Текст книги "Первый холодный день (СИ)"
Автор книги: Юлия Колесникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)
– Я не думала, что он живет на 3 этаже,– едва дыша от стыда, промямлила я, в то же время, оглядываясь вокруг. Раньше мне не приходилось бывать у них дома, в отличие от Рэнда, который бывал у нас часто.
– Да в прошлом месяце отвоевал себе всю мансарду. А ты садись я сейчас его позову, – она пододвинула мне стульчик в гостиной, а сама, вместо того чтобы кричать наверх, или идти самой, что было бы свойственно моей маме, подняла трубку на смежном телефоне, и нажав 9 стала ждать. Прошла секунда и она сказала:
– Рэнд, спустись, к тебе гости.
Мне понравилось, каким тоном она это сказала – так, словно была рада меня видеть, будто я что-то ценное, как неожиданный подарок.
– Он уже идет, а я надеюсь, ты не откажешься от какао с молоком? – сказав это она сложила руки, словно хотела их потереть, но конечно же не сделал так. Я обратила внимание на то, что несмотря на свой возраст выглядела она шикарно, и очень молодо, и если бы мама мне не сказала что ей 46, я бы этого не поняла сама. Посмотрев в ее уже знакомые сине-серые глаза, я кивнула, но довольно не смело, и в это же время в комнату, слетел Рэнд, перепрыгивая через две ступеньки. Заметив меня, он совершено не смутился, а наоборот обрадовался, и так просто, словно мы уже векам вместе, приблизился и поцеловал меня. Я смущенно отодвинулась, но поняла, что его мама как раз пошла на кухню.
– Ты что, это некрасиво, к тому же я тебе еще ничего не ответила...
– Ты бы не была здесь, если бы ответ был "нет"... – пожал плечами он. – Кстати, милый наряд.
Рэнд, приподняв брови и улыбаясь, оглядел меня с ног до головы. Я поежилась от этого взгляда, понимая, что мне нравиться, когда он так на меня смотрит, и все же не хотела показывать это ему.
– Ты видимо очень спешила ко мне.
– Ты слишком самоуверенный, – прошептала я, и тукнула его под бок, но Рэнд просто приставил ко мне стул, и по-хозяйски обнял. Я как могла, сопротивляясь этому, потому что неловко чувствовал себя с его мамой рядом, особенно когда он так себя вел.
Как раз в комнату вернулась миссис Браз, неся в руках поднос с тремя кружками какао, при виде этого лицо Рэнда жалобно скривилось.
– Я тоже должен пить эту отраву?
– Почему бы и нет, – пожала плечами она, улыбаясь мне, – ты ведь любишь какао?
– Я люблю все, что содержит какао, – отозвалась я, несмело улыбаясь в ответ, и боясь, что сейчас наступит неловкость, но с ними все было как-то по-другому. Неужели это лишь я вела себя по-детски? Когда Рэнд приходил ко мне домой, я старалась оградить его от мамы, словно она может сказать какую-то глупость. Рэнд совершенно не стеснялся мамы, его рука крепко приземлилась на моем плече, и это так же не задевало мисси Браз – видимо она не была из тех мам, которые считали своих сыновей своей собственностью.
– Я тоже, но муж и сын не разделяют нашей с дочкой любви к этому напитку. Хорошо, что теперь будешь ты, будет с кем его пить.
Сказала она это так просто, словно я теперь почти замуж вышла за Рэнда. Или так, будто она считает наши отношения очень серьезными. Мое лицо уже просто устало краснеть.
– Может, хочешь посмотреть мою комнату? – спросил Рэнд, когда я была почти готова сказать что хочу ехать домой.
– Я не против.
– Ну, я наверное уже пойду к себе, – сказала миссис Браз, – так что уже не увидимся, но может ты с утра приедешь к нам на завтрак. Или если не завтра то в понедельник?
– Спасибо за приглашение, – сковано улыбаясь, сказала я, и честно, едва удержалась, чтобы не присесть в реверансе. Вот что меня так тревожило в маме Рэнда, она была милая и добрая, но в то же время мне казалось, что нахожусь я в обществе особы, королевских кровей. Теперь меня как-то не особо обрадовало приглашение на завтрак. Значит, мне придется официально знакомиться со всей семьей. Пока мы поднимались с Рэндом наверх, он лишь держал меня за руку и с интересом поглядывал на мое лицо, видимо желая там что-то прочитать. Но когда мы зашли в его комнату, он сказал:
– Не переживай, мама кажется такой...торжественной что ли, лишь пока не узнаешь ее ближе. Потом все будет по-другому, она тебе больше понравиться. А отца ты знаешь.
– А зачем этот завтрак?
– Так было принято, когда-то в семье мамы, что с новым кавалером ее или ее сестры, всегда завтракали всей семьей, и так знакомились ближе. Потому что считали, что по тому, как человек ест можно понять его характер.
– Я мало ем с утра, – нахмурилась я, и стала медленно обходить комнату Рэнда. Здесь так же было чисто, но вовсе не аккуратно. Все как в любой мальчишеской комнате, единственным местом военного порядка была кровать. По стенам было развешено несколько постеров – но это были фильмы, а не музыканты. И большинство из них облачили в рамочки и поставили под стекло.
– Это раритет, не так ли? – сказал я, рассматривая один из постеров старой рождественской комедии "The Horn Blows at Midnight", которую я лично видела лишь один раз, и то совершенно не хотела смотреть, но оказалось старое кино действительно очень интересное. – Ты любишь кино? Или это просто капиталовложение?
– И то и другое, – пожал плечами Рэнд, – а ты так пришла потому что... – и он нагнул голову, ожидая, когда я продолжу предложение.
– А чем тебе не нравиться моя самая сексуальная пижама? – в тон ему поинтересовалась я.
– Так с этого и надо было начинать! – Рэнд тут же сделал вид, что готов начать раздеваться, но увидев мои очумелые глаза, рассмеялся. – Да шучу я, не переживай!
Он просто взял меня за руку и притянул к себе одним резким движением. Хотя я для вида по сопротивлялась.
– Итак злючка, ты все же решила сказать мне да. Ну что ж, я польщен, ибо ты такой маленький, вредный дитеныш, который дотошно должен выучить все предстающие перспективы. Я должен бы обижаться на тебя, все-таки я, как ты там любишь сказать? Ах да, Рэндал Браз! И ты еще думала о том, чтобы быть со мной!? Но я понимаю тебя и принимаю, что ты такая
Я подняла глаза на Рэнда, зная, что у него есть все подставы злиться, и все же он не злился, а лишь улыбался и мне это нравилось. Я приподнялась на носочки, чтобы хотя бы на несколько сантиметров приблизиться к нему – но это не слишком помогло, он был выше от меня почти на голову. Потому пришлось его еще немножко притянуть к себе.
– Знаешь, почему я приехала? Я ведь могла сказать тебе "да" и по телефону, – спросила его я. Рэнд всего лишь на мгновение нахмурился.
– Не знаю, но я очень рад, что ты не стала делать этого по телефону.
– Я приехала, потому что поняла, что мне без тебя ужасно тоскливо, – созналась я, понимая и принимая тот факт, что на свете есть наконец-то хоть один человек, с которым я могла поговорить. – Ты, наверное, думаешь, что я говорю это чтобы привязать тебя к себе, сделать ответственным, но поверь, я говорю тебе это лишь потому, что со мной такого раньше не бывало.
– Я понимаю, то, что ты говоришь, даже больше чем ты думаешь, – тихо сказал он мне, смотря в глаза, и даже не моргая и не отрываясь. – Я понимаю тебя Блэр Джеймс-Ричардсон, и знаю, что ты странный неординарный человек. И еще знаю, что ты растеряна и потеряна в этих отношениях между своими родителями. Просто я хочу, чтобы ты мне больше доверяла, это для тебя возможно?
– Думаю я смогу тебе довериться... – спустя несколько долгих мгновений выдавила из себя я, и улыбнулась. Как просто улыбаться, но лучше когда для этого все же есть причины.
– Думаю тебе пора домой, твоя мама будет волноваться. Тебя провести?
– Не стоит, я ведь на машине, – покачала головой я, все еще ожидая чего-то большего. И мы двое так и не шелохнулись с места. Рэнд улыбнулся, и поцеловал меня так же крепко, как в Денвере, но скорее это был добрый поцелуй, чем страстный.
– Знаешь, я все таки не железный – ты и я в пижаме...а мой этаж отдален...так что тебе пора, – Рэнд смотрел на меня все теми ж добрыми глазами, но до меня наконец начала доходить вся причина его скованности – я ведь так же ощущала близость его тела, но насколько мне было известно, парни реагировали на подобное острее. Смущенно я отстранилась от него, заметив, как мое тело скользнуло вдоль его, и Рэнд от этого поморщился, но усмехаясь – так, будто я его пощекотала.
– Значит, шутка про пижаму была неудачной, – констатировала я, без какого-нибудь намека на юмор.
– Не то слово, – согласился со мной Рэнд.
– Так какого-черта ты меня пригласил к себе в комнату?
– Чтобы поцеловать покрепче, ведь моя мама тебя смущала. – хохотнул он, но увидев что я не оценила его юмор, просто покачал головой. – пойдем, проведу тебя хотя бы до машины.
Я согласно кивнула и вложила свою руку в его ладонь, довольно податливо, что на меня, в общем-то, не похоже. Кинув последний заинтересованный взгляд на его комнату, я подумала о том, что мне очень понравилась сама атмосфера в его комнате – там было светло и тепло, и старые деревянные панели совсем не отпугивали меня, как и постеры на его стенах. А одежда на полу часто валялась и у меня, из-за нее наша домоправительница Мария не забывала мне напомнить, что я молодая девушка и будущая мать, которой должно быть стыдно за такой беспорядок. Странно, но стыда я как-то не ощущала.
– Так что завтра? – спросил меня тихо Рэнд, когда мы двигались по затихшему дому. Свет горел лишь в коридоре, нигде не было ни звука. Наверное, остальные легли спать, а отец Рэнда как я подозревала, сегодня был на дежурстве в больнице. – Ты заедешь за мной, заодно позавтракаешь с моими? Отец всегда привозит с утра с дежурства свежие булочки или эклеры, бывает, что даже торт привозит.
– С каких пор это девушки возят парней? – возмутилась я, но чисто для галочки, чтобы Рэнд не понял, как меня на самом деле пугает встреча с его родителями и сестрой в таком тесном кругу. – И может все же лучше отложить завтрак на понедельник? Дай мне хоть несколько дней привыкнуть к тому, что я твоя девушка. Что я вообще чья-то!
– Точно...ты же моя теперь..., – наигранно испуганно сказал Рэнд, и я рассмеялась. Он сказал это таким тоном, словно ему навязали маленького ребенка. – Так и быть, в качестве восхождения на трон, дарую тебе время до понедельника.
– Почему трон?
– Ну ты ведь говорила что у меня комплекс рыцаря. Каждый рыцарь ищет принцессу. Я ее нашел. А так как папы короля в царстве нет, и я уже ездил на твоей царской карете, бывал в твоей тронной зале...то я вполне могу называться будущим королем. Или уже теперешним, потому что ты принадлежишь мне!
Рэнд говорил это в шутливом тоне, но мне это веселым вовсе не показалось. Хотя я вполне могла позволить себе такую вольность, как теперь, тупое чувство юмора парней. У Рэнда оно тупым не было, но в этой ситуации я понимала, что он насмехается над моими прошлыми словами, которые ему казались не справедливыми.
На улице было свежо, не смотря на то, что я надела куртку, мороз проникал под штанины пижамы, и "кусал" кожу. Рэнд был в накинутом батнике, поверх футболки. Он не стал долго развозить разговор, а просто крепко прижал меня к себе, словно ощущал, что я начинаю переживать. Здесь он уже смог позволить себе глубокий, чувственный поцелуй, такой протяжный и сладкий, будто я ела перед этим конфеты. Напоследок слегка прикусив мою губу, он открыл мне дверку, и помог сесть в машину. Знал бы он, о чем я сейчас думала, то не спешил бы отправлять меня так быстро домой. Или может именно поэтому он и спешил?
Развернувшись, я не слишком быстро поехала в сторону дороги, удерживая в зеркале заднего вида фигуру Рэнда, которая уменьшалась, и его дом – яркий и теплый, со вкусом какао и сладких губ Рэнда. Всю дорогу домой, да и ложась спать, я все прокручивала слова Рэнда:
– Ты ведь моя!
Я была его девушкой. Я была ему нужна. Наконец-то я была действительно кому-то нужна, просто так. Просто потому что была. И просто потому что нужна!
Глава 12. Зимний свет
Чуть... немного осталось... я вверилась полностью миру...
Он обвил меня коконом радуг, цветов и весны...
Жизни солнце в зените, а небо рассветом в надире...
Крылья сложены все еще, только, я знаю, сильны...
Ты со мной, ты во мне, ты всегда, каждый миг во мгновении...
Нам одна с тобой светит звезда Со-единения...
Я с тобою всегда и везде, в каждом бездны событии...
Возродимся в её пустоте откровенья наитием...
Елена Ольховик
В пятницу я, как и говорила Рэнду не поехала к нему на завтрак, но в понедельник отказываться было бы как-то некрасиво. Зато до понедельника были еще целые выходные. В пятницу я поинтересовалась у Рэнда, как мы их проведем, и он лишь загадочно усмехнувшись, сказал мне:
– Увидишь.
Когда он вечером в пятницу пришел ко мне, чтобы мы посмотрели какой-то фильм, я так и не смогла у него подробно расспросить об этом. К тому же я была немного скованной с ним, не зная, как себя вести и чего ожидать. Я была сама несколько "того", и парень у меня был лишь один, да и тоже с прибамбасами, потому нормальность сразу же казалась мне ненормальной. Но Рэнд все взял в свои руки. Он приехал с пиццой, и взял фильм, и пока мы смотрели его, то наслаждались просто едой. Он расспрашивал меня о моих любимых фильмах, в итоге это закончилось спором о том, какую книгу Стивена Кинга лучше экранизовали. Я настаивала на Сиянии Кубрика, он на Зеленой мили. Сошлись мы все же на Побеге с Шоушенка.
Когда я провожала его к машине, так и не смогла узнать о планах на утро и вообще на выходные.
– Готовь теплую одежду. – сказал он, и я конечно же подумала о лыжах. Это был не лучший вариант, как на меня. Я и спорт, плохо совместимые вещи, и все же я была готова потерпеть.
С утра я не спешила завтракать, да и не было особенно чем – в субботу мама была выходной, а потому спала, чуть ли не до обеда. Пережевывая хлопья с маршмеллоу, я ждала, когда приедет Рэнд. При чем я сидела уже одетая и причесанная, чтобы, как только его машина появиться на дороге, мы могли уезжать. На мне был лыжный костюм, алого цвета с голубыми и черными вставками, который я купила в прошлом году, когда Кевин сказал что мы едем отмечать Новый год в горы. Мы так и не поехали туда, и потому я даже не срезала бирки и не вытягивала костюм из пакета. Теперь же пришлось.
Но вместо машины Рэнда я неожиданно увидела на дорожке самого Рэнда, который тянул за собой двухместный тобогган оббитый темным сукном, не понятно какого цвета издалека. Поставив тарелку с недоеденными хлопьями, я побежала обуваться в свои Гор-теки, и искать шапку и шарф. Когда Рэнд взобрался на ступеньки, я уже открывала ему дверь навстречу и выходила сама.
– Хорошо выглядишь, – он оценивающе пробежался по моему костюму, но в этом взгляде не было никакого мальчишеского оценивания, а скорее одобрение, что я тепло оделась. Натягивая перчатки, я просто пожала плечами:
– Купила еще в прошлом году, но у меня так и не было возможности одеть его.
Рэнд застыл, пораженно смотря на меня, не понимая, шучу ли я.
– Хочешь сказать, что живя в городе, похожем на резиденцию Санта-Клауса, ты не пользовалась лыжным костюмом?
– Нет, и не думала, что придется.
– Ты хочешь сказать, не надеялась? – подколол меня Рэнд, и, удержав меня за шарф, легко и быстро поцеловал в губы, после чего я показала ему язык.
– Может и не надеялась. Но скажи. Мы вот на этом будем передвигаться?
– А ты имеешь что-то против?
– Нет, но мне раньше как-то не приходилось кататься на санках.
– Скажи, что ты шутишь? – теперь Рэнд явно просто отказывался мне верить. Он помог мне сойти с немного скользких ступенек, и так и не отпустив мою руку, повел в ту сторону, где стоял тобогган. Его явно ужасала сама мысль того, что я могла не кататься на санках и уж тем более не любить такое занятие.
Я подождала пока он возьмет веревку от саней, и мы пошли прочь из ворот.
– Я не говорю, что совсем никогда не каталась, – исправила я свои слова. – Просто мало. Возможно несколько раз. И к тому же я же не говорю, что мне не понравилось, я ведь не человек спорта. А среди друзей у меня постоянно были такие же, как я – пассивные люди, с менее азартными увлечениями.
– Тогда я просто обязан наставить тебя на путь истинный.
Он еще минут пять сокрушался, на тему того, как может человек, живя в городе по соседству с горнолыжным курортом, с постоянными снегопадами и чудесной зимой не любить снежные виды спорта.
– Ты хоть понимаешь, что это тоже самое, что и жить на Гавайях и не ходить плавать?
– Понимаю, и мне нисколечко не стыдно, – отозвалась я, напустив на себя равнодушие.
Мы шли неспеша мимо дома сестер Клеменс, уже готового во все оружия к Рождеству. Я знала, что у них висит в комнате календарь, в котором они зачеркивают дни к этому празднику, и им был толк с этого – приезжали их родственники, и сестер просто заваливали подарками. Но сегодня вспоминая об этом, я уже не почувствовала привычной зависти. Нет, у меня было теперь что-то дороже детских обид. Когда я рассказала об этом Рэнду, он не стал насмехаться над ними.
– Моя сестра тоже так делает. Да и многие взрослые тоже. Рождество это ведь так хорошо. Семья собирается вместе, идет на вечернюю службу, потом поет колядки, и садиться за праздничный ужин. Я всегда думал, что когда у меня будет семья, я постараюсь сохранить все те традиции, которым нас учила мама.
Я двумя руками обхватила предплечье Рэнда и прислонила к нему голову, взирая из-под шапки на низ его подбородка.
– Когда ты об этом говоришь так, мне тоже хочется подобного Рождества. – мой голос прозвучал так мечтательно, что Рэнд усмехнулся. Он наклонился ко мне, всего лишь на долю секунды и поцеловал меня в нос. К сожалению, я уже озябла в нос, и не ощутила поцелуй сполна, каким бы детским он не казался.
Потом по очереди шли дома всех наших остальных соседей, и мы обсуждали с Рэндом то, как красиво домики были украшены. Все вокруг блестело под ясным зимним солнцем, светящим с чистого голубого неба – недавние снежные тучки разошлись, подарив чудную погоду. Деревья стояли в снеговых шубах, покрытые снегом вплоть до кончиков веток, даже казалось, что у их основания витает едва заметный туман из снежинок, потому что даже стволы деревьев были окутаны белесой пеленой, тонкой, как паутинка, и все же заметной. Лес, к которому мы шли, как я поняла, казался мне молчаливой картинкой, нарисованной каким-то загадочным художником. Деревья молчали, и весь лес тоже, потому как не было ни ветра, ни людей, а животные спали по своим норкам. Смотря на окружающий зимний мир, мне представлялись маленькие рыжие белки, которые свернувшись, дремлют в своих дуплах, хотя я не была уверена, что белки вообще зимой спят.
Самым приятным в Рэнде, как оказалось, было не только то, что с ним легко и непринужденно можно говорить, к тому же обо всем на свете. Но и легко молчать. Пока я оглядывала деревья, словно видела их впервые и представляла в своей голове чудные картинки спящих зверей, Рэнд просто время от времени с улыбкой поглядывал на меня.
– Что? – в конце концов, не выдержала я, смущенная этими взглядами, и все же я не могла скрыть своей улыбки. Иногда когда на нас смотрят люди, и их глаза пристально въедаются в нашу кожу, мы словно физически ощущаем это, и не можем терпеть, хочется увернуться от подобного. Но когда на меня так смотрел Рэнд, я лишь переживала, как выгляжу. Но мне при этом было приятно чувствовать его взгляд на себе.
– Мне нравиться, как выглядишь ты в зимнем свете. Твои теплые глаза, кажутся очень добрыми. Ты мне вся нравишься, особенно на фоне всей этой зимы.
– Видимо ты любишь зиму, – пошутила я, Рэнд в ответ лишь покачал головой с затаенной улыбкой.
– И что это должно значить? – я ткнула его под ребро и он, усмехнувшись, застонал.
– А то, что ты исключаешь, что я могу любить тебя на фоне зимы, – отозвался он.
– Я не исключаю, я просто понимаю, что пока это не столь вероятно.
– Как всегда очень логично, и почему только не понятно, ты не любишь математику. – снова покачал головой он.
Я опять прислонила голову к его руке, скрывая улыбку полную удовольствия от его слов. Конечно, он и не собирался утверждать, что любит меня, но все же мне было очень приятно слышать подобное. Как хорошо слышать не банальные и избитые фразы, а просто слушать то, что говорит Рэнд. Его слова всегда были правдивы, и точны, он не искажал действительность, чтобы просто угодить мне – он говорил то, что думал. Как такой человек не может заслуживать доверия? И потому я понимала, что могу положиться на его слово. Если он говорит, что я красивая, значит, так считает. Как же хорошо!
Мы пришли к одному месту, которое я вероятнее всего знала летом лучше, чем зимой, но теперь не совсем узнавала. Это был участок дороги, по которой редко кто ездил, так как заканчивалась она не то тупиком, не то объездом, зато как, оказалось, кататься здесь было очень удобно. Можно было ехать вниз и не бояться, что столкнешься с деревом или машиной.
– Ты специально привел меня сюда, чтобы люди не видели, как я неумело управляю санками? – съехидничала я.
– Ты всегда ищешь скрытые мотивы, но как не странно они есть – я просто готовлю тебя к тому, что будет на Новый год.
– И что же будет на Новый год? – поинтересовалась я, следя за тем, как Рэнд готовит тобогган к первому съезду. Он хотел пару раз проехаться сам, чтобы немного разогнать снег и подготовить для нас подобие дорожки.
– Много снега, подарки, глинтвейн и что самое главное санки и лыжи. Ты когда-нибудь каталась весь день 31 декабря, вместо того, чтобы украшать дом, убирать его и готовить еду? Просто и без особых обязательств, потому что это весело?
– Нет.
– Будешь. Мы все же смогли забронировать домик на Новый год, и я буду учить тебя ездить на лыжах!
– Мне придется тебя разочаровать, – я сказала это прискорбным голосом, зная, как отреагирует Рэнд.
– Только не говори мне, что ты не сможешь поехать со мной! – Рэнд тут же оторвался от тобоггана, и посмотрел на меня. Лицо его выглядело расстроенным, и мне даже стало его жалко за такой розыгрыш.
– Нет, дело в том, что я умею кататься на лыжах, – усмехнулась я.
– Это нечестно использовать такие приемы, – тут же угрожающе зарычал он, и я даже не поняла как, но вдруг оказалась на снегу поваленная им. Смеясь и визжа, я начала отбиваться от рук Рэнда, и отползать от него. Но руки Рэнда крепко держали меня за ноги, и он начал меня подтаскивать к себе. Я даже не заметила, что вся вывалялась в снегу, словно ребенок, мне было слишком весело. Обняв меня, Рэнд перекатился так, чтобы я лежала сверху на нем, но это все равно не спасло бы его от снега – моя рука подло настигла его лицо, целой охапкой. В отместку он с победным криком так же размазал мне снег по лицу. Мы вели себя как дети, и это было здорово, это было той жизнью, о которой я только слышала от других, но никогда сама не видела и не пробовала на себе.
Я позволила себе немного поваляться на снегу, пока Рэнд прокладывал путь вниз. Я смотрела в ярко синее небо, чем-то похожее на глаза Рэнда, когда из них уходила серость, и он смеялся надо мной или моими поступками. Вокруг было так тихо, и все что я слышала, было шумом моего дыхания. И всего лишь отдаленные крики радости, которые доносились от Рэнда откуда-то снизу. Я задела самое близкое дерево рукой, совсем легко, и с него на меня посыпались снежинки, склеившиеся по несколько штук сразу, превратившись при этом в комочки. Выставив язык, я попробовала словить их, но вышло поймать лишь две. А сверху сквозь деревья и тонкие опоясанные снегом ветки, лился свет – тот зимний свет, что так нравился Рэнду. Я была безгранично счастлива, потому что была здесь и сейчас, и где-то далеко слышала, как Рэнд напевает что-то, пока поднимается вверх. Приподнявшись, я смогла увидеть его.
– Давай вместе? – предложил он еще издали, заметив, как я за ним наблюдаю. Я в преддверии чего-то нового и интересно радостно вскочила на ноги.
– Ого, не ожидал от тебя такого ажиотажу и рвения, – присвистнул Рэнд. – А куда подевалась моя злюка.
– Все на месте, – уверенно похлопала я себя по голове, – она на месте, но у нее временный отпуск. Нужно и хорошей части "я", изредка выходить наружу.
– Ты вся хорошая, и нечего наговаривать, – проворчал Рэнд, но его улыбка говорила мне о том, что он счастлив, видеть меня такой.
Я остановилась возле него, ожидая, что он мне скажет что делать, но Рэнд просто стоял и смотрел на меня, с трудом дыша, так как его дыхание все еще не выровнялось после подъема. Я с улыбкой смотрела на него, не понимая, чего он ждет. Но Рэнд склонился ко мне быстрее, чем я у него спросила об этом. Он чуть не ударил меня в нос своим носом, но я немного отклонилась, и потому губы Рэнда пришлись как раз туда куда нужно. Он с такой страстью впился в мои губы, что мне казалось я не смогу устоять на ногах под таким напором. Я обвила его шею руками, скидая перчатки с рук, и при этом, совершенно не чувствуя холода. Руки Рэнда легко подхватили меня и приподняли, и прижавшись к нему, я попыталась обхватить его ногами, но это было сложно учитывая костюм. Мы осели на землю, и теперь я снова оказалась сверху. Моя шапка упала, и волосы, которые я так тщательно заплетала в косу, все же выбились, мешая нам, но я даже не обратила на это внимания. Я кусала губы Рэнда, даже не отдавая себе в этом отчет, а его руки больно стискали меня, ощупывая все тело сверху вниз. Чувствуя возбуждение и нарастающее томление, мне хотелось целовать его все крепче, и все глубже. Первым это безумие остановил Рэнд, отстранив меня, наполовину ослепшую и оглохшую от этих чувств.
Не понимая, что произошло, я тяжело дышала и смотрела на него, глаза Рэнда не отрывались от моих.
– Это какое-то безумие, – со свистом отозвался он.
Я же ничего не могла сказать. Мое сердце колотилось так, будто бы я пробежала всю дорогу от дома сюда без передышки, а губы начал покалывать холод, и воспоминание о его губах.
– Ты меня укусила, – неожиданно рассмеялся он, потрогав свою губу, сквозь тяжелое дыхание. – Теперь я могу поверить, что ты на какую-то долю итальянка – такому темпераменту можно лишь позавидовать.
– Что это значит? – спросила я, хотя мне все еще не хватало воздуха.
Рэнд скинул меня аккуратно на бок и повернувшись лицом ко мне, тихо сказал:
– Что я больше не считаю тебя ребенком. Трудно думать о тебе подобным образом, когда происходит подобное.
– Подобное? – я непонимающе усмехнулась. Не то чтобы я не понимала, о чем он говорит, но просто у Рэнда все звучало как-то скрытно.
– Представь, что если бы мы не были сейчас среди леса, а в твоей комнате, это имело бы продолжение.
Я знала, что краснею, потому что мне стало жарко, но неловкости я при этих словах не почувствовала. Наоборот, я четко и ясно представила картинку в своей голове, и потому мне стало так жарко. Прижавшись к нему, я сказала на это:
– Ну и что?
– Не говори так, – уткнувшись мне в шею, сказал Рэнд. Я даже не знала, как он умудрился не набрать при этом ртом снег. – Я бы ощутил себя при этом негодяем.
– И почему же?
– Потому что ты более невинна, чем я, и мне бы не хотелось стать твоим развратителем.
– Фу, – поморщилась я, – не говори подобных слов.
Он рассмеялся, и просто обнял меня.
– Тогда ты должна знать, что может ожидать тебя, если будешь слишком темпераментна, и не перестанешь кусать меня с такой страстью. Это не приведет ни к чему доброму.
– Я ведь не ребенок, – напомнила я ему, поежившись от его крепких объятий.
– К сожалению, я теперь это понял.
– Хорошо, что ты это понял. Меня, знаешь ли, уже целовали.
– Не напоминай, как представлю тебя с тем Кевином,...бррр...аж дрожь берет, – он весь затрясся, как от холода.
– Это потому что мы на снегу лежим, – посмеялась тихо я, хотя мне на самом деле было приятно от мысли, что он ревнует.
– Насмехаешься? – грозно спросил он.
– Пробую, – невинно хлопая ресницами, сказала я. Рэнд тут же подскочил на ноги и поднял меня.
– Тогда пора нам немного покататься, а то мы действительно быстро замерзнем.
Мы катались почти до самого вечера, совершенно забыв про еду, и холод. Мне было тепло, когда Рэнд прижимал меня к себе, или заставлял тянуть санки, чтобы я, как он говорил, тренировалась. При этом он смеялся с того, как я ворчу. Я даже попробовала возить его по снегу, но чуть не пообрывала себе руки, и он снова хохотал с меня, и того, что я говорю о таком виде спорта.
Так прошла суббота, а потом и воскресенье. После службы мы опять пошли сюда, но как, оказалось, были здесь не одними. На это место пришли дети из младших классов, потому мы старались воздержаться от чересчур интимных поцелуев, ограничиваясь чмоками.
Мне вдруг показалось, что я попала в какой-то рай. Эта зима со своими сказочными пейзажами, веселье Рэнда, которому я поддавалась, словно оно было заразительной болезнью, и радость, которой я вовсе не ожидала от этих выходных – все смешалось в одном котле. Мне давно уже не было так хорошо. Хотя нужно было сказать по-другому – именно Рэнд делал все вокруг меня таким замечательным и хорошим. Все простые вещи Рэнд вдруг делал необычайными, и мне было легко поддаваться его вечной радости. Как можно быть таким простым, открытым всему, оставаясь при этом добрым и желанным. Мой Грей!
