Текст книги "Клинки и крылья (СИ)"

Автор книги: Юлия Пушкарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

ГЛАВА VIII

Дорелия. Лагерь Альсунга на равнине Ра'илг – земли лорда Толмэ

Весна входила в силу, наливалась соками – так бледная девочка-подросток расцветает, становясь женщиной к четырнадцатой-пятнадцатой весне. Дорвиг остро чувствовал её повсюду, словно опять был молод. Мягкий воздух пьянил с каждым вздохом, как лезвие, вонзаемое в тело врага, или объятья желанной женщины. Тугие почки на деревьях лопались; под ногами хлюпала рыхлая жижа из грязи и снега вперемешку. В землях, не затронутых войной, дорелийские крестьяне собирались выходить на поля. Воины Альсунга изнывали от непривычной жары, а здешнее солнце казалось им слишком ярким. Всё чаще Дорвиг думал о Ледяном Чертоге, о разбросанных вокруг него озёрах, вода в которых прозрачнее слезы… Большую часть года, правда, вода эта скована льдом, и сейчас на нём ещё не появились первые трещины. Тогда как здесь каждая речка рвётся поскорее оттаять, будто бы может не успеть. Даже реки у дорелийцев торопливые и любят пошуметь без толку, совсем как они сами…

Весна всегда нравилась Дорвигу. В Альсунге она была короткой, почти незаметной, и приходила, чтобы сорваться в сухое, ветреное, совсем уж мгновенное лето. Боги дарили её ненадолго, но требовали благодарности. Дождавшись капели, Дорвиг всякий год зарезал петуха или козлёнка в честь повелителей весны и солнца. Давным-давно отец – тоже дружинник Двура Двуров – показал ему, как и зачем это делается, и с тех пор Дорвиг, неподдельно волнуясь, оберегая каждую каплю, собирал в чашу жертвенную кровь.

Ему доводилось, конечно, встречать весну и в походах, вдали от Чертога. Но и это не было разочарованием: тёплые, полные вкусной еды и дорогих товаров острова Минши прельщали его не меньше, чем гористый север Ти'арга, его замки и богатые городки. Разве что в Феорне он скучал – ни разу не встретил там хоть одного достойного соперника для боя, всё трусы или хилые маменькины сынки…

Весной Дорвиг был свободен ещё больше обычного. Он бился самозабвенно – что на суше, что в море; любой ведь знает, что холод отбирает силы, а тепло придаёт. Сколько славных побед они одержали бок о бок с Хордаго в такую вот точно погоду!..

Однако эта весна, первая весна Великой войны, совсем не радовала Дорвига. Она причиняла такую боль, что становилось всё сложнее выдерживать.

Дорвиг ничего не понял, когда открыл глаза в своём шатре после битвы на равнине Ра'илг – потому что вокруг была чернота. Опускал он или поднимал веки – ничего не появлялось, кроме сплошной, непроницаемой тьмы.

– Я ослеп? – спросил Дорвиг у кого-то, чьё присутствие поблизости чувствовал.

– Да, – ему ответили по-альсунгски, но очень неуверенно. По голосу Дорвиг узнал Велдакира (ох уж эти чужеземные имена, язык сломать можно…), пленного лекаря-ти'аргца. Лекарем он был хорошим, ценился в самой Академии – вот Хелт и решила отправить его в Дорелию с армией Дорвига, для главного, «таранного» своего удара по королевствам Обетованного…

Хелт!

Мысль о ней кипятком ошпарила Дорвига. Это по её приказу он оказался там – опутанный, как и все, тёмным колдовством. Теперь ему казалось, что на кольчуге и коже до сих пор остаются его чёрные, липкие следы.

Обрывки воспоминаний возвращались к Дорвигу – одноглазые чёрные крысы, вал вокруг Заповедного леса, окровавленный снег… Потом – призраки-оборотни и женщина-рысь, зажёгшая ему кровь в жилах… Позорное бегство отряда из Феорна – Дорвиг сам верхом на Счастливом потоптал одно из жёлтых знамён. Глупо было полагаться на таких союзников, даже для Абиальда Дорелийского, которого Хордаго всегда считал дураком и неженкой – а уж Хордаго разбирался в людях как никто…

Дорвиг тогда пошарил рукой по меховой подстилке рядом с собой, еле нащупал конец одеяла. Увалень Велдакир бросился ему помогать; Дорвиг попытался брезгливо отшвырнуть его, но только схватил воздух. К горлу подкатил горький ком – хотя он, кажется, вообще никогда не плакал. Ну, разве что… Да, было пару раз. На похоронах отца, к примеру, когда ему было восемь. Но, в любом случае, он уже позабыл, как это делается.

О боги, за что?! Самое худшее, что может случиться с воином, – в сто, в тысячу раз хуже смерти… За годы службы Дорвиг получил в боях две дюжины серьёзных ран; несерьёзные не считал. Смерти он не боялся. Пожалуй, даже немного ждал её, особенно после первых седых волос – и после смерти короля Хордаго. Не боялся любой боли, любых травм. Он всегда знал, что бьётся храбро и потому заслуживает милости богов.

А теперь боги оставили его.

– Выпей, господин полководец. Это подкрепит твои силы, – лекарь поднёс ему какое-то питьё; Дорвиг сделал глоток – густое, как каша, травяное лекарство. Он сморщился и выплюнул эту гадость. Ему что теперь, и лечиться придётся, точно немощному старику?!

– Зрение… – он перевёл дыхание, прежде чем спросить. – Нельзя вернуть?

– Нет, – Велдакир вздохнул – кажется, даже искренне. А почему бы, собственно, нет: его здесь, в войске, хорошо кормят, уважают, обращаются не как с рабами в Альсунге. Может, действительно привык… Дорвиг поймал себя на том, что старается думать о чём угодно, кроме тьмы перед глазами, кроме того, что не может уследить за передвижениями лекаря по палатке. Вообще не в его обычае было бежать от правды, какой бы страшной она ни оказалась. Мужчина должен оставаться мужчиной. – В тебя попало заклятие волшебницы с вала, которую притащил с собой лорд Толмэ. С ними было три Отражения, и вот одна из них…

– Да, помню, – Дорвиг скрипнул зубами; заросшие скулы свело от ненависти. Он помнил очень хорошо – три фигурки в балахонах на валу, натянутая ими защитная колдовская пелена, которую магия Хелт с лёгкостью прорвала… Возможно, там и вправду была женщина. Возможно, стена зеленоватого пламени, боль от которой свалила его со Счастливого, – именно её рук дело. Её, а не того лопоухого заморыша, чья молния испепелила призрачную рысь-оборотня.

Отражения… Проклятые создания с одинаковыми серебристыми глазами, с перевёрнутыми именами и без малейших следов чести. Дорвиг всю жизнь ненавидел их – как оказалось, не зря.

Но всё же какой ужас, какое горе, о боги… Поражение не просто от колдуна – от женщины. От бабы, которой по всем порядкам и законам полагается сидеть за прялкой, а не лезть в битвы.

Ладонь тяготила непривычная пустота. Дорвиг с опаской пошевелил пальцами – хоть они-то все на месте?… Он уже ни в чём не был уверен. Наверное, и лицо его изуродовано тем пламенем – а впрочем, это не так важно.

– Фортугаст, – с трудом выговорил он. Лекарь, видимо, не понял, и Дорвиг раздражённо повторил: – Фортугаст, меч короля Хордаго. Он был со мной в битве. Он цел?

– Не знаю, господин полководец… – пугливо пробормотал ти'аргец. Ему вряд ли когда-нибудь доводилось так долго беседовать с кем-то из альсунгского командования, и теперь он тихо паниковал. – Могу позвать кого-нибудь из сотников, если нужно. Вас принесли сюда без меча.

Дорвиг снова закрыл глаза: какая теперь разница, открыты ли они?… Внутри у него – такой же ужас, такой же несмываемый позор, как снаружи.

Если Велдакиру вздумается прямо сейчас прикончить его одним из своих ножей, он ведь запросто управится с этим. Никогда Дорвиг не был так беспомощен. Отвратительно.

«Чем же я подвёл вас, боги? – взмолился он мысленно. Жаль, что рядом идиот-ти'аргец: ему хотелось остаться одному и побеседовать с богами, как подобает. – Чем заслужил такое?… Почему вы не отобрали у меня жизнь – и неужели это тоже считают жизнью?»

– Чем кончилась битва? – раз они в своём лагере – видимо, всё обошлось, но о какой победе может идти речь, если по ним так проехалось всего лишь трое Отражений?… – Мы разгромили дорелийцев?

– Н-не совсем, господин полководец, – помявшись, сказал Велдакир. – Феорнские люди бежали, а дорелийцев осталось… как это по-вашему… очень мало. Они укрылись в Заповедном лесу.

– И лес окружён?

– Да, господин полководец. Люди ждали, когда вы придёте в себя и отдадите приказ, идти ли дальше. О движении в лесу вестей нет.

– А королева?

Лекарь зашумел водой – наверное, мыл что-то в бочке. Дорвиг подумал о том, что даже обычную воду теперь никогда не увидит, и едва не взвыл.

– Я ничего не знаю, господин полководец… Говорят, правда, что какую-то часть своего войска её величество пустила на Энтор и намерена осадить его… Или уже осадила. Вам лучше спросить кого-то другого. Вы были в беспамятстве пять дней.

Пять дней! Счастливых, по сути, дней – лучше блуждать по забвению и снам, пусть в боли, чем таращиться в эту тьму, пока сердце не перестанет биться…

А с другой стороны – пять дней, потерянных для мести.

Теперь Дорвиг точно знал, кому и за что он будет мстить. Знал, кто заслуживает кары за всё, что происходит с их бойцами и с их королевством. Знал, кто втянул их в ненужную войну, оторвал от очага, бросил в сети недозволенной магии. Кому не хватило ума и воли остановиться на Ти'арге, кто в итоге обрёк их на встречу с хитрыми Отражениями и громадные потери.

Да, Хелтингра, девочка с золотой косой, вдова несчастного Форгвина… Ты слишком уж заигралась. Дракон на знамёнах Альсунга – после тебя такому уже не бывать.

Дорвиг снова сжал пальцы – так, будто по привычке обхватывал знакомую рукоять. И приказал:

– Зови сюда сотника Рольда, сына Вораго. А чуть позже пусть все приходят. Будем держать срочный совет.

* * *

Рольд – славный парень, честный, хоть и с ветром в голове – рассказал Дорвигу, чем кончилось дело на равнине. Получалось, что решил всё призрачный дракон, присланный Хелт, а вовсе не боевая мощь Альсунга. Больше того – злосчастного дракона развеяли по ветру те же Отражения своими заклятиями. Правда, поздно: пехота и выжившие рыцари к этому времени уже улепётывали, петляя меж ёлок и осин. Колдовскую защиту Отражения не сняли, так что достать дорелийцев в чаще было совершенно невозможно – особенно учитывая количество конных в войске Дорвига.

Дорвиг не думал, что можно впасть в ещё большее уныние, но именно это с ним и произошло.

– Их жалкая кучка в этом лесу, старина, – заторопился Рольд – увидел, наверное, гримасу, которую Дорвиг теперь был не способен спрятать. – Не больше четырёх-пяти десятков. Ведь припасы у них когда-нибудь кончатся, они выйдут – тут мы их и добьём.

– Чтобы добить пару отрядов, не нужно столько народу, сколько нас здесь, – не располагающим к обсуждениям тоном сказал Дорвиг.

Он всегда говорил так с молодёжью, да ещё и ниже его по чину, по месту за столом Двура Двуров на пирах в Чертоге… Пусть знают своё место.

Однако Рольд осмелился возразить. Должно быть, слепой и израненный старик-воевода, укрытый медвежьей шкурой, уже не вызывал у него прежнего трепета.

– Но с ними три колдуна, Дорвиг… Все они остались в живых, мои ребята их видели. И сам Толмэ со своими лучниками. Не знаю, стоит ли…

– Я не спрашиваю, а приказываю, сотник, – негромко напомнил Дорвиг. – Уже твой отец бился под моим началом. Споров быть не должно.

Повисло молчание. Дико было не видеть Рольда, слушая его обиженное сопение: Дорвиг знал, что выражения лиц в такие моменты подсказывают очень многое. Потом сотник спросил:

– То есть ты требуешь разделить армию?

– Само собой. Пусть сотни три останется на Ра'илг: этого хватит за глаза, чтобы удерживать лес и пробежаться по деревням в окрестностях.

– Уже сделано, – с гордостью доложил Рольд. – Вся равнина наша – от Широкой до Зелёной. А отряды Мальха вчера двинулись на юго-запад, к Дьерну и Эблиру… Знаешь, дорелийские города недалеко от Большого озера и речки Синей.

– Я знаю, где Дьерн и Эблир, – проворчал Дорвиг, пытаясь улечься поудобнее и не так давить на перевязанный бок: кажется, он ранен глубже, чем подумал сначала. Час от часу не легче… – Но знаю также, что не было приказа идти туда.

– Ну… Вообще-то был. Он поступил от…

Дорвиг не вытерпел.

– Старик Заэру раскидал воинов и убийц по всему королевству – а Мальх ломится в самое сердце Дорелии даже без разведки, не зная толком здешних земель?! – он снова пожалел, что под рукой нет Фортугаста. – Их вырежут всех до единого из какой-нибудь засады, вот и всё! А если на пути попадутся Отражения? А если замок рыцаря, напичканный бойцами?… Одна удачная битва настолько вскружила вам головы, что мозги стали ненужны?! Кто отдал без меня этот идиотский приказ?…

– Её величество, – тихо сказал Рольд. – Двура Двур.

Какое-то время Дорвиг даже ответить не мог – просто хватал ртом воздух, как пойманная треска. Да что же творит эта ведьма? Она в самом деле нисколько не дорожит своими людьми, ни одним из них?!

Это настолько взбесило Дорвига, что он не сразу сумел признать: да, так и есть. Хелт наплевать, даже если погибнут все воины Альсунга. Завоёванный Ти'арг обеспечил её запасами живой силы – и только. А союз с кочевниками Шайальдэ, о котором он мельком слышал, и поддержка Кезорре, на которую Хелт наверняка надеется, только укрепят её положение. Вовсе не процветание и слава королевства важны ей, а какие-то свои цели, ради которых и забурлил весь этот котёл размером с Обетованное. Ради которых Дорвиг потерял зрение.

Колдовские цели, тёмные и страшные – как её душа.

– Гонца прислала? – спросил Дорвиг. Кусочки целого медленно складывались в его голове, точно части новомодных миншийских головоломок. Никогда он не умел собирать их.

– Да, сразу же после битвы. Повелела заняться югом и западом Дорелии, пока другая армия продвигается к столице, – в голосе Рольда звучал восторг щенка, упоённого хозяйским величием. – Обещала даже сама чуть позже прибыть к стенам Энтора – когда путь будет расчищен – и лично руководить осадой! Представляешь?…

«Заняться югом и западом», «путь будет расчищен»… Да что понимает в войне эта ведьма, ни разу кухонного ножа в руках не державшая? Она думает, что всё это делается легко и быстро?!

А может, и ещё как державшая, – шепнуло внутри Дорвига что-то давнее, потаённо-сокрытое. Он запретил себе всякие подозрения, когда погиб Форгвин, подавил их после смертей Хордаго и Конгвара… Точнее, уверился, что Хелт просто приносит несчастья и неугодна богам – собственно, как любая колдунья и любая чересчур красивая женщина. Однако дело, возможно, было не только в этом… Он вспомнил невозмутимое лицо Хелт в павшем Хаэдране, потом – её льдистые глаза, оглядывавшие разорённую Академию. Видимо, в нежные белые пальчики впиталось куда больше крови, чем он думал все эти годы.

– Другая армия? Чья? – быстро уточнил он. Рольд глубокомысленно помычал.

– Не помню. Помню, что она в основном из наших людей, новобранцев, и из воинов южного Ти'арга… Ах да, и ещё – там часть рыцарей Академии, тех, что добровольно присягнули Двуре.

– Осада уже началась?

– Кажется, нет, но границу прорвали, ещё когда мы бились на Ра'илг. Разве её величество тебя не предупреждала?… – Рольд, очевидно, не лукавил и был в самом деле сбит с толку. – Я думал, ты всегда всё знаешь о её планах…

– Раньше знал, – мрачно вздохнул Дорвиг. – Да только те времена миновали… Как и многие другие времена.

– Ты о чём, Дорвиг? – растерялся сотник. – Боги ведь благоволят нам. Ещё пара-тройка восьмидневий – и, если так же пойдёт дальше, мы расправимся с Дорелией. С нами лучшие воины Обетованного и магия её величества!

Так значит, и магия уже никого не смущает… Несмотря на призрачную нечисть, которую всем им пришлось лицезреть в этой треклятой битве. И несмотря на чёрных крыс – разносчиков энторской Немочи, образ которых Хелт использовала попросту подло.

Дорвиг бы сплюнул, если бы не лежал на спине.

– Поумерь ликование, Рольд. Мы всё ещё в глуши, не взяли ни один крупный город, ни один замок, ни одну переправу… Тебе ли не знать, что прорванная граница ничего не решает.

– Всё совсем скоро изменится, Дорвиг. Не кручинься… – смущённо покряхтев, Рольд добавил: – Мне жаль, что это случилось… С твоими глазами. Мы все скорбим.

– Чего скорбеть-то? Кажется, я пока не умер, – буркнул Дорвиг, неловко нащупывая точку опоры, чтобы приподняться на локтях. Принимать доклад сотника лёжа – да ему бы раньше в голову такая чушь не пришла… – Ум мне тоже вроде не отшибло, в отличие кое от кого… Так что армию поведу по-прежнему, можешь не сомневаться.

– Ну и отлично! Позвать кого-нибудь, чтобы сплели послание её величеству?

– Это ещё зачем? – насторожился Дорвиг.

– Ну… А как же? Сообщить, что ты пришёл в себя и готов вести войско дальше… Спросить о распоряжениях.

Дорвиг помолчал, накручивая ус на палец. Что ж, хотя бы это он способен делать с прежней лёгкостью – уже обнадёживает…

– Ни о каких распоряжениях я спрашивать не буду, сотник. Всё войско, кроме тех двух сотен, которые я оставлю на равнине, под моим началом двинется к Энтору… Допустим, послезавтра. Даю день на сборы. Теперь ступай, – строго сказал он, не слушая возмущённого лепета. – Я в ясном рассудке и понимаю, что делаю. Ни один человек больше не уйдёт на юго-запад без моего приказа… Оставь меня для молитвы, сын Вораго, и для беседы с другими сотниками. Ты рассказал достаточно.

* * *

И теперь, несколько дней спустя, Дорвиг ехал в расчищенной лично для него обозной телеге по одной из торговых дорог Дорелии. Он направлялся к Энтору, как и обещал.

За эти дни он успел привыкнуть к темноте вокруг себя. Раздобыл себе мальчишку-поводыря – одного из тех, что подносили стрелы лучникам, – и требовал в подробностях описывать всё, что происходит вокруг. Рассказы мальчишки не отличались разнообразием: деревеньки, фермы, потихоньку оттаивающие поля лордов, пустые овечьи пастбища, ждавшие ежегодного прихода своих пухлых и сочных посетительниц, постоялые дворы и таверны вдоль обочины, мельницы, машущие ленивыми лопастями… Многие посёлки были уже сожжены и разграблены сорвиголовами из войска. Такие местечки пустовали: дорелийцы покинули их, чтобы укрыться под защитой замка какого-нибудь лорда или городских стен.

Вокруг было почему-то необычайно много птиц: раньше Дорвиг никогда не замечал, что воздух весной так и звенит от повизгиванья стрижей, от криков грачей и галок, вороньего грая и шума крыльев. Он вообще стал более чуток к звукам; трясясь в телеге или нащупывая палкой мокрый и рыхлый путь, Дорвиг прислушивался – и радовался, понимая, что вот сейчас они неподалёку от поля, перелеска или яблоневого сада, которых в Дорелии хоть отбавляй. Даже грустно как-то становилось при мысли о том, что всё это будет потоптано и разрушено…

Впервые подобная печаль посещала Дорвига на вражеских землях. Совсем он сдал после битвы на Ра'илг.

Им не встретился ни один воин короля Абиальда, ни один дозор всадников, ни одна застава. Сторожевые башни и маленькие крепости либо были уже захвачены, либо стояли пустыми. Это наводило Дорвига на тревожные мысли. Сколько же сил стянули к столице, какой удар их может там ждать, если весь центр королевства практически беззащитен? Это что, новая тактика?… Дорвиг хотел одного: прибыть к Энтору раньше Хелт или лишь немногим позже – прежде, чем она успеет принести в жертву своим неведомым тёмным богам ещё больше жизней.

Перед войском Дорвиг объявил, что идёт на соединение с южно-ти'аргской армией по приказу Хелт; все восторженно приветствовали его слова, выкрикивая какую-то ерунду о Белой Королеве и о том, как она начнёт новую эпоху в Обетованном. Только сотники озабоченно молчали. Не хотелось им выступать без приказа – можно подумать, живут они уже не в вольном Альсунге, а в каком-нибудь Кезорре или той же Дорелии, где любое отступление от воли правителей обязательно карается…

Волновались они, впрочем, не напрасно. Но никому из многотысячной армии, растянувшейся по весеннему тракту, не приходило и не могло прийти в голову, что их ослепший полководец – тот самый, столько лет верно служивший Двурам Двуров в Чертоге, – затеял настоящий переворот.

– По левую руку виден замок! – восхищённо сообщил мальчишка, и Дорвиг почувствовал, как дрогнул пол телеги: его поводырь вскочил со скамьи, чтобы разглядеть получше. – Недалеко… Большущий такой, со знамёнами, вокруг ров… На стенах зубцы. Башни и ещё какие-то строения…

– Знамёна наши? – поинтересовался Дорвиг. Но к нему уже скакал кто-то с донесением; копыта лошади громко чавкали в грязи. Дорвиг вздохнул, подумав о Счастливом – славном коне с отметиной богов на лбу… Теперь его оседлал Рольд. Неплохой наездник, но явно не тот, которого заслуживает конь молодого Конгвара.

– По пути – замок лорда Толмэ, двур Дорвиг! – выкрикнул один из десятников. – Того самого, что вёл дорелийцев на равнине Ра'илг. Лекарь Велдакир узнал его знамёна.

– И что на них? – зачем-то спросил Дорвиг. Теперь он с особенной жадностью ловил в чужой речи любые упоминания о красках и рисунках – потому что утратил навсегда.

– Златорогий олень на малиновом поле, двур Дорвиг… Разведчики говорят, в замке стража, челядь и маленький отряд лучников – больше никого. Хотя замок Толмэ огромен, и отстреливаться они смогут долго… Но нас много, и мы полны сил. Прикажете начать штурм? – молодой голос десятника звенел от жажды боя. – Ребята давно не разминались. Говорят – что нам, так и брести до самого Энтора, будто на прогулке?…

Златорогий олень на малиновом поле. Дорвиг вспомнил, что на лорде Толмэ в бою был малиновый плащ – мелькал то тут, то там глупо-радостным пятном, вился за ним изящными складками… Значит, это цвет его рода. Дорелийцы и ти'аргцы придают гербам до нелепости громадное значение.

И замок лорда Толмэ стоит почти пустой, пока сам он прозябает в Заповедном лесу с кучкой выживших… Странно получается. Вряд ли дорелийцы были так уверены в победе, когда переправлялись через Зелёную и маршем шли по равнине Ра'илг навстречу незваным гостям.

Дорвиг вздохнул. Его так и подмывало отдать приказ, которого жаждет войско. Но не нужно забывать, что едет он остановить эту бессмысленную войну во вред Альсунгу – войну ведьмы и заговорщицы, которой всё равно не удержать в руках могущественную махину Дорелии, когда всё закончится…

Остановить войну, а не продолжать.

Непривычная роль. Но боги рассудили по-своему: отобрав у него одно зрение, подарили другое. Боги ведь ничего не делают просто так.

– Двигаемся дальше, – распорядился Дорвиг. – Замок не трогать, но дозор удвоить, проверить охрану обоза, всем быть начеку. Любого вооружённого дорелийца убить. Первыми – никаких атак.

Ему нужно было поберечь силы для встречи с Хелт.