Текст книги "Верь в меня (СИ)"
Автор книги: Юлия Бонд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
34. «Любилка сломалась»
Стуча зубами от холода, поглядываю в сторону водителя. Денис подозрительно молчаливый. Злится похоже, что решил связаться со мной. Но сейчас он здесь и это точно не по моей вине.
– Блин… Почему так холодно? А-а-а…
– Может, не стоило лезть в воду?
Повернув голову вправо, Денис впечатывается в меня твёрдым взглядом, от которого становится ещё холоднее. Мурашки по коже россыпью.
– Я бы не полезла, если бы ты не выкинул в море мою бутылку.
Обиженно поджав губы, обнимаю себя за плечи обеими руками, но согреться не получается. Да и как согреться, когда моя одежда, включая пальто, насквозь промокли. Я даже чувствую, как по ногам тоненькой струйкой стекает вода.
– С тебя было достаточно алкоголя. Ты на ногах едва стояла.
– А ты что, мой личный контролёр или мерило? Тебе какая разница?
– Ну раз среди всех своих знакомых ты позвонила именно мне, то да, я был вынужден остановить. Завтра, когда протрезвеешь, не забудь поблагодарить. А сейчас лучше закрой рот и сиди молча, пока я по дороге тебя не высадил.
От неслыханной наглости меня начинает распирать. Рот открываю, хочу высказать все колкие словечки, которые крутятся на языке, но здравая часть меня заставляет промолчать. Денис прав, мне действительно стоит сейчас засунуть свой язык куда поглубже и просто помолчать ради своего же блага.
За окном мелькают улицы и проспекты. Я хорошо знаю свой город у побережья, поэтому прекрасно понимаю, в какой район мы сейчас движемся. То, что Денис везёт к себе домой – не сомневаюсь. Я не против, даже наоборот. Мне сейчас никак нельзя домой, где вся квартира напоминает о Потоцком. Боюсь, там меня накроет так сильно, что разгребать потом долго придётся.
Бумер сворачивает в спальный район, где одни девятиэтажки. Я по-прежнему молчу, мыслей в голове минимум, потому что первые эмоции утихли, а на смену им внутри начала образовываться пустота. Она всё стирает, поглощает в воронке, которая затягивает в себя все чувства и эмоции. Я будто под привычными транквилизаторами, когда всё кажется неважным, словно происходит не со мной, а я лишь наблюдаю со стороны, как при просмотре кинофильма.
– Выходи, – раздражённый голос Дениса врезается в сознании.
Через призму стекла смотрю на улицу. Типичный двор не вызывает подозрений, поэтому я тянусь к ручке на дверце, опускаю её вниз и выхожу из машины.
На нужный этаж поднимаемся на лифте. Пока я прижимаюсь плечом к стене кабинки, Денис стоит немного в стороне. Дышит тяжело, искоса поглядывая в мою сторону. А у меня ухмылка на губах расползается. Свалилась же я на его голову как снежный ком, теперь носится, а этого ему явно не хочется. Странно, но Дениса мне нисколько не жаль. Это его личный выбор и никак иначе.
В квартире темно. Сняв обувь в коридоре, врубает свет. Из-за яркой лампы прямо в глаза, я начинаю хмуриться. Наклоняюсь, чтоб расстегнуть змейку на высоких сапогах до колен, но меня качает в разные стороны. Денис вовремя подхватывает, обняв за талию, и лишь благодаря ему я не падаю.
– Эмм… Спасибо, – мямлю тихо, а затем с благодарностью принимаю помощь, когда мужчина помогает мне снять сапоги.
Прикосновения его рук не вызывают в теле никакого отклика. Мне просто по барабану.
Поворачиваюсь к Денису лицом. Задрав голову, смотрю ему прямо в глаза. Он высокий, а я без каблуков совсем маленькая рядом с ним.
– Что смотришь? – спрашивает он без намёка на флирт.
– Хочу. И смотрю.
– Продолжим смотреть друг на друга или пройдём в квартиру? Что? Я что-то не то сказал?
– Нет, – качаю головой, взгляд не отвожу. Глаза в глаза продолжается. – Смотрю на тебя и думаю: где ты раньше был? Почему мы только сейчас встретились?
Он ухмыляется, рукой тянется к моим волосам. Я больше не дрожу, хотя до сих пор в мокрой одежде.
– Тебе нужно проспаться. Ты сейчас пьяная. Твои слова всерьёз я не воспринимаю.
– Зря, ведь пьяные люди говорят правду. А знаешь какая она, в смысле, правда? Правда в том, что у меня сердце разбито. А ты явно не тот, кто сможет собрать все осколки в одно целое. Я всю взрослую жизнь любила одного мужчину, но не могла быть вместе с ним, потому что он женился на моей лучшей подруге. Так и жила, реализовывала себя как личность и среди всех мужчин, которые мне встречались, я искала похожего на свою безответную любовь. Знаешь, спустя много лет я его случайно встретила – очень похожего, но другого, не бывшего мужа моей бывшей подруги. Я смогла бы тебя полюбить, Денис, но ни за что не полюблю – любилка сломалась, любить больше нечем.
– Настя… – его красноречивый вздох отзывается в сердце тоской. А я закрываю глаза, когда Денис касается моей скулы ладонью. Жду отклика от своего тела, хоть какого-нибудь намёка на ощущения, но ничего нет. Я правда сломалась, часовой механизм внутри меня остановился.
Вместо слов он просто обнимает меня. Плевать, что я мокрая, что его одежду тоже делаю мокрой. Постояв молча обнявшись неизвестно сколько, Денис отступает первым. Ведёт меня в одну из комнат, достаёт из шкафчика свою футболку и полотенце. Предлагает снять свою мокрую одежду и переодеться в сухое, а он пока сделает мне горячий чай.
Когда Денис выходит из комнаты, я беру предложенную футболку и подношу к лицу. «Том Форд» окутывает знакомыми нотками. Боже мой, да он даже пахнет как Потоцкий. Ругается как он, грубый, сухой и властный. Ну точно хорошая замена могла бы быть, но не будет, потому что уже не нужно.
* * *
Данил
Заёбаный возвращаюсь домой. На мобильном пропущенные звонки от друзей и знакомых – не смогли поздравить меня с днюхой, да и хуй с ним, переживут как-то.
Заглушив мотор, откидываюсь на спинку водительского кресла. С закрытыми глазами сижу, думаю о Насте. Морально готовлюсь к претензиям, возможно, истерике. Сил на эту хуйню уже не осталось, но это же Настя, с ней всегда как на пороховой бочке.
Мобильный оживает стандартным рингтоном. Уставшим взглядом читаю имя матери Леры. Не могу не принять вызов.
– Слушаю.
– Данил, ну как там Лерочка, как малыш? Я звоню Лере, но она трубку не берёт. Может мне к ней в больницу поехать? Она же там совсем одна… – голова раскалывается на части от количества слов, сказанных за короткий промежуток времени, но я сейчас не в том состоянии, чтоб высказывать, что думаю по этому поводу.
– Лере вкололи снотворное, она спит. До утра ей бесполезно звонить. Ребёнок в реанимации, подключили к ИВЛ. С ними двумя медики, не паникуйте, Татьяна.
– Тебе легко говорить, это не твоя дочка там и внук… – замолкает, недоговорив, что к лучшему. Я сейчас в таком состоянии, что могу послать нахуй без зазрения совести. – Прости, я не то хотела сказать. На самом деле спасибо тебе. Без тебя я даже не знаю как бы всё закончилось.
– В роддоме надо было нормальном рожать с нормальными врачами.
– Да кто ж знал, что всё так выйдет? Лерочка всю беременность проходила нормально. Врач, которая её наблюдала, говорила, что всё будет хорошо, что у Лерочки нет противопоказаний к естественным родам. Это всё модная эпидуральная анестезия виновата, из-за неё у Лерочки не было нормальных схваток и потуг, да и раскрытие так и не…
– Татьяна, хватит, – цежу через зубы, пальцами сжимаю руль. Злой пиздец. – Сегодня я устал. Поговорим завтра. Звонить до утра мне не нужно, понятно? Сам завтра наберу.
– Хорошо. Хорошо, Данечка. Спасибо тебе ещё раз огромное. Спасибо, что не бросил Лерочку.
Вздыхаю. Пробубнив сухо «до свидания», завершаю звонок. Несколько минут восстанавливаю участившийся пульс.
Настя. Настенька. Как же нам с тобой не везёт. Когда начнём жить по-нормальному как все люди?
Мысли о жене отзываются в уставшем теле всплеском адреналина.
Блядь… От неё ни единого пропущенного звонка. По-любому обиделась, имеет право, да. Представляю, как она себя успела накрутить. В её мыслях я, видать, ещё тот козёл.
Я мог бы ей позвонить прямо сейчас, но ни один телефонный звонок не заменит взгляда глаза в глаза. Просто обниму её, к себе прижму крепко. Мне она нужна рядом, только с ней сердце бьётся чаще. Люблю её, хотя думал, что никого и никогда не смогу полюбить.
Воспоминания о жене вызывают во мне усталую улыбку. Из тачки выхожу быстро, размашистым шагом миную подземную парковку и поднимаюсь на лифте, на шестнадцатый этаж.
Квартира встречает подозрительной тишиной. Два этажа вдоль и поперёк обхожу за пару минут. Насти нигде нет.
От накатившей злости ногой толкаю несчастную вазу, что стоит в коридоре. Оглушающий грохот разбивающегося на мелкие кусочки стекла меня не парит. Я снова и снова набираю номер мобильного, который знаю на память.
Динамит меня, а я злюсь ещё больше. Где её может носить, почему на часах 23:00, а её до сих пор нет дома?
Звоню Жеке. Он отвечает практически сразу, разговаривает со мной через губу, но мне похуй.
– Ты можешь нормально сказать, где сейчас Настя? – срываюсь на крик.
– Да блядь не знаю я. Она сказала, что хочет побыть одна. Ушла из ресторана. Куда – не сказала.
– И ты её так легко отпустил? Алё, Евгений… Ты совсем ебанутый?
На второй линии входящий звонок. Смотрю на экран, читаю имя Насти и быстро завершаю разговор с Женей, говорю, что Настя звонит.
– Настя, где ты? – со сбившимся дыханием произношу, потому что орал на Жеку как ненормальный.
– Это не Настя, – отвечает какой-то мужик с номера Насти.
Пару секунд я тупо пялюсь на экран своего мобильного. А потом меня просто кладёт на лопатки от мощного удара под дых. Присаживаюсь на стоящее рядом кресло в гостиной. В груди начинает печь.
– Дай ей трубку.
– Не могу. Она спит.
– Адрес диктуй.
– Утром приезжай. Она пьяная сейчас, лучше её не трогать.
Нервно смеюсь. Какой-то хуй даёт мне советы. Мне… блядь. Законному мужу!
– Слышишь ты, неуважаемый. Адрес диктуй. Советы свои засунь себе в жопу.
– Дружище, давай без оскорблений. Я не ёбарь там какой-то. Со мной так не надо.
– А как с тобой надо? Может, тебя ещё, блядь, поблагодарить, что перезвонил мне?
– Не мешало бы. Я твою жену, между прочим, даже пальцем не тронул. И не собираюсь трогать. Я не знаю, что у вас произошло, но она сама мне позвонила… пьяная. Я приехал. Она на набережной гуляла, в Лузановке. Одна. Бухала прямо с бутылки. Я забрал её к себе домой, чтоб хуйни никакой не натворила.
– Я должен поверить в этот бред? Ты меня совсем за лоха держишь?
– Я тебе правду говорю. У Насти своей сам потом спросишь.
– Спрошу. Обязательно. Адрес назови.
На том конце провода появляется тишина и это меня напрягает.
– Алё, не ёбарь, ты ещё здесь?
– Да здесь я, – отзывается мужик.
– Хули замолчал? Адрес, говорю, диктуй! – продолжаю требовать.
– Данил, или как там тебя. Впрочем, мне похуй. Давно хотел тебе сказать. Ты редкостный долбаёб. У тебя жена – мечта любого, а ты её в хуй не ставишь. Если бы она была моей, я бы не позволил своей женщине бухать в одиночку на безлюдном пляже, а затем ехать с малознакомым мужиком к нему домой.
Слова цепляют. По горлу будто желчь стекает. Руки невольно сжимаются в кулаках. С хера ли какой-то поц мне тут читает нотации – это во-первых. А во-вторых, почему я эту хуйню до сих пор слушаю?
35. «В эту игру можно играть вдвоём»
Проснувшись от оглушающего шума, я не сразу соображаю, где нахожусь. С трудом оторвав от подушки больную после вчерашней пьянки голову, хватаюсь за край матраса обеими руками. Оглядываюсь.
Мужские голоса становятся всё громче. Среди них легко узнать голос Потоцкого. Он ругается, слов не подбирает. Отчего моё сердце ошалело скачет по всей грудной клетке.
Я только успеваю свесить с кровати ноги вниз, босыми ступнями коснуться ворсистого ковра, как в комнате, где я нахожусь, распахивается настежь дверь, с грохотом ударяется об стену.
Мгновение застывает. Тяжёлый взгляд любимых глаз мрачнее ночи пронзает насквозь. Лицо Потоцкого искажено маской боли – не физической, моральная боль сильнее в разы бывает – это я хорошо усвоила на своём горьком опыте.
Тяжело дыша и продолжая смотреть на меня из-под нахмуренных бровей, Данил стоит на месте, как прибитый. Представляю, что он сейчас себе думает, я бы подумала о том же. Недвусмысленная картина видится ему как на ладони. Я не ночевала дома, а была здесь – в холостяцкой квартире очень симпатичного мужчины. Думаю, этот факт причиняет Потоцкому душевные муки, если она у него, конечно же, есть – душа в смысле.
Отбросив все сомнения, я вскидываю подбородок, плечи расправляю. Пусть любуется моим опухшим после сна лицом и визуализирует в своей голове яркие картинки, я даже оправдываться не стану. Не буду ни в чём переубеждать.
– Насмотрелся? – с ухмылкой на губах откидываю в сторону одеяло, медленно встаю с кровати.
Потоцкий прищуривается. Взглядом мажет по мне вверх-вниз от макушки до кончиков пальцев на ногах. А я лишь в одной мужской футболке, которая доходит мне до колен, напоминая свободное платье. Распущенные волосы свободно лежат на плечах.
– Быстро оделась и на выход, – чеканит чужим, не знакомым мне ранее голосом.
– Хм… – глотаю усмешку. Не хочу дёргать тигра за усы, но, по-моему, я это начала делать ещё вчера, когда додумалась позвонить Денису.
– Я долго ждать не буду. Даю тебе пять минут, потом выношу на улицу, в чём будешь.
Так и не подойдя ко мне ни на шаг, круто разворачивается на пятках и уходит прочь. И лишь запах его «Том Форд» витает в воздухе, напоминая мне о том, что ничего не приснилось, что всё по-настоящему. Потоцкий был здесь, нашёл меня каким-то чудесным образом.
Что дальше нас ждёт? А это уже как кривая вывезет. Он сделал мне больно, я ему в ответ. Оказывается, в эту игру можно играть вдвоём. Только от этого факта мне нисколько не легче, а наоборот. Дыра в груди становится ещё больше.
Дождавшись, когда за Данилом захлопнется дверь, я ещё раз хорошенько осматриваюсь, но свою одежду всё равно не вижу. Поэтому выхожу из комнаты, зову Дениса.
В кухне сидят мужчины. Потоцкий в дальнем углу сидит, нога закинута на ногу, пальцами правой руки нервно перебирает пачку своего «Парламента». Заметив меня, Денис встаёт со стула, идёт навстречу.
– Ты не знаешь, где моя одежда? – спрашиваю я.
– В ванной сохнет, – ответив, Денис идёт в коридор, я следую за ним.
Входим в ванную комнату по очереди. Денис снимает с полотенцесушителя моё вчерашнее платье и пальто. Встретившись взглядами в зеркальном отражении, я спрашиваю у Дениса:
– Я тебе сильно много проблем доставила?
– Потом поговорим. Тебе сейчас лучше уйти с ним.
– Интересно, как он меня нашёл?
– Я ему позвонил… с твоего телефона.
– Блядь, – вырывается из меня раньше, чем я успеваю про это подумать: – Зачем, Денис?
– Так было правильно.
– Ты ни черта о нас не знаешь. Не нужно было звонить моему мужу, ты сделал только хуже для меня!
– Настя, – обрывает резко: – Просто. Иди сейчас. С ним. Разберись, а я подожду.
Закатываю глаза, с психом вырываю из рук Дениса свою одежду и первой выхожу из ванной комнаты. Пока иду по коридору боковым зрением ловлю силуэт Потоцкого. Он сидит там же на стуле, в кухне, только теперь курит сигарету.
Закрывшись в комнате на замок, наспех надеваю платье. Волосы собираю на затылке в тугой пучок, закалываю его шпилькой, которую нашла на полу возле кровати. И накинув на плечи пальто, выхожу из комнаты.
С Потоцким встречаемся в коридоре. Игнорируя его присутствие, молча обуваюсь. Перед выходом из квартиры оборачиваюсь, смотрю на Дениса, который сейчас стоит в коридоре, плечом подпирая стену. На нас с Потоцким смотрит, наверное, думает, какие мы ебанутые муж и жена. Всё так и есть, мы друг друга стоим: Данил со сломанной психикой, потому что в детстве его бросила родная мать и это наложило свой отпечаток на всю жизнь. И я с биполярным расстройством, которое у меня развилось после того, как любимый парень женился на лучшей подруге.
Мы оба неполноценные вступили в созависимые отношения, где с трудом можно понять: кто какую функцию выполняет. Кто жертва, кто преследователь, а кто спасатель – кажется, мы каждый день меняем свои роли, проживаем токсичные чувства снова и снова. Замкнутый круг, как забег тараканов по трёхлитровой банке с закрытой крышкой. Увы, нам не выбраться без посторонней помощи.
– Пока, – тихо попрощавшись с Денисом, опускаю ручку вниз, дверь толкаю от себя и выхожу из квартиры.
Иду к лифту не оглядываясь. Потоцкий следует за мной.
Я вызываю лифт, руки складываю крест-накрест на груди. Данил стоит немного позади. Молчит. И лишь тяжёлое дыхание за спиной выдаёт его присутствие.
* * *
Воздух напряжённый, мне даже дышать трудно, находясь с мужем в одной кабинке лифта. Сколько лет я знаю этого человека, но таким злым вижу впервые. Страшно ли? Нет, физически Потоцкий меня не тронет, в этом я нисколько не сомневаюсь. А за моральную боль беспокоиться не приходится, она уже стала привычной.
Пока лифт спускается, я незаметно поглядываю на Данила. Грусть необъятных размеров заползает под кожу, мне так одиноко сейчас, так хочется в его родные объятия. Но я молчу, как и он, потому что это гораздо серьёзнее, чем просто ссора. Не знаю, к чему мы в итоге придём, но как раньше уже точно не будет.
Выйдя из лифта, быстрым шагом спускаюсь по лестнице, а затем выхожу из парадной. Белый «Ровер» стоит в нескольких метрах, к нему я иду ещё быстрее, чем только что спускалась по лестнице. Данил снимает блокировку с центрального замка машины, и я в спешке забираюсь в салон.
Молча пристёгиваюсь, голову демонстративно отворачиваю к окну. Не хочу пересекаться взглядом с мужем, не хочу видеть, как его глаза метают молнии, а на скулах играют желваки. Мне хочется не слышать и не видеть Данила, но это априори невозможно.
Запустив мотор, муж даёт ему время прогреться. Вздыхает шумно, словно готовясь перед важным и неизбежным разговором. И всё-таки говорит, словами бьёт меня наотмашь.
– Настя, я просил избавить меня от измен. Я помню каждое твоё слово, которое ты мне пообещала: «Если я найду кого-то лучше тебя, в чём я очень сильно сомневаюсь, то ты об этом узнаешь раньше, чем на твоей голове вырастут рога». Что изменилось с тех пор? Почему ты так со мной поступила? Разлюбила?
– Не разлюбила, – отвечаю не задумываясь, но потом сразу же прикусываю язык, чтоб не сказать лишнего.
Ухмыляется:
– Я тебя люблю, но трахаюсь с другим. Очень по любви, да, Настён?
– Между мной и Денисом ничего не было.
– Не было этой ночью. Я в курсе, твой любовник сказал, что привёз тебя в дровах.
– Мы с Денисом не любовники. И это впервые, когда мы с ним встретились. Я динамила его это всё время, ты же знаешь, Потоцкий. Зачем тогда корчишь из себя жертву? Это я пострадавшая сторона, а не ты!
– Жертва. В каком именно моменте ты – жертва, напомни, пожалуйста. Я что-то не припомню, чтобы в чём-то тебя ограничивал, лишал чего-то. Чем ты конкретно пожертвовала, Настя?
– Лучшая защита – нападение? Ты из этого принципа сейчас на меня наехал?
– Я не автотранспорт, я не могу наехать. В чём заключается твоя жертва, Настя? Отвечай, я жду.
– Ты реально прикидываешься, Потоцкий? – спрашиваю на полном серьёзе, а он головой качает. – Окей, я признаюсь первая, раз у тебя не хватает смелости сказать мне всё, глядя в глаза, я скажу сейчас за нас двоих.
– Ну, начни уже с чего-то.
Вонзив ногти в ладони с такой силой, что стало чуточку больно, собираюсь с духом. Откровенного разговора не избежать, я постараюсь быть честной. Поймёт ли меня Потоцкий или решит дальше играть роль обиженного 34-летнего мальчика – плевать! Я буквально недавно осознала, насколько сильно истощена в моральном плане, эти эмоциональные качели мне уже поперёк горла стоят. Я хочу дышать полной грудью без страха за завтрашний день.
– Проблема в том, что твоё прошлое постоянно преследует нас. Когда я согласилась выйти за тебя замуж, то у нас не было разговора, что одна из твоих бывших баб фактически займёт место второй жены. Ты думаешь, мне легко было принять факт, что какая-то другая женщина, а не я, родит твоего первенца? Да боже мой, я вообще думала, что у нас никогда не будет детей, потому что ты бесплодный! Я готова была прожить с тобой всю жизнь несмотря на это, потому что люблю по-настоящему, а не на словах. И что в итоге получилось? Полтора года назад ты отказался от меня якобы из-за того, что не сможешь подарить мне ребёнка, чтобы я смогла построить нормальные отношения с другим мужиком и родить ему ребёнка! Отказался и взялся за старое, пошёл по бабам, так как твоя кобелиная сучность просто не может быть моногамной! Какая ирония, не находишь? Ведь бесплодным ты был только в твоих разговорах, а на самом деле ты просто похотливый кобель, Потоцкий! Вот ты кто! Мне Люда не зря говорила, что у тебя дохера баб: было, есть и будет, потому что ты иначе не можешь, ты привык их всех окучивать как огородник. И я теперь понимаю: почему ты такой. Это всё из-за твоей мамы, она бросила тебя после смерти отца, когда ты был двенадцатилетним мальчишкой и после этого ты всерьёз ни к кому не привязываешься, боишься полюбить, потому что знаешь, как бывает больно, когда тебя бросает тот, кого ты больше всего любишь. Поэтому пусть и не осознанно, и даже можешь не согласиться со мной сейчас, но я скажу один факт: ты сам стал тем, кто причиняет боль женщинам, которые тебя любит. Так ведь проще, да, Данил? Зато ты не испытываешь страданий, не сходишь с ума от одиночества.
– Это всё? – спрашивает Потоцкий, когда я беру небольшой перерыв, чтоб восстановить сбившееся дыхание: я так много говорила и впопыхах, что не смогла нормально дышать в этот момент.
– Нет, не всё. Вчера, когда у тебя родился сын, ты даже не соизволил хоть как-то разрулить ситуацию. Ты мне просто позвонил после моего «энного» пропущенного звонка и поставил перед фактом, что тебя не будет, что я что-то должна придумать для гостей, которые, между прочим, пришли к тебе на день рождения, но тебе оказалось на всех посрать. Ты грёбаный эгоист, Потоцкий! Ты меня уже не в первый раз втаптываешь в грязь. Мне бы и одной свадьбы хватило, чтоб вспоминать тот позор до конца жизни, так нет! Не прошло и полгода, как новая херня. Я снова опозорена перед близкими людьми из-за тебя! Ты реально думал, что со мной так можно? Что я всё стерплю, проглочу любую обиду, потому что люблю тебя? А не угадал. Я заебалась, Данил. Я не стану терпеть к себе такого пренебрежительного отношения. Я не буду прощать тебе твои промахи снова и снова, ты их совершаешь с такой скоростью, что я оклематься не успеваю… Ты ведь мог приехать, пусть хоть на полчаса? Я так старалась, Потоцкий. Я к твоему дню рождения заранее готовилась, собрала всех наших друзей, пригласила твою маму, потому что была решительно настроена вас двоих помирить, но что я вижу в итоге? А в итоге я вижу, что Лерочка всё больше и больше занимает моё место, она важнее, чем я! И так теперь будет всегда, потому что она мать твоего сына. У сыночка будут резаться зубки и ты прибежишь по первому зову, у сыночка поднимется температура, и я тебя снова не увижу. Перечислять можно до бесконечности, но суть одна – я начала чувствовать себя чужой, будто я самозванка, будто я ворую тебя у Лерочки, а не она тебя ворует у меня. Ты понимаешь, до чего ты меня довёл, Потоцкий? Мне в голову уже всякий бред лезет, и я ничего не могу с этим поделать! Я с ума схожу от любви к тебе, а ты ведёшь себя как хозяин гарема, чтоб тебя…
Высказавшись, откидываюсь на спинку кресла. В машине включён кондиционер, а меня знобит как от холода. Трясёт всю так, чтоб зуб на зуб не попадает.
– Значит, слушай меня внимательно. Во-первых, про Леру я узнал после того, как сделал тебе предложение и даже всю беременность я не был уверен, что она беременная от меня. Во-вторых, как я и обещал, в твоей жизни ничего не изменилось, Настя. Ночью я сплю дома, трахаюсь только с тобой, других баб, кроме тебя, у меня точно нет. Я никогда тебя не обманывал, всегда говорил правду, как есть. И ты знаешь, что сейчас я тоже говорю правду. Если бы ты хоть раз включила мозги, а не свои дурацкие эмоции, то как порядочная жена прикрыла бы перед гостями, придумала б какую-то хуйню, чтоб в неё все поверили. Дождалась, когда я вернусь домой и вынесла бы мне мозг, но нет. Ты решила со спецэффектами просто съебаться с праздника, потому что Настеньку обидели. Я, между прочим, вчера две жизни спасал. У Леры вчера прокололи околоплодный пузырь, должны были начаться роды, но они толком не начались. Девочка промучилась в родзале десять часов, пока не приехал я и не дал пизды врачам. Её увезли на экстренное кесарево, ребёнок родился с асфиксией, ты хоть понимаешь, что это такое? Он не дышал, Настя! Его к искусственной вентиляции лёгких подключали. Дай бог, чтоб он выжил. И знаешь, что самое главное? Мне похуй, чей это ребёнок. Даже если не мой. Я просто поступил как человек, у которого есть сердце. Мне позвонила Татьяна, рассказала о проблеме, я всё бросил и поехал в роддом. Мне абсолютно похуй на свой день рождения. И если бы ситуация повторилась, я не задумываясь, поступил бы точно также, ведь есть кое-что поважнее репутации в глазах друзей и прочей хуйни. Но ты вряд ли поймёшь, обидели же Настеньку, бедную, несчастную девочку постоянно бросают, поэтому она не придумала ничего лучше, как нажраться до состояния «в дрова» и поехать на хату к другому мужику, будучи замужем. И всё из-за большой любви к мужу, который её обидел. В этом ты мне хотела признаться, Настя? Признаться в том, что ты окончательно поехала кукухой?
– Ненавижу тебя, – только и могу процедить через зубы, потому что эмоции накрывают меня с головой.
Вместо слов Потоцкий улыбается как дурак и запускает мотор.
– Дура ты, Настя. Так ничего и не поняла. Я тоже пиздец как устал от твоих заскоков, – говорит уже спокойным тоном, а его даже слушать не хочу. Он столько мне всего наговорил, что я ещё долго буду переваривать.
