Текст книги "Свет гаси и приходи (СИ)"

Автор книги: Юлия Цезарь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Матвей с Сергеем тоже выглядели только что проснувшимися, а Виктор хмурился, закрыв глаза.

– Ты что-нибудь почувствовал? – спросил Матвей Сергея.

Он покачал головой:

– Столько всего происходило, что я уже и не знаю что я почувствовал. Энергия смерти зашкаливала, как будто мы уже в лимбе были, а что в процессе было, я не отследил.

– Сразу вы и не поймете, – подал голос Виктор. – Разница через какое-то время начинает ощущаться. Вы потеряли смерть в тот момент, когда перестали его бояться и заговорили. – сказал он Матвею, – Теперь я вам ее возвращаю.

Он что-то держал на коленях и, наклонившись вперед Матвей увидел крошечное пушистое существо. Тело, собиравшееся содрогнуться от отвращения при виде собственной смерти, замерло от удивления.

Пушистое существо подняло ушастую головку и мяукнуло.

– Это же… котенок?

– Тебе досталась очень ласковая смерть, – пожал плечами Виктор. – И в тебе ее было очень мало, поэтому он мал. Возьми.

Матвей протянул руки и взял котенка, который помещался ему в ладонь. Он был черный с густым серебристым подшерстком. Смерть свернулась калачиком в его руках и затихла.

– Будет лучше если ты будешь носить ее при себе, – сказал Виктор. – Хотя, это личный опыт. Свою я просто не люблю упускать из виду. Теперь твоя очередь, – обратился он к Сергею.

Тот кивнул, с трудом оторвав взгляд от потустороннего Матвеева котенка. Смерть Сергея оказалась большой сонной птицей, черной, как ночь.

– Это значит что во мне смерти было… много?

– Да. Это неважно. Смерть легко спрятать. – сказал Виктор, – обычные люди не замечают ее.

Матвей бережно пристроил котенка во внутренний карман пиджака, чувствуя что зверек не может ни задохнуться, ни жаловаться на голод. Он почти ничего не весил и никак не ощущался.

Птица Сергея спряталась под полой его пальто, как будто уменьшившись. Алиса смотрела на друзей во все глаза, не зная, завидовать им или жалеть их.

– А как выглядит ваша смерть? – спросила она Виктора, не подумав, что вопрос может показаться бестактным. Хотя, какая бестактность, когда такие вещи вокруг творятся.

Виктор повел рукавом и оттуда медленно выползла длинная черная змея. Она меланхолично обвила его руку, изредка вытаскивая угольно-черный язык.

– Мне было семь лет и я умирал от вирусного гепатита, – сказал он, глядя в глаза змее. – Долго умирал. Так долго, что за месяц до настоящей смерти я стал видеть мир смерти, Лимб, серые пустоши, черную реку. Признаться, я успел влюбиться в те места. Там было спокойно и не было ни температуры, ни боли. Там я познакомился с хозяином этого места. Я считал его воображаемым другом с которым приятно было побеседовать. Однажды, он пришел ко мне во сне и подарил мне ручную змею. Подарок не испугал меня, хотя я никогда не любил змей. Я знал что из сна ничего не удается протащить и был очень счастлив, когда проснулся, а змея была со мной в больничной палате, куда меня привезли после неудачной операции. Они ждали моей смерти, но я так и не умер.

Виктор погладил клиновидную голову змеи и она прикрыла глаза.

– Дело сделано, – сказал он. – Я желаю вам удачи в вашем путешествии.

– Может быть вы хотите пойти с нами? – спросила вдруг Алиса, сама от себя не ожидавшая такого вопроса, но оно того стоило: увидеть мимолетное сомнение, на лице вечно сопротивляющегося всякой мистике Виктора.

– Не стоит. – сказал он. – Но, может, в другой раз?

И улыбнулся им на прощание.

Глава 17: Я так ждал тебя

Новый поворот и новый узкий коридор: весь в потеках багровой ржавчины, а может и крови, трубы оплетали бетонные стены. Троица забилась в крохотную очень грязную комнату, где стены были покрыты мелкой квадратной плиткой, отбитой кое-где сильными ударами, под низким потолком болталась одинокая лампочка накаливания.

– Нам нужно держаться вместе, – в сотый раз повторила Кира, отбрасывая со лба мокрую от пота отросшую челку. В Перекрестке не было ни парикмахерских, ни комнат отдыха. Все трое не знали, сколько они уже здесь, передышки занимали все меньше времени, рано или поздно их страхи находили их и старались развести в разные стороны.

Тим наклонился к Кате:

– В порядке? – серьезно спросил он. – Не ранена?

Всегда аккуратная белокурая Катенька, пуще холеры боявшаяся запачкать свое белое в цветочек платье, села прямо на пол, обхватив колени. Она замотала головой, не поднимая лица.

Ее дар, на который они так полагались в Мире, здесь не работал. Они были равны, одинаково запуганные, одинаково уязвимые.

– Нам нужно передохнуть, – обратился Тим к Кире, как к главной. – Мы бродим уже много часов, вечно это продолжаться не может.

– Мы должны найти Сережу, – отрицательно мотнула она головой. – Он должен быть где-то здесь.

Тим сжал зубы так, что у него побелели скулы. Кира знала этот жест: Тим с ней не согласен и будет спорить.

– Этот лабиринт живой. Все это место наделено каким-то сознанием. Если оно не захочет, чтобы мы нашли его…

– Оно уже много часов хочет разделить нас, – перебила его Кира. Она никогда не повышала голос, выработав у себя тон, который и тихо звучал внушительно. – И ему до сих пор это не удалось. Если мы можем противостоять ему в малом, мы можем и отыскать потерявшегося. Он – член группы, и одному ему в сотню раз тяжелее чем нам троим. Мы должны его отыскать.

Издалека раздался тихий звук: жалобный, берущий за душу детский плач. Катя горько заплакала, закрывая уши ладонями:

– Пусть оно перестанет, пусть перестанет, пожалуйста…

Тим посмотрел на нее с такой мукой, словно хотел бы забрать всю ее боль себе, помочь хоть как-то. Сострадание делало Тима хорошим врачом, но терзало его душу: он умирал с каждым, кого был не в силах спасти.

– Оно приближается, а мы здесь, как крысы в бочке, – сказал он. – Нужно уходить.

Кира согласно кивнула и поднялась на ноги. Плач усиливался. Тим бережно помог Кате подняться и повел ее к выходу.

В узкий дверной проем Кира вышла первой, не заметив упавшей ей на плечо струйки бетонной крошки. Зато ее заметил Тим и толкнул Катю вперед прежде чем стена сдвинулась резко как гильотина. Он оказался в ловушке.

– Уходите! – крикнул он в стену, не зная, что они его не слышат: стена отрезала все звуки.

Раздался протяжный шорох, скрип камня о камень. Закачалась под потолком лампочка, приближаясь к полу. Тима затрясло: как в самых жутких его кошмарах, потолок медленно-медленно опускался, и жить ему осталось не больше пяти минут.

***

Черное дерево танцевало. Алисе казалось что она чувствует его настроение: волнение, азарт. Дерево знало, зачем они пришли, и ничуть не было напугано.

Напротив, оно их подгоняло.

Серегей с Матвеем за ее спиной не волновались ничуть и Алисе это чувство было в новинку: когда кто-то полностью полагается на тебя. Она не может их подвести.

"Что дальше?" – спросила она Гостью

"Дверь открывает сильный страх. И здесь есть маленькая загвоздка: твои друзья теперь неуязвимы к моим иллюзиям. Как и ты".

Еще несколько недель назад Алиса бы решила, что все пропало. Ноги перестали бы ее держать, мозг отказался бы думать, эмоции захватили бы тело и понесли бы его в пучину отчаяния. Потом она бы наделала кучу глупостей.

Теперь Алиса ощутила только холодок на шее и с некоторым волнением спросила:

"Но?"

"Но твои особенности подчиняются твоим желаниям. В отличии от твоих приятелей, ты до сих пор носишь в себе источник страха. И если ты захочешь поддаться ужасу, ты его испытаешь. Осталось только проверить, хватит ли твоего, весьма посредственного таланта к ужасу, чтобы открыть эту дверь. Хозяин Перекрестка гурман. К нему не зайдешь с посредственным угощением".

"Мы попробуем".

Алиса пояснила для ребят, не оборачиваясь:

– Сейчас я позволю Гостье меня напугать, очень сильно. Должно быть достаточно, чтобы дверь открылась, поэтому… вы не вмешивайтесь ладно, а то придется начинать все сначала.

Они ничего не сказали, к счастью и Алиса была им за это благодарна: их поддержка только помешала бы ей испугаться как следует.

"Начинай".

"Мне нужен доступ к твоим самым сокровенным страхам. Лучше сразу начать с того, что принесет наилучший эффект, чтобы не длить пытку".

Алиса почувствовала как воля Гостьи проникает глубже в ее разум и постаралась не сопротивляться, хотя ее трясло от омерзения. Это было почти физическое ощущение, будто кто-то пальцами перебирает извилины, но это было бы можно перетерпеть, если не возникший осадок: такой остается, когда кто-то чужой прочел твой дневник, предназначенный для самых сокровенных и отнюдь не лучших мыслей.

Это длилось и длилось, а потом как будто что-то щелкнуло и Алиса осталась одна в темноте. Она обернулась, не увидела ребят, закрутилась на месте, чувствуя подступающую тревогу и почувствовала что двигаться все тяжелее, как будто что-то связывает ее. Алиса забилась, ее руки плотно прижались к телу, которое не слушалось ее, в глаза брызнул свет и она поняла что не стоит, а сидит, прижавшись виском к чему-то мягкому, но продавленному. В нос забрался отвратительный запах, и она поняла что исходит он от нее. По подбородку что-то текло и Алиса с ужасом поняла что это ее собственные слюни.

– Давай вытаскивай ее, – сказал неприятный женский голос. – Пора освобождать номер, милочка.

Незнакомый мужчина с каменным лицом подошел к ней и Алиса попыталась отшатнуться, чувствуя, что ничего хорошего у него вы мыслях нет. Тело не слушалось ее: она хотела отскочить, но оно, как пьяное, завалилось набок, ноги едва дернулись. Как будто она отлежала все тело.

Мужчина схватил ее за шиворот и поволок. От него сильно разило потом. Алиса попыталась что-то скачать и не сумела: у нее во рту не было большей части языка. Изо рта вырвалось только смутное мычание.

Паника внутри росла. Алиса снова попыталась вырваться, но получила только затрещину от краснолицей толстой женщины, которая стояла у выхода с ключами:

– Утихни, вонючка. Не то снова пойдешь в карцер.

Мужик затащил Алису в грязную серую комнатку и стащил с нее смирительную рубашку. Плотоядно поглядев на ее тощее тело, он грубо потрепал ее по щеке и сказал что вернется к ночи – как обычно.

Когда Алиса поняла что он имеет ввиду, она была уже на грани помешательства от ужаса, ведь она начала понимать, что происходит…

Ей снились сны, о том, как она была свободна. Сны про магию, приключения, часто очень страшные, но жизнь была страшнее. Алиса помнила, как здесь оказалась и помнила, как потеряла язык: его ей вырезали те, кто отрезал ей руки, чтобы ее унизить ее отца. Он был убийцей, он отсидел свое, завязал, пытался начать новую жизнь, почти справлялся с приступами гнева. но эти ублюдки нашли их.

Алиса отняла руки от тела и посмотрел на уродливые культи на месте костей. Мама мертва. Отец мертв – покончил с собой после того как зверски расправился с теми, кто изувечил ее. Он и Алису хотел убить, чтобы она не страдала больше, но она, дура, зачем-то сбежала.

И сошла с ума.

Ужас поднялся из глубины души, змеей обвил ее грудь и вонзил клыки в сердце. Алиса села на пол, обнимая обрубками рук колени и завыла от боли.

Вдалеке раздались шаги. И Алиса увидела обеспокоенное, но знакомое лицо.

– Пожалуйста, перестань кричать, не то тебя снова запрут, – на грани слышимости прошептал Джентльмен.

Алиса хотела воскликнуть его имя, но из горла вырвался только невнятный возглас. Она прижалась к решетке, чтобы получше рассмотреть его лицо: очень юное, неумело выбритое, с юношескими прыщами на щеках и подбородке, но полное жалости и сострадания, родное.

Он был одет в форму уборщика и сжимал в руках мокрую швабру.

Алисе было все равно. Хоть кусочек видений оказался правдой – он был ее другом, он был рядом. Она смотрела на него восторженными глазами, не в силах сказать все это.

– Я должен сказать. Меня отсюда переведут завтра. Полтавский понял, что это я последнюю неделю делал все, чтобы он до тебя не добрался. Мне не дадут вернуться, ты знаешь, закрытый режим. Прости.

Алиса с ужасом поняла что он ее бросает. А еще почувствовала всем сердцем – что он чувствует облегчение. Она увидела себя его глазами: вонючая, безязыкая сумасшедшая, дочь убийцы, жалкое создание, убегающее в свои шизофренические фантазии. Ему было ее жаль, но она была ему отвратительна.

Это ее жизнь. Алиса посмотрела вперед, в будущее и почувствовала как черная пучина ужаса и отчаяния накрывает ее с головой. Она кричала, но не слышала ее крика и едва слышала как мальчик-уборщик умолял ее прекратить кричать, угрожая всеми муками ада.

Алиса не слышала. Она превратилась в пульсирующий от муки нерв.

– Достаточно. – сказал кто-то. Алиса знала, что это голос Джентльмена, но лицо за решеткой перестало быть лицом уборщика.

Это был тот Джентльмен, которого Алиса впервые встретила на детской площадке, вечность назад. Таким он спас ее от пожара. Таким Алиса видела его теперь.

– Больше не нужно. Спасибо, что пришла, я очень тебя ждал, – сказал он и шагнул назад, растворяясь в темноте. Решетка исчезла и Алиса инстинктивно рванулась за ним, чувствуя все равно почему-то что протискивается в ужасно узкую щель, шагая прямо в живую, клубящуюся тьму.

Две пары рук удержали ее.

– Стой!

– Тише-тише, – услышала она голос Матвея над ухом, и чуть не умерла от облегчения.

Они стояли посреди камеры, в которую ее затащили, но теперь Алиса точно помнила кто она и где правда. Она пошевелила языком во рту, сжала и разжала пальцы и обернулась к ребятам.

– Получилось?

– Едва-едва, – сказал Сергей.

– Дверь открылась совсем немного, мы испугались, что ты уйдешь одна, без нас, – сказал Матвей. – Но как будто в последний момент дверь придержали и мы успели влезть. Чудом, хочу сказать, прошли. Ты как?

– Как это выглядело? – спросила Алиса, не переставая перебирать пальцами.

Матвей с Сергеем переглянулись.

– Я видел, что Гостья берет над тобой верх. Ты села, и стало очень похоже как тогда, когда она толкьо тебя захватила, ты была далеко и никого не слышала, во власти иллюзии.

– Ты кричала, – сказал Матвей. – Сидела на полу и плакала и кричала, так страшно, будто все кончено. Я хотел помешать, не мог это слушать, Сережа удержал.

– Потому что в другом случае ей пришлось бы переживать все это заново, – сказал Сергей. – Это было бы слишком.

Нет, второй раз она бы точно отказалась через это проходить. Упиралась бы руками и ногами – достаточно вспомнить тот момент, когда она верила, что ее реальность оказалась бредовой иллюзией сумасшедшей.

"Выходит, это и есть мой самый глубокий страх – что на самом деле я сумасшедшая, – подумала она, и почувствовала что еще немного и с нее хватит. Все внутри итак было сжато в дьявольский комок, еще немного и она или расплачется, либо рассмеется.

Вслух она сказала:

– Спасибо, что не стали останавливать.

Матвей явно хотел спросить ее, что ей мерещилось, но не стал приставать расспросами. Алиса была ему за это очень благодарна.

– Ну что же, мы идем искать! – сказала она и уверенно зашагала прочь из камеры. В ее горячечном бреду здесь простирался коридор больницы, но Перекресток менял ландшафты по своему усмотрению: выйдя из камеры они оказались в очень большом помещении вроде самолетного ангара.

– Кто-нибудь из вас боялся летать? – спросила на всякий случай Алиса, – Или попасть в турбину самолета?

– Нет. Мне кажется это место должно производить больше трепета? – спросил Матвей, – иллюзия ведь должна быть реальной, чтобы страх работал. А меня не оставляет ощущение, что все вокруг…

– Фальшивое, как декорации в театре. – продолжил за него Сергей, – думал я один это чувствую… Выходит, так работает извлечение смерти, мы должны уже потерять голову от ужаса, а вместо этого видим реальное положение вещей, что все это просто фальшивка, театр, игра…

– Поэтому в Перекресток всегда входили только те, кто умеет бояться. – печально сказал тихий женский голос. Троица завертела головами. Пытаясь вычислить источник звука, но в большом помещении голос отражался от металлических стен и потолка и раздавался будто бы отовсюду сразу.

– Страх это не сколько пища, сколько клей, который склеивает эту реальность. Страх это само вещество, из которого состоит Перекресток. Такие как вы, наносят Перекрестку глубокие раны. Поэтому он всегда был разборчив. – продолжал голос.

– Что же он нас тогда пропустил? – сощурился Мавтей.

– Покажитесь, – предложил Сергей, – Кто вы? Если жертва Перекрестка, то мы вам не враги, и ничего плохого не сделаем.

– Я была жертвой, – сказала девушка неожиданно оказываясь рядом с ними, как будто соткалась из темноты. У нее была бледно-молочная кожа, старомодно уложенные ярко-рыжие волосы, очень яркий, будто театральный, грим. Черное с кружевами платье, черные кружевные перчатки и гипнотические темные глаза. – Когда-то была. Теперь я и есть Перекресток. Одно из его множества лиц.

Поняв что враг вышел встретить их на пороге все трое напряглись. Матвей бессознательно сделал шаг вперед, заслоняя Алису, Сергей изготовился колдовать какую-то свою магию.

– Вы – Хозяйка Перекрестка? – спросила Алиса, пытаясь посмотреть на девушку своим особенным зрением, но в кои-то веки ничего не выходило. Изнанка Перекрестка выглядела точно так же как и то, что они видели.

Девушка печально рассмеялась.

– Хозяин Перекрестка это просто слова, Алиса. У этого места есть душа и воля, то что управляет мной и другими его лицами. Перекресток сам себе хозяин.

– Тогда Перекресток уже понял, что мы не ведемся на его игры. Значит он послал тебя, чтобы разобраться с нами? – воинственно нахмурился Матвей.

– Именно так, – девушка улыбнулась, – разобраться. Вы пришли за своими друзьями. Первого из них вы найдете, повернув налево и пройдя вперед совсем немного. Будьте осторожны: в отличие от вас, ваши коллеги подвержены влиянию Перекрестка. Их страхи так сильны, что сумеют навредить даже вам. Берегите головы. – она исчезла так же неожиданно как и появилась.

Оглядываясь по сторонам, чтобы не упустить появления новых сюрпризов, Матвей спросил Алису:

– Думаешь, нам следует ее послушать?

– Все равно мы не выбрали куда идти. Попробуем, – сказала Алиса, бросив взгляд на Сергея. Новость о его коллегах придала ему сил, хоть вслух он ничего и не говорил, но душой рвался вперед.

Они пошли налево. Самолетный ангар сменился заброшенным зданием пребывающей в упадке оперы. Сцена и разваленные кресла выглядели бы зловеще, если бы не смутное чувство что их не пугают, а дешево пытаются напугать, что портило все впечатление.

– Если этого кого-то пугает, то истеричек, – буркнул Матвей, как будто разочарованный. – Обещанный дворец кошмаров не тянет даже на комнату страха.

– Она сказала что Перекресток соткан из страха. То есть на нас с тобой он не действует, потому что мы больше не можем бояться. Для обычных людей здесь все излучает страх. – заметил Сергей.

– Вот чего я не понимаю, так это почему она нам помогает. Если она сказала что она и есть Перекресток и наше присутствие его ранит, почему помогает найти коллег?

– Может понимает, что мы не отвяжемся, пока не отыщем их.

Алиса пожала плечами. Все-таки нестыковка. Если так, почему Перекресток просто не выплюнул коллег им в лицо? Почему заставляет идти дальше и дальше, хотя каждая секунда и каждый взгляд их должен разрушать его?

И зачем Перекрестку все это время нужна была она?

"Успокойся, Алиса", – сказала она себе. – "Ты почти у цели. Джентльмен где-то здесь и мы его найдем и все вместе вернемся домой".

Но тревога все не утихала.

Заброшенную оперу сменили бесконечные грязные коридоры, с лампами дневного света, как в морге. Стены покрыты какой-то грязно-белой мозаикой тут и там сколотой, повсюду ржавые потеки.

– Однажды я бывал в подвале больницы, который соединял корпуса между собой, – сказал Матвей, – Так вот, даже там было страшнее.

От его слов мертвенный свет мигающих ламп как будто поблек. Алиса заметила это, потому что смотрела внимательно – вместе со словами Матвея жизнь ушла из этого кусочка реальности. Вдруг из широкой щели в стене прямо под ноги Алисе выкатился молодой мужчина. Она едва успела отскочить, чтобы не наступить ему в лицо: грязнющее, заросшее бородой, с безумными ошалевшими глазами.

Он вскочил на ноги и встал наизготовку как дикий зверь. Матвей привычно заслонил Сергея с Алисой, но Сережа стал вырываться вперед:

– Тим! – воскликнул он, – Тим, это же я, лошара ты живучий!

Робинзон растерянно моргнул, увидев Сергея и превратился из опасного безумца в меру молодого человека, просто давно небритого.

– Не ждал тебя уже видеть, – сказал он и крепко обнял Сергея и тут же отпрянул чтобы заглянуть ему в лицо:

– Как ты уцелел? Мы искали тебя, думали ты без нас пропадешь. Кто это люди? Или… Или это еще одна шутка лабиринта? – Тим схватился за голову, – Невозможно проверить. Тебя здесь не может быть в полном здравии, глаза мне одно говорят, разум другое, чему верить?

– Верь мне! – горячо ответил Сергей. – Я настоящий, ребята настоящие. Мы вернулись за вами.

Алиса услышала краем уха какой-то смутный шорох, но не придала ему значения. Тим, напротив, весь присел, дрожа от ужаса.

– Снова началось. Ищите! Ищите щели.

Алиса подняла голову и увидела, что потолок опускается, грозя раздавить их. Ребята озирались и стали делать то же что и Тимофей – отыскивать любую дверь или щель, в стене, которая выпустит их в другое помещение.

Самым большим страхом Тимофея было остаться в одиночестве в замкнутом пространстве, где стены сдавят его, а потолок упадет на голову. В реальном мире это был ничем не обоснованный панический страх, который он научился контролировать никогда не оставаясь один. В Перекрестке любой страх осуществлялся, превращал мнимые угрозы в реальные. Тимофея этот страх гнал по лабиринту, и куда бы он ни пошел, рано или поздно потолок начинал медленно опускаться ему на голову, пока, в самый последний момент, обезумевший от ужаса, он не находил какой-нибудь выход, намеренно оставленный для него лабиринтом. Он не собирался убивать своего пленника быстро.

Все это Алиса понимала. И вместе с тем знала, что не должна допустить чтобы сценарий шел так, как он шел до этого. Она решительным шагом подошла к Тимофею и взяла его за грудки, вынуждая оторваться от поисков выхода.

– Это не взаправду, – сказал она. – Лабиринт обманывает тебя. Не верь ему.

Тимофей попытался вырваться, чтобы не слушать ее, но Алиса держала крепко.

– Это иллюзия. Просто злая шутка, не более того, – повторила она, и ее лицо оставалось таким пугающе спокойным, даже скучающим, что Тим невольно засмотрелся и перестал думать о падающем потолке.

Сергей помотал головой, стряхивая чужой страх и поднял голову.

– А и правда. Потолок как картонный.

– Нет, как из папье маше. – добавил Матвей.

– Видишь? Это все ненастоящее. И твой страх не настоящий, – повторяла Алиса, глядя Тимофею в глаза. – Он пользуется тем, чего ты боишься. У него нет своей силы, и он пользуется твоей. Но ты сильнее. Ты можешь остановить это. Ты не один. Я с тобой.

И потолок перестал падать. Услышав тишину, Тимофей удивленно поднял голову, выпрямился и опасливо потрогал грязную серую поверхность.

– И правда, – пробормотал он, – выглядит как настоящий, а на самом деле…, – с жутким хрустом Тим ударил потолок кулаком. Посыпались куски целлюлозы и пенопласта. Тим посмотрел на свой кулак и рассмеялся:

– И кого это может убить?! Ха! – он ударил снова и снова, смеясь и расцветая на глазах. Где тот издерганный распрощавшийся мужчина, которого они встретили всего десяток минут назад? Исчез, а на место ему пришел настоящий Тим.

– Глядите! – воскликнул он. – Тут какой-то люк!

– Значит нам туда, – сказала Алиса, – открывай его Тим!

Тим влез в люк первым, за ним подтянулся Сергей. Пока он забирался, Матвей тихо спросил Алису:

– Как ты узнала что потолок не настоящий? С первого взгляда было не отличить, потому мы с Сережей и засуетились. Но откуда ты знала?

– Потолок и был настоящий, – ответила она. – Пока он в это верил. В этом месте вера сильнее законов физики. Нужно только перестать бояться.

Как только они вылезли из люка, на них на полном ходу кто-то врезался. Маленькая женщина оказалась таким хорошим снарядом, что растолкала всех как кегли, пока ее не остановили объятия Сергея, в которых она забилась, как дикая кошка.

– Пусти, тварь! – прорычала она, целясь ногой в причинное место, но Сергей увернулся.

– Всегда знал, что ты умеешь достойно встретить мужчину после долгой разлуки, – рассмеялся он, – Это же я, Кир.

Женщина вскинула голову, пронзила его лицо острым, как бритва взглядом и со всего размаху засветила ему кулаком в плечо. От этого удара он увернуться не успел.

– Ах это ты?! И где тебя черти носили? – воскликнула она. В глазах заблестели слезы, она занесла второй кулак для удара, но неожиданно прижалась к нему и разрыдалась.

Тимофей потупился и отвернулся, всем своим видом показывая, что желал бы оказаться где-нибудь подальше, когда его железный босс плачет, как девочка. Сергей ничего не говорил, позволяя ей дать волю чувствам, только гладил по спине, слегка покачивая ее. Взрыв эмоций она миновала очень быстро: минуты не прошло, а всхлипы затихли, и Кира сердито вытерла непрошенные слезы краем Сережиной рубашки.

– Рада видеть тебя живым, Тим, – сказала она. – Простите за фонтан. Могу я узнать кто вы такие?

Матвей с Алисой представились.

– Нас отправили искать вас, – сказала Алиса.

– В этом вы преуспели. Осталось только найти отсюда выход и Катерину.

– Катя не с тобой? – встревожился Тим.

– А похоже, что я прячу ее за пазухой? Она сбежала от меня. – огрызнулась Кира, но было видно что это от того что она ужасно расстроена и злится на себя, за то что упустила ее. – Услышала плач. Оттолкнула меня и побежала на него. Я – за ней, но не успела догнать, лабиринт стал меняться, путать меня, я бежала, надеясь что куда-нибудь меня выведет и наткнулась на вас. Раз и вы ее не видели, значит лабиринт забрал ее и сейчас где-то сводит с ума.