Текст книги "Жена Кукловода (СИ)"
Автор книги: Юлия Данцева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)
– Пойдем, кофе выпьем? – предложила она.
Они сидели в «Кофе-хаус» напротив здания редакции и пили капуччино с сердечками из корицы поверх белых шапок молочной пены.
– Он сказал, что я ему нужна, – продолжала радостно щебетать Анна. – Только я! Что он очень жалел, что я ушла. И что то, что со мной случилось, должно послужить мне уроком. Какая я была дурочка! Я никогда больше не оставлю его. Никогда! Это такое счастье – служить ему!
– И ты опять подпишешь договор двадцать четыре на семь? – спросила Людмила, отводя взгляд, чтобы не выдать того, что не разделяет столь бурной радости подруги от возвращения к своему хозяину.
– Он сказал, что мы это обсудим до отъезда. И что я могу работать в редакции, если хочу. И даже там, потом, тоже. Сказал, что поможет мне открыть студию.
– Отъезда? – удивилась Людмила. – Шталь уезжает?
– Ой, прости, – смутилась Анна, – забыла сказать! Через два месяца он уезжает в Швейцарию. В Люцерн. Его пригласили преподавать психологию в местный университет. И меня он берет с собой! Но еще два месяца я буду работать. Закончу все свои проекты.
Так вот причина, по которой Руслан стал преемником Шталя! Доктор уезжал из страны, и возможно надолго. Если не навсегда.
Но пришедшее понимание не принесло никакого облегчения. Стало еще обиднее, что Руслан не рассказал ей раньше об отъезде Шталя и своем «повышении».
За час до конца рабочего дня Людмилин телефон все же выдал знакомый рингтон. Голос Руслана в трубке был далеким и бесстрастным:
– Я договорился насчет твоего обследования. Через тридцать минут жду в приемном. Не опаздывай. И не спорь. Так надо.
Несколько секунд Людмила слушала короткие гудки. Опять ее затопило горячей волной обида. Опять все решил сам! «Никуда не поеду», – подумала зло.
Набрала номер Руслана, чтобы сказать, чтобы ее не ждал. Но он сбросил звонок. Набрала еще раз – механический голос сообщил ей, что абонент временно недоступен. Бросила в сердцах телефон на стол, тот пропрыгал по гладкой поверхности, свалился на пол и разлетелся на несколько частей.
«Только этого не хватало, – подумала Людмила в отчаянии. – Теперь даже позвонить не смогу». Подобрала разбитый телефон, поняла, что реанимировать его не удастся.
Продолжая злиться, оделась, закрыла кабинет, заглянула к Светочке, бросила ей: «Я в больницу».
Вскоре Людмила шла по темной аллее больничного парка, вдыхала горький запах палой листвы, намокшей коры тополей. Обида стала отступать, зашевелилось такое привычное чувство вины. Поступок Руслана был, как ни крути, проявлением заботы о ней. А она вела себя как капризная девчонка.
Минута в минуту она поднялась по обвалившимся местами ступенькам приемного отделения кардиологии Областной Клинической и открыла тяжелую, обитую черным потрепанным дермантином дверь.
Острый больничный запах окутал ее, усиливая тоску и беспокойство. Людмила очень не любила больницы, даже всегда шутила, что у нее аллергия на медицину благодаря мужу-врачу.
На звук ее шагов выглянула молоденькая медсестричка в коротком белом халатике.
– Вы жена доктора Сикорского? – спросила она и взмахнула накрашенными ресницами. Голубые, наивно распахнутые глаза, курносый носик, пухлые губы.
– Да.
«Точно куколка, – подумалось Людмиле.
– Бахилы одеваем и за мной, – скомандовала куколка. – Сначала на кардиограмму, потом томография, потом кровь…
Людмила поморщилась. Больше всего она не любила в больницах иголки и уколы.
– А где доктор? Он сказал, что будет сам меня ждать.
– Вызвали в отделение. У нас тут как всегда. Закончим, я отведу вас к нему в кабинет.
Но Руслан появился сам в кабинете кардиографии, когда пожилая полная сестра в голубом хирургическом костюме с чмокающими звуками отрывала присоски аппарата от груди Людмилы.
Мельком глянул на нее, сразу подошел к аппарату и стал просматривать выползающую из него бумажную ленту.
Людмиле впервые в жизни стало неловко раздетой перед собственным мужем. Она быстро оделась и присела на кушетку.
– Кровь уже взяли? – спросил Руслан, обращаясь к «куколке».
– Нет пока, – ответила сестричка, – сейчас на томографию. Потом в лабораторию.
– Поспешите, а то уйдут, я специально просил Надюшу задержаться.
– Хорошо, Руслан Николаевич, – ответила куколка уважительно и тут же, сменив тон, скомандовала Людмиле – Быстренько, быстренько…
Людмила встала, одернула юбку. Обида всколыхнулась с новой силой. Руслан специально вел себя так, будто она ему чужая, обычный пациент. Прошла мимо, стараясь не смотреть на мужа.
– Мила, закончите, я жду тебя у себя в кабинете. Помнишь где он?
Обернулась.
– Помню. Хорошо, – она запнулась на секунду, – доктор.
Руслан усмехнулся. «Хочешь поиграть в игнор? – подумала она – Давай».
Уехала от Руслана она одна, на такси. Муж остался на ночное дежурство. Как показалось Людмиле – назло ей.
Еще неделю Людмила почти каждый день ездила после работы к мужу в клинику, проходя какие-то обследования, сдавая анализы. Наконец доктор Сикорский поставил ей диагноз – легкая дистрофия сердечной мышцы. Людмиле были прописаны общеукрепляющие средства, занятия в кардиозале и походы в бассейн. Причем за исполнением своих назначений доктор следил неотступно и упорно. Каждое утро Людмила находила на столе лекарства и если забывала их выпить – получала строгий выговор. Абонемент в кардиозал и бассейн также проверялся, и если находились пропущенные занятия, следовала нудная лекция на тему ее безответственного отношения к своему здоровью.
К разговору об играх они больше не возвращались. Собственно и разговоров у них больше не было. Дежурные «доброе утро», «добрый вечер», «как день?», «все в порядке» были не в счет. Отчуждение Руслана, нарочитое, показное, злило и обижало Людмилу не меньше чем навязчивая забота. Особенно угнетало молчание. Его так хотелось нарушить, колкие, обидные слова, так и вертелись на языке, но примерзали под его безразличным взглядом. Устраивать истерику было глупо, хотя Людмиле иногда хотелось, чтобы они поругались, накричали друг на друга, только бы прекратить эту мучительную игру в молчанку. Но Руслан упрямо продолжал наказывать ее безразличием и равнодушием. Это наказание было гораздо обиднее и тяжелее чем те, другие, в игровой-студии. Но первый шаг к примирению, как было всегда, она сделать не хотела. Только не сейчас. Иначе признает, что была не права.
Незаметно багряно-золотая сентябрьская карусель потускнела, перестала кружить опавшей листвой, октябрь тихо вступил в свои права – переменчивый, плаксивый, ветреный. До уныло-серого, депрессивного меланхолика ноября еще оставались считанные солнечные и тихие денечки.
Но вскоре погода испортилась окончательно, зарядили фирменные питерские дожди, нудные и монотонные.
В начале ноября Шталь уехал в Швейцарию, пока ненадолго и один, чтобы подобрать там жилье. Анну он оставил на попечение Сикорских, так же как и свой офис, квартиру и загородный дом, для которого Руслан пообещал найти сторожа на всю зиму.
А еще через неделю за ужином Руслан сообщил ей, все также безразлично:
– Мила, завтра я еду в Москву. На неделю. Международный конгресс по кардиохирургии. Отец устроил.
Людмила не нашлась даже что ответить. Нечастые поездки Руслана они всегда обсуждали заранее. А теперь он просто поставил ее перед фактом.
– Хорошо, что сказал, а не уехал молча, – сказала она с обидой.
Руслан посмотрел на нее осуждающе.
– Ты продолжаешь в том же духе? Ну-ну… Мой отъезд даже к лучшему. Отдохнем друг от друга.
– Мы и так почти не общаемся последнее время.
– Ну я же говорю. К лучшему.
Руслан встал, помыл за собой тарелку и ушел собираться.
Антошка насупился и тоскливо ковырял кашу.
– Доедай быстрее, – прикрикнула на него Людмила, – еще уроки доделывать!
Сын перестал ковыряться в каше, поднял голову, и от его взгляда ей стало стыдно.
– Спасибо, я сыт.
Дверь кухни хлопнула.
Людмила бессильно опустилась на табурет. Как она могла допустить, что ее жизнь превратилась в тоскливый кошмар? Горло сжалось, но подступившие слезы она загнала внутрь. «Не сдаваться, только не сдаваться, – скомандовала себе Людмила. – Он должен понять, что не прав. Должен».
На следующий день вечером позвонила Анна. Оказывается, Антошка попросил ее помочь с подготовкой ко второму туру творческого конкурса, и она хотела привезти какие-то книги по фотографии.
– Конечно, приезжай! Можешь даже остаться у нас. Руслан уехал в Москву, мне так тоскливо одной.
– Отлично! Мне тоже не по себе в огромной квартире.
Уже за полночь они сидели на кухне, Анна щебетала – о том, что Шталь обещал отпустить ее к родителям в Кингисепп, о новой задумке для фоторепортажа для журнала, об Антошкиных работах, и о том, что он талант и обязательно получит стипендию. Людмила молча кивала и почти не слушала.
– Не грусти, – вдруг сказала Анна, накрывая ладонь своей. – Он скоро вернется. Ты счастливая. Вы так любите друг друга!
Слова Анны были искренними, но прозвучали для Людмилы насмешкой. Ей захотелось поделиться с подругой своей болью и тревогой, своими сомнениями. Но стало страшно. Людмила никогда и ни с кем не обсуждала такое… если не считать «сеансов» доктора Шталя. Хотя сейчас к нему не пошла бы за советом ни за что.
Анна поняла ее молчание по-своему:
– Ты не думай, я не завидую. И не жалуюсь. У меня все хорошо. Даже лучше чем было.
Людмила помолчала. И вдруг решилась. Обида и тоска разъедали ее изнутри, будто кислота, требовали выхода.
– Счастливая… Мы с того самого вечера будто чужие…
– Как это?
Анна сжала ее руку.
– Расскажи, не держи в себе… Вот дурочка, не заметила сразу, на тебе же лица нет…
Опять к горлу подступил горький комок, но Людмила упрямо сглотнула слезы.
– Я сказала, что больше не хочу. И что он должен порвать со Шталем и этими людьми.
– А он отказался…
– Тебе что-то известно об этом? Я так и знала… Это все подстроил Шталь.
– Подстроил? – удивилась Анна. – Ничего подобного. Твой Руслан несколько раз приезжал к доктору. Они запирались в кабинете и о чем-то подолгу говорили. Когда я приносила кофе – тут же замолкали. Я думала, ты в курсе…
Людмила покачала головой.
– Мы почти не разговариваем. Он будто наказывает меня. Равнодушием, безразличием. Почему он так со мной… За что? Он же всегда говорил – мое право отказаться.
Анна вздохнула.
– Знаешь, со мной было подобное. Тогда я только переехала к Шталю и приняла его ошейник. Господин собирался в Италию, на какую-то встречу или конгресс. Я мечтала, что он возьмет меня с собой. И осмелилась ему сказать об этом. Он только усмехнулся. И тогда я в отчаянии заявила, что добавлю в хард-лимит кое-что, его самое любимое, если он не выполнит мою просьбу. Знаешь, как меня наказал Господин?
Людмила понимала, как нелегко Анне рассказывать ей такое.
– Он поставил меня на колени в угол. Лицом к стене. Положил рядом телефон. А потом ушел. У меня было три выхода. Молча ждать, когда Господин простит меня. Может пять минут, может пять часов, может пять дней. Набрать его номер и умолять меня простить. Зная, что он не ответит, не слыша его голоса. Или уйти.
– И что ты выбрала? – глухо спросила Людмила.
– Я позвонила. Но не умоляла. Просто сказала, что сожалею. И буду ждать прощения столько, сколько он пожелает.
– И как долго ты стояла на коленях в углу?
Анна ответила не сразу. Сделала глоток чая. Поставила кружку. Провела пальцем по ее кромке. Посмотрела в глаза Людмиле.
– Три часа. Ровно три часа. Потом господин вернулся и сказал, что меня простил. Но в Италию я не поеду, хотя он уже давно купил билет и на меня.
Повисла напряженная тишина. Дождь осторожно стучался в окно, словно просил его впустить. Но и без него в кухне вдруг будто похолодало.
– Но мы же не в лайф-стайле, – тихо проговорила Людмила. – Он обещал мне: дома только ваниль. Обещал.
Анна посмотрела на нее странно.
– Я не понимаю, прости. Как можно разделить... Может я ненормальная, не такая как ты. Но я не понимаю. Если ты хочешь ванили… Зачем вам Игра?
Людмила вздохнула, не зная, что ответить подруге. Потом так же тихо спросила ее:
– А тебе?
– Мужчины, – как-то слишком взросло вздохнула Анна, – в любом возрасте остаются детьми. И им постоянно нужны игрушки. Некоторым – живые игрушки.
Они замолчали и допивали свой остывший чай в полной тишине.
Глава 15
Руслан сидел в неудобном кресле в конференц-зале «Крокус-Экспо» и нервно вертел в руках ручку. Тема была довольно интересной, но докладчик-американец, говорил по-английски, и он мучительно пытался заставить себя вслушиваться в монотонное бормотание переводчика, но тот словно нарочно говорил совершенно невнятно, не заботясь о внимании аудитории. Когда, наконец, лекция закончилась, и всех отпустили на обед, Руслан вздохнул с облегчением.
В кафетерии было много народу, оголодавшие кардиохирурги бодро поглощали бутерброды, пирожки и булочки, пили кофе, и обсуждали все, что угодно – от покупок сувениров до цен на нефть, только не темы предстоящих докладов.
Руслан едва нашел свободное место за столиком у окна, на двоих, за которым уже сидел подтянутый строгий мужчина лет сорока. Он задумчиво жевал бутерброд с красной рыбой и запивал его кофе.
– Прошу прощения, – сказал Руслан, – можно присесть?
– Конечно! – бодро отозвался тот, – присаживайтесь!
Руслан поставил на столик тарелку с бутербродами, чашку с кофе и сел на скользкий пластиковый стул.
– Что-то сегодня тут людно. Еле-еле место нашел. Выставка какая? – спросил мужчина.
– Конференция, – отозвался Руслан, – кардиохирургов.
– Так вы врач? – мужчина допил кофе и вытер губы салфеткой, – А я вот машину новую присмотрел. А пока оформляют, перекусить решил.
Потом протянул руку Руслану через стол и сказал: – Простите, не представился. Семен Волхов.
– Очень приятно, – ответил Руслан, пожимая крепкую руку своего собеседника, – Руслан Сикорский.
Потом Волхов вдруг остановил свой взгляд на кольце на среднем пальце Руслана. Он совсем забыл снять его перед отъездом, хотя и собирался.
– О, да мы коллеги, – лукаво улыбнулся он, повернув руку так, что Руслан увидел на его пальце золотую печатку, в точности повторяющую символ на его кольце. – Давно вы практикуете?
Отчего-то Руслан смутился. Словно Волхов узнал о нем что-то постыдное. Но не отвечать было бы невежливым, и он произнес, несколько холодно:
– Почти четыре года.
– Ну не так давно, – покровительственным тоном сказал Волхов. – Я начал десять лет назад. Теперь вот председательствую в сообществе Московского региона.
Руслан не ответил, молча пережевывая показавшийся ему совершенно безвкусным бутерброд.
– Ну что же, коллега, – произнес Волхов, вставая из-за столика, – нам просто необходимо встретится в неофициальной, так сказать, обстановке. – Давненько у нас не было гостей из Северной Пальмиры. Ради такого дела, я просто обязан устроить дружеский сейшен.
– Думаю, не стоит, – ответил Руслан, ощущая себя совершенно неловко.
– Возражений не приму! – замахал руками Волхов, – даже не отнекивайтесь! Ничего особенного, только избранные. Обещаю, вам понравится. Где вы остановились?
– Здесь же, – неохотно ответил Руслан. – В гостинице при комплексе «Крокус-Экспо».
– Великолепно! – снова просиял Волхов, потирая руки, – я вам позвоню и сообщу время и место.
Его коммуникатор выдал фугу до-минор Баха. Волхов поглядел на экран и поднялся.
– Мне пора.
Он опять протянул Руслану руку для рукопожатия и решительным шагом удалился.
Вечером в номере Руслана раздался телефонный звонок. Это был Волхов. Он сказал, что через полчаса его будет ждать машина с шофером и, не дожидаясь, пока его собеседник откажется, распрощался.
Руслан с тяжелым сердцем оделся и спустился к указанному времени вниз к стойке ресепшена. Около нее стоял мужчина в кожаной куртке, крупный, плечистый, с тяжелой квадратной челюстью и нахмуренными бровями. Портье улыбнулся, увидев Сикорского, и указал мужчине на Руслана.
– Господин Сикорский? – спросил мужчина. – Прошу вас, я вас отвезу в частный клуб «Темпль», господин Волхов ожидает вас там.
Руслан прошел за водителем к ожидающему их у входа черному мерседесу. Господин Волхов был явно очень состоятельным человеком.
С учетом обычных вечерних московских пробок путь до клуба занял около часа. Руслан неловко ерзал на кожаном сиденье, чувствуя себя не в своей тарелке. Ему категорически не нравилась эта идея с вечеринкой. Но вместе с неловкостью он испытывал какой-то смутный интерес и легкое возбуждение. Хотя уловив эти чувства, устыдился.
Клуб оказался двухэтажным зданием новой постройки, огороженным высоким забором с автоматическими воротами и с вооруженным охранником в будочке.
Водитель вышел из машины и открыл пассажирскую дверь, потом распахнул массивную входную. Руслан шагнул внутрь и оказался в помещении, похожем на ресепшен гостиницы, только излишне вычурный. Красное дерево, бархат и позолота, хрустальные подвески канделябров. Эта вызывающая роскошь создавала ощущение порочности, будто он попал в дорогой бордель.
Швейцар в парике, ливрее, панталонах, белых чулках и туфлях с бантами вызвал у него саркастическую усмешку. Скинув на его услужливо протянутые руки пальто, Руслан прошел дальше, в просторную залу, обставленную столь же вычурно и немного вульгарно. Стены, наполовину облицованные деревянными панелями, наполовину – бордовым шелком с золотыми лилиями, кожаные черные диваны и кресла, низкие столики, темно-бордовые бархатные пуфы, темно красный овальный ковер на полу, разбросанные по полу в беспорядке бархатные и шелковые подушки. Несколько канделябров с горящими свечами, вдоль стен – закрытые и открытые стеллажи с самыми разнообразными девайсами – хлысты, плети, кнуты, стеки, наручники и цепи, мотки веревки для бандажа, разнообразные распорки, наручники, устрашающего вида металлические крюки, плаги, фаллоимитаторы. Разнообразие игрушек сделало бы честь интим-магазину. У дальней стены Руслан заметил крест из полированного дерева с ремнями для фиксации.
– Ну, наконец-то, заждались! – Волхов в небрежно распущенном галстуке и белой рубашке, без пиджака, раскинув руки, вышел навстречу Руслану.
Приобняв его за плечо, Волхов произнес:
– Господа! Прошу любить и жаловать! Наш дорогой гость из Петербурга!
Руслан понял, что Волхов желает, чтобы он представился сам, так как его псевдонима не знает.
– Кукловод, – представился он с легким кивком.
– Какая честь, – произнес один из мужчин, вставая из своего кресла. – Преемник уважаемого председателя. Руслан удивился.
Волхов посмотрел укоризненно.
– Ну что же вы не сказали, коллега. Мы бы организовали нечто более грандиозное. А то так, по-домашнему.
– Ну что вы, – ответил Руслан, – я не любитель таких мероприятий.
Но Волхов словно пропустил его слова мимо ушей, жестом указал ему на свободное кресло.
– Прошу вас, не стесняйтесь, – проговорил он, прямо таки излучая радушие, – Сигары, сигареты, трубка?
– Спасибо, я не курю, – сдержанно ответил Руслан.
– О, я тоже, – разулыбался Волхов. – Но от глотка хорошего коньяка я думаю, не откажетесь? Может быть виски, джин?
– Коньяк вполне подойдет, – ответил Руслан, принимая из рук Волхова хрустальный бокал.
Пригубив, он поставил его на низкий столик и оглядел присутствующих.
Кроме него и Волхова в комнате было еще трое мужчин. Самому молодому из них было на вид лет тридцать пять, это был именно тот, кто назвал Руслана преемником председателя. Он и представился первым как господин Стил. Еще один, полноватый с явственно обозначившимся пивным брюшком, лет сорока, назвался господином Боном, а третий – седоватый сухощавый, явно ближе к пятидесяти, господином Джокером.
Волхов, подождав, пока его друзья представятся, сказал, все также радушно улыбаясь:
– Ну, а меня вы можете называть Волхвом. И сегодня время приносить дары!
Он позвонил в колокольчик, взяв его со столика, заставленного разнообразными бутылками с алкоголем.
Через минуту в комнату вошли пять девушек. Кроме кожаных ошейников, на них больше не было ничего. Опустив глаза и сложив руки за спиной, они молча прошли на середину комнаты.
– Я не знал ваших предпочтений, господин Кукловод, – обратился к Руслану Волхв, – поэтому подарки на любой вкус.
И действительно, девушки поражали разнообразием внешности. Хрупкая азиатка с длинными шелковистыми черными волосами, полногрудая блондинка с широкими бедрами, томная и сдобная, огненно-рыжая с бледной, чуть синеватой кожей, нервно покусывающая губы, худенькая шатенка с небольшой аккуратной грудью и спортивной подтянутой фигурой, статная и высокая девушка с пышными формами и русой косой ниже спины, почти как с картины Рубенса. Коллекция была подобрана со вкусом.
– Не правда ли, глаза разбегаются, – с гордостью сказал хозяин, приходясь вдоль шеренги красоток. – У каждой свои фишки. Так что господин Кукловод, надеюсь, останется довольным. Гостю – право первого выбора.
Руслан сжал зубы, ощущая себя участником съемок порнофильма. Ему нестерпимо захотелось встать и уйти. Но обидеть радушного хозяина было стыдно.
– Господин Волхв, – сказал он сдержанно, – дары и, правда, просто великолепны. Но я не люблю публичных сессий. Так что, не обращайте на меня внимания.
– Ну зря, зря, – немного разочаровано потянул Волхов. – Вы даже не представляете, в чем себе отказываете. Кэти!
Он словно подзывал собаку.
Полногрудая блондинка тут же подошла и опустилась перед ним на колени. Он поднял ее лицо за подбородок и сказал, проводя большим пальцем по ее пухлым губам:
– Этот ротик просто творит чудеса, – он причмокнул губами, а девушка протянула руки к молнии его брюк. Но он грубо ее оттолкнул.
Полноватый господин с брюшком тут же поманил ее пальцем, и девушка на четвереньках подползла к его креслу.
– А Фэй, – Волхв подошел к азиатке, сгреб в кулак ее волосы, – такая гибкая, в бандаже с ней можно делать все что угодно. Просто гуттаперчевая девочка.
– Любаша у нас любит в попку, – он сжал ягодицы русоволосой красавицы с косой, а потом шлепнул ее. Девушка резко выдохнула, но не сдвинулась с места.
– А это моя любимица, Энни, – он жадно облапил красивую, полную грудь рыжей девушки, заставив ее тихо простонать, – на ее теле так красиво выступают следы от плетки…
Волхов мечтательно закатил глаза, снова причмокнув губами.
Руслан вдруг вспомнил, как завораживающе расцветает розовым кожа его жены под ударами хлыста, и ощутил, как по венам медленно разливается тягучая волна возбуждения.
Волхов видимо почувствовал это и подтолкнул девушку к кресту у дальней стены.
– Господин Кукловод – любитель порки, – удовлетворенно произнес он. – Какой девайс предпочитаете? Стек, плеть, трость, семихвостку? Хотя нет, от семихвостки слишком размытые следы. Нет графичности.
Худощавый господин, назвавшийся Джокером, встал с кресла, подвел девушку к кресту и начал застегивать ремни на ее запястьях, лодыжках и шее.
Полноватый господин, громко застонав, бурно излился в горло блондинки, она слизала остатки и аккуратно застегнула его брюки. Потом он похлопал ее по щеке и грубо оттолкнул. Девушка едва успела отдышаться, как ее за волосы притянул к себе господин Стил.
Бон же тем временем подозвал к себе худенькую шатенку, уложил ее на низкий столик, освободив его предварительно от бутылок, и развел ей ноги.
Руслану было неприятно смотреть на это зрелище, однако тлеющее в нем возбуждение становилось все сильнее.
Тем временем Джокер уже зафиксировал рыженькую Энни на кресте, она часто дышала, приоткрыв подкрашенные губы. Потом он вопросительно посмотрел на Руслана.
– О нет, прошу прощения, – сказал Руслан. – Развлекайтесь, у меня сегодня совершенно нет настроения.
– Господин Кукловод, – укоризненно произнес Волхов, – в Питере скажут, что мы вообще не имеем понятия об элементарном гостеприимстве.
Руслан нехотя поднялся с кресла и, подойдя к стойке с девайсами, взял хлыст с кожаным наконечником.
– Всего то? – удивился Волхов.
Руслан почувствовал себя новичком, школьником, не выучившим уроки. Неловкость, раздражение и даже злость, от того, что его вынуждают делать то, что он не хочет, только усиливали его возбуждение, и он почувствовал тяжесть в паху.
– У каждого есть любимые девайсы. Я люблю этот, – ответил он холодно.
– Ну что вы, что вы, – замахал руками Волхов, – хлыст так хлыст, бога ради!
Руслан медленно подошел к распятой на кресте девушке, она поймала его изучающий взгляд и опустила глаза.
Джокер тем временем также отправился к стойке с девайсами и вернулся, сжимая в руках тонкую бамбуковую трость.
– Прошу, гость вперед, – произнес он сухим ломким голосом.
Руслан провел кончиком хлыста по щеке девушки, скользнул по губам. Она тут же послушно открыла рот.
– О да, – протянул Волхв, – от влажного наконечника гораздо лучше звук! Вы и, правда, знаете толк в этом девайсе!
У его ног уже устроилась азиатка Фэй, увлеченно лаская его внушительного размера достоинство, которое с большим трудом помещалось в ее изящном небольшом ротике. Рядом на колени опустилась полногрудая Любаша, преданно заглядывая в глаза Волхову, и ожидая своей очереди.
Руслан начал наносить легкие удары по груди Энни, она закрыла глаза и кусала губы, чтобы не стонать.
– Можешь не сдерживаться, – тихо сказал ей Руслан. Она распахнула глаза и прошептала:
– Спасибо, господин.
И тут же хлесткий удар трости по бедрам заставил ее вскрикнуть.
– Вещи разрешали говорить? – грозно произнес Джокер.
Руслан не обратил на него внимания, продолжая спускаться ниже и ниже. Бледная как молоко, полупрозрачная кожа девушки уже розовела от прилива крови. «Черт, – подумал Руслан, – это и вправду завораживающе красиво!»
Как только он спустился к гладкому лобку, девушка начала тихо поскуливать, закатывая глаза, и он понял, что она близка к краю.
Он нанес один сильный резкий удар прямо между ног и скомандовал коротко:
– Давай!
Девушка всхлипнула и вскоре обмякла в ремнях.
– Щедрый господин Кукловод, – сказал Волхв. – Вы и правда мастер, три минуты и эта сучка кончила. Но теперь она должна отдать вам должок. Негоже рабыне получать удовольствие даром.
– Спасибо, господин Волхв. Но я не слишком хорошо себя чувствую. Наверное, эти лекции совсем засорили мне голову. Боюсь, завтра усну прямо на докладе. Не обижайтесь, бога ради. Праздник удался на славу. Но я позволю себе откланяться.
– Жаль, очень жаль, – сказал Волхв. – Андрей! – крикнул он. – Отвезешь господина в гостиницу!
– Хорошо, хозяин, – отозвался из прихожей водитель.
Руслан пожал руку Волхову, над которым уже трудилась Любаша, кивнул Джокеру, тот сменил бамбуковую трость на плеть-змейку, лениво поигрывал ей и разглядывал тело рыженькой Энни, раздумывая, с чего начать. Бон, занятый худенькой шатенкой, разложенной на столе, и Стил, откинувшийся в своем кресле под ласками блондинки Кэти, даже не обратили на него внимания.
В гостинице он достал телефон, убедился, что неотвеченных звонков и смсок от жены нет, и отправился в душ. Долго стоял под теплыми струями, ощущая неудовлетворенное напряжение и борясь с соблазном спустить пар, как в юности. Ему стало стыдно. Выйдя из душевой, он запахнулся в махровый халат и улегся на постель, включив телевизор. Руслан бессмысленно и раздраженно переключал каналы, когда услышал осторожный стук в дверь.
Открыв ее, он обнаружил рыженькую девушку, ту самую Энни. На ней была коротенькая плиссированная юбочка на бедрах, чулки в сетку и кожаная курточка до талии, обнажавшая плоский животик с пирсингом в пупке. «Странно, – подумал Руслан, не в силах отвести взгляд от поблескивающей капельки на бледной коже, – я не заметил пирсинг на ней в клубе».
Девушка дрожала, видимо ее наряд был слишком открытым для холодной московской осени. В руках она держала объемистую сумку.
Руслан уже хотел отослать гостью, но тут внезапно запиликал ее мобильный. Она протянула телефон Руслану, опустив глаза.
Он взял мобильник и приложил к уху.
– Господин Сикорский, – бодрый голос Волхова звучал несколько фальшиво, – это мой подарок вам. Все-таки негоже уходить от Волхва с пустыми руками. И пожалуйста, не отказывайтесь. Я вам обещаю, вы не пожалеете. Все, что может вам понадобиться – в сумке. Развлекайтесь!
Волхов отключился. Девушка все также стояла на пороге, опустив глаза. По коридору прошла горничная и покосилась на замершую девушку и Руслана. Он почувствовал неловкость, посторонился, пропуская Энни внутрь, и закрыл за ней дверь.
Девушка прошла в номер, поставила сумку на пол и начала молча снимать одежду.
– Не нужно, – сказал строго Руслан. – Сейчас ты пойдешь домой. Скажешь господину Волхву, что господин Кукловод остался доволен.
Девушка вдруг всхлипнула и упала к его ногам, обнимая колени.
– Господин… – сбивчиво шептала она, – пожалуйста… не прогоняйте меня… господин Волхв… он меня жестоко накажет… если не найдет свежих отметин… сжальтесь… Господин…
Руслан раздраженно нахмурился. Девушка подняла на него отчаянные, полные слез глаза. Ее рыжие волосы разметались по плечам, припухшие губки кривились от рыданий. Она уже успела снять курточку, а кожаный корсет так соблазнительно выставлял напоказ ее пышную белую грудь…
Руслан почувствовал, как возмущенно дернулась его неудовлетворенная эрекция. Он скрипнул зубами, испытывая жгучий стыд.
– Хорошо. Раздевайся. Белье можешь оставить.
Энни посмотрела на него затравлено.
Она расшнуровала корсет и сняла его, высвобождая грудь, мягко колыхнувшуюся, потом стянула через ноги юбочку, сняла чулки. Белья на девушке не было. Руслан скользнул взглядом по молочно-белому, изящному телу, опять задержался взглядом на блестящей капельке в пупке, ниже…
– В кресло. На колени. Спиной ко мне – отрывисто приказал он.
Девушка повиновалась, прижалась грудью к спинке, обняла ее руками и широко развела ноги.
Руслан расстегнул молнию сумки и выложил из нее хлыст, тот самый, которым он уже воспользовался в клубе, несколько стеков, плетку-змейку, четыре комплекта наручников, резиновый мячик–кляп с ремешками и игрушки – металлические пробки, вибратор с круглой головкой, зажимы для сосков, довольно крупные и грубые.
Он привычно взял в руки хлыст, но подумав, отложил его в сторону. «Он почти не оставляет следов, – подумал Руслан, – нужно что-то повесомее.» Посомневавшись, он выбрал плеть.
– Господин, – раздался дрожащий голос, – простите … а зафиксировать?
– А что? – раздраженно спросил он, еле сдерживая свое возбуждение от вида обнаженной девушки, бесстыдно раскрытой перед ним и покорно ожидающей порки.
– Вам будет неудобно, господин, – пролепетала она, – буду вертеться, могу подставить руки…
Руслан стиснул зубы и взял наручники, застегнул их на тонких запястьях рук, обнимающих спинку кресла. Еще двумя он приковал ее лодыжки к подлокотникам.
