Текст книги "Сон длиною в жизнь (СИ) "

Автор книги: Юлия Бражкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

   Дрожь пробила все тело. Любое движение отдавало болью в голову, но я была бездвижна. За пятнадцать лет я научилась не двигаться несколько часов, так что для меня это не было проблемой. Если бы я испытывала только физическую боль.... Меня не отпускало чувство тревоги, отчаяния, волнения, отчего слезы сами хотели вырваться наружу. Но я держалась изо всех сил. Мне надоело плакать. Вся моя жизнь омыта слезами. Я всегда старалась казаться сильной, но я почти сломана. Я устала быть сильной. Но я не имею права сдаваться. Пока у меня есть те, ради кого я живу, я не сломлюсь.

   Я невольно вспомнила мой "маленький кошмар". Она – мое вечное напоминание о том, какая я была, о счастливом времени до этого ада. Когда я смотрю на нее, я будто смотрю на себя в зеркало. Мне иногда кажется, что она хочет, чтобы я не ненавидела себя, ненавидела прошлую счастливую жизнь, прежнюю себя. Именно на ней она остановилась. Именно такой девочкой я была, когда мне подписали смертный приговор. Я всегда начинаю думать, как бы у меня сложилась жизнь, если бы я была нормальной, как все. Я старалась не обращать внимания на эту дьяволицу. Но это просто невозможно. Меня одолевает страх, как только я слышу этот милый, наивный голосок. Стоит только о ней подумать, все внутри сжимается, даже дышать трудно.

   Практически все галлюцинации связаны с ней. В более типичных случаях они разнообразные, почти постоянные. А у меня лишь одна маленькая девочка. Со стороны это звучит не так страшно, почти безобидно. Я помню, как мне сказали, что мне даже повезло. Я мысленно посмеялась над этим. Им не понять, что все намного глубже, чем они думают. Даже несмотря на то, что эта дьяволица взяла мою внешность, что уже, по сути, жутко, Лера внушает мне большой страх, который я не могу объяснить. Когда я ее вижу, мне хочется убежать, укрыться в безопасном месте. Но если подумать, она же ничего плохого мне не делает. Каждый раз я проговаривала это про себя, готовясь дать ей отпор, но забывала обо всем с ее появлением. И как тут прикажешь бороться?

   Я вспомнила Диану Александровну. Мой последний визит. Не могу поверить, что я была там в последний раз, что я больше не сяду на мягкое кресло, к которому так привыкла. Что больше не услышу этих вопросов, которые Диана Александровна задавала мне на каждом приеме, что больше не увижу пейзажа хвойного леса, который я наблюдала за окном.

   Одна слезинка все-таки пробилась, несмотря на все упорства.

   Я услышала звук открывающейся двери. Я лежала спиной к ней, и не знала, кто это. Если это отец, то он точно меня спокойно выслушает. Я почувствовала колебание кровати, когда этот кто-то сел рядом со мной. Я затаила дыхание в надежде, что боль не пробьет снова.

   – Милая, если ты хочешь поговорить, я могу тебя выслушать, – прошептал мне над ухом мой отец. Все-таки мои молитвы были услышаны. Я действительно хотела поговорить, а мама точно спокойно не выслушает то, что я хочу сказать. Сейчас ее надо успокаивать.

   – Сделай так, чтобы мама не побеспокоила Диану Александровну, – в первую очередь попросила я. – Она ни в чем не виновата.

   – Я знаю. Мама просто за тебя переживает. И ты сама прекрасно знаешь, почему.

   Конечно, знаю. До меня мама не могла выносить ни одного ребенка. Выкидыш в первый триместр, и все начиналось заново. И только я оказалась такой сильной и смогла выдержать восемь месяцев. Несмотря на тяжелую беременность и роды, я родилась полностью здоровой. Все в роддоме звали меня чудо-ребенком и сулили мне особенную жизнь. Даже не могу представить, как мама страдала, когда узнала, что я попала под так называемый "бум психиатрии", когда во всем мире резко увеличилось число психиатрических расстройств. Как можно осуждать мать, которая наблюдает, как угасает ее единственный ребенок, которого она с таким трудом получила?

   Мне стразу стало стыдно за тот инцидент с телефоном. Даже не знаю, что на меня нашло. Как же мне сейчас хочется ее утешить, дать хоть какую-то надежду, чтобы она грезила ею, пока я не умру. И тут я вспомнила о том, что посоветовал мне мой психотерапевт.

   – Пап, – второпях, начала я, не в силах больше держать все в себе. – Диана Александровна кое-что мне сказала перед моим уходом.

   – И что же?

   Я молчала. Думала, стоит ли вообще начинать этот разговор. Меня одолевал страх, который родился из неопределенности. Какое бы я решение не приняла, я буду сомневаться, правильно ли я поступаю. А вдруг это будет моей ошибкой? Вдруг станет только хуже? И не только мне. За каждым решением есть риск нежелательных последствий. Как я могу уверенно принять решение, зная об этом.

   – Не молчи. Ты же знаешь, что я все пойму.

   Это точно. Если мне нужно о чем-то поговорить, лучше идти к папе. Я надеюсь, что он поможет перевесить чашу весов на верное решение.

   – В общем.... Она выдвинула одну гипотезу, которая, как по ее мнению, может мне помочь.

   Его глаза заблестели, и сразу появилась легкая улыбка.

   – Но это же хорошо. Почему ты так грустишь?

   Как тут не грустить? Как представлю себя в самолете, меня тут же в дрожь бросает. Я тут же почувствовала, как покрылась мурашками.

   – Тише, Арина, – прошептал он, приложив ладонь к моей щеке. – Неужели, все так плохо?

   – Да, – сразу ответила я, сдерживая свои слезы. – Все очень плохо, – он взял чистую салфетку, чтобы вытереть мои слезы. – Передо мной никогда такой сложный выбор не стоял.

   – Скажи, какой. Может, тебе станет легче, поговорив об этом?

   Я попыталась сама подняться, не смотря на боль, чтобы нормально поговорить с отцом, но он сразу спохватился и приподнял меня сам, подложив подушку мне под спину.

   – Она посоветовала мне полететь на самолете, – сказала я, когда отец только оторвал руки от подушки.

   Не смотря на то, что я сказала это прямо и резко, он не очень был удивлен.

   – Ты об этом уже знаешь? – непонимающе спросила я.

   – Я не разговаривал с твоим психотерапевтом, если ты об этом. Но мне эта идея пришла уже давно. Я не говорил тебе, потому что считал, что это тебя только напугает. Ты до сих пор маленькая девочка в моих глазах. И я помню, как ты бледнела при виде самолета в телевизоре. И я просто хотел, чтобы ты была счастливее. Я просто боялся сделать еще хуже.

   – То есть ты все-таки считаешь, что лучше так поступить?

   – Я не хочу тебя запутать. И не надо делать выбор, который все тебе советуют. Выбирай тот, который подсказывает тебе сердце. Прислушайся к нему, и сделай, как оно велит. А если проигнорируешь, оно никогда тебе этого не простит и будет тебе напоминать об этом каждый день.

   Сердце? Оно молчит. Молчит уже многие годы. Оно бьется, но в нем нет жизни. Как же мне узнать, какой выбор для меня будет лучшим? Если я все оставлю, как есть, я всю жизнь буду жалеть о том, что не попыталась все исправить. Буду каждый день думать, что все могло бы быть иначе. И, самое главное, бояться. Бояться каждую секунду до конца своей жалкой жизни.

   – Если тебе нужно подумать, – прервал молчание папа, – то я...

   – Нет. Не нужно, – остановила я его, схватив его за предплечье.

   Он послушался и ждал, когда я продолжу, но ничего не слышал в ответ. Мне всегда не хватало смелости для этого. Для каких-то пару слов. И меня всегда это бесило в себе.

   – Я..., – глубоко вздохнув, произнесла я дрожащим голосом. – Я хочу попытаться.

   – Арина, ты хорошо подумала? – спросил отец.

   – Прошу, не надо. Мне и так дается это решение трудно. Не усложняй все.

   – Хорошо. Я завтра съезжу за билетами.

   Он встал и наклонился, чтобы поцеловать меня на ночь. – Все будет хорошо.

   Отец вышел, закрыв за собой дверь.

   "У меня никогда не будет все хорошо", – первое, о чем я подумала, оставшись наедине с собой.

   Дэрриан

   Сегодня важный день. Особенно для меня. Все должно пройти идеально. Нужно как-то выкрутиться из этой ситуацией с альфой. Им должен быть я. Если им станет Сальвур, которого Юрий выбрал вчера, все, что я делал, создавал, добивался последние годы, развеется по ветру. Все будет зря.

   Стоя у зеркала, я надевал бежевую рубашку из крейского полотна. Пока я застегивал пуговицы, я думал об этой операции. Со своей ролью я справлюсь, но мне надо украсть и другую. Последние две пуговицы я застегивал особенно медленно. Меня посетило какое-то странное предчувствие. Или, вернее сказать, страх. А может, просто сомнение. Я никак не мог понять. Каждое чувство было чем-то похоже на другое, но все равно чего-то не хватало.

   Я фыркнул сам себе и отошел от зеркала. Раньше я не сомневался и получал, чего хотел. Но все с того времени круто изменилось.

   Меня уже наверняка ждут. Ничего страшного. Они уже привыкли, что я постоянно опаздываю. Эта мысль вызвала у меня легкую улыбку. Я взял из шкафа свой кожаный пояс и надел его. Все необходимое уже было при мне, поэтому я вышел из своей комнаты и направился к выходу.

   Когда я спускался по лестнице, я услышал Сальвура и Рейсби, бурно обсуждающих что-то.

   Что они здесь делают? Это неспроста. Что-то наверняка случилось. Я в этом убедился, когда стал вслушиваться в то, о чем они говорят.

   – Дэрриан, – обратился ко мне Рейсби, заметив мое присутствие. – У нас проблема, – обеспокоенно произнес он.

   – Какая? – спросил я, закатив глаза. И так проблем навалом, не хватало, чтобы мне еще мелкие подкидывали! Надеюсь, что она мелкая. С ней будет куда легче справиться.

   – Людей Христофора возросло до нескольких тысяч, – ответил Сальвур. – Мы не знаем, откуда он столько взял, но мы не сможем справиться со всеми.

   Только не это! У меня определенно сейчас идет черная полоса.

   – А что по этому поводу думает Юрий? – спросил я в надежде, что у него есть какие-нибудь мысли по этому поводу.

   Сальвур глубоко вздохнул.

   – Лучше не спрашивай, – просто ответил Рейсби.

   Я чертыхнулся и подошел к окну. Хотя, что я хотел от Юрия. Он ужасный лидер, как бы он ни старался. И тогда мне приходиться додумывать все в одиночку. Сейчас нужно предпринять что-то временное, и подумать по дороге. Возможно, в голову придет что-нибудь стоящее.

   – Другого шанса у нас не будет. Нам нужен план.

   – Да, не помешал бы, – иронично подметил Рейсби.

   – Сколько у нас сейчас ламий поблизости? – спросил я, когда мне в голову пришла одна идея.

   – Пять. А что? – непонимающе, спросил Сальвур.

   Можно попробовать всех отвлечь. Так как в обряде форхолда без них не обойтись, можно послать двоих послабее в более отдаленное место. Почувствовав там энергию, все двинуться туда. Это должно дать нам достаточно времени, чтобы все сделать. Дальше выкрутимся.

   – Двумя придется пожертвовать, – после недолгого молчания заключил я.

   – Нет! – ответил на это Рейсби. – Мы не посылаем на смерть "своих"!

   – Мы каждый день жертвуем своими людьми! – резко повернувшись к Рейсби, процедил я. – У нас каждый день кто-то умирает. А знаешь, почему? Потому что это война! А на войне всегда погибают люди! Если ты этого еще не понял, что ты тогда здесь вообще делаешь?

   Рейсби молчал. У него был отрешенный вид.

   – Я не позволю, – чуть слышно прошептал он. – Нет.

   Он повернулся к нам спиной.

   – Послушай, Рейсби, – решил вмешаться Сальвур. – Не факт, что Юрий выберет Кару.

   – Заткнись.

   – Ты можешь поговорить с ним, – все равно продолжал он.

   – Да? Просто поговорить? Это Юрий. Он не станет слушать. Он решит так, как считает нужным.

   – С чего ты вообще решил, что Юрий примет план Дэрриана? – устало спросил Сальвур.

   – А почему бы нет? Я, конечно, не знаю, что он придумал в свой тупоголовой башке, – он начал указывать пальцем на мою голову, – но он определенно имеет преимущество среди всех нас. Тем более, Юрий сейчас в отчаянии. Он примет любой пригодный план. И почему-то мне кажется, что самым пригодным будет план Дэрриана!

   Рейсби был так взбешен. Глубокое и частое дыхание мешало ему дальше нести эту ахинею. Дальше он молчал, пытаясь немного успокоиться.

   – Если ты закончил, – прервал я молчание, – то я пойду.

   И только я сделал шаг, Рейсби перегородил мне дорогу.

   – Лучше отойди, – предупредил его я.

   – И что ты сделаешь? – иронично спросил Рейсби.

   Если бы здесь не было Сальвура, он был бы уже мертв. Ненавижу этих заноз, которые вечно мне мешают. Но двоих убивать слишком рискованно, особенно сейчас.

   – У нас нет сейчас времени на разборки, – вмешался Сальвур, встав между нами. – Рейсби, – повернулся он к нему, – Дэрриан должен рассказать о своем плане. У нас сейчас критическая ситуация, и нам нужно лучшее решение проблемы. Позволь Юрию его выбрать.

   – Нет, – наотрез отказывался Рейсби.

   – Подожди. Я не закончил. Если все-таки Юрий выберет план Дэрриана, то он попробует убедить его не включать в этот план Кару. Как ты уже сказал, он имеет преимущество над всеми нами, и ему не затруднит оказать тебе такую услугу.

   Сальвур повернулся в мою сторону. Взглядом он убеждал меня согласиться. Он всегда умел найти выход из конфликтных ситуаций. Сжав губы, я пришел к выводу, что у меня не остается иного выбора, как согласиться.

   – Хорошо. Так и сделаем.

   – Вот и отлично, – довольно улыбнувшись, произнес Сальвур. – А сейчас идем к Юрию.

   Он отошел от нас и направился к двери, а мы с Рейсби так и остались стоять. По его взгляду можно было понять, что его это не устраивало. Как и меня. Но я уступил. И ему придется тоже.

   Я пошел за Сальвуром. По его направлению я понял, что Юрий опять всех собирает в большом зале. Но когда мы зашли туда, обнаружили только Юрия, стоящего у окна. Никто не понимал, что происходит и где все. Он услышал, что мы зашли и слегка повернул голову.

   – Дэрриан, ты готов? – спросил Юрий.

   – К чему? Мы же еще не решили проблему с людьми Христофора, – подметил я.

   – Мы уже все решили.

   Я хотел что-то возразить, но понял, что не могу произнести ни слова. Он не мог все решить без нас. И что он решил?

   – У нас нет времени на споры. Так что идем сразу к Мирийской пещере, – произнес он, после чего отошел от окна и вышел из комнаты.

   Мы с Сальвуром непонимающе посмотрели друг на друга, и только Рейсби улыбался своей идиотской улыбкой. После этого мы последовали за Юрием и вышли из дома. Нас ждали заранее подготовленная группа из трех ламии. Может, он уже и без меня о плане догадался? Ну, хоть раз головой поработал! Юрий, увидев, что мы уже вышли, направился к назначенной точке.

   – А где Кора? – поспешно спросил Рейсби.

   – Сейчас не время, – кратко ответил Юрий.

   – Нет, – он остановился. – Я не сдвинусь с места, пока ты не ответишь мне.

   Но Юрий даже не сбавил шаг. Никто не сбавил, кроме меня. Но это было ненадолго, затем я вернулся ко всем. Рейсби там так и остался.

   Меня всегда поражало, как некоторые ставят любовь превыше своей работы. Это глупо. Она-то его и погубит. Если хочешь возвыситься, придется чем-то пожертвовать. Что я и сделал.

   Ход моих мыслей прервал шорох листьев впереди.

   – Семь впереди, – коротко предупредил я всех.

   – Похоже, придется использовать дыры, – досадно произнес Юрий.

   Я всегда считал, что это слишком небрежное название для мелких телепортов. Могли бы придумать что-то поизысканнее.

   – Мы и так слишком слабы! – воскликнула одна из ламий. Не помню, как ее зовут. – Нам не хватит энергии на открытие такого большого портала.

   – У нас нет выбора, – только и смог сказать он. – Или ты думаешь, что не потратишь силы в бою?

   Она замолчала. Зайра, другая ламия, подала знак другим вырваться вперед, чтобы мы не теряли времени. Через несколько минут, догоняя ламий, я уже приметил для себя дырку в толстом дереве. Незамедлительно прыгнув в нее, я сразу продолжил путь, не дожидаясь других. Но вскоре меня нагнали другие, и мы ускорили шаг. Примерно через двенадцать минут мы уже были на месте.

   – Это здесь? – спросил Юрий Тиреллу, после чего он получил утвердительный ответ.

   Мы пришли к месту, где раньше стоял заброшенный дом, но люди Юрия сожгли его, чтобы было больше свободного места.

   Ламии сразу принялись за работу. Одна из них делала контур на песке в виде круга, другая читала заклинание на лийском, а третья создавал барьер в радиусе двадцати метров, чтобы дать нам больше времени до прихода людей Христофора.

   – Ты готов? – спросил Юрий, повернувшись ко мне.

   Внезапно ветер усилился настолько, что я еле удержался на ногах. В сердцевине круга начала образовываться черная воронка .

   Я молча кивнул головой. Воронка увеличивалась с каждой минутой. Внезапно я почувствовал приближение к нам.

   – Юрий, они идут! – прокричал я. – Вы не сможете их долго удерживать!

   – Уже нет на это времени! Мы что-нибудь придумаем!

   – Ты же понимаешь, что ты должен быть здесь, когда мы вернемся?

   – Главное, доставь сюда девушку! Это самое главное!

   Я заметил, как воронка потихоньку начинает притягивать меня. Все это заметили и стали держаться за деревья, кроме меня. Я пока удерживался на ногах, но чувствовал, что долго так не устою. Но я должен дождаться команды. Нельзя сорваться раньше времени.

   – Дэрриан, сейчас! – прокричала одна из ламий.

   Я расслабился, перестал удерживать равновесие и меня начало тянуть к воронке. Я не удержался на ногах и упал на землю. Приближавшись к воронке, я чувствовал, что ветер усилился настолько, что я начал приподниматься от земли. Достигнув воронки, я резко взлетел вверх, и меня засосало в воронку.

   Глава 4

   Арина

   Ну, вот я и в аэропорту. Меня всю трясло от одной только мысли о полете. Я сидела в зале ожидания, но все равно слышала звук взлетевшего самолета. От этого у меня перехватывало дыхание.

   За сегодняшний день я выпила уже шесть таблеток сильного успокоительного, но легче мне не становилось. Я наблюдала за людьми, проходящими мимо меня. Успокаивало только тот факт, что люди каждый день летают на самолетах и остаются живы. Нет. Я не боюсь смерти. Жизнь уже давно меня к этому подготовила. Но только не в авиакатастрофе. Это для меня мучительная и долгая смерть, начиная с момента покупки билета.

   Я открыла сумку и снова достала свои таблетки. Только я хотела выпить еще две штуки, как меня остановил папа.

   – Не стоит, – только и сказал он и взял у меня таблетки. – Тебе не нужна лишняя слабость.

   Я смирилась. Все равно лучше не становилось.

   Вдруг объявили посадку на наш рейс. Я словно провалилась и не могла пошевелиться. Меня стали одолевать сомнения. Я задавалась вопросами " А нужно ли мне это? А что, если страх не пройдет, и я только зря буду себя мучить?"

   – Милая, пора, – вдруг появилась мама и подала мне руку.

   Я посмотрела на нее, как на привидение. Голова закружилась, и все вокруг поплыло.

   – Арина, все будет в порядке, – вмешался папа. – Вот увидишь.

   Я еле оторвала свою руку и положила ее на мамину. Отец помог мне сесть в коляску. Боль уже усилилась настолько, что дрожали руки. Эта невыносимая боль то колющая, то тянущая, то в каком-то определенном месте, то волной разносится по телу.

   Отец купил билеты в бизнес-классе, где поменьше людей, чтобы мне было покомфортнее. Но вряд ли это что-то поменяет. В салоне было двенадцать мест. Похоже, мы первые. Я села с краю, подальше от окна. Мама расположилась по левую руку от меня, а отец сел напротив нас.

   На удивление, в салоне остались свободные места. Странно. Мне всегда казалось, что, по крайней мере, в большие города летит всегда большое количество человек. Мы летим в Нью-Йорк. Но мне бы хотелось в Мадрид. Не знаю, почему, но меня всегда тянуло к Испании.

   "В Испанию слишком быстро долетим. Нужно преодолеть океан, чтобы страх уж наверняка прошел. А когда ты оклемаешься, мы поедем, куда захочешь", – говорил отец после того, как купил билеты.

   Я невольно улыбнулась. Если бы это было правдой. Но это все мечты. Даже если я перестану бояться самолетов, не факт, что здоровье у меня улучшиться. Может, я вообще в любой момент могу умереть! Я же разваливаюсь на глазах!

   У меня стали подступать слезы. Я пыталась сдержать себя, чтобы это не увидели родители, но мама все-таки заметила.

   – Все будет хорошо, – взяв за руку, успокаивала меня мама. – После этого полета, все измениться. Я чувствую.

   У мамы была хорошо развита интуиция. Незадолго до того, как мне отказали ноги, я подслушала разговор родителей в большом зале. Мама очень переживала. Ее посетило предчувствие, что мне станет еще хуже. "Все измениться". Это двусмысленная фраза. Она может как хороший смысл, так и плохой. Я почувствовала себя на игре. Все или ничего.

   Мама мило улыбнулась мне. Я в ответ только кивнула. Настроение она этим мне не подняла, но все-таки надо было улыбнуться в ответ. Не хочу ее расстраивать.

   "А какой салон был в моем сне? – вдруг задалась я вопросом.

   Хотя я и вижу один и тот же сон, помню я его смутно. И лица все расплывчатые.

   Когда я вспомнила о своем кошмаре, меня начало бросать в дрожь. Я уже пожалела, что вспомнила. А мы сейчас еще и взлетим...

   – Здравствуйте, возьмите леденечек, – вдруг появилась передо мной стюардесса.

   Я непонимающе на нее посмотрела.

   – Спасибо, – поблагодарила мама и взяла пару леденцов

   У стюардессы был растерянный вид.

   – Извините ее. Она в первый раз летит на самолете, – объяснила мама. – Возьми, милая, – произнесла мама, уже обратившись ко мне. – Это чтобы барабанная перепонка не разорвалась.

   Стюардесса все поняла и сразу заулыбалась.

   – Вы, наверное, волнуетесь, – предположила она. – Но не стоит. Наш пилот – мастер своего дела. Один из лучших. Поверьте, – заверяла меня девушка, положив руку мне на плечо.

   – Спасибо, – ответила я, наигранно улыбнувшись ей.

   Она это заметила, что ей не очень понравилось. Улыбка исчезла с лица. Поняв, что она навязывается, стюардесса убрала руку с моего плеча и пошла дальше вдоль салона.

   Как только она ушла, я обнаружила, что место в другом ряду было уже занято. Молодой парень с каштановыми и немного растрепанными волосами. Круглое лицо, длинная шея, высокого роста и среднего телосложения. На нем была кожаная черная куртка, зауженные джинсы цвета морской синевы и черно-белые кроссовки. А в руке он держал какую-то книгу. Она единственная. Больше у него ничего не было. Но не это привлекло мое внимание. Когда стюардесса перестала загораживать мне обзор на его сиденье, он пристально на меня смотрел своими зелеными глазами. Мне стало немного неудобно, смотреть на него, поэтому через несколько секунд я отвернулась. Не люблю, когда так пристально смотрят. Но сейчас все иначе. Боль ослабла. Была, но стала меньше. Голова, суставы, мышцы, глаза, живот, сердце – все! Мне стало намного легче. Я уже не помню, когда боль была на этой стадии.

   Я глубоко выдохнула от порыва бури в моей душе и приложила пальцы к губам. Я улыбалась. Я еще никогда так искренне не была счастлива. Даже сильнейшее обезболивающее не давало даже части такого эффекта.

   Внезапно меня осенило. Я посмотрела вниз на свои ноги и попыталась пошевелить пальцем правой ноги. Скованность в ногах была как преградой, но я смогла это сделать. Я не знала, что и думать. Вот так сразу. Вот так быстро. Так легко. Неужели это все из-за того, что я здесь, в центре своего страха? А что если действительно все мои заболевания, все мое ухудшение, моя нарастающая кахексия были из-за психологической проблемы? Все мысли так быстро нахлынули, что я не могла толком сосредоточиться.

   Я повернулась к своей маме. Она смотрела в окошко и думала о чем-то. А отец читал какую-то газету. Мне так хотелось им сказать. Так хотелось обрадовать. Но я решила не торопиться. Вдруг это лишь мимолетное сомнение, ошибка. И я разобью их вновь возникшую надежду вдребезги. Я не настолько жестока.

   Я снова посмотрела на этого парня. Он уже читал свою книжку. Посмотрев внимательнее на обложку, я разглядела название книги. Впервые о ней слышу, но я сделала вывод, что она хорошая, увидев, с каким интересом он ее читает.

   Он, наверное, заметил, что я наблюдаю за ним, и повернул ко мне голову. Я хотела отвести глаза в сторону, но не могла. Я впала в какой-то ступор. Внезапно я услышала какой-то шум и вскоре почувствовала, что мы взлетаем. Это круто отвлекло меня от этого парня. Резкая боль ударила в голову, и у меня закружилась голова.

   Мы поднимались все выше и выше. Я не могла сдерживать себя в руках. Когда я начала форсировано дышать, я положила руки на ремень и пыталась его неуклюже расстегнуть. Это заметила мама и схватила мои руки.

   – Дыши глубже и реже. Давай!

   Я закрыла глаза.

   "Пусть это прекратиться", – молила я, но все продолжалось. Я не хочу здесь сидеть. Попытавшись вырваться, я сделала только хуже. Подключился отец. Но я все равно пыталась. В меня вселился какой-то бес, который хочет вырваться наружу. Родители позвали на помощь стюардесс. Одна из них помогала меня держать, другая побежала за успокоительным.

   Я начала истерично смеяться.

   "Они действительно думают, что это сработает?". Это ничего не изменит, и им придется посадить самолет в ближайшем следующем аэропорту.

   Вдруг я услышала, что что-то упало рядом со мной. Рефлекторно я повернулась на звук. Упала книжка. Его книжка. Парень наклонился, чтобы поднять ее, и, взяв рукой книгу, он поднял глаза на меня. Я не отворачивалась, и это его никак не смущало. Он чем-то отличается от других пассажиров. Он спокоен, как штиль в море. Пока этот парень смотрел на меня, я почувствовала, как меня отпускают. Отвернувшись в другую сторону, я поняла, что сама не заметила, как успокоилась. Тревога, конечно, никуда не делась, но истерики уже не было.

   – Спасибо за помощь, – поблагодарила мама стюардессу. – Думаю, успокоительное больше не понадобиться.

   Выражение лица девушки, так и говорило, что, может, все-таки надо.

   – Еще раз спасибо,– сказала мама, дав понять, что помощь больше не нужна.

   Стюардесса смирилась и вышла из салона.

   – Все в порядке, милая? – ласково спросила мама, положив кисть на мое предплечье.

   – Да, – соврала я. – Все хорошо.

   Мама повернулась в сторону окошка и задумалась о чем-то. А снова повернулась к своему спасителю. Он снова был увлечен своей книгой.

   "Он точно издевается надо мной", – подумала я, резко отвернувшись от него и чертыхнувшись.

   Прошло несколько часов. Тревога все не утихала. Я чувствовала, как холодный пот стекает по моему лбу, поэтому мне пришлось попросить пару салфеток. Я изредка посматривала на этого парня. Мало, что менялось. Больше я не замечала, что он смотрит на меня. Он явно что-то знает. Он показывает это своим поведением.

   Может, он знает, что со мной? Если не попробую это выяснить, всю жизнь буду жалеть об этом. Я посмотрела на маму. Она как раз уснула. Другого шанса у меня не будет.

   Я снова повернулась на парня. Он все читал. Я молча на него смотрела. Самое трудное – это начать. Как это сделать? "Привет" слишком просто и тупо. Он может посмотреть на меня, как на идиотку, немного посмеяться и вернуться к своему чтению.

   Я несколько раз приоткрывала рот, пытаясь что-то сказать, но все четно. Сдавшись через некоторое время, я глубоко вздохнула и немного спустилась вниз по сидению.

   – Девушка, вы что-то сказать хотели? – вдруг я услышала мужской голос.

   Дыхание перехватило, и я почувствовала собственное сердцебиение. Я медленно повернула голову к нему. Он улыбчиво смотрел на меня, а я слова вымолвить не могла. В голове все перемешалось. Это парень просто застал меня врасплох. Бегая глазами, я пыталась найти хоть какие-то слова.

   Парень вздохнул и усмехнулся. Закрыв книгу, он боком повернулся в мою сторону.

   – Значит, самолетов боитесь, – заинтересованно заключил он.

   – Да. Вы даже не представляете себе, как.

   – Ну, почему же? Я такой же человек, как и вы, и у меня тоже есть страхи...

   – Арина, – вдруг позвал меня папа.

   Я повернулась к нему. У него был недоуменный вид. И он странно посматривал на этого парня.

   – У тебя все хорошо? – спросил он меня.

   – Да, пап. Мне намного лучше, – успокоила я его.

   Он выглядел немного растерянно. С ним такого раньше не случалось. Его густые брови постоянно хмурились, а морщины стали еще более выраженными.

   – Я сейчас вернусь, хорошо?

   – Ладно, – непонимающе посмотрев на него, ответила я.

   Он быстро встал, и вышел из салона. Я неподвижно сидела и не понимала, что с ним произошло.

   – А зачем вы летите на самолете, если до жути их боитесь? – вдруг прервал молчание незнакомец.

   Это немного помогло выйти мне из ступора и немного отвлечься от этой непонятной ситуации.

   – Я вынуждена. Это долго рассказывать, – ответила я, но мне все равно хотелось вкратце рассказать ему все. – Мне показалось...

   – Что? – спросил он, когда я внезапно замолчала.

   – ... что вы можете мне помочь, – шепотом закончила я, пробуя эти слова на вкус. Как же это прозвучало глупо!

   Он засмеялся.

   – Вполне может быть.

   Я почувствовала себя унизительно. Зря я это сказала. Как мне теперь с ним разговаривать? Он не воспринимает серьезно мою ситуацию.

   – Слышали про бермудский треугольник? – незамедлительно поменял он тему.

   Зачем мне с ним говорить про него? Странно, что он даже не поинтересовался, как он может мне помочь и в чем. Не думаю, что я выглядела несерьезно, да и на шутку и вовсе не похоже. Если только он уже не знает ответ на вопрос.

   – Конечно. Наверное, каждый хотя бы раз слышал об этой загадке мира.

   Парень стал серьезно и пристально на меня смотреть.

   – Газ образуется под дном и поднимается на поверхность, что приводит к неисправности техники. Вот, и вся ваша загадка.

   Он так говорил, как будто я какую-то глупость сказала. А он не так мил, как кажется на первый взгляд.

   – Вы же в курсе, что мы сейчас его пролетаем? – спросил парень после непродолжительного молчания.

   – Прямо сейчас? Откуда вы знаете? – изумилась я.

   – Просто знаю. Ведь через несколько секунд мы начнем туда падать.

   До меня не сразу дошли его слова. Может, я что-то неправильно поняла.

   – О чем вы говорите? – решила спросить я.

   – Милая, с кем ты говоришь? – пробудившись ото сна, спросила мама.

   – С этим молодым человеком, – ответила, указав на парня.

   – Здравствуйте, – приветливо поздоровался он.

   – Милая, – опасливо начала она говорить чуть ли не шепотом. – Там никого нет.

   Я резко повернулась к парню. Он все сидел на том же месте и смотрел на меня с дьявольской улыбкой.

   "О, Боже", – только и успела подумать я перед тем, как нас начало трясти. Объявили, что самолет попал в зону турбулентности и что все должны оставаться на своих местах. Передо мной появилась маска, но вместо того, чтобы одеть ее, я начала отстегивать ремни безопасности.