Текст книги "Первый холодный день (СИ)"
Автор книги: Юлия Колесникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)
Глава 20. Неожиданность
Когда я примирилась с тем, что в моей жизни начнутся изменения, все стало лучше. Дома наступило время блаженного счастья, нормальных завтраков и настоящих ужинов. Когда снова началась школа, я была совсем не похожа на себя старую о чем мне сообщили как Зеркальные так и Селин. Я была веселой. Мне казалось теперь почти всему можно верить, и я даже почти согласилась примириться с отцом и Карен, как на том настаивал Рэнд.
Дядя Пит не смог удержаться от того чтобы не сообщить своему кузену о его отношениях с бывшей женой того. Я знала, что мальчика любят хвастаться своими любимыми игрушками, но чтобы додуматься до такого! Конечно же, папа тут же стал звать меня переехать к ним, когда мама будет на последних месяцах, чтобы я не злилась и тому подобное. Было даже смешно его слушать. Потом трубку перехватила Карен, и снова извинялась, за то, что тогда говорила мне, она понимала видилите как это звучало. Здесь мне было не так смешно как раньше, но у Рэнда по этому поводу как всегда было для меня жизненное объяснение.
– Если бы все было так просто в жизни, как тебе кажется. Ты видишь лишь черное и белое, остальным цветам в твоей жизни нет места, – к моему огромнейшему огорчению говорил он с каким-то новым раздражением, и именно лишь тогда, когда пытался объяснить как я не примирима с обидами. Но что я могла сделать с собой? – Жизненная ситуация Карен так сложилась, и это не значит что она поступила правильно, но и не значит что ее не стоит хоть сколько-то простить.
Мы сидели в комнате Рэнда, так как его родители уехали на время отдохнуть, вместо нормальных рождественских выходных, когда отец Рэнда работал сверхнормы. Сестра Рэнда делала уроки, и в доме было так тихо, что казалось мы одни во всем доме. Рэнд разлегся устало на кровати после смены в кафе, я же сидела в его кресле, и наглым образом гробила приставку. Иногда мне казалось я играю в нее больше чем он сам, но наверное дело было в том, что у меня явно было больше свободного времени, которое я теперь часто проводила вместе с ним на его работе. Я боялась, что может это как-то повлияет на его работу, и шеф будет ворчать, но потом заметила, что не только я прихожу к Рэнду, но и к другим работникам приходят их половинки, или просто друзья. Один из сменщиков Рэнда обладал еще той компашкой – все старше 25, только заканчивают учебу, но мне казалось они даже хуже детей. Когда компания появлялась в кафе, шум стоял невероятный.
– У меня не только черный и белый цвет в жизни. Но они более надежные – я знаю что они точно есть, а вот все остальные цвета кажутся фантазией.
Рэнд устало рассмеялся, и что-то хотел сказать, но тут раздался звонок в дверь, и он подпрыгнув на месте, подмигнул мне и со словами "наверное это пицца", метнулся вниз.
Его не было долго. И когда он вернулся, я точно поняла что пиццей определенно и не пахло. В руках он держал пухлый конверт, и улыбался сам к себе, по крайней мере пока не заметил меня.
– Блэр...– выдохнул он слишком уж удивленно, для человека который оставил меня здесь 10 минут назад.
– Да, это я. Ты ожидал увидеть кого-то другого?
– Нет. – рассмеялся он, – просто думал о своем и вдруг увидел тебя...трудно объяснить.
Я поднялась с кресла и отставила приставку, чтобы подойти к нему и посмотреть, что он держит в руках, но Рэнд просто откинул письмо на тумбочку, и обнял меня, так и не дав мне подумать, что там было. Вечер прошел как всегда чудесно. Впрочем бывало что потом иногда Рэнд впадал в меланхолию. А вот раньше ничего подобного не случалось.
Январь все же был интересным. Я вообще забыла о том, что когда-то не было Рэнда, и не было кому позвонить вечером, чтобы узнать как у него дела. И уж тем более я так привыкла, что Рэнд есть всегда.
Родители кажется, установили перемирие. Думаю отец стал спокойнее, ведь теперь и Карен успокоилась – больше ей не нужно было переживать что он однажды снова вернется к своей бывшей. А мама была так счастлива с дядей Питом, что когда папа звонил в среду, она просто отдавала трубку мне, лишь здороваясь с отцом.
Мы с Рэндом опять предприняли попытку съездить в Денвер на матч, и в этот раз так же останавливались у отца. Конечно же, я ехала туда не с самым хорошим настроением – обида на Карен и память о прошлой поездке еще живо стояли в моем сознании. Но под увещевания Рэнда я старалась придавать себе более менее счастливый вид, когда мы приехали к ним. Выходные к моему величайшему удивлению вышли прикольными. Во-первых, рядом все время был Рэнд, чтобы защитить меня от Карен если потребуется; во-вторых, отец взял выходные и отключил телефон, чтобы побыть с нами; и в-третьих, я впервые провела время "всей семьей", как называл нас отец, когда мы пошли в субботу вечером на каток. Джонни был просто нормальным веселым малышом, и даже мне нравился, что я в тайне гордилась, что он мой брат.
Матч был единственным не самым веселым пятном в те выходные – ну не любила я спорт, вот и все. Рэнд к моей радости не огорчался этим. Он сказал, что наверняка есть какие-то мои интересы, которые он не разделяет – думаю, он намекал мою любовь к Сумеркам.
Когда мы возвращались, я конечно же еще не стала с Карен лучшими подругами, да нас и хорошими приятелями трудно было назвать, зато я однозначно не хотела ее закопать в землю.
– Возможно, однажды ты согласишься пожить у них, – смеясь, предположил Рэнд.
– Нет, до такой степени я не дойду. Просто представить себе трудно что мне придется уживаться с ней. – однозначно отрезала я, смеясь про себя на такое предположение.
Рэнд, очевидно, остался мною недоволен, думаю из-за того, что я была такой непримиримой, как он любил сказать.
Неделя выдалась после этих выходных куда тяжелее. Рэнд практически всю неделю был на работе после школы, и так уставал что собеседник из него был никакой. Только ближе к выходным я поняла, почему он так много работал.
В пятницу он позвонил и сообщил, что на эти выходные он забирает меня снова в свой домик, но теперь мы будем одни и он все дни намеревается провести на лыжах. Что ж, о ночах тогда подумаю я.
Мама была без ума от Рэнда, потому отпускала меня с ним с легким сердцем, но что странно дядя Пит решил немного потолковать с ним перед отъездом. Мне было немного смешно от этого и в то же время неприятно. Он явно пытался исполнить роль моего отца – это было неудачно с его стороны, так как я расценивала это как вмешательство в мою жизнь. Мама конечно же поняла это и обещала поговорить с дядей Питом, но потом, когда мы уедем.
Дорогой Рэнд был молчалив, и на все мои шутки и слова вежливо и как-то отстраненно улыбался. То же было пока мы распаковывали вещи, и готовили еду. Словно он думал о чем-то своем, чего я не знала, или к чему не имела отношения. Но я не собиралась по поводу этого волноваться, ведь если бы случилось что-то действительно серьезное, Рэнд непременно мне бы рассказал, я была уверена.
Его настроение немного улучшилось когда мы взяли лыжи и пошли на склон. Он улыбался уже веселее, и когда я его целовала не смотрел на меня так внимательно, будто бы увидел впервые. Конечно в его движениях было чересчур много нежности, только меня это вовсе не раздражало.
Спустя час, мы остановились передохнуть. Была чудесная зимняя погода, склоны покрытые снега блестели и будто бы шевелились от сияния снега. Яркое небо в разрывах белых облаков, не предвещало снега, но они долетали до нас когда мимо проезжали другие лыжники. Рэнд устремил куда-то в сторону свои глаза, и стоял так, будто чужой, или же забытый.
Я прикоснулась к его шее, щекоча его теплую кожу, своим замерзшим кончиком носа. Рэнд молча поежился, а потом повернулся и посмотрел на меня. – Это просто глупый зимний сон, – отстраненно произнес он. Что-то в его виде и тоне меня настораживало.
– Что ты имеешь в виду?
-Растает снег и тебя тоже не станет...и нас не станет... – он на миг задумался, словно понимая, что следующих слов лучше не говорить, – я уезжаю на следующий год учиться в Денвер или Боулдер...мне пришло письмо о подготовительных курсах на лето...
Я улыбнулась, но мне не было весело. В горле образовался тугой комок, и чтобы вздохнуть мне приходилось прикладывать усилия, которые я не хотела ему показывать. Ну что ж, я знала, что это все равно закончится – он все равно должен был пойти своей дорогой, и к тому же я даже не надеялась на то, что он останется рядом со мной, до того как снег растает. Рэнд был из тех парней рыцарей, которым просто обязательно нужно было кого-то спасать. Я стала своенравной принцессой, мой дракон, и она же мачеха, неожиданно оказался ручным, а папа-король стал более благосклонен к своей дочери которую он заточил в замок с той, которую я считала злой матушкой, и которая просто оказалась усталой и разочарованной королевой, которой тоже хочется любить.
Я отстранилась и спрятала нос в воротник куртки – как хорошо, что он вязаный и такой высокий. Нет, я не плакала. Я скрывала понимающую улыбку, которая может обидеть его.
– Ты снова надо мной насмехаешься? И опять это твоя глупая теория, что я оставлю тебя, стоит тебе выпутаться из проблем – типа это мой комплекс рыцаря? Да я знаю об этой твоей теории, – отозвался он в ответ на мою приподнятую бровь. – Ничего подобного. Я просто хочу, чтобы мы решили, что с этим делать.
– Я думаю нечего решать – легче всего расстаться пока еще это все несерьезно, – пожала плечами я, зная, что для меня это уже давно серьезно, но вероятно именно это хотел услышать от меня Рэнд. Он может, конечно же, для вида закатить истерику, и тому подобное, чтобы не удерживать его возле себя, лучше уж я буду гордой. Чем глупой.
– Ты так считаешь? – неожиданно он хорошенько встряхнул меня, что одна из палок выпала из руки. – Считаешь, что у нас несерьезно?
Ну, вот опять трагедия – он сам себе их выдумывает. И усложняет мне жизнь и себе тоже. Хватайся же за спасительный круг, который я тебе пытаюсь кинуть и перестань быть бесчувственной сволочью!
– Я рада, что ты мне помог...ты даже не представляешь, сколько всего сделал для меня...но ты прав, тебе придется уехать...так что да, эти наши отношения я пока что считаю несерьезными.
Рэнд обхватил мое лицо руками, и некоторое время смотрел на меня. Как же тяжело дышать!
И просто обнял, как тогда в Денвере, когда мне так нужно было, чтобы меня хоть кто-то пожалел, приласкал и обнял. И вот теперь-то он меня поцелует по-настоящему, а не так как тогда, я была в этом уверена. Ему нравилось, как я целовалась, скорее всего, я могла ему нравиться, так как сама не представляла. Но я стану всего лишь соплюшкой, с которой он встречался и буду забыта, настолько скоро насколько быстрыми могут быть девушки в колледже.
-Всегда ненавидел то, как ты умеешь скрывать свои эмоции, – пожаловался он, и я отстранилась, понимая, что поцелуя, скорее всего не будет. Как же я буду скучать по его губам, и по тому, как он смотрит на меня в столовой, когда мы едим то с моими, то его друзьями. Мне будет его не хватать.
– Но ведь мы не обязательно должны уже расстаться.
Сказала я сама и согласно кивнула, словно так ему будет легче соглашаться со мной. Хорошо, еще неделя. Нужно и себе дать отсрочку. И я начну приучать себя к той мысли, что перестану считать его своим. Да, это правильно. Так будет легче. Я как никто согласна. Еще бы я согласилась чтобы ничего не нужно было прекращать, чтобы я могла учиться с ним, но такая возможность представиться лишь через год, и как я понимала Рэнд к тому времени вообще забудет как меня звали – в колледже будет сотни дев которые попали в беду.
– А теперь разморозь свое лицо, и скажи мне всю правду – все о чем думаешь. Я же вижу на твоем лице тень этого ужасного пессимизма. Я просто чувствую, как негатив прикасается к моей коже. И весь он от тебя.
– Ну не всем же быть весельчаками! – парировала я. И поняла, что Рэнд неплохо меня выучил за то время что мы вместе. Раньше многие не подозревали о моем сарказме и тем более пессимизме. Хотя школьный психолог как-то к этому присмотрелась. А что они от меня хотели – мама юрист, отец механик, в разводе, любят меня ужасно – но ни у кого нет времени. Так что я не мрачная – я пессимист. Я со здоровым недоверием смотрю в будущее. Я больше не хочу опекаться! Мне и теперь легко вспомнить, как говорили родители в начале – папа лишь ненадолго поживет в Боулдере... "ненадолго" растянулись на месяцы, а потом я узнала, что моя няня ходит в его доме в одной его футболке. Слово любовница уже было неуместно – я и тогда знала что такое гражданский брак. А теперь Рэнд говорит мне – но ведь мы не обязательно должны расстаться уже. Я прекрасно знаю, чем все это закончиться – спасибо, не надо – уже проходили. После таких слов уже не возвращаются. Такими словами просто готовят себе путь к отступлению – мол, ну я же тебя мягко предупреждал, ты уже большая девочка, должна понимать. У всех у нас своя жизнь. Нет, у всех у вас своя жизнь, и только я до сих пор надеюсь, что хоть кто-то впустит меня в эту жизнь.
Я еще раз кивнула каким-то его словам. Но жесткие руки заставили меня осознанно посмотреть в его глаза.
– Ты вообще слышала, что я сказал? Я сказал, что нам вообще не обязательно расставаться.
А как же! Блин, но ведь действительно звучит смешно. Рэнд так наивен. Почти романтичен, что мне самой хочется его хорошенько встряхнуть, чтобы он перестал мне вешать лапшу на уши. Ну, неужели он верит в то, что говорит? Я даже не готова была сама признать, что то, что я испытываю к нему это любовь, так что говорить о чем-то серьезном, да и еще на будущее, я не собиралась. Да, конечно же я могла переехать в старый дом отца в Боулдере, который принадлежал бабушке, могу доучиться там в школе и параллельно взять дополнительные занятия в колледже, но...вот именно НО! Кто тебе такое предлагал? Ведь Рэнд знает, что мама отпустит меня без вопросов, так почему не предложит?
Как же я устала от разговора, такого пустого и глупого, и как же мне не хотелось поддаваться надежде. Ну почему никто никогда не говорит, что больнее надежды нет ничего!
– Поехали вниз. Я хочу горячего шоколада, – отозвалась я, игнорируя его предыдущие слова.
– Увиливая, ты от меня не избавишься, как и от этого разговора, – грустно покачал головой он.
– О нет, ты ошибаешься, увиливая можно все это проигнорировать, и спокойно жить дальше. – усмехнулась я и оттолкнувшись от него, покатила вниз. Конечно же, он не так быстро оказался рядом из-за своего колена, но нагнал меня, даже не смотря на злость.
Я его честно предупреждала, что я не романтическая натура – если я страдаю, то так, чтобы никто не знал. И уж тем более я ни с кем не делюсь своими проблемами. Мне бывало иногда из-за этого трудно, но впрочем я еще ни разу не пожалела что не делюсь с подругами своей частной жизнью. Это реально никого не касается, а только меня. И те крохи, что перепадали им, были сказаны по глупости. Рэнд был первым, с кем я поделилась своими проблемами – из этого не вышло ничего хорошего. Кроме самых прекрасных мгновений проведенных с ним.
Глава 21. Глупая
Все действительно было хорошо, что я сама не могла поверить тому, что случилось на отдыхе. Будто бы и не было слов Рэнд об его учебе, и не было моих сухих слов о том, что нам стоит расстаться. Рэнду так легко было снова стать моим защитником и моей опорой, и уж тем более поверить мне, что все в порядке, но все не было в порядке. Не было, и это было самым противным и ужасным чувством, что мне когда-либо приходилось терпеть в себе. С родителями всегда было по-другому, ведь разрушался их брак, наша семья, но почти все выяснения всегда относились к ним. Теперь дело касалось меня, действительно только меня, и это не могло не угнетать.
Будто бы чувствуя за собой какую-то вину Рэнд был в последнее время особенно обходительным и внимательным ко мне. Если мы сидели за столиком в столовой, он постоянно украдкой рассматривал меня, особенно когда я с кем-то беседовала. Это не злило, но скорее тревожило. Когда случалось нам где-либо остановиться, он просто крепко прижимался ко мне, и молчал, ничего не произнося, и это было похоже на прощание. Мы могли сидеть у меня или у него дома, и Рэнд старался развлекать меня, будто он заправский клоун, и в этом я находила средство отвлечения от ненужных по его мнению мыслей. Приходилось ли мне заехать к нему на работу, и он просто заваливал меня сладким. От его поведения мурашки ползли по моей коже, ведь он так ни слова и не сказал мне о том нашем разговоре, и я с дня на день ждала, когда ему надоест играть в эти прятки с реальностью, и он наконец скажет с облегчением, что нам нужно расстаться.
Я не злилась от его навязчивого внимания, я покорно принимала все, даже самые твердые и тяжелые объятья и просто ждала. Не то чтобы я не верила Рэнду, но я не верила точно обстоятельствам, которые были против нас. Иногда хотелось выть, и я сама себе удивлялась, как удерживаюсь от того, чтобы не заговорить с ним обо всем этом первой. Я просто знала что надолго его не хватит, но ожидать становилось все труднее.
В феврале Рэнд впервые поехал в Боулдер, чтобы посмотреть на колледж, и заодно найти место для жительства. Впервые его родители настояли не на полной его самостоятельности от них, и были довольно таки настойчивыми в том, чтобы он не жил в общежитии. В тот вечер он приехал таким сияющим, и я мягко улыбалась когда слушала его рассказы об колледже.
– Это нечто, – уверял меня он, делая без моей помощи себе чай, так как на моей кухни он уже давно чувствовал себя как дома. Думаю именно на этом поприще они сошлись с дядей Питом...хотя еще машины, фильмы о второй мировой войне и конечно же спорт! – Мне понравилось все, реально все. Даже не знаю что лучше – библиотека или спортивная площадка. Даже и не знаю захочу ли переходить потом в Денвер...хотя нет, конечно же захочу ведь в Денвере постоянно есть какие-либо матчи.
Я сидела на стуле и старалась казаться как можно более заинтересованной, ведь Рэнду было необходимо, чтобы я его поддерживала. Но слушать его радостные речи было больно, ужасно больно. Если раньше я еще пыталась внушить себе, что мои чувства к Рэнду и рядом с любовью не стояли, то теперь я признавала поражение разума над сердцем. Сердце нагло показало мне, какой на самом деле и является любовь. Сначала это кажется увлечением, просто парень, которого ты знаешь всю жизнь, а потом неожиданно понимаешь, что вот эта тоска без него и простое счастье без примеси экстаза и есть любовью. Это в книгах любовь должна напоминать наркотик без которого не можешь прожить, а в жизни это не передаваемое переплетение многих чувств: легкая тоска, тепло, когда знаешь что увидишь его, и надежность во всем что он делает. Словно связка проводов в кабеле множество чувств, оттенков, часов проведенных вместе, воспоминаний, снов о нем делают любовь любовью. И она вовсе не выглядит простой, а тем более не является только потому что ты не станешь резать себе вены, без наркотика и эйфории. Это такая тоска, с которой ты вполне сможешь жить, даже улыбаться, интересоваться еще чем-то, но не забывать ее.
– Разве ты собираешься заниматься там спортом? – увлеченно спросила я, пряча глаза в газету, которую старалась прочесть еще полчаса назад, но было слишком трудно разбирать буквы, думать о своем и говорить с Рэндом.
– Еще не знаю – все будет зависеть от плеча и колена. Мне 18 – все должно было уже зажить, как на кошке, но травмы бывают всякие. Я пока что об этом не думал серьезно, лучше просто готовиться к вступлению.
– Не думаю что у тебя с этим будут проблемы, твои результаты лучшие в школе среди выпускников, – я совершенно не кривила душой, хотя и не упомянула те предметы, которые Рэнд практически игнорировал так как не считал необходимыми в учебе потом. Литературу он практически не учил, если читал что-либо из заданного, то только если ему нравилось. То же самое было и с языками – испанский ему не нравился, немецкий тоже, он занимался если на то у него было желание. То, что он действительно изучал, ограничивалось несколькими предметами – биология, анатомия, химия. Не густо, зато по ним он был лучшим, даже ездил на всякие конкурсы и олимпиады. Я могла точно сказать, что у меня не было столько способностей, как у него и потому я подсмеивалась над ним, получая лучшие оценки с литературы – так я несколько поднимала свое самомнение, по сравнению с мистером Идеальность. Рэнд никогда не говорил мне что-либо об моей учебе, но из-за того что мы делали домашнее задание постоянно вместе, я начала учиться лучше. Мне просто хотелось быть равной ему, что ли, чтобы он мог мной гордиться. И уж тем более не хотелось, чтобы кто-то говорил, что подружка Рэнда Браза – тупица.
Не удивительно, что мама и дядя Пит почти молились на него, ведь он так благотворно влиял на меня.
– Так уж и лучшие, – подразнил меня он, подсаживаясь ко мне, и грея свою все еще холодную руку, между моих коленей. Я приобняла его, чтобы согреть, но на самом деле, мне просто хотелось проверить, что он все еще реальный, и все еще со мной.
– Можно подумать ты не знаешь, как тобой гордится вся школа. Через 20 лет на встрече выпускников ты будешь весь такой крутой – врач, со своей частной практикой, огромным домом в Денвере или Боулдере, а твоя жена будет моделью, и все бывшие одноклассники будут тебе завидовать.
– Не знал, что ты собираешься стать моделью, – шутливо отстранился Рэнд, чтобы взглянуть на меня. Вроде бы шутошные слова, но он произносил их серьезно.
– Не знала, что я собираюсь стать твоей женой. – парировала я, не моргнув и глазом, ведь это возвращало нас к старому разговору, там на склоне.
– Все может быть.
– И все может не быть.
Я заметила как рот Рэнда плотно сжался а глаза прищурились – это выражение лица говорило мне о том, что я начинала его злить. Не совсем то чего я добивалась, и все же может хоть так он начнет снова разговор об наших отношениях, но Рэнд не поддался на мои закидоны.
– Никто не знает, что ждет нас в будущем, – философски, и как-то смешно сказал он, увиливая от настоящего подтекста этого разговора. – Кстати, у Фила скоро день рождение, 1 марта, он зовет нас с тобой. Я целый день ломал голову чтобы ему подарить. Есть идеи.
– А что здесь думать – такому же фанатику спорта нужны билеты на матч, можно даже на тот самый день заказать. Могли бы смотаться туда и назад в Денвер. – со вздохом отозвалась я отклоняясь от него. Рэнд сделал вид что не заметил этого моего движения, и отставив чай, положил голову мне на колени.
– Я даже об этом не подумал. Фил давно уже хотел попасть на какой-нибудь матч. Может попросить твоего отца, чтобы он купил билеты, он вроде бы говорил, что у него знакомый работает в споркомплексе?
Я подавила все отчаянное желание разрыдаться, и погладила волосы Рэнда, размышляя над его словами. Отец был еще одним фанатом Рэнда, он каждый раз, когда звонил нам домой, не забывал передать ему привет. И почему это меня еще не злило, хотя должно было. Если мы расстанемся, родители наверняка будут меня винить в случившемся, а ни в коем случае его. Впрочем, это вполне может оказаться правдой.
– Да, я поговорю с ним. Узнай, каковы у Фила планы на день рождение, и я тогда узнаю на какие дни запланированы матчи. Если выпадет матч на 1 марта, тогда пусть папа купит.
– Хорошо.
О чем мы еще говорили в тот вечер, я не совсем помнила, так как тягостное ощущение не покидало меня.
К марту мое настроение постоянно менялось – то я была до потери сознания счастлива, совершенно забывая о том разговоре и этих мыслях, строя глупые планы, что у нас все еще может сложиться. То впадала в меланхолию и недоверие ко всем поступкам Рэнда.
Я словно барахталась в воде, и то всплывала и держалась на плаву, или же неожиданно тонула, и совсем из-за этого не переживала, отпуская все на волю случая.
Школьные дела меня мало заботили. Я общалась с Зеркальными, и немало времени проводила с Селин, которая неожиданно решила заняться выпечкой. Все дело было в том, что она хотела испечь торт на день рождение Филу, но такой как на картинке. В три яруса, со всеми засахаренными розочками, лилиями из сахара и лепестками ненастоящих орхидей. Я лично думала, что Фил лучше бы воспринял торт с голой теткой сверху, или же в форме футбольного поля. Но Селин все это так нравилось, что я просто не могла ей ничего подобного сказать.
Однажды вечером, когда Рэнд работал, я помогала Селин лепить цветы из сахарной пудры и масла. Ее уже выходили замечательно, мои были похожи на обрубки пластилина, который помял ребенок.
– Что ты будешь делать, когда ты и Фил закончите школу? Ты продолжишь с ним отношения, если вы поступите в разные колледжи?
Мой вопрос озадачил Селин ровно настолько, чтобы она на секунду оторвалась от очередного лепестка, а потом снова принялась прицеплять его к уже готовым и собранным в пучок. Но при этом ее брови продолжали оставаться нахмуренными.
– Не думала как-то об этом. Фил ведь тоже в этом году оканчивает школу, как и Рэнд, наверняка он поступит куда-либо по спортивной стипендии, но я ведь остаюсь тут. Наверное мы продолжим встречаться...хотя дело в том, что иногда мне кажется эти отношения уже давно не нужны нам обоим, и мы просто хотим дождаться этого окончания школы, чтобы начать какую-то другую жизнь. Дело в том, что мы не подходим друг другу. Нужно смотреть правде в лицо – я слишком умна для Фила, и он это знает. И я тоже это знаю и с ним мне не хватает...нормальных разговоров мне с ним не хватает. Попыталась вчера рассказать ему о Хемингуэе, его же заинтересовало лишь то, что он любил женщин выпить, и считал, что настоящий мужчина должен умереть на поле битвы. О "Старике и море", он где-то слышал, но не может вспомнить, о чем там, и кончено же прием "айсберг" в литературе тоже ему не знаком. Все почести Нобелевской премии меркнут перед таким незнанием. Мне даже как-то стало стыдно, что я встречаюсь с ним.
– Ну вы с Филом разные люди, это точно, – не могла не согласиться я. Я и раньше думала, что же их связывает двоих, и это точно не глубокая и страстная любовь. Селин была утонченной, умной, интересной личностью, одной из тех, кто может стать Грейс Келли поколения. А Фил был просто спортсменом, который из-за неудачи потом начнет пить, отрастит пузо и будет лапать официанток в придорожных кафе, рассказывая им, каким крутым он был в школе. Они были такими явными стереотипами и при этом почему-то сошлись.
– Дело в том, что иногда мне кажется, что мы с ним просто друзья, словно нас ничего не связывает больше. Я могу многое ему рассказать, и большинство моих слов потонет в его мыслях, но при этом он меня выслушает, но от него нет никакой отдачи. Между нами нет того, что есть у вас с Рэндом. У вас это нечто большее, и я даже не знаю как описать все что я вижу, когда смотрю на вас. Мне уже давно хочется спросить у тебя – вы с ним случайно ментально не общаетесь?
– В этом нет необходимости, – рассмеялась я, и оставила наконец тщетные попутки повторить мастерство пальцев Селин. Хотя она недавно начал заниматься выпечкой, ее цветы действительно были похожи на цветы, а у меня ничего не получалось. – Мы слишком хорошо друг друга знаем, и просто предугадываем то, что может понадобиться другому.
– Наверное это восхитительно, – вздохнула Селин, и тоже отстранилась от своей работы.
Мы сидели молча, так как каждая думала о своем. Селин видимо о том какая я счастливая, я же о том, как я несчастна, потому что могу все потерять. Кухня пахла коржами для торта, и от этого приятно запаха хотелось есть, а так же мне вспоминалось как пахнет на работе у Рэнда. Выпечкой, кофе, чаем на травах и горячими бутербродами.
Как по-разному представлялись нам с Селин мои отношения с Рэндом. Но она об этом не знала, так как я придерживалась своего запрета о разглашении своих чувств друзьям.
– Думаю, – вновь заговорила Селин, – нам придется расстаться с Филом, чтобы остаться друзьями, иначе потом мы станем чужими людьми и то время, что я провела с ним, будет просто потеряно. Но если так подумать, я себя и теперь ловлю на мысли, что иногда мы с ним почти как чужие. Если мы видимся в школе, то вечером иногда и не созваниваемся – кого только мы хотим убедить в том, что мы пара. Нам так просто удобно.
Я понимала, что между нам с Селин нет схожести. Ее отношения с Филом уже давно подошли к концу, и они сами не понимали, зачем продлевают существование таким отношением – в этом я с ней была согласна, им просто так удобно. Филу нет смысла заводить что-то новое, ведь он уедет отсюда, возможно даже летом, как только поступит куда-нибудь. А Селин встречается с одним из самых популярных парней школы. Как-то глупо и все же я понимала их выбор. Ничего схожего с нашей с Рэндом ситуацией. Я его любила, сильнее чем могла бы раньше предположить, сильнее чем мне хотелось это понимать, но ему так же нужно будет уехать, и даже если он сможет приезжать сюда на выходные, а ведь это маловероятно, так как и там он наверняка будет работать, со временем он станет меня забывать. Я уже не так нуждаюсь в его опеке, мои проблемы разрешились, вполне возможно я не буду ему уже так интересна, как те девчонки, что будут рядом в колледже. Они будут старше меня, опытнее, и с меньшими запросами в плане отношений. Я даже боялась представить в мыслях Рэнда вместе с какой-то девушкой, но даже от одной такой мысли сердце неприятно сдавливало. Вспоминая, что мне нельзя волноваться, я старалась отгонять такие мысли от себя, и все же мысли не заставишь заткнуться. Мысль, не считается грехом, как говорил когда-то на службе наш викарий, потому что мы редко властны над ними.
Не смотря на то, что говорила мне Селин об их отношениях с Филом, она старалась устроить для него веселый праздник. К сожалению на 1 марта не было никаких матчей, потому я заказала отцу те, что были ближе всего – на 9 число. Мы купили два билета для Фила, хотя я знала, что наверняка на матч он поедет с Рэндом, а не Селин. Я шутливо попрекала Рэнда за то, что он подарит выгодный подарок для себя.
С Рэндом или без него я все равно продолжала тревожиться и думать обо всем, что касалось нас и его учебы. Ожидание просто невыносимо, и я не из самых терпеливых особ, потому я начала придумывать себе даты. 1 марта, думала я, он наконец скажет мне, что вот, все, мы должны расстаться, но прошел день рождение Фила, и мы все еще были вместе. Потом должно было быть 10 марта, и снова конечно же не зная об моих мыслях Рэнд не разрывал со мной отношений. Я мучила себя этой игрой и страдала, но только внутренне, а Рэнд словно и думать забыл об этом. Мы были вместе, и все было по-прежнему, но я ждала и знала, что так не может быть. Я боялась услышать от него эти слова, и с каким-то затаенным мазохизмом хотела их услышать и наконец, расслабиться. Иногда эта игра заводила меня на грань истерики, которую я прятала ото всех, и страдала один на один, я чувствовала, что нервы мои были на пределе.
