Текст книги "Первый холодный день (СИ)"

Автор книги: Юлия Колесникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

   – Впервые слышу о таких твоих планах, – глухо сказал папа, видимо тешущий себя мыслью, что я могу жить в Денвере. Но он просто не знал, что тогда бы сбылся худший кошмар Карен, да и мамы тоже.

   – О том, что я хочу изучать психологию, или о том, что я хочу уехать подальше от того, что меня делят на части каждую среду?

   Я продолжала есть, не обращая внимание на остальных. Постепенно этот момент сгладился, и был единственным не очень веселым, потом пошло легче. Мы двое с Рэндом убирали со стола. И его сноровка в этом деле натолкнула меня на мысль, что видимо правдивы были те слухи, что он подрабатывал в одном кафе за пределами города. А потом Карен поцеловала папу после ужина, и забрав Джонни и Рэнда в гостиную, начала готовить всякие закуски и дала выбирать Рэнду фильм который мы будем смотреть. Я же пошла, проводить папу к машине. Чувствовалась некая неловкость после того что я сказала.

   Накинув только куртку, я очень быстро пожалела, что не надела шапку – на улице стало морозно и свежо. Снег кристаллизовался, искрясь в свете фонарей и гирлянд.

   Между нами не было неловкого молчания, так как я виделась с ним регулярно, но теперь он молчал, потому что в его голове явно засели мои слова. Что он и озвучил, когда садился за руль. Карен видимо настолько мои слова обрадовали, что она дала нам возможность об этом поговорить наедине.

   – Ты правда так хочешь уехать отсюда? – спросил отец, перед тем как закрыть дверцу. Я прислонилась к машине, ощутив при этом, холод метала, на котором уже намерзал выпавший снег.

   – Да. Я так устала от вашего развода, – честно созналась я, понимая, что вскоре мама тоже все это будет знать.

   – Но мы давно развелись. – возразил отец. – Я думал, ты уже с этим смирилась.

   – Вы не развелись, вы все еще разводитесь каждую среду и делите меня, делите...как вещь. Если бы вы так не поступали, я бы смирилась. Да и Карен тоже.

   – Но Карен тебя любит! – здесь голос отца стал более уверенным, и мне едва хватило сил, чтобы не рассмеяться ему в лицо. Я посмотрел на своего папу, и в который раз поразилась, как он еще молод и как красив. Он заслуживал на то, чтобы быть счастливым, и я это признавала, но пока он был еще моим отцом, мне хотелось от него большей верности и меньшей слепоты по отношению к Карен. То что он называл любовью, было хорошо разыгранным спектаклем. Но я не хотела сейчас говорить об этом. Может позднее, а может и никогда.

   – Конечно, – согласилась я.

   – Но ты не очень уверено говоришь об этом.

   Я захлопнула его дверцу и помахала рукой сквозь стекло.

   – Тебе пора. Иначе вернешься утром!

   Он покачал головой и улыбнулся. Я смотрела на то, как машина развернулась и отъехала. Как же мне не хотелось возвращаться в дом, даже зная, что там Рэнд. Я обернулась и побрела к крыльцу. И к своему удивлению застала там никого иного, как Рэнда. Он стоял без куртки и курил.

   – Айя-яй! – пожурила его я, – как это неспортивно!

   – А я уже и не спортсмен. К тому же редко курю, теперь вот решил подождать тебя.

   – По-моему ты решил подхватить что-то там связанное с легкими, а ну-ка будущее светило медицины, скажите нам, что это будет?

   Я говорила вполне серьезным голосом, не улыбаясь, и сначала Рэнд посмотрел на меня так же серьезно.

   – Вот лиса! – покачал головой он и рассмеялся. – Я уже начинаю больше понимать твой сарказм. Хотя это довольно трудно, так как на твоем лице эмоции не читаются. Ты случайно в покер не играешь?

   – Бывало играла с папой и дядей Питом, – пожала плечами я, так и не поднимаясь на площадку крыльца, а стоя на дорожке, и ежилась от холода. Одной ногой я сгребала снег под ступеньку.

   Рэнд молча смотрел на меня, но я не смотрела на него. Я и так понимала, что он жалеет меня, как можно пожалеть любого ребенка, чьи родители развелись, и кому приходится переживать такое из года в год. Но я так ненавидела жалость, что не хотела видеть ее на вечно счастливом и улыбчивом лице Рэнда. Не хотелось, чтобы он подводил меня, когда я так привыкла к этим теплым дружеским улыбкам. Я была бы сейчас не против если бы он спустился ко мне, и обнял, чтобы снова прикоснулся своими теплыми пальцами к подбородку, ну а потом, чтобы я почувствовала его губы на своих, и ощутила аромат его одеколона настолько близко, чтобы он остался на моей коже. Потом бы я весь вечер могла бы прислушиваться к его запаху.

   Я даже не поняла, когда Рэнд спустился по ступенькам и обнял меня, почти так же, как я только что об этом мечтала. Я удивленно посмотрела на него вверх, задирая голову, и снова удивилась тому, почему раньше не видела, как он красив. Но Рэнд определенно точно не собирался меня целовать. Я же к своему стыду вдруг почувствовала, как с глаз потекли слезы. Я не плакала! Я не плакала вот уже как два года, и теперь мне не хотелось этого делать.

   – Ты просто устала, – тихо прошептал Рэнд, и притянул мою голову к себе на грудь. Слезы быстро начали замерзать, и кожу от этого пощипывало. Я резко вытерла слезы, и посетовав на себя за слабость, тут же оттолкнулась от Рэнда, опустив голову.

   – Прости. Я знаю, парни не любят женские слезы. Я действительно очень устала, может, пойдем смотреть фильм?

   Найдя в себе силы поднять голову, и увидеть жалость Рэнда, я была озадачена. Он не улыбался, и уж тем более не жалел меня. Еще такого странного взгляда у него мне не приходилось видеть.

   – Что-то не так? – почему-то этот взгляд так испугал и одновременно взбудоражил меня, что кровь, показалось, на миг застыла, а потом побежала быстрее. Мое сердце, несколько болезненно кольнуло, как бывает, когда резко начинаешь бежать.

   – Нет, – хрипло отозвался Рэнд. – Пойдем в дом. Надеюсь ты любишь ужасы. Твоя мачеха настаивала на них.

   Кажется, к Рэнду снова вернулось обычное хорошее самочувствие, и мне стало спокойнее. На миг я поверила, что он готов оставить меня в этом доме. Не отпуская моей руки, Рэнд повел меня в дом. Я поняла, что, не смотря на холод, его руки были такими же теплыми, как и тогда в машине. В коридоре он помог мне снять куртку, и кажется, хотел еще что-то сказать, но тут выглянула из комнаты Карен:

   – Вы идете или нет, я ужасно хочу смотреть фильм – в прокате описывали, что это просто жуть!

   Мы с Рэндом переглянулись и усмехнулись – говорила она как наша ровесница, видимо действительно еще не совсем вышла из нашего возраста.

   Я почти наслаждалась компанией Рэнда и Карен во время просмотра фильма, но Рэнд, который сидел со мной на диване, стал каким-то напряженным. Каждое мое движение, когда я то подгибала ноги, то выпрямляла, действовало на него странно. Он старался сесть так, чтобы не задевать меня. Да, зря я плакала на улице, просто на душе стало так тошно, а его это видимо напугало. Я всегда догадывалась, что парни слегка малодушны.

   Мы ненадолго сделали перерыв, когда Карен отнесла заснувшего Джонни наверх, спать. Я в это время провела Рэнда в его комнату, чтобы он мог достать некоторые свои вещи из портфеля, а сама пошла переодеться в пижаму. Это были длинные штанишки, и майка, а сверху накинула батник. Все-таки было как-то неприлично ходить при нем в майке без лифчика.

   Спустившись вниз я застала Рэнда в таких же пижамных штанах как мои, и в простой футболке. Она не была слишком уж в обтяжку, но вполне можно было догадаться о наличие его мускулов. Я словно знала, что увижу что-либо подобное и захватила с собой фотоаппарат. На самом деле, я просто хотела сфотографировать эту безвкусицу и показать маме, пока Карен была наверху, а я это знала, потому что слышала, как она уговаривает Джонни что-то сделать, а он привередничает.

   Пока Рэнд не обернулся, я тихо подошла и прицелилась в объектив, чтобы выбрать лучшую позицию, включающую не только свет, но и чтобы захватить его босые стопы на полу, и то, как он держит фото. Послышался клац – и фото было готово. Рэнд резко развернулся на этот звук, и рассмеялся.

   – Это подло, знаешь ли.

   – Знаю, – я улыбнулась в ответ, даже забыв, что для этого, в общем-то, нужны причины.

   – Дашь посмотреть?

   – Нет. Продам его в какой-нибудь журнал, что продает мужские пижамы, и не дам тебе ни цента.

   – На тебя это не похоже, – покачал он головой, и аккуратно поставил на место мое фото, я подошла, чтобы посмотреть какое. Когда-то там мы были изображены втроем – я и родители. Но теперь остались лишь я и отец, отрезанная часть прошлого, так и осталась лишь обрывчатым краем, который не доходил до конца рамки. – Здесь чего-то не хватает, не так ли?

   Я удивленно глянула на Рэнда, поверх его же плеча. Как он догадался, ведь, это не было заметно для тех, кто не знал!?

   – Разве ты забыла? Это я фотографировал.

   – Точно! – рассмеялась я, и неожиданно напряглась, потому что прижималась к нему, что бы взглянуть на фото, а его плечо все закрывало. Я тут же отстранилась. – Хочешь чаю?

   – Слишком уже поздно, досматриваем фильм и спать. Я сегодня почти не спал – сестра заболела, отец был на дежурстве, пришлось везти ее и маму к нему. – покачал головой Рэнд, и в который раз не вовремя в комнате появилась Карен.

   – Досматриваем, и спать. Я с утра хочу поехать по магазинам.

   Рэнд тут же пошел на диван, Карен упала на свое кресло, я же еще задержалась и потерла устало лицо. Честно говоря я бы и уже шла спать. Потянувшись, я подумала о том, что завтра придет слишком быстро. И что нужно было поговорить с Рэндом о матче. Я была настроена идти с ним, а не оставаться с Карен, ведь отец наверняка лишь с утра сможет побыть дома. Когда я распрямилась, Карен как раз включила фильм, но Рэнд не смотрел в экран, а на меня. Лицо его было несколько напряженным, но когда я села на диван, он не стал отодвигаться, как раньше. Устроив голову на подлокотнике, он вытянул ноги и поставил их мне на колени. Конечно же, я удивилась, и немного смутилась, но Карен даже не видела этого – она напугано сжалась в кресле и смотрела фильм.

   Ноги Рэнда были тяжелыми, но эта тяжесть была приятной. Когда-то такой же тяжестью мне показалась голова Кевина на моих коленях, когда летом мы ездили отдыхать на озеро возле города. При этом сам Рэндал выглядел так, будто это был нормально. Видимо он уже воспринимал меня не просто как сестру, но как и своего парня.

   По окончанию фильма, мы все разошлись по своим комнатам. Мне же спать почти перехотелось, я и сама не сразу же поняла, что хочу дождаться приезда папы, чтобы знать, что он нормально добрался домой. Посидев полчаса на кровати и смотря в свой Нетбук, я спустилась обратно вниз. В гостиной горела лишь одна лампа, а на кухне подсветка в шкафчиках.

   Протопав туда, я включила электрический чайник, чтобы вскипятить воду, и прилегла на сложенные руки, и тут же вырубалась. Кажется, еще секунду назад я села на стульчик за барной стойкой, а в другую поняла, что куда-то двигаюсь, при чем по воздуху и мои ноги при этом не действуют. Я открыла с трудом глаза, и увидела ухмыляющееся лицо Рэнда.

   – Ты все-таки любишь, чтобы тебя укладывали спать.

   Я усмехнулась, думая, что это сон. Во сне его руки были такими нежными, и держал меня он совсем не как друг.

   Глава 7. Гроза

   Я проснулась от непривычных звуков детского плача. И поняла, что никто не собирается этого монстра затыкать. Сначала я попыталась игнорировать звуки плача, накрывшись подушкой, но он проходил и туда. Глянув на прикроватные часы, я узнала, что оказывается 8 часов утра, и мне совершено не понравилось, что до наведенного мной будильника на 10, еще два часа. Вот блин!!!

   Я встала с намерениями, если не задушить малого подушкой, так хотя бы разбудить Карен, чтобы она успокоила это чудо природы. Заглянув в детскую, я увидела, что Джонни встал на кроватке, и рвется вылезти из-за прутьев, а так же то, что он явно не удержал свою неожиданность. Когда я зашла он ненадолго замолк и уставившись на меня застыл с красным мокрым лицом, распухшим от крика, и дрожащей от негодования губой.

   – Бэр! – громко и четко сказал он, топая ногой. Я так поняла, что это он только что произнес мое имя, не выговаривая в нем букву "л", умиления это во мне не вызвало, но сам его вид явно тревожил меня. Я лишь теперь, за сколько времени пригляделась, что глаза у него поменялись и стали почти такими же, как у меня. Стараясь преодолеть растущее чувство приязни, я шикнула на него, и сказала:

   – Я сейчас вернусь. Не смей реветь!

   Я хотела разбудить отца, или если он остался ночевать в мастерской Карен, но неожиданно их комната оказалась пуста. Очень по подлому пуста. Я слетела пулей вниз, чтобы найти Карен там, но внизу так же никого не было. Лихорадочно метнувшись на кухню, я потрогала чайник, и вот он, как оказалось, был еще горячим. Как и завтрак на плите – гренки, яичница, а на столе готовые нарезки. Рядом стояла кашка, или сухая смесь я точно не знала. Неприятное чувство и догадка подкрались ко мне вместе с очередным приступом криков сверху.

   Развернувшись к холодильнику, я нашла записку. Трясясь от переполнявшего меня гнева, я начала читать.

   "Блэр, Дик остался ночевать в мастерской, и не вернется до обеда. А мне нужно было поехать за покупками. Присмотри за братом. Помой и покорми его. Ты вообще о нем не заботишься и почти не знаешь. Карен"

   Я наверное перечитала записку раз пять, пока смолкнувший сверху крик не испугал меня. Я вдруг подумала, что он все же перекинулся через прутья кровати, и умер. Такая мысль мне не понравилась. Я бежала, перепрыгивая через две ступеньки, и мое сердце вот-вот готово было взорваться. С разбегу открыв дверь, я влетела в комнату и увидела, что малый вовсе не мертв, и не валяется на полу. А сидит себе преспокойно на руках Рэнда, явно найдя в нем утешение. То, что еще вчера он с не очень большой верой смотрел на него, теперь уже не интересовало малого. Главное что его услышали, приласкали и тем более взяли на руки. Но увидев меня Джонни, тут же протянул руки ко мне, при чем активно повторяя:

   – Бэр! Бэр!!!!

   Все еще сонный и заспанный Рэнд не мог не рассмеяться, увидев, как исказилось мое лицо.

   – Он же твой брат.

   – Нет, когда от него так воняет. – скривившись от отвращения сказала я, игнорируя требования ребенка.

   – Это потому что его нужно помыть, – объяснил Рэнд, настойчиво давая мне брата, – а мне нужно немного уединиться. Я лишь встал. И я уже и забыл, когда такой будильник поднимал меня.

   Мне ничего не оставалось сделать, как забрать ребенка. Мое плохое настроение лишь росло, а гнев ставал таким, что скоро, я была почти в этом уверена, смогу убивать взглядом. Крики и плачь, были лишь началом. Мне пришлось его помыть, и кинуть в стирку все то что он натворил с кроватью, а затем как объяснил Рэнд, Джонни необходимо было покормить. При этом Рэнду явно нравилось потешаться над моей неосознанностью в том, как управляться с детьми. Меня его улыбочки раздражали не меньше, чем капризы малыша. Вел себя Джонни препаршиво, в том что касалось меня.

   Пока Рэнд готовил завтрак брату, так как у него была уже такая практика с младшей сестрой, я пыталась одновременно развлекать малыша, и дозвониться к Карен, и сказать ей, что она сука и ненавижу ее, а потом позвонить отцу и тоже выкричится, что я не для этого приехала сюда. Но как назло у каждого был отключен телефон.

   Некоторое время мной владело подозрение, что это заговор отца и Карен, чтобы таким образом сблизить меня с братом, но тогда для этого была выбрана плохая тактика. Но вскоре Рэнд развенчал мои подозрения.

   – Твой отец звонил ночью, что не сможет приехать с утра, так как ночью им привезли срочную работу. И он сказал, что не сможет сидеть с малышом, а потом хочет с тобой куда-нибудь пойти. Карен начала кричать, что у нее были свои планы, и что она хотела пойти с подругами за покупками, а так же то, что Джонни тоже его сын. Дословно и всего не помню, но это основная масса.

   Сумбурно выдал мне Рэнд. Как раз в это время я стояла, прислонившись к холодильнику, и жевала тост, наблюдая за тем, как Рэнд присев на корточки перед детским креслом, кормит моего брата. Когда я попробовала это сделать, то оказалась вся в каше, или чем-то там приготовленном Рэндом. Он же не только смог его уговорить кушать, но и оставался при этом чистым. Он выглядел таким смешным, когда разговаривал с Джонни, и вовсе не глупым, а наоборот каким-то притягательным. Хотя я начинала догадываться, что мне стоит перестать замечать подобные детали. Все начинало заходить опасно далеко, и Рэнд начинал мне нравиться. И не так как должен нравиться друг. Всю ночь мне снилось то, как Рэнд трогает меня и как приближает свое лицо ко мне, но все не целует. И это чувственное томление, до сих пор владело мной.

   – Слушай, это мне снилось или ты действительно относил меня наверх?

   – М-да, – я не увидела лица Рэнда, когда он говорил это. – Это было как раз после того как звонил твой отец. Меня разбудили крики Карен, и я решил спуститься на кухню за водой. А здесь ты – спишь. Думал, тебя мой смех разбудит. У тебя это уже стает привычкой, или со мной так весело, что ты засыпаешь?

   – Ха, ха, – вяло отозвалась я, надеясь, что я так ничего не сказала, что могло бы меня, потом заставить краснеть. И Джонни на мой саркастический смех, вдруг залился своим, ярким и настоящим. Да, он уж точно мог смеяться, как ребенок, который не знал, что такое развод. Я все же улыбнулась на этот смех – он был таким невинным, и у него были почти такие же глаза как у меня – орехово-зеленые, а не такие как у нашего папы, тоже зеленые, но очень темные, что кажутся издалека карими.

   – Бэр! – и снова голос Джонни прозвучал требовательно, когда он звал меня. Прям и не знаю, откуда у него такое рвение ко мне. Видела я его не так часто и редко брала на руки, но Джонни настойчиво тянул руки ко мне. Всегда! И все же я иногда не могла смотреть на него. Наверное, набралась от мамы. Он меня раздражал наверно тем, что внешне был больше похож на Карен.

   – Говори – Блэр, – твердо сказал ему Рэнд. – Сделай так – лээээрр! – Рэнд вытащил свой язык и показывал малому, как тот должен говорить.

   – Ты часом Марту Стюарт по вечерам не смотришь? – пропела елейно я, насмехаясь над ним, пытаясь тем самым скрыть свое волнение, которое у меня вызывал, как Джонни, так и сам Рэнд. Ну как так! Разве такие парни как Рэнд существуют? Хороший друг, вообще человек, красивый, спортсмен, умный, и при этом нормальный парень. Такие как он не должны вообще существовать. Хотя в то же время, он не делал ничего особенного, чего не мог среднестатистический парень – просто помогал людям, но и оставался сам собой. Примером этого было то, что он курит. Возможно, он и выпивал. Да, точно, летом на отдыхе я помнила, что он ходил с бутылкой пива. Тогда он, кажется, был даже одет во что-то иное, чем спортивные штаны. Как жаль что в то время, я не обращала на него внимания. Я его знала всю жизнь и считала не досягаемым. Он же был теперь просто Рэнд, и учил моего брата, как правильно выговаривать мое имя.

   – Юмористка, – отозвался Рэнд, и вытащив Джонни из стульчика передал мне его на руки, со словами: – Тебе повезло что он вышел из того возраста, когда нужно подождать чтобы он срыгнул после еды.

   Я скривилась, и на вытянутых руках посмотрела на брата, хотя это было сделать не так уж и легко, он был уже очень тяжелым. Обнимая его, я взяла со стола полотенце, и начала вытирать с его лица еду, а Джонни внимательно следил за моим лицом. К этому времени, Рэнд сходил куда-то наверх, и вернулся с градусником.

   – Что-то не так? – разволновалась я, малыш не выглядел больным. Я снова посмотрела на брата, но как по мне, на его лице не было никаких признаков болезни. Хотя, что я это в этом понимала?

   – Не знаю. Он плохо ест, и кажется у него горячий лоб, все время просит сока, и хочет на руки. Я ведь не врач, просто помню, как болела сестра. – лицо Рэнда было сосредоточенным, когда он смотрел на брата, что прижимался ко мне, явно ища утешения.

   Мне ничего не оставалось делать, как наблюдать за тем, что Рэнд вставляет Джонни в ушко градусник. Братишка даже не дернулся, видимо процедура уже была ему хорошо знакома. Несколько мгновений и раздался писк устройства – и я с замиранием сердца заглянула через плечо Рэнда.

   – Ну что?

   – 37,5, это плохо, у него какая-то или инфекция или что-то там еще. Звони отцу!

   – Уже звонила. – упавшим голос сказала я. Рэнд встревожено посмотрел на меня при этих словах. – У обоих отключен телефон, у моей мамы наверняка тоже. Что делать?

   – Одевайся и вызывай такси, мы едем в больницу. Брата одень потеплее!

   Рэнд как раз хотел бежать наверх, но я перехватила его, говоря, немного взвинчено:

   – Да откуда я знаю, во что его одевать и как!

   Рэнд, аккуратно взял мои руки в свои и спокойно сказал:

   – Тогда пока я одеваюсь, возьми малыша с собой в комнату, и аккуратно поставь туда, откуда он не может упасть. И тоже одевайся. А я вернусь и возьму его и сам одену. Хорошо?

   -Хорошо, – сглотнув, сказала я, на несколько мгновений пока говорил он, мной завладело спокойствие, и магнетические серо-синие глаза. Рэнд погладил меня по голове, и развернув подтолкнул к кухне.

   Когда я не паниковала, было легче думать. Заграбастав в руки лепечущего Джонни, я пошла к себе в комнату. Одеваясь, я все время заглядывала, не свалился ли он с кровати, и теперь мне стало понятно, почему Рэнд посчитал его больным. Малыш явно капризничал, и не очень-то хотел куда-то ползать. Когда Рэнд заглянул в комнату, я уже полностью была одета и даже обута.

   – Я постараюсь одеть его быстро. А ты вызывай машину.

   Я лихорадочно листала записную книжку на столике возле телефона, пока не нашла номер такси. Через пять минут мы уже спускались вниз, и как хорошо, что когда-то отец заставил меня взять ключи от их дома, иначе пришлось бы просто оставить дверь открытой.

   И пока мы ехали, я все время смотрела на малыша, чтобы не пропустить тот, момент, когда ему станет хуже. А что если он очень серьезно болен? Что если он умрет? Неосознанно я молилась за него, боясь, что с братом что-то может случиться. А Рэнд в то время звонил по своему мобильному пытаясь дозвониться хоть к кому-то – к Карен или к отцу.

   В больнице, прежде чем мы успели попасть к врачу, нас заставили заполнить кучу документов. Рэнд как уже знакомый совсем этим, еще дома сказал мне найти документы на брата. У меня было практически все что нужно, а документом что утверждал мою личность, был мой школьный проездной билет.

   Как оказалось, все было не так плохо, как я успела нарисовать себе в такси. У брата просто было красное ухо, от незначительной инфекции. Ему укололи нужные лекарства, и чем-то помазали ухо. Пока я была у врача, Рэнд ожидал вместе со мной, и держал меня за руку, словно это я была больна. Но когда врач сказал что с братом все хорошо, оказалось, что поддержка Рэнда, как и его общая радость со мной, были значительными. Даже не знаю, как сдержалась от того, чтобы не броситься ему на шею.

   За все в больнице я платила карточкой выданной отцом на экстренные случаи, но в такси Рэнд рассчитывался сам, не смотря на мои протесты.

   К тому времени, как мы вернулись домой, возле дома стояла моя машина, и я даже не стала смотреть на то, что у нее новые шины, и так же авто Карен. Я вдруг снова ощутила злость, и гнев, когда поняла, что есть хоть кто-то, на кого это можно излить. Из такси я вылезала с воинственным лицом, держа Джонни так, как было удобно мне. Рэнд, расплатившись, поспешил за мной, твердо вышагивающей к дому. Он остановил меня, и довольно бесцеремонно.

   – Блэр! Спокойнее, может, лучше отдашь мне брата?

   Я послушно передала уже спящего Джонни в его руки, но не смогла успокоиться. Хотя старалась говорить тихо и четко, но при этом передавая Рэнду все свое негодование.

   – Ты не понимаешь. Три недели назад у меня был день рождения и Карен, зная, что малыш болен все равно решила приехать, и конечно же они не смогли остаться, так как Джонни начал чувствовать себя плохо. И теперь в эти выходные. Я должна была побыть с отцом, одна, возможно в твоей компании, как с другом. Но без Джонни и без планов Карен. Но нет. Она так не могла. Разрушив нашу семью, она все еще не может успокоиться.

   – Ты не должна думать именно так, – попытался образумить меня Рэнд. – Она ведь тоже ревнует. Пойми, возможно, она думает, что ты для него дороже, чем их общая семья.

   – Конечно, ревнует, – согласилась я, говоря все более спокойнее, чтобы обмануть его доверие. Я видела, что Рэнд готов меня не пустить в дом, пока я не приду в себя. Но нет, хватит. Отец звонил мне и обещал эти выходные. И я поверила, как и во все остальные разы. – Но понимаешь у нее есть преимущество – она-то живет с ним. У меня есть лишь те крохи, что папа может урывать, и в каждое такое мгновение, Карен умудряется вмешаться. Я знаю, что ты не поймешь... прости что я тебя во все это впутала. Имеешь полное право уйти сейчас. Даже можешь взять машину, я доеду домой поездом или автобусом.

   – Не говори со мной так, – предостерегающе сказал Рэнд, и я впервые услышала в его голосе не только обиду, но и подобие угрозы. – Я никуда без тебя не уеду. И не собираюсь бросать здесь, даже если не согласен с тобой. Просто если ты устроишь скандал, это не поможет тебе.

   Я молчала, выжидающе смотря на Рэнда, и на то как промозглый ветер треплет его волосы и делает щеки и нос красным, но это никак не влияет на его красоту. Глаза Рэнда стали практически серыми, когда он понял, что я не отступлюсь.

   – Давай собери свои вещи, и уедем уже? – предпринял он последнюю попытку.

   – Я должна знать, что он выберет их, чтобы больше не приезжать сюда. – тихо сказала я, и мое сердце наполнилось еще большей решимостью. Несомненно, чтобы не случилось, мама будет этому рада. Зато она всегда меня ждет. Она одна и единственная, кому я нужна всегда.

   Рэнд, пошел вперед, неся Джонни, сказав мне перед этим:

   – Я уложу малыша в кроватку, чтобы он не проснулся.

   – Если можешь, собери мои вещи и свои, думаю, мы тут не задержимся. И еще раз спасибо.

   Мне стало вдруг так холодно. Но не просто в руки или в нос, нет. Словно все мое тело и душа и мысли похолодели, и заледенели. Я чувствовала, что надвигается что-то плохое. Что-то, возможно даже неотвратимое. Кто-то бы сказал, ну подумаешь, на тебя оставили малого, всего-то и делов, ну не провела выходные с отцом, только дело в том, что это было постоянно. Он вечно выбирал их, и никогда не выбирал мою сторону. Никогда. Так зачем он мне нужен? Его никогда нет, и его звонки по средам это отголоски того ужаса что были при разводе. Пора наконец разобраться со всем этим. Если бы мама знала, что этим закончится мой сегодняшний визит, она бы с огромным удовольствием приехала бы за мной, не желая пропустить такого случая, сказать бывшему, что он ужасный родитель, как для меня, так и для его второго ребенка. На миг я очень пожалела, что ее нет рядом. Зато со мной пока что был Рэнд.

   Рэнд шагнул в дом, но я не спешила за ним. Я услышала, как Рэнд поздоровался и следом за тем встревоженный голос отца, который спрашивал где я, а за ним голос Карен, истеричный, когда она захотела взять Джонни, и спокойный Рэнда, когда он предложил отнести его спать. Его голос прозвучал до того жестко, что я цинично улыбнулась. Значит, все же Рэнд разделял мою неприязнь к мачехе? И все же пытался остановить.

   Когда я зашла в дом, ко мне тут же кинулись оба – отец и Карен. Папа был встревожен, но Карен сделала огромную ошибку, он подскочила ко мне и начала трясти крича:

   – Зачем ты его забрала из дому! Ты все делаешь мне назло! Ты нас с Джонни ненавидишь!!!

   Я даже не успела ничего сказать, когда папа оторвал ее от меня, и удерживая так, что она не могла ко мне прикоснуться спросил:

   – Где вы были, мы начали переживать.

   Прислонившись к стенке, я поняла, что уже больше сюда не захочу приехать. Это точно. Никогда. Ничто не заставит меня вернуться в этот дом, по крайней мере, пока здесь живет Карен.

   – Наверное, я была в больнице, потому что у Джонни воспаление уха и температура 37, 5, – как можно спокойней, сказала я, все еще пытаясь следовать совету Рэнда. Да. Возможно, в его словах есть доля правды – не стоит устраивать скандал, можно спокойно уехать домой, и потом по телефону все спокойно объяснить отцу. Но я уже знала, что момент взрыва подступает.

   Всего лишь на миг запала тишина.

   – Ах ты, маленькая дрянь, ты специально его выносила на улицу и он заболел!!! – Карен быстро сориентировалась, что можно сказать, чтобы вся вина легла на меня. Все во мне похолодело от этой наглой, откровенной лжи, придуманной ею на ходу.

   – Ты выносила его на улицу? – терпеливо переспросил отец, сквозь всхлипывания Карен, такие громкие, как и у Джонни с утра. Когда отец со мной говорил, я смотрела прямо на Карен, и в моей голове проносилось то, что я могу с ней сделать – могу переехать, а могу также столкнуть с лестницы, но нет, я не сделаю этого, потому что я верующий человек. Но сами мысли позволяли мне держаться. Я была такая спокойная, что это саму меня пугало, все происходило так, будто бы во мне что-то замкнуло. Какие-то чувства, но ненадолго, а только чтобы дать мне передышку. Хотя я уже начинала переходить на крик.

   – Нет! Температуру мы обнаружили потому что, проснулись оба от крика Джонни. Внизу была записка, в которой сообщалось, что у Карен дела. А я должна помыть ребенка и накормить. Хоть что-то сделать для брата. Рэнд заметил, что он плохо ест, и померил температуру, потом мы поехали в больницу. Если бы не Рэнд, я вообще не знаю, что должна была бы делать с ребенком, к тому же я ведь не для этого ехала сюда!

   Всхлипывания Карен неожиданно прекратились, и я заметила лишь то, что отец вдруг перестал ее держать, но она наоборот повисла на его руке. Картинка перед моими глазами резко переменилась. Лицо Карен стало белым, а на щеках отца проступило два красных гневных пятна. Глаза его пылали негодованием, гневом и недоверием.

   – Ты же сказала, что Блэр согласилась посидеть с Джонни. – голос отца прозвучал глухо и опустошенно. Он все еще не мог поверить в то, что все это происходило на самом деле, но ведь он уже знал ответ, когда мы вернулись с малышом домой. – Это ты сделала назло, не так ли? Мне, потому что я не смог приехать с утра и отпустить тебя за покупками, а Блэр, за то, что приехала вообще?

   Глаза Карен, заплаканные, расплылись от туши и косметики и смотрели теперь вовсе не умоляюще или злобно как раньше. Нет, теперь она смотрела мстительно. Наконец она могла в действительности сказать ему, что думает обо мне.