Текст книги "Сон длиною в жизнь (СИ) "

Автор книги: Юлия Бражкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

   – Что ты думаешь, насчет всего этого?

   Она снова посмотрела на меня.

   – С вами сложно не согласиться. Вряд ли мне уже что-то поможет, – я слабо улыбнулась, горько осознавая неизбежное.

   – Нет. Не говори так, – воскликнула Диана Александровна. – Не нужно считать, что если я тебе не помогла, значит, никто не поможет!

   Она замолчала, заметив, что несколько повысила голос. Было видно, что она чувствовала ответственность за меня и пыталась напоследок сделать хоть что-то, что могло бы быть для меня полезным.

   – Надежда. Вот, что дает тебе силы жить дальше. Никогда не теряй ее.

   Как бы уверенно она не говорила, я ее давно уже потеряла. Я хотела верить своему другу, но я слишком реалистична, чтобы действительно это принять.

   Мы продолжительно смотрели друг на друга. Наконец, молча кивнув, я дала понять, что я согласна со всем, что она сказала и, скрепя сердце, официально заявила, что больше не нуждаюсь в ее услугах.

   Конечно, я нуждаюсь в ней, но я больше не могла отнимать ее время и силы на безнадежного больного. Как я считаю, она еще долго продержалась.

   Поняв, что раз уж мы все решили, и мне пора уходить, я встала с кресла и направилась к выходу.

   – Но хочу дать тебе последний совет, – внезапное предложение моего психотерапевта заставило меня остановиться . – Тебе это не понравиться, но я верю, что это может помочь.

   Кажется, я догадалась, о чем она говорит. Вряд ли я на это решусь.

   – Нужно перебороть свой страх, и ты это знаешь. Просто ты никак на это не решишься. Может, в этом-то вся и проблема?

   Я молчала. Она меня уже давно на это уговаривает, но я наотрез отказываюсь от этой затеи. Я знаю, что она, возможно, права, но все мое внутреннее естество не хочет это признавать.

   – Возможно, это твой последний шанс на нормальную спокойную жизнь.

   Вряд ли она уже будет нормальной. С такими осложнениями, как у меня. У меня пока, можно сказать, что-то наподобие ремиссии. Мне не надо целыми днями лежать на больничной койке и считать каждую секунду.

   – Погоди, я позвоню кому-нибудь, чтобы тебя проводили, – остановила она меня у дверного проема, резко заметив свою оплошность.

   -Не нужно. Я сама дойду.

   – Тебе нельзя одной разгуливать, – заметила Диана Александровна, уже нажав несколько кнопок на боковой панели.

   Прошло несколько минут, но никто не пришел. Она уже начала волноваться и повторила набор, как минимум, два раза.

   – Прости, сегодня сумасшедший день. Все заняты.

   – Я, правда, сама дойду, – повторилась я, когда к двери кабинета подошел следующий клиент.

   -Арина, – устало смирилась она, – если что случиться, ты знаешь, что делать, – она показала на свое запястье.

   – Да, конечно.

   Я вышла из кабинета и пошла прямо по коридору. Опустив глаза, я взглянула на свой браслет. Конечно, изначально он был предназначен для моего контроля. Чтобы я не покончила с собой. Но на нем есть кнопка на случай, если мне срочно понадобиться помощь. Какая досада. Почти разряжен. Если что, я все равно в людном месте. Рано или поздно кто-то выйдет из своего кабинета и заметит меня.

   Больница была очень хорошо устроена. Здесь недавно был ремонт. Из некоторых палат раздавались крики, но я уже привыкла к ним и не обращала внимания. Почти все здесь окрасили в светло-зеленых тонах. Поставили везде пуленепробиваемые окна, после того случая с шизофреником, который вылетел на улицу, разбив окно. Также поставили на подоконниках много цветов как в коридорах, так и в палатах больных. Они были настолько красивы, что когда я прохожу мимо них, мне хочется подойти и почувствовать аромат каждого цветка, но каждый раз я не прохожу мимо. Учитывая мою боль, мне хватает терпения, только чтобы дойти до папиной машины.

   Кстати о папе. Хочу убедиться, что он уже едет за мной. Я достала телефон из кармана и набрала отцовский номер. У него было занято, и я попыталась еще раз, но все напрасно.

   Что я теперь буду делать? Ноги так ноют, что я сейчас свалюсь на пол. Немного подумав, я вспомнила, что на первом этаже у регистрационной есть диван и два кресла со столиком для ожидания. У меня нет другого выбора, как пойти туда и пытаться дозвониться до отца там.

   – Арина, – вдруг я услышала голос маленькой девочки у себя за спиной, как только хотела убрать телефон обратно.

   Рука дрогнула, и я выронила телефон из рук. Разбился ли он, мне не было важно в этот момент. Я просто неподвижно стояла, затаив дыхание.

   Она сегодня рано появилась. Я ждала ее намного позже. Она сейчас стоит у меня за спиной. Я чувствую ее всем своим телом, но не появлялась в моем поле зрения. Я настолько сильно испугалась, что дрожащие ноги не могли сделать даже малейшего движения. Я медленно взяла себя за запястье и нажала на кнопку. Она не загоралась. Неужели, совсем разрядился? Как же некстати!

   Через три минуты я все-таки решилась двинуться с места. Первый шаг был самым сложным, но потом стало легче. Но с каждым шагом я все равно чувствовала, что ноги могут меня не удержать, и я уже не смогу куда-то уйти без посторонней помощи. Я осторожно оглядывалась по сторонам, надеясь увидеть хоть кого-нибудь, но все как будто сквозь землю провалились. Мысль о том, что я могу остаться наедине со своим проклятием наводила на меня панику. Я молилась, чтобы мне хватило сил, дойти до первого этажа.

   Я шла довольно медленно, потому что, во-первых, ноющая боль в ногах не давала мне идти быстрее, а во-вторых, я думала, что резкие движения могут спровоцировать ее раньше времени. Конечно, она появиться предо мной. В этом нет сомнения, но разве это глупо, что я хочу максимально отсрочить эту встречу? Возможно, и глупо, но в порыве лютого страха людям не свойственно мыслить здраво. Я уже почти дошла до лестницы, но она появилась прямо передо мной. Я резко остановилась и отшатнулась назад.

   – Ты не хочешь меня видеть? Я чем-то тебя обидела? – наивно спросила девочка.

   Я, ничего не ответив, обошла ее и начала спускаться по лестнице. На этот раз я начала торопиться, опираясь на перила. Ступеньки начали плыть, то увеличиваясь, то уменьшаясь. Было несколько моментов, когда я чуть не упала, но каким-то чудом я могла держаться на ногах. Лестница сейчас для меня опасна. Одно лишнее движение, и я могу мгновенно сломать себе шею. Осталось преодолеть лишь два этажа, и, по крайней мере, эта опасность минует.

   "А потом что?" – задалась я вопросом.

   Никогда точно неизвестно, сколько времени она будет меня преследовать. Может два часа меня мучить, а может лишь на две минуты появиться. Нельзя предугадать, на сколько она пришла сегодня. Но даже за две минуты эта девочка может довести меня до крайне удрученного состояния.

   На выходе она снова появилась. Я споткнулась об ступеньку и на этот раз не сумела удержаться за перила и пролетела, по меньшей мере, семь ступенек. Я рефлекторно закрыла свою голову руками, чтобы избежать травмы головы. У меня и так все плохо, не хватало еще и "овощем" стать. Я в таком положении и осталась лежать на полу лицом к полу.

   – Почему ты убегаешь? Ты не можешь меня бросить. Мне страшно без тебя, – услышала я этот дьявольский голос над своей головой. Голова так пульсировала, что я слышала ее лишь через слово, но для меня совсем не важно, что она говорит. Ничего хорошего она никогда не приносила.

   Мне показалось, что я подвернула левую лодыжку, но откуда я могу знать, если у меня все болит! Я зарыдала от собственной беспомощности. На первом этаже всегда было несколько человек и, увидев внезапное происшествие, они поспешили мне на помощь. Они пытались меня поднять и оторвать мои руки от головы, но я не поддавалась. Я чувствовала ее. Она где-то рядом поджидает меня. Но со мной стали обращаться грубее, как с какой-то сумасшедшей. Когда одну из моих рук смогли отцепить от головы, мне невольно пришлось открыть глаза, и я увидела совсем близко карие глаза, которые иногда переливались в красный оттенок.

   – Когда-нибудь я заберу тебя, – с воодушевленным отвращением произнесла она, лежа на животе около меня. – И тогда ты точно не убежишь.

   – Нет! Нет! – запищала я. – Не трогайте меня.

   До выходной двери осталось совсем чуть-чуть. Голова кружилась, но я должна была выйти на улицу. Вдруг там подъехал папа, и ждет меня?

   "А если нет? Куда я побегу?" – закидала я себя вопросами, на которые я не знала ответ. Отец тогда меня точно не найдет. Будет только хуже.

   – У Арины снова приступ. Нужно сказать Диане Александровне, – сказала одна из женщин, державших меня.

   – Иди, – согласилась другая. – И позвони ее отцу. Он нас засудит, если с ней что-то случиться.

   Упоминание об отце придало мне немного сил, и я вздохнула с облегчением. По крайней мере, он скоро приедет и заберет меня. Я даже перестала вырываться. Когда меня попытались поднять на ноги, я случайно увидела в руках одной из медсестер шприц. Меня словно бес взял, и я вырвалась из чужих рук и стала пробираться к выходу, как можно быстрее. Тех медсестер, к моему счастью, что-то отвлекло, и мне никто не мешал. Практически.

   У самых дверей, повернувшись в сторону дивана и кресел, я снова увидела ее. Она улыбалась.

   – Я хочу играть. Помнишь, как мы играли в прятки?– надув губки, требовала девочка.

   – Да, пошла ты! – не выдержала я и вышла из больницы.

   Было очень солнечно, и яркий свет ослепил мои глаза. Я закрыла лицо руками, немного пошатываясь от головокружения. Как только я смогла открыть глаза и нормально видеть, я чуть было не наткнулась на мужчину, гуляющего с собакой. Пес резко начал огрызаться на меня, дергаться и вырываться. Хозяин от неожиданности чуть не упустил поводок из рук, но вовремя успел сжать руку. Я была слишком близко и поэтому, еще не отойдя от головокружения, я упала на землю. Я начала реветь, как маленькая девочка, и отползать назад от собаки.

   – Дик! Дик! Хватит! – пытался хозяин остановить свою собаку, но она все равно пыталась напасть на меня. Один он не сможет справиться с такой большой собакой.

   Я вспомнила собаку из своего сна. Конечно, она похожа на эту собаку только цветом шерсти, но этот рык кровоточил мои уши. Я закрыла их и скрутилась клубочком на земле.

   – Хватит! Хватит! Хватит! – истерично повторяла я. – Путь она замолчит! Прошу!

   В глазах все затуманилось. Я не могла пошевелить даже пальцем. Я не чувствовала своего тела. Все вокруг началось трястись, как будто планета сейчас взорвется. На уши давил этот дикий лай. Она не прекращала. Периодически собака даже скулила. Наверное, собаку услышали в регистрационной и пришли помочь.

   – Бесполезно. Она не может успокоиться, – услышала я женский голос.

   – Я не понимаю. Она очень добрая собака. У нас в первый раз такая ситуация, – растерянно пытался оправдаться хозяин собаки.

   – Возможно, у пса бешенство. Тогда придется его усыпить.

   Дальше я ничего не слышала. Я чувствовала, как меня пытаются поднять. Я не сопротивлялась, но и не помогала. Если они хотят мне помочь, пусть они заткнут эту собаку. Мне было все равно, что они сделают с ней. Лишь бы она замолчала.

   Я почувствовала, как мне поднимают рукав и накладывают жгут. Я сразу поняла, что они хотят сделать и начала освобождаться от рук, крепко меня державших. Но на этот раз это были мужчины, и у меня получалось лишь барахтаться и кричать, что есть силы.

   – Арина, хватит кричать! – огрызнулась одна из медсестер. – Тебе это необходимо.

   Как же я ее ненавидела ее. Моя ненависть не исходит от ее предстоящего поступка, нет. Это была ненависть с первого взгляда на ее злые серые глаза, острый большой нос и надменный взгляд. Ее грубое поведение никогда не оставляло меня равнодушной. Ей плевать на чувство другого человека. Для нее пациенты были какими-то животными, не знаю, но точно не людьми. Эта разница между ее отношением со своими коллегами или посетителями и душевно больными, была настолько явной, что я всегда удивлялась, как ее еще никто не уволил! Однажды я пыталась намекнуть Диане Александровне о ней, но она быстро отвела разговор на другую тему, и больше я не пробовала с ней об этом говорить.

   Эта медсестра сейчас смотрела на меня сверху вниз, представ передо мной всем своим высоким ростом. Ее фигуре могли бы позавидовать многие, и чтобы ее подчеркнуть, она всегда ходила в облегающем коротком халате. На работе она всегда завязывала свои длинные светлые волосы в хвост. Я не могла понять, как такая красота могла достаться такой циничной и наглой особе. У нее были некоторые неправильные черты лица, но это лишь добавляло в ней какую-то изюминку.

   – Держите ее крепко, – надменно приказала она.

   Я уже потеряла надежду, но вовремя появилась Диана Александровна и все остановила. Она взяла шприц, одарив недовольным взглядом эту медсестру. Она знает, что мне нельзя это вкалывать, так как это чревато последствиями. Но я для нее безжизненное существо, которое недостойно жалости.

   – Арина, успокойся! Все хорошо, – начала меня успокаивать Диана Александровна. Но я все еще слышала эту собаку. Почему ее еще не увели?– Скоро за тобой приедет... Да, уберите эту собаку, наконец! – сорвалась она, повернувшись к собаке. – Отец, – закончила она. – Он уже едет.

   Она села рядом мной и гладила меня по волосам. Она предложила мне зайти в клинику и полежать на диване, но я отказалась. У меня возникло острое чувство, что если я туда вернусь, но снова увижу Леру. Эту маленькую дьяволицу.

   Через несколько минут, мой отец приехал.

   – Арина! Арина, – вдруг услышала я папин обеспокоенный голос, от которого я немного оживилась. Почувствовав его руки, я сразу прильнула к нему.

   – Забери меня отсюда! Прошу! – сквозь слезы умоляла я его.

   Он без всяких вопросов взял меня на руки и, не обмолвившись ни с кем словом, и понес меня к машине, крепко прижав меня к себе. Хоть собаки уже не было, но в голове все еще стоял этот лай. Но чем дальше мы отходим от этого места, тем больше отголоски этого момента оставались там, и я потихоньку начала приходить в себя. По крайней мере, я стала нормально видеть. Лучше бы я не могла этого делать. Я снова увидела ее. Ее образ начал искажаться. Это означало, что мой приступ начал стихать, но боязнь не хотела покидать меня.

   – Не зли меня, Арина, – улыбнувшись, предупредила меня девочка.

   Я сжала руки в кулаки и постаралась утихомирить свой страх. Я закрыла глаза, чтобы ее больше не видеть, надеясь, что так все пройдет быстрее.

   Наконец, мы дошли до машины, и папа уложил меня на заднее сидение.

   – Ты как, Арина? – спросил отец.

   – Пожалуйста, давай уедем отсюда. Быстрее.

   Он незамедлительно захлопнул дверь и сел на водительское сиденье. Как только мы тронулись, я легла и молилась, чтобы эта девочка хотя бы на сегодня оставила меня в покое.

   Но это не самое худшее, что произошло со мной в этот день. К вечеру у меня отказали ноги.

   Дэрриан

   Прошло два дня с того момента, как я убил Мейса. Его тело я перетащил на другую дорогу, чтобы отвести от себя подозрения, но все прошло как нельзя лучше. По крайней мере, большинство подумало на рейгаров. Они не простили того, что представитель их клана выбрал не ту сторону. Это было вполне логично, и удача определенно сейчас была на моей стороне.

   Юрия это еще больше разозлило. Но мне это только на пользу. Жалко, конечно, парня, но он бы не отстал от меня со своей "командой".

   – Дэрриан, может, все-таки послушаешь, о чем мы говорим? – ироничным голосом спросил Юрий.

   Я поднял голову. Ненавижу присутствовать на этих сборищах и, тем более, участвовать в них.

   Мы находились в большом зале бордовых тонов, в центре которого находился круглый дубовый стол, за которым мы обычно сидели. Достаточно близко от нас стояли черные кожаные диван и кресло, поставленные напротив камина. Над ним всегда висела и висит картина девушки, по-моему, предыдущей беты. Я никогда не рассматривал ее и не уточнял, кто на этой картине. Но почему-то сейчас, когда я уже так близок к цели, я обратил на нее внимание. Но это любопытство рассеялось, как только Юрий открыл рот в мою сторону, и я уже практически забыл о картине.

   – Или ты скорбишь по Мейсу? – вдруг добавил Леварг.

   – Конечно, – не растерялся я с ответом. – Он ведь был членом нашей команды.

   Я чуть не поперхнулся тиминским нектаром, осмыслив, что сказал.

   Юрий, ничего не ответив на мой сарказм, отвернулся и продолжил обсуждение.

   – Думаю, с Мейсом мы разобрались, – заключил он. – Повторю для тех, кто был не с нами, – тонко намекнул на меня. – На месть у нас нет ни времени, ни сил. Сейчас нам нужно сосредоточиться на главном – на бете. Вбейте себе голову. Она должна быть у нас любой ценой.

   На этот раз я решил больше ни на что не отвлекаться и сделал вид, что внимательно его слушаю, а также понимающе и серьезно смотрел на него. Осталось несколько дней, я могу и потерпеть. Юрий должен понять, что бета для меня, как и для него, является единственной целью на данный момент. Он должен выбрать меня. Для этого я и здесь.

   Юрий еще на несколько секунд задержал на мне свой пронзающий взгляд, затем снова обратился к остальным.

   – Осталось три дня. Ламии уже нашли воронку. Наше преимущество заключается в том, что только мы знаем его местонахождение. Но другие будут следить за нами, и им не составит труда помешать нам.

   Он встал из-за стола, подошел к комоду около двери и достал карту, которую затем раскрыл на столе. Взглянув на нее, я в какой раз убедился, что Юрий никудышный тактик.

   – Поэтому нам нужно максимально очистить это место в радиусе не меньше ста метров. Он указал на место, расположенное рядом с Мирийской пещерой,– это будет не просто. Но я был уверен, что мне будет отведена другая роль. – Мы распределим всех по местам завтра. Сегодня нужно выбрать одного, кто сделает самое главное.

   Ну, вот и настал тот самый момент.

   – И я принял решение. Дэрриан, – обратился он ко мне. – Я выбрал тебя.

   "Так неожиданно!" – саркастически подумал я. Я ведь единственный, кто с ног не сваливается от нарастающей слабости. Но для меня важна другая роль, которую я должен получить любой ценой. Придется сильно постараться, чтобы отнять ее у другого.

   – Я тебя не подведу, – притворно поблагодарил я его за оказанную мне честь.

   – Только попробуй, и ты пожалеешь об этом, – процедил он мне в ответ.

   Видно, что для него это было трудным решением. Я ему определенно не нравлюсь. Мне даже можно было и не надеяться получить другую роль честным путем. Но Юрий разумный человек, и он понимает, что я единственный человек в этой комнате, кто сможет справиться с этим заданием.

   – Кто будет альфой, я еще не решил. На этом все, – закончил Юрий и уже собрался уходить.

   – Подожди, – я решил попытать удачу. – Я думал, что я же им и буду! Почему ты хочешь разделить эти роли? – с детской непосредственностью не понимал я.

   Он непонимающе на меня посмотрел, как и все остальные.

   – По-моему, мы уже договорились, кем ты будешь, – пояснил он повторно.

   – Ты думаешь, я не справлюсь? – произнес я, как будто бросил ему вызов.

   На его лице появилась ухмылка, которую редко увидишь. Юрия это забавляло, но он должен вбить себе в голову, что я не шучу и настроен серьезно.

   – Ты уже получил свою роль, – вдруг влезла Тирелла. – Так что сиди и помалкивай.

   Чертова ламия.

   – Тирелла, – улыбнулся я ей. – Ты-то почему возмущаешься по этому поводу? Вот, от тебя никак не ожидал, – я окинул ее взглядом с головы до ног. Ее достаточно грубые черты лица в сочетании с вечно недовольным видом делали ее просто отвратительной. Ее надбровная дуга была слишком опущена близко к глазам, и когда она хмурила свои густые черные брови, они закрывали веки ее темно-карих, практически черных, глаз. Из-за этого вид ее лица был довольно необычным и... страховитым. – На роль альфы ты, ну, никак не подходишь. Ты, уж, прости. Тут природа постаралась.

   Не выдержав, она сорвалась, подалась вперед и накинулась бы на меня, если бы ее не задержали Сальвур и Валерия.

   – Хватит! – прервал нас Юрий прежде, чем я успел открыть рот.

   Тирелла все еще яростно на меня смотрела своим своеобразным взглядом, что не могло не вызвать у меня улыбку. В этом доме есть самое главное правило. Никогда не применять силу друг на друге. А без своей силы, что она может мне сделать? Это глупо.

   – Оставьте нас, – попросил других Юрий.

   Так даже лучше. Легче будет его уговорить. Не будут мешать надоедливые девчонки, которые вечно лезут не в свое дело. Я напоследок окинул на Тиреллу взглядом победителя, что ее еще больше взбесило.

   Ох, хотел бы я посмотреть на нее, когда она узнает, что я победил! Неважно, каким способом.

   – Ты это серьезно? – спросил Юрий, когда последний человек вышел за дверь.

   – Да, – не задумываясь, ответил я. Он улыбнулся. Если он будет и дальше воспринимать это в шутку, будет сложнее его уговорить.

   – Ты рехнулся! – засмеялся Юрий. Но этот смех закончился быстро. Он вдруг резко стал серьезным и задумался о чем-то. Через несколько минут он снова посмотрел на меня.

   – В тебе что-то есть, – Юрий отошел от меня к комоду и положил карту на место. – Ты не похож на брастола, однако, как ты утверждаешь, являешься им. Что-то отличает тебя от других, но я не могу понять, что именно, – он подошел к камину и сел в кожаное кресло у камина. – Ты сильнее остальных и пока не чувствуешь на себе отсутствии энергии, которая питает нас всех, поэтому я тебя и выбрал.

   – И я это понимаю, но...

   – Я не закончил, – прервал меня Юрий.

   Ненавижу, когда он так делает. Так и хочется перерезать ему глотку, чтобы он, наконец, заткнулся. Но приходиться подавлять свой гнев, как в данном случае.

   Дав понять, что я готов его слушать, Юрий продолжил.

   – Но даже для тебя быть и проводником, и альфой – это слишком. Ты, будучи проводником , уже потеряешь много сил. У тебя их практически не останется, чтобы стать альфой. Времени будет мало. Мы должны сделать все быстро. Все может сорваться, если ты не сможешь...

   – Только у меня пока достаточно сил, чтобы сделать это, – отчаянно пытался я убедить его.

   – Вот именно, что когда ты доставишь сюда бету, энергия восстановиться. И поэтому только тебе подходит роль проводника. У тебя есть на это силы. У других ее почти не осталось.

   – Я тебя не прошу посылать за ней кого-то другого. Я лишь прошу отдать мне обе роли.

   – Хорошо, – он внимательно начал всматриваться в огонь. – Давай представим, что каким-то чудесным образом у тебя хватит сил, чтобы стать альфой, – Юрий повернулся ко мне лицом. – Ты не подумал, что девчонка может вспомнить все? – озадаченно спросил он.

   – Не вспомнит. Я это знаю, – соврал я. Я думал об этом, но не знал точно, запомнит она меня или нет. Даже если и вспомнит, я смогу с эти разобраться. Сейчас главное, уговорить Юрия, а с этой проблемой я потом справлюсь.

   – Почему ты так уверен?

   – Для нее будет все как во сне, – небрежно предположил я. – Даже если она меня и вспомнит, она запомнит лишь мой образ, силуэт.

   – Это все, конечно, хорошо, – заключил Юрий. – Но я не могу так рисковать. Я долго шел к этой цели, и я не позволю все разрушить глупому мальчишке, который захотел все и сразу.

   Я почувствовал, как у меня внутри все зашевелилось. Я знал, что мои глаза уже выдали то бешенство, которое сейчас во мне зародилось, не успел он и предложение закончить.

   "Этот глупый мальчишка может убить тебя в считанные секунды", – только и подумал я.

   Я еле сдерживал себя в руках. Я такое не прощаю, и не будь он мне нужен, он был бы уже мертв. Возможно, я и не надеялся победить сегодня, но его отношение ко мне я не смогу простить.

   – Думаю, мы друг друга поняли, – произнес он и быстро вышел из комнаты, а я остался наедине со своим гневом.

   Я снова повернулся к картине. Она смогла меня немного отвлечь. Я задумался, как это нелепо выглядит, когда одна маленькая девчонка может спасти всех от смерти? Я понимаю, что она необычный человек, идентичный в своем роде. Это одна душа, состоящая из огромного количества энергии, которая перемещается из одного тела в другое, из одной жизни в другую. Это скопление огромной кучи информации, накопленной за сотни лет, знания, которые очень трудно достать. И все это в таком хрупком теле. Я до сих пор не могу понять, почему это существо не выбрало мужчину. Каждый раз после смерти одного тела она переходит в другое и всегда женское. Но может, это и к лучшему. Для меня. Будь она мужчиной, мне было бы сложнее добиться своей цели.

   Глава 3

   Арина

   Мы сидели втроем за столом. Я, мама и отец. Я водила ложкой по куриному бульону, от которого меня страшно тошнило. Я не могу есть твердую пищу, потому что мне очень больно ее проглатывать. Как будто я проглатываю осколки стекла. Конечно, мне все трудно проглатывать, но жидкость меньше раздражает мою глотку. Каждый день, практически, одно и то же. Меня и так всегда от еды воротит. Приходиться чуть ли не запихивать ложку в рот. К тому же, эта однообразность меня уже настолько достала, что я каждый раз умираю от желания швырнуть эту тарелку в стену, но как только мои глаза попадают на маму, все проходит, потому что я больше всего на свете не хочу причинить ей боль.

   Но именно сегодня даже это не помогло мне забыть о своих страданиях и покорно есть, моля, чтобы тарелка быстрее оказалась пустой. Прошло несколько дней с того инцидента, и все мои мысли были только о нем. Я думала, как рассказать родителям о том, что завтра я не пойду к Диане Александровне. А тут еще проблема с ногами. У меня был шанс, когда родители начали говорить о том, как мне подняться. Сами справятся или позвать кого-нибудь помочь? Может уговорить Диану Александровну поработать на дому, больше заплатить? И тогда я могла вмешаться. У меня был такой хороший шанс. А сейчас я никак не могла даже начать. Какие слова подобрать? Нужно ли что-то умолчать? Я еще не прикоснулась к супу, и я начала нервничать, что скоро мама это заметит. И тогда мне придется начать говорить. Да, и еще, как назло, голова раскалывалась. К счастью, не так сильно, как иногда бывает. Я уже привыкла к постоянной головной боли.

   – Как дела с психотерапевтом, милая?– мама настолько неожиданно задала вопрос, что моя рука вздрогнула, и ложка упала в суп. – Есть успехи?

   Я взглянула на отца. Мы решили не говорить мама о том происшествии, потому что она бы вспылила и лично пошла бы к моему психотерапевту выяснять, почему в ее клинике я расхаживала без сопровождения. Вот только от него мне тоже было, что утаить.

   Я замешкалась, и не знала, с чего начать.

   – Ммм..., – промычала я, растягивая время. – Я больше не буду ходить на сеансы к Диане Александровне, – мне показалось, что в моей голове это звучало мягче.

   Мама молчала. Сегодня она выглядела немного счастливее, чем обычно. Я не понимала, почему, но я не стала спрашивать. Возможно, она хочет, чтобы я не чувствовала на себе жалость. Если да, то она слишком поздно начала. Но это все не важно, главное, что она улыбается своей прекрасной улыбкой. Ее губы растягиваются в тонкие бледно-розовые линии, и она обнажает свои ровные белые зубы. Ее кожа не казалась такой бледной, как обычно, из-за анемии, которая появилась у нее шесть лет назад. И каково было мое разочарование, когда тот блеск в ее серо-голубых глазах, который так меня радовал, потух, когда ее губы снова сомкнулись в одну прямую черту. Мама около минуты просто смотрела на меня, пытаясь понять, что случилось.

   – Что значит, не будешь? – поинтересовался папа, опередив маму.

   – Я больше не вижу смысла в дальнейших сеансах.

   – Не видишь смысла?! – мама резко встала из-за стола. – Может, это она не видит в них смысла? Да, я знаю, что это она!

   Разгневанная мама вышла из столовой. Я на автомате хотела поспешно последовать за ней, но я лишь упала на пол. Почти сразу я почувствовала, как папины руки помогают мне встать и сесть в инвалидную коляску. Маму я уже не видела, и меня пугало, что она собирается сделать. У меня было предположение, что она просто хочет уйти в спальню и постараться усмирить свой гнев, как она, бывало, делала, или хотела выпить настойку пустырника, но, похоже, я ошиблась как в первом предположении, как и во втором, когда обнаружила ее в коридоре. Я поняла, что мама хочет сделать, когда она лихорадочно искала телефон, перевернув все вверх дном.

   – Мам, не нужно!

   – Нет, нужно! Я ей доверяла, а она вот так с тобой поступила! – бушевала мама, разнося все вокруг. – Это немыслимо! Как она может отказаться? Ей за это огромные деньги платят. Я буду на нее жаловаться, что бы ты ни сказала.

   – Мама, она права. Я больше не нуждаюсь в ней. Психотерапевт мне не поможет, как же ты не понимаешь!

   Она меня как будто не слышала! Мама, наконец, нашла свой телефон и стала поспешно набирать номер. Я начала злиться на нее. Вся та сдержанность, которая копилась внутри меня, стала бушевать, бурлить, отчаянно вырываться наружу! Я судорожно дрожала, пытаясь побороть ее, но было слишком поздно. Не владев собой, я резко подкатила к ней в плотную и, выхватив из ее рук телефон, разбила его об первую попавшую стену.

   – Послушай же меня, наконец!

   Я хотела, чтобы она меня выслушала. Мне столько хотелось ей сказать, и я надеялась, что она поймет меня. Но я ничего не сказала. Потому что с этим броском пробило и мою голову. Головная боль возросла в несколько раз, и была просто невыносима. Мой выплеск эмоций, который я вложила в этот бросок, возвратился ко мне бумерангом, и ударил в самый центр.

   Я упала с коляски, хватаясь за голову. Боль настолько была нестерпимой, что именно в такие моменты мне казалось, что смерть дышит мне в спину, казалось, что сейчас моя голова разорвется, и все вмиг прекратится. Последнее, что я почувствовала, это как две пары рук пытаются меня поднять.

   Я не помню, как я оказалась на кровати. Точнее, в больничной койке. Я разочарованно закрыла глаза. Боль поражала меня, и я думала только о ней. Но два слова я все-таки смогла сказать.

   – Прости меня, – хрипло прошептала я, обращаясь к маме. Но я ее не видела и ничего не слышала в ответ. Вокруг меня были лишь расплывающиеся картины.

   Но головная боль постепенно стала утихать, но не исчезала. Неизвестно, сколько я пробыла в таком бреду. Может, несколько минут, а может, несколько часов. В любом случае мне это время казалось вечностью. Как будто я уже побывала в аду. Глаза горели и, наверняка, были ужасно красные от полопавшихся сосудов. Все вокруг казалось мне таким нечетким с помутнениями в некоторых местах, отчего мне казалось, что в моей комнате бегают черти.