрогнула, чуть отступая. В голосе столько надменности, ч. Что её наизнанку выворачивает от отвращения ко мне.
– Я работаю и не приживалка. Могу узнать, кто вы такая?
– Я? Я владелица этого дома. – Бросила она с вызовом.
На наши голоса пришёл ещё и мужчина, чуть выше женщины, в очках, с благородной сединой в светлых волосах. Взгляд и жесты мягче, но смотрел на меня с такой же опаской.
– Алексей, ты посмотри, какие наглые. – Я догадалась, что это родители мужа, но сказать об этом не успела, дама снова обратилась ко мне. – Девушка, если вам позволили остаться здесь на ночь и поимели во всевозможные отверстия, то это вовсе не значит…
– Марго. – Строго и укоризненно перебил её мужчина, потому как я, в буквальном смысле, потеряла дар речи.
– А что я такого сказала? Будто ты не знаешь своего сына. Не думаю, что хоть у одной шлюшки осталось место…
– Марго! – Она засмеялась злым громким смехом.
– Мало мы их гоняли? Эта ничем не лучше. – Разговаривала она так, словно меня и нет рядом, а потом глянула внимательнее, прищурилась. – А что это у тебя в руке? Ключи?
ПОна посмотрела так, словно сейчас же набросится и отберёт их, поэтому я сжала кулак сильнее и отступила на шаг.
– Выбирайте выражения. Я не шлюшка и не проститутка или как там ещё вы планируете меня оскорбить. Я жена Димы. А кто вы такая…
– Жена-а?! – Женщина изогнула изящную бровь и выдвинула правую ногу чуть вперёд, демонстрируя идеальную, третью танцевальную позицию. – И когда же вы поженились, позвольте узнать? Вчера? – Продолжала она насмешливым тоном. – Потому что не далее как в воскресенье, когда я разговаривала с сыном, никакой жены и в помине не было.
– Маргарита, – процедил мужчина сквозь зубы, она вызывающе повернула голову в его сторону и вытянула губы вперёд. Я невольно отметила, что Дима так же делает, притворно пытаясь изобразить внимание, – я думаю, как только придёт Дима, он сам всё нам объяснит. Не думаю, что у девушки есть основания всё это придумывать на ходу. Не так ли, юная леди? – Он мягко улыбнулся. Вот мягкость, действительно, у Димы от отца. Я слабо улыбнулась в ответ и сплела пальцы, не зная, что сказать, а вот женщина в этот момент потемнела лицом, нахмурилась, хотя до этого до такой явной демонстрации своего настроя не показывала.
– Где ты взяла это кольцо? – Спросила она тоном, на который нельзя не отреагировать. Мужчина тоже нахмурился, когда увидел, куда устремлён её взгляд. Я уличила, как уже поняла, свекровь, в жадности, наверняка оно действительно стоит тех денег, о которых говорила Лиза, но вслух не произнесла ни слова.
– Мне его подарил муж в день нашей свадьбы. – Я тоже уступать не собиралась. И тоже умею задирать подбородок. И плевать, что кто-то счёл меня недостойной. Руки скрестила на груди, всё ещё крепко сжимая ключи, но левую, на которой и носила кольцо, демонстративно выставила на обозрение. Мне скрывать нечего. По крайней мере, так наивно я думала в тот момент.
– Но, позвольте, милочка, это кольцо, как бы вам сказать, у таких украшений может быть только одна хозяйка и, увы, так сложилось, что это не вы. Дима просто не мог подарить его вам.
Аккуратно проговорил мужчина.
– Но он это сделал! – Огрызнулась я. – Шесть лет назад. Вы ведь спрашивали, как давно мы женаты? Так вот, мы женаты шесть лет.
Без слов, его мать подошла и влепила мне пощёчину. Хлёсткую, от которой пол лица обожгло. Я схватилась за щёку, чтобы унять боль, а женщина едва ли не плюнула в мою сторону.
– Тварь! – Процедила. – И ты ещё смеешь об этом так нагло заявлять?! – Столько желчи, ненависти, словно я и не человек, а грязь под ногами. Да её просто перекосило от злости, отец Димы отвернулся. Я чего-то не понимала.
– Что? Пока он в тюрьме жил, так был не нужен? А сейчас проведала, что вернулся и на тёплое местечко? Да я бы таких сама в подвале гноила! Мерзавка, дрянь, ты не достойна в глаза мне смотреть! Сейчас же выметайся вон. – Я пыталась осмыслить её слова, но чего-то не хватало. То, что я о нём не знала. Тюрьма?.. – Вон, я сказала! – Взревела она и снова ударила меня по лицу. Сама побагровела от злости и ярости, крупная вена выступила по центру лба, на тонкой коже век проявились несколько кровоподтёков от лопнувших после напряжения сосудов.
Женщина всё ещё стояла с вытянутой в направлении входной двери рукой, когда я без слов развернулась и направилась в противоположную сторону.
– Ты куда собралась? – Спросило она сипло и устало. – Эй, ты меня слышишь? Пошла вон из этого дома! – Доносилось вслед, но я уже ничего не хотела знать.
Отсчитывала одну ступеньку за другой, сутулясь и сжимаясь, подобно плотному узлу, который уже был стянут до предела глубоко внутри меня. Закрыла дверь изнутри и легла на кровать. Не плакала, не кричала. Я понимала, кто я. Кто для него, кто для его матери, для его отца. Бабуля говорила об этом… даже она знала, но ничего мне не сказала. Поэтому я и набрала её номер.
– Алё, ба, я только спросить хочу, – промямлила в трубку на её бодрое «Слушаю, дорогая моя!», – а ты знала, что Дима всё это время сидел в тюрьме?
Она замолчала.
– Он, наконец, рассказал тебе?
Теперь молчала я и слышала, как она жуёт губы, подбирая правильные слова.
– Когда он ушёл, тогда ещё, после свадьбы, я никак не могла понять. Он так настаивал на церемонии, на регистрации отношений, на скорой свадьбе. Уверял меня, обещал, клялся, потом даже наступал, обращая моё внимание на угрозу со своей стороны, да так искренне всё это звучало, что его последующие действия были просто нелогичны. И, конечно, я не могла оставить всё как есть. Твой паспорт… в нём было имя. Я фамилию не знала, поэтому и подсмотрела. Ты же знаешь дядю Стёпу из четвёртого подъезда? Так вот, он же в милиции тогда работал, – она суетилась, слова получались неровные по интонации, – я попросила его узнать мне про Дмитрия Алексеевича. Он узнал. К тому времени, приговор суда уже был оглашён, а он сам направлен на отбывание наказания. Тогда-то я и поняла причину его настойчивости. Ведь он хотел, чтобы всё прошло как можно скорее и, по возможности, тихо. Помнишь, даже никто из соседей не узнал. – Она несмело усмехнулась, но моё молчание дало о себе знать. – Я не оправдываю его, – поторопилась объяснить, – возможно, он был не прав, но всё делалось для чего-то. Ради чего-то. Галь? Галь…
Я отключилась, не желая больше слушать. Никого не винила. Просто не знала, что мне делать.
Вскоре услышала нетерпеливый стук в дверь, а за ним неприятный голос Диминой матери.
– Ты ещё там? Долго сидеть собираешься? Я поговорить хочу, открой.
Я даже голову в сторону двери не поворачивала, лежала, вцепившись в подушку и слушала пустоту внутри себя.
– Дима всё равно скоро придёт и серьёзного разговора нам всем не избежать. Если у него своих мозгов нет, я ему их вставлю! Слышишь? Ты?
Последний удар по двери пришёлся куда-то в низ, наверно била ногой. А я уже наблюдала за минутной стрелкой, которая медленно, но верно ползла в направлении вечера. За последующие три часа Дима перезвонил несколько раз. Трубку я не брала, а потом и вовсе отключила. Не могла ответить, да и просто сказать было нечего. Чувствовала, что как только голос его услышу – расплачусь. А плакать не хотела. Да и в глазах так сухо, что щипать начинали.
Сквозь открытое окно услышала звук подъезжающего автомобиля. Дима был уже дома. Я не поленилась, с кровати поднялась, чтобы посмотреть на него. На его спокойное и уверенное выражение лица. На едва заметную улыбку, которой он окинул мой криво припаркованный автомобиль. В руках был букет цветов… Он ведь знал, какие я люблю, поэтому уже не удивлялась, в другой – портфель с документами. Он всегда возил его с собой. Деловой!
Звуки из гостиной или кухни в моей комнате были не слышны. И только кабинет, окна которого выходили на ту же сторону, при условии, что они открыты, был доступен для сбора информации. Но я всё равно чётко слышала как они ругались. Кричала в основном мать Димы, Дима отвечал редко, резко, и на поражение, потому что после этого она долго молчала. Молчала, а потом снова срывалась на откровенный крик. Дверь в кабинете громко хлопнула два раза, прежде, чем я услышала чёткие голоса.
– Мы ещё не договорили. – Голос его матери дрожал, но не терял жёсткости.
– Нам не о чем говорить. – Сказал, как отрезал, Дима и подошёл к окну. Я слышала, что дёрнул занавеску, испугалась, что окно закроет, но он не закрыл.
– Дима… Я хочу для тебя только счастья. Так получилось, что Сашу не вернуть…
– Я не буду с тобой этого обсуждать.
– Но кольцо… – Оно оборвалась на полуслове. – Это ведь её кольцо? – Услышала голос свекрови чётче. «Это кольцо принадлежало другой женщине?» – замкнуло меня.
– Нет. – Чёткое и твёрдое. Только я ему не верю. Смотрю на тонкие линии, на прозрачные камни и не верю.
Саша? Не слышала этого имени прежде.
– Я не понимаю, допускаю даже, что она могла не знать…
– Спасибо, что навестила, мама, думаю, вам пора.
– Ты выгоняешь нас? Выгоняешь из дома? – Ужаснулась она. – Ради этой?
– Галя моя жена и в подобном тоне о ней говорить не смей. – Голос Димы вибрировал от напряжения.
– Жена? Жена?! Ты хоть знаешь значение этого слова? И то, что она похожа как две капли воды…
– Заткнись! – Взревел Дима, створка окна с силой хлопнула, но его крики всё ещё были слышны. – Замолчи, замолчи, слышишь?! – Сорвался он, а я сжимала свои плечи обеими руками, потягивала колени к подбородку, чтобы зубы не стучали, чтобы боль не вылетала из меня, а плотно пряталась внутри.
Позже слышала как подъехала машина такси, часа через три, как всё в доме стихло. Видела как мелькнули фары в темноте двора. Голосов не было. Только тихие хлопки автомобильных дверей и всё затихло. Уже перебралась на кровать, и смотрела в дну точку перед собой. Мне казалось, я понимаю, как люди сходят с ума.
Пару минут Дима просто топтался у моей двери. Слышала его шаги, а сердце сжималось им в такт. Потом провернул ручку до упора, но она как и прежде была закрыта изнутри. Тихий стук заставил сжаться, и я сцепила зубы, чтобы промолчать, чтобы не раскричаться. Его голос надорвал тонкую струну самообладания.
– Галя, я просто хочу поговорить с тобой. Открой.
Несколько секунд он ждал, наверно прислушивался к звукам.
– Я не должен был… Я не хотел говорить тебе… сегодня. Сегодня ты обещала меня выслушать… я… Галя, открой, я не могу разговаривать с дверью. – Устало и тихо. Словно и не мой Дима. Такой разбитый и замученный тяжёлым днём.
Я закусила зубами подушку, чтобы не взвыть, так хотела посмотреть ему в глаза. Выдохнула, вдохнула, попыталась успокоиться, когда свет из коридора пополз по тёмному паркету и тут же исчез. В комнате я уже была не одна. Но не дёрнулась, не шелохнулась, да и Дима не стал нарушать покой и требовать внимания. Ему было достаточно того, что я слышу эти слова. Матрац прогнулся с противоположной стороны, хотя шагов я так и не услышала, видимо, моё сердце билось громче. Тихий шорох его одежды и моего постельного белья: он лёг, как показалось, повторяя мою позу и протянул одну руку вперёд, чтобы быть ближе. Я не видела, не знала наверняка, я так чувствовала. Я хотела так чувствовать и на это надеялась.
– Прости. Я не хотел, чтобы ты всё узнала так. – Прошептал Дима, но в голосе не чувствовалось вины, скорее, констатация факта. – Я…
– Почему ты мне ничего не сказал?
– Я не хотел, чтобы ты думала…
– Почему ты не сказал мне тогда? Ведь поэтому свадьба была… – Я не нашла подходящее слова, поэтому то, что вырвалось, было с презрением и обидой, – была такой… Ты уже тогда знал?
– Шло следствие. У меня ещё были шансы…
– Значит, перестраховался? – Усмехнулась я, понимая, о чём он говорил.
– Я хотел, чтобы ты знала, что у тебя есть я.
– А разве ты у меня был? Ты был у меня после той ночи? Ты всё перечеркнул, Дима. Я одна осталась. Понимаешь? Одна!
– Я не хотел тебя отпускать.
– Наверно мысль о том, что трахнул, грела? Сколько лет ты отсидел…
– Я не…
– Да ладно… не скромничай. Вчера ты мне чётко, словами и действиями объяснил разницу между любовью, просто сексом и таким понятием как «трахнули». Помнишь, ты именно так сказал?
– Я не хотел…
– Я потом месяц ещё раны зализывала в кабинете гинеколога. Внутренние ссадины и разрывы тканей. Неглубокие, но доставляющие много неудобства. После долго не могла почувствовать возбуждения. Моим парням приходилось увлажнять меня слюной, чтобы не было больно, Дим. Буквально год как отошла. Наверно психологический аспект. – Сумничала я, причмокнув при этом губами. Почему-то вместо жалости к себе, во мне зарождалась агрессия. Я нападала. – Правда, с тобой проблем нет, думаю, ты заметил. – Жёстко усмехнулась, но губы быстро вернулись в исходное положение, стали плотно поджатыми, натянутыми.
Я потянулась на постели и села, опустив ноги на пол. Не решаясь повернуться к мужу лицом. К мужу… слово-то какое выбрала. Мне приятно было ощущать себя частичкой чего-то большого и тёплого. Его частичкой. Сейчас холодно, потому что снова одна.
– Зачем ты сделал мне больно, ведь осознанно делал это.
– Я уже говорил, что накапливаю негатив и в определённый момент срываюсь. Утром позвонил Кислый и сказал, что шансов у меня нет.
– А кто он такой? Мировой судья?!
– Он финансовый директор, и хорошо разбирается в юриспруденции.
– Надо же, не компания, а хор мальчиков зайчиков! Ты – сидел, весь в татуировках, с грозным взором. Финансовый директор на уголовника похож. Неужели кто-то с вами ещё работает?
– То, что мы предлагаем – лучшее. – Обороняясь отвечал Дима, и не думал выступать, просто своим спокойствием гасил мою откровенную неприязнь.
– Ах, да, ты ведь любишь всё уникальное. Я тоже уникальная? – Ах, нет! – Не позволила ответить, хотя слышала, как он набрал в лёгкие воздуха, запасаясь терпением. – Я не уникальная, я необыкновенная. Так вот, вернёмся к сути: тебя расстроили, и ты решил сорвать злость на своей необыкновенной жене, так?
– Не сорвать, Галь, не сорвать… Я не знаю, что и кому доказать хотел, не контролировал себя.
– А что чувствовала я, имело значение, Дим? Ты не думал о том, что чувствовала я? – Повернула голову в сторону, но с ним взглядом не встретилась. – Или, подарив крутую хату в центре ты так откупился, да?
– Я просто хотел сделать тебе приятно. Просто подарок.
– А я себя шлюхой считала, которая продаётся, Дима. Дорогой, но шлюхой. Фильм ещё такой был, про гейш, там девственность выставляли на аукцион, не смотрел? Забавно жили: кто больше заплатит, тот и имеет право первой ночи.
– Я хотел, чтобы ты была счастлива…
– А я счастлива, Дим? – Сорвался мой голос и я глубоко вздохнула, чтобы прокричать. – Я счастлива?! Я похожа на счастливую женщину, Дима?! – Резко встала, повернулась к нему лицом, Дима на кровати сел. – Думаешь, мне приятно было сегодня узнать, что я для тебя ничего не значу? Или ты считал, что я, такая тварь продажная, и не стала бы ждать тебя? Да ты за один день стал моим миром! За один час! Ты сказал, что любишь и я поверила, потому что не могла иначе, потому что сама любила тебя! Не знала, видела несколько раз в жизни, а с ума сходила, потому что несколько лет тайно мечтала о тебе! С той самой первой встречи. Строила свой идеал, свою мечту, которая вдруг осуществилась! Я не знала, кто ты и что ты от меня хочешь, но я хотела, чтобы ты был рядом. Просто. Был Рядом. Чтобы тоже мне доверял! А теперь ответь: это твоя любовь?
– Я не хотел, чтобы ты ждала. – Вместо этого произнёс он и опустил голову, а у меня от бессилия подкосились ноги и я осела на пол, удерживаясь ладонями за шёлковое покрывало кровати, отвернулась. – В тот день, я не знал ещё чем всё закончится и, да, ты выбрала правильно слово, перестраховался. Я хотел быть у тебя первым, но не просто переспать, ты не для этого была, поэтому женился. Хотел, чтобы всё было красиво, если бы у меня было хоть немного времени, всё получилось бы иначе, но ты была несовершеннолетняя и…
– Ты ждал? – Задохнулась я от возмущения.