Текст книги "Дверь (СИ)"

Автор книги: Юлия Арнари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Он сглотнул, открыл глаза, осоловело посмотрел на Хани, тот с тревогой смотрел на него в ответ, явно не зная, что делать.

У Винса вспотели ладони.

Кролик. Он хочет кролика.

Сейчас.

«В народе прослыл чудаком и чуть ли не колдуном и алхимиком, пытавшимся обуздать всякую нечисть. Народ на его земле умирал, как…»

Кро-ли-ка. Мя-са.

Дай поесть!

Винс что-то промычал сквозь сцепленные зубы. Его всего трясло.

– Знаешь, ничего, если ты хочешь ещё попить… или… – заговорил тихо Хани, придерживая его за плечи, видимо на тот случай, если он сейчас забьётся в припадке.

Винс схватил его за руку и с силой сжал. Шум в ушах стал вовсе нестерпим, словно ненастроенное радио прямо в уши воткнули. Голова разболелась, требование было только одно:

– Мяса…

Хани поспешно снял рюкзак и зарылся в нём, кажется, на его лице даже отразилось некое подобие облегчения, будто это была самая нормальная просьба в сложившейся ситуации.

– Сейчас-сейчас… а то весь день на ногах, свежий воздух он… это… пробуждает аппетит… тебе чего дать?

– Без разницы… – просипел Винс, вновь зажмурившись.

С глазами творилась какая-то несусветная хрень, а не просто банальные красный-синенький-зелёненький… Всё светилось и искажалось, в висках звонил набат.

Щёлкнула открываемая банка с консервами…

Нос пощекотал вожделенный запах мяса. Свинина.

Ну он же просил кролика. Упрямый мальчишка….

Винс успокоился, когда опустошил три банки и прикончил бутылку воды. Выдохнул и виновато покосился на Хани. Тот сидел напротив с невозмутимым видом. Да, мало ли кто и как психует… Винс был несказанно ему благодарен за это.

Наваждение, наконец, отступило. К этому моменту на кладбище уже опустилась темнота, голоса леса вновь изменились, тишина прерывалась хищными шорохами и одинокими вскриками ночных птиц, от которых душа сбегала в пятки. Могилы заволакивал туман. Вот это было не по погоде…

– Ну и чего мы сюда припёрлись? – прочистив горло, спросил Винс, нервно вглядываясь в подступающую ночь и будто ожидая, что вот-вот увидит призраков людей, павших от мора. – Бродить среди могил в темноте?

– Знаю-знаю, но какой у нас выбор? Надо найти ребят и валить отсюда. Ты говорил, где-то за кладбищем есть поместье, они могут быть там. Эх, такое местечко можно было б и под охрану взять.

– Да уж. Не ожидал, что тут всё так запущено. Может, поместье сохранилось лучше. Вообще-то здесь закрытая территория. Государственная.

– Только сторожей не видно… Слушай, Винс, ты правда… ничего не помнишь?

Винс вздрогнул. Снова этот вопрос. Он ничего не говорил…

– Что не помню?

Хани раздосадовано закусил губу. От него сквозило настоящим отчаянием.

– Чего я не помню? – с нажимом повторил Винс.

– Того, кто ты есть…

Винс фыркнул:

– Это-то я прекрасно помню, и имя, и фамилию…

– Только не вздумай называть их здесь, – резко перебил его Хани, чем удивил ещё больше. – Создатель, мы тебе уже столько раз говорили… всё без толку… Не понимаю, почему, – вздохнул Хани.

На задворках сознания вновь появился шум. Тёплое дыхание в затылок, ощущение обнимающего мрака, по сравнению с которым никакую ночь нельзя назвать достаточно тёмной. И этот мрак комфортно разлёгся у него за спиной, положив морду на плечо…

От хриплого и без шуток зловещего карканья душа свалилась в пятки и там задрожала. На крышу склепа сел здоровенный ворон, перебрал ногами, поползав по краю вправо-влево, и снова оглушительно каркнул, расправив крылья.

«Стоп, это же он был у остановки!»

– Это всё твоя вина! – крикнул ему Винс. – Это всё ты! Зараза!

Он погрозил птице кулаком, ворон не просто закаркал, заскрежетал. Звук этот пилил уши и неприятно щипал кожу – захотелось сжаться или поскрести себя, лишь бы прогнать навязчивое ощущение.

– Из-за него мы сбились с дороги, – повторил Винс. – Слышь, сволочь! Выводи нас обратно!

Ворон склонил голову набок. Выглядело так, будто он смеялся над заблудившимися бедолагами.

– Нечего зырить, не то поймаю и начну ощипывать, – пригрозил Винс.

Хани в ужасе переводил взгляд с него на птицу.

Ну же, подходи, пернатый.

Ворон подпрыгнул и взлетел, Винсу показалось, что он снова кинется на него, но птица пересекла разрушенную временем аллею и взгромоздилась на ветку сухого дерева, стоявшего немного на отшибе. Снова громко каркнула.

– А что ещё ты можешь рассказать об этом графе? – спросил Хани, боязливо таращась на надгробия, видневшиеся шагах в двадцати.

– Сейчас не время для урока истории.

– Напротив… Может, есть что-то важное? Что там про поветрие?

– Это слухи. Много оккультных слухов. Будто бы он поставлял монарху всякие яды… Закончил он плохо. Крестьяне и рабочие верили, что он с нечистой силой связан и что все смерти на его земле тому в подтверждение, вот и подняли восстание. Расправа была жестокой… Чёрт побери, даже его призрак померещился…

Хани перестал дышать. Ворон за их спинами загремел хриплым набатом. Винс невольно поёжился и покосился на него.

– Уходим… сейчас… – прошептал Хани. – Он идёт… Нет, они идут…

Винс хотел отшутиться, но глянул вперёд и почувствовал, как по спине бежит волна холодных мурашек.

Между надгробьями маячили тени. Покачиваясь, они шли к ним, а с ними стенания. Ворон орал, как сумасшедший.

Винс вскочил. Глазам он не верил, но…

На них словно дышала могила. Туман затянул кладбище и полз на них. Он был похож на подол пышного платья… Вот лицо, высокая шея торчит из воротника, талия стянута корсетом и похожа на рюмку… А рядом ковыляет мужчина в пиджаке с длинными фалдами… В цилиндре, с горящими глазами…

Хани что-то швырнул на землю и, схватив Винса за руку, потащил прочь, туда, где предположительно было поместье – за разросшимися за аллеей кустами мало что можно было разобрать. Ворон сорвался следом за ними, закружил, опасно снизившись и едва не задевая их то крыльями, то лапами.

«Абсурд… Так не бывает…»

Из тени выскочило нечто, сверкая угольками глаз. Клацнуло зубами, раздался рык. Хани, выругавшись, отбросил Винса. Тот даже удивиться не успел, откуда у довольно тонкого блондина такая силища, и просто плашмя шлёпнулся в паре метров от того места, где только что стоял. Макушку задели когтистые лапы – ворон спикировал и завис перед ним, загородив собой всё, вцепился в Винса когтями.

Скотина! Да как ты смеешь?!

С болью от царапин вспыхнула ярость: не задумываясь, он бросился за птицей, ворвался в запущенный сад и на всей скорости врезался в огромный вазон. Опрокинулся, оглушённый треском, грохотом и звоном, и очнулся, напуганный до одури. Ворон тут как тут, снова расправляет крылья.

«Мне кажется или он стал больше?..»

Винс поднялся и бросился к дому. Это ведь не реально?!

Ночь разрывали жуткие звуки грызни. Что-то трещало за садом, будто какая-то чудовищная дикая свора загнала огромного зверя и теперь рвала на части. Пронеслись лихорадочные мысли о волках… Нет, на волков это совсем не похоже.

Над головой прогромыхал ворон. Лапы взъерошили волосы, отвесив подзатыльник…

Винс побежал быстрее, не чуя под собой ни ног, ни земли. Да и себя не чуя и не зная. Прыгнул в провал, оставшийся вместо парадных дверей, перекатился по полу и провалился в омут из чёрных перьев.

***

Карканье ещё долго звучало в ушах. То ближе, то дальше. Но очнулся Винс только после того, как получил клювом по лбу. Ворон проворно отскочил и затаился, кося на Винса красным глазом. Винс не ошибся, размером этот гад был с доброго упитанного орла. Ворон ли это вообще?

– Куда ты меня притащил? – спросил его Винс. – И… что ты такое?

Ворон, будто издеваясь, важно прошёлся перед ним.

Хотелось схватить его, за хвост или за крыло, перевернуть башкой вниз и хорошенько потрясти. И выпотрошить…

Обругав тварь и потерев с опаской лоб (нет ли крови?), Винс сел и осмотрелся. Небольшая комната под стеклянным, светящимся всеми цветами радуги куполом выглядела так, будто её хозяин только-только вышел: на столике у глубокого кресла стоял поднос с чайником и чашка чая, от которой шёл дымок, рядом раскрытая книга. Пахло морёным дубом и немного дымом. Дверь была только одна, расписанная сложными символами. Они же покрывали пол вокруг кресла и столика и брали в кольцо постамент, на котором стояла большая серебряная клетка. Тонкие прутья образовывали искусное плетение, похожее на заросли терновника, а внутри бился, роняя холодные искры, тёмный сгусток.

Ворон взлетел и уселся на спинку кресла, каркнул. Винс поморщился: грубый, низкий, хриплый голос эхом разошёлся от стен комнаты, чтобы ударить со всех сторон. Винс осмотрелся внимательнее. По периметру комнаты стояли шкафы: большие и маленькие, высокие, узкие, застеклённые и прячущие свои сокровища за толстыми дверцами. Между ними торчали колченогие витрины. Винс прошёлся вдоль них: камни, украшения, ножи и кинжалы, книги и какие-то причудливые футляры-цилиндры.

Вспомнился магазин Тони. Любопытно, похожие штуки он видел у него в витринах.

«Интересно, нет ли среди этой солянки моих карт?»

Винс стал осматриваться, позволив вспыхнувшему любопытству захватить себя с головой, но стоило пройти мимо кресла, как ворон не преминул клюнуть Винса и нетерпеливо захлопал крыльями.

Винс ощерился, ворон закаркал громче и требовательнее.

– Ну чего тебе? Сказал бы, – проворчал Винс сердито.

– Клетку открой!

Кажется, он почувствовал, как шевелятся волосы. Ворон смотрел в упор, и ничего звериного и дикого в его взгляде не было.

«Вот чёрт!»

Комната затряслась, да так, будто кто-то решил раскачать хорошенько опоры, на которых могла бы держаться башня или вышка. Шкафы затряслись, что-то посыпалось, мебель заскакала. Только клетка осталась царственно недвижима.

– Скорее! Открой! – стал кричать ворон.

Винс глянул на клетку, потом на ворона, сощурился.

Так вот чего ты хочешь. Кто же поймал тебя – граф или тот, с кем он справиться не смог?

Комната затрещала, грозя развалиться, Винс испуганно заозирался. Да что происходит?

Откуда-то послышались шаги.

Ну вот, хозяин идёт, дозвался.

– Открой клетку! – всё повторял ворон, в голосе его звенела сталь и дикая жажда свободы, в этом нельзя было ошибиться.

«Открою, а дальше что?»

– Как ты мне отплатишь? – спросил Винс.

Лампы стали темнеть, шаги зазвучали громче. Определённо не ворон хозяин в доме, а кто хозяин – Винсу узнавать совсем не хотелось.

– С тобой пойду. Открой!

Последнее сказано уже было с трудом, птица вновь перешла на карканье, будто человечий язык у неё отняли – шаги звучали уже из-за двери. Лампы звенели, угрожая разлететься крошкой. От ударов дрожал пол.

«Зануды не выигрывают битв», – вспомнились слова Хани.

Винс выругался и повернулся к клетке.

Сгусток пульсировал.

«Похоже на сердце».

Скрипнула дверная ручка.

– Кар!

Винс протянул руку и взялся за дверцу клетки.

***

В крыше была дыра, часть стены от флигеля обвалилась. Как можно было довести культурное наследие до такого состояния? Когда-то тут было на что посмотреть, как внутри, так и снаружи. А теперь? Картины потемнели и оказались замазаны какой-то дрянью, а то и варварски порваны. Старинные вазы разбиты, мебель испорчена. Но больше всего Винса поразило и напугало впечатление остановленного времени. Нет, не было ни осколков, ни щепок, застывших прямо в воздухе, в полёте или падении. Физически ничего не застыло, но казалось, будто жизнь из помещений выпили. Он уже какое-то время ходил по комнатам, ища кабинет, который был в видении; от формулировки любого учёного бы покоробило, но Винс не знал, как ещё обозвать то, что он… видел. Образ витрин с различными интересными вещами не выходил из головы. Вот бы найти эту комнату, вот бы покопаться в ней…

Ворона и след простыл, будто он вообще приснился. Ни звука не доносилось снаружи, молчал и старый, покинутый дом. Осторожно, не спеша идя по ветхим коридорам, Винс нет-нет да останавливался, словно рассудок вдруг включался и начинал вопить, что это всё бред, абсурд, нереальщина, надо проснуться! Нападала тревога. Чем он занят? Что он должен делать? Он должен быть не здесь! Он начинал метаться, пока взгляд не падал на какую-нибудь более-менее сохранившуюся вещь или фрагмент предмета. Тогда его снова захватывал странный азарт, поиск продолжался.

Посуда, металлические украшения, даже фрагменты гобеленов, куски шикарнейших рам от картин, как печально, что все эти вещи свалены здесь как на свалке и забыты. Как всё это может быть не нужно?

Разум снова шептал: тут что-то не так, неправильно, будь осторожен, а лучше – уйди отсюда поскорее. Лёгкости, присущей снам, в теле не было, наоборот, движение причиняло боль, напоминая о бесславном падении сначала в лесу, потом в самом поместье… Как он рухнул в груду хлама, Винс опять же не помнил, повезло, что не зазанозился. Где-то снаружи остались ребята-фриранеры… Что там с ними?

Но с новым поворотом и пройденной комнатой Винс будто о них забывал, полностью отдавшись своему поиску. Его любопытство всё крепло, он желал осмотреть каждый уголок в этом месте. Всё потрогать, повертеть в руках. Зачем спешить? Ему необходимо всё тут узнать.

Вместе с тем нарастало раздражение и голод.

Поместье было похоже на лабиринт. Казалось, что внутри оно намного больше, чем выглядело снаружи. Это стены раздвигаются? Кажется?

Интересно, какой была жизнь здесь несколько веков назад? Никакой спешки. Прогулки и чай по расписанию. Гости, балы, званые обеды, сплетни со всей округи. Здесь любили пиры. Вот бы…

Не смей даже думать об этом!

Надо идти, искать.

Сколько можно бродить? Очнись, открой глаза! Иначе это никогда не закончится!

Винс останавливался, прислушиваясь. Он слышит голоса? Они идут из комнат? Или от него самого? Может, снаружи? Эхо былого? Оцепенение не спадало, пока из глубины души не поднимался яростный рёв.

Моргнув и помотав головой, Винс шёл дальше. Он должен искать.

Ты должен очнуться! Пока тебя не сожрали!

Бред какой… Кто может его сожрать? Такого не бывает.

Всё же он вдруг заметил, что за ним ползёт противный шорох. И запах. Как он не обратил внимания раньше? Запах грязи, сырой земли и… фу, нет, это что-то большее, нежели просто грязь, какое зловоние.

Винс обернулся, осмотрелся с опаской. Смутный страх похолодил внутренности. Мысли пронеслись, одна сбивчивее другой.

Ему показалось или он и правда обмотан цепями, на которых висит здоровенный замок? Как он вообще ходит тогда?

Ерунда, показалось, нет ничего интереснее этого места. Он всё тут осмотрит. А потом найдёт стол, стул, хоть что-нибудь да и уцелело, наверняка. И начнёт писать. Да, можно поискать пергамент. И перо! Чернила. Он напишет об этом месте что-нибудь удивительное…

Напиши: «Спасите, помогите!», идиот!

Кто это всё время передёргивает? Хорошо бы зашить этому гаду рот…

Не смей! Ты…

Наконец стало тихо. Наконец-то! Так вот, это чудесное поместье…

Из комнаты на него вылетело нечто большое и чёрное, врезалось, оглушив карканьем, когтистые лапы впились в плечи. Он попытался вырваться, но ворон легко поднял его и потащил в черноту. Всё вокруг потемнело, смазалось: коридоры, комнаты, залы, лестницы – всё помчалось с огромной скоростью, в нос ударила затхлость и вонь. Ворон будто решил протащить его сквозь поместье, а потом…

Винс тяжело рухнул на пол, выбив собой дверь. Добрая птица, ничего не скажешь… Откашлялся от взметнувшейся пыли и с трудом приподнялся.

Он оказался в большом зале. Кажется, это библиотека. Ворон взгромоздился на один из высоченных книжных шкафов и призывно каркнул. Какой же он громкий.

– Никак не пойму, есть ты на самом деле или же… всё со мной плохо… И не пойму, спас ты меня или что?..

Ворон снова что-то прогаркал. Винс мог поклясться – птица понимает его. Устало вздохнув, Винс поднялся, отряхнулся кое-как. Как же он устал.

Сейчас бы ещё консервочек. Баночек десять…

– И чего? Как отсюда выбраться? Эта экскурсия порядком затянулась… – оглядываясь, сказал Винс ворону.

И тут его взгляд упал на знакомого вида витрины. Затаив дыхание и позабыв про усталость, Винс бросился ходить между шкафов. Ворон поскакал следом.

Под мутными, где-то треснувшими стёклами витрин были в основном книги и какие-то металлические цилиндры, похожие на тубусы. Должно быть, внутри что-то есть… Что? Вещества? Или… «поветрия в склянках»?

От этой мысли стало не по себе, Винс отшатнулся и руку отдёрнул, задумавшись. Как-то он расслабился в столь подозрительном месте.

– Ищи сокровище резче! – гаркнул ворон, смахнув с верха шкафа тучи пыли.

Винс не успел ни удивиться, ни испугаться – закашлялся, чихнул, прикрыл глаза рукой. А когда отнял руку от лица, то увидел перед собой окованную металлом коробку на четырёх ножках, уютно примостившуюся между затянутыми паутиной фолиантами.

Он подошёл, затаив дыхание, вытянувшись от макушки до носков ботинок, весь подался вперёд и глянул на крышку. Вязь узоров, символов, но в центре – до боли знакомое солнце. Точно такое же было на его футляре. В мозгу как свисток раздался. Винс склонился над коробкой, протянув к ней руки, но ещё боясь коснуться. Странно, солнце как будто светилось через слой пыли. Коробка высокая, скорее, это ларец. И с каким-то замком. Винса охватило волнение напополам с нетерпением. Открыть? Взять её с полки? Не обязательно там будут карты…

Тихий звон.

Винс напряг слух, едва не приложившись об коробку.

Звон повторился.

«Изнутри…»

Не помня себя, Винс схватился за крышку, потянул. Она не поддалась. Он фыркнул, сердце, казалось, сейчас вырвется и убежит, крича. Нет, надо успокоиться.

Он сдвинул коробку (Тяжёлая! Камни там, что ли?), взял в руки, сдул пыль, осторожно покрутил, рассматривая. В пазухах были выемки, похоже, надо нажать на них. Просто нажать?

Звон повторился ещё несколько раз, а с ним то рокот падающих камней, то тихое пение, то свист стрел… Коробка, даже закрытая, исторгала какие-то звуки. И почему-то Винс совсем не думал, что коробка эта музыкальная. Его охватила дрожь. Что если перед ним величайшая отгадка? Если там карты… и если они… как говорят… О, этот звон сводит с ума… это словно… словно… бубенчики на скипетре…

Винс онемел, вспомнив, на какой из карт, по описаниям, был скипетр.

«Джокер».

Он вцепился в коробку ногтями, но тут же себя обругал.

В голове как петарда разорвалась: шум, гул, его оглушили собственные мысли. Открыть… заглянуть внутрь…

Карканье застучало по голове. Винс шикнул на проклятую птицу, но ворон заголосил громче и яростнее. В нос ударила вонь. Да, верно, здесь же что-то нечисто…

Клацанье и стук по полу, как от когтей. Скрип половиц. Приближается что-то большое.

Винс уставился на дверной проём, так и держа коробку в руках. Он не расстанется с ней ни за что на свете!

В дверном проёме появились горящие глаза, из темноты высунулся кончик уродливой морды с дрожащим большим носом. Из приоткрытой пасти капала слюна, чуть светящаяся или даже дымящаяся. Очертания твари угадывались с трудом: четыре лапы, выгнутая коромыслом спина и косматая шерсть, торчащая как грива.

Гончая.

Он бы многое отдал за возможность сцепиться с этой тварью и вонзить зубы в её хребет. Сломать, выдернуть, разодрать глотку и собрать клыки как трофей. А потом он бы выволок из тени трусливого хозяина этой гадины. Легко бы чёрт не отделался…

Вырваться захотелось нестерпимо, ощериться, обнажить клыки, ударить, высвободив все силы.

Но мальчишка сломается, он не готов и… а, он уже на пределе. Но впился в коробку, как пиявка впивается в ногу, – не выбросить, даже не надейся. И чем ему всё это так нравится? Будь его воля, он бы зашвырнул эту гадость как можно дальше, а потом ещё бы и землёй присыпал. Мальчишка знать не знает, как эта коробка жжёт руки.

Как досадно, остаётся только одно.

– Эй, пернатый, не спи, раз ввязался! – тогда рыкнул он птице и процедил с отвращением: – Твой ход…

Ворон взлетел со зловещим карканьем и исчез под потолком.

Дом задрожал в приступе гнева, в коридорах завыл ветер. Смрад усилился. Гончая с низким рокотом медленно, царственно шагнула в зал, вперив свои мерзкие, мелкие угольки глаз в добычу.

Ах ты дрянная безродная шавка!

Он зарычал, с ненавистью уставившись на тварь. Когда-то одного его рыка хватало, чтобы остановить не только разъярённого медведя, но и дружину, ощерившуюся топорами. Какой-то шавке он даже с этим мальчишкой не уступит!

Гончая дрогнула, села на брюхо и прижала уши, подпав под мираж его былой силы.

Перед глазами всё поплыло, прорвалось чувство паники, непонимание, страх. Шум отбросил его.

Мальчишка… дурак, сиди тихо!

Гончая опомнилась, мотнула мордой и припала для прыжка.

Издалека донеслось хлопанье крыльев, четыре пера упали из-под потолка и превратились в четыре мохнатых силуэта. Всё-таки уцелели. И накинулись на гончую скопом.

А, визг раздираемого врага… есть в этом что-то приятное, навевающее воспоминания… Однако даром щенкам это не пройдёт, особенно сломленному… в конце концов, они не многим лучше этой шавки…

К ногам вместе с чёрными перьями упала металлическая колба и сломалась, будто стеклянная, из неё повалил зеленоватый дым.

Очень кстати, пернатый.

В дом ворвался ураган, продул насквозь, унося вонь и дым, где-то под потолком торжествующе загремел о свободе ворон…

Мальчишка пошатнулся… рухнул пластом. Но коробки так и не выронил…

Ну что за молодёжь пошла? Слишком культурная и хлипкая, даже хребтов не поломать никому…

***

Когда на дороге вдали показалась точка автобуса, никто не смог сдержать ликующего вопля. Высыпав на дорогу, они перекрыли её лентой, чтоб наверняка.

Как же хотелось нормально поспать. А ещё помыться. Поесть, само собой. Чего-нибудь посытнее банки консервов, а главное – побольше. И открыть эту коробку!

Винс думал о ней, как проснулся, но ковырять при всех не стал. К счастью, ребятам было не до его находки. Убраться бы поскорее из этой глухомани. Никто не сказал вслух, но перспектива доехать-таки от станции до кемпинга висела на волоске.

Загрузившись в автобус и растёкшись по сидениям (благо автобус был пуст), парни с облегчением расхохотались.

– Всё, я с вами больше никуда не поеду, – заявил Винс, обведя остальных взглядом.

– Переночевать в поместье ты решил, – поддел его Хани.

– Но я не предлагал шататься по всему строению и испытывать его на прочность, – напомнил Винс. – Сами виноваты, что провалились.

«Создатель, мы разрушили культурный объект…» – взъерошив волосы, подумал Винс и откинулся на спинку сиденья.

– Повезло, что никто ничего не сломал… А поместье… Ну оно всё равно не охранялось… – сказал Ламберт.

– Так, это всё останется между нами, – проговорил Ральф, оттирая лицо влажными салфетками.

Вид у всех был побитый, даже пожёванный. Ссадины, царапины, уже проступали синяки, словно они не по заброшенному (и хлипкому) поместью лазили, а с кем-то дрались. Мда, поездка на природу оставила не самые славные воспоминания. Мало было леса со всеми шорохами и скрипами, так поместье добавило впечатлений. И кладбище тоже. А они всего-то хотели рыбалку, цивильный кемпинг, шашлыки, страшилки у костра. Конечно, в тёмном поместье страшилки вышли круче, но вот консервы встали колом, а до утра всякая дрянь снилась.

Повисло молчание, которое, однако, быстро прервало чавканье. Все уставились на Вига, который, похоже, посчитал своим долгом уничтожить запасы Хани до прибытия на станцию. Мясо он уплетал с аппетитом, но от одного взгляда Винсу стало дурно. Он отвернулся к окну и стал смотреть на лес, который, к счастью, вскоре сменился бескрайними полями, над которыми синело небо без единого облачка.

«Чувствую себя выжатым… – подумал он, прикрыв глаза. – Надо будет рассказать Максу про эту поездку. Может, стоило его позвать? Хотя… Вряд ли бы он был рад заблудиться в лесу… И вряд ли бы он смог стоически всё снести, как наш Виг… Ему, вроде, после ночи в лесу полегчало… Зачем вообще я предложил идти в поместье? Хмм… Ну, не на кладбище же ночевать», – как бы ставя себе зачёт, заключил Винс и потёр переносицу, когда в ушах слегка зашумело.

– Когда-нибудь… мы всё это обсудим… вспомнив вновь, – проговорил вдруг Ральф.

Винс повернулся и посмотрел на него. И обнаружил, что стал центром внимания, по-другому и не скажешь: почему-то все сверлили его внимательным взглядом.

– Типа, вспомним на старости лет? – усмехнулся Винс.

– Надеюсь, что раньше, – ответил Ральф.